Текст книги "Избранное"

Автор книги: Михаил Кольцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 38 страниц)

Когда идеи Ленина вспыхнули заревом Октябрьской революции, Роллан сразу повернул к ним свое внимательное, ищущее лицо. Он приветствовал эти идеи, эту борьбу и пошел к ним навстречу. Путь был нелегким и довольно длинным. По многим причинам Ромен Роллану трудно было бежать по этому пути. Но, шагая медленно, он знал, куда идет. И в своей замечательной статье «Прощание с прошлым» он говорил:

«Пусть впоследствии робкими покажутся первые шаги, они решили все будущее… Иди! Теперь уж не до остановки».

И Ромен Роллан прошел этот путь. Прошел действительно без остановки. Он пришел к революционному пролетариату мира. И примкнул к нему не как наблюдатель, не как сочувствующий, не как пассивный сторонник, а как соратник, как активный борец, как воин.

И тут многие ошиблись в своем понимании, в оценках натуры Роллана. В его мирном гуманистическом пацифистском облике им чудились мягкость, безобидность, уклонение от суровых и грубых будней повседневной борьбы. Вопреки таким мнениям, Рол-лан, примкнув к рядам революционного пролетариата, показал себя смелым и убежденным бойцом, лишенным либеральных предрассудков и слабостей…

Иногда сегодняшнего, смелого и воинствующего Ромен Роллана пробуют смутить либерально-пацифистскими аргументами из его же старого и покинутого багажа. Но тщетно. Роллан отвечает словами, полными страсти, уверенности и силы. Он пишет американскому инженеру:

«Пролетарская революция никогда не кичилась либерализмом, и нет никакого смысла требовать от нее того, чего она никогда не обещала и против чего восставала с первых же дней, а именно против немощного и лживого псевдолиберализма, обманывающего западный мир, против этого попустительства, которое на самом деле, в руках людей наиболее влиятельных, богатых и хитрых, служит орудием для того, чтобы править демократиями…»

«Вы уверяете, что будто бы нет никакой войны (против СССР), что она является только оговоркой. Как вы легкомысленны и малосведущи, когда высказываете подобное утверждение. Я пристально, уже пятнадцать лет, слежу за политической и дипломатической историей. Я твердо знаю, что СССР постоянно находился под угрозой коалиции, заговоров и что опасность заметно возросла, когда в Германии пришел к власти Гитлер вместе со своими шутами (Розенберг и К°). Союз Социалистических Советских Республик окружен огненным кольцом фашизмов, империализмов и расовых теорий, воинствующих и делячествующих, которое идет от сэра Детердинга к белогвардейскому кондотьеру, миллионеру Вонсяцкому, состоящему на службе у Японии, от англо-нидерландского золота к американскому золоту и к японскому генеральному штабу, проходя через Берлин, Варшаву и Ригу. Менее чем когда бы то ни было должно советское правительство ослаблять бдительность. Прочность его власти – существеннейшее условие общественного блага…»

Сорок восемь лет назад молодой студент Ромен Роллан, мучимый сомнениями своей творческой жизни, написал письмо яснополянскому мудрецу, гениальному Льву Толстому. Он получил пространный ответ, в котором знаменитый русский писатель предлагал студенту выбирать между этическим совершенством и радостями искусства. Он обрушивался на Шекспира. Он считал музыку «безнравственным наслаждением»… Студент Роллан был растроган вниманием к нему Льва Толстого, но потрясен и удручен существом письма.

Сейчас, через сорок восемь лет, сейчас седой отшельник Вильнева, семидесятилетний Ромен Роллан, получает трогательные и радостные письма от пионерок колхоза «Ясная Поляна». Советские дети пишут ему о радости бытия, о высоких наслаждениях искусством, о Бетховене и Бахе, которые пришли в сельские дома вместе с колхозной культурой, с Советской властью, с социализмом. И эти письма согревают сердце великого писателя, они молодят его пристальный, слегка сумрачный взгляд. Этих и им подобных писем сотни и тысячи; крепкие жизненные нити протянулись из огромной страны на маленький клочок, затиснутый между Францией, Германией, Италией, на тихий швейцарский дом, где пишет, где борется с войной и фашистским варварством великий писатель-гуманист.

Дружба и любовь Ромен Роллана к Советскому Союзу имели своим реальным и отчасти символическим завершением известную нам всем поездку писателя в Москву. Он своими глазами увидел живые образы социалистической страны, он побыл

среди рабочих и колхозников, среди молодежи, созидающей новый мир, он жил под крышей своего старого друга, великого пролетарского писателя Горького… Перо Ромен Роллана стало прекрасным оружием защиты Советского Союза, защиты пролетариата, защиты культуры.

1936

Маркс и фашистские мракобесы

Конечно, конечно, Маркс жил, не зная, не подозревая о будущем конкретном существовании знаменитого фюрера.

Он не подозревал, что эта «сверхчеловеческая, личность» будет обладать голосом простуженной иерихонской трубы, обрубленными усиками, верой в свое божественное предназначение, будет принимать парады истинно арийских пожарных, что эта личность будет вегетарианцем, напишет книгу на плохом немецком языке, признающую право на жизнь только за рыжеватыми блондинами с длинными черепами и отрицающую брюнетов как человекоподобные существа, если это не японцы, не итальянцы и не испанские фалангисты.

Маркс не знал, что именно в тридцатых годах XX века Германией временно овладеет изуверская кровожадная секта людей, состоящих на услужении финансового капитала, что она превратит цветущую, культурную страну в тюрьму и застенок, немецких рабочих – в пленников и арестантов, что она будет сжигать на кострах лучшие произведения мировой науки и искусства и прежде всего собственные его, Маркса, книги, великолепные творения его гениальной головы, что эта секта главным своим занятием сделает борьбу против Маркса и марксистов, наивно дикарски мечтая отменить Марксовы законы развития человеческого общества вроде того, как если бы отменить закон земного притяжения или «закрыть» уже раз открытую Америку.

Всего этого не знал великий Маркс и не мог знать. Фашизм возник через много лет после его смерти. Но уродство и убожество реакционных инквизиторов нашего времени Маркс рассмотрел и стократно разоблачил еще в свое время. Уже тогда он вылавливал и уничтожал своим красноречивым презрением самодовольную реакционную нечисть, изобличал маневры и интриги мракобесов и авантюристов, раскрывал пустоту и дикость их лженациональных, лжепатриотических, злобных, человеконенавистнических идеек.

Нынешние фашистские правители Германии оглушают мир шумным хвастовством, назойливым восхвалением прусского духа, обожествлением Фридриха II и его «истинно прусских» качеств, идеализацией прусской истории, как непрерывного триумфального шествия непобедимых прусских сверхчеловеков, и покорения ими других, «неполноценных» народностей, в первую очередь славянских. Не ново это. Издеваясь над гитлерами и розенбергами своего времени, Маркс писал (2 декабря 1856 г.) Энгельсу:

«…Этот случай дал мне повод восполнить мои очень слабые знания в области прусской истории. Вот уж поистине никогда всемирная история не производила ничего более ничтожного… (Пруссия) не покорила себе ни одной сильной славянской нации. В течение пятисот лет ей не удалось даже получить Померанию, пока, наконец, это не устроилось путем «обмена». Вообще Бранденбургское маркграфство с тех пор, как им завладели Гогенцоллерны, никогда не совершало никаких завоеваний, – исключение Силезия. Как раз оттого, что это является единственным завоеванием Пруссии, Фридрих II называется «единственным»! Мелкие мошенничества, подкупы, прямая купля, погоня за наследствами и т. д. – к подобной мерзости и сводится прусская история. Все, что есть интересного в феодальной истории, – борьба сюзерена с вассалами, история с городами и т. д. – все это здесь в карикатурно-карликовом виде, потому что города здесь мелочно скучны, феодалы – ничтожное дубье, а верховный господин страны – сам мелочь».

Маркс спрашивает: как прусская династия добралась до обладания большой территорией, до включения под свою власть Познани, Померании, Саксонии, Вестфалии и Рейнской Пруссии? И отвечает:

«Это удалось им благодаря божественному праву подкупа, открытой купле, мелкой краже, погоне за наследствами и предательскими договорами о разделе».

Разве не перекликаются эти беспощадные строки с сегодняшним днем, когда фашистские авантюристы и захватчики расширяют территорию Германии вопреки всяким нормам международного права, путем наглого шантажа, запугиваний, «мелких краж», интриг и комбинаций? Разве вступление гитлеровских войск в рейнскую зону, разве захват Австрии и готовящееся отторжение Судетской области – разве это плутовское бряцание оружием, запугивание слабых и невинно скромный облик перед более сильными – разве эти повадки нынешних фашистских вожаков не повторяют, по сути дела, старых пройдох из прусской истории? Еще никто не проверил на деле боеспособности «Третьей империи» перед лицом серьезных противников. Еще более чем сомнительна военная квалификация «итало-абиссинской империи». Но Гитлер и его приспешники уже объявили себя великими завоевателями и полководцами. И Муссолини после безопасного похода против абиссинцев, после нападения на безоружный испанский народ собственной рукой записывает свое имя рядом со Сципионом и Александром Македонским…

Нельзя не улыбнуться, прочитав Марксову характеристику поведения Гитлера в отношении Чемберлена и Галифакса:

«С одной стороны, – он застращивает Джона Булля, с другой – он тут же старается его уверить, что он не имеет никаких злых умыслов. Он скорее даже просит его сделатъ из вежливости вид, будто он боится мнимых угроз «августейшего союзника».

Пусть это написано в 1858 году, по поводу бесстыдного шантажа, которому Наполеон III подвергал тогдашнюю Англию. Разве Луи Бонапарт, хвастун, авантюрист, истерик – не сродни в очень многом нынешним фашистским диктаторам?!

Германский фашизм, как известно, считает величайшим грехом крамольные мечты подвластных ему граждан о бутерброде с настоящим маслом, о мясном супе, о штанах из шерсти без примеси сосновых стружек. Эти мечты он предписывает заменять гордыми мыслями о военных победах старой Пруссии и аппетитными воспоминаниями о трапезах и возлияниях древних арийских племен, об их пиршествах у костра, об их шумных охотах на диких зверей. Маркс называет этот прием «заклинанием мертвых».

«Нация оказывается в положении того рехнувшегося англичанина в Бедламе, который мнит себя современником древних фараонов и ежедневно горько жалуется на взваливаемые на него тяжелые работы в эфиопских золотых рудниках, в этой подземной тюрьме, где ему приходится работать при слабо горящей лампе, укрепленной на его собственной голове, под надзором надсмотрщика рабов с длинным бичом в руках и толпящихся у выходов варварских солдат, не понимающих ни каторжников, ни друг друга., потому что все говорят на разных языках…»

Чем не картина сегодняшней гитлеровской Германии, сплошного концентрационного лагеря, разукрашенного старинным барахлом из провинциальных антикварных магазинов!

Гитлеровцы, как известно, повели яростную борьбу даже с христианской религией, в той мере, в какой она не обслуживает и не помогает культу фюрера, избиению евреев и упразднению пагубной привычки обедать и ужинать. Они выдвигают новую, «древнегерманскую» языческую религию, где Христа замещает сам фюрер, а апостолов и архангелов – начальники областных отделов фашистской партии и чиновники гестапо. Увы, и эта выдумка не нова. И о ней, издеваясь, писал Маркс в рецензии на книгу некоего господина Даумера, достойного предтечи нынешних штрейхеров и ревентловых:

«…Культ природы господина Даумера довольно своеобразен. Он умудрился оказаться реакционным даже по сравнению с христианством. Он пытается модернизировать древнюю дохристианскую религию природы, причем, разумеется, все дело сводится у него только к какой-то христианско-германско-патриар-хальной болтовне о природе… Разумеется, во всем этом нет и речи о современном естествознании, которое – в связи с современной промышленностью – революционизировало всю природу и которое положило конец наряду с другими ребячествами и ребяческому отношению людей к природе».

Сколько излишних трудов доставляют себе самоновейшие «реформаторы», шумные крикуны, непрошеные благодетели, навязчивые и грубые фельдфебели, вознамерившиеся «разбудить» германский народ и научить его уму-разуму! Они создают новую религию, новые заповеди для мужчин и женщин, новый фашистский распорядок жизни, и все это для сокрушения, искоренения опасных марксистских идей; все эти ухищрения, все извороты, все казарменные новшества – все это уже больше чем полстолетия тому назад предусмотрено, разоблачено, разгромлено и высмеяно Марксом.

«Призрак бродит по Европе – призрак коммунизма».

От него в страхе и ненависти отшатываются последние поколения гибнущего класса эксплуататоров и угнетателей. Фашизм, это последнее исчадие капиталистического общества, пытается отогнать неизбежное, заставить отступить мировую социальную революцию, торжество пролетариата, построение победоносным рабочим классом нового общества без богатых и бедных, без палачей и жертв, без паразитов и обездоленных, – общества, научно предсказанного гениальным Марксом, чье учение было развито и воплощено в жизнь Лениным и Сталиным.

Пусть тужатся и пыжатся фашистские пигмеи, пробуя остановить победоносное движение трудящихся масс во всем мире; пусть временно, в нескольких странах упиваются своим зловещим господством, бессмысленно и дико гордятся ручьями крови, которыми обозначают свой путь; пусть думают, что могут отменить непререкаемые законы развития человеческого общества,

провозглашенные классиками научного социализма. Пусть хвастается господин Гитлер, что посадил марксизм за решетку… Коммунизм шагает вперед над миром, и никому не остановить его исторической поступи. Гигант раздавит пигмеев, великий Маркс будет вечно блистать, освещая человечеству путь вперед.

1938

ДУША БОЛИТ

Медвежьи услуги

Угождать начальству – сложная, тонкая, нежная наука. Она становится небесполезной в круге практических знаний, необходимых иным преуспевающим в советском аппарате личностям. Теория этого дела совсем не разработана. Практика угождения робко и слепо продвигается вперед, вне всяких законов, вкривь и вкось, часто принося угождающему совершенно обратные результаты.

Учебники нужны! Книги, многие томы!

Ведь не только техника – сама основная методология угождения еще совсем не разработана. Простейшие вопросы не решены. Драгоценнейшие руководства по угождению Гоголя и Щедрина – увы! – устарели.

Как угождать – тонко или грубо?

В каких случаях тонко, а в каких – грубо?

Поди-ка, разберись. Иной ревностный чин и рад бы угодить и старается изо всех сил, а все мимо. Перелет или недолет.

А вот недавно при мне редактор губернской газеты взял трубку и позвонил председателю губисполкома:

– Товарищ Гвоздилин! Говорит Угождаев! Статью вашу, товарищ Гвоздилин, получили. Сегодня печатаем. Но только должен вам, товарищ Гвоздилин, сказать прямо, откровенно, как партиец партийцу, невзирая на то, что вы по положению меня выше: вас, товарищ Гвоздилин, надо расстрелять!

Телефонная трубка заверещала, по-видимому передавая недоумение. И Угождаев немедленно мотивировал:

– Да, товарищ Гвоздилин, расстрелять! Непременно расстрелять за то, что вы не пишете нам статей в газету ежедневно. Такой талант в вас пропадает, а вы – хоть бы хны. Вот вы и тему взяли скучную: «Надо упорядочить хлебозаготовки». А какой стиль! Какие мысли! Какие образы! Марат плюс Плеханов, плюс Анатоль Франс, плюс Пильняк и Грибоедов! Стыдно, товарищ Гвоздилин, зарывать талант свой в землю! Нам нужны крупные организаторы, но мы не можем терять в вас и газетного мыслителя! Простите, что говорю прямо, хоть вы и начальство…

Это был ни перелет, ни недолет. Это было в точку. И я нисколько не удивился, когда вечером на пленуме Гвоздилин указал мне на Угождаева с искренней симпатией и разъяснил:

– Редактор наш. Хороший мужик. Прямой, резкий, правду-матку в глаза режет – и тем хорош. В людях умеет разбираться!

…Трудная штука – угождение, слов нет. Но – хвала судьбе! – есть пути, которыми всякие трудности можно преодолеть. По мере сил мы придем на помощь читателю, в ближайшее время укажем ряд простейших приемов угождения, которые можно запатентовать как безусловно действующие.

И первая, самая надежная подмога для угождения горячо любимому начальству кроется в природных богатствах нашей страны.

Есть ли в вашем ведении, дорогой читатель, хороший бор, где можно выследить медведя?

Или несколько озер? Тихих заводей, заброшенных болотец, нежно пахнущих зеленой гнилью, где режут тину утки, сжимая охотничье сердце сладкой дрожью?

Вы работаете в степи? Но разве нельзя снарядить таратайку, пошарить перепелок? Поискать в небе дроф, жирных дудаков тож?

Вы служите у моря? Но разве у берега перевелись дикие гуси, бакланы?

Вы заброшены в горах? А козы? А кабаны? А фазаны?

У вас ничего нет, кроме паршивой речки? Но и на паршивой речке гостеприимный хозяин устроит хорошую ловлю, даст гостю повыдергать окуней, ершей, налимов!

Любите природу, дорогие товарищи, и она отплатит вам сторицей! Ваше начальство, посетив вас и будучи угощено хорошей охотой, переживет в вашем обществе такие минуты, посла которых всякое понижение вас по службе будет казаться ему диким нарушением здравого смысла и товарищеской солидарности.

Пример одного из уральских металлургических трестов говорит о том, как много может сделать в области угождения прямому начальству умелое использование животного мира.

Приехало ревизовать трест московское центральное ответственное лицо. И только началась ревизия, как в лесничество на Чусовую полетела телеграмма:

«Ввиду приезда центра ответственного работника ВСНХ немедленно проследите медвежьи берлоги приготовьте все для охоты медведя тчк Подпись номер».

Ответственное лицо могло лично убедиться в том, насколько четко и быстро работает ревизуемый аппарат. Немедленно по получении директорской телеграммы лесничий сообщил по куреням:

«Срочно проследите медведей и берлог тчк Будет ответственная охота».

И курени двинулись. И поперли в лес. И взялись за трудное дело без промедления. Ибо какие тут могут быть шутки, ежели ответственная охота и товарищ из Москвы!

Аппарат прекрасен. Медведь обнаружен. Но разве мало сообщалось у нас о несознательности медведей? Мишка – он что! Не член профсоюза, начальства не боится, дожидаться его не хочет. Ждать не станет, уйдет дальше в лес, подведет лесничего и многих других членов профсоюза. А посему вполне естественны принятые меры, о коих сообщено в дирекцию треста телеграфом:

«Медведь найден тчк Берлоге посменное дежурство рабочих три смены тчк Подпись номер».

Всадил московский гость пулю меж мишкиных глаз? Или пропуделял? Нам точно неизвестно.

Все равно, каков ни был исход охоты, придумано было хорошо. Пусть послужат уральские трестовики образцовым примером умелого угождения. В наше время «медвежью услугу» в советском учреждении надо понимать не как услугу медведя, а как услугу медведем. Не зря да будет сказано:

– Если у тебя есть тетерка – уступи ее начальству. Если у тебя есть заяц – уступи его начальству. Если у тебя есть тигр – уступи его начальству. Пусть оно, начальство, стреляет. Ибо ему, начальству, виднее.

1926

Кинококки

Началось все очень просто. Секретарь правления «Лензолота» Яушев пришел на службу и, конфузливо улыбнувшись, сообщил товарищам:

– А я, братцы, сценарий написал! Честное слово. Для кино! И сам не знаю, как это вышло. Пришел как-то раз после «Красавицы авантюристки» домой, чаю выпил, разморился, и – можете себе представить, ка-ак накатит на меня. Себя не помню! Шесть частей, с прологом и эпилогом!

Когда с человеком случается невольная промашка, ближние, – если это действительно ближние, – обязаны дружески пожалеть его. Помочь. Не дать поскользнуться. Не подвести, а выручить.

Узнав, что Яушев, работник «Лензолота», заболел писанием киносценариев, товарищи должны были успокоить его, послать к доктору, дать кратковременный отпуск, за время которого он отошел бы и избавился бы от пагубной напасти.

Вместо этого сотрудники, особенно подчиненные Яушева, подняли восторженный визг:

– Сценарий? Да не может быть! Да что вы! Для кино? Как это восхитительно! Вы, оказывается, у нас писатель, товарищ Яушев. А мы не знали!

Машинистки влюбленно оглядывали Яушева, словно видя его в первый раз:

– Нет, вы пишете? Нет, да что вы! Нет, в самом деле для кино? Нет, это безумно интересно! Нет, вы обязательно должны поставить и снять этот сценарий. Нет, вот если бы нам удалось тоже посниматься!

Яушев уже не смущался этих похвал. В его уже чем-то зараженных глазах мелькали новые огоньки.

– Настоящие киноработники говорят не «снять», а «заснять». Вот я решил, э, гм… заснять свой сценарий. Кстати, ведь он у меня написан на канве исторических событий. Я вот и думаю, не помогут ли мне товарищи?

Когда-нибудь, в свободное время, мы займемся бактериологией и точно изучим новейший бич человечества, могучую бациллу, заражающую миллионы мозговых полушарий, – кинококку.

Пока же установим без подробностей: кинококки перекочевали из головы секретаря правления «Лензолота» в головы окружающих его с быстротой разлива Волги.

Вскоре по правлению «Лензолота» разнеслась сенсационная весть:

– Киноэкспедиция едет на Лену снимать яушевскую картину! И сам Яушев отправляется уполномоченным по съемке.

Общий восторг. Общее ликование. Проливной дождь газетных заметок. Снимки в журналах: режиссер Икс, актриса Игрек и оператор Зет перед отправкой в киноэкспедицию на Лену. Автор сценария, уважаемый товарищ Яушев, перед отъездом. Режиссер Икс и товарищ Яушев. Оператор и сценарист за обсуждением картины. Актриса Игрек в своем рабочем кабинете. Товарищ Яушев с актрисой Игрек за работой. Собака уезжающего режиссера Икс грустит о разлуке с хозяином. Участники экспедиции за товарищеской закуской…

Рекламный дождь хлещет, экспедиция отбывает на Лену. Словно вымпел на адмиральском судне, величественно реют над ней указания, предписания. Лена трепетно ждет высоких гостей.

«Лензолото» из Москвы предписывает главному промысловому управлению в Бодайбо:

«Предоставлять экспедиции квартиры, разъезды и все необходимое по выбору реквизита и материалов. Предоставлять снабжение за счет управления четырнадцати человек актеров, режиссеров и прочих членов экспедиции. Предоставлять в пользование экспедиции материалы, инструменты и другое имущество. Предоставлять рабсилу для инсценировок».

В дополнение к этой общей директиве правление предписывает помощнику главного управляющего Гонцову забронировать для четырнадцати артистов Пролеткино всяческие товары и припасы по приложенному списку. Весь список вместить здесь мы не можем – он состоит из пятидесяти одной статьи. Но кое-какие статьи мы можем привести, клятвенно сославшись на официальный акт за подписями и печатями.

За четырнадцатью артистами были, между прочим, забронированы;

Полушубков………..14 штук

Муки крупчатки………….100 пудов

Масла…………….50 пудов

Крупы рисовой…………..100 пудов

Крупы манной……….50 пудов

Мясных консервов…..5000 банок

Сапог…………….110 пар

Батиста…………..500 метров

Простыней…………250 штук

Стаканов стеклянных.1000 штук

Кальсон………….500 пар

Рыбы соленой……..50 пудов

Нужно ли добавлять такие пустяки, как двадцать пар брюк, десять пальто, двадцать пудов махорки, пятьдесят поясов, сорок штук каких-то неведомых мне «надевашек с брюками» и пятьдесят одеял… Даже сухой, без улыбки, акт ревизионной комиссии не может не отметить, что «забронированных товаров и припасов хватило бы для четырнадцати человек артистов на всю их жизнь от рождения до смерти». Экспедиция же была рассчитана на два месяца.

Кроме самонужнейших стаканов и «надевашек», экспедиция предъявила к управлению приисков требования и более тонкие. Заведующий бодайбинскими лесозаготовками, запуганный приездом важных представителей центра, припертый к стенке, в отчаянии срочно докладывает по начальству:

«…Сорока оседлых лошадей у меня тоже не найдется. И к тому же у меня во всей команде нет ни одного бородатого человека. Прошу срочно дать указания. Посылаю нарочного ввиду спешности вопроса, которому и вручить ответ».

Экая незадача для товарища Яушева! Написал сценарий с бородатыми людьми, а именно на них-то сейчас в Бодайбо главный товарный голод! Рабочие почти все поголовно бреются. Не захотели отпускать бороды для правленских съемок. И даже наоборот – спешно сочинили в рабочих клубах зловредные частушки:

Он был председателем треста,

Она же – актриса кино.

Для встречи веселой им место

Судьба избрала Бодайбо.

Ах, любовь, как ты зла,

Не даешь доходов,

Много делаешь собой

Накладных расходов.

– Ну, и что ж! – восстанет читатель с крепкими нервами. – Ну, и несознательные. На сюжет о Лене можно сделать второй «Броненосец «Потемкин»? Можно, это ерунда, что пятьдесят пудов масла и двадцать пар брюк! В Америке для больших исторических картин пароходы топят, целые поселки сжигают, поезда с рельс сводят. Искусство кино – оно требует, чтобы не щадя затрат!

Насчет Америки и нашего кино – как-нибудь-в другой раз. Не в этом дело. Семьдесят тысяч были затрачены, а картина не была снята.

Собственно, что-то такое режиссер Икс и оператор Зет снимали. Что-то такое актриса Игрек перед аппаратом изображала. Но, когда снятая лента была привезена в Москву и рассмотрена, обнаружилась такая белиберда и чепуха, что Пролеткино постановило считать картину не снятой и использовать из нее только несколько кусков с видами Лены – для хроники.

…Примечательная телеграмма Яушева из Бодайбо. Какие переживания! Какой пафос мятущегося духа!

«Возвращаюсь горьким чувством неудовлетворения тчк Постановка безалаберностью превращалась халтуру тчк Картина не снята причине неработоспособности экспедиции тчк Правление «Лензолота» предоставило исключительное всесодействующее внимание экспедиции, упрекая таковую только конкретных проявлениях бесплановости бесхозяйственности двоеточие рабочие также лошади пятьдесят процентов не использовывались».

Н-да, товарищ Яушев. Стоило писать сценарий, если даже бородатых людей на Лене нельзя достать? Горькое чувство неудовлетворения. Безусловно.

Отойдем в сторонку: человеку тяжело. Автор плачет.

И семьдесят тысяч – тоже.

1926

Расспросы с участием

Вы не знаете Чепухевича? Не может этого быть. Вы, вероятно, забыли.

Вспомните: вы несли на спине тяжелый мешок. Тащить было трудно, приходилось одной рукой тянуть сверху, а другой, вывернув ее, поддерживать снизу. Вы дошагали до большой, окованной железом двери, которую трудно отворить даже свободными руками, с занятыми же руками – совершенно невозможно. И в эту самую минуту появился деловитый, общительный Чепухевич.

– А-а… наше вам, с пальцем девять, с огурцом пятнадцать! Как живете-можете?

– Здрасте.

– Что слышать, как жизнь?

– Да вот… пффф…

– Вы что это, мешочек несете? Нагрузился, хе-хе. Чистый верблюд. И не тяжело вам?

– Да… Трудновато. Будьте так добры, дверь приоткройте.

– Дверку приоткрыть – это можно. В самом деле, как вы ее откроете, если у вас руки заняты. Ногой не очень-то откроешь. Только разве же так мешки косят! Ведь это курам на смех такая носка.

– А что?

– В наше время, милый, так мешки не таскают. Это в старину, при экстенсивном отсталом хозяйстве, при дешевой рабочей силе, при полном отсутствии каких-либо намеков на охрану труда, ибо нельзя же было считать царскую фабричную инспекцию защитником интересов трудящихся; это, говорю я, в старину можно было так хаотически, нерационально, с дико непроизводительной утечкой энергии и времени перетаскивать тяжести. Мы, милый, сейчас должны и можем работать по-иному. Да зачем общие фразы! Вы сами можете служить себе ярким примером. Вам так стоять здесь тяжело ведь?

– О-очень!

– Тяжело. А почему тяжело? Потому что вот вы мешки таскаете, а все кругом на вас плюют. Нет того, чтобы подойти, заинтересоваться, выяснить, помочь. Ну, что у вас в мешке?

– Торф.

– Резной, наливной, машинно-формовочный, гидравлический, в брикетах, в порошке?

– Машинный.

– Тэк-с, машинный. Г де куплен? В Москвотопе, у частника, у кооперации?

– В кооперации.

– В кооперации, тэк-с. По мелочам покупаете или крупными заготовками?

– По мелочам.

– Почему же это по мелочам? Какой в этом смысл? Ведь если бы вы заготовляли топливо большими партиями, вы могли бы транспорт переложить на заготовляющую организацию. В крайности могли на разнице между оптовой и розничной ценой окупить тот же транспорт. Теперь скажите… гм… Мешок этот типовой или случайного размера?

– Случайный, из дому взял.

– Случайный, угу. Это и видно. Будь мешок подлиннее, вам было бы гораздо удобнее прихватить свободную часть мешка рукой. При данном же размере мешка у вас масса лишних мышечных усилий. Вы совершенно зря и бесцельно утомляетесь. Ведь вы могли бы ту же энергию использовать гораздо более выгодно для своего организма.

– Товарищ Чепухевич, откройте дверь.

– Сейчас. Я говорю – более выгодно использовать. Вы физкультурой занимаетесь? По лицу вижу, что нет. А между тем, уделив всего каких-нибудь там сорок минут в день, вы совершенно преобразитесь. Вас узнать нельзя будет!

– Товарищ Чепухевич!..

– Да, нельзя будет узнать! Ведь сколько вы теперь весите? Весите вы много, допускаю. Но что входит в ваш вес? Жир, милый мой! А должны входить мускулы!

– Това…

– Мускулы, милый человек, мускулы! Физкультура! Рационализация! Бюджет времени! Мобилизация широкого общественного мнения вокруг наболевших вопросов! Широкая разъяснительная кампания! Конкретный подход! Участие местной печати! Производственно-просветительные уголки! Механизация отдельных процессов!

У вас совершенно онемели руки, вы опустили мешок на землю, открыли дверь, придерживая ее ногой, опять взгромоздили мешок, побороли в себе жгучее желание двинуть Чепухевича по голове и шагнули вперед. Он же, преграждая вам дорогу, не спеша перешел к вопросу о возможности устройства сквозного конвейера для доставки мешка в ваш дом, при условии пролома стены и превращения дверей в окна.

Люди, работающие в соответственной области, вряд ли найдут терпение читать дальше подобный злобный пасквиль на такое важное дело, как рационализация.

Не злобный, и не пасквиль, и не на рационализацию. Не меньше многих других понимаем мы всю необозримую важность и неоспоримую необходимость рационализировать нашу промышленность, торговлю, сельское хозяйство, быт. Бороться со всеми врагами рационализации – наш общий долг.