Текст книги "Путь к золотому дракону. Трилогия"
Автор книги: Мария Быкова
Соавторы: Лариса Телятникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 40 страниц)
Конечно, у нас имелся Эгмонт – главная боевая единица. Но Магистр Эллендар тоже помнил об этом, и не стоило ожидать, что для нашей поимки отрядят Марцелла Руфина Назона. Если кого и ждать, так серьезных специалистов, причем скорее всего – с перехватывающими амулетами.
Оставалось только ждать, и это тяготило меня сильнее всего.
Эгмонт сидел на полу, привалившись спиной к стене, и держал в поле зрения обе двери. На полу он успел начертить восемнадцать квинтаграмм, причем некоторые были вписаны друг в друга, и меня разбирало невольное любопытство. Но сейчас было не время для расспросов. Рихтер едва не кусался, и я понимала почему – он злился на себя за то, что позволил запереть нас в этой лавке.
Один Сигурд был совершенно спокоен. Обратив внимание на то, что лавка вообще-то продуктовая, он попросил меня достать наши сумки и принялся загружаться припасами. Мешочки с крупой, импортное сухое молоко с Аль-Буяна, парочка кругов колбасы, кусок эльфийского сыра – если бы хозяин лавки предъявил нам счет, он, наверное, превысил бы годовой бюджет Академии. Я откровенно завидовала такому хладнокровию, потихоньку начиная понимать, что главной обузой нашего отряда является отнюдь не Сигурд.
– Зачем ты это делаешь?
– Затем, – отрезал оборотень. – Ежели что, потом думать будет некогда, сваливать будем.
Эгмонт, делая правой рукой какие-то дополнительные пассы, левой заканчивал чертить девятнадцатую квинтаграмму. Мне стало стыдно: все работают, одна я маюсь от неизвестности. Сумку, что ли, перебрать? Я начала выкладывать на прилавок книги и вдруг наткнулась на что-то плотное, прямоугольное и плоское, засунутое во внутренний карман.
Сейчас я почти не помнила, что той ночью запихивала в сумку, – казалось, от Академии меня отделяют месяцы, а то и годы. На ощупь прямоугольник напоминал тетрадь, и я расстегнула две пуговицы, чтобы достать ее.
Но это оказалась не тетрадь, а газета – старый, уже пожелтевший номер, давным-давно покинутый мгымбром. Зачем-то я развернула его, однако не успела прочесть и строчки.
– Яльга! – от громкого вопля вздрогнул даже Эгмонт, а Сигурд чуть не выронил из рук стеклянную бутыль с медом. Над пожелтевшей страницей висел полупрозрачный мгымбрик, с каждой секундой становившийся все плотнее и ярче.
– Где ты? Ты с Рихтером? Ты знаешь, что вас преследуют? Этот Цвирт здесь круглыми сутками пасется!.. Да ты же ничего не слышала про принца Саида! А…
– Какого принца? – кое-как вклинилась я, но меня перебил Сигурд:
– А это еще кто?
– Крендель, к вашим услугам, – церемонно поклонился мгымбрик и вновь повернулся ко мне. В лапке у него возник крошечный мнемо-амулет, больше всего напоминавший черный шарик на палочке.
– Яльга Ясица, – официально протараторил Крендель, – не могли бы вы ответить на несколько вопросов?..
Эгмонт поднял взгляд от двадцатой квинтаграммы, и Крендель замолчал. Изобразив широчайшую улыбку, мгымбр застенчиво потоптался на месте – когда исчез амулет, я даже не заметила – и поскреб лапкой воображаемый пол.
– Ой, магистр Рихтер, – скромно сказал он, – а я вас и не заметил. Э-э… богатым будете.
– Непременно, – ледяным преподавательским голосом согласился Эгмонт.
И тут до меня дошло.
– Крендель! – Я обеими руками вцепилась в газету. – Никому не говори, что ты нас видел! Пообещай, что не скажешь!
Мгымбрик оскорбился.
– Вот и молодец, – торопливо продолжала я, не обращая внимания на его праведный гнев. – Пошли мою элементаль в КОВЕН, если сможет, пусть скажет, что там происходит. Скоро они перестроят телепорты?
– Так если я никому не должен говорить, как же я скажу элементали…
– Крендель!
– Ладно, ладно… – Мгымбр померцал и исчез, а я поняла, что у меня дрожат руки. Боги, да неужели…
Сигурд похлопал меня по плечу и сел рядом – благо стульев за прилавком хватало.
– Он что, подмогнуть нам сможет?
– Не знаю, – я закрыла глаза, – ничего не знаю. Сейчас пытаюсь понять, каким образом…
– Можно связаться с учителем, – внес предложение Эгмонт. – Правда, я не уверен, что твой мгымбр способен покидать Академию…
– Он наш общий, – справедливости ради буркнула я. – Соавторский.
Спор прервало легкое потрескивание. Открыв глаза, я увидела, как ткань мироздания на мгновение разошлась, и перед нами возникла моя элементаль. Едва заметив меня, она вытянулась по стойке «смирно» и покрылась пятнами маскировочного цвета.
– Докладываю! – сообщила она, поедая меня глазами. – В КОВЕНе работы было еще минут на двадцать… а стало на три часа! – Она хихикнула, нарушая образ. – Я там кое-что подменила – пускай теперь думают. Им полезно, хе!
– Молодец, – напряженно похвалила я.
Флуктуация сдержанно засветилась, смутилась и стала осматривать местность.
– Захлопнули вас? – сочувственно сказала она, ежась от фиолетового сияния. – Да уж, точно рыбки в банке, ничего не скажешь…
Крендель привязан к газете, но элементаль спокойно путешествует вне Академии!
– Послушай! – выпалила я, скрестив все пальцы. – На тебя же не действует телепортационный запрет?
– Естественно! – хмыкнула элементаль. – Эти ваши телепорты – слишком грубая работа. Открывайте ворота, ежели вам угодно, а мне так и через дырочку удобно пролезть…
– А нас через нее ты можешь провести? – напрямую спросил Эгмонт.
Флуктуация уставилась на него большими серьезными глазами.
– Вы что, в самом деле этого хотите? – тихо спросила она.
– Можешь или нет? – повторил Эгмонт. – Я слышал, в древности люди ходили по вашим дорогам.
Она покачала головой и перевела взгляд на меня:
– А ты чего скажешь, хозяйка?
– Это очень опасно?
– А ты как думаешь? – Элементаль почесала ложноножки одну об другую. – Опасно конечно же. Может, вам с КОВЕНом встретиться, и то лучше выйдет. Кто знает, вдруг я вас в Хох-ландию закину или еще куда…
– Да хоть в Аль-Буян! – хором сказали мы с Эгмонтом.
Сигурд опустошал гномью кассу, бормоча, что здесь все и так наверняка застраховано.
Элементаль прищурилась.
– А может и вообще никуда не вынести, – поведала она таким голосом, каким обычно говорят: «В черном-черном городе…» – И косточек не найдут! – замогильным тоном добавила флуктуация, усилив первое впечатление.
Мы с Рихтером переглянулись.
– Схватка с КОВЕНом обойдется нам дороже. В конце концов, при телепортации тоже существует изрядный риск. Сигурд, что скажешь?
– А чего тут говорить? – удивился оборотень. – Ты лучше сумку обратно запихни, а то для Яльги она тяжелая. А ты… – он попытался подобрать уважительное обращение к элементали, но не преуспел, – ты нас постарайся перебросить кудой-нибудь так на север. К Хребту Драконьему либо и вовсе к Конунгату.
– Да, – сказала я, чувствуя некоторое облегчение. Все же решать пришлось не мне. – Ты уж постарайся, хорошо?
– Хорошо… – автоматически пробормотала элементаль, но тут же взвилась: – Да какое там! Куда получится, туда и заброшу, лишь бы от КОВЕНа да от Цвирга подальше!
Я потянулась за газетой, и мгымбрик с коротким писком растворился в воздухе. Он все записал, дошло до меня. Стало быть, получится репортаж для какого-нибудь номера в отдаленном будущем. Ведь настанет же такое будущее, когда мы вернемся в Академию, а все, что сейчас происходит, станет поводом для шуток!..
Газета отправилась в сумку, а сумка – в ухоронку. Элементаль напряженно следила за моими действиями, и видно было, что она очень недовольна, но противоречить прямому приказу все же не смеет.
– Этому… Ривендейлу, может, чего передать? – буркнула она.
Я не вспоминала о Генри, Хельги, Полин и близнецах все то время, которое мы провели в лесах, и сейчас мне сделалось неловко. У них сейчас сессия, наверное… если КОВЕН не поставил всю Академию на уши. Но передавать было нечего, и я молча покачала головой, только потом удивившись, почему флуктуация ничего не сказала о других моих друзьях.
– Ну, если вы и впрямь так решили… – Я в жизни не видывала более мрачной элементали. – В таком разе беритесь за руки – и покрепче! – и становитесь к той стене. Сейчас я вам северное направление открою и, как только увижу что пошире, сразу отмахну. А вы ушами-то не хлопайте, прыгайте!
Эгмонт, отыскав где-то тряпку, стер с пола все свои квинтаграммы, и мы выполнили, что сказано. Элементаль переместилась к противоположной стене и испытующе посмотрела на меня. Я кивнула.
Резким движением флуктуация раздернула мироздание, и нас окружила его изнанка – такая, какой ее видят элементали. В пустоте, которая в то же время была невероятно плотной, открывались и схлопывались туннели. Большинство было узкими, имелись и очень узкие, но то и дело в разных концах открывались огромные неровные дыры. Они исчезали почти мгновенно: я не успевала даже моргнуть.
Кроме дыр и пустоты, здесь не было ничего – ни света, ни тьмы. Правой ладонью я чувствовала Эгмонта, левой – Сигурда; я обернулась было посмотреть на уже покинутую комнату, когда раздался почти мучительный крик элементали:
– Да прыгайте же! Чего вы ждете?!
Прямо перед нами открывалась дыра – самая большая из всех, которые я успела увидеть. Элементаль, здесь выглядевшая как расплывчатое радужное пятно, поспешно нырнула внутрь и задержалась у края. Когда дыра начала смыкаться, она выпрямилась, всеми силами удерживая проход.
– Сквозь меня, хозяйка! Быстрее!
Здесь не было материи, здесь действовала иная физика; мы оттолкнулись от ничего и прыгнули в ничто. Дыра подергивалась, стараясь срастить края, но мы уже нырнули внутрь, пройдя через радужную дымку. Я не успела даже поблагодарить верную флуктуацию.
Навалилась темнота. Мы падали, падали через нее, проходя как нож сквозь масло, и впереди черным цветком распускалась еще большая пустота.
– Пять… шесть… семь… – шепотом считал Сигурд.
Темнота вдруг покрылась сияющими трещинами, и почти мгновенно мы провалились в яростный слепящий свет.
7
– Хватит валяться, Яльга, город рядом!
Я открыла глаза. Надо мной нависал жизнерадостный Сигурд, а еще выше виднелись сосновые ветки, сквозь которые проглядывало белое облачное небо.
– Ты как? – сглотнув, осведомилась я. Руки-ноги у меня были целы, голова не болела, да и самочувствие было вполне удовлетворительным.
– Вполне! – заверил волкодлак. Он протянул мне руку, и я после короткого колебания воспользовалась этой помощью.
Подошел Эгмонт, тоже выглядевший вполне нормально.
– Все хорошо, – не то спросил, не то резюмировал он, окинув меня взглядом. – Кажется, мы действительно на севере. Твоя элементаль – просто сокровище.
Еще бы! Она же моя.
– Интересно, ей не навредило?..
– Не должно бы. – Эгмонт вдруг улыбнулся. – Ха! Хотел бы я посмотреть, с какими лицами наши коллеги будут обыскивать лавку!..
– Идемте же, – призвал Сигурд. – Тут недалеко, а город большой, много чем пахнет.
Он не обманул. Мы шли по лесу от силы минут пятнадцать, когда между стволами замелькали просветы. Скоро лес уже остался позади, а перед нами показалась высокая надвратная башня. Вправо и влево от нее отходили прочные стены красноватого крапчатого камня. Ворота, окованные железными полосами, были закрыты, и на левой створке висело какое-то объявление, надежно прибитое за все четыре угла. Когда мы подошли поближе, стало заметно, что вид у объявления изрядно потрепанный. Проступали тщательно замытые подозрительные пятна, в двух местах пергамент был надорван, и мне отчего-то показалось, что в свое время он водил близкое знакомство с мусорной кучей.
На объявлении было криво, но отчетливо выведено: «Крайград».
– Вот и приехали к жениху, – меланхолично заметила я, рассматривая вмятину на одной из железных полос.
Глава шестая,
в которой звенят мечи и монеты, грустят боевые верблюды и гневаются финансисты, Марцелл Руфин Назон руководит боевыми действиями, близнецы аунд Лиррен находят весьма остроумный способ решения старинной алхимической проблемы, пыль стоит столбом, а мораль все та же – не следует доверять излишне предприимчивым эльфам
1
Летнее погожее утро уже успело выкрасить нежным светом три башни из четырех и понемногу подбиралось к последней, когда во внутренний двор Академии Магических Искусств вышли адепты аунд Лиррен. Настроение у обоих было замечательное, и на то имелось множество разнообразных причин.
Во-первых, с посевными работами было покончено. На клумбах, которые уже обнесли крепостной стеной высотой в полтора кирпича, зеленели первые всходы. Для того чтобы тюльпаны проклюнулись так быстро, потребовалось вмешательство магистра Лайквалассэ, основной специальностью которой оказалось разведение разнообразных магических трав. Близнецы пустили целых четыре слуха о том, какой узор образуется на клумбе, когда тюльпаны расцветут, и теперь сами не помнили, что там будет на самом деле.
Во-вторых, за воротами Академии (эту последнюю границу магистр Буковец защищал, что называется, грудью) шумел и волновался, как море, самый настоящий восточный базар. Подобно всем молодым эльфам, Эллинг и Яллинг страшно любили все шумное, нахальное и блестящее, а все эти слова как будто созданы для того, чтобы характеризовать царящий за воротами хаос.
Базар этот следует описать подробнее. Он возник стихийно, сам по себе, как возникают все восточные базары. Корни его прятались в тени небольшого походного шатра на тридцать четыре комнаты, где проводил дни в мечтаниях, томлениях и уроках лыкоморского языка влюбленный принц Саид. Поначалу его окружали только полосатые шатры придворных да стоял особняком синий, в золотых звездах шатер южного мага. Потом им пришлось подвинуться: слуги поспешно вкапывали золоченые столбы и растягивали багряный шелк для шатра возлюбленной пери, буде она возжелает почтить своим присутствием счастливейшего из смертных, властителя земли Каф. А уже оттуда, почтительно обходя государев шатер, разбежались во все стороны навесы, шатерчики и обычные деревянные лотки, прикрытые тенью от широких зонтов с живописно разлохмаченными краями.
Здесь торговали едой, фруктами, кроликами, голубями, баранами и лошадьми. Здесь продавали ткани, специи, благовония, женские пояса, украшенные цепочками и монетками, полосы западного кружева и восточного шелка. Здесь покупали украшения, золотые и серебряные слитки, сено, дрова, арбы, телеги, а также ковры, карты, глиняные фигурки Саида и прекрасной Полин (последние – исключительно из-под полы и предварительно оглядевшись). Здесь зазывали, кричали, хватали за одежду и торговались за каждый медный грош; здесь дрались собаки и пели чангиры; то там то тут люди разной степени подпития видели вращающегося дервиша, но этот факт еще не был как следует подтвержден.
Сбоку, у самой веревки, ограждавшей поле для бугурта, стоял на привязи боевой верблюд. Его пытались продать уже вторую неделю, и это не лучшим образом отразилось на характере животного.
Все началось с того, что двор властителя земли Каф неожиданно осознал, что торжественный визит их господина несколько затягивается. Так отчего же не заработать монетку-другую? Все они были необычайно благородны, а благородные роды земли Каф, как гласят предания, происходят от береговых пиратов. В незапамятные времена на месте бесконечных пустынь и редких оазисов бурлил и шумел великий океан Тердис. Словом, умение считать деньги было у этих вельмож в крови.
Скинувшись понемногу, они сумели воспользоваться помощью западного мага, специалиста по телепортам. Основная часть денег ушла на взятку, и для придворных принца Саида была нарушена телепортационная блокада, которую уже вторую неделю держала половина столичных магов. Ну а открыть единожды созданный телепорт – не такое уж и сложное дело.
В столицу Лыкоморского государства широкой рекой хлынуло восточное золото. Только совместные усилия нескольких ведущих гномьих банков помогли удержать ситуацию под контролем. Ну и получить прибыль – как же без этого?
Помимо гномов отличился и младший сын дома де Максвилль, достойный Валентин. Неизвестно, как у него было с некромантией, каковую он, по слухам, учил со всем тщанием – придворные принца не успели узнать его с этой стороны, чему были несказанно рады, – однако через два дня после определения рыночного права и установления подобающих пошлин совершенно неожиданно выяснилось, кто держит на руках контрольный пакет акций. Парочку ценных бумаг приобрели и близнецы аунд Лиррен, традиционно предпочитавшие черный нал.
Несмотря на то что время было раннее, базар давно уже проснулся и вовсю торговал. Братья прошлись по рядам, придирчиво понюхали порох трех разных сортов и купили себе по лепешке с мясом, запеченной на внутренней стороне большой цилиндрической печи. Эллинг подмигнул гурии, с любопытством высунувшейся из-за розовой занавески, Яллинг перехватил руку маленького воришки, нацелившегося на его кошелек, и показал ему парочку действенных приемов. И гурия, и юный специалист смотрели вслед братьям с немым восхищением во взгляде.
Сквозь утреннюю дымку виднелись высокие минареты, поднимавшиеся в небо с двух сторон от круглого синего купола. За считаные часы восточный маг возвел прекрасный храм с арками, нишами, витражными окнами и местом для омовения. Пять раз в день оттуда долетал голос Призывающего к Небесам, а в остальное время каждый час туда водили экскурсии – пятнадцать серебряных монет, полчаса знакомства с Востоком. Братья аунд Лиррен сходили в числе первых и смогли полюбоваться на Ликки де Моран, сверкавшую глазами из-под низко завязанного платка. Эта часть экскурсии запомнилась им лучше всего.
Близнецы прошли базар насквозь и очутились возле пограничной веревки. Направо заканчивались – или начинались, как посмотреть! – торговые ряды, налево лежало поле для бугурта. Эту идею подал Марцелл Руфин Назон, в отсутствие Рихтера вдруг припомнивший, что происходит из древнего патрицианского рода. Директор Буковец уже почти ничему не удивлялся, а Марцелл развил нешуточную деятельность. Был арендован подходящий пустырь, из реквизита театральной студии позаимствовали набор оружия, доспехов и трон, который долго обвязывали белыми и розовыми лентами. Предполагалось, что в конце недели на него воссядет избранная всеми королева Любви и Красоты. Марцелл Руфин был не только храбрым, но и умным, с принцем Саидом ссориться не собирался, так что в личности королевы сомневаться не приходилось.
По понедельникам, средам и пятницам на ристалище проводились бои. Рыцари в подвязанных над коленями шоссах, витязи в обмотках, лацианцы в белых туниках и свирепые южные дикари в юбочках из перьев – все они сходились в бою стенка на стенку, и между рядами сражающихся с возбужденными воплями носился длинноволосый пират в красной бандане, увешанный цепочками и висюльками. От него изрядно пахло лыковкой – это чуяли даже зрители в задних рядах. Словом, было весело.
Далее располагались разноцветные палатки, где тоже шла торговля, но уже другого плана. Здесь продавали украшения (очень исторические, вот точно такой браслетик носила сама королева Мари-Аннет!), луки композитные и не очень, стрелы пучками и поштучно. Неподалеку можно было пострелять из лука – за одну серебрушку пятнадцать выстрелов, при покупке лука первые десять выстрелов бесплатно. Мишенями служили три мешка, подвешенные на веревках, – их презентовали как «злобного трехголового мгымбра», по этому поводу Крендель развернул нешуточную агитационную кампанию. В пятнадцати шагах от лучников стояли конкуренты – арбалетчики с отполированными до зеркального блеска прикладами. Далее продавались тканые пояса, детали доспехов, шлемы, мечи и щиты, краски для гербов и много всего прочего. Отдельно следует упомянуть легионы оловянных рыцарей, в точности изображавшие воителей, что каждый день сходились на поле. Особым спросом пользовался маленький оловянный Марцелл Руфин Назон. На одном лотке существовала целая коллекция Марцеллов: злобный Марцелл в рогатом шлеме, грызущий поганку; Марцелл в лаптях и косоворотке, с секирой в одной руке и бутылкой лыковки – в другой; Марцелл в широких шароварах, с голым торсом, с кривой саблей и боевым верблюдом наперевес; невозмутимый Марцелл в чалме верхом на крашенном в белый цвет слоне; и наконец, Марцелл в эксклюзивном доспехе, который он и носил в действительности, – в кольчужных портках и развевающемся алом плаще. Под мышкой у последнего Марцелла был зажат двуручный меч.
Коллекция шла на ура. Мастеровые гномы едва успевали отливать и раскрашивать новых Марцеллов.
Приблизившись, близнецы увидели, что между рядами слоняется бледный, невыспавшийся и весьма недовольный жизнью Генри Ривендейл. Вампир был самым страшным кошмаром устроителей бугурта. Он критиковал все – от стихотворных текстов до оперения стрел, от правил блазонирования до длины лэнса. Хуже всего в ситуации было то, что в оружии и турнирах наследный герцог действительно разбирался лучше многих, и ответить на его выпады частенько было нечего. Только дважды с ним осмелились вступить в спор; в первый раз Генри выиграл, в пух и прах разгромив соперника, а во второй ухитрился прийти к консенсусу, невероятно обрадовался и даже пригласил противника в родовой замок. Эллинг и Яллинг попытались раскрутить его на подробности, но Генри был краток. «Приятно видеть, что кто-то разбирается в шпагах», – лаконично заметил он и больше к этой теме не возвращался.
Сегодня ему не поглянулись кольчуги. Издалека близнецы видели, как он что-то насмешливо говорит продавцу и тот понемногу начинает злиться. Эллинг подтолкнул Яллинга локтем в бок: Ривендейл в небрежной позе остался стоять перед палаткой, а торговец исчез внутри. Вернувшись, он триумфально потряс соломенным чучелом, на которое стал немедленно натягивать предмет спора.
Генри позаимствовал на соседнем прилавке длинный лук и со скучающим видом ждал, пока чучело, одетое в кольчугу, не установят на сообразном расстоянии от него. Близнецы тем временем карабкались на пригорок, чтобы увидеть действо во всех подробностях. К сожалению, ветер относил слова в сторону, зато было прекрасно видно, как Генри натянул тетиву до груди и стрела пробила чучело насквозь. Вместе с кольчугой.
– Хорошо еще Яльги нет, – резонно заметил Эллинг.
– Хорошо, что Рихтера нет, – поправил его Яллинг.
Оба были по-своему правы. Студентка Ясица, с ее расспросами и неуемным любопытством, была бы язвой пострашнее Ривендейла, ну а магистр боевой магии вряд ли стерпел бы кольчужные портки.
2
Чучело отволокли обратно в палатку – что характерно, не снимая кольчуги и не вытаскивая стрелы. Зоркий Яллинг уже углядел, что в напарниках незадачливого торговца ходит самый настоящий гном. Не приходилось сомневаться, что уже на этой неделе какой-нибудь постоялый двор сменит название на «Славный стрелок» или «Стрелы Рив-э-Дейла», а сумма, полученная за право так называться и за вещественное доказательство одновременно, с лихвой покроет стоимость той несчастной кольчужки. Вот как нужно делать деньги!
У братьев аунд Лиррен были обширные планы. Они не уставали мысленно благодарить прадеда нынешнего лыкоморского государя, позволившего всем гражданам своей страны равноправно заключать и разрывать сделки. Конечно, это давало повод некоторым не самым умным людям утверждать, что их раса якобы притесняется и гномы уже захватили всю промышленность, а эльфы овладели инфраструктурами. Разумеется, это было не так. Во-первых, интересы эльфов не ограничивались инфраструктурами, а во-вторых, людей в экономике имелось очень много. Просто они были не такими заметными, и для Податного Приказа – в том числе.
А для реализации нынешних планов братьям аунд Лиррен был позарез необходим Генри Ривендейл.
Близнецы спустились с пригорка, точно подгадав тот момент, когда герцог окажется неподалеку. Благородный вампир шел в сторону Академии; был он мрачен, но доволен, причем первое объяснялось низким качеством товара, а второе – собственной проницательностью. Эллинг зашел слева, а Яллинг справа, и некоторое время они шли в почтительном молчании.
Генри выдержал не дольше минуты.
– Ну? – заинтересованно спросил он.
– А мы видели, как ты из лука стрелял! – похвастался Эллинг. – Здорово, правда, Ялле?
– Здорово, – подтвердил Яллинг. В его глазах светился почтительный восторг, и Генри мигом заподозрил неладное. – Вжик! Вжик! Стрелы аж свищут!
Увлекшись, эльф даже показал, как именно они свистели. «Не переигрывай», – одними бровями просигнализировал ему старший брат.
Слышать такое от эльфа было весьма приятно, но герцог Ривендейл недаром проучился с близнецами без малого год. У Эллинга и Яллинга всегда наготове имелся подходящий розыгрыш, и следовало быть начеку. Генри более чем хватило поединка с Яльгой, не говоря уж о ехидной песенке в ромском стиле.
– А кольчугу-то – р-раз, и готово! – продолжал Яллинг, восторженно закатывая глаза.
Было видно, что в таком вот духе эльф способен вещать, пока не надоест, – кому именно надоест, гадать не приходилось, ибо скудное терпение Ривендейла уже подходило к концу.
Тут герцог вспомнил еще кое-что и преисполнился самых черных подозрений.
– История с Ульгремом – ваших рук дело?
Близнецы переглянулись с довольным видом. Яллинг на полуслове оборвал длиннейший пассаж, все больше начинавший напоминать панегирик.
– Это с черным костюмчиком, элегантным таким? – Эллинг задумался, будто припоминая, о чем речь. – У которого еще рукава так оригинально пришиты?
– Это с лакированными туфлями в тон, которые нужно носить редко и бережно, по особо торжественным случаям? – Яллинг хихикнул, и братья хором закончили:
– He-а! Мы про это вообще ничего не знаем!
«Не знаете вы, как же!» – мрачно подумал наследный герцог. История незадачливого Хельги вмиг облетела пол-Межинграда, и в ней издалека чувствовался стиль, присущий двум неким отпрыскам древнего эльфийского рода.
Дело обстояло следующим образом.
Несколько дней назад Ликки де Моран, признанная первая красавица курса, решила познакомить наконец Хельги со своими родителями. Вампир с готовностью ухватился за это предложение, потому что Ликки была ветрена и обидчива в той же мере, что и красива. По важности этот визит можно было смело приравнивать к царской аудиенции; Хельги полагал, что характером его девушка удалась в мать, так что ему надлежало выглядеть солидно, торжественно и респектабельно.
Хельги очень любил выглядеть солидно, торжественно и респектабельно, однако сейчас с этим были некоторые сложности. Судьбоносный визит однозначно требовал строгого черного костюма и туфель в тон – то есть именно того, чего у вампира отродясь не водилось. Идти на встречу с будущими родственниками – пока только потенциальными, но кто его знает!.. – в чужом костюме было немыслимо. Ликки, с ее удивительным чутьем на вранье, никогда бы ему этого не простила.
По ужасному стечению обстоятельств, Хельги как раз находился на финансовой мели. На прошлой неделе подряд произошло несколько торжественных событий: день рождения Хельги, на который он не пожалел ни денег, ни сил, день рождения Ликки, который тоже пришлось отметить как подобает, полгода со дня их знакомства, пять месяцев с первого свидания… Завершил эту череду празднеств воскресный поход в эльфийскую кондитерскую, заново открывшуюся в Старом городе. Там подавали любимое лакомство Ликки – трехслойный торт с фруктами, безе и марципановой крошкой, – которое, увы, тоже стоило денег.
Вампир пребывал в состоянии, очень близком к отчаянию, когда небеса, вняв его мольбам, послали ему советчика. Генри всерьез подозревал, что советчиков было двое, но официальная версия этого не сохранила.
– Хельги! – радостно сказали вампиру. – Не горюй, друг, выход есть всегда!
И коварные злодеи поведали доверчивому вампиру о существовании некоей лавочки, где их дальняя родственница, весьма достойная эльфийка, торгует приличными костюмами по скромным ценам. По описанию костюмы были так хороши, а цены – так заманчивы, что вечером того же дня Хельги Ульгрем перешагнул порог пресловутой лавки.
Через полчаса он уже перемерил весь ассортимент и пришел в восторг. Советчики ничуть не приврали: все костюмы были пошиты из хорошей ткани по отменным лекалам, а цены оказались даже ниже, чем рассчитывал знакомый со столичной жизнью вампир. Почти все, что он примерял, сидело как влитое. Хельги никак не мог решить, какой именно костюм он возьмет; у него даже мелькнула мысль купить два (все едино дешевле, чем в остальных лавках!), но на невозмутимом лице эльфийки промелькнуло изумление, которое его отрезвило. Ну зачем ему два почти одинаковых костюма?
– А у вас есть такой же, но с перламутровыми пуговицами? – для очистки совести спросил он.
– Нет, – покачала головой хозяйка. – Знаете, почему-то не пользуется спросом.
Хельги пожал плечами:
– Странно. Я бы купил.
Эльфийка внимательно смотрела, как он поправляет лацканы, и немного хмурилась, будто пытаясь что-то понять. Потом ее лицо просветлело, и она спросила:
– Сударь, а вы, часом, не боевой маг?
– Точно, – довольно откликнулся Хельги.
– То-то я смотрю и думаю… Ну, сударь, вам-то оно, может, и пригодится. Сразу видно, предусмотрительный молодой человек…
Хельги покивал, но ничего не понял – впрочем, в общении с эльфами это практически норма. Можно подумать, что только боевые маги ходят знакомиться с родителями своих будущих невест! Всем остальным, надо полагать, достаются круглые сироты?
Определившись с костюмом, Хельги перешел к стойке с туфлями. Здесь выбор тоже был невелик, но замечательные цены с лихвой искупали небольшой ассортимент. Вампиру пришлась по душе первая же пара: отличная кожа, удобная колодка, смешная цена. Практичный Хельги покачался с пятки на носок и с носка на пятку, попрыгал, походил и остался совершенно доволен. Денег с избытком хватило на строгий галстук (других все равно не было) и на белоснежный платочек с изящной черной вышивкой. Платочек Хельги намеревался запихнуть в нагрудный карман, острым уголком вверх. Расщедрившись, хозяйка преподнесла ему подарок от заведения – белую рубашку в фирменной упаковке. Ее вампир и примерять не стал – и так понятно, что подойдет. Да и упаковали ее красиво, жалко было разворачивать.
На следующий день Хельги зачем-то решил примерить костюм еще раз – и с негодованием выяснил, что рукава пиджака пришиты на живую нитку, а рубашка и вовсе оказалась бракованной: она состояла из переда и воротничка. Пылая праведным гневом, Хельги, понесся в лавку отстаивать права потребителя. Он мчался по Межинграду с огромным пергаментным свертком, а из одежды на нем были только черные брюки с идеально проглаженными стрелками да лакированные туфли в тон.
У порога лавки вампир выяснил, что подметки протерлись до дыр. Это усугубило его негодование: а что, если подметка отвалилась бы послезавтра, во время визита? Что подумала бы о нем почтенная госпожа Ортанс де Моран? И что сказала бы Ликки?
