сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)
Если ночью идея сбежать из Совятника и отправиться на поиски сестры в одиночку казалась мне просто блестящей, то к утру я слегка остыла и поняла, что ничего хорошего такой план мне не сулит.
Во-первых, деньги. Где я возьму столько злотых на самостоятельные поиски? Конечно, можно одолжить у Ринки, но это обозначает, что придётся вновь задержаться в Роще. Да и от лишних расспросов не избавит.
Во-вторых, одна я просто не справлюсь. Если придётся столкнуться с чем-то (или кем-то) серьёзным, свои способности противостоять этому я бы оценила в пару-тройку погнутых медяков. Будем судить о положении вещей здраво.
В-третьих…
Это самое «в-третьих» вызывало у меня наибольшее негодование.
Как бы я ни противилась этому, приходилось признавать, что Стефан, пожалуй, был прав. Шкафы просто так на голову не падают, да и ряденик тоже на той дороге явно не случайно появился. Не стоило забывать и про жуткого бесплотного гостя, который сегодня ночью навестил меня явно не случайно.
За мной охотятся?
Кому я могла помешать?
Подумав об этом, я перестала расчёсывать волосы и усмехнулась с горькой иронией.
Помешать. Да я безвылазно просидела в Кёльине два года! Или у меня внезапно объявился конкурент, решивший проследовать за мной до Совятника, чтобы извести прямо в его стенах.
Секунду.
Рука с гребнем вновь замерла.
Чтобы пробраться незамеченным в Совяник, а уж тем более разбудить ряденика, нужно быть Пернатым. Обычному человеку это не под силу.
Я почувствовала, как по шее скользнул холодок.
Посторонний колдун или ведьма не проберётся в стены Совятника. Они защищены специальным заклятием.
Значит ли это, что меня пытался извести кто-то из местных?
От этой мысли у меня закружилась голова и так зазвенело в ушах, что я не сразу услышала деликатный стук в дверь.
— Агнесса, я знаю, что ты уже проснулась, — долетел из-за деревянной створки мамин голос. — Открой, пожалуйста. Я думаю, нам нужно поговорить.
***
Я была так ошеломлена своими умозаключениями, что послушно распахнула дверь и рассеянно обронила:
— Dobré ráno{?}[dobré ráno [добре рано] — доброе утро (галах.)], мама.
По лицу Белой Совы тоже нельзя было сказать, что ночью она спала сладко и крепко. Об этом без слов говорили тёмные круги под глазами и пара лишних морщин, перечерчивающих высокий лоб. Единственное, что осталось неизменным — взгляд. Жёсткий и цепкий. Как только она подняла на меня голубые, полупрозрачные, как лёд, глаза, руки и ноги мгновенно отнялись, а язык отказался повиноваться. Я будто вновь стала малолетним совенком-несмышлёнышем.
Пара тягучих, как дёготь, секунд растворились в вечности, пока мы смотрели друг на друга.
Внизу, во дворе замка, снежок со стуком ударился в стену замка. Зазвенел заливистый девичий смех.
Я тряхнула головой, сердито отгоняя наваждение детства. Сквозь ледяную пелену недосягаемой идеальности проглянули растерянность и беспокойство — те эмоции, проявление которых у мамы мне не могли раньше и присниться.
— Dobré ráno, Агнешка, — тихо повторила она. — Мне можно зайти?
— Д-да, конечно, — я посторонилась, пропуская её в комнату, и закрыла дверь.
Белая Сова опустилась на краешек стула, сложила руки ра коленях. Больше она не проронила ни слова.
При взгляде на неё, печальную и понурую, я почувствовала, как во мне снова поднимается обжигающая ярость. Мама горбилась, словно не могла сбросить с плеч какой-то тяжёлый груз, и мне очень хотелось верить, что груз этот — чувство вины перед нами с Маришкой.
— Нам нужно поговорить, — тихо повторила она, избегая моего взгляда.
— Я тоже так считаю, — холодно ответила я, чувствуя, как колючие ледяные шипы сдавливают горло, перекрывая дыхание. — Нам давно было пора поговорить.
И, быстро смахнув со второго стула книги и конспекты, уселась напротив мамы. Повторила её позу, сложив руки на коленях.
— Я, пожалуй, начну, — с трудом выдавливая слова, заговорила я. Мама вскинула на меня глаза. Мне показалось, что в них мелькнула благодарность. — Зачем ты это сделала? Почему так долго скрывала всё от меня? К чему был весь этот цирк с преподавательством…
Я осеклась, потому что Белая Сова наклонилась вперёд и взяла мою увечную руку в свои. Я почувствовала сухой жар её ладоней.
— Сейчас я понимаю, какую невероятную глупость совершила, — тихо заговорила она, стискивая пальцы. — Мне нужно было рассказать всё тебе с самого начала, Агнешка. Ты имеешь полное право злиться на меня.
Она замолчала и прерывисто вздохнула. Я внимательно смотрела на неё. Огонь внутри не утихал, и я чувствовала себя закупоренным сосудом, внутри которого беснуется зажжённая свеча.
— Я одного не могу понять, мама, — ответила я с горькой усмешкой. — Почему ты молчала? Решила, что я недостойна знать о сестре? Пожалуйста, ответь мне, я очень хочу верить, что у тебя были веские причины так считать.
Белая Сова болезненно поморщилась, будто я отвесила ей оплеуху, и стиснула мою руку так, что захрустели кости. Потом, спохватившись, она разжала пальцы.
— Агнешка, я очень люблю тебя, — дрожащим голосом произнесла она. — Я очень люблю Маришку. Видит Кахут, во всём мире для меня нет никого и ничего дороже вас.
Я молчала. Пламя свечи дрогнуло и стало чадить.
— В ту ночь, когда тебя принесли с кладбища, — изменившимся голосом продолжала мама, — мой мир едва не разлетелся на куски. Я молила всех богов, чтобы ты осталась жива…
Она всхлипнула, не выдержав, и утёрла дрожащей рукой глаза.
— Агнешка, мне совершенно всё равно, можешь ли ты колдовать или нет, Пернатая ли ты или обычный человек. Ты моя дочь, и всё, чего я желаю, чтобы ты была жива, здорова и счастлива.
— А Маришка… — прошептала я, выбитая из колеи таким внезапным откровением.
— Когда твоя сестра пропала, я словно потеряла частичку своего существа. Я подняла на крыло всех. Поисковый Корпус королевских колдунов прочесал всю Галахию, но не нашёл и следа твоей сестры. Мы не сдаёмся, я продолжаю поиски…
— Каким образом? — перебила я её, невольно зачарованная новыми подробностями, разворачивающимися передо мной.
Мама пристально посмотрела на меня, помедлила секунду и решительно ответила:
— Наверное, ты заметила, что в Совятник пришло много новых преподавателей.
— Ну, да, — кивнула я, сбитая с толку. — Кто-то из прежних женился, кто-то уехал. Но при чём тут они?
— Все они разъехались по стране по моему заданию, — пояснила мама. — У них одна-единственная цель — отыскать если не Маришку, то хотя бы что-нибудь, что поможет напасть на её след.
— Они же обычные учителя, — пробормотала я, чувствуя, как кружится голова. Белая Сова покачала головой:
— Каждый из них — лучший в своём предмете. Каждый из них выразил добровольное согласие мне помочь. Они и я прекрасно понимали, чем рискуем…
Мама не договорила и отвела глаза. Я без слов поняла, что она имела в виду, и стиснула кулаки.
— Чем рискуете? Что ты имеешь в виду? Вам удалось что-то узнать про Маришку?
Мама покачала головой.
— Всё, что мы знаем — то, что её след теряется в Ружанах. Хозяин гостиницы «Лисья нога» вспомнил её, она прилетела к нему поздно вечером и остановилась на ночлег. Всё. На следующий день горничная спохватилась только после полудня, что не может достучаться до неё… Дверь вскрыли, а Маришки там уже не было. Вещи остались, а Маришка…
Белая Сова задохнулась от вновь подступивших к горлу слёз и прижала к глазам пальцы. Я молчала, лихорадочно соображая.
— Я хочу участвовать в поисках! — сумрачно обронила я. Мама вскинулась. По её лицу пробежала болезненная судорога, и она вновь схватила меня за руку.
— Этого-то я и боялась, Агнесса! — воскликнула она. — я так и знала, что ты непременно захочешь сама влезть с головой в расследование, когда сама полностью беззащитна.
Я перехватила её взгляд — скорее всего, нечаянный, — на мою левую руку и молча высвободилась из материной хватки.
— Прости, — почти беззвучно прошептала она. — Я всё забываю, как тебе нелегко это слышать.
Мы обе помолчали, склонив головы.
— Вызвав тебя в Школу, — вновь заговорила мама, — я преследовала одну-единственную цель — быть уверенной, что ты жива, что с тобой ничего не случилось и тебе ничего не угрожает. А тут ещё и несчастье с магистром Жданеком — благодаря ему я поняла, как мне действовать.
— Поэтому ты и велела сдавать ключ панне Криштине? — тихо уточнила я. — Хотела знать обо всех моих передвижениях? Никакого вора не было?
Мама молча кивнула. На её лице блестели, не пересыхая, тонкие нити слёз.
Я тоже не проронила ни слова, придавленная грузом откровений. Всё происходящее вокруг повернулось другим боком. И я не могла сказать, нравился он мне или нет.
Белая Сова отчаянно заглядывала мне в глаза, словно пытаясь уловить какой-то сигнал. Надо было что-то сказать, но язык, как нарочно, одеревенел и прирос к нёбу.
— Пожалуйста, Агнесса, — тихо произнесла мама, — останься здесь. Постарайся не покидать Школу. До тех пор, пока я со всем не разберусь.
Я осторожно разжала кулаки, удивляясь, что раньше не заметила, как сильно их сжимала. Левое плечо кольнуло слабой болью.
— Я останусь, — глухо пробормотала я, — но при одном условии.
Белая Сова слегка нахмурилась, но кивнула, продолжай, мол.
— Никаких больше секретов. О ходе поисков Маришки я буду узнавать всё вместе с тобой.
— Хорошо! — с готовностью сказала мама, но я покачала головой:
— Это ещё не всё. Я не смогу сидеть взаперти, ты прекрасно это понимаешь. Позволь мне хотя бы выбираться в Гнездовицы и Злату Рощу…
На лицо мамы набежала тень.
— Твоя безопасность… — начала она, но я бесцеремонно перебила её:
— Гнездовицы совсем рядом! Пусть меня туда сопровождает кто-то из учителей! А Злата Роща — о, Великая Кахут, мама! У меня там лучшая подруга, тоже Пернатая, между прочим! А ещё мой друг. Они меня точно смогут защитить.
Мама колебалась. Я видела это по её лицу. Внезапно она резко подняла голову и отрывисто спросила:
— Какой ещё друг, Агнесса?
В меня будто полетели ледяные иголки — так холодно звучал её голос.
«Идиотка! — простонала я про себя. — Кто тебя за язык тянул?!»
Представляю себе лицо мамы, когда я расскажу ей об Ине. «Мой друг, мама, заправский вор, срезает кошельки у прохожих и тащит всё, что плохо лежит». Да после этого меня не только в Совятнике запрут, а посадят в железный сундук и закроют в подвале!
Глаза мамы сузились, как два стеклянных лезвия.
Я кашлянула и принялась сочинять, изо всех сил добавляя в голос убедительности:
— Ингвар, мама! Мы с ним познакомились ещё до выпуска. Почти сразу после того, как… как я схватила проклятие. Он сын купца Ольгерда Хромка из Златой Рощи.
— Почему я его никогда не видела? — подозрение в голосе мамы росло и крепло.
— Как ты себе это представляешь? — снисходительно спросила я. — Как я бы приволокла обычного человека в Совятник? Да его же первое защитное заклинание в куски бы разорвало.
Настороженность стала понемногу уходить из маминых глаз, но она продолжала пытливо всматриваться в моё лицо. Тогда я пошла с козырей.
— Если хочешь, спроси у Ринки. Я с ней виделась в Роще как раз в день приезда. Она тебе про Иня тоже расскажет.
При упоминании Ринкиного имени мамино лицо просветлело, но сдавать свои позиции она явно не торопилась.
— Агнешка, — строго сказала она, — за недавнее время ты чуть было серьёзно не пострадала. О каких вообще прогулках вне Школы может идти речь?
Я едва было не закатила глаза, но удержалась. Колючая волна прокатилась по позвоночнику при воспоминании о громаде шкафа, падающего на меня.
О пустых «лицах» стыней, окружающих меня.
Я сердито передёрнула плечами, отгоняя эти малоприятные картины.
— Одна «неприятность», как ты выражаешься, случилась со мной в Совятнике, — вкрадчиво сказала я, — от второй мне помог спастись Стефан.
— Его может не оказаться рядом в нужный момент… — отчаянно гнула свою линию мама, но я чувствовала: её уверенность с каждой секундой слабеет.
— Мама, — проникновенно сказала я и сжала материны руки, глядя прямо ей в глаза, — я буду не одна. Меня защитят, если что. К тому же, у меня хорошо получаются обереги и боевые амулеты — для их изготовления магия особо не нужна. Запасусь ими побольше — и в путь! А до Совятника найму дилижанс.
Белая Сова покачала головой, кусая побелевшие губы. Потом медленно произнесла:
— Похоже, тебя всё равно не удастся удержать, правда?
Я решительно тряхнула волосами:
— Нет.
Мама глубоко вздохнула.
— Хорошо. Но я должна буду знать, когда, куда и с кем ты отправляешься.
— Обязательно, — с готовностью согласилась я, ликуя про себя. Белая Сова не разделила моего энтузиазма. Она смотрела на меня так, словно последнее решение я вытянула из неё раскалёнными клещами.
— Никакой больше лжи, Агнешка, — тихо сказала она.
— Никакой лжи! — откликнулась я, многозначительно глядя на неё.
И тут мама вновь удивила меня.
Она наклонилась вперёд и крепко обняла меня, прижав к себе.
— Я очень рада, что нам удалось поговорить по душам, — прошептала она мне на ухо. — Я очень люблю тебя, Агнешка.
Слёзы сами собой навернулись мне на глаза. Я стиснула её в ответ и тихо пробормотала:
— Я тебя тоже, мама.
***
После разговора с мамой по душам мне стало легче. Будто тяжёлая цепь, сковывающая движения, упала, и я наконец-то смогла расправить крылья. Я с грустью помассировала левую руку. К сожалению, сейчас можно было говорить только о воображаемых крыльях.
Одевшись и позавтракав, я отправилась в библиотеку. Именно там стоял импульс-почтовик, а мне нужно было срочно отправить письмо Ринке, пока мама не успела меня опередить и задать ей кое-какие вопросы.
Библиотека располагалась этажом ниже моей комнаты, в противоположном крыле Совятника. Я быстро зашагала по широкому коридору, направляясь к лестнице, не глядя по сторонам и напряжённо размышляя.
До начала занятий оставалась неделя. Я планировала провести её с пользой как для себя, так и для сестры.
Я не собиралась оставаться в стороне от поисков Маришки.
Пусть в них участвовали Пернатые опытнее меня. Пусть они могли полноценно колдовать. Но я хочу сама оказаться причастной к её розыскам и спасению.
Может быть, тогда нам удастся наконец помириться?
По дороге в библиотеку мне попалось всего несколько студентов. Они вяло поприветствовали меня, явно желая побыстрее разминуться. «Зимний бал удался», — поняла я, скользнув взглядом по их невыспавшимся помятым лицам.
В библиотеке тоже было пустынно. Около входа высился насест на тонкой ножке. На нём дремала, нахохлившись и спрятав клюв в перья, ястребиная сова. При виде неё я слабо улыбнулась: Олена Татрин руководила библиотекой с незапамятных времен. Не удивлюсь, если она даже застала мою маму в пору студенчества.
При звуке моих шагов сова приоткрыла один глаз, безразлично взглянула на меня и вновь погрузилась в сон.
— Dobré ráno, пани Татрин, — шёпотом поприветствовала я её.
Сова ничего не ответила. Стараясь ступать как можно тише, я подошла к столу с почтовиком, стоящим по правую руку от двери. Около него высилась стопка писчей бумаги и лежало самопишущее перо. Покосившись на панну Татрин, я взяла несколько листов и отправилась в читальный зал — сочинять письмо Ринке.
***
«Ahoj!
Помнишь того парня, который нашёл мой кошелёк? Я хотела попросить тебя, чтобы…»
Я остановилась, скептически посмотрела на написанное. Вздохнула, перечеркнула двумя жирными чертами.
Не пойдёт. Подруга может обидеться, что я пишу ей не потому, что соскучилась, а потому что пытаюсь выгадать какой-то свой интерес.
«Ahoj!
Как твои дела? Мы с тобой так мало виделись в последний раз, что даже толком поболтать не успели. Как там твой муж…»
Я опять остановилась. Покусала кончик пера. Из головы напрочь выветрилось не только имя Ринкиного мужа, но и количество её детей. Строчку про мужа вычеркнула. Задумчиво посмотрела на стену библиотеки, украшенную бересклетом, оставшимся после праздника, и написала вместо этого:
«Поздравляю тебя и твою семью с прошедшим Зимним Солнцестоянием! Как отметили?»
Вот, так куда лучше.
Довольная собой, я потянулась и размяла пальцы. Теперь надо ненавязчиво перейти к сути дела…
Со стороны входа донеслось хихиканье. В читальный зал вошли две молоденькие ведьмочки, совсем совята по виду. Первая ступень, не выше. Они обсуждали что-то бурным шёпотом, то и дело заливаясь сдавленным смехом.
Заметив меня, они тут же умолкли и испуганно прошептали:
— Dobré ráno, магистр… э-э…
— Dobré ráno, — сухо откликнулась я, недовольная тем, что меня сбили. — Вы так стремитесь к знаниям, что решили посидеть в библиотеке в каникулы?
Сказала — и сама удивилась тому, как чопорно у меня это прозвучало. А ведь совсем недавно сама такой была!
Девочки переглянулись и опустили глаза.
— Простите, магистр! — пропищала та, что была повыше. На её голове покачивался большой лазурный бант, воткнутый в высокий хвост. — Мы просто посидим тут! Не будем вам мешать!
