Текст книги "Красная сестра (ЛП)"

Автор книги: Марк Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)

Глава 32

– А море такое же? – Нона сидела вместе с остальными, свесив ноги с обрыва к далекой воде. Лунный свет освещал дальнюю сторону провала, но остальное скрывала тьма. Стеклянная Вода был на много фатомов глубже, чем расстояние от его скалистых краев до покрытой рябью поверхности. Нона обнаружила, что ей трудно такое представить.

– Ха! – Рули делала так часто, а смеялась редко. – Море огромное.

– Знаю, я же не дура. – Нона видела карты Сестры Правило, которые тянулись по всему Коридору, хотя карты самых отдаленных стран были нарисованы несколько столетий назад. – Я имела в виду, такое же глубокое.

Рули покачала головой, а Клера фыркнула, хотя Нона знала, что она никогда не была на берегу.

– Глубже, – сказала Рули. – Мой отец часто повторял мысль, которую он прочитал в какой-то книге. – Она нахмурилась, пытаясь вспомнить. – «Что бы ни случилось, море замкнется в себе и сохранит свои тайны, стирая завесой волн все, что прошло. Глубокое море ждет. Терпеливые, голодные глубины, неведомые тем, кто скользит по их поверхности и думает, что знает целое. Пустые мили, темные места, где никогда не было света, и глаза человека никогда не узнают их. Что за чудеса там…» Остальное я забыла. – Она откинула волосы на плечи, наклонилась вперед и уставилась вниз, мимо пальцев ног. – Он хочет, чтобы я вернулась, когда закончу здесь. Он говорит, что в Абете есть нечто большее, чем Церковь Предка. Но я думаю, что останусь. Если я не смогу быть Серой Сестрой, стану Святой.

– Ты думаешь, что в мире есть на что смотреть? – спросила Гесса со своего насеста на ближайшем камне – она никогда не сидела на краю, возможно, стесняясь своей иссохшей ноги или зная, что если упадет, то утонет.

– О, да, – сказала Рули. – Больше, чем я могу узнать. Но и здесь есть больше, чем я могу узнать. – Она плотнее запахнула ночную рубашку, ветер согрелся от приближающегося фокуса, но все еще был слишком холодным, чтобы чувствовать себя комфортно.

– Вот так они тебя и ловят, – сказала Клера. – Они говорят, что ты можешь уйти, и семьи платят взносы из года в год, но многие ли уходят? Всегда есть что-то – вера, тайны, гордость; это место, кажется, всегда ухитряется зацепить тебя. – Она откинула голову назад. – Но только не меня. Как только мне предложат красное, я уйду.

– Ты видишь, что за нами наблюдает Йишт? – прошипела Ара. – Не смотри! – Когда Рули начала поворачиваться.

– Она все время следит за нами, – сказала Гесса. – Ну, во всяком случае, за тобой и Ноной.

– Разве она не должна присматривать за Зоул? – Клера бросила камень, который, описав дугу, упал в воду.

– Генна сказала, что видела, как она взбиралась на купол, – сказала Рули. – Она рассказала об этом Настоятельнице Стекло, но та не захотела слушать.

– Не захотела слушать? – переспросила Нона.

– Это все из-за сестер. – Рули кивнула. – Они все боятся, что Шерзал заберет Зоул обратно. Вот что я слышала. Хотя почему их это волнует, я не знаю. Может быть, первосвященник рассердится? Как бы то ни было, Зоул берет частные уроки у Сестры Сковородка, вы знаете об этом? И у Отравительницы! – Она скрестила руки на груди. – Вот почему они ничего не хотят делать с Йишт. Они думают, что если они вышвырнут Йишт, то Зоул тоже уйдет. Так что Йишт может залезть на Собор Предка, сколько она хочет.

– Генна вечно выдумывает всякие истории. – Клера покачала головой. – Надеюсь, я закончу занятия в Сером Классе до того, как она выйдет из Красного. Но в одном она права: Йишт что-то замышляет. Она всегда лезет не в свое дело.

– Я думаю, она что-то ищет, – сказала Гесса.

– Ты думаешь, Йишт расскажет об этом настоятельнице? – спросила Рули. – То, что мы здесь? – Тайком убегать ночью из дормитория было не так уж и неслыханно, но уж точно не позволялось.

– Ну, если она это сделает, то это будет твоя вина, – сказала Клера. – Ты могла бы показать нам в бане, там много пара.

– Я не могу это делать в бане. Не знаю почему. Может быть, потому, что воздух постоянно движется.

– Здесь воздух тоже движется – или ты не заметила ветра?

– Только не там, внизу! – Рули указал на воду. – Ну, не сильно. Я не знаю... может быть...

– Может быть, ты просто нигде не можешь этого сделать, – сказала Клера.

– Сейчас узнаем, – сказала Ара. – Так что спорить не о чем.

Она была права. Фокус приближался, луна была почти над головой, тени от провала ускользали, прижимаясь к ближней стене. Под их ногами в воде плясал красный прямоугольник, вторая луна.

Тепло разлилось по плечам Ноны и превратилось в жар. Она прищурилась. Клера и Ара лежали на спине, закрыв глаза и раскинув руки, обнимая яркий свет.

Нона наблюдала, как вода начала испаряться, оказавшись между двумя горящими лунами. Через несколько минут весь провал наполнилась туманом, новая поверхность вздымалась под ее ногами и быстро поднималась. Она была рада, что сейчас не в своей рясе: на плато было жарче, чем в бане, пот бисеринками выступал у нее на руках, стекая по ребрам под тонкой тканью ночной рубашки.

Когда пар достигал края, он расправлялся, как горячее мокрое одеяло, а затем его подхватывал ветер, во время фокуса кружащий и спутанный. Ара и Клера сели.

– Давай, – сказала Клера.

– Я... пытаюсь. – Рули подняла руки, туман струился вокруг них, неуклонно поднимаясь из пустоты провала и разрываясь вокруг послушниц, после чего его уносил ветер. Бледный лоб Рули нахмурился и стал еще бледнее, пот стекал по ее лицу.

– Я ничего не вижу, – сказала Клера.

Нона тоже не видела, но что-то чувствовала – покалывание в кончиках пальцев, которое распространилось на ладони, зуд в глубине сознания. Ее желудок выбрал момент, чтобы свернуться клубком смертной боли, согнув ее пополам и почти бросив в провал.

– Там! – Ара показала пальцем. Прямо под ними туман сгустился в форме... чего-то.

– Человек, – выдохнула Нона сквозь стиснутые зубы.

Фигура приблизилась, нечто более плотное белое среди поднимающегося пара. Безликая, возможно мужская, возможно женская, она напомнила Ноне статую Предка в Соборе.

– Я... говорила... вам! – Рули усмехнулась с очевидным напряжением.

– А теперь сделай лошадь! – сказала Клера. – Нет! Сестру Колесо... Нет! Чайник и Яблоко. Целуются!

Фигура распалась на части, и Рули облегченно выдохнула.

– Здорово, Рули. – Ара наклонилась мимо Ноны и положила руку на плечо Рули. – Ты – прикосновение марджала, по меньшей мере, а может быть и пол-кровка!

– У тебя не будет проблем с плетением теней, – сказала Гесса позади них. – Ты точно станешь Серой Сестрой, если захочешь.

– Я хочу увидеть больше. – Клера легла на спину, прикрыв глаза рукой. Фокус приближался к пику, скоро свет сдвинется дальше. На кромках льда оттепель будет в самом разгаре, племена, живущие у озер, будут заняты сбором лунных даров, прежде чем те снова замерзнут. – А что еще ты можешь сделать?

– Только это. – Рули тоже легла спину. – И даже это вызывает у меня головную боль.

– Ты должна сказать настоятельнице, – сказала Гесса.

Рули фыркнула:

– Настоятельница заботится только о Пути. Весь монастырь заботится только о Пути. – Она пожала плечами. – Отравительница скоро узнает, если я сумею работать с тенью, и поможет мне. – Улыбка. – Чайник и Бента тоже. Мы, Серые, держимся вместе!

Они прокрались обратно в дормиторий в последних лучах лунного тепла, уже дрожа, когда ветер восстановил свой голос и окутал их влажными сорочками.

Ноне потребовалась целая вечность, чтобы уснуть, свернувшись вокруг своей тошноты. Раймел каким-то образом отравил ее, и она должна дать ему отпор.

На следующий день Нона обнаружила, что зевает на Пути. Она часто так делала, даже не имея такого оправдания, как потерянный сон. Безмятежность оказалась неуловимой, а путь – всегда недосягаемым. Сестра Сковородка сто раз говорила ей, что она слишком старается: «Безмятежность – это не то, что можно ухватить, взять, добыть силой воли. Это подарок, к которому ты должна быть открыта».

Но даже так, хотя Нона старалась не желать ее, безмятежность все же не желала протянуть руку, взять ее в свои объятия и мягко опустить на Путь.

Сестра Сковородка кашлем отвлекла внимание девушек от их размышлений. Она стояла перед огромным окованным железом сундуком, черным на фоне залитого солнцем витража.

– Есть линия, которая разделяет, и линия, которая соединяет, это одна и та же линия, и эта линия – Путь.

Нона находила заявления Сестры Сковородка все более и более разочаровывающими, особенно теперь, когда она знала, что у нее есть подлинная способность прикоснуться к Пути. В Красном Классе Нона позволяла философствованию старой монахини омыть ее, просто ожидая шанса сбежать на меч-путь, но теперь она чувствовала себя обязанной слушать, надеясь вопреки всему, что Сковородка действительно может сказать что-то полезное.

– Есть нить, которая проходит через все вещи, которая связывает каждую историю с каждой другой, нить, которая проходит через вены, костный мозг и память каждого существа.

Нона вздохнула. Все это было очень хорошо, Сестра Сковородка произносила красивые речи, но было бы гораздо полезнее, если бы она просто сказала им то, что им нужно знать. Если ты что-то понимаешь, ты должна быть в состоянии это объяснить; если ты этого не понимаешь, нечего этому учить. В любом случае, то, что старуха изливала на них свои стихи, нисколько не помогало.

Нона обнаружила, что ее голова кивает, и резко выпрямилась, моргая и стараясь держать глаза широко открытыми. Какой бы яд ни попал в нее от Таксиса, он действовал беспорядочно, симптомы появлялись и исчезали без всякого смысла или причины.

В отчаянии от своих неудач с безмятежностью, Нона несколько раз украдкой покидала монастырские постройки, чтобы попытаться вернуться на Путь тем единственным способом, которым она когда-либо туда добиралась.

Она ускользала от своих друзей и выходила на сужающийся отрог плато. Там, горбясь от ветра, она глядела на сады Истины и Коридор, сужающийся к востоку между ледяными стенами. Если она смотрела вниз, то видела монастырские виноградники, прижавшиеся к стенам плато и защищенные от непогоды.

Боль и гнев уже приводили ее на Путь. Она легко вызывала в себе гнев: Раймел Таксис все еще дышал, и этого было достаточно. Она хотела убить его во время ковки, и несколько дней спустя ее пальцы все еще зудели по ночам от желания его крови. Но она обнаружила, что ее клинки не могут сделать больше, чем поцарапать его. Может быть, человек рядом с ним сотворил какое-то колдовство? Или дьяволы, разделяющие его кожу, защитили от нее своего хозяина?

В любом случае Нона подвела Сайду. В нескольких ярдах от того места, где Раймел ранил ее, Нона схватила его за горло... и все же он жив. Ей достаточно было подумать о своих собственных неудачах и о своей подруге, и ее охватывал гнев. Как и боль.

На это требовалось время. Время разжечь гнев и дать ему разгореться до белого каления, время позволить ее боли подняться из глубоких и скрытых мест, где она ее хранила. Но она могла сделать это, и каждый раз, когда она делала это, Путь сливался с хаосом ее мысленного взора. На мгновение он появлялся, вытягиваясь перед ней, извиваясь из стороны в сторону, словно белая змея в предсмертной агонии. И в следующее мгновение ее швыряло на него с пугающей скоростью.

В первый раз, когда она коснулась Пути во время одного из таких путешествий, она коснулась его мимолетным прикосновением, и энергия этого прикосновения вырвалась из нее с грохотом, от которого задребезжали ставни в монастыре и птицы по спирали полетели к земле, убитые в полете. Звук был настолько громким, что никто не знал, откуда он донесся. Сестра Правило предположила, что в многочисленных пещерах, пронизывающих плато, произошел какой-то обвал.

Во втором и последующих случаях Ноне удавалось направить энергию Пути в скалу, разбивая известняк, превращая его в порошок, но не причиняя никакого ущерба, который мог быть замечен из монастыря. Однако после дюжины или более попыток, несмотря на все ее усилия замедлить приближение, обрести равновесие, как на меч-пути, и осторожно продвигаться вперед, ей удалось сделать всего один шаг или, возможно, скользящий второй шаг, прежде чем Путь сбрасывал ее.

– Нона?

– Да? – Нона подняла глаза, заново открывая для себя комнату, великолепные цвета окон, послушниц со всех сторон на своих стульях и Сестру Сковородка, стоящую перед ней. – Да, Госпожа Путь?

– Мне показалось, что ты переходишь черту между безмятежностью и сном. – По комнате прокатился смех.

– Простите, Госпожа Путь.

– Я сказала, что ты будешь сопровождать меня в Академию.

– Я?

– А еще Гесса и Арабелла. Я отвожу туда кванталов Серого Класса каждый год в двадцатый седьмой день. Если они у нас вообще есть. Очень важно, чтобы вы подверглись воздействию чар марджал; точно так же магистры Академии считают, что их ученики должны знать кое-что о магии Пути.

Прозвучал голос Брея, и Сестра Сковородка нахмурилась, слушая затихающий звон, прежде чем, с несвойственным ей раздражением, махнуть рукой, распуская класс. Стул Клеры чуть не перевернулось, когда она вскочила с него и начала проталкиваться, чтобы первой спуститься по лестнице.

Вечером, когда Нона подошла к столу в трапезной, она обнаружила, что Клера уже атакует миску с тушеным мясом. Дарла занималась ножкой, которая, казалось, была добыта из лебедя, а не из курицы, и, казалось, была полна решимости сгрызть мясо до костей, ее щеки и подбородок были покрыты жиром.

– Ты опоздала. Не похоже на тебя, – умудрилась выдавить из себя Дарла, не прекращая работать с ножкой. Из всех послушниц только у Дарлы был больший аппетит, чем у Ноны.

– Сестра Колесо поймала меня и прочитала нотацию. – Это было враньем – она снова попыталась идти по Пути, добравшись до него в гневе. Как обычно, ее попытки замедлиться и управлять им привели к тому, что через несколько мгновений ее выкинуло с Пути. Безумие разбитого камня и трещины, которые тянулись на ярд или больше в скале – вот и все, чем она могла похвастаться.

– Я видела, как Колесо шепталась с Йишт за свинарниками. – Клера не поднимала глаз от своей миски, говоря между полными ложками. – Я думаю, они вместе что-то замышляют.

Нона огляделась в поисках Зоул, но девочки не было. Шерзал часто посылала ей посылки с едой, чтобы удовлетворить ее «этническую диету», и Зоул можно было найти едящей их в аркаде. Обычно еда походила на сушеную рыбу, иногда с тревожными намеками на щупальца. Иногда напоминала кубики жира, почерневшие от времени; от их вони у Ноны слезились глаза. Никто никогда не просил поделиться.

Нона положила себе тушеного мяса и кусок хлеба, втиснувшись между Клерой и Кетти.

– Сестра Колесо скорее отрежет себе нос, чем пропустит пение четвертого псалма перед едой. Она последняя монахиня во всей вере, которая может замышлять заговор против церкви.

– Может быть, не против церкви. – Ара выдвинула стул с другой стороны стола и наклонилась за хлебом. – Может быть, она не считает тебя частью церкви, Нона. Ты умудряешься уничтожить каждую молитву, которую она заставляет тебя учить.

– Я правильно произношу слова!

– Ты произносишь их так, словно молитва – смертельная угроза. Даже если бы все не знали, что ты ее ненавидишь, им достаточно было бы послушать тебя на уроке Духа, чтобы в этом убедиться. – Ара села.

– Я не ненавижу ее, – Нона прожевала и проглотила. – Просто она мне очень, очень не нравится.

– В любом случае, – сказала Ара. – Забудь про Сестру Колесо, через четыре дня мы поедем в Академию!

– Я там была. – Нона сунула в рот большую ложку тушеного мяса и, обнаружив, что оно слишком горячее, села, быстро вдыхая и выдыхая, а Ара бросила на нее яростный взгляд, требуя дополнительных разъяснений.

– И…

Нона, наконец, выиграла битву и начала жевать, ее язык был немного ошпарен.

– Это не так уж и здорово.

– Как ты туда попала? Я хотела навестить отца, а нам не разрешили! – Ара подняла глаза на Гессу, которая вышла из толпы более старших послушниц и заковыляла к столу. – Она говорит, что была там!

– Я тоже, – сказала Гесса. – Это не так уж и здорово.

– Что?! – Ара уронила ложку в мясо. – Возмутительно. Есть ли в этом монастыре кто-нибудь, кроме меня, кто не был на экскурсии?

– Все, что тебе нужно сделать, это попасть в руки того, кто хочет тебя продать, – сказала Гесса. – А Нона не была, она просто вспоминает мою память.

Нона моргнула и подняла глаза.

– Но... – она нахмурилась, наморщив лоб. Гесса права – это было воспоминание, которое они разделили в ту ночь, когда она и Гесса покинули дормиторий вместе, все благодаря нить-работе Гессы, которая у Ноны никак не получалась – надо было двигаться очень близко от Пути, но не касаться его. – Я думаю, ты права. – Она посмотрела туда, где сидела Рули, уставившись на пар, поднимающийся из ее миски. – Рули? Что такое... – Пар свернулся в бледную змею, и болезненная агония охватила Нону. Она обнаружила, что падает, не в силах ничего сказать, таща за собой тарелки и хлеб. Потребовалась целая вечность, чтобы упасть на пол.

– Нона! Нона! – Ара стояла на коленях, держа лицо Ноны двумя руками.

– ... что с ней случилось?

– Сестра Роза...

– Нет! – Рука Ноны схватила Джулу за лодыжку, когда та уже собралась бежать.

– Роза ей не нужна. – Клера, скорее противоречит Джуле, чем рассуждает здраво.

– О чем ты говоришь? – Ара отпустила голову Ноны и села на корточки. – Ты больна.

– С ней все в порядке. Просто поскользнулась. – Клера, стоя, махает послушницам с других столов, чтобы те вернулись на свои места.

– Я не больна. Меня отравили, – прошипела Нона.

– Что ж, это еще более веская причина, чтобы отнести тебя в санаторий, – сказала Рули, присев на корточки рядом с Арой и озабоченно нахмурив брови.

– Меня вышвырнут вон, если монахини узнают, что я сделала. – Нона свернулась калачиком вокруг своей боли, которая теперь ослабевала, но живот все еще сводило судорогой. Прямо сейчас, быть выброшенным не казалось неоправданной платой за то, чтобы чувствовать себя лучше.

– Мы не можем оставить тебя отравленной. – Ара переглянулась с Рули. – Это может убить тебя. И кто это сделал? Ты действительно думаешь, что это как-то связано с Раймелом Таксисом?

– Я не должна оставаться отравленной. – Нона попыталась подняться и с помощью Клеры снова села на стул. – Мы знаем, как делать противоядия. – Два года занятий с Отравительницей это гарантировали.

– Ты должна узнать, что тебя отравило. Мы знаем тринадцать различных противоядий. Мы не можем сделать их все, а половину из них даже небезопасно принимать вместе с другими. – Гесса потянулась за костылем и с трудом поднялась со стула.

– Еще есть черное лекарство, – сказала Нона.

– Которому нас не учили, – ответила Гесса. – И оно может убить пациента или оставить его слепым.

– Кроме того, у Сестры Яблоко есть все необходимые ингредиенты. – Рули, сидевшая по другую сторону стола, наклонилась вперед, стараясь говорить громким шепотом.

– Мы даже не знаем, где она их держит. – Клера снова принялась за еду.

– В пещере, – ответила Нона.

– Ну да, конечно, – проговорила Клера с набитым ртом.

– Мы можем поискать. Я была глубже, чем вы, и видела несколько мест, где она могла бы их хранить. – Нона покачнулась, чтобы отвлечься от боли, все еще острой, но ослабевающей.

– Ты была глубже? – Ара нахмурилась.

– Когда ее задержали для суда, – сказала Гесса, тоже хмурясь, хотя она хмурилась все это время.

– О.

– Есть замок, – сказала Джула.

Клера фыркнула.

– Есть, – настойчиво сказала Джула. – Ворота всегда заперты. Мы даже не можем добраться до комнаты Тени, если Сестра Яблоко или Бента не разрешают нам.

– Мы? – Клера оторвала взгляд от тарелки и вытерла рот тыльной стороной ладони. – Ты собираешься пробраться в пещеры, Джула? За всю свою святую жизнь ты ни разу не нарушила ни одного правила.

– Мы нужны Ноне. – Джула опустила глаза.

– Я ей нужна, – сказала Клера. – Я могу открыть этот замок.

– Каким образом? – спросила Ара.

Клера поджала губы и замолчала, сердито глядя на нее из-под черной копны волос:

– Я украду ключ у Бенты.

Послушницы зашикали на Клеру, чей голос стал довольно громким, но никто, казалось, не заметил этого среди шума четырех классов: все ели, разговаривали и гремели.

– Я открою замок, – тихо сказала Гесса. – Я могу это сделать. Но это не меняет того факта, что мы даже не знаем, какое противоядие нам нужно сделать. – Она заковыляла к главным дверям.

Остальные посмотрели ей вслед, мгновение смотрели друг на друга, а затем кивнули. Гесса не была склонна к хвастовству. Если она сказала, что может это сделать, значит, может.

Пришла Зоул, протолкнувшись сквозь толпу послушниц, вставших, чтобы выйти из-за соседнего стола. Серый Класс искоса взглянул на нее, и разговор оборвался.

– Сегодня вечером, – сказала Нона и снова занялась тушеным мясом.

Вечером Нона остановилась у скриптория, направляясь в дормиторий. Она постучала и подождала. Легкий дождь смешался с ветром, на грани замерзания. Она съежилась в дверном проеме и уже подняла руку, чтобы постучать снова, когда тяжелая дверь с грохотом распахнулась.

– Нона! – Сестра Чайник улыбнулась ей, хотя и не с такой высоты, как раньше. – Входи.

Нона проскользнула в щель и оглядела комнату, пока Чайник закрывала за ней дверь. Большую часть пространства занимали четыре больших слегка наклонных стола, на каждом из которых лежали раскрытые свитки, перья и чернила. Сестра Шрам сидела на единственном занятом месте, перед ней на пюпитре лежала тяжелая книга, по обе стороны от нее стояли свечи. Она бросила на Нону короткий взгляд, прежде чем снова уткнуться в свиток. Клера сказала, что монахиня назвала себя так из-за шрама, который разделял ее щеку, огибал слепой белый глаз и пробегал сквозь короткие седые волосы. Джула сказала, что Шрам получила эту рану на миссии задолго до того, как она приняла священный сан, и имя связано с каким-то другим шрамом или тайной.

– Чем мы можем тебе помочь, Нона? – В глазах Чайник застыло обычное озорство. – У тебя есть книга, которую ты хочешь переписать?

– Я бы хотела воспользоваться библиотекой.

Чайник в восторге захлопала в ладоши, заслужив укоризненный взгляд Сестры Шрам.

– Я научила тебя читать, а теперь ты хочешь взяться за книгу! Вот, должно быть, каково это, когда твой ребенок делает первый шаг! Пошли! Пошли! – Она поспешила к двери в дальнем конце комнаты.

Нона последовала за Чайник в монастырскую библиотеку – комнату, похожую по размерам на первую, но лишенную окон, со стенами, скрытыми от пола до потолка книжными полками. Еще одна открытая дверь вела в длинную галерею, на полках которой стояли глубокие ящики, в которых хранились сотни свитков.

– Вот, у нас есть священные тексты, духовные писания, жития святых и почитаемых сестер нашего ордена. – Яблоко взмахнула рукой, чтобы охватить всю противоположную стену. – Там у нас есть трактаты о стилях боя по всему Коридору и за его пределами. Вот история и генеалогия Сис. Вон там труды о тайнах Пути – не надейся найти в них какой-нибудь смысл. – Она указала на секции на стене справа. – Серые книги вон там, на самой верхней полке. А здесь... – Чайник провела пальцами по кожаным корешкам дюжины книг, стоявших за запертыми створками, – у нас есть художественная литература!

– Почему они заперты? – спросила Нона. Она думала, что здесь могут быть книги о ядах. Но это…

Чайник усмехнулась и неохотно оторвала руки от книг:

– «Расскажи мне историю» – так начиналось любое обольщение.

– Настоятельница не хранит таких книг! – Нона почувствовала, что краснеет.

Чайник покачала головой.

– Ну, по крайней мере, не здесь. – И снова ухмылка. – Но предупреждаю тебя, юная Нона: книга так же опасна, как и любое путешествие, которое ты можешь предпринять. Человек, закрывающий заднюю обложку, может быть не тем, кто открыл переднюю. Относись к книгам с уважением.

– Я могу просто… читать их? – спросила Нона.

– В любое время, когда захочешь. Просто не бывай класть их обратно, когда будешь уходить. И не причиняй им вреда. Это мои дети. Мои старые кожистые младенцы. И у меня есть очень неприятный яд от Сестры Яблоко для любого, кто хотя бы загнет страницу.

– А как мне добраться до тех, что на верхних полках? – Нона поглядела на самую верхнюю полку, которая шла по всей комнате чуть ниже потолка.

– Вырасти! – Чайник удивленно посмотрела на нее. – Ты не захочешь читать ни одной из этих книг, маленькая Нона, пока не станешь выше ростом. – С этими словами она вернулась к двери. – Если я тебе понадоблюсь, я буду здесь с Сестрой Шрам.

– Ты его нашла? – Ара ждала у двери дормитория, когда Нона вернулась. Все остальные послушницы уже спали или переодевались в ночные рубашки.

– Да. – Нона прошла мимо Ары в комнату, крепко скрестив руки на груди. Лихорадка вонзила в нее свои зубы, и Нона хваталась за себя, что, казалось, помогало не дрожать. Она упала в постель, слишком замерзшая и дрожащая, чтобы раздеться, хотя ряса прилипла к ее потному телу. Клера и Ара смотрели, как она вытаскивает дощечку из внутреннего кармана одеяния. Со стоном она наклонилась, чтобы положить ее под кровать, чтобы тщательно нацарапанные инструкции не размылись.

– Значит, ты собираешься это сделать, – прошептала Клера.

– Да, – Нона откинулась назад. Рецепт был записан в книге Сестры Коппер из Скалы Джеррена, написанной более двухсот лет назад. Предупреждения были более страшными, чем у Гессы, но она его получит. У нее будет черное лекарство.