Текст книги "Красная сестра (ЛП)"

Автор книги: Марк Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 35 страниц)

Склон пропах смертью, отвратительный запах.

– Оставьте их в покое, – покачала головой Нона. – Лучше помогите мне с Арой, – Она выпрямилась. Когда она двинулась, ее внимание привлек блеск солнечного света на металле дальше по оврагу.

Последний луч заходящего солнца все еще освещал Хребет Дьявола, и, когда человек появился в поле зрения, свет украсил бисером гладкий изгиб стального наплечника. Мужчина был закован с головы до ног в броню, раковину из переплетенных стальных пластин, его шлем представлял собой цилиндр с дырами впереди. Нона была поражена, что кто-то может ходить под такой тяжестью металла.

– Унесите Ару обратно в пещеру! – крикнула она.

По крайней мере пятеро солдат еще дышали, хотя, возможно, никто из них не переживет ночь. Она присела на корточки рядом с женщиной, ветераном со шрамами на лице, ее дыхание было поверхностным, головка топора сидела в ее ребрах там, где она пробила звенья кольчуги. Нона грубо встряхнула ее.

– А это еще кто?

– Ты не можешь... ать? – Женщина поморщилась. – Подожди... пока он не подойдет... ближе.

– Раймел Таксис? – Нона все поняла. Только герант мог носить такие доспехи.

Она двинулась вниз по склону, скользя по рыхлому камню, в овраг, где журчал маленький ручеек. Когда Раймел подошел ближе, Нона снова испытала то же потрясение, как и тогда, когда ее глаза впервые осознали его размер. Меч, который он вытащил из-за плеча, был, должно быть, шести футов в длину и тяжелее ее.

– Когда имеешь дело с ведьмами, всегда стоит подождать. – Раймел Таксис опустил острие меча на землю. – Возможно, мне следовало привести с собой больше солдат. Я бы предпочел, чтобы тебя схватили и мы могли бы провести какое-то время вместе. Но отец держит свои войска в ежовых рукавицах и считает, что ты не стоишь того, чтобы нарушать обещание, данное императору. Не в этом году, во всяком случае. Я с ним не согласен. – Его голос был таким же глубоким и богатым, каким его помнила Нона, но под ним, на самом краю слуха, она, казалось, слышала другие интонации, другие шепчущие слова голоса, голоса, которые были старше, жестче и голоднее.

Нона отступила, подстраиваясь под наступление Раймела.

– Я думал, ты боец, малявка? – Еще три шага. – В Калтессе ты выглядела достаточно пылкой. Оба раза.

Нона продолжала пятиться.

– Теперь, когда ты потратила свою магию, ты уже не такая храбрая? – Острие меча Раймела с грохот скользнуло по камням у ручья, с неблагозвучным шумом оставило отметки на подножии утеса.

Нона моргнула. Призрачное эхо Пути висело в темноте позади ее глаз, но оно лежало вне ее досягаемости, как иссякшая страсть. Возможно, она сумеет дотянуться до него на следующее утро, но не раньше. И ее дефект-клинки – она видела, что они едва царапали человека, защищенного дьяволами, которые делили его кожу. Она продолжала пятиться.

Раймел перестал наступать.

– Пытаешься увести меня от своего гнезда, мать-птица? – Он повернул голову, чтобы посмотреть на пещеру и тела, распростертые под ней. Дарла исчезала в пещере, держа Ару на руках. Еще бы мгновение, и она бы скрылась из виду. – Все это, – он поднял руку в перчатке к стальным пластинам на шее, туда, где она порезала его два года назад, – было из-за другого птенца. Я был обязан узнать ее имя после того, как мне стало лучше. Сайда. Грязная маленькая крестьянка, как и ты. Не то, из-за чего умирает наследник Таксиса! – Он поманил Нону к себе. – Ты все еще сердишься из-за нее? Бьюсь об заклад, так оно и есть. Ты должна выйти и показать мне.

Нона схватила из ручья круглый камень и попятилась назад.

– Нет? – Раймел помолчал. – Я рад, что она умерла. Я сожалею только о том, что мне не удалось это сделать, и по-моему. Но отец просто приказал ее повесить, и быстро. Он не из тех, кто любит скандалы, мой отец. – Он вложил меч в ножны и широко раскинул руки, словно провоцируя ее на нападение. – Ты помнишь, как она кричала?

В глубине сознания, где Нона ожидала вспышки гнева, возник образ Сайды. Ее широкое лицо с его смесью робости и дружелюбия. Если бы она была здесь, то лечила бы раненых. Солдат, которых разорвала Нона. Сайда хотела исправлять, а не ломать. Нона сделала еще один шаг назад.

Раймел пожал плечами, его доспехи протестующе заскрипели.

– Похоже, кое-кто из твоих друзей не сможет бегать так же быстро, как ты. – Он пошел к пещере, такими шагами, что большинству людей пришлось бы бежать трусцой, чтобы не отстать.

Нона бросила камень. Она отскочила от шлема Раймела. Тот даже не обернулся.

– Рули! Джула! – закричала Нона. – Дарла! Он идет. Он идет за вами.

Страх пробежал по ней, холод пронзил до костей[5]5
  Овидий, Метфморфозы, 11:417.


[Закрыть]. Впервые за целую вечность она ощутила лед-ветер, дующий порывами, потерявший силу, но все еще ледяной, а у нее не было поход-пальто: «Он идет!» – Она не знала, что делать. Она хотела, чтобы они бежали, но, если они оставят Ару, Зоул и Таркакса, Раймел заставит овраги зазвенеть от их криков.

Дарла появилась у входа в пещеру с туларом Таркакса в руке, все еще липким от крови. У нее отвисла челюсть, когда она увидела огромную фигуру Раймела, шагающую по трупам.

Нона отбросила усталость и бросилась бежать. Она поймала Раймела за пять ярдов до пещеры и бросилась на него. Подпрыгнув и вытянув руку так высоко, как только могла, она вонзила дефект-клинки в его поясницу. Один набор проткнул стальную пластинчатую броню, другой скользнул по ней, оставляя на металле яркие линии. Подтянувшись выше, Нона протянула руку и изо всех сил рубанула вторым набором клинков чуть ниже лопаток.

Раймел заревел и начал поворачиваться. Но если клинки и ранили его, то это были всего лишь царапины. Кровь не хлестала и даже не вытекала из щелей, которые она проделала в его кольчуге. Пока он поворачивался, она карабкалась все выше, рубила и снова карабкалась, как скалолаз, погружающий в лед свои ледорубы.

Огромная рука потянулась к ней, достаточно большая, чтобы обхватить голову Ноны и раздавить ее, как орех. Отпустив кольчугу, она схватила большой и указательный пальцы; одетые в латную рукавицу, они были настолько толстыми, что она не могла сомкнуть вокруг них собственные пальцы.

Скорость хунска позволила ей вскарабкаться на его запястье и достичь железной вершины локтя прежде, чем хватающая рука успела сомкнуться в воздухе там, где она только что была. Обхватив одной ногой его локоть, Нона рубанула по забралу Раймела, вложив всю свою силу в два удара: восходящий – слева направо и, уже падая, нисходящий – справа налево.

Упрямая сталь сопротивлялась ее клинкам, пока они не натыкались на одно из многочисленных отверстий, через которые воин видел мир. Затем, ворвавшись внутрь, дефект-клинки умудрялись прорезать несколько линий от одних дыр к следующим, прежде чем снова выскочить на поверхность.

Нона развернулась в воздухе и приземлилась на ноги, тут же споткнувшись и упав навзничь на раненого солдата, схватившегося за рану в животе. Со своего места на земле она увидела, что перекрещивающиеся клинки вырезали несколько ромбовидных секций забрала, и теперь она могла видеть один сверкающий глаз, скулу ниже и часть носа Раймела. Но его плоть сопротивлялась клинкам лучше, чем сталь – там, где его лицо должно было быть изрезано в клочья, остались лишь красные царапины.

Огромный меч Раймела Таксиса упал, как молния, разделив человека, о которого споткнулась Нона. Она откатилась в сторону, когда лезвие вонзилось в скалу. Ее скорость покидала ее сейчас, потраченная на слишком много актов экстравагантной быстроты. Раймел выпрямился, взмахнув мечом над склоном. Нона попыталась вникнуть в этот момент, но промежутки между ударами сердца, когда-то такие глубокие, теперь выдавили ее наружу. Она перескочила через режущую кромку всего на дюйм.

На фоне утомленной Ноны, Раймел, казалось, обладал безграничной выносливостью. Преследуя ее, он испускал леденящей душу вой – смесью ликования и ненависти. Нона схватила брошенный меч и, пробежав под очередным ударом, рубанула Раймела по ноге. Это было все равно что рубить каменный столб. Меч выскользнул из ее рук, и от удара, передавшегося по лезвию, запястья ее пронзила белая мучительная боль.

Сверкающая дуга следующего взмаха Раймела привлекла внимание Ноны, и удар ногой поймал ее врасплох – скользящий удар, пришедший сбоку, пока она смотрела на меч. Удар закружил ее, и она упала среди тел, схватившись за горячую влажную боль в боку: сломанные ребра, по крайней мере.

– Ты еще пожалеешь, что сделал это, – прорычала она. – Но не очень долго. – Придя в ярость, она попыталась вскочить на него, но на этот раз тело предало ее, слишком поломанное и наполненное слишком большой болью, чтобы повиноваться.

Раймел возвышался над ней, поднимая ногу, чтобы наступить ей на ноги.

Нона подняла руку в тщетной попытке защититься, и в этот момент что-то маленькое и вращающееся прорвалось сквозь пустое пространство над ней, исчезло в щели, которую она проделала в забрале Раймела и ударило его в глаз.

С безумными криками Дарла, Рули и Джула бросились вниз по склону, размахивая над головами украденными мечами. Раймел, взвыв, выронил свой собственный клинок и поднял огромную руку к лицу. Трое послушниц кололи и рубили его со всех сторон, от лодыжек до груди. Нона выползла из схватки, скользя вниз по скользкому от крови склону, держась за ребра.

Раймел выдержал бурю мечей. Он развернулся среди грохота и лязга, размахивая левой рукой. Дарла приняла на себя основной удар, его предплечье ударило ее в живот и оторвало от земли. Она приземлилась в нескольких ярдах от него с ужасающим стуком. Рули и Джула, сбитые с ног, повалились в сторону Ноны.

Одетые в железо пальцы сомкнулись на острие метательной звезды и вытащили ее из развалин глаза Раймела. Он отбросил оружие в сторону. За неповрежденной секцией забрала алый глаз, принадлежащий дьяволу, уставился на растянувшихся послушниц, ненависть была такой сильной, что казалась физической, давящей на них, обжигающей и ледяной одновременно.

Нона схватила копье и перекатилась на спину. Она умрет лицом к лицу со своим врагом, с оружием в руках, а не уползет прочь. Рядом лежала Рули, оглушенная, с окровавленной головой. Джула перекатилась на бок рядом с Рули, ее запястье было согнуто под болезненным углом, нож во второй руке, глаза сверкали. И Раймел стоял над ними, покрытый тенью после захода солнца; его огромный меч поднялся и приготовился прикончить всех трех одним ударом.

Из темного входа в пещеру вынырнула маленькая фигурка, шатаясь и неуклюже ступая на негнущихся ногах. Арабелла Йотсис, с растрепанными золотистыми волосами, безоружная, шатаясь, спускалась к ним по склону. Ноне хотелось крикнуть ей, чтобы она бежала, но было уже поздно. Слишком поздно для чего-либо. По крайней мере, Ара сможет умереть вместе с ними, в один кровавый миг, и избежать жестокости Раймела.

Какой-то воинский инстинкт – возможно обыкновенный острый слух – заставил Раймела оглянуться, но, увидев спотыкающегося ребенка, он быстро вернул свое внимание к жертвам перед ним.

Последние несколько ярдов Ара спотыкалась и падала, лишь в последний момент вскинув руки над головой. И в этот момент Нона осознала силу Пути, дрожащего в пустых ладонях Ары. Ара хлопнула по броне на спине гиганта, и энергия, которую она собрала, достигнув безмятежности в худшей возможной ситуации, излилась в Раймела Таксиса. Сырой материал творения взорвался на Раймеле, как когда-то взорвался на боевом манекене, который пострадал от гнева Ары вместо Зоул. Доспехи Раймела запульсировали светом и, с яростным и оглушительным треском, разлетелись на части.

Нона стряхнула эхо с головы и, подняв глаза, обнаружила, что, хотя Ару сбило с ног, Раймела – нет. Он стоял в изломанных остатках своей пластинчатой брони, пятьсот фунтов кровоточащих мышц, уложенных в три ярда высоты. Синевато-багровая метка, тянувшаяся по его шее, продолжалась вниз по широкой груди, извиваясь в узоры, которые помнили сложность и форму сигилов. На боку и ниже плеча виднелись огромные пятна алой рубцовой ткани, словно от старых ожогов. Своими рубцами и впадинами, они, казалось, удерживали внутри злобные лица. Летящие куски доспехов прорезали неровную борозду на его теле, но в целом он остался невредим. Сила взрыва снесла его шлем, и он уставился на нее обоими глазами: одним, разрушенным и мокрым, и другим – алым окном в разум дьявола. Под ними висело эхо улыбки, которую он носил, когда сломал Сайду.

В это мгновение в Ноне снова взревел воин, найдя последнее прикосновение скорости, последний вздох силы. Она бросила копье, за которое цеплялась. Оно ударило достаточно сильно и вонзило пару дюймов лезвия между ребер Раймела, достаточно, чтобы удержаться там, гордясь собой. Поднявшись одновременно с броском, Нона пролетела между ног Раймела, выдернула из земли брошенный нож и полоснула его сзади по колену, где пластина брони висела на одной заклепке, обнажая плоть. Она сделала глубокий надрез, рассекая сухожилия и мышцы. Потеряв равновесие, Раймел начал падать. Рули и Джула, не теряя времени, очистили ему место, когда он с ревом упал между ними.

Наконечник копья Ноны вырвался из спины Раймела, когда тот упал, ударившись рукоятью о землю и вытянув руки, чтобы принять удар. Нона вскарабкалась на бледную и обнаженную спину Раймела, а громадный мужчина с приглушенным ревом вскочил на четвереньки. Она вонзила нож ему между лопаток. Опять и опять. Дьяволы под его кожей кричали и бушевали, странные и чужеродные формы двигались под его плотью. Нона резала их, как змей под ковром. Кровь, хлынувшая из этих ран, обжигала и воняла, пачкая ее руки, наполняя ее черной агонией за пределами понимания – но ее ярость оказалась больше, чем любая боль, и сталь в ее кулаке поднималась и опускалась. Нона ехала верхом на своем враге, ее вопли были контрапунктом к его реву.

И все же, несмотря на изуродованную спину, Раймел повернулся и перекатился, потянувшись к Ноне, копье, пронзившее его живот, ударилось о землю. Она отползла на спине, но одна огромная рука сомкнулась вокруг ее ноги ниже колена.

– Нет! – Нона вонзила кинжал ему в запястье, теперь с ее гневом боролся страх. – Умри!

– Я не могу умереть. – Он не разжал рук, сплевывая кровь, и притянул ее к себе. – Они мне не позволят! – Его красный глаз встретились с ее черными, и в этот момент она поняла, что никакая рана не остановит его. – Я не могу умереть.

В последний оставшийся у нее удар сердца, Нона заметила амулет Йишт, тускло поблескивающий между двумя камнями почти в пределах досягаемости. Она бросилась к нему, вытянув руки перед собой. Если бы не кровь, она бы никогда этого не сделала. Скользкая от крови рука Раймела скользнула по ее ноге от колена до лодыжки, и кончиками пальцев она поймала железный сигил.

– Я не могу умереть, – Раймел навис над ней, стоя на четвереньках.

Нона села и большим пальцем прижала черный сигил к его лбу:

– Нет, можешь. – Другой рукой она вытащила нож из его запястья и вонзила его под подбородок Раймелу, по самую рукоять.

Раймел заревел. Нона увидела лезвие, сверкнувшее у него за зубами. Сигил отрицания прожег его лоб и разъел плоть, вокруг него поднимался красный туман, и с хором криков дьяволы покинули его тело. Хватка на ее лодыжке ослабла, и Нона откатилась в сторону, повернув колено и освободив ногу. Позади нее Раймел Таксис рухнул на землю, раскинув руки и залив алым камни вокруг себя.

Эпилог

Очень важно, убивая монахиню, привести с собой достаточно храбрую армию. Ибо когда Сестра Клетка из монастыря Сладкого Милосердия выходит на поле боя, мужества часто не хватает.

Она вышла из подземелий, и Скала Веры содрогнулась до основания, как будто глубоко в слепоте своих корней Скала сама родила ее.

Она встала среди монастырских зданий, позади огромного Собора Предка. Самая младшие из послушниц все еще находились в их дормитории, у двери сидела одинокая древняя монахиня. Они смотрели в окна, разинув рты. Много лет назад, до того, как некоторые из этих девочек появились на свет мокрыми и кричащими, другая группа послушниц наблюдала, как Сестра Клетка впервые появилась в Сладком Милосердии.

Мало что осталось в Сестре Клетка от того ребенка. Она стоит, не отбрасывая тени, в окруженном факелами дворе, и в одно мгновение послушницы понимают, что все рассказы – правда. Она смотрит в их сторону, каждый глаз абсолютно черный, словно кто-то вливал в них пропавшую тень, пока не заполнил ее череп.

Далекий крик раздается из-за Собора Предка, глубоко среди колонн. Сестра Клетка поворачивает голову. Она смертельно бледна, странна в своей красоте, у нее черные и неровные волосы, коротко подстриженные. Ее ряса выцвела, покрылась пятнами, волочит за собой рваные хвосты ткани, но она все еще красная, и на бегу она похожа на смерть, спускающуюся с какого-то высокого места.

МЕЖДУ КОЛОННАМИ СТОЯЛИ пеларти, образуя широкий ореол вокруг того места, где Сестра Шип лежала в своей крови. Клера Гомал стояла над упавшей монахиней, которую когда-то и очень давно она в этом месте называла подругой. Казалось, что мир вращался вокруг них, столбы вращались вокруг оси, которая стояла между Шип и Клерой, как все звезды на небе вращаются вокруг одной точки тьмы.

Клера Гомал открыла было рот, чтобы заговорить, но не сказала ничего, ибо годы лишают нас слов для таких моментов, делая каждую истину слишком горькой для языка, слишком тяжелой, чтобы ее можно было произнести. Она стояла среди чужих людей перед телом сестры.

Сестра Клетка выхватила меч и побежала к первому из пеларти. Несколько часов назад Сестра Сало вложила ей в руку рукоять этого меча. Длинное лезвие, тонкое, с легким изгибом, его край достаточно жесто́к, чтобы резать тишину и заставлять ее кричать.

Она не искала Пути, не издавала ни одного боевого клича, не бросала никакого вызова. Она проскочила через группу из шести человек, и звон ее меча о металлический воротник последнего из них возвестил о ее появлении.

Сестра Клетка остановилась, опустив голову, меч свисал сбоку от нее, алая линия тянулась через скалу от его острия.

Перед ней дюжины наемников повернули головы, чтобы посмотреть на новую угрозу, а позади нее шесть тел рухнули на камень, некоторые еще не осознали, что они мертвы, потому что смерть пришла к ним слишком быстро.

Где-то на территории монастыря раздался звон Битела. Там, где Сестра Шип предлагала защиту, Сестра Клетка предлагала только войну, абсолютную и беспощадную. Годы, когда ее называли Щитом, давно прошли. Сладкое Милосердие открыло двери. Все, кто дышал в его стенах, вышли наружу, от самых юных послушниц до древних монахинь.

Сестра Клетка подняла лицо к своим врагам, темные глаза и узкая красота среди шрамов, полуулыбка, сообщавшей, что она более чем немного влюблена в смерть, и пригласила их потанцевать.

В рядах пеларти заскрипели луки, поднялись копья, побелели костяшки пальцев на рукоятях мечей и топоров. Лучница с ястребиными глазами, с разодранной и окровавленной щекой в том месте, где метательная звезда Шип прошла мимо, прицелилась в лицо новой монахини.

Они знали ее под многими именами, эти пеларти, но «Клетка» таила в себе столько же страха, как и любое другое. Клетка. Она не отпустит тебя, ты не убежишь. Истории говорили, что она совершила свое первое убийство в тот же год, когда научилась ходить. Они говорили, что она голыми руками разорвала мальчика на части и забрала его сердце, чтобы показать своей матери.

Сестра Клетка нашла лучницу с раненым лицом среди теснившихся сил пеларти, и между ними, между холодными серыми глазами лучницы и черными глазами сестры, пронеслось понимание. Стрела упала со стуком. Лучница молча повернулась и начала проталкиваться назад, мимо воинов своего клана. Слева от нее повернулся другой наемник, мускулистый мужчина, на руках которого рунами были начертаны имена его предков. Двое из тех, кого он оттолкнул, повернулись и побежали вместе с ним.

Ручеек превратился в поток. Пеларти оставили десятки своих мертвых тел, все еще разбросанных или сгрудившихся там, где их убила Сестра Шип. Они бежали, преследуемые ужасом, которому не могли дать названия, чем-то большим, чем сестра, стоявшая позади них, но, возможно, таким же маленьким, как разочарование в ее глазах, когда они повернулись, чтобы бежать.

Клера ждала рядом с Арой, пока Нона шла к ним между колоннами. В небе над ними первые алые звезды осмелились открыть глаза.

– Она мертва?

– Как ты здесь оказалась? – Клера проигнорировала вопрос. – Тебя не должно было быть здесь! Откуда ты знала?.. и даже тогда, как ты сюда попала?

– Она мертва? – Нона бросилась вперед, отталкивая Клеру от Ары, которая все еще была обернута вокруг копья. Она опустилась на колени, протянув руку, чтобы коснуться распущенных золотых волос. – Ара?

– Тебе не следовало отпускать меня. – Слова вылетели из Клеры так, словно это она была ранена, словно это она была обернута вокруг копья. – Ты связала меня. Виновна. Ты должна была позволить им утопить меня.

– Я никогда так не поступлю с другом. – Нона положила пальцы на шею Ары, ища пульс. Раздался еле слышный стон, слегка дрогнула рука.

Короткий смешок вырвался у Клеры, похожий как на боль, так и на радость.

– Они все думают, что ты – страшная злодейка. Молот церкви. Клетка-Без-Тени. А ты все еще ребенок, Нона! Ты влетаешь во все с распахнутым сердцем, ожидая… чего? Ты не понимала, как действуют люди, когда настоятельница привела тебя сюда, грязноногую крестьянку. Ты не понимала, когда она отослала тебя. И теперь ты не понимаешь. Люди лгут, Нона, они воруют и обманывают, им нельзя верить. Люди причиняют тебе боль, подводят тебя. И они продают тебя.

– Это не значит, что я должна быть такой. – Нона посмотрела на Клеру, которая вздрогнула, чувствуя себя виноватой перед этими черными глазами. – У нас есть целая церковь, построенная на предках. – Она махнула рукой в сторону купола. – Семья. Мертвая семья. – Она взяла руку Ару в свои. – Ты выбираешь себе друзей. Уж если ты собираешься поклоняться мертвым людям, которых не выбирала, тогда, возможно, и узы дружбы не должны быть так легко разорваны. Верно?

Клера покачала головой:

– Ты глупа, Нона Грей. Ты собираешься убить меня сейчас или позволишь это сделать кому-то другому?

– Ара может выжить. Если мы доставим ее к Сестре Роза. Сейчас же! – Нона оглянулась на монастырь. Они приближались. Старые сестры и молодые девушки. Сестра Шип поклялась защищать их. Сестра Клетка будет сражаться бок о бок с ними.

Клера раздраженно махнула рукой в сторону монахинь:

– Пусть они заберут ее. Мне все равно. Я пришла не за Арой. Она просто стояла у меня на пути.

Нона отпустила руку Ары и встала.

– Я скучала по тебе, Клера. Прошло слишком много лет.

Клера окинула взглядом плато:

– Мы были детьми, Нона. Дети постоянно заводят и разрывают дружеские отношения. Это не важно. Но то, что мы сейчас делаем, очень важно. Речь идет о сторонах в великой игре. И ты не на той стороне. На стороне тех, кто проигрывает. Тебе следует перейти на другую.

Нона покачала головой:

– Я не играю. И я всегда была на твоей стороне, Клера. Ты просто этого не понимала.

Клера посмотрела на Ару сверху вниз.

– Я хотела, чтобы она убежала.

– Я знаю.

– Ей следовало бежать. Их было слишком много для нее. Почему она была такой глупой?

Нона пожала плечами:

– А где Лано Таксис?

– Ты же знаешь Таксисов. – Клера кивнула в сторону плато, простиравшегося за колоннами. – Им нравится, когда ты тратишь свою силу на людей, которых они считают расходуемыми. Потом они приходят, чтобы закончить работу, если что-то еще осталось закончить.

– Так оно и есть.

– Он там со своими солдатами и восемью ной-гуин. Его учителями из Тетрагода. И другими.

Нона посмотрела на свой меч.

– Моя сила не истрачена.

– Ты думаешь, что сможешь убить меня, не дотянувшись до Пути, маленькая Нона? – Клера вытащила свой меч, близнец меча Ноны, взятый с тела Красной Сестры.

Нона повернулась спиной к Клере и посмотрела на плато.

– Я думаю, мне не придется тебя убивать, – сказала Нона. – Я думаю, ты будешь драться с ними вместе со мной. Сестра.