сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)
— Панна Мёдвиг, — явно не слушая меня, промолвил Стефан. Он выпрямился и отшвырнул свою ношу прочь. — Скажите, тот стынь как-то отреагировал на ваше прикосновение?
Я покачала головой.
— Нет, вообще внимания не обратил. А в чём дело?
Даже в потёмках я заметила, как побледнел Штайн.
— Возвращайтесь в дилижанс, Агнесса, живо! — рявкнул он, зачем-то сунув руки под мантию.
Его приказ прозвучал так грозно, что я без лишних слов развернулась на месте и приготовилась бежать к дилижансу.
Но Стефан опоздал.
Стыни окружили дилижанс плотной стеной, прижавшись к его стенкам и отрезав путь к отступлению.
***
— Совы-сычи, — удивилась я, — что это с ними?
Первый раз я видела стыней в реальной жизни, а не в виде строчек конспекта, и совершенно не понимала: является ли их поведение обычным или же чем-то из ряда вон?
Судя по реакции Стефана, скорее, второе.
— Агнесса, не подходите к ним! — отрывисто велел он, доставая что-то из-под мантии. — Держитесь как можно ближе ко мне, а ещё лучше, спрячьтесь за моей спиной.
— Зачем это? — осведомилась я, не торопясь выполнять его приказ. Стыни совершенно не испугали меня. Напротив, вызвали жгучее любопытство. От желания узнать причину их поведения зачесались ладони.
Я замешкалась, поглядывая в сторону дилижанса. Терпение Штайна, кажется, окончательно лопнуло. Он молча схватил меня за руку, подтащил ближе и поставил позади себя.
— Вопросы будете задавать потом, — резко сказал он. В его голосе прозвенел металл, и это (а, может, невиданное доселе поведение магистра) заставило моё любопытство притухнуть, а меня — посерьезнеть. Я начала догадываться, что происходит что-то действительно нехорошее.
Стыни по-прежнему колыхались вокруг дилижанса. Штайн вытащил два небольших шарика — по одному на каждую ладонь — крепко сжал их и развел руки в стороны. Между кулаками протянулись три горящие красным золотом струны. Я восхищённо уставилась на них.
Плетение Трисмегиза. Эффективная штука против нечисти, но разве стоит применять её против стыней? Не мелковаты ли они для неё?
– Агнесса, смотрите внимательно по сторонам, — процедил Стефан. — Как только увидите какое-то подозрительное шевеление в лесу, немедленно сообщите мне. Вы совсем не можете обороняться?
Я потёрла ладоши друг об друга, согреваясь и аккумулируя энергию из окружающей среды. Вытянула здоровую руку вперёд и, не особо надеясь на успех, начертила в воздухе простейшее плетение огня.
Из-под моих пальцев вылетели три жалкие искры и тут же погасли в морозном зимнем воздухе. По левой руке прокатилась волна колючей боли. Я охнула, схватилась за предплечье и скорбно покачала головой:
— Анфильевая из меня помощница, пан Штайн. Придётся вам в одиночку справляться с… погодите, вы сказали про лес? Но стыни-то вон там!
И махнула в сторону дилижанса. Стефан отрицательно мотнул головой.
— Нет, панна Мёдвиг. Стыни — это всего лишь марионетки. Там, в лесу, затаился тот, кто управляет ими. И его нам нужно одолеть, если мы хотим уехать отсюда.
Я почувствовала укол страха. Не того, какой стучится в сердце и заставляет его волнительно сжиматься, когда ты слушаешь жуткие байки, которые байками и остаются. Нет, настоящего страха, заставляющего липкий пот выступать на лбу, а кончики пальцев — коченеть.
Дело принимало скверный оборот.
«Кто затаился в лесу?» — хотела спросить я, но поняла, что ответа совершенно не хочу знать.
Но он явился ко мне сам.
Из-за чёрных деревьев выплыла фигура, неаккуратной кляксой выделяющаяся на фоне сугробов. Она напоминала приплюснутую медузу, с множеством плоских отростков и непропорционально большой круглой, как шар, головой. За «медузой» тянулась колея вспаханного снега, хотя никаких звуков до меня не доносилось.
Всё постепенно прояснялось. Это был ряденик — мелкий йорму, могущий управлять йорму помельче, подкрадываясь к ним и впиваясь щупальцами, чтобы подчинить себе и с их помощью напасть на добычу покрупнее.
— Ни шагу в сторону от меня! — отрывисто бросил через плечо Штайн. — И, самое главное, глядите под ноги!
Он поднял повыше разведенные в стороны руки. Золотые нити, повисшие между ними, утолщались на глазах и крепли, потрескивая и бросая на снег ровное сияние. Краешком оно задело и йорму. Я увидела продолговатые и выпуклые, будто чечевица, бельма глаз без зрачков, часто мигающие над тонкой ниткой пасти, опоясывающей шар-голову.
Выглядела «медуза» настолько мерзко, что я попятилась.
— Оставайтесь на месте! — рявкнул Стефан. — Я могу не успеть прийти вам на помощь, если что!
«Что?» — едва не спросила я, когда что-то коснулось моей ноги.
Это было настолько неожиданно, что я дёрнулась, будто наступив на гвоздь. Тут же забыв про приказ Штайна, я отпрыгнула в сторону, а на том месте, где я только что стояла, осталось чёрное щупальце, торчащее из утоптанного снега и бешено извивающееся.
— Ох, Анфилий!
Стефан никак не отреагировал. Нервно взглянув на него, я поняла, почему: он кружил вокруг «медузы», пытаясь набросить на неё золотистые путы. Получалось не очень: йорму споро уворачивался совсем неожиданно для такого непропорционального тела. Убегать он не спешил, только отползал в сторону. Мгновения хватило, чтобы понять: ряденик направлялся ко мне.
Я вновь ощутила прикосновение к лодыжке и едва успела отдёрнуть ногу, которую уже начало обвивать второе щупальце. Оно держало цепко, и я почувствовала себя садовым цветком, в который вцепились усики дикого вьюна.
— Отстань от меня! — прошипела я, отдирая щупальце от себя. Оно не сдавалось и сердито пульсировало в моих руках.
Краем глаза я уловила движение где-то сбоку и обернулась.
Несколько стыней отделились от основной группы у дилижанса и теперь плыли в нашу сторону, явно намереваясь окружить.
— Идите к Миртизе! — в ярости закричала я. — Чего вам всем нужно?!
Теперь уже четыре щупальца, дрожа, тянулись ко мне. Я быстро ощупала юбку маминого платья, надеясь найти хоть какой-нибудь карман с чем-нибудь полезным, но без толку. В двух карманах ничего, кроме злополучных ключей, не оказалось.
— Вот дрянь!
Поняв, что придётся полагаться только на себя, я подняла ногу и с размаху наступила каблуком на ближайшее щупальце. Сначала показалось, что я пытаюсь раздавить плотный шарик с толстыми стенками, наполненный водой. Пришлось усилить нажим, и щупальце горестно лопнуло под ногой.
По снегу стало расползаться пятно, неожиданно светло-серое и фосфоресцирующее.
Я тут же почувствовала прилив сил и веры в себя.
— Ну, не такой уж ты и страшный, — торжествующе заявила я и разделалась ещё с одним.
Справа послышался тонкий, почти комариный писк. Я сдула со лба прядь волос, выпрямилась и мельком взглянула в его направлении.
Ряденик беспорядочно болтался на месте, воздев большую часть щупалец к небу. Он походил на истового служителя храма, совершающего ритуальный танец во имя своих богов.
Стефан, о котором я уже успела забыть, не растерялся и тут же накинул на него свои нити. Ряденик завизжал сильнее и рванулся вперёд, явно пытаясь вырваться. Запахло палёной шерстью.
— Не останавливайтесь, Агнесса! — крикнул Штайн. — У нас почти получилось!
«У нас, — хмыкнула я про себя. — Не ты ли совсем недавно велел мне не высовываться?»
И расправилась ещё с тремя мерзкими отростками, торчащими из снега. Ещё пять постигла та же незавидная участь, а потом я сбилась со счёта, кружась на месте и выбрасывая вперёд то одну, то другую ногу.
Наконец, щупальца лезть перестали. Я посмотрела на ряденика и увидела, что он беспомощно лежит, уткнувшись в снег. Нити, опутывающие его тело, уже потускнели и тихо тлели, походя на догорающие угли в камине. Штайн стоял над ним, как заправский охотник. Не хватало только ноги, поставленной на голову ряденика, и хоть портрет пиши.
— Вернитесь в дилижанс, панна Мёдвиг, — сухо бросил он, и образ рассыпался.
Но я вошла в раж и останавливаться не собиралась.
— А если в лесу сидит ещё один? И как же стыни?
Вместо ответа Стефан указал куда-то мне за спину. Я обернулась и увидела, что стыни, печально мерцая, тают в морозном воздухе.
— Он был один, — заявил Штайн и повторил, уже настойчивее:
— Возвращайтесь в дилижанс.
***
Стефан молча вел подпрыгивающий на неровностях дороги кэб, глядя перед собой. Он слегка хмурился: то ли вспоминая недавнюю встречу со стынями и рядеником, то ли сердясь на что-то.
Или на кого-то?
Я тоже не спешила начинать разговор. Вместо этого наклонилась, краешком юбки отчищая с сапог светло-серую жижу, оставшуюся после давки щупалец ряденика. Та уже превратилась в тонкую липкую плёнку и теперь оседала лохмотьями на ткани. Ничего страшного, всё равно платье после всех сегодняшних приключений стирать. Надеюсь, эта дрянь выведется мылом.
— Вы неплохо держались, — вдруг промолвил Стефан. Я так и замерла, склонившись к сапогам.
— Шутить изволите, пан Штайн? — хмыкнула я. — Да я там ещё одну джигу на всех этих щупальцах сплясала.
По спине прокатилась волна дрожи, заставив плечи дёрнуться от воспоминания:
— Мерзость какая!
— Вы не запаниковали и не застыли в ступоре, — пожал плечами Штайн. — Не ожидал от вас, честно говоря.
«Ничего себе. Выходит, Стефан считает меня трусихой? Вот это новость».
Я немедленно решила обидеться на такое замечание, но сделать этого мне Штайн не дал.
— Надеюсь, вы понимаете, панна Мёдвиг, что о случившемся я обязан доложить вашей ма… госпоже Мёдвиг? — бесстрастным голосом продолжил Стефан.
Я выпрямилась, отряхнула руки и демонстративно сложила их на груди.
— Валяйте, рассказывайте, — как можно более небрежно бросила я, хотя от замечания Стефана внутри всколыхнулось недоброе предчувствие.
— Это тем более необходимо сделать, — словно не заметив моей позы, с нажимом продолжил Штайн, — что ряденик напал на нас не просто так.
Пришёл мой черёд нахмуриться:
— В каком это смысле?
— Ряденики в это время года обычно впадают в спячку, — теперь голос Стефана зазвучал наставительно, словно он читал очередную лекцию, — и выходят из неё только в самом крайнем случае. К тому же, ближайшее гнездо этих йорму расположено далеко отсюда. Вот и подумайте, панна Мёдвиг, кому понадобилось выдёргивать ряденика из зимней спячки, чтобы он ещё за собой и толпу стыней привёл?
Я смешалась:
— А почему вы спрашиваете меня об этом?
— Потому что я думаю, — строго ответил Стефан, — что падение шкафа на вас и сегодняшнее нападение йорму связаны между собой.
Он на секунду повернулся ко мне, заглянул в глаза и тихо сказал:
— Кому-то вы очень сильно насолили, панна Мёдвиг.
Дальнейший путь до Совятника мы проделали в полнейшем молчании. Я пыталась привести в порядок встрёпанные мысли и волосы, а Стефан просто отстранился и перевёл всё внимание на дорогу, словно и так сказал больше, чем требовалось.
Когда дилижанс подъехал к школе, сердце у меня ухнуло в пятки.
На ступенях стояла мама, закутанная в шубу. И лицо Белой Совы не сулило ничего хорошего.
========== Глава 9 ==========
— Это просто возмутительно, Агнесса! Что за непозволительное поведение?! Я не могу сказать, что не ожидала от тебя ничего подобного, но, во имя Кахут, ты же преподаватель! Почему нельзя было хотя бы на секунду остановиться и подумать о том, какой пример ты подаешь студентам! Что подумают коллеги! Как я буду волноваться, в конце концов?!
Я сидела, вжавшись в кресло и поджав под себя ноги. Стефан стоял у письменного стола с абсолютно непроницаемым видом, а мама металась по кабинету, заламывая руки и метая громы и молнии. Летели они преимущественно в одну сторону — мою.
Следовало отдать должное Белой Сове: даже в ярости она умудрялась выглядеть идеально. Из причёски не выбилось ни единого волоска, а макияж сиял свежестью. Я украдкой пощупала собственные волосы и горестно вздохнула: судя по ощущениям, воронье гнездо на голове превратилось в плотно слепленный кособокий муравейник.
— Зачем тебя вообще понесло в Рощу? — грозно спросила мама, остановившись передо мной и скрестив руки на груди. Они уже успели пошептаться о чём-то со Штайном, прежде чем пригласили меня в кабинет, и я была уверена, что обо всех моих плясках с ряденником мама уже наслышана.
Не говоря уже о плясках с Ингваром.
— Снеговья Ярмарка, — коротко бросила я. Горло сдавила обида: меня отчитывали, как несмышленого совёнка, да ещё и при нежеланном свидетеле. Стефан и так невысокого мнения обо мне, а теперь наверняка и вовсе начнёт считать полнейшей бестолочью.
Белая Сова поджала губы и промолчала. «Лучше бы глаза закатила», — горько подумалось мне. Я и сама понимала, что виновата, но совершенно не понимала, из-за чего стоило устраивать весь этот переполох.
— Всё ясно, — процедила Сова и протянула руку. — Будь так добра, дай мне свои ключи.
Её тон заставил меня безропотно сунуть руку в карман и достать деревянную грушу. Я спохватилась только тогда, когда уже подносила её к узкой холёной ладони, и отдёрнула руку.
— Зачем это?
— Ты игнорируешь прямое распоряжение директора, Агнесса, — холодно пояснила мама. — Значит, придётся помочь тебе уяснить, что это непозволительно. С этого момента тебе запрещено покидать Школу без моего личного разрешения. Получишь разрешение — получишь ключ.
Я не сразу поняла смысл её слов. В ушах зазвенело, а ноги налились свинцовой тяжестью.
— Что, прости? — низким голосом спросила я, еле ворочая языком.
— Ты меня прекрасно слышала, Агнесса, — бесстрастно ответила Белая Сова. Её пальцы согнулись и разогнулись в требовательном жесте. — Мне ещё долго ждать?
Я сглотнула тягучую горькую слюну и медленно, ощущая, как тяжёлые взгляды матери и Стефана пригвождают меня к креслу, поднялась. Скрестила руки на груди и заставила себя посмотреть матери в глаза.
— Нет.
Рука Белой Совы дрогнула, но не опустилась.
— Как это понимать, Агнесса? — сталь в материном голосе стала обжигающе ледяной. — Правильно ли я понимаю, что ты решила полностью игнорировать мои приказы?
— Понимай это как хочешь, — сухо сказала я, чувствуя себя очень странно. Мне было не впервой идти наперекор матери, но я чувствовала, что сегодняшняя перепалка выльется во что-то большее, чем обычная ссора. — Я не понимаю, почему из-за какого-то пустяка меня наказывают так, будто я, как минимум, подожгла городскую ратушу!
— Это не пустяк… — холодно начала мама, но я услышала, как её голос дрогнул, и очень удивилась. Белая Сова на секунду приложила пальцы к щекам, прикрыла глаза и твёрдо сказала:
— Ты многого не понимаешь, Агнесса. Поэтому прошу по-хорошему… Нет, приказываю как директор: отдай ключи!
Я выдержала её взгляд. Это далось мне с трудом: ежесекундно хотелось опустить глаза. Прищурилась и сунула ключи в карман, отрезав:
— Нет, пани Мёдвиг. Не потому, что я плохая непослушная девчонка. Мне надоело, что меня до сих пор считают несмышлёнышем, пытаются контролировать каждый шаг и указывают, как мне жить, как себя вести и даже какую причёску носить! Я осознаю, что много дров наломала в прошлом…
Я сделала паузу и потрясла проклятой рукой. Удивительно, но ни Стефан, ни мама не проронили ни слова, внимательно наблюдая за мной. Я успела мельком пожалеть, что магистр стал невольным свидетелем нашей семейной сцены, но остановиться уже не могла и неслась дальше:
— Так дайте мне наконец повзрослеть и научиться жить самостоятельно! Я думала, что начну взрослую жизнь в Кёльине, но нет, ты сунулась туда и за каким-то Анфилием притащила меня обратно в Совятник! Благодарю покорно.
— Агнесса… — попыталась возразить мама, но я упреждающе подняла ладонь.
— Я не закончила, пани Мёдвиг. Я готова признать свою оплошность, но считаю, что наказание за неё слишком суровое. Именно поэтому я отказываюсь его принимать. Если вам это не по душе, мы можем расстаться полюбовно. Договор о вступлении на должность я ещё не подписала, поэтому официально я здесь никто. Я просто вернусь обратно в Кёльин, и всё будет как раньше.
В локоть впились ледяные пальцы. Я охнула и потрясённо замолчала.
— Нет, — глухо произнесла мама, глядя на меня исподлобья.
Я струхнула. Её рука мелко тряслась, и эта дрожь передалась мне. Весь лоск в один миг слетел с неё. В сердце червём ввинтился страх — я ещё никогда не видела Белую Сову такой — с диким блуждающим взглядом, бледную до синевы и с абсолютно безумными глазами.
— Нет, — низким голосом повторила она, словно других слов больше не существовало. — Ты никуда не поедешь. Не отпущу.
— Мама? — осторожно произнесла я. — С тобой всё в порядке?
Я боялась пошевелиться, боялась посмотреть матери в глаза. Что на неё нашло? Неужели всё из-за моего побега на Ярмарку, будь она неладна?! Моя решимость и обида притупились, и я уже была готова повиниться в чём угодно, лишь бы мама вновь стала собой. Ледяной королевой Совятника.
— Мама?
