Текст книги "Путь к золотому дракону. Трилогия"
Автор книги: Мария Быкова
Соавторы: Лариса Телятникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 40 страниц)
Три чашки кафию сделали свое дело. Втроем с Полин и элементалью (Полин, правда, только мешала и сеяла панику) мы разыскали четыреста пятьдесят восемь важных мелочей, расправили все складочки, подцепили булавкой оторвавшуюся оборку, отчистили то крохотное пятнышко на левой туфельке и с громадным облегчением встретили куафера. Куафер, разумеется, был эльфом, и эльфом бывалым: от него сразу повеяло таким спокойствием, что Полин махом прекратила подскакивать и причитать. За каких-то четыре часа он превратил обыкновенную алхимичку в сказочное создание – такое воздушное и невероятно прекрасное, что в нее просто невозможно было не влюбиться. Заметим, ни капли гламурии! Вот что значит высокое искусство!
«А может, и мне замуж сходить?» – подумала я и тут же ужаснулась. Боги, как я могла так низко пасть!
Новая Полин не носилась по всей комнате – она неподвижно сидела в кресле и не отрываясь смотрела в зеркало. Я успела убрать все лишнее, навести на комнату хоть какой-то лоск и даже переодеться.
Снаружи привычно завыли трубы. Полин нехотя отдала мне зеркало и перевела взгляд на дверь. Я открыла, поулыбалась всем, начиная с принца и заканчивая маленьким церемониальным попугайчиком, и с огромным удовольствием передала жениху его сокровище. На жениха страшно было смотреть – он просто светился от счастья и, похоже, завидовал сам себе. «Ничего, – злодейски подумала я, – это на тебе теперь будут испытывать все новые эликсиры!»
Полин отбыла во дворец, а я с чистой совестью вернулась в постель.
Бракосочетание Саида Кафского и Полин де Трийе состояло из двух частей – лыкоморской и кафской. Лыкоморская в свою очередь подразделялась на торжественный прием во дворце царя-батюшки, народные гуляния с хождением новобрачных в народ (по слухам, царю это не понравилось, но он смолчал) и, наконец, вечеринку для своих. Все это должно было длиться не менее недели. Покончив с лыкоморскими традициями, молодожены отправлялись в Каф, где их еще раз соединяли узами брака – наверное, для надежности. И только после этого их ожидало свадебное путешествие.
Самое интересное, что по законам земли Каф Полин давно уже пользовалась всеми правами законной супруги – с того самого момента, когда у шатра принца поставили ее шатер. Саид мог безнаказанно любоваться ее красотой, проводить с ней сколько угодно времени в приятных беседах и советоваться по важным делам, не посягая, однако, на большее. Это время – не меньше месяца – дается невесте, чтобы привыкнуть к новой роли, обжиться в чужой семье. Если девушка за «время невесты» приходила к выводу, что ее решение было поспешным, она была вправе расторгнуть брак, при этом не несла никаких моральных и материальных потерь. То есть все свадебные подарки по умолчанию оставались за ней.
Поэтому женихи вели себя весьма благоразумно, а замужние дамы впоследствии вспоминали это благословенное время со светлой грустью.
Не знаю уж, что происходило во дворце, но не заметить народных гуляний было просто невозможно. Лыкоморцы – основательные люди, и Межинград гулял, что называется, на широкую ногу. Были песни, пляски, игрища, дармовое угощение. Утверждали, что два часа в сутки – один час до полудня и один час после – один из фонтанов бьет чистейшей лыковкой, так что у межинградцев неожиданно появилась новая традиция: каждый час обегать все фонтаны, зачерпывая из каждого ладонью. Предприимчивые гномы выдавали желающим чарки и ковшики – разумеется, незабесплатно.
Но самое веселое началось во второй день. Принца Саида ждало знакомство со свадебными обычаями Лыкоморья.
Я дорого бы дала, чтобы посмотреть, как он преодолевает препятствия, – их выдумывал весь алхимический факультет, далеко славящийся изощренностью ума. Самым простым испытанием было подняться по лестнице, на каждой ступеньке называя какое-то качество, за которое он любит Полин. Все бы ничего, но ступенек было сто двадцать шесть. По слухам, принц заранее узнал об этом от своих тайных агентов, скрывающихся под псевдонимами Э. и Я., и требуемые качества выдумывали всем двором. Однако на сто двадцать четвертой ступеньке кончились воображение и словарь.
Увы, мне было не суждено увидеть все это своими глазами. Я играла совсем другую роль и томилась в маленькой комнатке вместе с Полин, Шэнди Дэнн, незнакомой девочкой лет пяти и белой пушистой кошкой. На всех, исключая кошку, были длинные белые платья. Кошке пришлось довольствоваться роскошным бантом. У каждой из нас на руке или лапке была повязана длинная розовая лента, тянувшаяся в коридор. Принцу предстояло вытащить себе невесту и жениться на ней – либо откупиться, если получится.
Полин нервничала, Белая Дама поправляла бант у девочки, та норовила вырваться и потискать кошку. Издалека доносились почти неразличимые голоса; понемногу они приближались, и можно было различить взрывы смеха, веселую скороговорку алхимичек и серьезные (а как иначе?) ответы жениха.
– А теперь, Саид, ты можешь выбрать себе жену! – кокетливо сообщила Викки, у которой неожиданно прорезались таланты свахи. – В Межинграде много красивых девушек! Может, ты не всех еще видел? Может, еще тебе кто по нраву придется? Выбирай, нам не жалко!
Саид точно не знал, в чем здесь подвох. Секрет нашей задумки хранила Шэнди Дэнн, а в ее случае фразеологизм «нем как могила» имел самое прямое истолкование. Ленты были заколдованы, и Полин должна была появиться во всем великолепии самой последней.
Первой задрожала лента на моем запястье. Я встала, поправила шуршащие юбки (спасибо близнецам, кружев здесь было не просто много, а невероятно много!), попыталась подтянуть корсаж повыше и решительно вышла из комнаты невест. По контрасту коридор показался мне очень ярким и шумным; впрочем, шум моментально стих.
На лице Саида появилось очень довольное выражение. Он смотрел на меня как-то… оценивающе, что ли? Я немного занервничала. А ему вообще объяснили, что я – не добавочная жена, а просто средство розыгрыша?
Пауза затягивалась. Я уже физически начинала ощущать напряжение, исходящее из комнаты невест, но тут вмешались агенты Э. и Я. С двух сторон сунувшись к принцу, они быстренько заговорили:
– Вот, Саид! Если это твоя невеста – значит, забирай и пошли скорей отсюда, будем пировать! А если нет, то ты должен откупиться, дать бедной девушке приданое, чтобы она смогла найти себе другого достойного мужа! Пусть и не такого… хм… качественного, как ты!
– А что, двух не… – на чистейшем лыкоморском пробормотал принц.
Я в панике оглянулась. Где-то на заднем плане виднелись преподаватели, в том числе и Рихтер. Он-то меня точно Саиду не отдаст – через неделю уже выходить на учебу, какая тут свадьба?!
Близнецы, тоже почуявшее неладное, подсунули Саиду ларец с украшениями. Принц с негодованием произнес что-то по-кафски, и ларец тут же заменили на другой, побольше и потяжелее. Эллинг что-то шепнул Саиду, тот кивнул, распорядился – и мне всунули что-то продолговатое, завернутое в тяжелую шаль.
– Возьми это, о достойная дочь своей матери, радость наставников и украшение… – Тут Саид запнулся, махнул рукой и протянул мне ларец. Руки были заняты, так что я, не задумываясь, сунула продолговатое под мышку, подхватила тяжеленный ларец и ответила, как договаривались:
– Ты щедр и благороден, и я не держу на тебя зла!
Саид опечалился, но ненадолго. Ему уже подсовывали вторую ленточку.
Вторым номером шла кошка, от которой откупились золотой миской, полной сливок. Животное, которого с вечера никто не кормил, не стало привередничать и сразу припало к миске. Третьей была девочка – ей подарили кошку, миску и тот ларец, который изначально предназначался мне. Но гвоздем программы стала Шэнди Дэнн. Когда она явилась нашим взорам, в коридоре повисло натуральное гробовое молчание.
Она была не просто красива – она была невероятно красива. Четкая в каждой линии, исполненная чего-то темного, женского, изначального и почти змеиного. Ее красота завораживала, как темная вода. Бедный принц!..
– Я не люблю тебя, но мне придется взять тебя в жены, – сказал Саид, и я с ужасом поняла, что он не шутит. – Ибо я не знаю ничего, что было бы достойно тебя, женщина. Я подарил бы тебе золото, много золота, но что значит золото для такой, как ты? Скажи мне, чего ты хочешь, – если оно в моей власти, я дам тебе это, если нет – я женюсь на тебе!
– Чего может хотеть женщина? – негромко спросила Шэнди Дэнн и вдруг улыбнулась. – Я хочу магистра Буковца – в праздничной упаковке и с бантиком! Вот с этимбантиком. – И она протянула Саиду свою ленту.
Магистра Буковца быстренько вытолкнули из рядов сплотившегося преподавательского состава. Директор был красный как рак, но особенно не протестовал. Саид торжественно связал руки Шэнди Дэнн и Ирия Буковца нелепой розовой лентой.
– Как властитель земли Каф, – нараспев произнес Саид, – я отдаю тебе, женщина, этого человека в мужья. И союз ваш отныне будет нерушим. Я сказал!
– Горько! – нестройным хором выкрикнули близнецы, но под ласковым взглядом Шэнди Дэнн тут же спрятались за спину Саида.
Некромантка улыбнулась и, подняв свободную руку, щелкнула пальцами. В тот же миг ее платье стало темно-зеленым. На ней больше не осталось ни единой белой нитки – по крайней мере там, где это было заметно.
Счастливую пару тут же обступили коллеги. Послышались поздравления и пожелания семейного счастья. Про Саида и Полин все как-то позабыли, и их можно было понять – пожелай Шэнди Дэнн, ей точно так же вручили бы любого другого, хоть Фенгиаруленгеддира, хоть Рихтера, хоть гнома-завхоза. Хотя нет, Рихтера – это вряд ли. Он все же как-никак лучший боевой маг Лыкоморья, да и скрываться от закона ему уже не привыкать…
Даже удивительно, как среди всего этого шума мы услышали скрип отворившейся двери. Саид медленно тянул за последнюю оставшуюся ленту, и шаг за шагом к нему подходила самая прекрасная из всех невест.
Разумеется, Саид не сразу получил свою нареченную: в коридор набился почти весь алхимический факультет, а тамошние девицы отлично знали, как развести жениха на выкуп. Но принц остался на высоте. Он одарял девушек золотом направо и налево, справедливо рассудив, что украшений много не бывает. Барышни ахали, вскрикивали и бойко уступали место товаркам. Кое-где уже начинали образовываться отдельные группки: там обменивались кольцами, если те оказались не по размеру, и прочими финтифлюшками, если те пришлись не по сердцу.
Я бы с удовольствием посмотрела, что будет дальше, но нужно было спешить. Через двадцать минут нам с Генри уже нужно быть на сцене, а мне предстоит сменить одно платье на другое, еще раз пробежать глазами текст и, если получится, повторить выступление. Будь моим партнером Хельги Ульгрем, я добавила бы пункт «найти этого клятого вампира и отлепить его от алхимички», но Генри был почти безупречен. По крайней мере, на него можно было рассчитывать.
Скрывшись в комнате, я честно постаралась сама распустить шнуровку. Но уже через минуту стало ясно: без помощи тут не обойтись. Утром мне помогла Полин, однако сейчас, по понятным причинам, она была далеко. Я представила, как поворачиваюсь к Генри спиной и прошу расшнуровать мне платье, и поняла, что этот вариант оставлю как запасной. Если иначе не получится.
Но тут мой взгляд упал на дверь, и я вспомнила, как здорово наша флуктуация управлялась со вполне себе материальными жареными курицами.
– Помоги, а? – Я красноречиво подергала плечами.
Элементаль побурчала, но все-таки взялась за шнуровку.
Она управилась с ней куда быстрее, чем Полин: не прошло и минуты, как я выскользнула из одного платья и сразу же кинулась к другому. Стоило поторопиться, потому что Генри был уже на подходе.
Разобравшись с кучей юбок, прозрачных, полупрозрачных, кружевных, атласных и газовых, я еще раз пережила процесс зашнуровывания. Платье мне обеспечили близнецы, и я отлично представляла, с какими ухмылками они его выбирали. Помимо бешеного количества юбок оно отличалось длинным шлейфом и ослепительным декольте, открывавшим спину до лопаток, а грудь – до верхней границы приличия. Лямок там не водилось, и лиф выглядел так, будто он вот-вот с меня соскользнет. Наверное, как раз на этот случай к платью прилагался воздушный газовый шарфик.
– Ить сюдой! – прикрикнула элементаль, и я послушно отошла от зеркала. Не переставая бурчать, она укрепила у меня в волосах двенадцать серебряных звезд. Весь вчерашний вечер я потратила на то, чтобы уменьшить их вес, насколько это возможно. И все-таки не стоило двигать головой без крайней необходимости.
Я посмотрела на себя еще раз. Да. В таком виде выступать было уже не страшно. Вряд ли кто-то будет меня слушать: мужская часть, скорее всего, попытается понять, куда дели настоящую Яльгу и кто это говорит Яльгиным голосом, а женская заключит пари, на какой минуте из меня посыплются эти клятые звездочки.
А вообще-то девица в зеркале и впрямь почти не походила на ту Яльгу Ясицу, которую я знала уже двадцать лет. Это была скорее уж вельможная панна Ядвига Леснивецкая. Поколебавшись, я достала мнемо-талисман и, чувствуя некоторую неловкость, создала автопортрет. Ну и плевать, что это нескромно. Зато когда у меня будет плохое настроение, я достану талисман, вспомню этот вечер и порадуюсь.
Или не порадуюсь – зависит от того, как мы исполним наш будущий хит…
Генри все не было. Я перечитала текст и, напевая, подошла к окну. Внизу шел весьма оживленный обмен – жениха и невесту давно уже поджидали дети. Всем и каждому известно: если ребенок поздравит невесту и преподнесет ей цветы, то брак будет крепким, а потомство – здоровым и многочисленным. Невесте взамен полагалось одарить дитятю конфетами. Далеко не у всех местных детишек были деньги на цветы, а если и были, то тратить их так глупо было просто немыслимо. Поэтому палисадники Межинграда подверглись массовому набегу юных вредителей. Дети, выстроившись в очередь, вручали Полин астры, георгины, гладиолусы, наломанные ветки какого-то кустарника, сплошь усыпанные мелкими сиреневыми цветочками. Полин зачерпывала конфеты из огромной вазы обеими руками и высыпала в подставленные подолы рубашек и платьиц.
Саид с умилением наблюдал за этой картиной, не забывая подгонять слуг с новой порцией сладостей.
Если пожелания хотя бы малой части дарителей сбудутся, у него, похоже, будет десятка два наследников…
Полюбовавшись на предприимчивых детишек, я вдруг вспомнила про честно заработанный ларец с украшениями. Звезды звездами, но шарфик прикрывал не все, и декольте просто вопияло. Покопавшись в ларце, я отыскала там самое скромное ожерелье из белого золота. Я защелкнула замочек перед зеркалом и почувствовала себя немножко более одетой.
– Перчатки! – сурово напомнила элементаль. – И веер не забудь! А то знаю тебя!
Я досадливо хмыкнула, не рискуя передергивать плечами. Флуктуация разгадала мой секретный план: не зная, что делать с веером, я собиралась ненароком забыть его в комнате.
Когда я расправляла краешек второй перчатки, раздался быстрый стук. Элементаль не глядя открыла дверь, и в комнату вошел Генри Ривендейл.
Вот теперь передо мной стоял настоящий герцог. Фрак цвета горького шоколада, столь любимого нашей невестой; шейный платок в тон; узорчатый жилет теплых коричневых оттенков и белоснежная рубашка, из которой был виден один только жестко накрахмаленный воротничок. Жилет меня впечатлил, брюки и туфли – не особенно. Я очень настаивала, чтобы Генри надел сапоги, – ему романтического героя играть, а я помнила, что все романтические герои в книжках Полин изображались в сапогах и распахнутой мокрой рубашке. Однако герцог наотрез отказался и от того, и от другого. Памятуя о Саиде, приходилось признать: в чем-то Генри был прав. Ему, наверное, хотелось пережить эту свадьбу.
– А ну иди сюда! – скомандовала я.
Вампир подошел к зеркалу, и я придирчиво изучила наше совместное отражение. Ну, что сказать… Смотрелись мы неплохо, а кремовый оттенок моего платья отлично сочетался с цветовой гаммой герцогского костюма. Белые розы сюда вообще прекрасно подойдут. Кстати, где они?
– В запасниках, – успокоил меня Генри. – Я установил морозильное заклинание, чтобы раньше времени не повяли…
– Нет чтобы девушке чего приятное сказать! – донеслось из косяка. – И чему только этих герцогов учут!
Вампир очень серьезно посмотрел мне в глаза.
– А я не знаю, что сказать, – негромко произнес он. – Я даже не думал, что ты можешь быть такой… прекрасной.
Я быстро глянула в зеркало. Генри смешался.
– Банально, да? – чуть усмехнулся он.
– Не банально, а справедливо, – отрезала я. – И вообще, честность – вот главное достоинство дворянина! Если девушка прекрасна, ей прямо так об этом и надо сказать! Сразу, как увидел – так и сказал!
Издалека донеслись знакомые фанфары.
– Мрыс дерр гаст! – вырвалось у меня. Герцог посмотрел на меня с немой укоризной. – Генри, бежим скорее! Там же без нас начнут, а Полин мне этого вовек не простит!.. А-а, мрыс, куда же этот шлейф…
– Яльга, – мягко, но убедительно сказал вампир. – Ты, конечно, прекрасна, но постарайся выбирать выражения. Барышни в подобных платьях просто не знают таких слов.
Я осторожно кивнула, перебрасывая шлейф через руку. Где там этот мрысов веер? И чем, спрашивается, мне придерживать газовый шарфик?!
5
Свадьба праздновалась под открытым небом: на площади возле Академии, где раньше вольготно раскинулся восточный базар, всю неделю устанавливали шатры, столы, цветочные арки и прочую праздничную атрибутику. Последние работы заканчивали этой ночью, поэтому как мы ни торопились, а все-таки не могли сдержаться и с любопытством оглядывались по сторонам.
В центре площади стоял огромный стол в форме подковы («На счастье!» – авторитетно утверждал эльф-оформитель). Стол был обширен, как просторы Лыкоморья, и покрыт снежно-белой скатертью с серебряными узорами. Вокруг него уже толпились приглашенные. Молодожены еще не появились: Полин собиралась выходить замуж только один раз и потому желала получить от этой свадьбы максимальное удовольствие. Сейчас они с Саидом, как обычные жених и невеста, бросали монетки в фонтан с олененком (на счастье), гладили сверкающее правое ухо кошки перед зданием городской ратуши (так полагается, Саид, и не спорь!), и прочее, прочее, прочее… Как я узнала позже, больше всего принцу понравился обычай вешать замок на Мосту Любви с последующим выбрасыванием ключа в реку. Счастливые новобрачные еле-еле смогли найти свободное место.
Список достопримечательностей оказался обширен, как свадебный стол, а Полин, в отличие от гостей, сегодня была сыта любовью. Поэтому гостям оставалось только уповать на голодных и оттого весьма убедительных близнецов аунд Лиррен.
Вообще-то мне, как подружке невесты, полагалось быть сейчас вместе с ней. Но в этом случае я не успевала подготовиться к выступлению. И Полин пришлось пойти на эту жертву.
Поддерживаемая Генри Ривендейлом, я поднялась на сцену по семи («А как же, счастливое число!» – утверждал все тот же эльф) ступенькам, застеленным красным ковром. Сцена располагалась как раз напротив мест жениха и невесты. Я проскользнула за кулисы, вытащила из-за корсажа листок с текстом, перечитала еще пару раз, переговорила с Муинной, отвечавшей за музыкальное сопровождение, и выслушала восемь комплиментов и один совет сменить платье на розовое. Или сиреневое, на самый худой конец.
Наконец снаружи послышался оживленный шум. Я выглянула и удостоверилась, что молодые уже выходят из кареты. Можно начинать.
И торжество началось.
Эллинг и Яллинг, в одинаковых элегантных костюмах, одновременно управляли ходом праздника и бодро уничтожали всю провизию, до которой только могли дотянуться. Радиус охвата у среднего эльфа составляет длину руки и еще немножко, а братья аунд Лиррен ни в чем не были средними. Я выглянула из-за кулисы и поняла: если мы хотим успеть к свадебному столу, стоит поторопиться.
К Полин между тем давно уже тянулся ручеек дарителей. Тут тоже существовал определенный ритуал: гость вручал невесте подарок и получал взамен специально испеченную булочку в виде сосновой шишки. Как объясняла Полин, булочка символизировала богатство, здоровье, удачу и что-то там еще, «ну, в общем, додумаешь сама». Не знаю, додумывали гости или нет, но все выглядели довольными.
Наконец близнецы объявили о нашем подарке.
Заиграла музыка. Мы с Генри переглянулись и вышли навстречу друг другу из разных кулис. В зале – тьфу ты, за столом! – постепенно установилась тишина, только изредка доносились странные сдавленные звуки: это самые голодные из гостей торопливо доедали свой салатик.
Проигрыш закончился. Генри повернулся ко мне и с чувством пропел начало своей партии – первые три строки. В зале стало совсем тихо, и я понимала отчего. Роль романтического героя, как и ожидалось, полностью захватила нашего герцога. Незамысловатые слова песенки в его устах прозвучали как какое-то откровение – возможно, потому, что услышать от Ривендейла причудливо срифмованное: «Ты моя, ты любимая», – мечтала половина алхимического факультета. А уж если учесть, что на лице у Генри отражалась вся гамма необходимых чувств, как то: страсть, нежность, обещание скорого совместного светлого будущего… «Одной мне лучше пока не гулять!» – трезво подумала я, глядя в ласковые глаза подружек невесты. Как бы так понезаметнее сделать знак от порчи?..
Следующие три строки были моими.
– Мне так мало в жизни надо! – с выражением пропела я, мысленно обращаясь не к Генри, а к Хельги. Вот уж поистине девушка его мечты!
Припев мы исполнили хором.
На втором куплете я зачем-то глянула на Саида и похолодела. На лице у принца было печатными буквами написано, о чем он думает. А думал он о том, что две жены – это куда лучше, чем одна, и очень удобно, что они уже подружились. Можно немного сэкономить на свадьбе. Принц, конечно, человек щедрый, но и о государственном бюджете подумать надо. Вообще все прекрасно получается: одна жена красивая, другая – умная! А если прекрасная пери будет ревновать, то он построит два дворца, один побольше, один поменьше…
Пока я в панике решала, что делать (может, хотя бы сфальшивить, а?!), Саид глянул куда-то вбок и изменился в лице. «Нет-нет, – теперь читалось в его взгляде. – Оно мне надо – две жены! Да мне и одной пока за глаза хватит!»
С чувством растягивая последнюю строчку, я посмотрела туда, куда смотрел Саид. Там сидел очень мрачный Рихтер, который внимательно рассматривал окружающее поверх бокала с вином.
Музыка закончилась. В моих руках сам собой материализовался роскошный букет белых роз, но не успела я сделать и шагу к заветным семи ступенькам, как что-то щелкнуло, скрипнуло, и музыка заиграла по новой. Я сразу узнала начальные аккорды нашей песни.
Генри, не растерявшись, запел первый куплет. Страсть, нежность и обещание неба в алмазах со второго раза удались ему еще лучше.
Когда мы во второй раз пели первый припев, вампир чуть заметно кивнул и спустился со сцены. Мы так не договаривались, но он уже протянул мне руку, и ничего не оставалось, как пойти следом. До сих пор не понимаю, как мне удалось спуститься, если одной рукой я держалась за Ривендейла, в другой сжимала букет, а чем-то нужно было придерживать шарфик, шлейф и злосчастный веер.
«Хоть бы она на третий круг не пошла!» – подумала я, медленно приближаясь к новобрачным.
Но проигрыш закончился, и музыка стихла. Я посмотрела на стол и поняла, что мне придется либо залезать на него, либо по-простому перекинуть букет Полин в руки. Но это как-то нечестно получается. Это она тут невеста, это она должна кидать букет незамужним девицам…
– Э-э… – сказала я, на ходу вспоминая подходящее заклинание.
Два белоснежных голубка, сотворенных прямо из воздуха, спустились ко мне и подхватили клювиками букет. Полин восхищенно всплеснула руками. Птицы, слаженно работая крыльями, доставили розы по назначению, под шумок стащили по крекеру из огромной вазы и исчезли туда, откуда явились.
Успех был ошеломительный. Полин стояла, прижав цветы к груди, и в глазах ее были слезы. Саид косо поглядывал на великолепного Ривендейла, но все-таки произнес краткую энергичную речь по-кафски. Его никто не понял дословно, но поддержали все.
– Горько! Горько! – закричали близнецы, в совершенстве изучившие человеческий свадебный этикет.
Мы с Генри, как те голуби, прихватили свои подарочные шишки и смылись под шумок.
Впрочем, «смылись» – это сказано так, для красного словца. Кто бы дал смыться подружке невесты и наследнику герцога Ривендейла!.. Для нас были приготовлены лучшие места. Так что слева от меня сидел парадный, отутюженный и очень недовольный жизнью Рихтер. Я с большим интересом косилась в его сторону – что-то подсказывало, что не скоро мне доведется увидеть любимого декана в праздничном камзоле и при шпаге. Шпага ему отчаянно мешала, но деваться было некуда. На этойсвадьбе его сиятельство граф фон Рихтер был обязан соблюдать этикет.
Место справа изначально предназначалось Жоффруа. Я специально договорилась об этом с Полин, и невеста, как никто другой понимающая обычные человеческие желания, устроила все лучшим образом. Но в последний момент вмешались судьба и Магистр Эллеидар. Жоффруа срочно отправили с секретной миссией в дальние страны. А пустующее место досталось двадцать первому герцогу из рода Ривендейлов.
Я отпила белого вина из тончайшего бокала, заела это дело тарталеткой и огляделась. Здесь было за чем – и за кем! – понаблюдать.
Вот магистр Цвирт с молодой женой – бледный, официальный и немного настороженный. Когда мы встретились с ним взглядами, он вздрогнул, нахохлился, но тут же выпрямился и сделал вид, что мы незнакомы. Госпожа Цвирт дотронулась до его плеча изящной ручкой, затянутой в кружевную черную перчатку, и ковенец немедленно забыл о всяких там рыжих Ясицах. Алехандрина Родригес Диас Цвирт знала толк в кружевах. Ее черная мантилья, закрепленная на ажурном черепаховом гребне, вызвала шквал зависти у наших алхимичек.
– Ка-акие кружавчики… – томно выдохнула Ликки де Моран. – Энджи, мне пойдет такая? Только цвет мрачноват…
Госпожа Цвирт сверкнула на Ликки черными южными очами. Чтобы заслужить право надеть мантилью черногоцвета, ей пришлось выйти замуж за Поля Цвирта. Кроме того, назвать такое кружево кружавчиками… Да что!.. Да как!..
Услышь это ее маменька – свадьба очутилась бы на грани срыва. Но госпожа Цвирт знала, какие обязанности на нее накладывает ее новое положение, и училась владеть собой. Вместо того чтобы затеять скандал, она сказала мужу, что хочет танцевать, а уж в танце постаралась несколько раз пройтись мимо этой юной незамужней нахалки, чтобы та в полной мере оценила красоту гребня и изысканность кружева, спадающего сзади почти до колен.
Дальше, за отдельным наборным столиком, располагался Магистр Эллеидар в компании двух коллег. Одним был ветхий старичок, жестикулировавший настолько живо, что на него было боязно смотреть – а вдруг развалится. Другой – хрупкий до прозрачности эльф – пил чай и снисходительно улыбался. Эллендар и старичок о чем-то азартно спорили и громко хохотали, не забывая, впрочем, поднимать бокалы за молодых. Вино им доливал ученик в черной подпоясанной хламиде. То и дело он откидывал на спину длинную тоненькую косичку. Эта косичка определенно заинтриговала половину алфака, и вскоре молодой человек мог похвастаться множеством полезных знакомств.
Не знаю, чем меня так зацепила эта троица, но я наблюдала за ними несколько минут и потом, не выдержав, повернулась к Рихтеру:
– Магистр, подскажите, пожалуйста, – а кто это вон там, рядом с Магистром Эллендаром? А то Генри интересуется, а я никак вспомнить не могу…
Выдержке Генри Ривендейла можно было только позавидовать. Он даже бровью не повел. Рихтер косо посмотрел на меня; я улыбнулась еще умильнее, но на всякий случай сделала под столом знак от сглаза.
Высокий шейный платок по моде Западных Земель – этакая многослойная удавка, для надежности закрепленная булавкой, – выглядел, спору нет, весьма сообразно. Но двигать головой в полном объеме Рихтер уже не мог. Он развернулся всем корпусом, как волк, несколько мгновений смотрел на хохочущих магов и кратко ответил:
– Это Арлаутар аунд Элдер и учитель Тэнгиэль.
– Кгхм, – вот и все, что я смогла ответить. В этот момент я как раз сделала глоток и чуть не захлебнулась белым аль-буянским.
– О, – уважительно произнес Генри, как всегда оказавшийся на высоте.
Свадьба потихоньку перетекала в ту стадию, когда основной поток дарителей уже иссяк, гости разбиваются на группки, где-то звучат песни, где-то – разговоры относительной задушевности, а где-то начинаются игры и конкурсы для желающих. Среди последних я вдруг увидела подозрительно знакомого мальчишку. Он только что выиграл какой-то приз и теперь со всех ног мчался показать его матери.
– Мистрис Рэгмэн? – ошарашенно пробормотала я.
– Ну да, – прохладно подтвердил Эгмонт. – Чего здесь такого?
И тут я аж подпрыгнула от неожиданности. Рядом с Ардис уверенно стоял не кто-то-там, а Сигурд дель Арден! Даже отсюда было видно, что он никому не даст посягнуть на эту женщину.
– Эгмонт! – забывшись, я вцепилась в его руку. – Ты смотри, и Сигри здесь! Ты же ведь знал, да? Так мне почему не сказал?! Так нечестно, Эгмонт!
Не удостоив меня взглядом, Рихтер высвободился и холодно произнес:
– Знаете ли, студентка, свадьба – это прекрасно, но обращаться к своему декану по имени – признак дурного тона. Вам стоило бы помнить, что я не поощряю фамильярности.
Значит, вот так. Ну что же, магистр, как скажете.
– Прошу прощения, ваше сиятельство. – Я улыбнулась краешками губ. – Я забылась. В самом деле, мне надлежит знать свое место. Благодарю вас, что вы сочли возможным напомнить мне об этом.
«Я говорю слишком много», – мелькнула отстраненная мысль. Эгмонт… магистр Рихтер, чтоб ему! – все так же смотрел перед собой, и я испытала огромное, ни с чем не сравнимое желание разорвать его в клочья прямо здесь и сейчас. Вот ведь гад. Испоганить такое настроение…
Ну нет, испортить себе праздник я не позволю ни одному Рихтеру на свете!
– Какая замечательная музыка, Яльга! – Генри был очень смелым человеком: меня прямо трясло от бешенства. – Пойдем потанцуем?
Желающих потанцевать было не так много: на лужайке кружилось три или четыре пары. Я была так зла, что даже не подумала, как буду танцевать, но Генри всегда оставался прекрасным партнером. Танцевать с ним оказалось еще приятнее, чем петь.
– Между прочим, тебе удивительно идет этот цвет, – прошептал мне вампир. – Нет, правда! Я думал, тебе подходят только яркие цвета, но этот мягкий тон… С ума можно сойти!..
