Текст книги "Гарвардский баг (СИ)"
Автор книги: Мира Вольная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 41 страниц)
Точно, гаденыш, по нервам попал.
Судя по фигуре, сопливый совсем. А если девчонка, то… То тут могут быть варианты. Вот только вопрос, нахрена толкать меня…
Если целился действительно в меня.
…под замершие автомобили? Просто, чтобы толкнуть? Чушь какая-то…
Тогда зачем?
Я прижалась затылком к металлической стене лифта, следила, как меняются цифры этажей, думала, прокручивая в голове произошедшее.
Он-она не попал по трекеру даже… Браслет на другом запястье. А в руке только пакеты из ресторана и оптики. Ни сумки, ни рюкзака, только пиджак, в карманах которого даже мобильника нет. Смарт…
Я дернулась и застыла, через миг полезла в карман, а когда двери лифта открылись на двадцать первом, рассматривала клочок бумаги в собственных пальцах, неровный детский почерк.
«Превет! Тебе идет синий, Стася. А вот кофе стоит пить поменьше».
Тварь!
– Княгиня, Станислава, – выдернула из кипящей злости Энджи, – вы желаете посетить другой этаж? Мне нажать кнопку?
– Нет, Энджи, – тряхнула головой, сминая бумажку в пальцах и убирая в карман, – я просто задумалась.
– Вы стали задумываться в последнее время чаще обычного, княгиня Станислава, – безэмоционально заметила ИИ, переключаясь с микрофонов в лифте на микрофон в наушники, стоило мне сделать шаг в коридор.
– Ты очень наблюдательна, Энджи, – ответила, давя усмешку.
– Вы сделали мне комплимент, княгиня Станислава? – спросила ИИ, неловко сымитировав удивление.
Я кивнула куда-то спешащей по коридору Инге и свернула к кубу, еще раз на всякий случай сверяясь с трекером. Гор за время моего подъема мог вполне закончить и вернуться к себе в кабинет. Но нет, Ястреб все еще был в виаре. Кодил скорее всего, потому что без очков кодить ему было удобнее именно в кубе.
– Да, Энджи, это комплимент, – согласно кивнула, сворачивая еще раз.
– Мне приятно, если бы я умела, покраснела бы.
Комментировать последнее заявление ИИ я не стала. Вместо этого старалась подавить все то же зудящее чувство вины.
Ястреб сейчас в кубе из-за меня, и хрен его знает, как давно. Проблема в том, что больше четырех часов работать в погружении нельзя. Точнее можно, но это грозит адской головной болью, тошнотой и ломотой во всех мышцах. Организм отвратительно реагирует на перенос из-за проблем со стабилизацией, и пока решить задачку нашим биологам не удается. Поэтому мы и пользуемся им довольно редко, кто-то выдерживает больше, кто-то меньше в зависимости от индивидуальных особенностей организма. Сашка, например, не вывозит и получаса, Рома мог торчать в виаре до четырех часов, когда заболел не мог провести больше часа. Потенциал у разработки огромный, но… реальность на сегодняшний день такова, что почти все наши относятся к кубу или как к спасательному комплекту для экстренных случаев, или как к дорогой и пафосной игрушке, которой очень круто хвастаться перед партнерами, конкурентами и потенциальными инвесторами, но не более того.
Я вывела на трекер информацию о том, сколько Гор уже торчит в кубе, мысленно ругнулась и шагнула в открывшуюся дверь, стараясь особенно не шуршать пакетами и не издавать лишних звуков. Сняла каблуки.
На громкие звуки извне человек в кубе реагировал тоже довольно своеобразно – даже самые тихие отдавались низкочастотным гудением в ушах и заставляли терять ориентацию в пространстве почти полностью.
Я поставила пакеты на пол у двери, прошла к стойке с контролерами, взяла перчатки и очки и поднялась на платформу. Погружение, как обычно особенно приятным не было.
– Слава? – тут же отреагировал Гор, когда я встала рядом, и он смог меня увидеть.
– Пора отдохнуть, – улыбнулась, рассматривая код, над которым бился Ястреб. Жедешники… Кто бы сомневался.
– Думаешь? – я не видела его лица, но преувеличенное сомнение в голосе слышала отлично. Захотелось, как непослушному мальчишке, отвесить ему легкий подзатыльник. Мне очки для него делали минут сорок, начиная с момента заказа, не так много времени, если уж на то пошло…
– Уверена, – скрестила руки на груди. – Особенно с учетом того, сколько ты уже тут торчишь. И вообще, я всегда полагала, что у очкариков должны быть запасные глаза.
– Свои запасные глаза я грохнул на прошлой неделе у деда, не поверишь, – покаялся Гор и тут же обратился к ИИ. – Энджи, выход из куба.
– Да, князь Игорь.
Я повторила команду, опускаясь на пол, чтобы пережить первые самые мерзкие мгновения выскальзывания с минимально возможными потерями, глубоко вдохнула.
Код Гора, расплылся перед глазами, вспыхнуло синим, красным, белым, пространство вокруг скукожилось, а потом рвануло в стороны. Голова закружилось и почти моментально затошнило, и на смену виртуальной пришла обычная реальность.
Я с шумом выпустила воздух из груди, стащила с себя контролеры, с тревогой всматриваясь в лицо Гора.
Он сидел, привалившись к прозрачной стене, глубоко и длинно дышал, не спешил открывать глаза и снимать с себя оборудование, вертикальная складка прорезала высокий лоб.
Я снова мысленно ругнулась и поспешила спуститься, чтобы вернуть на стойку свои очки и перчатки и сходить за пакетами. И через несколько минут уже стаскивала с Ястреба контролеры.
– На сколько по десятибалльной шкале? – спросила тихо, отбрасывая барахло в сторону, имея в виду на сколько ему хреново.
– Ровно на пятьдесят, – попробовал улыбнуться Ястреб, но улыбка вышла такой же скомканной, как и ответ.
– Ясно, – вздохнула и запустила руку в пакет, вытаскивая бутылку, радуясь, что додумалась прихватить напиток. Отвинтила крышку, всунула Гору. – Это электролиты, пей.
– Какая ты грозная, – отреагировал Игорь, не торопясь исполнять не то приказ, не то просьбу. – Знаешь, мне даже нравится, – добавил, хмыкнув, и тут же заскрипел зубами, каменея, и все-таки послушно поднес бутылку к губам.
– Ага, потом обсудим, – покачала головой. И пока Ястреб пил, я протиснулась между его спиной и перегородкой платформы, положила указательный и средний пальцы на виски, большие – на основание шеи, туда, куда смогла дотянуться.
– Сейчас станет немного легче, – я надавила, начала массировать, чувствуя, как частит пульс Гора, как несется кровь в венах. Бешено, слишком быстро. Влажная от испарины кожа, волосы сзади, каменные плечи и шея. – Ты же знаешь о правилах работы в кубе, Ястреб, – не смогла удержаться от тихого ворчания. – Как ребенок, честное слово. О себе не думаешь, о других подумай. Энджи проси вывести в следующий раз или будильник ставь на трекере, в конце концов, – Игорь медленно расслаблялся.
– Ага, – пробормотал, откидываясь на меня полностью, упираясь затылком в живот.
– Не «ага», Ястреб! – отбила громким шепотом. – Даже Ромка больше четырех часов не выдерживал.
– Вот сейчас было обидно, Лава, – дурашливо протянул Игорь, а я переместила руки с висков, одну положила ему на ключицы, найдя нужные точки, вторую опустила просто вдоль тела. – Вдыхай, пожалуйста, через нос, выдыхай через рот. Левую руку положи на пупок.
– Ты серьезно? – удивленно выдохнул Игорь.
– Выполняй, если хочешь, чтобы отпустило, – отчеканила, все еще злясь на него за безалаберность.
Игорь колебался несколько секунд, а потом с явным скепсисом все же выполнил требуемое, начал правильно дышать.
Я надавила на ключицы, массировала круговыми движениями, продавливая и растирая, стараясь не упускать концентрацию и правильно держать пальцы. На себе делать, конечно, гораздо проще.
– Это не особенно приятно, Лава, – проворчал он спустя какое-то время, когда я еще усилила давление.
– Дай угадаю, больше неприятно с правой стороны? – хмыкнула, не переставая давить.
– Да, – удивленно ответил Ястреб, а я удовлетворенно выдохнула.
– Все правильно. Она отвечает за контроль, вот и напряжена у тебя больше всего. Не отвлекайся, – Игорь едва заметно кивнул и продолжил дышать, я тихо улыбнулась.
Через несколько секунд вернулась к вискам и затылку, после перешла на уши, разгоняя кровь, возвращая Гору энергию. Потом снова на затылок и виски, опять на уши. В конце размяла шею и плечи, выуживая из памяти необходимые знания.
Спасибо, на самом деле, одному из бесконечных психологов, который со мной работал – он научил меня справляться со стрессом, головными болями из-за перенапряжения, бессонницей, научил основам кинезиологии. Я тоже сначала не верила и фыркала, как и Гор, но растеряла весь свой скепсис после первого же занятия, когда спала после спокойно почти всю ночь. Тогда мне казалось, что это почти магия.
Я опустила руки, встряхнула, чтобы сбросить напряжение с собственных пальцев, выбралась из-за широкой спины. Хмыкнула в голос, когда увидела расслабленное лицо Ястреба и почти блаженную улыбку.
– Ты ведьма, Воронова, признайся, – прохрипел он, лениво открывая глаза.
– Нет. Это наука, Гор, такая же почти, как и програминг, – покачала головой и села напротив, выуживая из пакетов обед. Игорь сел ровнее, с явным энтузиазмом наблюдал за моими действиями. Наверняка голодным был не меньше, чем уставшим. – Началась с физиотерапевтов и спортсменов, – подтолкнула к нему его же обед.
– Тебе стартап надо открывать и не бить людей, а вот эту вот магию творить, – Ястреб скрестил ноги по-турецки, вскрыл контейнер и склонил голову набок, удивленно уставившись на содержимое.
– Мне Энджи подсказала, – улыбнулась, а потом вернулась к стартапу. – Бить людей интереснее, – пожала плечами. – И денег больше платят.
Гор коротко рассмеялся.
Хорошо рассмеялся, мягко и тихо. А меня шваркнуло и вскрыло, стало так… Так правильно. Все это, все то, что сейчас между нами происходило. Важное и тонкое. Я вдохнула, пропуская через себя эти новые, незнакомые ощущения, выдохнула, наблюдая за Гором завороженно. Снова вдохнула, ловя оттенки и отголоски, разбирая их, пробуя. Чтобы ничего не упустить, чтобы запомнить, чтобы прочувствовать каждый. Опять выдохнула.
И испугалась. Даже дернулась, потому что стало вдруг дико страшно.
Ястреб уже так глубоко… Давно под кожей, в нервных окончаниях и крови. А что если… Что будет со мной если…
Я передернула плечами и спрятала от Ястреба, наверняка, перепуганный взгляд. Изо всех сил старалась выкинуть из дурной головы мысли об этом гребаном «если» и с удивлением, поняла, насколько я оказывается большая трусиха. Насколько боюсь перемен.
Наверное, именно поэтому и работаю в Иннотек столько времени, три года уже… На одном месте, в окружении одних и тех же людей…
Еще один стеклянный шар, реальность за пределами которого, кажется домиком ужасов. И… И дикая смесь из чувства вины, беспомощности и растерянности продрала от горла до желудка.
Ты – обманщица, Воронова. Говно в проруби.
– Гор, – я все-таки заставила себя посмотреть на Ястреба, проглатывая пасту и совершенно не чувствуя ее вкуса, – не подумай ничего такого, скорее это исследовательский интерес… – начала подбирая слова, совсем не уверенная, что мне хватит смелости закончить.
– Уже заинтриговала, – усмехнулся Игорь, легко щурясь.
– Скажи, кто ты через десять лет? Где? – выдохнула и отложила вилку, сцепляя пальцы в замок. Он заметил, скорее всего, но мне было плевать. Так легче.
– Где-то на юге, – широко улыбнулся он. – В большом доме, горы рядом. Я все тот же разраб, все так же клепаю коды, но, наверное, уйду на фриланс, – просто пожал он плечами. – Семья, конюшни и виноградник.
– Ты же ненавидишь фрилансеров, – удивилась.
– Да. Но это не значит, что полностью исключаю для себя такую возможность, – развел он руками в стороны. – Я люблю город, его шум и темп, люблю то, чем занимаюсь, но это не значит, что через десять лет все останется по-прежнему.
– И ты всегда хотел быть разрабом? Никогда не думал о чем-то другом?
– Ну, года в четыре я хотел рисовать разметку на дорогах, – очень серьезно ответил Ястреб, – мне казалось, что ничего нет круче, и что я буду заниматься этим по всей стране. Дотяну полосу от Москвы до Иркутска, через тайгу и Сибирь, все время в дороге.
– Очень важное дело, – кивнула так же серьезно. – Ты оказывается был романтиком.
– Ага и любителем приключений, – Ястреб вернулся к еде. – Но в шесть мне купили плойку, и я забыл про разметку.
– Понятно, – кивнула, снова пряча взгляд.
– Почему ты спрашиваешь?
– Просто интересно стало, – отмахнулась от вопроса Игоря. В конце концов я не поэтому завела этот разговор. – Я знаю, что тебя схантили чуть ли не у госов. Почему ты ушел?
– Надоело, – хмыкнул он. – Жесткие рамки, слишком много правил и слишком мало места для творчества, военка начала утомлять, мне захотелось свободы.
– Тебя часто хантили?
– Я сменил мест пять или шесть до Иннотек, но до нас я так или иначе крутился возле военки. Как-то так вышло. Я получал от этого определенный кайф и драйв, а потом, – Ястреб улыбнулся криво, насмехаясь сам над собой, – просто повзрослел.
Я снова только кивнула. Потому что, наверное, сама так и не повзрослела. До Иннотек я работала только в одной компании, и что там, что здесь просто плыву по течению. Кажется, что что-то упускаю.
К черту… Нахрен все это.
Я передернула плечами и заставила себя вернуться к еде, под хмурым и сосредоточенным взглядом Ястреба. Сменила тему, на его работу сегодня в кубе, а лицемерные размышления затолкала подальше.
Мы так и доели, обсуждая, жедешников и те костыли, которые Ястреб пытался сейчас к ним присобачить. Спустились с платформы вниз, и я отдала Гору очки. Он смотрел на футляр как-то странно и растерянно, а я не понимала причины такого поведения.
– Ты так смотришь, как будто я вручила тебе, как минимум почку, как максимум костный мозг, – улыбнулась криво. – Что не так?
– Все так, – тут же вскинул он голову и широко улыбнулся. – Когда ты успела?
– До того, как пришла в куб. Их делали минут сорок, Ястреб. В следующий раз я выволоку тебя из кресла и пинками загоню в оптику, – проворчала, надевая сброшенные каблуки. Когда выпрямилась, Гор уже красовался в очках. Ему действительно шло, и я почти выдохнула. – Как?
– Отлично! – еще шире улыбнулся он, поправил новые глаза костяшкой пальца и вдруг шагнул ко мне почти вплотную, стиснул в руках, отрывая от пола.
– Что…
– Пупок надорвешь, Воронова, – хмыкнул он, сжимая крепче. – Тебе не выволочь меня из кресла, при всем твоем желании, – слишком довольно прозвучало, и захотелось его тут же треснуть, до того довольное и какое-то сытое выражение было на его лице. Ястреб, видимо, сумел прочитать это желание в моих глазах. Хмыкнул, слегка подбросил, вырвав из горла задушенный писк, и коротко поцеловал.
– Гор, – зашипела тут же, оглядываясь на пока все еще матовую и непрозрачную дверь куба.
– Ты очень классная, когда грозная, – тут же разжал Ястреб руки, отпуская меня и поднимая их вверх. Стальной взгляд потеплел.
– Мальчишка, – проворчала, закатывая глаза и отворачиваясь. А у самой щеки горят и дыхание опять сбитое, щекотка эта уже привычная в животе. За спиной раздался короткий и раздражающий смешок, на который я предпочла не обращать внимание.
Встряхнулась, собрала мозги в кучу, выдохнула.
Все это, конечно, хорошо и замечательно, но впереди ждали куча работы и разговор с Егором, который непонятно как, но за короткий промежуток времени успел налажать так, как не лажал за все то время, что работает у нас. Разговаривать Ястреб с ним само собой собирался в своем кабинете. Туда мы и направились.
Я покачала головой и шагнула следом за Гором, в его кабинет, готовясь к не очень приятному разговору с Фирсовым.
Вот только вместо Егора на диване нас, точнее Игоря, ждала какая-то девушка. Сидела, эффектно откинувшись на спинку, крутила в руке стакан с водой. Высокая, красивая, с ногами от ушей. Легкий свитер приспущен с одного плеча, взгляд зеленых глаз с поволокой, губы в блеске и тонкие серебряные часы на запястье. Все, что нужно идеально подчеркнуто, все что не нужно так же идеально скрыто одеждой. Неброский макияж, рассыпанные по плечам блестящие волосы, легкие цветочные, очень женственные духи.
На действия брюнетки не успел отреагировать никто. Ни я, ни Гор, ни застывший в дверях несчастный Егор.
Стоило Ястребу появится в дверях, девушка плавно, но быстро оказалась на ногах, а в следующий миг уже висела на шее Игоря, жадно его целуя. Жарко его целуя. Прижимаясь всем телом, полной грудью, бедрами, обнимая за шею и путая пальцы в волосах. Совершенно никого не стесняясь.
Ястреб отвечать не торопился, застыл, напрягаясь, сомкнул пальцы на руках незнакомки.
– Я только вернулась и сразу к тебе, – прошептала она ласково, заглядывая в глаза Гора, когда он наконец-то смог оторвать нечаянную гостью от себя. Брюнетка отступать не спешила, поэтому шаг назад пришлось делать Игорю. Очень большой, очень широкий шаг, максимально показательный. На скулах ходили желваки.
Я шумно выдохнула, вдохнула, прислушиваясь к себе, наблюдая за Игорем и девушкой.
Странно, но злости, раздражения, даже ревности во мне не было. Ястреб выглядел растерянным и злым одновременно, а когда перевел взгляд на меня – еще и напуганным. Скрестил на груди руки, отчетливо скрипнул зубами, наверняка матерясь про себя.
За широкой спиной кашлянул окончательно потерявшийся Егор.
– Зря, – бросил Игорь холодно девушке. – Слав…
– Вы поговорите, – улыбнулась я мягко, кивая в сторону брюнетки. – А мы с Егором у меня побудем, хорошо?
– Слав… – снова попробовал оправдаться Ястреб.
– Вам явно надо поговорить, – покачала головой, подхватила под руку все еще бледного Фирсова и утащила в коридор, стараясь сдержать неуместный смешок.
Ситуация и правда была забавной и… знакомой. Бывшие иногда, как бумеранг. Ты вроде выкинул и забыл, и уже ничего не ждешь, а они возвращаются, бьют в затылок совершенно неожиданно… Как правило, всегда невовремя. Во только…
Как брюнетка попала к Гору в кабинет? Как ее пропустили боты и почему ресепшен выдал пропуск? Может, она не такая уж и бывшая… Или кто-то из наших клиентов?
За спиной раздалось приглушенное сопение, потом покашливание, заставив отмахнуться от мыслей.
– Слав, меня уволят, да? – тихо спросил разраб, видимо, все-таки набравшись храбрости, все еще покорно следуя за мной на буксире.
– Не говори глупостей. Мы не в том положении, чтобы разбрасываться мозгами, – дернула плечом, выпуская запястье парня. – Но приятным разговор не будет точно. Ты накосячил, – развела руками в стороны и шагнула в собственный кабинет.
Интересно, как много понадобится Ястребу времени, чтобы выпроводить брюнетку? Пятнадцать минут? Двадцать? Больше? Если больше, то это плохо, потому что наверняка будет со скандалом.
В пору открывать в чате новый тотализатор.
– Слав, я просто…
– Оставишь свои объяснения для Ястреба, – оборвала я парня. – Думаю, у меня в запасе минут двадцать, и я бы хотела заняться почтой.
Фирсов намек понял правильно и опустился в кресло, стараясь не отсвечивать. А я открыла ящик, вот только не успела вникнуть даже в смысл первого письма, когда Ястреб влетел в кабинет. Злой, как будто на очередной говнокод наткнулся, взъерошенный, все еще сжимающий челюсти до хруста.
– Фирсов, выйди, – прорычал он.
Егор счел за благо послушаться и испарился почти бесшумно, а я откинулась на спинку кресла. Сейчас будет представление.
Глава 16
Игорь Ястребов
Лиза, мать ее…
Гребаная любительница сюрпризов и театральных появлений. Единственное, что радовало в этом цирке, Рижская поняла все до того, как ситуация переросла в еще больший фарс. Даже удачи пожелала. Вот только от этого ни хрена не легче.
Славка ушла. Просто ушла. Очень странно, очень спокойно, даже улыбнулась. Спина прямая, сама спокойная, улыбка мягкая.
Еще и разговор это непонятный пока обедали. Она, что, уйти хочет из Иннотек? Да нет… Или да? Вообще нихрена не понятно, что у нее в голове происходит.
Сообщение очередное паскудное от анона: «Превет! Советую лед, Стася».
Какой лед? За каким чертом ей лед? Урод что-то сделал? Что-то видел?
Думал, расскажет, пока обедали, но вообще ни звука, только разговор этот непонятный о том, кто кого и когда хантил. И Лиза… как, сука, вишенка на торте.
По коридору к Славкиному кабинету я почти бежал. Добежал, выдохнул и сделал шаг внутрь, послал прогуляться Фирсова.
Приоритеты я расставляю правильно, чудо-долбоеб Егорушка посидит в опенспейсе и подумает над своей дальнейшей жизнью. Ему полезно, он заслужил. А со Славкой поговорить сейчас надо, чтобы не усугублять, чтобы она там в своей красивой голове себе чего не придумала.
Сидит, смотрит.
Спокойная и улыбка в уголках губ.
– Слав, – выдохнул. Твою ж… с чего начать-то? Дебильнее ситуации не придумаешь. В башке пусто, нервы звенят, а она сидит в этом кресле своем, смотрит глазами теплыми. Нихрена не понимаю. – Мы с Лизой трахались. Просто трахались, года полтора назад. Она потом укатила в Испанию за лучшей жизнью, и мы попрощались. А тут вот приперлась. Я не…
Осекся. Воронова нахмурилась, руки скрестила на груди, бровь вздернула.
– Не ждал ее?
– Нет, не ждал, – кивнул, как идиот. – Она не предупредила. Вообще ничего не сказала.
– То есть, если бы предупредила, ты бы ее ждал? – что-то мелькнуло в глазах. Какая-то непонятная эмоция, дрогнули уголки губ.
– Нет, конечно, – дернулся. – Слав…
– А чего вернулась? – склонила Воронова голову набок. А я слышал, как у меня кровь по венам несется. Все еще пытался уловить что-то. Во взгляде, интонациях, позе. Но ни черта…
– Не интересовался, – отбил подачу.
Славка побарабанила пальцами по столу, склонила голову к другому плечу.
– И вот так сразу к тебе в кабинет и на шею бросилась, – протянула скептически. Длинно так, задумчиво, как-будто пальцами по нервам прям пробежалась. – Какая смелая и незамутненная. Но красивая, – это «красивая» Воронова протянула как-то особенно гадко. – И фигура… Есть за что подержаться. Я тебя даже понимаю, была бы мужиком, тоже бы повелась, – как гвоздь в крышку гроба вогнала.
– Обычная у нее фигура, – рыкнул, делая шаг к столу. Потом еще один. Между нами метра три, а кажется, что целое море. – Слав, я…
– Как она к тебе в кабинет попала? – голос ровный, взгляд все такой же, как на допросе, честное слово. Проще не стало ни фига.
– Сказала, что клиент. Номер назвала, и Энджи вытащила ее из моих контактов. Лизка из Дейли, они все еще с нами работают.
– Понятно, – поджала на миг Лава губы, хмурясь. – Это баг, – вскинула на меня взгляд, теперь уголки губ дрогнули, смотрела внимательно. – Надо править. Серьезный такой баг.
Баг.
Баг… Какой нахрен баг? Она…
Я дернулся от пришедшей мысли, подлетел к столу, упираясь в столешницу руками. Выдохнул, вдохнул.
– Ты издеваешься, да? – прошипел.
– Есть немного, – улыбнулась Лава, откатываясь подальше от стола, к самому окну, пока спинка долбанного кресла не уперлась в подоконник.
– Воронова… – процедил, обходя стол, склоняясь к ней. Не знаю, что хотел сделать. Придушить, наверное. Но Лава ухватила за рубашку, притянула к себе.
– Дурак ты, Ястреб, – прошептала в губы и поцеловала, заставляя склониться еще ниже.
Жаркая и вкусная Лава и такой же совершенно вышибающий остатки мозгов поцелуй. Влажный, горячий, мучительный, потому что дальше этого поцелуя все равно ничего не будет. А мне член на мозг давит, и на столе Воронову разложить хочется до дрожи в руках. Особенно, когда вот так… Когда прикусывает острыми зубками, когда руки скользят по груди, когда трется о меня кошкой и втягивает мой язык в рот, гладит плечи и ноготками по шее шкрябает. До мурашек просто.
Бля-я-я-я…
Я прижался к ее губам своими, уперся лбом в лоб.
– Если ты не хочешь, чтобы я запер дверь и довел то, что ты начала, до логического завершения, нам надо тормознуть, – прохрипел, облизывая сочную нижнюю губу. Вишневую и очень сладкую.
Славка застыла на миг, задержала дыхание, осмысливая слова, и открыла глаза.
Почти доконала меня этим взглядом. Мутным, тягучим. Совершенно ведьмовским. У нее точно ведьмы в роду были. Дышала неровно, все еще скользила пальцами по груди. Приходила в себя.
– Да, – она тряхнула головой, подалась назад. – Надо…
– Надо, – кивнул согласно, не понимая, с чем именно соглашаюсь.
– С Фирсовым поговорить надо, – этот ее контральто глубокий, как еще один разряд тока прямо в позвоночник и член. Добьет меня точно однажды, а я и сопротивляться не буду.
Скрипнул зубами разочарованно. Выпрямился чуть ли не с болью, пригладил кое-как волосы, оглядывая Славку. Почти не заметно. Я даже платье умудрился не помять, только губы припухшие и румянец на щеках слишком яркий.
– Пойду позову его, – кивнул, разминая плечи, стараясь скинуть с себя похоть. Воронова отрывисто кивнула, подняла руки, поправляя воротник, по-прежнему идеальную прическу.
И я тормознул, до мозга наконец-то дошло то, что случилось до поцелуя.
– Слав, – позвал Воронову, она приподняла голову, – ты – невероятная. И кроме тебя никого, верь мне, – руки упали на подлокотники кресла, Лава едва приоткрыла рот. Но слов не нашла. Только смотрела растерянно и удивленно. Вспыхнули с новой силой скулы.
– Я верю, – прошептала едва слышно, краснея еще сильнее.
Знаю. Знаю, что верит, и это знание удивительно дергало и толкалось внутри меня. Отдавалось чем-то чудовищно огромным. Охренительное в своей нереальности чувство.
Я скрыл от Славки улыбку и все-таки ушел за Фирсовым, потому что разгребать дерьмо тоже надо.
Через двадцать минут Егорушка сидел на диване, пялился в пол и нес какую-то откровенную ахинею. О том, что не понимает, как такое произошло, и что больше так не будет. Я зверел, Славка хмурилась, отчего-то очень пристально наблюдая за парнем. Не за лицом, за движениями, руками, телом.
Я сначала не понял в чем дело, не обратил внимания. А когда дошло…
– Свободен, – оборвал я лепет Фирсова. – Пойдешь к новеньким пока, дальше посмотрим. Доступа к Энджи и Ирите у тебя больше нет. Ставку снизим процентов на двадцать.
– Гор, я обещаю… – начал по новой Егорушка.
– Свободен, я сказал, – прорычал, и разраба сдуло из кабинета.
Я дождался, когда его шаги стихнут, повернулся к Славке, скрипя зубами. Уверен, что она поняла раньше меня.
– Думаешь, синт? – спросил, сжимая пальцами виски.
– Скорее всего, очень похоже, по крайней мере. Надо его проверить, – вздохнула Воронова устало. – Вопрос только, как давно Фирсов на нем сидит и почему никто не заметил.
– Надо не только Егора проверить, а вообще все, к чему он имел доступ в последнее время. Тех, с кем он близко общался.
– Борисычу и хиарам тоже придется рассказать, если все подтвердится, – Славка закрыла лицо руками. – Нам только скандала с наркотой не хватало, представляю заголовки, – рыкнула она.
– Лукрецкий справится, – размял я шею, имея в виду нашего пярщика.
– Возможно… Надеюсь… – прозвучало как-то неуверенно.
– Так, – я поднялся на ноги. – Выкинь все из головы и не думай, возвращайся к работе. А с Фирсовым и тем, как его аккуратно проверить, я разберусь.
Славка только кивнула. Я поцеловал ее коротко и ушел к Борисычу разговаривать и вместе думать. Вообще, Воронова права, нам для полного счастья только наркоты не хватало.
Это пиздец.
Разговор с Борисычем и Келером вышел коротким. Борисыч слушал, Келер матерился и постоянно то ослаблял, то вновь затягивал узел галстука. Ситуация с учетом всего, что сейчас происходило в Иннотек, казалась раздражающе дерьмовой. Орали друг на друга мы с Виктором примерно минут сорок: я предлагал все-таки отправить Фирсова на принудительные анализы, а после, если диагноз подтвердится, и на лечение, юрист всея Иннотек топил за немедленное увольнение из-за несоответствия занимаемой должности. Хрен знает до чего бы мы в итоге доорались, но в какой-то момент Борисычу это надоело. Он поправил очки, поднялся из кресла, замер возле окна, повернувшись к нам спиной, заставляя нас обоих пристыжено приткнуться, и заговорил. С решением Борисыча согласись и я, и Келер.
Фирсов должен был сегодня же отправиться в отпуск, и биг босс объявить ему об этом собирался сам, заодно подключить к разговору штатного психолога. Разговор со штатным же психологом ждал на этой неделе всех, кто близко общался с Егором, впрочем, как и более пристальное внимание со стороны Тарасова и его миньонов. Хотелось надеяться, что урод в семье один, но… не получалось как-то. Келер и генеральный верой в лучшее тоже особенно не светились. Все все понимали. Все осознавали масштаб последствий, если инфа просочится в сми.
Шайка торчков в Иннотек… блеск, мать его. Охренительный пиар перед запуском Энджи на массовый рынок. Перед стартом Ириты…
Мы выходили из кабинета гендира, когда ИИ сообщила, что на линии терпеливо ждет, пока я освобожусь, Черт. Ждет уже минут двадцать и сдаваться, судя по всему, не собирается.
Пришлось сбавлять шаг и искать свободную переговорку.
– Давай, Лысый, сделай мой день еще замечательнее, – процедил я, когда за спиной закрылась дверь «Планет», и я привалился к косяку.
– Я не волшебник, Ястреб, – прогудел в ответ старый друг.
– У тебя пятнадцать минут, – стащил я с переносицы очки, садясь за стол.
– Я проверил всех, кого ты мне скинул, результаты у тебя в ящике. Личном. Но там тупик, Ястреб. Ты можешь их пролистать, конечно, но ничего не найдешь. Сухорукова реально не любили в тюрьме. После отсидки, впрочем, тоже. Он жил в какой-то заднице глобуса, в брошенной деревне под Тюкалинском, перебивался случайными подработками, потом сдох.
– Его чипировали? – спросил, заранее зная, что услышу в ответ.
– Да, – подтвердил Лысый. – Не сразу, но чип был. Там все чисто. Никаких сомнительных передвижений или контактов. Доступ к сетке и банкам ограниченный, причем жестко.
– Ясно. Окружение? Психолог? Тюремщики?
– Глухо. Психолог через два года после освобождения Сухорукова уехал в Омск, работает теперь там, о Светозаре, когда говорит, как об исключительно любопытном случае. Там нет личной заинтересованности, исключительно наука. Славку он никогда не видел, с ней не работал и даже не разговаривал.
– Уверен?
– Полностью, – хмуро ответил Черт, а я скрипнул зубами. – Я проверил всех, кто мог так или иначе пересекаться с Сухоруковым. Половина уже мертва, другая половина из Тюкалинска никогда и никуда не выезжала и не планирует. Нет ничего, ни одной ниточки, которая тянулась бы в Москву.
– Нестерова? Мать Дмитрия?
– Вот тут не совсем ясно, – как-то уклончиво и задумчиво раздалось в ответ.
– Распространи, пожалуйста, – бросил я короткий взгляд на терекер. М-м-м, с учетом свалившихся неожиданно жедешников, ждала меня сегодня ночь, полная эротических приключений. Жаль, что не со Славкой, а с кривым проектом, который срочно нужно было заточить под другое железо.
– Она немного… двинулась после всего.
– Это не то чтобы новость, Лысый, – прорычал я. – Ты тратишь мое…
– Не перебивай, Ястреб, – отбрил Серый примерно в том же тоне. Я понимал, чего он психует. Больше двух недель занимается Славкой и все еще топчется на месте. Удар по самолюбию, как серпом по яйцам. Гордыня когда-нибудь подведет его под монастырь.
