Текст книги "Путь к золотому дракону. Трилогия"
Автор книги: Мария Быкова
Соавторы: Лариса Телятникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 40 страниц)
Эгмонт рывком поднялся на колени и несколько мгновений вообще ничего не видел. Потом головокружение прошло, и он огляделся. Яльга, бледная как смерть, лежала на расстеленном плаще. Разумеется, она была без сознания. Эгмонт потянулсяк Яльге, забыв, что резерв его пуст, но каким-то чудом все-таки расслышал, что в ней происходит. Сначала он не поверил, потом почувствовал невероятное облегчение, потом опять не поверил и попытался услышать ее еще раз.
Нет, он не ошибся. Артерию вовремя зажали. Кто, как – не суть важно, времени все равно мало. Пока что знаменитая Яльгина удача не покинула ее. В городке под названием Солец жила Ардис; во многих отношениях она была более чем средним магом, но одно умела делать превосходно. Лечить. Если они поторопятся, то у Яльги появится шанс.
Кроме того, Ардис точно не станет связываться с КОВЕНом.
Из кустов почти бесшумно вынырнул волкодлак. Выглядел он, в отличие от Яльги и самого Эгмонта, вполне жизнеспособным. Разве что изрядно голодным, расцарапанным и покусанным комарами.
– Сигурд. – Слова выговаривались с трудом, царапая и без того надорванное горло. – Сигурд, нам надо спешить. Яльге осталось жить еще минут сорок, если повезет.
Оборотень покосился на Эгмонта весьма недоверчиво. Видно было, что он сомневается в способности мага не то что удержаться в седле, но и просто вскарабкаться на лошадь. В принципе он был недалек от истины.
– Подай мне мою сумку.
Сигурд подал. Эгмонт, почти не глядя, вытащил оттуда небольшую фляжку, открутил крышку и, собравшись с духом, отхлебнул ровно треть. Перехватил голодный взгляд оборотня и пробормотал:
– Извини, тебе от этого пользы не будет. Один сплошной вред.
Волкодлак явственно смутился и ткнул пальцем в сторону Яльги.
– Да я-то что? Я-то так. Может, ей… того? Глоточек?
– Того, что ей может помочь, у меня нет. А это зелье ее убьет. Два эликсира, наложившись друг на друга… – Эгмонт споткнулся, не зная, как объяснить Сигурду механизм взаимодействия двух взаимоисключающих эликсиров, но этого и не потребовалось. Оборотень понимающе кивнул, поднял Яльгу и уложил ее поперек седла, как украденную невесту.
Зелье начинало действовать. Эгмонт с третьей попытки залез в седло и даже сообразил взять под уздцы Яльгиного Рыжика. Он твердо знал, что до Ардис доедет любой ценой – и плевать, что потом, когда действие зелья пройдет, он будет беспомощнее котенка!
Он плохо помнил дом, в котором жила Ардис. Но это было нестрашно: стражники на воротах уж точно знали, где именно поселилась городская лекарка.
Когда они подъехали к воротам Ардис, город неотвратимо окутывали мягкие сумерки. В ее доме светилось одно окно – насколько помнил Эгмонт, это было окно кухни. Поверх невысокого забора оба всадника увидели, как из-под крыльца мохнатым клубком выкатилась белая собачонка. Она звонко залаяла, приседая на задние лапы.
Почти сразу же скрипнула дверь, и во двор выскочил мальчишка лет десяти – ученик, наверное. Он коротко глянул на Эгмонта с Сигурдом и распахнул ворота.
– Заноси ее в дом, – велел он оборотню, принимая у него поводья.
Сигурд кивнул и, спешившись, осторожно снял с лошади Яльгу. Он пошел к двери, а Эгмонта вдруг посетила совершенно жуткая мысль: что, если Ардис нет дома? Что может ученик там, где бессилен он сам?
Но додумать этого ужаса до конца он не успел. Дверь скрипнула вновь, и на крыльцо, на ходу вытирая руки о передник, вышла невысокая, чуть полноватая женщина. От нее пахло домом и кухней. Еще минуту назад она занималась тем, что и положено делать женщине ввечеру: готовила ужин для своей семьи.
Она посторонилась, пропуская Сигурда с Яльгой в дом. Мальчишка шел впереди, показывая, куда нести пострадавшую, и чувствовалось, что ему это не впервой.
– Добрый вечер, Ардис, – хрипло выговорил Эгмонт, прикидывая, как ему половчее сползти с лошади.
– Добрый вечер, Эгмонт, – спокойно ответила ему хозяйка. – Ты слезешь сам или тебе помочь?
– Сам, – твердо сказал маг и в доказательство своих слов кое-как спустился на землю. Мир качнуло, и Эгмонт едва успел вцепиться в переднюю луку седла.
Ни слова не говоря, Ардис взяла его под руку и провела внутрь дома.
5
Темно.
Здесь темно и холодно, пахнет не то пылью, не то мрыс знает чем. Ну понятно, почему темно: здесь нет ничего, на что можно было бы смотреть. Но холодно-то зачем?
Холодно…
Нет, нет, нет, я не хочу здесь быть, я не могу здесь оставаться! Я смогу, прорвусь, я ведь всегда могла и прорывалась… вот только подняться бы на ноги. Или хотя бы просто перевернуться на живот.
Не получается? – Ничего, еще разочек – и получится…
Почему у меня нет сил?
Почему?!
Мир содрогается снова и снова, надо мной пляшут тени – как я их вижу, если вокруг такая темнота, что темнее и представить нельзя? До чего же холодно. Будто на снегу лежу.
В Лыкоморье всегда холодно, это север…
Мир плавно уходит вниз, будто на огромных качелях. Меня накрывает чем-то теплым, и холодная темнота превращается в обычный сумрак. Там, надо мной – всего лишь натянутая стенка шатра, за которым гуляет ветер. На ветру пляшет костер, у костра звенит гитара… ах, хорошо звенит! Конэстэ рат шылало, одова нанэ ром. [5]5
У кого кровь холодная, тот не ром.
[Закрыть]
Пытаюсь встать, но чья-то рука удерживает меня на месте.
– Лежи, – глухо, ворчливо. – Лежи, не торопись! Этот костер пока горит не для тебя. Всему свое время, Яльга!
Улыбаюсь.
– Романы яг сарэнгэ бикхэрэнгиро свэтинэла… [6]6
Ромский костер всем бездомным светит.
[Закрыть]
– Поговори мне еще! То ромский костер…
Почему ты говоришь по-лыкоморски? Я так давно не слышала той, правильной речи…
– Молчи.
Лежу. Молчу. Слушаю. Далеко-далеко ходят кони, чуть слышно звенят уздечки… В шатре пахнет табаком и травами. Вот запах трав становится сильнее, в губы мне тычется деревянная ложка. Я пью. Какой горький…
– Еще привередничать будет! Смерть слаще была бы…
Как темно. И тепло. И спать хочется… Ходят кони, ходят, ай, по степи…
Зачем-то открываю глаза – чтобы увидеть, как неяркий огонек на миг высвечивает лицо, которого я в жизни никогда не видела. Но сразу же узнала.
И все. Дальше я уже сплю.
За ночь Сигурд просыпался раз пять или шесть – на всякий случай. Он поступал так всегда, если засыпал в человеческом обличье; волку же это было без надобности – он и так просыпался, едва почуяв приближение беды. Но в этом доме было тихо и спокойно; на много верст вокруг лежала ночная темнота, и Сигурд, хотя был, конечно, не маг, полагал, что бояться сейчас нечего. Разве что за Яльгу.
Всякий раз, проснувшись, он видел огонек свечи – сперва длинной, потом короткой, потом вновь длинной. Свеча стояла на подоконнике, и язычок пламени отражался в черном стекле. Когда Сигурд впервые проснулся, рядом с подсвечником виднелся небольшой горшочек, прикрытый блюдцем. Из-под блюдца тянулся острый травяной запах. Неслышно ступая, к окну подошла лекарка. Она сняла блюдце и перелила остывший взвар из горшка в чашку. После чего осторожно приподняла Яльге голову и понемногу выпоила ей все до капли.
Потом, через несколько часов, он увидел, как Ардис, хмурясь, считала Яльге пульс. Похоже, результат ее не обрадовал. Лекарка покачала головой, вздохнула, порылась в коробке с зельями и выудила маленький, но очень тяжелый на вид пузырек. На секунду она задумалась, потом подошла к Яльге, оттянула ей веко, зачем-то вгляделась в неподвижный зрачок. После чего вновь посчитала пульс, вздохнула и откупорила пузырек. Сигурд едва не задохнулся: в пузырьке обитал весьма резкий запах, неприятный именно тем, что был слишком сильным. Даже мощным, можно так сказать.
В рот Яльге стекли три тягучие черные капли. Лекарка бережно закупорила склянку, после чего опять посчитала пульс. Судя по всему, она немного успокоилась. Запах все еще стоял в комнате, и волкодлак, не удержавшись, чихнул. Ардис обернулась.
– А ты чего не спишь, – громким шепотом заругалась она на Сигурда. – С тобой еще возиться, что ли? И так дел невпроворот! Спи!
Сигурд хотел было возразить, что он сам в состоянии решить, спать ему или нет, но веки налились свинцом, и он послушно заснул.
В последний раз он проснулся уже под утро, когда за окном начинало светлеть. Свеча – точнее, коротенький оплавленный огарок – была потушена. Ардис тоже исчезла. В неясном утреннем свете Сигурд разглядел, что Яльга укрыта большой цветастой шалью с кистями. Такие шали стоили очень дорого, их ткали горные гномы, и сносу этим шалям точно не было. Сигурд хотел привезти такую шаль матери, но выяснилось, что стоит она не меньше чем добрый меч. На тот момент денег у него не было, и Сигурд положил себе непременно накопить нужную сумму. Чтобы потом, на обратном пути, точно хватило.
И такой ценной вещи лекарка не пожалела для совершенно чужого ей человека! Сигурд преисполнился уважения к хозяйке дома и преспокойно заснул.
6
Утро началось для Эгмонта довольно поздно: солнце, по крайней мере, давно уже взошло. На соседней улице бодро орал петух, через равные промежутки времени оповещая мир о чем-то невероятно важном с его, петушиной, точки зрения. Маг чихать хотел на все точки зрения, петухов он уважал только в супе, и вообще было ему весьма нерадостно.
Резерв заполнился едва-едва на треть. Этого было мало, особенно по сравнению с нормальным положением дел, и Эгмонт мрачно подумал, что начинает понимать Эрика Веллена с его… странностями. Еще не таким странным станешь, если в твоем резерве плещется от силы ложка энергии.
Если, конечно, кому-то вздумается измерять энергию в ложках.
Впрочем, даже этого минимума хватило, чтобы понять: Яльге стало лучше. Ардис действительно была отличным лекарем – и очень хорошим человеком, потому что нигде в кодексе целителей нет пункта «обязан лечить всякого, кто завалится в твой дом в девять часов вечера».
Эгмонт закрыл глаза и, сделав усилие – раньше он обошелся бы без всяких усилий, – перешел уровнем выше, чтобы рассмотреть дом со стороны магических потоков. Так. Яркое свечение, собравшееся в пульсирующий комок, – Яльга. Болеет, но выздоравливает. Свечение на порядок бледнее – похоже, ученик Ардис. Несколько амулетов, довольно специфических… ни одного ковенского. Нет и намека на фиолетовый свет.
Интересный, кстати, вопрос, до сих пор не изученный наукой. У каждого мага свой цвет ауры, и следы он оставляет весьма характерные. Но как только этот маг отправляется куда-то по делам КОВЕНа, то же самое свечение приобретает явственный фиолетовый шлейф.
Некстати заявил о себе резерв, пустой на две трети. Вспомнив все известные ему ругательства на гномском, Эгмонт соскользнул на нулевой уровень. Мр-рыс… да сколько же можно? Он спал целую ночь, все давным-давно должно было восстановиться!
Последнюю фразу он невольно произнес вслух, и ответ не замедлил себя ждать.
– А нечего было Лиррас Эндер глушить, – хладнокровно заявили от двери. – Вы бы еще мандрагоном заполировали.
На пороге стоял ученик Ардис; в руках у него была какая-то склянка. Эгмонт коротко глянул на юное дарование, и оно замолчало, правда независимо хмыкнув себе под нос.
– Чему вас на алхимии учили? – буркнуло оно через полминуты.
– Что мистрис Рэгмэн говорила про Яльгу?
– Много чего хорошего. – Ученик потряс склянкой, потом подышал на нее, потом опять потряс. – И нехорошего тоже, но это уже про вас. Я повторять не буду – мать вернется, сама все скажет… больно долго говорить, да и вообще. А девица ничего, к вечеру очухается.
Он еще раз встряхнул бутылек, потом вытащил пробку.
– Вот, половину сейчас отпить, вторую – через три часа. И в промежутке больше ничего не принимать.
– И что будет? – уточнил Эгмонт, рассматривая содержимое склянки. После Яльгиных зелий он с опаской относился ко всему, что нужно принимать вовнутрь и что не изготовлено алхимиком с дипломом.
– Там и поглядим, – оптимистически заявил ученик.
Ладно, рискнем. Эгмонт прикинул, где у этой склянки середина, и в два глотка выпил, что было сказано. Зелье было чуть кисловатым. Кивнув, ученик забрал у него склянку и заткнул ее пробкой. «Мать вернется, сама все скажет…» Значит, не просто ученик.
– Тебя как зовут? – спросил маг.
Тот пожал плечами:
– Артур. А вы – Рихтер, мне мать сказала.
Эгмонт кивнул. Мир вдруг начал отодвигаться, заслоняясь какой-то полупрозрачной пеленой; спустя минуту маг уже спал. Зелье и вправду было очень мощным.
Ровно через три часа он проснулся вновь. На этот раз его разбудил запах – совершенно умопомрачительный запах еды. Эгмонт не сразу понял, что именно это была за еда, но подробности его не волновали. Есть хотелось страшно – и неудивительно, потому что в последний раз он ел сутки с лишним назад, в корчме по ту сторону леса.
Резерв немного пополнился – теперь в нем было чуть меньше половины.
Эгмонт сел, правда, с некоторым трудом. Похоже, вчера он несколько переоценил свои силы, решив, будто лес высосал из него только магическую энергию. А может, ученик… Артур был прав насчет Лиррас Эндер. Но раньше он гораздо быстрее отходил после этого зелья: вполне хватало трех-четырех часов.
Он переждал приступ слабости и порадовался тому, что уснул в одежде, – вчера не было сил раздеться, сегодня проблема была бы в обратном. Потом натянул сапоги, собрался с силами и встал. По возможности вертикально.
Мир уверенно шатался – вверх-вниз, вправо-влево, по диагонали. Но пол пока что был внизу, и Эгмонт успел сделать целых два шага, прежде чем уже знакомый голос возмущенно осведомился:
– Эй, вы куда собрались?
– Туда, – лаконично ответил маг. Он был всецело занят борьбой с полом.
Артур насмешливо хмыкнул.
– Сядьте, – приказал он. – Я сейчас.
Может, другое зелье принесет, с надеждой подумал Эгмонт. Для более быстрого… хм… оздоравливания.
Мальчишка вернулся через две минуты. Зелья он не принес, зато притащил какую-то весьма непотребного вида лохань. Маг посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Артура, постаравшись, чтобы этот взгляд оказался в должной степени ледяным.
– А что? – совершенно спокойно парировал тот. – Ежели вы на полдороге свалитесь, мне вас как, за ногу тащить? Или волчару этого с огорода кликать?
– Не свалюсь, – тихо и нехорошо пообещал Эгмонт. С полминуты они смотрели друг на друга.
– Ну, как знаете, – сдал назад Артур.
Рихтер мысленно посочувствовал коллеге Ламмерлэйк: скорее всего, лет через шесть юное дарование собиралось поступать на алхимический. А если он уже сейчас такой упрямый, что будет к первому курсу?
…Туда и обратно Эгмонт добрался самостоятельно, причем так нигде и не свалился, вопреки мрачным прогнозам юного целителя. Правда, его дважды облаяла белая собачка. Просто удивительно, как в таком маленьком существе помещается такой громкий лай.
Во дворе, кстати, были куры. Много кур. И все они лезли под ноги, сопровождая это возмущенным кудахтаньем.
На обратном пути он встретил Сигурда. Волкодлак, выспавшийся и довольный жизнью, шел с огорода, помахивая длинным пучком зеленого лука. Передвигаться, опираясь на оборотня, оказалось куда быстрее и надежнее.
Когда они вернулись в комнату, лохань уже исчезла. Артур весьма недовольно косился на пациента, но все свои мысли держал при себе – надо думать, Ардис успела рассказать ему, чем Эгмонт зарабатывает себе на жизнь. Зарабатывал. А спорить с преподавателем Академии, куда тебе еще поступать…
– Есть будете? – спросил он.
Эгмонт кивнул раньше, чем сообразил, что делает. Вообще-то он собирался пойти глянуть на Яльгу – отнюдь не из недоверия к профессионализму Ардис, а просто так. Но он был настолько голоден, а с кухни пахло так вкусно… В конце концов, Эгмонт больше не намеревался пить каждое зелье, которое ему подсунет мальчишка. Сколько можно валяться в постели!
Мысли были бодрыми, но резерв все еще оставался наполовину пустым. Да и не только резерв – Эгмонт прекрасно отдавал себе отчет, что не продержится в седле и часа. Мир в любой момент готов был встать на дыбы, так что, если честно, они очень вовремя встретились с Сигурдом.
Артур сходил на кухню и вернулся с миской супа и куском хлеба. Отдав Эгмонту еду, он достал из кармана уже знакомую склянку, наполненную до половины, и начал деловито ее потряхивать, изредка дыша на прозрачное стекло. «Тряси-тряси», – довольно подумал маг.
– Может, тебе это… помочь? – осведомился деликатный волкодлак.
– Вы что, сговорились? – кротко поинтересовался Эгмонт, и Сигурд замолчал.
Суп был великолепен. Алхимики обычно неплохо готовят, но Ардис готовила просто замечательно, почти так же хорошо, как лечила.
Еда кончилась куда быстрее, чем того хотелось бы Эгмонту. Он с сожалением заглянул в пустую миску и, наплевав на этикет, досуха вытер ее оставшимся кусочком хлеба. После чего принял от Сигурда большую глиняную кружку чая.
Артур выглядел подозрительно довольным. Из осторожности Эгмонт понюхал жидкость, но ничем, кроме чая, смородинового листа и молока, от нее не пахло. Покосившись на потенциального адепта, маг с наслаждением выпил всю кружку. Жизнь потихоньку налаживалась. По-хорошему стоило бы сходить и посмотреть, как там Яльга, но всякому известно, что после сытного обеда полагается передохнуть. Вот он сейчас передохнет и пойдет… самую чуточку передохнет…
Мрыс дерр гаст!
Мальчишка уже открыто ухмылялся. Мир привычно затягивало знакомой полупрозрачной дымкой – слишком быстро, так, что, даже будь у Эгмонта силы, ему недостало бы времени, чтобы бороться. Взвыв от отчаяния, маг погрузился в теплые пучины сна.
– Так-то лучше, – удовлетворенно пробормотал Артур. Эгмонт спал, и возмущенное выражение мало-помалу исчезало с его лица. Малец повернулся к Сигурду. – Ну что, пошли теперь девицу вашу…
– Яльгу, – подсказал оборотень.
– Ну, Яльгу так Яльгу… Пошли ее кормить. Известно, одними зельями сыт не будешь.
7
Я просыпалась медленно и неохотно; если по-честному, больше всего мне хотелось завернуться в одеяло и дрыхнуть дальше, но чувство долга, видно, проснулось первым и не захотело бодрствовать в одиночестве. Не прошло и трех минут с того момента, как оно впервые постучалось мне в душу длинным зазубренным когтем, как я уже оторвалась от подушки, потирая руками лицо.
Вокруг была совершенно незнакомая комната: бревенчатые стены, невысокий потолок, окно, задернутое полотняной занавеской. Полки с книгами – некоторые из них здорово эманировали, так что хозяин дома определенно был магом. Ковенским магом, ибо других в природе попросту нет.
Неужели нас все-таки поймали?!
Я подскочила на кровати, как укушенная. Мысли завертелись во всех возможных и невозможных направлениях, но тут послышались шаги, и в комнату быстро вошел Сигурд. Живой, здоровый, нисколько не похожий на несчастного пленника.
– Яльга, ты как? – быстро спросил он.
Я потрясла головой. Ощущение было такое, будто вчера я все же поприветствовала ею одно из тамошних деревьев.
– Не знаю, – наконец осторожно сказала я. – Живая… вроде.
– Тоже, наверное, встать хочешь? – весьма ехидно осведомились из-за Сигурдовой спины.
Я недоуменно нахмурилась; волкодлак посторонился, и ко мне подошел совершенно незнакомый пацаненок лет двенадцати, лохматый, нестриженый и весь какой-то взъерошенный, как воробей.
Я немного подумала. Имелся определенный соблазн, но рисковать не хотелось.
– Нет, лучше я пока полежу. Надежнее выйдет. Ты вообще кто?
– Хоть одна умная нашлась, – прокомментировал это пацан. – Голова болит?
Я отрицательно мотнула оной и тут же вскинула руки к вискам. Ешкин кот… От этого движения под черепной коробкой будто взорвали маленький пороховой склад. Как это оно раньше ухитрялось молчать?!
Мальчишка кивнул и достал из кармана какой-то пузырек темного стекла. Потом неуверенно глянул на меня:
– Может, все-таки потерпишь? Его на голодный желудок пить не надо бы…
– Поесть дайте, – взмолилась я. Желудок орал еще громче, чем голова: стоило упомянуть о еде, как я мигом сообразила, что проснулась именно от голода. А вовсе не от моральных терзаний.
Сигурд кивнул и вышел из комнаты. Скоро он вернулся с миской супа и ломтем серого хлеба. Отдав мне то и другое – я немедленно откусила от хлеба маленький кусочек, – оборотень опять исчез, похоже, по тому же самому маршруту. И верно: через минуту он уже протягивал мне кружку с чаем.
– Спасибо, – неразборчиво сказала я. Ни один эльфийский кулинар не мог бы приготовить более вкусного супа. Вот чай был… немного печальнее, но Сигурд исправил ситуацию, почти до половины разбавив его молоком.
– Что с нами случилось?
– Не знаю, – обрадовал меня волкодлак. – Вы с Эгмонтом аж с самой опушки такие… невеселые. Я так понял, что из вас там силы выпили, а до меня не дотянулись. Я же ведь не маг.
– А что с Эгмонтом?
– Ну, ему получше, чем тебе. Он, по крайности, без сознания не валяется…
– Зато дрянь всякую глушит, – буркнул мажонок. – Слышь, девка, скажи ему, чтобы что попало в рот не тянул! Мать всю ночь от тебя к нему бегала…
Я вопросительно глянула на Сигурда.
– Мы у мистрис Рэгмэн, – пояснил он. – Они с Эгмонтом учились на одном курсе. Она лекарка, тебя с того света вытащила. Ты, по-честному, совсем неживая была…
– Помню, – хмуро согласилась я, отдавая Сигурду чашку. В животе было тепло и уютно, голова, кажется, тоже немного успокоилась. Если ею не двигать, так и вовсе не болит.
– Вот, держи. – Пацаненок протянул мне небольшой флакончик. – Выпьешь все, маленькими глотками.
– Гадость? – настороженно спросила я, рассматривая флакон. Некстати вспомнилась Полин и ее декокты.
Мажонок ухмыльнулся.
– Гадость, гадость, – заверил он. – Пей давай, мне флакон нужен.
Я осторожно сделала глоток. Ну да, неприятно, это вам не молоко. А куда денешься? Раз, два, три… теперь немножко, совсем на донышке…
– Долго спать буду? – наугад спросила я, возвращая флакон.
– До вечера, – спокойно ответил пацан. – Часов до семи.
Я кивнула и соскользнула в лежачее положение. Заботливый оборотень укрыл меня одеялом. Тепло-то как… волнами накатывала блаженная сонная слабость, и я закрыла глаза, позволяя зелью взять над собой верх.
Засыпая, я слышала, как Сигурд, ступая почти неслышно, вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
– Пошли, – нарушил молчание малец. – Поесть надо. Мы хоть здоровые, но нам тоже жрать надо. У меня еще картошка неполотая стоит.
Сигурд кивнул. Огород он обследовал досконально и пришел к выводу, что хозяйка в доме правильная. В огороде все было сделано по уму. И капуста крепенькая, и огурчиков аж целых две гряды. Была там морковка, был горох, было и целое поле картошки. Оборотень отлично знал, какие силы требуется приложить, чтобы огород выглядел таким ухоженным. Мать часто любила повторять, что земля – тоже женщина и оттого требует любви, заботы, ласки и внимания. И потому сейчас, когда Артур упомянул о прополке картошки, Сигурд подумал, что малец один не справится. По-хорошему надо отплатить хозяйке добром за добро. К тому же, насколько он помнил, во дворе лежала целая груда дров, которые надлежало сначала переколоть, а после сложить в поленницу. Это уж точно не женская работа.
На кухне они действовали как-то слаженно. Артур достал из печки чугунок с супом. Чугунок был добрый: ведро не ведро, но что-то около того. Сигурд нарезал хлеб. Малец перехватил голодный взгляд оборотня и зачерпнул со дна, где была самая гуща. Потом слазил в подпол и подал Сигурду миску холодной картошки, другую – с солеными огурчиками и небольшой, но увесистый шматок сала.
Они поели и отправились на огород. Артур тоже было нацелился на тяпку, но Сигурд быстро прогнал мальца, отправив его уносить изничтоженную траву за пределы картофельного поля, поближе к заборчику. Чуть позже эта трава должна была пойти на корм свиньям – они слонялись по загончику, то и дело пытаясь просунуть пятачки в щель в заборе.
Солнце припекало, но работалось Сигурду легко, в охотку. Ему даже на какой-то миг показалось, что он дома. Вот сейчас выйдет мать, принесет квасу и скажет, какой у нее вырос сын – сильный да работящий… Но Арра была далеко, за Драконьим Хребтом. На квас рассчитывать не приходилось, впрочем, и вода, которую малец принес из дома, оказалась более чем кстати.
Сигурд закончил работу часа через два. Возле забора выросла изрядная груда травы, на которую с вожделением косились через забор обе свиньи. Оборотень удовлетворенно оглядел поле. Сказать, что он совсем не устал, означало сказать неправду, но дела это не меняло. Волкодлак хотел было помочь Артуру перекидать траву свиньям, но потом передумал, поняв, что тот окончательно разобидится. Он ведь все же мужчина и хозяин в доме.
Поэтому Сигурд просто спросил, где взять топор, и пошел колоть дрова.
Какое-то время спустя Артур, видимо все-таки закончивший с травой, тоже появился во дворе и принялся складывать поленницу. Действовал он на диво ловко и умело, и Сигурд лишь несколько раз откладывал топор в сторону, чтобы показать, как складывают поленницу у них в Арре. Малец кивал, запоминая. Да, славный растет мальчишка у лекарки.
Оказывается, и у людей бывают правильные женщины. И дом содержит, и огород в порядке, и свиньи ухоженные. И сына вон какого вырастила. Нет, Яльгу оборотень считал вполне себе достойной девицей, но вот хозяйственности в ней не было ни на монетку. Хотя опять же – лет ей всего ничего, да и у кого она могла научиться?
Не у Эгмонта же.
– Слышь, Артур, – окликнул волкодлак. Малец обернулся. – Ну посадить там, прополоть – это понятно, но огород вскопать – это ж лошадь нужна! Как вы его?..
Артур смерил его настороженным взглядом. Сигурд подумал, что правильно не стал спрашивать, куда делся хозяин дома.
– Мать одного хмыря вылечила, он и вскопал. У него лошадей… – Он чиркнул рукой по горлу, показывая, что лошадей у неведомого хмыря было столько же, сколько у Яльги – книжек, считая те, что остались в Академии.
Ну, чего-то подобного Сигурд и ожидал. Надо думать, дрова достались им точно таким же образом.
Ардис вернулась в восьмом часу. К этому времени Сигурд уже покончил с дровами и натаскал воды из колодца, наполнив кадушки, фляги и одинокую бочку, вкопанную на огороде. Лекарка, бледная от усталости, молча посмотрела на аккуратную поленницу и прошла в дом. За ней следом прошмыгнул тощий серый кот с коротким, будто обрубленным, хвостом.
– Он у нас мышелов, – сказал Артур так гордо, будто сам учил кота охотиться, причем не одну ночь подряд.
А я и не сомневался, хотел ответить Сигурд. Хороший это был дом. И кот в нем тоже был хороший.
8
Вечером я проснулась от тягучей головной боли. Осторожно открыла глаза, обозрела потолок, потом села, поморщившись от боли в висках. Что же – надо думать, неожиданности на сегодня успели себя исчерпать. Кругом было темно, но, проморгавшись, я определила, что комната все та же.
– Чего, проснулась? – с некоторым интересом осведомились откуда-то из дальнего угла.
– Ага… – хрипло согласилась я, опираясь спиной о стену. Одежда, хвала богам, была на месте, а сапоги виднелись возле кровати. – А ты вообще кто?
В углу хмыкнули. Запоздало вспомнив о собственном магическом образовании, я щелкнула пальцами; два пульсара почти одновременно осветили комнату. Мой, как я не без гордости отметила, был крупнее, ярче и свету давал на порядок больше.
Впрочем, это было и неудивительно. В углу, оседлав задом наперед стул, сидел давешний пацан, методично встряхивавший какую-то голубую мрысь в прочно заткнутой колбе. Мрысь бурлила, шипела и исходила крупными пузырями.
– А быстро ты очухалась, – не прекращая своего занятия, заявил мажонок. – После Лиррас Элу обычно до суток дрыхнут. Ты что, полуэльфка?
Я мотнула головой и тут же, зашипев, вскинула руки к вискам. Да. Раньше, бывало, я жаловалась на головную боль? Да раньше я вообще не знала, что это такое! В затылке немедленно шевельнулась такая пакость, что у меня ажно перед глазами потемнело.
– Я наполовину фэйри… слушай, надежда лыкоморской алхимии, что у меня с…
– Щас, – кивнула «надежда», вставая со стула. – Это у тебя защитная реакция пошла… говоришь, фэйри, да? Ну так, значит, зря Рихтер так дергался…
– Дай чего-нибудь обезболивающего, а? – взмолилась я, чувствуя, что голова вот-вот развалится на части.
Мажонок взял с тумбочки стакан с водой, откупорил зубами свою колбу и вылил мрысь в воду. Протянул мне; я взяла, с некоторой опаской глядя, как голубая жидкость с шипением мечется по стакану.
– Пей давай, – приказало юное дарование.
Я глотнула. На вкус зелье оказалось еще ничего, пивали и пакостнее. Ну а что пузырится – подумаешь, характер плохой. Так и у меня не сахар…
В три глотка я опустошила стакан. Боль, как ни странно, утихла почти сразу; мальчишка, с интересом косившийся на меня из-под длинной челки, удовлетворенно хмыкнул.
– Тебя зовут-то как? – хрипловато осведомилась я, возвращая ему стакан.
– Артур Рэгмэн, – не без гордости представился он. – А ты – Яльга, мне Рихтер сказал.
– Понятно, – оптимистически подытожила я.
Артур утвердительно кивнул, челка почти целиком закрыла его лицо. «Подстриг бы тебя кто», – невольно подумалось мне; словно прочтя эту мысль, мажонок пренебрежительно фыркнул.
– Ну что, больше спать не хочешь? – Я задумалась над этим вопросом, ибо он был весьма непрост. Но подумать как следует мне не дали: – До бани сама доковыляешь – или волчару вашего позвать? Он сегодня весь день чего-нибудь таскает – не тяпку, так… – Я заинтересованно приподняла бровь, а мальчишка почему-то замолчал, сделав вид, что такой фраза и должна быть – элегантно оборванной. «А уж не в Академию ли тебе поступать?» – вдруг осенило меня.
Голова в самом деле успокоилась. Я потрясла ею, помотала, потерла пальцами виски – на все эти провокации она отвечала весьма достойно. Кровать стояла вполне устойчиво, мироздание не делало попыток встать вверх тормашками, да и мне уже надоело валяться пластом.
Стоп! Он что-то сказал про баню?!
– Ну да, – подтвердил мажонок, когда я озвучила этот вопрос. – А чего такого? У вас в Межинграде что, не знают, что такое баня?
Я не стала ничего отвечать, просто очень быстро натянула сапоги. Е-мое, только подумайте – в мире до сих пор остались бани! Не только леса, дороги и ковенцы, дышащие в спину, но и…
Ради лохани с горячей водой и куска хорошего мыла я готова была, кажется, даже проехать еще раз через тот мерзопакостный лес.
