сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)
Стефан распахнул дверь и выпрыгнул наружу, впустив в кабину облако морозного воздуха. Я прижалась к стеклу, потирая глаза и разгоняя одурь после сна.
– Проснулись, панна Мёдвиг? – донёсся до меня голос Штайна. – Пульсары погасли. Сейчас я попытаюсь зажечь их, и мы двинемся дальше!
– А где мы? – крикнула я в ответ.
За стеклом шумел неприветливый лес, обступивший нас неровным чёрным частоколом стволов. Сквозь них в вышине неприветливо мерцали холодные звёзды и хищно скалился месяц.
– В самом сердце Леса Шёпотов, – спокойно ответил Стефан.
Дилижанс закачался: Штайн что-то делал перед ним, но что именно, я не могла понять, как ни силилась. Темнота пожирала любое движение.
Откинулась назад на сиденье. Стекло глушило звуки, превращая их в невнятный шелест, но я знала, что там, в чаще, тоскливо постанывают деревья, скрипят вековые сосны и жалобно воют волки в далёком Чёрном урочище.
И несётся, несётся из ниоткуда многоголосый шёпот.
Говорят, когда-то здесь было кладбище воинов, павших в древних битвах. Или безымянный город, опустошённый чумой. Или башня сумасшедшего колдуна, пытающегося отыскать секрет бессмертия и ставящего опыты на людях...
Слухов много. Источник один.
С наступлением сумерек лес начинается перешёптываться. Сначала слабо, несмело, но потом солнце уходит вовсе, и шёпот обретает силу.
А потом и показываются те, кто явился на его звуки.
Я потянулась до хруста в суставах и лениво посмотрела направо.
Вот и они.
Меж деревьев мелькнул блёкло-голубой огонёк. Один. Потом ещё один. Потом сразу три. Они плавно плыли по воздуху, неторопливо огибая стволы и направляясь прямо к нам. Стефан не появлялся. Я ждала.
Один из огоньков мигнул и вытянулся в полупрозрачную фигуру, очертаниями напоминающую сухопарую женщину. Второй превратился в приплюснутый столбик, который при должном желании можно было бы принять за невысокого мужичка.
Так они и обступали нас. Неясные, неотчётливые привидения, бестелесные призраки давно исчезнувших жизней. Они всё время так: подтягивались на тепло, подобно светлячкам окружали и мерцали, повинуясь движениям воздуха.
На второй ступени Школы мы с подругами обожали сбегать в Лес Шёпотов летними ночами и, затаив дыхание, наблюдать: соберутся или нет? Что будут делать? Даже спорили, соревнуясь друг с другом, кто кого опознает в этих неверных силуэтах. Однажды Ринка даже похвасталась, что разглядела чьеё-то лицо, но мы ей, разумеется, не поверили.
Уличив в таком невинном развлечении, нас отругали, но несильно.
В конце концов, эти призраки никогда никого не трогали.
Дилижанс качнулся в последний раз, и меня вновь окатило холодным воздухом. Сиденье скрипнуло: Стефан запрыгнул обратно в кабину и завёл мотор. Стекло окутало паром, вырвавшимся из-под передней крышки.
– Похоже, заряд пульсаров закончился, – с неудовольствием произнёс Штайн и уточнил: – Что с вами, панна Агнесса? Испугались привидений?
Я изумлённо уставилась на него. Мне показалось, или в его голосе мелькнула насмешливая нотка?
– Не вижу причины бояться мёртвых, – чопорно ответила, возвращая на место капюшон, – в отличие от вас. Кто же, как не вы, настаивал, чтобы мы обязательно успели сюда до темноты?
- Мёртвые должны оставаться в земле, - хладнокровно ответил Стефан, - а не рыскать по ней в каком бы то ни было облике.
Мы помолчали несколько минут. Я почувствовала, как сон вновь подкрадывается ко мне.
- Разбудить меня по прибытии в Школу, - пробормотала, - вы помните об этом, пан Стефан?
Штайн не ответил. Мотор загудел под воздействием пара, и дилижанс тронулся с места.
========== Глава 5 ==========
Дилижанс подъехал к Совятнику, и первое, что я увидела, открыв глаза, — снег, поваливший крупными хлопьями. Сквозь белое полотно перемигивались ярко-жёлтые пульсары на башенках Совятника, а сама Школа казалась нереально огромной, растворяясь на фоне чернильно-тёмного неба с редкими вкраплениями звёзд, проглядывающими сквозь тучи. Месяц окончательно скрылся.
— Госпожа директор ждёт вас, панна Мёдвиг, — церемонно сказал Стефан, распахивая передо мной дверь и помогая выбраться наружу. — За вещи не беспокойтесь, их доставят прямо в ваш кабинет.
«Ну надо же, — восхитилась я про себя, — а учителям-то хорошо живётся! И платят неплохо, и всячески обихаживают. Знала бы, осталась в Совятнике сразу после выпуска. Правда, кто бы меня тогда позвал…»
Мы пересекли внутренний двор Школы, уставленный статуями выдающихся выпускников. Несколько студентов, радостно визжа и хохоча, играли в снежки, но при виде Штайна тут же бросили своё занятие и сбились в кучу, хором гаркнув:
— Ahojte, магистр Штайн!
— Вы их неплохо выдрессировали, — невинным голосом заметила я, в душе искренне восхищаясь своим спутником. В период моего студенчества от нас никому не удавалось добиться такого послушания. — Как вы добились такого результата? Розги? Выщипывание перьев из хвоста по одному?
— Для того, чтобы добиться дисциплины, это вовсе не обязательно, — холодно ответил Стефан, но на этот раз ему не удалось вызвать у меня ощущение собственной глупости.
Я понемногу привыкала к его манере общения.
Поднявшись по ступеням и удержав меня за локоть за секунду до падения, Штейн несколько раз стукнул тяжёлым замком по высокой двери, украшенной коваными изображениями сов и филинов.
— Лестница как была скользкой, так и остаётся, — проворчала я. — Неужели нельзя наложить какое-нибудь плетение против оледенения?
— Раз пани Мёдвиг не распоряжается насчёт этого, значит, нет, — откликнулся Стефан.
Замок представлял из себя голову ушастого филина. В клюве он сжимал массивное кольцо. Когда Штейн прикоснулся к нему, кольцо загорелось мягким синим светом, внутри щёлкнуло и дверь плавно распахнулась.
— После вас, панна, — учтиво сказал Стефан, отходя в сторону.
Я шагнула вперёд — и прошлое поглотило меня.
Странное это чувство — снова оказаться там, куда и не думала возвращаться. Двери Совятника, которые, казалось, навечно захлопнулись за спиной после получения диплома, вновь приоткрылись, выпуская наружу неумолимо вихрящиеся воспоминания.
Знакомый до последней чугунной завитушки на перилах интерьер оглушал узнаванием и ошарашивал налётом непривычности. Словно всё было одновременно и родным, и чужим.
Словно я пыталась влезть в старое платье, найденное в сундуке на чердаке.
Огромный холл с величественной мраморной лестницей, устланной толстым ковром, глушившим шаги. Потолок, уходящий резко ввысь. Длинные скамьи вдоль стен. Студенты и преподаватели, то неторопливо прогуливающиеся, то нетерпеливо снующие вверх-вниз по лестнице, то сидящие, уткнувшись в конспекты. Куда бы взгляд не упал, там рисовалась привычная картина: молодой колдун или ведьмочка, плетущиеся за преподавателем и клянчащие то зачёт, то пересдачу, то допуск к экзамену.
И над всем этим безмолвно наблюдает Кахут. Великая Кахут. Трёхглазая Кахут.
Я подняла голову и отчётеным движением сложила ладони перед собой, легонько подув на средние пальцы{?}[знак наивысшего почтения].
Говорят, что гигантскую голову Кахут, нависающую над холлом, изготовили из железного дерева едва ли не раньше, чем был заложен первый камень Школы. В обязанность школьного сторожа вменялось ежемесячно тщательно чистить её от пыли и натирать глаза совы до блеска. Делалось это обязательно вручную: любое магическое плетение или формула впитывались в изваяние и исчезали без следа.
Я заглянула в глаза Кахут и ощутила священный трепет и тихую радость. Как и всегда.
Три глаза. Три факультета Школы.
Синий — целители. Повелители жизни и смерти, хранители Созидания.
Жёлтый — алхимики. Создатели новых форм и творцы прогресса. Адепты Знания.
Красный — боевые маги. Стражи благополучия и спокойствия, неутомимые борцы с тёмным началом магии и его созданиями. Верные носители Разрушения.
— Вы так увлеклись воспоминаниями, что и шагу дальше ступить не можете? — раздался над ухом голос Штейна.
Я не стала оборачиваться и спокойно ответила:
— Можно подумать, на вас не нахлынула ностальгия, когда сюда вернулись преподавать.
— Не нахлынула, — невозмутимо произнёс Стефан, — я обучался в другой Школе. Возможно, когда-нибудь расскажу вам о ней. Давайте не будем задерживаться на пороге, панна Мёдвиг. Госпожа директор ждёт нас.
Я уже видела, какую реакцию у студентов вызывает появление Штейна, и совершенно не удивилась всплеску самых разнообразных эмоций, захлестнувших учащихся Совятника при нашем появлении.
Молодые колдуны бледнели, зеленели и судорожно прижимали к груди конспекты, словно пытаясь защититься от неизбежного. Ведьмочки краснели, устремляли глаза в пол, с хихиканьем подталкивали друг друга или пытались прикрыть пунцовые щёки волосами. Поддавшись внезапному хулиганскому порыву, я взяла магистра под руку и лучезарно улыбнулась, словно по уши влюблённая девица, гипнотизируя Штайна широко распахнутыми глазами и отчаянно хлопая ресницами. Стефан и бровью не повёл, зато на лицах студенток начало проявляться что-то нехорошее.
Дорогу нам преградила одна, худенькая и рыжеволосая, отчаянно похожая на лисичку. Её руки тряслись, а глаза подозрительно блестели.
— Магистр Штайн, — сдавленным тонким голоском обратилась она, — когда я могу снова прийти к вам на пересдачу?
Стефан остановился, глядя на неё свысока. Я послушно замерла рядом, с любопытством прислушиваясь к разговору.
— Панна Риваль, — подчёркнуто вежливо обратился Штейн к ней, — если память мне не изменяет, вы три раза пытались сдать зачёт. Или же я ошибаюсь?
— Всё верно, — губы «лисички» дрожали. — Но… Поймите…
— О каком непреложном правиле я говорил на самой первой лекции? — не обращая внимания на её слова, продолжил Стефан.
Панна Риваль опустила голову.
— Вы допускаете только три пересдачи, — выдавила она еле слышно.
— И что непонятного в этих словах? — холодно осведомился Штейн. — Просветите меня, будьте так любезны.
— Всё понятно, — юная ведьмочка кусала губы. — Но… Вы поймите… Я и так на грани отчисления… Мне нужно сдать все долги до послезавтра, иначе меня выгонят!
— Раньше думать надо было, а не прогуливать лекции, — отрезал Стефан.
— Я подрабатывала подавальщицей в трактире! — выкрикнула Панна Риваль. — Мне деньги нужны! Я снимаю комнату в Гнездовицах, сама приехала издалека и…
— Расскажете это эйнхерию{?}[оживший мертвец, который сохранил душу и воспоминания, бывшие у него при жизни. Одна из самых опасных и сильных разновидностей нежити], который однажды кинется на вас, — пожал плечами Штайн, — или болотному корчуху{?}[ид йорму, хозяин топей. Настоящий облик неизвестен. Может превращаться в водяную змею, укус которой усыпляет человека. Тогда корчух утаскивает свою жертву в логово под корягами гнилых деревьев.], напавшему на деревню. У её жителей останется последняя надежда на вас, а вы что им скажете? «Извините, я подрабатывала подавальщицей и не слушала лекции по боевой магии, потому что мне деньги были нужны! Войдите в положение!» Так? Отвечайте!
В его голосе прорезалась ледяная ярость. Мне стало искренне жаль незнакомую студентку.
— Я… — всхлипнула она, вытирая рукавом глаза.
— Ступайте к директору, — процедил Стефан, — возможно, она что-то посоветует. Я больше у вас ничего не приму. Ваши долги — это исключительно ваши проблемы. Учитесь их решать!
Ведьмочка разрыдалась и кинулась прочь. Я проводила её сочувственным взглядом и вздохнула:
— Сурово вы с ней.
— По-другому с ними нельзя, — сухо ответил Штейн, — скоро вы и сами это поймёте. Чтобы не сдать мой предмет с четырёх попыток, надо быть непроходимо тупым, а таким не место в Школе Ведовства. В трактире — другое дело.
Он повернулся ко мне и нахмурился:
— С вами всё в порядке?
— А… — я сообразила, что всё ещё таращусь на него с приклеенной улыбкой, от которой уже начинает сводить лицевые мышцы. Тряхнула головой, прогоняя глупое выражение лица, и убрала руку с локтя Стефана. — Простите.
Бровь Штайна едва уловимо дрогнула. Он промолчал.
Мы распрощались у маминого кабинета. Стефан сдержанно пожелал мне удачи в работе и удалился. Постояла немного, переминаясь с ноги на ногу, поизучала узоры в виде неизменных сов и филинов на ковре и дверях. Такое часто случалось: перед ответственным или мало-мальски значимым событием я отчаянно оттягивала решающий момент, словно надеясь в последнюю секунду увильнуть в сторону.
Наконец, резко выдохнув, подняла руку и постучала.
Дверь мигом распахнулась, словно только того и ждала.
Мама величественно восседала за столом из красного дерева, инкрустированным малахитом. Она осталась верна себе: на нём царил идеальный порядок и чистота, словно малейшие пылинки в ужасе спасались бегством, стоило им только коснуться столешницы.
Как только я появилась в кабинете, Белая Сова медленно сняла изящные очки, сложила руки перед собой и сдержанно улыбнулась мне.
— Рада тебя видеть в наших стенах, Агнесса.
Очки покачивались на дужке в такт её дыханию.
Я осторожно прошла и опустилась на краешек кресла, боясь споткнуться или задеть одну из кадок с мамиными любимыми азалиями. Как всегда в присутствии матери особо остро ощущала собственную неуклюжесть, а руки и ноги казались несоразмерно большими.
— Ahoj, мама, — церемонно сказала я. — Благодарю за то, что озаботилась и выслала провожатого, но я прекрасно добралась бы до Совятника сама.
Она поджала губы.
— Ты всё-таки моя дочь, — ответила Белая Сова, сделав ударение на предпоследнем слове, — неужели я бы позволила тебе трястись по ухабам на Кахут знает какой наёмной развалюхе? И очень рада, что магистр Штайн любезно согласился взять на себя труд доставить тебя сюда. Прекрасно, что вы познакомились.
Я нахмурилась. Сложности грозили начаться с первого же дня.
— Мне не нужно особого отношения, — холодно сказала я, отодвинувшись в глубь кресла и обхватив одно колено, — и не стоит выделять меня среди других. Ты прекрасно справлялась с этим во время нашей с Маришкой учёбы, не отступай от этой традиции и сейчас.
Ненароком сорвавшееся с языка имя сестры заставило сердце тоскливо вздрогнуть.
— Кстати, — как можно более небрежно произнесла я, — как там она поживает? Какие новости?
Мама склонила голову набок и с любопытством взглянула на меня:
— А вы что, до сих пор не общаетесь?
— С того раза — нет! — резко ответила я и тут же пожалела об этом: фраза прозвучала слишком категорично.
Белая Сова помолчала немного, видимо, ожидая продолжения. Не дождавшись, она произнесла с лёгкой укоризной:
— Марисса полтора года назад уехала в столицу и устроилась на неплохую работу. Мы с ней регулярно обмениваемся письмами.
Я ощутила укол досады. Вот это да. А мне — ничего. Ни открытки, ни сувенира, ни самой завалящей записки.
Словно и не было у меня сестры.
========== Глава 6 ==========
Мама аккуратно сняла очки и положила на стол, окинула меня пристальным взглядом и едва заметно поморщилась:
— Агнесса, я надеюсь, ты понимаешь, что статус преподавателя обязывает к приличному виду?
Я мгновенно ощетинилась:
— А что тебе не нравится в моём виде?
— Прежде всего, причёска, — отчеканила Белая Сова. — Ты стала похожа на чучело! Сделай с этим что-нибудь. И когда ты только успела? Когда мы с тобой виделись в твоей… лавке, — от меня не укрылась многозначительная пауза перед последним словом, — с волосами всё было более-менее в порядке!
— А что не так? — я кокетливо поправила тёмно-красную чёлку, косо спускающуюся на один глаз и закрывающую пол-лица.
Волосы укоротила так, чтобы они только прикрывали лопатки. Себе и своему цирюльнику я казалась неотразимой в таком виде. К тому же в порыве бунтарства хотелось вызвать недовольство матери.
— Разгуливать с такой причёской перед студентами непозволительно для преподавателя! — отрывисто бросила она. — Смой хотя бы этот ужасный цвет! Что за ребячество, Агнесса! Надеюсь, хоть с одеждой у тебя всё в порядке.
Я пожала плечами и лукаво улыбнулась. Мама тяжело вздохнула.
— Ладно, — уже более спокойным тоном сказала Белая Сова, — перейдём к делу. Тебе покажут твою комнату и кабинет…
— Которые раньше принадлежали магистру Жданеку?
Оне хмуро кивнула.
— Тебя что-то смущает?
— Смущает, — без обиняков заявила я. — Мне не очень хочется жить в помещении, где умер мой предшественник и бывший преподаватель.
Мне показалось, что с маминого лица исчезла тень напряжения.
— Об этом можешь не беспокоиться, — сказала Белая Сова, — он покинул нас в столовой. Просто упал лицом на стол и всё. Быстрая и лёгкая смерть.
Мы обе, не сговариваясь, приложили пальцы ко лбу и помолчали. Тишину нарушил стук в дверь. Мама подняла голову и встрепенулась:
