Текст книги "Гарвардский баг (СИ)"
Автор книги: Мира Вольная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 41 страниц)
Глава 18
Игорь Ястребов
Славка медленно повернула ко мне голову, длинно и, казалось, с облегчением выдохнула, не торопясь что-либо объяснять, уставилась куда-то в район шеи. Нервно подрагивали тонкие ноздри, как будто она старалась отдышаться.
– Слав…
– Ты напугал меня, – пробормотала Воронова немного отрешенно, не давая закончить. – Очень сильно напугал. Прости, – добавила и наклонилась за валяющимся на полу ножом, пряча взгляд. Прошла к одному из шкафов, забросила почти не глядя свое «оружие». Но поворачиваться ко мне после этого почему-то не спешила. И движения, обычно спокойные и плавные, очень сексуальные, сейчас были чуть ли не суматошными и суетливыми, по большому счету бессмысленными. Она теребила край футболки, в которой спала, поправила солонку на столешнице, коснулась собственных волос, сжала ручку шкафа, опять вернулась к футболке.
Я с места не двигался. Стоял в проеме и следил за ней, за этими судорожными действиями, за напряженной фигурой. Быстро оглядел кухню, в поисках хоть какого-то намека, разумного объяснения.
Окно открыто и холод собачий, а еще шторы почему-то опущены, хотя готов был поклясться, что, когда мы уходили отсюда после ужина, все было совершенно наоборот. Так же как был уверен в том, что еще несколько мгновений назад Славка с кем-то говорила. Говорила, пока я не пришел. По крайней мере, ее голос был слышен отчетливо в мягкой тишине полутемной квартиры.
– Ты с кем-то разговаривала, Слав? Кто-то звонил?
– С Энджи, – повернулась Воронова все-таки от столешницы, но в глаза смотреть упорно отказывалась, сверлила взглядом монитор над столом и хмурилась, как будто ничего не произошло, как будто не было сейчас ничего более важного, чем заставка ИИ, переливающаяся оттенками красного. – Она не отвечает, кстати.
Я перевел взгляд на монитор, ткнул пальцем в трекер, снова посмотрел на Лаву, сжав на миг челюсть и стараясь выровнять собственное дыхание.
Ничего. Ноль. Воронова продолжала меня игнорировать, не собиралась больше что-либо объяснять.
Ладно. Хорошо.
– Энджи, который час? – спросил машину, вскидывая бровь и скрещивая руки на груди.
– Без пятнадцати четыре, князь Игорь, – тут же отозвалась помощница. Славка заметно дернулась от звука голоса ИИ, уставилась себе куда-то под ноги, кривясь.
– Мне она не отвечала, – повела Лава плечами. – С утра проверю, что там и как, – добавила тише и, поколебавшись несколько секунд, сделала ко мне неуверенный шаг, взяла за руку. – Пойдем спать, ладно? – спросила так же тихо, но более уверенно, все еще избегая взгляда.
Врала.
Не хотела отвечать на вопросы, не хотела ничего объяснять. Только ледяные, подрагивающие пальцы в моей ладони и напряженная линия плеч. Она проскользнула мимо, заставляя немного сдвинуться, настойчиво потянула за руку.
– Энджи, выключи свет и закрой окно, – бросил я прежде, чем последовать за Вороновой. ИИ противиться не стала, выполнила требуемое и снова ушла в спящий режим.
А меня совершенно не устраивало упорное Славкино молчание, поведение настораживало: понятно, что день сегодня выдался непростым, понятно, что в последнее время вообще все непросто, что анон знатно дергает за нервы, что в Иннотек одно за другим всплывает дерьмо, но… Но за нож Воронову это все вряд ли бы заставило схватиться. И напугал ее явно не я. Что-то случилось на долбаной кухне, что-то, что напугало ее настолько, что Славка воткнула бы мне лезвие в щеку, будь мои реакции немного хуже.
И пальцы эти ледяные. Почти обжигают холодом.
– Слав…
– Давай с утра, Игорь, ладно? – вздохнула она тяжело, забираясь в постель. – Я просто вставала, чтобы попить воды. И мне до этого сон плохой приснился, вот и испугалась, – она показательно расправляла одеяло, но опять не смотрела в глаза. – Наверное, просто не проснулась до конца, вот и отреагировала так. Извини.
Снова врет. Не было в том, в первом брошенном на меня на кухне взгляде, остатков сна, ее движения не были заторможенными или неуверенными, она не была похожа на только что проснувшегося человека.
– Если бы ты проткнула мне щеку, тоже бы извинилась? – не удержался я, понимая, что начинаю раздражаться из-за того, что Лава не хочет говорить, из-за того, что врет. И получается у нее это откровенно хреново.
Славка снова дернулась, а я напрягся и подобрался на одних инстинктах, следя за ней, стараясь уловить хоть что-то, хоть какую-то эмоцию, кроме ненатуральной маски спокойствия.
Пальцы Вороновой сжались на долбаном одеяле до побелевших костяшек, какое-то сдавленное шипение сорвалось с губ. Она вскинула голову, наконец-то встречаясь со мной взглядом, горевшим ответной злостью и чем-то еще. Непонятной эмоцией, слишком похожей на ту, что я уже видел, когда Лава обнаружила сраного кролика на капоте собственного кара.
– Мне сейчас сделать что? – процедила Славка, сталь в голосе почти такая же ледяная, как и ее пальцы в моей руке мгновением назад. – Уйти спать на диван? – спустила ноги с кровати, потянулась за подушкой.
Захотелось ее встряхнуть, надавать по заднице, как непослушному ребенку.
Я оказался рядом быстрее, чем Воронова успела повернуться, силой почти вернул ее на место, сжал плечи, склоняясь к самому лицу.
– Ты врешь мне, Слава, – надавил, нажал, следя за выражением лица. – По совершенно непонятной причине. Ты напугана почти до истерики, ты с кем-то говорила на кухне. Не с Энджи, с Энджи ты так не разговариваешь. И напугал тебя не я.
Славка закрыла глаза, дернулась, пробуя вырваться, прикусила нижнюю губу так сильно, что она побелела.
– Пожалуйста, Игорь, – чуть ли не всхлипнула. – Давай поговорим обо всем утром.
– Чтобы ты успела до утра придумать какую-то новую отговорку? – усмехнулся я. – Очередные костыли, чуть лучше, чем сейчас?
– Гор…
– Мать твою, Славка, – я выпустил ее плечи, сел рядом, запуская пальцы в волосы, – ты облегчаешь ему задачу, понимаешь? Делаешь все, чтобы ему было легче до тебя добраться.
– Ты решишь, что у меня поехала крыша, Гор, – шуршание за спиной, а через миг тонкие руки скользят по плечам, обнимая. Славка прижалась, уткнулась лбом между лопаток. – Честно говоря, я сама считаю, что у меня поехала крыша и что, кажется, мне пора связаться с последним моим психологом, – короткий, совершенно невеселый смешок.
Я вздохнул, разворачиваясь к ней, сгребая, укладывая и укладываясь сам. Пальцы все еще ледяные и мурашки на коже размером с горох.
– Утром? – спросил, выключая свет.
– Утром, – тихо ответила Славка, выдыхая. Колючий выдох, слишком нервный.
– Всю правду?
– Всю правду, обещаю, – снова так тихо, что я едва услышал. – Прости за нож, – добавила спустя какое-то время, прижимая такие же ледяные, как и руки, стопы к моим лодыжкам, заставляя дернуться. – Я… я не знаю, что бы делала, если бы тебя проткнула… Я…
– Все, тш-ш-ш, – я ближе притянул Воронову к себе. – Не проткнула бы, Славка. Не думай об этом, я просто разозлился из-за вранья. Ты совершенно не умеешь врать. Удивляюсь, как умудряешься лапшу на уши госам и китайцам вешать и почему они тебе верят, – усмехнулся, стараясь ее расслабить.
– Они – не ты, – выдохнула она спокойнее. – А еще мой активный словарь булшитинга гораздо богаче, чем ты думаешь.
– Учту, – кивнул я, целуя Славку в макушку и закрывая глаза.
С утра так с утра. Но она расскажет мне о том, что случилось, а Энджи поделится тем, что сохранилось в ее памяти – командами и звонками.
Проснулся я раньше Славки, осторожно выбрался из кровати, чтобы ее не разбудить, заткнул Энджи по той же причине и после душа ушел на кухню – готовить нам завтрак и копаться в мозгах ИИ. Утро не радовало, как, в общем-то, и все, что случилось накануне.
На улице осенний нудный дождь, внутри какое-то непонятное скребущее беспокойство, скорее интуитивное, чем осознанное, а своей интуиции я привык доверять.
Энджи послушно мигнула стилизованной Э, сменяя цвета и выходя из спящего режима, так же послушно включила плиту и кофеварку, вывела на экран статистику за последние сутки и рецепт сырников, давая понять, что это единственное, что можно приготовить из продуктов, доживающих свои последние дни в холодильнике.
Я вытащил все необходимое, переключил управление с трекера на планшет и ушел в данные. Смешивал, взбалтывал и косился на результаты быстрого анализа, стараясь не проморгать момент, когда Лава проснется. В движении всегда думалось проще.
К моему удивлению, никаких звонков, выходов во внешнюю сеть, даже попыток подключения не было. Вообще ничего не было. Помощница не зафиксировала никаких команд: ни голосовых, ни отданных с трекера, не считая моей.
Я налил в сковороду масло и полез в управление и настройки дома, чтобы посмотреть, что вообще происходило в квартире в промежуток с двух до четырех, но и здесь не нашел ничего. Вообще ничего, что, в общем-то, насторожило только сильнее.
Энджи с какого-то хрена не зафиксировала открытое окно, опущенные шторы, воду, включенный Славкой спот. Девственно-чистый лист, мать его.
Я вернулся к сырникам, вводя в ИИ очередную команду на анализ, полез в почту.
Славка сама все удалила? Зачем?
Или в Энджи очередной сбой? Или кто-то влез со стороны? И если со стороны, то как?
Первое, что я сделал во время спайки и сейчас, прошерстил настройки безопасности… И все там было в порядке. Тогда какого хрена…
ИИ завершила пятый по счету, не давший ничего нового анализ, когда я снял со сковороды последний сырник, и снова ничего не выдала. Ни ошибок, ни санкционированных входов.
Я уже собирался залезть дальше в корень, но со стороны спальни раздалось какое-то шуршание. Славка явно проснулась, а значит, через несколько минут окажется на кухне.
Может, все-таки она сама все стерла…
Я свернул окна, отставил планшет и засунул измазанную маслом сковороду в посудомойку. Видел я вчера, как недовольно Воронова поджимала губы, как хмурилась, когда я мыл посуду, слышал, как фыркала, когда оставил приборы на раковине. У нее, видимо, где-то тут пунктик: на посуде и мойке. Славка вообще в плане порядка и организации пространства довольно придирчива. Меня подобные вещи всегда волновали мало: не отваливается, пыль по полу комками не летает и хрен с ним. Мне главное, чтобы приткнуться было где с компом, остальное по боку.
Но Лава вообще за порядок и контроль. По мелочам видно: в машине всегда так, чтобы за дорогой следить, почта в ящике по клиентам и проектам рассортирована, косметика в ванной по ящикам и полкам, а не как обычно – в беспорядке по всем поверхностям, никаких чашек по квартире, минимум мелочей.
– Доброе утро, – улыбнулась она, входя на кухню. – Ты приготовил завтрак? – такое удивленно-недоверчивое, и глаза огромные.
А я завис на ней в который раз. Сонная и немного растрепанная, в длинной футболке и тапках, взгляд все еще слегка затуманенный. Тонкая, маленькая, теплая.
– Приготовил, – улыбнулся, потому что не смог сдержаться. Поставил тарелку на стол и к себе ее притянул, намереваясь поцеловать. Никогда не надоест ее целовать, никогда не надоест ее в лапах загребущих держать, к себе прижимать, ощущая изгибы и запах сумасшедше-летний. – Доброе утро, Лава. Давай сначала поедим, а потом в душ. А то остынет все.
– Я зубы не чистила, – уперлась она ладонями мне в грудь, не очень настойчиво, но все-таки.
– Плевать, – пожал плечами, все-таки накрывая губы своими. Очень круто оказывается вот так ловить ее, очень круто ощущать, как гаснет сопротивление, вообще с ней все очень круто. И как-то по-другому, по-новому. Раньше, по крайней мере, не замечал за собой таких порывов, да я и завтрак-то раньше, кажется, никому не готовил, не реагировал так остро на слова, движения, взгляды, не ждал с таким животным предвкушением чужого пробуждения. Не было раньше кайфа в том, чтобы смотреть и наблюдать. Как она пьет кофе, как заправляет волосы за ухо, как трет запястья, как просто молчит, задумавшись, и глаза теплые, зелено-карие тонут в дымке далеких мыслей.
Моя Лава.
Славка замерла в моих руках, обрывая поцелуй, потерлась носом, как кошка, жмурясь и щурясь, о плечо, пробежалась ноготками по шее.
– Классно с тобой вот так, – мурлыкнула тихо, снова замирая. И мурашки пробежали от затылка до пяток от этих простых слов. И казалось, что можно еще с двадцать Энджи напилить за полчаса, что можно дом построить, дерево посадить, и что там дальше в этом долбанном списке? В общем вот это вот все и сверху луну, звезды и солнце ей под ноги швырнуть. Просто, чтобы было, просто, потому что могу и хочется.
– Угу, – выдавил я очень внятное и взрослое. – Завтракать?
– Угу, – ответила Воронова эхом, и я ощутил, как грохнуло громко и сильно сердце о ее ребра.
А через пару минут мы уже сидели за столом, Лава наливала нам кофе и собиралась с мыслями, чтобы рассказать о том, что произошло ночью.
– Я проснулась, потому что захотела пить, Гор. Пошла на кухню и… видела Дыма здесь, – начала она, размешивая сахар. – Так же ясно, как тебя. Говорила с ним, слушала, смотрела. Боялась сильно. Я очень устала бояться, Гор, – призналась она тихо, смотря теперь в глаза и не отводя своих. Встревоженный и одновременно задумчивый взгляд. Слова, не отражающие и сотой доли того, что она наверняка пережила, ровное дыхание. Лава контролировала сейчас каждый вдох и выдох. Сидела ровно, смотрела твердо. Очень чисто.
– Чего боялась, Слав? – спросил, переплетая наши пальцы уже привычно. – Дым… Он ведь не посторонний, не Светозар…
Славка закусила губу, кивнула согласно едва заметно, соглашаясь со мной, понимая, почему я спрашиваю.
– Сначала того, что Димка уйдет, потом того, что сошла с ума. Под конец – его, – призналась Воронова ровно. – Он угрожал почти, требовал.
– Чего?
– Чтобы я не трогала его мать, чтобы не дала тебе ее трогать. Говорил, что Екатерина Николаевна не выдержит разговора со мной, говорил, что не сможет оправиться. Требовал, чтобы пообещала… Мне очень хотелось проснуться, Игорь, – Славка сильнее сжала мою руку и опустила глаза в тарелку. А я гладил запястье и пальцы и пытался найти тому, о чем Лава рассказала, какое-то разумное, нормальное объяснение.
– Кажется, – вздохнула Воронова, улыбаясь невесело, – мне надо вернуться к препаратам. По крайней мере, к седативным, или крыша просто не выдержит, – отпустила мою руку, взяла вилку. Выпалила про седативные на одном дыхании, стараясь явно быстрее перевести тему. Но мы оба понимали, что возвращение к барбитуратам – это не то чтобы прям офигеть какое решение.
– Ты лунатила в детстве? – спросил, принимаясь за сырники в собственной тарелке, но не переставая наблюдать за Вороновой. Она казалась спокойной, но ключевое тут – казалась. Смирилась, скорее, с тем, что произошло, нашла какое-то приемлемое для себя временное объяснение, попробовала переключиться, как делала обычно. На завтрак, меня, сегодняшний день и работу, на что угодно.
– В самом начале… – кивнула она, подтверждая мои мысли. – До того, как… нашли Дыма. Маме приходилось спать со мной…
Я опустил руки под стол, пряча сжатые до побелевших костяшек кулаки. С новой силой вскипела ярость. На анона и Сухорукова. На Нестерова, который никак не отпустит Славку, даже после собственной смерти.
– Я ходила по квартире, – продолжала Воронова. – Искала Димку, звала его. Хотела найти и забрать у Деда. Однажды схватила нож, чтобы прирезать урода. Не помню, что мне снилось. Я вообще этого не помню, – потерла она судорожно лоб. – Мама потом рассказала.
– Когда все прошло?
Славка сделала глоток кофе, несмело улыбнулась.
– После того, как мама сказала, что Димку нашли, что он… умер, – пожала она судорожно плечами. – Со мной уже занимался психолог к тому моменту, прописал седативные.
Я скрипнул зубами, выругался про себя.
Надо проверить Славкин трекер, прежде чем делать какие-то выводы, прежде чем спрашивать про Энджи, про то, что еще она помнит из сегодняшней ночи.
Надо очень тщательно все проверить.
– Не думай пока об этом, ладно? – все-таки выдавил из себя. – Понимаю, что это сложно и тебе страшно, но постарайся не думать.
– Попробую, – кивнула Лава, несмело улыбаясь.
– К психологу, если хочешь, запишись, но на препараты пока не соглашайся, хорошо? – добавил и тут же приготовился огрести. Локальный взрыв не заставил себя ждать.
Славка сощурилась, подаваясь вперед, сложила руки на коленях.
– Ты снова давишь, Гор, – ответила она тихо, но твердо. – С психологом и седативными, если они мне понадобятся, я разберусь сама. Уж в этом, поверь, я разбираюсь лучше, и пределы свои тоже знаю. Я еще пока в состоянии отличить бред от реальности.
– Не рычи раздраженной лисой, – поднял я руки в примирительном жесте. – А то укушу, – Славка закатила глаза, фыркая. – Так сон или реальность, Слава?
– Сон, – кивнула она уверенно, почему-то опуская взгляд к трекеру. И хоть и звучали слова уверенно и Воронова не выглядела взволнованной, я все-таки уловил то мгновение, секундное колебание перед тем, как она ответила. Но пока предпочел не заострять на этом внимание. Сначала полная диагностика домашней сетки и поиск уязвимостей, потом выводы и все остальное. Дипфейк за последние пять лет все-таки развился достаточно, чтобы с помощью нескольких галографов творить почти чудеса. И пусть я параноик, возможно, обманываю себя, но я совершенно точно уверен, что окно на кухне было закрыто.
Расспросить бы Славку о том, как выглядел Дым, о том, как двигался и как звучал его голос, но… полагаю, что это будет почти бессмысленно и только лишний раз пройдется ей по нервам. Ночь, страх, тяжелый разговор – вряд ли ее голова оставалась холодной.
Камеры в квартире, что ли, поставить? И завести их не на Энджи, а отдельно?
Если повторится, так и сделаю, а пока это лишь один из вариантов.
За своими мыслями я не заметил, как прикончил завтрак, как закончила со своим Славка и убежала в душ, очнулся, когда она щелкнула перед моим лицом пальцами, почти полностью одетая. Брюки, рубашка, аккуратная коса.
– Ты задремал? – улыбнулась мягко. – Нам выходить через двадцать минут или опоздаем.
– Начальство не опаздывает, оно задерживается, – ответил, но на ноги все же поднялся и отправился в комнату.
– Госам это скажи, – донеслось в спину ехидное, – и Борисычу. Сегодня с утра митинг, о котором, надеюсь, ты помнишь.
Я чертыхнулся и действительно ускорился, в результате чего в переговорке мы оказались раньше всех, раньше даже самого гендира.
На самой встрече ничего интересно не было: все отчитались, всем прописали люлей, все после животворящего пендаля преисполнились феерического энтузиазма и через полтора часа дружно, зажав яйца в кулак, потянулись к выходу. Единственное, что, пожалуй, несколько выбивалось из привычной картины – слишком пристальное внимание Борисыча к Славке. Он ее почти не трогал, но взгляда задумчивого при этом не сводил все полтора часа. А когда встреча закончилась, зачем-то попросил меня остаться.
– Что со Славой, Гор? – спросил бигбосс, скидывая на спинку пиджак. Взгляд настороженный и упрямый. Я редко у него такой видел.
– Семейные неприятности, – попробовал отговориться я, невольно напрягаясь и в свою очередь внимательно наблюдая за начальством. Славка выглядела пусть и немного бледной, но в целом хорошо, была, как обычно, собранной и, как обычно, дергала за усы Знаменского, поэтому хмурая рожа Борисыча мне была непонятна. – Что-то случилось?
Гендир снял очки, откинулся в кресле, барабаня пальцами по столу. Теперь смотрел слегка щурясь, о чем-то явно раздумывал, принимал какое-то решение.
– Насколько серьезные неприятности? – все-таки спросил он, спустя несколько секунд молчания. – Они связаны с тобой? Или с чем-то еще? С нападением?
– Не с нападением и не со мной, – процедил в ответ, заводясь на пустом месте. Впервые за все время работы здесь я был готов рыкнуть на обычно более чем либерального Борисыча.
– А на первый вопрос? – свел начальник густые брови к переносице.
– На восемь из десяти, но мы с этим разберемся. Что за вопросы, Аркадий Борисович? – все во мне орало буквально, что сейчас будет какое-то дерьмо. Глобальное дерьмо.
– Славка делает ошибки, – генеральный нажал что-то на планшете и толкнул его ко мне. – Упускает детали и гоняет ненужные тесты. Смотри.
Я подтянул к себе гаджет и уставился на выгрузки.
Десять проектов, включая Ириту и Энджи, включая жедешников и прочую мелочовку. Десять зависших в системе срочняков. И действительно кривые выгрузки по всем, и правда бессмысленные тесты, битые данные, невыверенные. Я пробежался взглядом по строчкам снова, сверил даты, порылся в памяти, ругнулся себе под нос.
Чушь какая-то. Полная херня, на Воронову совершенно непохоже.
– Откуда это? – поднял я голову от планшета, всматриваясь во все такого же хмурого начальника. Закономерный вопрос, в общем-то, потому что Борисыч обычно в промежуточные варианты не лез, вообще в данные не лез и в нашу работу, только если мы сами ему ничего не приносили. А здесь… какой-то подозрительный интерес. И ладно Энджи и Ирита, но остальное… Там фигня, в основном, обновления и исправление костылей. Славка такие проекты с закрытыми глазами щелкает.
– Фирсов вчера вызверился перед уходом, – пожал спокойно генеральный плечами. – По всем прошелся. Включая тебя, Славку и Андрея. Я не мог не проверить, сам понимаешь, – развел он руками в стороны. Тут же сложил их перед собой, сцепляя пальцы в замок.
– Я и Андрей?
– У вас все чисто, – кивнул мужик, подтверждая мои мысли. – А у Вороновой в последнее время косяк на косяке.
Я вернулся к планшету, свернул все, что там было, и полез в систему, на сервак тестировщиков, в тесты и кейсы Вороновой. Сначала в мелочь, потому что там легче заметить несовпадения, разницу между действительно Славкиной работой и подделкой.
– Можешь не стараться, – отвлек меня Борисыч, – это действительно ее тесты, с ее компа. Я смотрел, проверял. Первое, что сделал, когда нашел… – скривился гендир.
– Славка так не косячит, – покачал я головой, все-таки отодвигая от себя долбаный гаджет.
– Обычно да, – кивнул мужик. – Поэтому я и спросил, что происходит, поэтому и разговариваю с тобой сейчас, а не с ней.
– Я понял, – кивнул, поднимаясь из-за стола. – И просто для информации, я не верю, что это, – поморщился, толкая планшет назад, – ее. Это подделка, как с отчетами.
Борисыч тяжело вздохнул, тоже встал, проводя рукой по волосам, снова всмотрелся в меня. Недоверчиво и изучающе одновременно. И я готов был поклясться, что знаю, о чем мужик думает. О том, что я предвзят, о том, что мои отношения с Вороновой заставляют меня защищать Славку, спорить с ним.
– Совет директоров решит по-другому, – сжал он челюсть. Генеральному явно не нравилось то, что он говорил, но и не сказать он не мог. И я одновременно был готов дать мужику по морде и пожать руку. Предупрежден значит вооружен.
– Фирсов?
– Да, – кивнул гендир. – Пока он молчит, Гор. Пока мы вроде бы разбежались мирно, но я не берусь предсказать, как долго это продлится. Синт – удовольствие дорогое, а мы не знаем, как долго и плотно пацан сидит на этой дряни. Ты же понимаешь, что одного анонимного письма Ильинскому или Шолохову будет достаточно.
– Понимаю, – почти выплюнул.
– Вот и хорошо, – кинул Борисыч удовлетворенно. – Я пока никуда и никому сообщать не собираюсь, внутреннюю проверку возбуждать тоже. Хотел поговорить со Славкой, но раз у нее проблемы, пока не буду, но…
– …если подобное повторится, другого выхода не останется, – закончил я вместо бигбосса, давя в себе желание убивать и холодную ярость. Чудовищную в своих размерах.
– Верно.
– Я понял, – кивнул, разворачиваясь на каблуках. – Спасибо, Аркадий Борисович, – выдавил через силу, понимая, что отнюдь не гендир причина этой ярости.
– Ястреб, – окликнул меня генеральный, когда я уже стоял в двери, пришлось остановиться. Замер перед открытой дверью, глядя невидяще в пустой коридор. Злость почти выкрутила, кипела и шипела кислотой. – Я буду тянуть до последнего.
– Спасибо, – снова выдавил и все-таки вышел из переговорки, оставляя Борисыча внутри.
Крыса… кто же эта гребаная крыса? Понимает ли она, на кого разинула пасть?
Я впечатал кулак в стену, желая, чтобы боль прочистила мозги, и отправился к себе: думать и искать тварь.
Поработать, конечно, было бы тоже неплохо.
Но ни до кабинета, ни до лаборатории, ни до куба я так и не дошел. В коридоре возле кофе-бота меня тормознула Славка и утащила к себе в кабинет. И, пока мы шли, я изо всех сил старался стереть желание убивать с собственной рожи.
– Соскучилась? – скрестил я руки на груди, приваливаясь спиной к закрытой двери ее аквариума.
– Не льсти себе, – ответила Воронова в той же манере. – Я просто вдруг поняла, что мы с тобой кое о чем забыли.
Я дернул плечом, давая понять, что весь во внимании, и гадая, что еще принесет этот охренительный день.
– Анон, Гор, – скривилась Лава, взмахивая тонкими руками. – Я забыла ему написать.
И настала моя очередь кривить морду. Идея Славкиного общения с уродом мне все еще не нравилась. Какое-то нехорошее предчувствие скреблось внутри. Но я обещал, а поэтому…
Я молча вытащил из кармана свой смарт, молча протянул ей. Славка колебалась не больше нескольких минут, забрала гаджет и сделала ко мне несколько шагов, начиная набирать текст. Стерла, снова набрала, опять недовольно стерла. А через минуту наконец-то показала мне экран.
«Это не вопрос выдержки, это вопрос расстановки приоритетов. Что тебе нужно?»
– Ты его нахер сначала послала? – не удержался, забирая телефон. Получившимся сообщением я остался доволен.
– Мысленно уже раз двести, – вздохнула Славка. – Думаешь, прочитает? Что-то ответит?
– Скорее всего, – пожал я спокойно плечами, убирая смарт в карман. – Но следующее сообщение от тебя получит не раньше сегодняшнего вечера, чтобы он ни написал.
– Но…
– Славка, не спорь, – покачал я головой, давая понять, что здесь на уступки не пойду. Я понимал ее нетерпение и раздражение, но еще понимал, что надо заставить придурка психовать. Чем больше психует, тем больше совершает ошибок.
– Гор…
– Не обсуждается, и ты сама понимаешь, почему. Работай, а вечером снова посмотрим, что он напишет, – я толкнул дверь, делая шаг в опенспейс, где уже собирался народ. Разрабы в большинстве своем пташки вообще нихрена не ранние.
– Я не твой миньон, прекрати мной командовать, – раздалось недовольное ворчание, Элька, как раз идущая к Вороновой, не сдержала улыбки.
Я кивнул ей и все-таки ушел в лабораторию: работать и думать, и стравливать за закрытой дверью то, что поднакипело за сегодняшнее долбаное утро.
А через четыре часа в почти благостном настроении поднялся к себе. В благостном, потому что хотя бы с Иритой все было нормально. Если работа над ней продолжится в том же темпе, то уже через полгода мы сможем порадовать госов, через месяцев восемь дать ей зеленый свет и даже что-то выпустить на открытый рынок.
Энджи… радовала меньше.
В почте и чате орали друг на друга тестеры и разрабы, свежее мясо прикидывалось ветошью и отсиживалось в сторонке, из безопасных укрытий наблюдая за тем, что творилось вокруг: вылезли новые баги с навигаторами и покупками, появилось несколько проблем с идентификацией и персональными данными. В результате чего в общий хай влезли еще и юристы. К вечеру холивар достиг размеров локального армагеддона и перешел в закрытые чаты.
Поэтому, когда в кабинет ввалился Тарасов, ничего хорошего я уже не ждал.
– Не уймешь? – понимающе хмыкнул он, считывая выражение на моей морде на раз. Кивком головы указывая на мигающий трекер.
– В первый раз, что ли? – пожал плечами. – Сегодня поорут, вечером сходят вместе бухнуть, завтра явят нам чудо.
– Уверен? – скептически протянул безопасник.
В этот же момент трекер для разнообразия мигнул сообщением от Славки.
«Сегодня со своими в «Хаос». Не жди, пить буду только воду, поэтому доберусь сама».
Я молча показал сообщение Андрею, тихо скрипнув зубами, что, в общем-то, для него не осталось тайной. Безопасник – это нутро, даже не профдеформация.
– Не хочешь отпускать? А ты чудовище, Ястреб, – заржал он, падая на диван.
– С учетом обстоятельств не хочу, – процедил я, набирая Вороновой ответ. – Но отпущу, потому что ей это надо и потому что я пока не хочу, чтобы Славка знала, насколько все со мной плохо.
– Что-то еще случилось? – закинул ногу на ногу Тарасов, явно устраиваясь удобнее и готовясь внимать. И рожа такая – одухотворенно-внимательная, что аж тошнит.
– Пока не понимаю, – пожал плечами. – Ты ради чего приперся? Явно не ради того, чтобы узнать, угомонил я своих миньонов или нет, – стащил я с переносицы очки.
– Ай, – прищелкнул мужик языком, – звание детектива года по тебе явно плачет, – оскалился еще шире, а через миг стал снова серьезным. – Ты Савельева просил проверить. Я проверил, вот пришел с докладом. Бью челом, так сказать.
– Тарасов, сожри лимон, – поморщился я. – Ты сидишь на чем-то? Чего такой бодрый в четверг под вечер? Смотри, одного такого вчера уже убрали тихонько.
– Зато ты суров за нас двоих, – никак не отреагировал старый друг. – В общем, чисто у Савельева все почти аки у младенца. Да и поспрашивал я аккуратно у своих, что и как, с Борисычем поговорил, не целит наш Александр на место Вороновой.
– Что, ни в своих влажных ночных мечтах, ни в реальности? – вздернул я брови.
– Ну, – хохотнул безопасник, – в его влажных мечтах с корпоратива прочно прописалась твоя новенькая – ты бы видел их переписку…
– Тарасов, а ты извращуга, да? – скривился я. – Избавь меня от подробностей, – тут же добавил, предпочитая оставить личную жизнь Савельева на совести старого друга, если она у безопасника, конечно, осталась. В личную переписку я его лезть не просил.
– …а в реальности, – невозмутимо продолжил Андрей, – Александр Дмитриевич довольно скучный и законопослушный. Славке в рот заглядывает чуть ли не с ее первого дня, на попытки той же «ДиДжи» его схантить упорно отвечает отказом. Предлагают ему, кстати, нормально так, и даже на рабочую почту предложения слать не стесняются. Их, конечно, меньше, чем у Славки, но есть из чего выбрать.
– Короче, это не он, – подытожил я, поднимаясь на ноги и разминая затекшую шею.
– Сильно непохоже, – согласно кивнул безопасник. – Хочешь, еще где-нибудь пороюсь? – снова дебильная широкая улыбка, как у одаренного в обратную сторону.
– Я смотрю, ты нашел свой кайф, долбаный сталкер, – хмыкнул, давя в себе раздражение на слишком веселого безопасника.
– Это весело, – спокойно пожал он плечами.
– Пока нет, – провел я рукой по волосам. – Но я найду, чем тебе заняться, раз делать нехер. Поищешь в Энджи бэкдоры и прочую неучтенку снова.
– В какой-то конкретной Энджи? – правильно понял направление Андрей. Полагаю, что даже не понял – почуял. Госы в свое время Андрея держали крепче, чем меня, отпускать не хотели сильнее именно по этой причине. Почти бульдожьей, сука, хваткой вцепились.
