Текст книги "Путь к золотому дракону. Трилогия"
Автор книги: Мария Быкова
Соавторы: Лариса Телятникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц)
Проснувшаяся собачка бдительно гавкнула нам вслед.
Дом Ардис стоял на окраине – еще несколько дворов, и улица заканчивалась, а узкая проселочная дорога уводила прямо в нехороший лес. Оттуда мы и вышли позавчера… я немного напряглась и вспомнила какие-то разрозненные картинки, которым, скорее всего, не стоило доверять. Холодно, очень холодно… рядом Сигурд… кажется, цветет какая-то трава… и все.
Солнце висело как раз над лесом, и наши тени, уже довольно длинные, двигались перед нами, пересекая дорогу чуть наискосок. У перекрестка росла развесистая акация, и я, не удержавшись, сорвала с одной короткий зеленый стручок. Скусить хвостики, выдуть горошинки… я свистнула пару раз, потом вспомнила, что студентке боевого факультета надлежит вести себя достойно, и торопливо засунула стручок в карман.
Здешние края оказались чем-то вроде предместий. Деревянные дома вскоре сменились каменными, улицы сделались уже и темнее. Впрочем, Сольцу было далеко до западных городов: здесь вполне могла проехать карета или телега. Народу пока попадалось не слишком много, но то там, то сям мелькали яркие вывески. Большей частью они были на лыкоморском языке, хотя попадались и «немые», состоящие из одной картинки.
Я вертела головой, честно изображая юную провинциалку: легенда о даркуцкой княжне определенно устарела, ибо княжна с облупленным носом, выгоревшими на солнце волосами и цветными стеклянными бусами поверх простой рубахи внушает некоторые подозрения. Заодно я запоминала дорогу назад. Слева мелькнула высокая башня, сложенная из редкого серого камня, и Ардис тут же, не дожидаясь вопросов, пояснила:
– Ратуша. Недавно построили, лет пять назад. А замок князя за городом, на Змеином холме.
– Хорошо холм назвали, – хмыкнула я. Чародейка пожала плечами:
– Каков князь, таков и холм. Нам сюда.
«Сюда» оказалось трехэтажным домом с балкончиком, тщательно увитым цветами. Фасад у дома был довольно изящный, бронзовые прутья балкончика навевали мысли о гномских мастерах, но все вместе выглядело удивительно по-купечески, и я сама не могла понять, что здесь не так. Да и то сказать – какая мне разница? Денег у обитателей хватало – за так не работал еще ни один гном, – и Ардис ждал вполне приличный гонорар.
Ну а меня – внеплановое обучение непрофильному предмету.
Магичку здесь знали и ожидали. Навстречу ей вышел сам хозяин, оказавшийся очень похожим на свой особняк. Он изо всех сил пытался выглядеть по-дворянски, даже ухитрился получить патент на ношение палаша, – но даже Эгмонт, всю жизнь проживший магом и так и не успевший сделаться подлинным графом фон Рихтером, рядом с ним казался дворянином в шестнадцатом поколении. Я вспомнила Генри Ривендейла. Счастье здешнего хозяина, что вампир никогда не бывал в этих краях.
Нас проводили на второй этаж. В кресле у раскрытого окна сидел бородатый старик, колени которого, несмотря на жару, были накрыты клетчатым пледом. За креслом маячила внучка, девица утонченно-страдающего вида. Дед не был ни страдающим, ни утонченным, по лицу его прекрасно читалась череда самых что ни на есть крестьянских предков, но я мигом поняла, кто подлинный хозяин в этом доме.
Еще мне почему-то вспомнился Эльгар Подгорный.
– Господа маги, – величественно кивнул старик. И это было действительно величественно, даром что нисколько не походило на Ричарда Ривендейла.
– Ну, я вас оставлю, – пискнул дворяноподобный субъект и скрылся в комнате. Внучка – субъекту она, наверное, приходилась дочерью – оценивающе посмотрела на Рихтера. В отличие от меня, девица тут же почуяла в нем графа.
Ардис молча кивнула Эгмонту, и я тут же выкинула дочку-внучку из головы. В своей области чародейка была настоящим профессионалом – я тому живоесвидетельство, – и не стоило упускать шанса чему-нибудь у нее научиться. Как это я не сообразила взять мнемо-амулет? Потом можно было бы посмотреть запись…
Магичка начала сплетать заклинание, я внимательно следила за изменяющимся магическим полем. Раз, два, три… подключился Эгмонт, и поле начало изменяться сразу в двух направлениях. Насколько я могла понимать, Рихтер ничего особенного не делал, он просто обеспечивал Ардис нужный уровень силы, – но он был слишком сильным магом, и это порождало серьезные помехи. В какой-то момент я поняла, что теряю нить; Ардис, чуть прикусив губу, быстро перемещала магические токи, а я никак не могла сообразить, что, куда и зачем.
Я не была бы Яльгой Ясицей, если бы не попыталась в этом разобраться, – но для первокурсницы боевого факультета задача оказалась слишком сложной. Обидно, конечно, но ничего не поделаешь. Что ж, Яльга, тебе остается любоваться красотами интерьера…
Особенными красотами интерьер похвастаться не мог, разве что на стенке висела картина – черный мост на фоне морковнооранжевого заката. Намалевано было грубее, чем на трактирных вывесках, зато в левом нижнем углу, аккурат под подписью автора, виднелся любовный перечень использованных красок. Насколько я понимала жизнь вообще и дворяноподобных субъектов в частности, из-за перечня картину и купили: уж больно оно солидно – сразу видно, работал подлинный мэтр.
Но школу Фенгиаруленгеддира так просто не вытравишь. За минувшие два семестра я накрепко усвоила, что боевой маг, желающий дожить до старости, должен внимательно следить за изменениями в магическом поле. Я и следила, в сотый раз перечитывая список красок от кадмия до умбры, – и сложно было не уловить момента, когда Рихтер закончил заклинание и отступил на шаг, окончательно выходя из рабочей зоны.
– Спасибо за помощь, – напряженно произнесла Ардис, – теперь идите. Я вернусь позже… и захвати этот амулет: он разряжен!
Я не поняла, о каком амулете идет речь, но Эгмонт поднял с пола тонкую каменную пластинку зеленого цвета. Внучка, на время лечения отошедшая к дальнему окну, задумчиво глянула на него через плечо. Маг коротко поклонился, я, подумав, присела в реверансе.
– Идем, – Эгмонт уже шел к лестнице, – не будем мешать Ардис.
Я быстро догнала его, затылком чувствуя недовольный взгляд девицы. Ощущение было знакомое: в последний месяц учебы, когда у меня установились неплохие отношения с Генри Ривендейлом, на меня так смотрел почти весь алфак. Эгмонт, конечно, совсем не то же самое, что наследный вампирский герцог, но в здешнюю глухомань герцогов не завозили.
– Почему мешать? Мы ж не боевыми пульсарами тут швыряемся…
– Если работа слишком тонкая, никакого пульсара не надо. Нашего с тобой магического поля вполне достаточно, чтобы исказить все что угодно.
Мы спустились на первый этаж, подошли к входной – или теперь уже выходной? – двери, и только там я сообразила, что в этой фразе было не так. «Нашего с тобой». Просто неясность или…
Или Лис все-таки был прав?
Спросить или не спросить? Я долго колебалась, но после вспомнила про чистоту эксперимента и решила молчать. А может, так и надо говорить. Может, когда два мага стоят рядом, их магические поля как-то перекрываются и образуют нечто новое.
Надо будет внимательно посмотреть на Эгмонта и Ардис…
Мы вышли на улицу. Особняк окаймляли аккуратно подстриженные кусты, покрытые мелкими белыми цветами. Я готова была поручиться, что десять минут назад они почти не пахли, – а сейчас от них исходил густой сладкий запах, прочно ассоциировавшийся у меня с Ликки де Моран. Было не слишком-то людно – в основном народ гулял парочками. Мы переглянулись и быстренько замаскировались: Эгмонт взял меня под руку, я начаровала длинную шипастую розу.
– Перебор, – прокомментировал маг. Я пожала плечами: сойдет.
– Здесь что, совсем нет ковенцев? – спросила я через несколько минут.
– Почти… Это Солец, Яльга. Оплот демократии. Несколько лет назад горожане выкупили у князя свою независимость и теперь берегут ее, как могут. От прямых солнечных лучей и то, наверное, прячут. – Я улыбнулась, и Рихтер добавил: – Ну а Эллендар – то еще ясно солнышко.
– Для злобного иностранца, – наставительно сказала я, – ты слишком хорошо знаешь лыкоморский фольклор…
– Злобный иностранец, – в тон откликнулся Эгмонт, – проживает в Лыкоморье вот уже двадцать лет. Он своего собственного фольклора почти не помнит.
– А я свой помню, – неожиданно ляпнула я. – И подгиньский, и ромский… странно, да?
– Странно было бы, если бы ты помнила песни Волшебной Страны.
– А может, еще вспомню!..
Впереди показалась серая башня ратуши. Я исколола розой все пальцы, но она получилась слишком удачной, чтобы вот так взять ее и дематериализовать.
– Сбежавшая княжна – это из какой-то сказки? – спросил Эгмонт, когда я совсем было решила, что тема фольклора закрыта окончательно и бесповоротно.
– Нет… это моя собственная идея. Знаешь, темней всего под пламенем свечи.
– Догадываюсь, – ехидно согласился он. – Потому и спорить не стал. Мне другое интересно: сколько времени пройдет, перед тем как княжна Ядвига…
Рихтер вдруг замолчал, оборвав себя на полуслове. Из-за башенного угла быстрым шагом вышел высокий темноволосый человек в роскошном камзоле. Я не успела еще сообразить, откуда его знаю, – а он уже остановился, глядя на нас очень знакомыми зелеными глазами.
Зеленые глаза, каштановые волосы, очень правильные черты лица… Он казался изящным, как вампирский граф, а на вид был чуть старше Рихтера. Гений, сообразила я и вдруг испугалась. Глупо – он же ведь давно не маг…
На боку у него висела длинная шпага, напоминавшая ту, ривендейловскую. Гений – интересно, кстати, как его зовут на самом деле? – был дворянином, и явно не из последних. Вопрос на тысячу золотых: а знает ли он о наших разногласиях с КОВЕНом?
– Хендрик? – как ни в чем не бывало, удивился Рихтер. – Какая неожиданная встреча! Впрочем, о чем это я – это ведь были твои земли?
Поименованный Хендрик глянул на меня и, сняв шляпу, элегантно махнул перьями по мостовой.
– Прекрасная дамуазель, – небрежно произнес он. Я натянуто улыбнулась, поудобнее перехватывая розу. – Это будутмои земли, Эгмонт. Можешь мне поверить, довольно скоро.
– Кто бы сомневался! – ответил Рихтер, и оба засмеялись, будто хорошей шутке.
Гений уже надел шляпу, отбросив назад малость запылившиеся перья.
– А ты, как я слышал, все там же?
– Да, – кивнул Эгмонт. – У меня все по-прежнему.
– Кто бы сомневался! – расхохотался Хендрик, и в этот миг раздался первый удар башенных часов.
«Бом-м, бом-м!» – тяжело выпевали бронзовые колокола, которым звонко вторили маленькие колокольчики. Я насчитала семь ударов, а после в воздухе еще долго таял последний, особенно глубокий звук.
– Я рад нашей встрече, Хендрик, – Эгмонт кивнул, что можно было при желании истолковать как поклон, – но нам надо спешить. Дела не ждут… впрочем, ты это и сам понимаешь.
– О да, – заверил бывший маг. – Тем более что я и сам тороплюсь. Когда будешь здесь в следующий раз, обрати внимание на флаг – ручаюсь, он уже будет другим.
– Не сомневаюсь в твоей удаче, – дипломатично попрощался Эгмонт.
На этом мы разошлись. Хендрик, он же Гений, быстрым шагом направился к ратуше. Я проводила его взглядом, и только когда он скрылся за углом, поняла, что изранила все пальцы шипами.
– Говорил же: перебор, – заметил Эгмонт, пока я рылась по карманам в поисках платка. Розу я на время отдала ему, и маг нес ее бутоном вниз, помахивая, будто тростью.
Наконец платок отыскался, и я старательно промокнула им пальцы. Куртуазный до невозможности Хендрик оказал на меня некоторое влияние – я вдруг сообразила, что кровью, конечно, не истеку, зато почти наверняка испачкаю рубашку. А она у меня одна.
Но куда больше беспокоило другое:
– А он на нас в КОВЕН не настучит?
– Нет, – твердо сказал Эгмонт. – То есть настучал бы, конечно, и не без удовольствия, – но после той истории он порвал все связи с Межинградом. Уверен, здешних магов выжили не без его участия. А городской чародей – тот вообще забыт за плинтусом.
– Этот Хендрик – что, и есть местный князь?
– Сын и наследник. И независимости Сольца остается только посочувствовать. Я готов поставить мантию магистра, что снег еще не ляжет, когда Совет с поклонами заявится в Змеиный замок…
– Отдай розу! – потребовала я. – Надеюсь, когда он о нас узнает, мы будем достаточно далеко.
– На Драконий Хребет он за нами точно не полезет, – обнадежил Рихтер.
– Так! – До меня вдруг дошло, и я взмахнула возвращенной розой. – Слушай, а… а что он о нас подумал?
– То есть? – напрягся Эгмонт.
– Ну… это… – Я немного смутилась. – Магистр и студентка, да еще это… цветок!
– Яльга, – устало спросил Рихтер, – ты себя давно в зеркале видела? У тебя же на лице написано, причем большими буквами: ты примерная ученица, роза нужна тебе исключительно для эксперимента.
Я подумала и была вынуждена признать, что не могу придумать ни одного эксперимента, для которого требовалась бы роза. На этот счет стоило бы посоветоваться со «Справочником»; в самом деле, если роза есть, надо же с ней что-то сотворить!
Хотя можно и просто поставить в вазу.
6
Хендрик ван Траубе поправил шляпу и насвистел несколько тактов из нашумевшей оперы «Ворон». Наследник солецкого князя обладал абсолютным музыкальным слухом, а свистел и того лучше – из окошка, убранного розовыми занавесками, горшками с геранью и пустой золоченой клеткой, немедленно высунулась хорошенькая мещаночка. Хендрик улыбнулся ей и прошел мимо. Мещанки его не интересовали.
Он сам бы не поверил, что встреча с Эгмонтом Рихтером способна привести его в столь хорошее расположение духа. Однако же факт есть факт! Хендрик бодро шагал к ратуше, в голове у него роились планы, и сейчас он как никогда понимал, какого дурака свалял его почтенный отец.
Магия! Презреннейшее занятие! Род услужения, за которое платят деньги, – что может быть позорнее для отпрыска старинного рода! Матерью Хендрика была Элиза Зоффель, дочь городского мага из Крайграда, и будь у его отца хоть капля ума, он не пошел бы на такой мезальянс. Он не отдал бы наследника в Академию, потворствуя своей прихоти сделать из него чародея. Конечно, годы назад сам Хендрик тоже был рад учиться… но он был молод, неопытен, глуп.
«Так благородные девицы мечтают удрать в актерки!» – Хендрика позабавило это сравнение.
Лишившись магического дара, он поначалу был безутешен. Никогда больше Хендрик не стоял так близко к самоубийству и до сих пор помнил холодок, тянувшийся с тогокрая. Но, хвала богам, порода взяла свое.
Как раз тогда старый князь совершил величайшую глупость в жизни – продал городу его независимость, превратившись в номинальную фигуру, подобную королю на шахматной доске. Видеть, как горожане задирают носы, знать, что над каждым домом полощется городской флаг, помнить, что каждый год наступает День Свободы, – было оскорбительно для дворянской чести. Если отец не знает, что это за штука, значит, о ней вспомнит сын!
И вот прошло двенадцать лет. Кто такой Хендрик ван Траубе? Хендрика ван Траубе знают все; он возглавляет Совет, он вникает во все дела, его заботами город богатеет день ото дня! Он знатен, красив, любим в народе, и не сегодня-завтра город сам, по собственной воле попросится ему под руку, ибо у города не будет выбора.
И кто такой Эгмонт Рихтер?
Хендрик засмеялся, вспомнив, с какой ревностью отслеживал когда-то каждый шаг своего врага. Лучший боевой маг Лыкоморья! Безродный потрепанный пес, вот и все. Ремесленник, гильдеец… да и крапивник к тому же. И этой судьбы я когда-то желал? И этому человеку завидовал?
Он вспомнил белокурую Ангелике, свою сговоренную невесту. За ней давали два замка, а между тем женихи готовы были и приплатить: истинная дворянка, старшая дочь герцога и такая красавица, что перед ней померкла бы Лорелей. Она отстояла от рыжей молчуньи еще дальше, нежели сам Хендрик – от выскочки Рихтера. Что ж, каков ты сам, такова и твоя женщина. Те, что знатнее, красивее, умнее, обратят внимание на достойных. Этой, похоже, не из чего выбирать.
Четверо стражей отсалютовали Хендрику алебардами. Он кивнул им и легко взбежал по каменной лестнице, по ступеням которой ходили двадцать восемь поколений его предков.
Хендрик знал, что скоро к ним прибавится и двадцать девятое.
7
Через три дня в Солец прибыли ковенские эмиссары. Возглавлял их хмурый молодой человек, назвавшийся Полем Цвиртом; день выдался жаркий, но маг упрямо поднимал вверх воротник форменного плаща. У Цвирта был вид человека, ищущего, на ком бы сорвать отвратительное настроение.
Хендрик ван Траубе для этой цели совершенно не подходил.
Будущий властитель Сольца принял непрошеных гостей в Змеином замке, сидя под растянутой на стене шкурой гигантского медведя. В свое время зверя убил князь Вильгельм, прадед Хендрика, но на ковенцев медведь не произвел ни малейшего впечатления.
– Вот зачарованные пергамента с портретами беглецов, – сухо излагал магистр Цвирт. Повинуясь движению его пальцев, на столе из ниоткуда появилось несколько свитков. Маг взял один и с поклоном – хоть на это ума хватило – протянул его молодому князю.
Со скучающим видом Хендрик развернул пергамент. Цвирт внимательно следил за его реакцией, и только поэтому князь ухитрился остаться сдержанным.
Эгмонт Рихтер. Яльга Ясица… вот, стало быть, как звали ту рыжую… Сигурд дель Арден. Интересно бы знать, что может связывать боевого мага и подданного конунга Валери…
Ах, если бы знать! Если бы только знать тогда! Но признаваться в своей ошибке перед КОВЕНом…
– Ничем не могу вам помочь, – скучающим тоном заявил Хендрик. – Эти трое не просили моей аудиенции.
– Стало быть, вы их не видели? – уточнил настырный Цвирт.
Хендрик небрежно бросил пергамент обратно на стол.
– Этого я не говорил. – Цвирт затаил дыхание. – Эгмонта Рихтера, увы, я наблюдал чаще, чем хотелось бы. Правда, было это давно…
Князь перевел взгляд на сводчатый потолок и пошевелил губами, изображая недюжинную работу памяти. Цвирт терпеливо ждал ответа.
– Да! Кажется, лет двенадцать или тринадцать назад. Надеюсь, это все? А то, знаете ли, подданные ждут.
Магистр Цвирт был умен – этого у ковенцев было не отнять. Он очень хорошо понял, как ему следует себя держать, и незамедлительно откланялся.
Хендрик встал с кресла и подошел к окну, зачарованному так, что князь мог смело рассматривать двор, оставаясь невидимым. Цвирт серой тенью выскользнул за ворота, его люди последовали за ним.
«Я поступил правильно», – с удовлетворением констатировал Хендрик ван Траубе.
Еще три года назад он снарядил бы погоню за Рихтером и его рыжей Ясицей. И чего бы он этим добился? Каждая собака в этом городе знала бы, что их князь опустился до мести какому-то безродному выскочке. Нет! Для того чтобы вынюхивать и выслеживать, существуют такие, как этот Цвирт.
Человеку все равно не под силу пересечь Драконий Хребет.
Даже если у него в отряде подданный Серого Конунгата.
Лестница миров
Глава первая,
в которой мистрис Дэнн и Ламмерлэйк пьют кафий с лимоном, Яльга удовлетворяет свое научное любопытство, а в маленьком городке на границе с Конунгатом сталкиваются два профессиональных долга
1
Отточенным до автоматизма движением магистр Цвирт развернул свой зачарованный свиток. За время странствий несчастный пергамент успел изрядно пообтрепаться, а от ковенской печати, висящей на трехцветном, особым образом скрученном шнурке, отломилось два или три кусочка. Вдобавок свиток немного попахивал колбасой – в сумке они лежали в соседних карманах. Счастье еще, что колбаса была упакованной.
Молодой стражник, только-только сменившийся с дежурства, недоверчиво зашевелил носом, пытаясь определить источник столь приятного аромата. Цвирт успел уже понять, что колбасы, а уж тем более – отличной межинградской ветчины «Веселая хрюшка»! – в Сольце днем с огнем не сыскать, и потому, поспешно отдернув пергамент, сурово помахал им в воздухе.
– А скажи-ка мне, любезный… – Стражник нахмурился, но Цвирт продолжал, твердо уверенный, что с народом нужно разговаривать на понятном ему языке: – Не видал ли ты, часом, кого из этих вот?
На этом его запас простонародной лексики был практически исчерпан – оставалось разве что предложить «раздавить посудину», но пока Полю недоставало на это мужества. Не то чтобы он пренебрегал лыковкой, просто в здешних краях под именем благородного напитка скрывался жутчайшей крепости самогон. Ни один Рихтер на свете не стоит таких жертв.
Стражник шмыгнул носом, еще раз бдительно принюхался, с сожалением сглотнул и всмотрелся в начертанное.
– Ну, видел, – буркнул он. – И что с того?
Цвирт подался вперед. Наконец-то его метод начал приносить несомненные плоды, тогда как идея с немагическими портретами подверглась, не побоимся этого слова, остракизму со стороны старших коллег!
– И когда? – вкрадчиво поинтересовался маг, боясь спугнуть добычу.
– Надысь, – сурово ответил словоохотливый стражник.
Поль прищурился. Он не собирался отступать.
– Э-э? Надысь – это, стало быть, намедни?
– Сам ты намедни! – вконец разобиделся стражник. – Лыкоморским языком тебе говорю – надысь! Надысь, то есть днями!
Цвирт терпеливо ждал перевода с местного на лыкоморский. Стражник потоптался на месте, с тоской глянул на свою алебарду и, поняв, что силы неравны, сдался на милость ковенского магистра.
– Ну, это… Дней пять назад, може. Или шесть. Да не, точно семь.
Маг быстро прикинул схему маршрута, по которому – предположительно – следовали преступники. Получалось, что показаниям вполне можно верить.
– И что? – ласково спросил он, сообразив, что продолжения не последует.
Стражник посмотрел на него с каким-то странным выражением.
– А? – лаконично спросил он в ответ.
– Куда пошли-то? – переформулировал Цвирт, всеми силами удерживая перед глазами картинку из учебника социопатологии. Картинка звалась «Народ» и была сермяжна, бородата и лапчата.
– Ну кудой? Тудой! – уверенно отвечал стражник. Развернувшись, он помахал рукой вдоль единственной отходившей от ворот улицы, прямой как стрела.
– А кудой именно тудой? – осведомился Поль и сам ужаснулся тому, на каком варварском наречии изъясняется.
– Да тудой же! – вновь обиделся стражник. Если бы не колбасный дух, он уже давно бросил бы болтать со столичным гостем. – К лекарке! Кудой же еще таким болезным?
И тут Поль понял, что Рихтеру от него не уйти.
Лекарка в Сольце тоже была одна, и найти ее домик не составило особенного труда. Маленький и скромный, он был, однако, очень аккуратным, как и полагается обиталищу мага-целителя.
Самой лекарки ( Ардис Урсула Рэгмэн; тридцати двух лет; диплом с отличием; стаж работы – более двенадцати лет) не было дома. Из-за забора ковенский отряд облаяла маленькая, на редкость лохматая и голосистая собачонка; на ее голос во двор вышел встрепанный паренек, который, вежливо поприветствовав магов, впустил их в дом.
Внутри было еще скромнее и аккуратнее, чем снаружи. Отряд из семи человек с трудом разместился в самой большой комнате, причем табуретки пришлось приносить из кухни. Цвирт оглядел вязаные половики, потрепанные корешки многочисленных книг, выцветшие картинки на стенах и хотел было прийти к выводу, что живет мистрис Рэгмэн довольно бедно, но поймал взгляд ее ученика и передумал. Не стоило портить отношения с возможным свидетелем.
– Скоро ли придет коллега Рэгмэн? – вежливо осведомился маг.
– Скоро, – еще вежливее ответил паренек.
Встав на цыпочки, он вытащил с верхней полки какую-то толстую книгу, забился в уголок и принялся за чтение. Такого похвального старания Цвирт в жизни не видывал. «Это ж до чего достойное поколение растет!» – умиленно думал он. «И какие мрысы тебя принесли?!» – хмуро раздумывал между тем представитель подрастающего поколения.
Полчаса прошло в тишине, переглядываниях и ерзанье. Наконец хлопнула входная дверь. Мальчик даже ухом не шевельнул, продолжая делать выписки в толстую тетрадь, зато Цвирт оживился и встал со своей табуретки. В комнату, на ходу разматывая вязаную шаль, быстро вошла хозяйка дома.
– А, коллеги… – без малейшего удивления сказала она. – Чем могу быть полезна, магистр Цвирт?
«Одно из двух, – мгновенно понял Поль. – Или она действительно помогала Рихтеру, или о нашей миссии знают даже сороки на заборах». Первая мысль была привлекательнее, зато вторая – правдоподобнее.
Ардис Урсула Рэгмэн, тридцати двух лет, прошла мимо ковенцев к окну, скомкала шаль и закинула ее на платяной шкаф. Она даже не соизволила кивнуть, не предложила им чаю! От греха подальше Цвирт зажал ладони между коленями. Он начинал злиться, и злиться всерьез. Проклятущий Рихтер в очередной раз буквально выскользнул у него из рук, и во многом – благодаря безответственности этой конкретной лекарки, которая держится сейчас будто хозяйка положения.
– Семь дней назад, – сухо начал маг, – к вам обратились за помощью трое.
– Нет, – прервала его Ардис. – Артур, посмотри, пожалуйста: сколько зафиксировано обращений семь дней назад?
Мальчик недобро посмотрел на магистра Цвирта, из-за которого его отвлекали от штудий, и со вздохом перевернул тетрадь. На задней обложке красовалась длиннющая алхимическая формула, обрамленная россыпью мелких черных пятен.
«Что у них, одна тетрадь для всего?»
– Десять штук, – канцелярским голосом произнес малец, очевидно успевший заразиться от наставницы профессиональным лекарским цинизмом. Это ж надо – больных в штуках измерять!
– Меня интересуют только трое, – продолжил Поль, решив сделать вид, будто его и не перебивали. – Их имена…
– Их имена не имеют никакого значения, – вновь прервала его Ардис. – Как вам известно, коллега,всякий приступающий к лекарской практике приносит клятву о неразглашении тайны врача и пациента. Если угодно…
И она протянула Цвирту тетрадь, не обратив никакого внимания на возмущенный возглас ученика. Маг автоматически принял; он еще не успел вспомнить, о какой клятве шла речь, и оттого внимательно прочел следующие строки, начертанные корявым детским почерком:
«Больной Ш., 1 штука. Диагноз: хворь неясная. Принес воды, 6 ведер и бочка.
Больной С., 1 штука. Диагноз (далее неразборчиво). Вскопал огород.
Больной Р., 3 штуки. Диагноз (тут было написано разборчиво, но честно: „Не помню“). Не помер. Молодец!
Больная Ф., 2 штуки. Диагноз: ХН. Три десятка яиц (прим.: „А яйца-то мелкие! Вот народ!“)».
Цвирт ошеломленно перечитал это еще раз. Особенно ему понравился больной Р., единый в трех лицах. Близнецы они, что ли?
– Ничего не близнецы, – возмутился ученик. – Третий раз лечили, чего ж тут неясного?
Действительно, все было ясно как божий день. Куда подевался Рихтер сотоварищи, по-прежнему знал только он один, но, судя по тому, как ответственно подходили в этом доме к своим профессиональным обязанностям, у Рихтера было два варианта: либо срочно выздороветь, либо скоропостижно скончаться. Судя по записям, скончавшихся не было.
Больной Р.?..
Поль уже открыл рот, чтобы прояснить ситуацию, но наконец вспомнил, о какой клятве говорила мистрис Рэгмэн. Клятва, само собой разумеется, была магической. При всем желании практикующий лекарь не мог ни сказать, ни написать, ни передать телепатически – словом, выдать каким-либо образом, кто конкретно и по какому поводу обращался к нему за помощью. Власть КОВЕНа велика, но небезгранична, – и тех пределов, которые ей положены, преодолеть действительно невозможно.
Ардис Рэгмэн можно было бы обвинить в пособничестве беглецам – если бы в свое время КОВЕН информировал о них абсолютно всех провинциальных магов, вплоть до деревенских бабок-повитух. Но этого не сделали, а теперь было уже поздно.
Поль сжал в сумке свой пресловутый свиток. Учитель оказался прав: пользы от пергамента было – что кот наплакал. Даже если предъявить его Ардис, она не скажет ничего нового, потому что изображенных на пергаменте уже опознали ее соседи.
Ну да, Рихтер здесь был. Был здесь и волкодлак… вообще-то главный предмет поиска, о чем Цвирт вспоминал реже, чем надо бы. И конечно, была здесь рыжая первокурсница с факультета боевой магии. А помимо них – еще куча народу (и Ф., и Ш., и С., и, возможно, больные Р., еще две штуки).
Он все-таки вытащил пергамент, сунул его под нос Ардис и без всякой надежды спросил:
– Но почему из всех именно эти остановились в вашем доме? А не, допустим, на постоялом дворе?
Ардис пожала плечами.
– Видите ли, магистр, эти двое, – она брезгливо ткнула пальцем в изображения оборотня и мага, – были настолько глупы, что прошли через Старые Земли, и настолько безрассудны, что потащили с собой девочку. Почти ребенка! Ну разумеется, они находились в крайне тяжелом состоянии! Я удивлена тому, как они вообще сумели до меня добраться… Впрочем, – прищурившись, она глянула на Цвирта, – что с них взять? Мужчины!.. – И она презрительно фыркнула.
«Соционатология!» – сладчайшей музыкой прозвучало в голове у Цвирта. Какой интересный случай – раньше он о таком читал, а вот наблюдать не доводилось. Тридцать два года, а она до сих пор не замужем. Логично при таком отношении к противоположному полу.
А вот если бы с ней поговорить… ну, скажем, курсом из пяти – семи бесед… динамика явно была бы положительной, а этот случай стал бы украшением его статьи, которую все никак не удается достойно завершить!
Ардис в одно мгновение разрушила все его планы:
– Но я рада, что они обратились именно ко мне. Такого интересного наблюдения в моей практике еще не было. Вчера я связалась с моим научным руководителем, и она осталась мною довольна. Теперь моя диссертация имеет все шансы на успех.
Ученик довольно ухмыльнулся, пробуя кончик пера на язык.
– Ваш научный руководитель… э-э…
– Мистрис Дэнн, разумеется, – гордо сказала Ардис.
Поль подумал, что сейчас она скажет свое коронное: «Мужчины!» – и фыркнет уже в его адрес. Следовало отступать.
– Благодарим вас за достойно выполненный профессиональный долг! – с должной мерой сердечности произнес он. Цвирт направился к дверям, и за ним потянулись его подчиненные.
– Господа маги! – неожиданно окликнула хозяйка.
Цвирт с надеждой оглянулся. Может, он все-таки заблуждался и добрая женщина предложит им чаю? Он был голоден, а в трактире кормили весьма недорого, с лихвой компенсируя цены качеством.
Добрая женщина скрестила руки на груди.
– Верните мебель на место, пожалуйста, – самым вежливым голосом попросила она.
2
Левитировать умеет любой адепт. Я научилась этому в середине первого семестра и при необходимости могла подняться в воздух на высоту собственного роста, а при сильной необходимости – наверное, даже выше. Если использовать артефакт – подойдет даже грязный веник, – можно увеличить и высоту, и скорость, и длительность полета до вполне себе достойных величин. Но левитация, к сожалению, весьма энергозатратна, и ни один известный мне маг не способен взлететь выше Солнечного шпиля.
