Текст книги "Бахмутский шлях"

Автор книги: Михаил Колосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

Боясь опять какого-нибудь подвоха, Мишка подозрительно покосился на Федора и сказал:

– Не хочу.

Желая чем-то досадить Федору, сказал:

– А почему вас никто не любит?

Федор поднял удивленные глаза.

– Да, – подтвердил Мишка. – Все говорят, что вы жадные… – Он хотел еще что-то сказать, но остановился, боясь, что зайдет слишком далеко. Но Федор отнесся к этому спокойно.

– Ну, это меня не касается, – сказал он. – Это их дело, – кивнул он на дом. – Одни от зависти, другие… А впрочем, действительно, жадные, хапуги. – Он посмотрел Мишке прямо в глаза, сказал: – Думаешь, сено купили? Не верю. Совхозу зачем-то нужен вагон, папаша им пообещал, они ему за это машину сена. Понял, как это делается? Кто же за такое будет любить?

Мишка удивился.

– А что ж ты?

– Родителей воспитывать? Один раз сказал, так отец чуть на тот свет не отправил. Ну их совсем. Кончу школу, уеду, и пусть как хотят.

Мишке стало противно. «Тоже мне начальник, в белом кителе ходит!..»

– На писателя поедешь учиться? – спросил Мишка.

Федор засмеялся.

– На какого там писателя! Это все мать придумывает. Я своего буду добиваться: мне нравится кино. Хотел еще с седьмого пойти на курсы киномехаников, не пустили. Теперь думаю попробовать в кинематографический. Им я ничего не говорю, и ты молчи…

В это время тетка Галина кликнула их обедать. Федор быстро сунул опять под куст портсигар, засыпал землей Мишкин и свой окурки, сказал:

– Пошли.

– Не пойду, – со злом бросил Мишка.

– Брось, – махнул рукой Федор, – не нашего ума дело, не подавай вида. Пойдем, борщ-то тут ни при чем, – он засмеялся.

Обедали за низеньким столиком в прохладных сенцах. Тетка Галина подала в глубоких тарелках дымящийся, заправленный салом борщ. Вкусный запах его щекотал Мишке ноздри, и он невольно проглотил слюну.

– Ешьте, – сказала тетка Галина. – Наработались.

Мишка погрузил ложку в борщ, хотел помешать, чтобы он поскорее простывал. Ложка что-то подцепила, и на поверхность, раздвигая пленку жира, вывернулся кусок мяса.

Ел Мишка с аппетитом, по-мужски кусал хлеб и смачно хлебал ложкой наваристый борщ. Потом он с помощью ложки и вилки разодрал на маленькие кусочки мясо, положил на каждый по капельке горчицы и вместе с остатками борща все съел, крякнув, когда горчица ударила ему в нос. «Почему у мамы такой не получается?» – подумал он, кладя в пустую тарелку ложку.

– Подлить еще? – спросила тетка Галина.

– Нет, что вы! – Мишка поднялся.

– Сиди, сиди. Второе еще будете есть. – И она подала им по две больших, как мужская ладонь, румяных котлеты с картошкой.

«Дурак, места на котлеты не оставил, – пожалел Мишка. – Надо было не весь борщ есть…»

Мишка с трудом осилил котлеты, отодвинулся от стола.

– Пить что будете? Молоко или компот?

Мишка молчал, колебался. Молоко, конечно, сытнее. Но сейчас хотелось пить. Выручил Федор:

– Компот лучше. Холодненький, правда, Миш?

Мишка кивнул.

Компот был холодный, но главное – густой, как сироп, и такой же сладкий. «Вот это компотик! – подумал Мишка. – Насте такой и не снился!»

Когда он собрался уходить, тетка Галина дала ему алюминиевый бидончик:

– Неси домой молочка. Спасибо тебе, что помог.

Мишка застеснялся, стал отказываться, но тетка Галина загремела на него:

– Бери, бери! Это матери. Ишь, закраснелся, как красная девица!

Мишка взял. Федор посмотрел на мать, спросил:

– И все? Ну и жадная ж ты, мама! – Он побежал в комнату, вынес пять рублей. – Возьми, Миш.

– Не надо, – зарделся Мишка.

– Возьми, – сказала тетка Галина, косясь на Федора. – Матери отдашь.

Сжимая в одной руке ручку бидона, а в другой – пятерку и сгорая от стыда, Мишка побежал домой.

– И денег дала? – удивилась мать. – Сынок сегодня с получкой, заработал. Ну, садись есть, мы там тебе картошки оставили.

– О, я обедал! – сказал Мишка и обернулся к Насте. – Знаешь, какой компот сладкий? Как мед! Даже губы слипаются! До сих пор прилипают, вот потрогай.

– Да ну тебя, – отмахнулась Настя.

– Не веришь, – огорченно сказал Мишка и отвернулся.

Глава седьмая
ДЯДЬКА В ПОДТЯЖКАХ

Рано утром Мишка пошел в совхоз договариваться насчет работы. Он не думал там долго задерживаться, только узнает, что и как, и вернется обратно. Тем более мать почему-то настойчиво просила к обеду быть дома. Но Мишкины планы неожиданно нарушились.

Когда он пришел на участок, возле конторы рабочие как раз получали наряд и большими группами уходили в поле. Мишка остановился в сторонке, ждал, когда директор освободится, чтобы поговорить о своих делах. Толпа возле конторы постепенно редела. Наконец директор сказал:

– Ну все? – и повернулся уходить в контору. Но тут же окликнул бригадира: – Бутенко, погоди, еще не все. Одного человека выдели воду возить.

Бригадир Бутенко с маленькими черными усиками и с кирзовой полевой сумкой в руке оглянулся и стал морщиться, как от зубной боли.

– Да ну, Иван Спиридонович… Да ну де ж я возьму?

– Ничего, ничего, хлопца выдели попроворней какого… – Он увидел Мишку. – Ты, хлопец, где работаешь?

– Нигде, – закрутил головой Мишка.

– Ну, вот. Воду возить будешь. – Директор посмотрел на Мишку. – Ты, кажется, работал у нас в прошлом году?

– Работал! – сказал весело Мишка, обрадованный тем, что его узнали. – На току волокушу с соломой оттаскивал.

– Ну и хорошо.

Мишка подошел поближе:

– Я хотел узнать…

– Что узнать?

– Насчет работы…

Директор сделал удивленное лицо.

– Там у нас много ребят хотят прийти, – торопился Мишка выложить все, о чем хотел поговорить. – Так вот, можно?..

Директор сказал серьезно:

– Можно. Приводи своих друзей, всем работа найдется. А сейчас давай на конюшню, запрягай…

Мишка хотел возразить, сказать, что он не собирался сегодня работать, что он пришел только узнать и что мать приказала ему к обеду быть дома, но не решился. «Еще подумает, отлыниваю», – и он пошел на конюшню.

Конюх вывел ему смирную кобылу, сам запряг. Возле нее крутился жеребенок на длинных, упругих ножках. Мишка подманил его к себе, погладил бархатную шею. Кобыла скосила на него круглый глаз.

– Смотри не загони лошадь, – предупредил конюх. – И за этим следи, – указал он на жеребенка, – чтобы под колесо не попал…

Мишка обрадовался, что вместе с ним будет и этот красивый, с лысинкой, игривый жеребенок. Он подошел к лошади, погладил шею, лоб, она дружелюбно сощурила глаза, потянулась к его руке мягкими губами.

– В обед хлеба дам, – пообещал он ей и залез на бочку.

Водой Мишка обслуживал три бригады. Он привозил бочку на кукурузное поле, распрягал, садился верхом на лошадь и ехал на свекловище. Там брал пустую бочку, привозил наполненную и ехал на огород.

Работал он весело, с радостью, не заметил, как и день прошел. Сидя на бочке, распевал песенку водовоза:

 
Удивительный вопрос:
Почему я водовоз?
Потому что без воды
И ни туды, и ни сюды!
 

Последнюю бочку налил, отвез к конюшне и пошел в контору. Бухгалтер, сбычив голову, посмотрел на него поверх очков, сказал, чтобы он подождал: бригадир еще не приходил, не сдавал наряды. Мишка примостился на скамейке, стал ждать. Без денег ему уходить не хотелось.

Пришел директор, увидел Мишку, спросил:

– Меня ждешь?

– Нет, бригадира.

Директор понял, в чем дело, сказал бухгалтеру:

– Выплатите, потом с бригадиром оформите. Сколько бочек отвез?

– Девять, – сказал Мишка.

– Не больше?

– Нет. По три на каждое поле. И последнюю – на конюшню. Ну, эта не считается, – добавил он скороговоркой.

– Почему?

– Тут близко – до конюшни.

– Все равно. Уплатите за десять бочек, – приказал директор.

Бухгалтер быстро постучал на счетах, спросил:

– За обед платил?

– Нет.

Он снова щелкнул раза два косточками, сказал:

– Получи. Пять рублей восемьдесят копеек.

Домой Мишка шел вприпрыжку, в кармане позванивали деньги. На дороге он увидел кучи привявшей травы. Здесь днем пололи хлеб. «Корм пропадает», – подумал он и решил взять с собой немного. Он снял с брюк ремешок, связал тугую охапку, взвалил на плечи, понес. «Отдам тетке Галине – спасибо скажет, а может, и молока даст…»

Возле поселка Мишка свернул с дороги и пошел узкой тропинкой через огороды. Лавируя между деревьями, он все время думал о том, как обрадуется мать его заработку: ведь у него в кармане почти шесть рублей! «Бумажки отдам ей, а мелочь оставлю себе…» – размышлял он.

Мишка бросил возле летней кухни траву, сел на нее верхом. В кухне кто-то гремел посудой – это мать, конечно, готовит ужин. Мишка не торопился ее окликать, сидел, улыбаясь, на траве. Наконец, не выдержал, позвал:

– Мама, угадай, сколько заработал?

Но вместо матери на пороге кухни появилась бабушка – раскрасневшаяся, веселая, в белом платочке, как в праздник… Мишка всегда радовался приходу доброй, заботливой бабушки, а сегодня она особенно была кстати: он скажет ей, сколько заработал, она будет рада.

– А, рабочий человек пришел! – сказала бабушка весело. – Ну, умывайся…

– Нет, вы сначала угадайте, сколько?

– Да уж, наверно, много! Раз сено запасаешь, значит, решил корову купить, чтоб молочко свое было…

– Смеетесь! – Мишка достал из кармана деньги, потряс ими. – Во!

– Ой, батюшки! – она притворно испугалась и тут же поцеловала его в макушку. – Помощничек золотой мой. Скоро матери будет легче…

– А еще мелочь! – позвенел Мишка. – Пойду маме покажу!

– Погоди, – схватила бабушка за рукав внука, увлекая за собой в кухню. – Куда ты в таком виде?

– А что? – удивился Мишка.

– Нельзя. Там чужой человек… Ну, не чужой, а… Ты умойся, внучек, а я тебе принесу новую рубаху, наденешь.

Мишка ничего не понимал. «Человек? Ну и пусть, что ж тут такого? Я тоже человек, пришел с работы… А, наверное, важная птица, – подумал он, – если ему можно показываться только в новой рубахе!» Мишка понизил голос до шепота, спросил у бабушки:

– Кто там?

– Дяденька один… – сказала она опять неопределенно и, не выдержав, добавила: – Отец у вас будет!

– Какой отец?! – удивился Мишка и, почувствовав что-то недоброе, выскочил из кухни. Бабушка кричала ему вслед, но он не слышал.

Он, как вихрь, со стуком распахнул дверь, влетел в комнату и остановился в растерянности. За столом сидела мать с незнакомым мужчиной. На столе стояли четвертинка водки и бутылка красного вина. Они, видать, уже выпили, так как мужчина сидел без пиджака и то и дело вытирал платком лысину. Он был в подтяжках, которые поразили Мишку и сразу же вселили в его сердце неприязнь к их владельцу. Мать возбуждена, немного растеряна, она, казалось, даже помолодела и стала красивее. Мишка заметил, что у нее слегка подкрашены губы и напудрены щеки. Он этого не любил, и она никогда не красилась раньше, а тут вдруг… Что-то непонятное колыхнулось у Мишки в груди, какая-то горечь подступила к горлу.

Тяжело дыша, Мишка сверкал злыми глазами то на мужчину, то на мать. Ему почему-то было обидно, что она из-за него стала красивее. «Накрасилась, – подумал он с неприязнью и снова сверкнул глазами на мужчину. – У-у, пришел какой-то… Сейчас скажу, чтобы уходил вон отсюда. А если не уйдет, переверну стол и пусть тогда женятся. А сам уйду из дому совсем и не буду тут жить…»

Мужчину Мишка видел впервые, но он догадывался, что это тот самый заведующий чайной, о котором говорила бабушка. Он чем-то напоминал Мишке отца Федора и от этого еще больше был противен.

– …нужды со мной знать не будешь, – услышал Мишка отрывок фразы и подумал: «Тоже, наверное, хапуга…»

– Жизнь-то не только в том, чтобы не знать нужды, – робко возразила мать.

Мишка знал, что мать не хотела выходить за этого дядьку замуж, она всегда спорила с бабушкой. Но он все-таки пришел. И то, что мать возразила ему, обрадовало Мишку, но он не понимал, почему она сидит с ним, почему не прогонит.

Мишка кипел. Он сжал кулаки и решительно сделал шаг вперед. Но в этот момент мужчина поднял глаза, лениво спросил:

– Это старший? – и он стал искать правой рукой карман пиджака, который висел на спинке стула.

Мишка остановился.

– Да, – поспешно сказала мать. – Подойди, Миша, что ж ты стал там? – И она обратилась опять к мужчине: – Он был на работе, не успел умыться.

Она говорила таким голосом, словно была в чем-то виновата и теперь извинялась. Мишке стало стыдно и жаль ее. Он уже не сердился на мать, ему захотелось защитить ее, и он вызывающе посмотрел на мужчину. Тот сидел в прежней позе, уставясь в одну точку и шаря у себя за спиной. Вот наконец он нашел карман, достал что-то и, пошевелив блестящими от жира губами, проговорил:

– На работе? Хорошо. Подойди сюда.

Мишка подошел, он дал ему карамельку в бледно-розовой обертке, сказал:

– А теперь пойди погуляй.

«Выгоняет? – подумал Мишка. – Ишь ты, хозяин нашелся! Не пойду!»

Видя упрямство сына, мать встрепенулась:

– Пойди, умойся, там бабушка тебя накормит. И ты, Настя…

Мишка оглянулся – Настя стояла у кровати и глядела на все это исподлобья. В руке у нее была точно такая же карамелька. Отступив от стола на прежнее место, Мишка дальше не двинулся.

– Ну, иди же погуляй, мальчик, – повторил мужчина.

– Я уже нагулялся, – буркнул Мишка.

– Что ты? – замахала на него мать.

Мишка обернулся к матери, и она увидела, как из больших переполненных слезами Мишкиных глаз скатились две крупные слезинки и покатились по щекам, смывая степную пыль.

– Ну, что же ты, сынок? – голос у матери дрогнул.

– Мама, не надо нам отца… Мы лучше будем сами… Честное слово – я буду учиться хорошо. Я же дал тебе слово, почему ты не веришь? Я буду тебя слушать, помогать… Вот, смотри, сколько сегодня заработал. Ты думаешь, я гулял где-нибудь? – Мишка сунул ей в руку деньги, потом достал мелочь из кармана, которую хотел оставить себе, положил в подол. Деньги, звеня, упали на пол, раскатились в разные стороны. – Видишь, сколько? А завтра я пойду с ребятами, постараюсь еще больше заработать, не буду отдыхать… Честное слово… И учиться буду хорошо… Ну, почему ты не веришь?

Настя не совсем разбиралась в том, что здесь происходит и почему ее сегодня забрали из лагеря домой. Но когда Мишка стал, плача, просить мать не выходить замуж, она швырнула на пол конфету, подбежала к ним, закричала:

– Мам, не выходи замуж!.. Не бросай нас… Не бросай нас…

– Да что ты, глупая, кто же вас бросает? – и мать не сдержала слез, заплакала вместе с детьми, обняв их: – Не брошу я вас… Никогда не брошу…

Мужчина встал из-за стола и принялся нервно ходить по комнате. Он поддел большими пальцами подтяжки, оттянул их и отпустил. Они громко шлепнули.

– Вера, кончай концерт, – сказал он.

Мать подняла глаза, посмотрела на него, словно впервые увидела, потом взглянула на ребячьи головы, уткнувшиеся в ее подол, проговорила:

– Нет, нет… Уходите…

Он остановился, удивленный. К нему подошла бабушка и, вытирая кончиком платка глаза, сказала:

– Ну, что ж вы, батюшка, стоите? Она ж вам сказала? Не подходите вы им, и все тут. Не видишь разве? Уходи, батюшка, уходи.

И когда он ушел, мать долго гладила ребячьи головы, приговаривая:

– Глупые вы мои… Глупые…

– Честное слово – буду учиться… – приподнял Мишка заплаканное лицо.

Мать запустила пятерню в его волосы, продолжала:

– Глупый ты… Дурной Мишка… Дурной… Вот вырастешь, поймешь…

А бабушка сказала:

– И правда, какой из него отец? Детей, видать, не любит.

Глава восьмая
МИШКА – БРИГАДИР

Всю ночь Мишка не спал, ворочался с боку на бок, вздыхал. Перед глазами вставали то отец, то этот лысый дядька в подтяжках, то мать с заплаканными глазами, то бабушка со своими неизменными словами: «Тяжело матери одной с вами…»

Тяжело… Теперь Мишка понял. Очень тяжело, раз она решилась принять в дом чужого дядьку. «Нет, не надо его, – качает Мишка головой. – Пойду с ребятами в совхоз, буду работать все лето, а там – скорей бы школу кончить, поступить на работу».

Он засыпает, и все, о чем думал, как живое предстает перед ним во сне. Мишка снова просыпается и снова думает, думает…

Как только забрезжил рассвет, он встал, вышел из комнаты, стал умываться холодной водой.

Вслед за ним вышла мать.

– Куда ты так рано?

– Так в совхоз же, – сказал он мягко. – Мы ж сегодня на работу пойдем.

– Рано еще, – заметила мать, – поспал бы.

– А мне ж еще за ребятами заходить, они, наверное, спят. А потом пока дойдем…

Мать ничего не сказала, пошла готовить ему завтрак.

Бригада собралась большая – человек пятнадцать ребят. Даже рыжий Симка – увалень, самый неизлечимый лодырь – пошел вместе со всеми. Мишка с трудом уговорил его и теперь все время оглядывался, не сбежал бы.

Ребята шумной ватагой шли по пыльной дороге, громко смеялись, слушая смешные рассказы Кости Свиридова, балагура и шутника, за что друзья прозвали его Теркиным.

Мишка смеялся больше всех и тоже старался смешить ребят, чтобы они не заскучали.

– Симка, догоняй! Послушай, что Костя заливает! – то и дело кричал он. – Ребята, давайте подождем его.

Симка тащился сзади всех, зевая так, что скулам было больно.

Костя оглянулся, крикнул:

– Эй, осторожней пасть раскрывай – проглотишь!

– Я такую дрянь не ем, – огрызнулся Симка. – Вы бы поменьше пылили, будто овцы идете…

Ребята нарочно, как по команде, перестали поднимать ноги. Пыль заклубилась большим облаком, закрыла появившееся на горизонте солнце, словно по дороге прошло миллионное стадо.

Симка кашлял, чихал, отплевывался, хотел забежать вперед, чтобы не глотать пыль, но не смог догнать ребят. Наконец он догадался сойти с дороги, побежал подветренной стороной. Пыль уносило влево от него.

– Дураки, черти полосатые, ругался он.

Ребята перестали пылить, смеялись, поджидая его.

– Ну как дымовая завеса? – спрашивали они.

Симка, посапывая, молчал.

– Вы, хлопцы, не трогайте его, – сказал Костя. – Ему и так бедному тяжело: смотрите, сколько харчей набрал.

Симка перебросил узел с одного плеча на другой, возразил:

– Ладно. Посмотрю, как вы посмеетесь, когда солнышко вон там будет, – указал он в небо над головой.

– А мы у тебя отнимем и поделим! – сказал Костя.

– Отнимешь? – покосился Симка. – Попробуй! – И он отошел от ребят.

Солнце быстро поднималось и припекало в спины все сильнее. Голосистые жаворонки выпархивали из травы, взвивались вверх и невидимые вызванивали в поднебесье. Вставали на задние лапки суслики, свистели, но, завидев ватагу, быстро прятались в норы. А сколько их ребята уничтожили весной – трудно сосчитать! Думали – ни одного не осталось. Нет, бегают, перекликаются…

– Симка, ты чего сбоку дороги идешь? Смотри, суслик пятку откусит, – начал опять Костя. Но его остановил Мишка:

– Да ладно тебе, Костя, не трогай его…

Мишка так долго собирал бригаду, уговаривал каждого и теперь боялся, что ребята разбегутся. Он дорожил каждым человеком, даже Симкой. А этот может обидеться и повернуть домой. За ним, гляди, еще кто-либо увяжется.

На наряд ребята опоздали, и Мишка направился в контору. Здесь он увидел вчерашнего бригадира с черными усиками и с той же полевой сумкой. Бригадир смотрел в окно, улыбался:

– О, поглядить: саранча налетела!

Директор выглянул в окно, сказал серьезно:

– Если это не экскурсия, то эта саранча тебя спасет.

– Шо? – не понял бригадир.

– Эта саранча может спасти тебя, – повторил директор. – Наверное, вчерашний хлопец привел свою бригаду. – Он поднял голову, увидел Мишку: – Точно, он! Давай, Бутенко, веди их на свой ячмень, где ты сурепку развел. Пусть полют. Да повежливей – это дети. Обед организуй им. Понял?

– Та понятно, чего ж тут не понять. Тилько они потопчуть…

– Не потопчут.

Бригадир нехотя вышел к ребятам, стал перед ними, широко расставив ноги, Почесал затылок, спросил:

– Ну, шо? На экскурсию? – он обвел всех взглядом и сам себе ответил: – Похоже, нет: барабана не видно.

– Мы на работу, – сказал Мишка.

– Ага, на работу! Ну, то гайда за мною, – он махнул рукой и пошел в степь.

День только еще начинался, но было уже жарко. Ребята еле поспевали за бригадиром, который на ходу объяснял им, что они будут делать.

– Стараться не топтать хлеб, ступать надо между рядкив. Траву выносить на дорогу. Вон то поле, – указал он вдаль.

– Где желтые цветочки? – спросил Симка.

– Да, – недовольно буркнул бригадир. – Квиточки. Ото шоб ни одного квиточка не осталось. – Он посмотрел на Симку, – Ты сам як квитка. Да не сверху рвать, а с корнем. Понял?

Симка кивнул головой и отошел от бригадира, недоумевая, почему тот обиделся на него.

– Ну, вот мы и пришли, – сказал бригадир, сдвинув картуз на затылок. – Кладить свои сумки и начинайте. Рвать всю траву: и сурепку и осот… Ну, осоту тут мало. Шоб не наколоть руки, рвать его треба вот так, – и он поддел рукой под самый корень сочного куста осота, сорвал его. Из стебелька выступила большая капля «молока» – Вот и все. – Он забросил траву на дорогу.

Симка поднял ее, посмотрел, лизнул «молоко», сморщился, стал отплевываться. Наколов руку, он бросил осот в пыль, проговорил:

– Колючая, чертяка!..

– Значит, ясно? – спросил бригадир. – Обед привезут.

– А воду? – напомнил Мишка. – Воды надо, а то уже сейчась пить хочется.

– Воды тоже привезут. А ты будешь бригадиром, – сказал он Мишке. – Шоб был порядок, шоб было качество. Понятно? Ты отвечаешь. Вот тебе бумага, карандаш, составишь список. А я к концу дня приду, замеряю и вручу вам грошики. – Бригадир впервые за все время улыбнулся. – Начинайте, – сказал он и пошел.

После его ухода ребята некоторое время стояли молча, не знали, с чего начинать. Мишка тоже не знал, с чего начинать свое бригадирство. Наконец он сказал:

– Ну что ж, давайте?

Он положил бумагу и карандаш на землю, придавил их камнем, начал рвать сорняки.

Рядом с ним стал Костя. Последним приступил к работе Симка. Он долго возился со своим свертком, укладывал его, потом медленно подошел к ребятам, втиснулся в середину. Соседи его заворчали:

– Ну, чего прилез? Становился бы с краю.

– А не все равно? – ощетинился Симка.

Мишка вскипел, но сдержал себя и примирительно сказал:

– Ладно, крайние, подвиньтесь чуть, и все в порядке.

Симка рвал медленно, одной рукой – правой, затем сорванное перекладывал в левую. Еле-еле нагибаясь, он срывал только перед собой, гнал полосу полметра шириной, не больше.

Когда привезли воду, он первый пошел пить и пил дольше всех. Потом он поминутно ходил к бочке, каждый раз говоря:

– Фу, жажда замучила! И с чего бы это?

– Так не пойдет – запротестовал Костя. – Его жажда мучит, а мы за него работай.

Ребята поддержали Костю. Мишка не выдержал, предупредил:

– Симка, вот так и знай: будешь отлынивать, я тебя не запишу.

– Подумаешь, начальство! Видали мы таких.

– Видал не видал, а давай работай, нечего на других выезжать. – Мишка рассердился, подошел ближе: – Что это за работа? Одни макушки срываешь? Слыхал, что бригадир говорил?

– Чего ты пристаешь? – Симка, сощурив один глаз, смотрел на Мишку. – Что это твое, что ли?

– А если не мое, так что?

Вокруг них сгрудились ребята, наперебой начали кричать на Симку:

– Уходи домой!

– Взяли на свою голову!

Мишка почувствовал себя виноватым перед ребятами – ведь это он постарался уговорить Симку идти в совхоз. Обидно, хотелось ударить этого лодыря, но сдержался. Если бы Мишка не был бригадиром, ударил бы.

– Не хочешь – уходи, – отрубил он. – Мы пришли работать, понял? А ты как вредитель какой… Тебе хорошо: можно не работать, а мне надо… – Голос у Мишки дрогнул.

Симка опустил голову, нижняя губа задергалась. Мишке стало жаль его, и он сказал примирительно:

– Ну, ладно. Оставайся, только смотри… Мы вот тебе отмеряем полоску, и сам поли.

Ребята одобрили это, и Мишка тогда каждому отмерил равные участки, чтобы было видно, кто как работает. И не обидно: кончил раньше – отдыхай или начинай новую. Он честно отсчитал всем по два шага, и работа закипела. Никто уже не обращал внимания на Симку – пусть как хочет: меньше сделает, меньше получит.

Симка молча, посапывая, обрабатывал свой участок. Жажда перестала его мучить, до самого обеда он больше ни разу не бегал к бочке. Но, несмотря на это, он все же далеко отстал от ребят.

Солнце поднялось и стояло над самой головой, когда вдали показалась бричка, а на ней старик и женщина в белом платочке.

– Обед! – закричали ребята и кинулись на дорогу.

Старик дал лошадям травы, посмотрел, улыбаясь, на шумную ватагу, сказал:

– Бригада – ух, работает за двух, а ест за пятерых!

– А посмотри, Савельич, – сказала женщина, – ей-богу, они спасут ячмень. Видишь, рядки завиднелись.

– Могет быть, – многозначительно произнес старик.

Первым к бричке подошел Симка. Расширяя ноздри, он по-собачьи внюхивался в запах пищи. На возу стояли два бидона, в каких обычно возят молоко, и большая эмалированная кастрюля. Белой марлей были накрыты хлеб, алюминиевые миски и ложки.

– Что привезли? – спросил Симка.

– Суп пшенный с мясом, каша, молоко… – охотно ответила женщина, раскрывая бидоны.

– Ассортимент, конечно, небольшой, но по качеству лучше, чем в вашей чайной, – заметил старик.

Симка не обратил на него внимания, продолжал допрос:

– Бесплатно?

– Нет, милый, за деньги.

– За деньги… – разочарованно протянул Симка и отошел от брички.

– Так деньги не сейчас, сынок, – объясняла женщина. – Вечером бригадир будет расплачиваться с вами и удержит.

– Все равно – не надо. Я думал – бесплатно. А тут что заработаешь, все и проешь?

– Это как работать, – сказал старик.

Симка сел в тени под деревом, развязал свой узелок, достал белую булку и огромный кусок сала. Сало было порезано на тонкие ломтики, которые держались на румяной шкурке. Когда Симка кусал сало, ломтики отделялись друг от друга, и было похоже, будто Симка растягивает зубами гармошку.

Ребята один за другим отходили от брички с алюминиевыми мисками, садились на траву, ели, весело разговаривали. Казалось, никто еще до сих пор не ел такого вкусного супа, каждый подхваливал его, а польщенная кухарка всем предлагала добавки. Старик, примостившись на ступице колеса, тянул козью ножку, говорил:

– Как поработаешь, так и полопаешь.

Ребята подшучивали над Симкой, смеялись. Женщине стало жаль его, сказала:

– Ну, что вы издеваетесь над бедным мальчиком? Иди, я тебе супу налью бесплатно, записывать не буду.

– Оно и видно, что бедный, – сказал старик. – Кусок сала побольше лаптя уплел, и бедный!

– А тебе завидно? – огрызнулся Симка.

– Симка, дай сала, – крикнул Костя.

– Ага, дай! С длинной рукой под церковь, там дают.

– Ну, давай на суп сменяем?

– Ешь сам его. Купи, – сказал Симка и просиял от такой мысли.

– Сколько?

– Рубль кусочек, – Симка перестал жевать, ждал ответа: если согласятся, сколько у него сразу рублей окажется! И он тут же пожалел, что уже съел несколько кусочков.

– О, видала? – вскочил старик. – Бедный! Откуда вот такой кс… кс… кспонат? – он со злостью плюнул на дорогу.

Все дружно засмеялись, повторяя стариково слово «кспонат».

***

Отдохнув после обеда, ребята снова принялись за работу. Теперь она, правда, подвигалась медленнее, чувствовалась усталость, и во второй половине дня они сделали гораздо меньше, чем в первой. Но это их не очень огорчало, в общей сложности пропололи немало!

Симка по-прежнему отставал, обливался потом, пыхтел, ругал Мишку за то, что тот уговорил его идти работать, ругал себя, что согласился, и проклинал даже ту крольчиху, которую хотел купить на заработанные деньги.

Мишка первый прогнал свою полосу до конца, распрямился и громко скомандовал:

– Шабаш! Хватит на сегодня, будем ждать бригадира. Уже солнышко вон за бугор скоро опустится.

Все повалились на кучи привявшей травы. С непривычки ныли спины, но было весело. Один Симка допалывал свою полосу. Она была в середине и, как длинный желтый остров, выделялась среди зеленого моря. Симка срывал только макушки сурепки – желтенькие цветочки. После каждой сорванной былинки он поглядывал на ребят и медленно нагибался снова.

Мишка составил список, посмотрел на Симку, увидел его нечестную работу, вскочил, но остановился и только махнул рукой – надоел он за целый день. Вслух сказал:

– Долго же он будет так добивать свою полоску! Может, поможем ему?

– Очень нужно! – ответило сразу несколько голосов. – Сам пусть не ленится.

Мишка хотел возразить, но Симка вдруг кошкой бросился вперед, присел, снял кепку и стал что-то класть в нее. Мишка подбежал к нему, ребята устремились вслед. Симка стоял на коленях и торопливо перекладывал из гнезда в кепку перепелиные яйца. Мишка схватил его за плечо, остановил.

– Зачем забираешь яйца?

Симка дернул плечом, буркнул:

– Не твое дело.

– Брось! – Мишка снова потряс его.

– А твои они, да? – спросил Симка, положив последнее яичко в кепку. – Я первый нашел. Я сразу сказал: «Чур – на одного!» Если ты не слышал, я не виноват. – Он осторожно поднял кепку, довольный своей находкой.

Мишка не знал, что ему ответить. Ребята, окружившие их, тоже молчали: всем было любопытно посмотреть на хрупкие яички, на гнездо.

Где-то совсем недалеко время от времени подавала свой жалобный голос перепелка. Голос ее слышался то в одном, то в другом месте: бедная птичка металась вокруг, не смея приблизиться к гнезду.

– Перепелка плачет, – сказал Мишка и обратился опять к Симке. – Ну что ты с ними будешь делать?

– Хм, что! Есть! – ответил тот гордо. – Или подложу под квочку, она мне высидит перепелят. Сейчас посмотрим, может, они уже насижены? – И Симка взял одно яичко, собираясь разбить его.

Миша крикнул:

– Не смей! Если разобьешь – всего исколошмачу!

– Чего ты распоряжаешься? Бригадир! Видали мы таких – Симка сощурил глаза. – «Исколошмачу…» Думаешь, как зимой я упал, так твоя взяла? Нет, я еще тебе как-нибудь отплачу, только полезь…

– Положи яйца обратно в гнездо, – стоял на своем Мишка.

Симка снисходительно улыбнулся, обвел взглядом ребят, надеясь найти у них поддержку. Но ему никто не сочувствовал, наоборот, все смотрели на него осуждающе. Раздались голоса:

– Не надо разорять гнездо.

– Рыжий никак не нажрется!

– Положи яйца!

Симка, все еще колеблясь, нехотя присел на корточки, стал осторожно выкладывать яички в гнездо.

– Все равно приду после и заберу, – сказал он, отряхивая кепку. – Место приметное, допалывать не буду – быстро найду.

Мишка огляделся по сторонам – действительно, по недополотой полоске можно очень быстро найти гнездо. Стал соображать, что делать. «Дополоть? Ребята не согласятся. Ладно, – успокоил он себя, – сегодня Симка не придет, а завтра мы все-таки дополем этот клочок. Пусть тогда попробует найти гнездо». Вслух сказал:

– Ну и не допалывай. Приедет бригадир, увидит, деньги не заплатит.

– Ага, – испугался Симка и растерянно заморгал белыми ресницами. – «Не заплатит!»

– А что ты думаешь? – поддержал Мишку Костя Свиридов.

Симка ничего не ответил, посапывая, нагнулся, стал рвать сорняки.

***

Вскоре приехал бригадир на полуторке. Симка бросил со злом пучок травы, вышел на дорогу: он не стал допалывать свою полоску, хотя до конца оставалось совсем немного.