Текст книги "Путь к золотому дракону. Трилогия"
Автор книги: Мария Быкова
Соавторы: Лариса Телятникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 40 страниц)
Аннелизе перестала изображать каменную статую с зонтиком и приятно порозовела.
– Кстати, Эгмонт, – баронесса изящно шевельнула левой бровью, – твоя популярность становится уже просто неприличной. С этим надо что-то делать. Какое-то время назад нам нанесли визит твои коллеги – помнится, человек пять или около того. Тот, что был у них за старшего, привез с собой рулон плакатов, нарисованных весьма посредственно. Представь себе, один из них он даже пытался прикрепить на стену нашего замка! Впрочем, – она остро глянула на нас с Сигурдом, – нельзя сказать, чтобы они вовсе не имели сходства с оригиналом…
– Имели, – не особенно натурально вздохнула я. – И где теперь эти… коллеги?
– А пес его знает, – непринужденно сказала баронесса. – В последний раз кто-то из челяди видел их… мм… да, две недели назад. Это было еще до того, как барон предложил им экскурсию по нашим винным погребам. Барон полагает, еще пять дней они продержатся там на печенье и сыре, а после можно будет отправить мужиков на поиски.
Эгмонт быстро взглянул на мать:
– Надеюсь, их соседство не повредит той бочке мадеры в предпоследнем левом тоннеле?
– Вряд ли, – отмахнулась она. – Туда без карты не дойти, а эти и с картой не доберутся.
«Не доползут», наверное, было бы точнее. Но я не стала учить госпожу баронессу лыкоморскому.
Эрмина фон Хенгерн наклонилась и привычным движением подхватила проносившуюся мимо длинную собачонку. Та протестующе тявкнула и потрепыхалась, но скоро смирилась и повисла этакой муфточкой. «За что мне все это?» – горестно вопрошали ее глаза цвета очень темного шоколада.
– Аннелизе, – баронесса повернулась к дочери, – ступайте в дом и отдайте надлежащие распоряжения. Вы уже взрослая и знаете, что нужно делать.
Старшая из младших сестер Эгмонта молча присела в реверансе.
2
Телепорт оказался маленьким и тесным, но построен он был очень профессионально. На несколько мгновений семерых ковенских магов накрепко притиснуло друг к другу так, что никто не мог даже вздохнуть, однако когда мрак исчез, они очутились точно перед воротами Арры. Направо и налево простиралась знаменитая деревянная стена, которую не брал магический огонь. Впереди возвышалась островерхая воротная башня. Сзади настороженно молчал сосновый лес.
«Делай что должно, и пусть случится то, чему суждено!» Магистр Цвирт решительно оглядел подчиненных, кивнул и выступил вперед.
В тот момент, когда он сделал шаг, створки ворот дрогнули и беззвучно распахнулись. На той стороне стояло несколько человек – семеро, каким-то непонятным чутьем понял Цвирт. И среди них была одна женщина.
В груди у магистра екнуло. Он не ожидал увидеть конунга так скоро, и все слова положенных приветствий, которые он зубрил по длиннющему свитку, разом вылетели у него из головы. Все, на что его хватило, – это молча поклониться. Он не видел, что делают его люди, но страстно надеялся, что они последуют его примеру.
– Арра приветствует вас, люди КОВЕНа! – с заметным акцентом сказала женщина. Она чуть растягивала гласные, а сдвоенный «р» прозвучал как низкое ворчание. У нее были черные блестящие волосы, светло-карие глаза и темная родинка над верхней губой. На плечах висел тяжелый темно-красный плащ, расшитый золотыми узорами. – Я – Ланна даль Вирг, а вы – магистр Поль Цвирт.
«Я знаю», – чуть не брякнул маг. От облегчения у него в прямом смысле потемнело перед глазами. Кем бы ни была Ланна даль Вирг, что бы ни значило ее одеяние, она не золотой дракон. У него еще есть время.
– А я – Сим, просто Сим! – Из-за плеча Ланны вывернулся подвижный молодой человек с серо-розовыми волосами. Он улыбнулся, излучая невиданное гостеприимство, и Цвирту вдруг почудился радостно оскалившийся пардус. – Будем знакомы! Как мы рады, как рады! Да не стойте вы так, дорогие маги! У нас в Арре гостей на пороге не едя… э-э…
– Брысь! – прошипела женщина, почти не разжимая губ.
Молодой человек исчез, послав магам извиняющуюся улыбку.
– Прошу вас, – убедительно сказала Ланна. – Следуйте за мной, я проведу вас в палаты конунга.
Они шли по улицам Арры в следующем боевом порядке: впереди Ланна и Цвирт, следом его отряд, а замыкали цепочку остальные шестеро волкодлаков. Серо-розового Сима нигде не было видно, но Поль постоянно чувствовал на себе чей-то нахальный взгляд. Может быть… да нет, вряд ли… какое отношение мог иметь к нему, допустим, тот лохматый кот, что пялился на них с толстой яблоневой ветки?
Ланна молчала. Дул небольшой ветер, и ее красный плащ, приколотый двумя золотыми пряжками, шевелился как живой. Цвирт украдкой покосился на ее чеканный профиль – женщина не была красавицей, но черты имела поразительно правильные – и, стараясь справиться с волнением, стал припоминать события последних дней.
После того разговора с Ардис Урсулой Рэгмэн (точнее сказать – с Ардис, ее учеником и их замечательной тетрадью) дело почти не сдвинулось с мертвой точки. Цвирт был уверен, что беглецы рискнули пересечь Драконий Хребет, чтобы просить защиты у конунга волкодлаков. Тем более что Рихтер ввязался в эту авантюру и втянул в нее адептку лишь с одной целью: устроить оборотню побег из ковенской тюрьмы.
Но полезть в эти горы мог только сумасшедший – или магистр Эгмонт Рихтер, что, как убедился за шесть недель Поль Цвирт, есть почти одно и то же. Скорее всего, тела обоих магов, занесенные снегом, лежат где-нибудь на западном склоне Драконьего Хребта. Или стали добычей тамошней живности, весьма и весьма многочисленной. Но оборотень, подданный Арры, имел все шансы дойти до города живым. Один – это хуже, чем трое, но лучше, чем совсем никого.
Поразмыслив, Цвирт пришел к непростому решению. Хочешь не хочешь, а надо было отправляться к Аррани Валери. В конце концов, КОВЕН находился в своем праве, а найденный при Ардене артефакт был опасен и для оборотничьих земель. Вопрос лишь в том, как объяснить конунгу, почему никто не удосужился рассказать ей о преступлении ее подданного…
Вечером восемнадцатого грозника Цвирт изложил свои мысли в докладе Эллендару. Почтовая гарпия улетела в ночь, а в восемь часов утра уже вернулась с ответом. Великий Магистр КОВЕНа был совершенно согласен и обещал сегодня же начать переговоры о встрече.
Они затянулись на две недели.
В первые несколько дней Цвирт маялся от вынужденного безделья. Он даже подумывал, не нанести ли визит белому слону, но потом его осенила мысль, показавшаяся, прямо сказать, гениальной. В два счета собравшись, Поль телепортировал в Листвяги и прямым ходом направился в тамошний филиал «Ильмариненс и Лериэ».
Поначалу банк произвел на него самое благоприятное впечатление. Цвирт любил, когда соблюдают традиции, а здесь все было так по-гномски: и заговоренные камни с родных гор, и часы (ну непременно – с равными стрелками!), и огромная роза в цвету. Маг предъявил свою бляху, и его провели в отдельную комнату, окна которой были завешены непрозрачными белыми шторами. Там ждал начальник отделения, поразительно молодой гном, всеми силами старавшийся произвести впечатление серьезного и делового.
– Чем могу служить? – спросил он, по обычаю предложив кафию, чаю или вина на выбор.
Цвирт очень хотел попросить голубого чаю – такая редкость! – но он понимал, что тогда делового разговора не получится. Пришлось отказаться, но гном оценил это скорее со знаком «плюс».
– КОВЕНу стало известно, – при этих словах гном откинулся на спинку стула, а его зеленоватые глаза приняли совершенно непроницаемое выражение, – что пятого числа сего месяца и года в вашем отделении банка побывал Эгмонт Рихтер. Мы предполагаем, что он желал обналичить часть своих средств. Однако же не вполне понятно, почему сотрудники банка не сообщили об этом в КОВЕН, – хотя каждому известно, что Эгмонт Рихтер со спутниками находятся вне закона…
– Хм, – вежливо сказал гном. Глаза у него были как зеркало: сколько Цвирт в них ни всматривался, он видел лишь свое отражение. – Прошу вас, магистр, взглянуть вот на эту стену.
Цвирт послушно взглянул. Стена была бежевая, и на ней висела небольшая табличка в темно-зеленой рамке. «Клиент всегда прав!» – безапелляционно утверждала она.
– Банку «Ильмариненс Лериэ» совершенно все равно, кем является тот или иной клиент. Нас не интересует его имя, биография, жизненные неурядицы – только то, имеет ли он доступ к счету. Если имеет, значит, он будет обслужен. Полная анонимность! На этом, дорогой магистр Цвирт, зиждется вся наша система! Никто не скажет, что «Ильмариненс Лериэ» имеет какой-то интерес, кроме финансового. И КОВЕН не раз был благодарен этой особенности нашей фирмы.
Гном встал и поклонился. Разговор был закончен. На обратном пути Цвирт машинально взял красочный проспект с рекламой банка – так лучезарно улыбнулась ему кудрявая эльфиечка за стойкой. Очутившись на улице, он опомнился и, смяв проспект, хотел было выбросить его на помойку, но разум быстро взял верх над эмоциями. Чего он мог добиться от этих гномов? Поймать Рихтера они все равно не помогут (да и ловить, скорее всего, уже некого), а вот услугами банка вполне можно воспользоваться. Если они так блюдут интересы клиента… Цвирт отнюдь не собирался освобождать узников ковенской тюрьмы, но жизнь может преподнести самые разные сюрпризы.
Первый сюрприз она преподнесла ему вечером. Почтовая гарпия доставила сообщение от Эллендара, в котором Магистр спешил обрадовать Цвирта: он прилагает все усилия, чтобы выхлопотать Полю командировку в Арру. Ах, это такая удача – редкий маг видел те края!
Цвирт не хотел становиться редким магом. Он полагал, что его часть работы уже выполнена, и выполнена более чем достойно. Ну да, Рихтера не поймали, и что с того? Зато удалось избежать многочисленных жертв! А бывшим коллегой пускай занимается магистр Дэнн, это теперь по ее части.
Но спорить с Магистром Эллендаром мог только Т’ари аунд Велленсдар – и все знали, чем это кончилось. Значит, такова судьба. И Поль мужественно принял этот ее удар.
За полторы недели, потраченные КОВЕНом, чтобы уломать капризного золотого дракона Арры, Цвирт, как полагается настоящему мужчине и боевому магу, уладил свои мирские дела. Он раздал долги – все до единого, даже заплатил квартирной хозяйке. Та мигом почуяла неладное, но деньги взяла и тут же спрятала в комод. Он написал прощальное письмо матери и братьям, в котором завещал им все свое имущество: книги, одежду, мешочек с серебром и кота. Оставалось последнее – попрощаться с Алехандриной. Это было труднее всего.
Будучи подлинным рыцарем, Поль понимал, что не может оставлять девушку в такой двусмысленной ситуации. Ведь он внушил ей некоторую надежду, и она может считать себя обязанной! Вдруг она будет ждать его всю жизнь и никогда не выйдет замуж? Перед внутренним взором Цвирта отчетливо встала исхудавшая, но по-прежнему прекрасная Алехандрина, с осунувшимся бледным лицом, в черной кружевной мантилье… Этого он допустить никак не мог!
Следовало подарить ей на память нечто достаточно ценное и мягко, чтобы не поранить ее нежной души, сказать, что все кончено. Но все деньги ушли на оплату долгов, и Поль с ужасом понял, что дарить ему нечего, кроме книг, одежды и кота. С минуту Поль всерьез обдумывал кандидатуру кота, но тот как раз заорал, требуя еды, и маг решил, что не стоит обременять прекрасную девушку столь грубой животиной.
У него, правда, было кольцо… Он купил его в гномьей лавке и хотел подарить месяца через два… или три… когда их отношения станут действительно серьезными. Но жизнь не оставила ему этих двух или трех месяцев. Что же! Он все объяснит, она не поймет превратно…
Они встретились в центральном парке, возле клумбы, где цвели прекрасные белые розы самого знаменитого сорта. Алехандрина была так свежа и прекрасна, что у Поля в горле встал комок. Он запомнит ее навсегда такой, а она запомнит его. И может быть, старшего сына она назовет в его честь…
Ну или хотя бы внука!
Он нащупал в кармане бархатную коробочку, и это придало ему смелости.
– Алехандрина! – начал он заготовленную речь. – Дорогая! Мне нужно о многом с вами серьезно поговорить. Но сперва прошу вас, примите это от меня…
Он хотел добавить: «На память», – но не успел. Алехандрина Родригес Диас, пылкая и порывистая, как всегда, в одно мгновение надела кольцо на палец и кинулась Цвирту на шею. Поль сам не понял, как это вышло, но через пару минут обнаружил себя страстно целующимся с Алехандриной.
Отступать было поздно. Все заготовленные речи теперь никуда не годились. Он только что скомпрометировал доверчивое юное создание на глазах всего парка.
– Алехандрина, – быстро проговорил Поль, уворачиваясь от очередного поцелуя, – вы… станете… моей… женой?
Последнее слово он буквально вытолкнул из горла.
– Конечно, amore mió!
А что еще могла ответить ему бедняжка?!
3
– Что это ты такая радостная, mi pajarito? – ворчливо поинтересовалась синьора Паола Диас Фернандес. Ее дочь, напевая, кружилась посреди кухни. – Неужто твой Поль наконец…
– Ах, мама! Да, да! Он сделал мне предложение! – Довольная Алехандрина продемонстрировала матери кольцо. – И он подарил мне это! А ты знаешь, сколько оно стоит?
– У меня хорошая память, – невозмутимо ответила синьора Паола. – Как-никак, mi pajarito, ты твердишь мне об этом уже четыре месяца подряд. Твой гном мог бы взять и подешевле! Ведь стоимость этого кольца вычитается из вашего будущего семейного бюджета! Тебе нужно быть серьезнее, Алехандрина, ты теперь почти что замужняя женщина!
– Ах, мама, я так счастлива, так счастлива! – Алехандрина схватила руки матери и на мгновение прижала их к своему лицу. – А все благодаря вам!
Синьора Паола довольно улыбнулась. Год назад она настойчиво порекомендовала своей неразумной дочери обратить внимание на молодого, но весьма многообещающего ковенца. По здравом размышлении она пришла к выводу, что этот юноша, попав в руки достойной женщине, сможет достичь очень многого. Единственное, что огорчало и мать и дочь, – это вполне понятная робость будущего супруга. «Мужчины – такие робкие создания! – думала порой синьора Паола, вспоминая всех своих четырех мужей. – Они не боятся ни василисков, ни драконов, но просто сказать девушке: „Те quiero!“ – они страшатся больше всего на свете…»
Как хорошо, что у ее Алехандрины есть такая разумная мать!
4
Цвирт смотрел на комплекс сарайчиков, отчего-то гордо именуемый «палатами аррского конунга», и всеми силами старался скрыть свое разочарование. Здесь не было ни эльфийской утонченности, ни совершенства гномской отделки, ни броской роскоши, так любимой во дворце лыкоморского государя (да, бывали, бывали!). Здесь вообще ничего не было, кроме деревянных домиков, почти черных от времени, которые никто не удосужился даже покрасить. Маленькие оконца; купола-луковки; бывшая в моде еще до начала времен узорчатая резьба.
Чем тут восхищаться, скажите на милость?
Но все же он смотрел, прикрывая глаза от солнца, смотрел на темный шестигранный купол, четко вырисовывающийся на фоне летнего неба. Как это… странно, наверное, да… Он вдруг ощутил, что эти домики, небрежно разбросанные внутри высокого частокола, стояли здесь еще в те времена, когда корабли людей блуждали в Предвечном Океане, следуя за Вечерней Звездой. Время бурлило вокруг них, как море вокруг прибрежной скалы, – но даже в самый сильный шторм этот камень не оказывался под водой.
В тот момент Цвирт понял, почему золотой дракон появился именно здесь. Легко было представить, как над той башенкой, что кажется светлее прочих, вспыхивают на солнце огромные крылья.
– Эта башня посвящена Арведуэнн, – раздался рядом низкий, чуть хрипловатый голос той, кого звали Ланна даль Вирг. «Аррведуэнн»… Два звука «уэ» она слила в один, и слово прозвучало совсем не по-лыкоморски. Женщина тоже смотрела на башню, не щурясь против солнца, и глаза ее казались черными, как эти деревянные стены.
– Я впечатлен, – осторожно признался магистр Цвирт. Большего он сказать не мог, но этого и не требовалось.
Остальные молчали – и люди, и волкодлаки. Они стояли рядом, однако не смешивались, будто вода и масло. «До чего все-таки нам ближе эльфы и гномы! – вдруг подумал Поль Цвирт. – Казалось бы, оборотень – это человек и волк. Если убрать волка… а вот его-то убрать как раз не получается!»
– Идемте, – тише и мягче сказала Ланна. – Конунг ждет.
Она провела их по длинной наружной лестнице, взбиравшейся по стене сразу на второй этаж, и отворила узкую дверь. Маги прошли через анфиладу комнат, похожих друг на друга как две капли воды, несколько раз спустились-поднялись по невесть откуда взявшимся коротким лестничкам, а под ногами все тянулся и тянулся бесконечный ковер темно-красного цвета. Гномский он, что ли? Кажется, на нем были вытканы какие-то сюжеты, и Цвирт совершенно не понимал, зачем топтать такую красоту; но вот ковер кончился, и процессия остановилась перед высокой стрельчатой дверью со стеклянными витражными вставками.
Цвирт глянул на свою провожатую. Та отступила, вежливым кивком дав понять, что на этом ее миссия окончена. Кивнув в ответ, маг положил ладонь на узорную медную ручку. Она оказалась теплой – почти горячей. Нажать, чуть повернуть… дверь распахнулась от толчка, будто подхваченная порывом ветра, и изнутри дохнуло такой магической силой, что Поль машинально вскинул локоть, защищая лицо от яростного драконьего жара. Одновременно ему почудилось, что он идет ко дну и высоко-высоко над его головой сомкнулись темные воды.
Наваждение налетело на него как порыв ветра – и так же внезапно пропало. Поль медленно опустил руку и встряхнулся. В нем проснулось что-то вроде боевой злости, кровь быстрее побежала по жилам. Золотой дракон, стало быть! Ну а за ним – вся мощь КОВЕНа!
И где здесь этот хваленый аррский конунг?
Сжав зубы, Цвирт сделал шаг – первый, потом второй. Он ежесекундно ожидал нового магического шквала, но если то, что билось сейчас у него в голове, можно было выразить словами, они прозвучали бы так: «Я в своем праве!» Да, я не конунг и не дракон; что с того? Я выполняю свой долг! Я пришел не для того, чтобы подмахнуть какой-нибудь договор о правах Лыкоморья на сопредельную скирду! И Сигурд дель Арден – не пушистый щенок, обиженный злыми магами из КОВЕНа!
Я в своем праве!
Как только эта мысль кристаллизовалась из общего эмоционального сумбура, Цвирт вдруг пришел в себя. И первое, что он почувствовал, – это три источника силы, пульсирующие каждый на расстоянии трех-четырех шагов. Три? Но…
Через мгновение он понял, в чем дело.
В комнате находились сразу три дракона из высшей девятки.
Первый небрежно развалился в плетеном кресле, вытянув длинные ноги едва не на середину комнаты. На вид ему было не больше двадцати пяти лет, и лицо его, узкое и насмешливое, одновременно казалось неподвижным и колеблющимся, будто язык пламени. В нем действительно было что-то огненное – хотя бы волосы: темно-рыжие, довольно длинные и сильно растрепанные. Он не принадлежал по рождению к Старшим Расам, но и назвать его человеком было как-то неправильно. Чуть улыбаясь, он поигрывал деревянной пластинкой, в которой Цвирт с изумлением узнал плохонький мнемо-амулет.
Вторая – тоненькая эльфийка с упрямой линией рта – сидела на широком подлокотнике вполоборота к двери. Треугольное лицо, глаза болотного оттенка, выцветший шрам на подбородке слева – она совсем не была безупречной, и Цвирт видывал женщин много красивее. Но естественность порой стоит дороже безупречности. Она сидела на подлокотнике, как птицы сидят на ветке. Золотистые волосы были заплетены «колоском», и кончик косы покачивался над самым полом.
Третьим источником силы оказалась девушка лет двадцати, очень уютно устроившаяся в кресле с ногами (ноги были босые, как удивленно отметил магистр Цвирт). Из всех троих она выглядела самой младшей и самой простой: загорелое лицо, россыпь веснушек, русые, чуть растрепанные волосы уложены немудрящей корзинкой. Опустив ресницы, она почесывала у кота за ухом, будто и не заметив, что в комнату кто-то вошел. Кот довольно щурился, не отрывая взгляда от кончика эльфийкиной косы.
Впрочем, Цвирт не страдал от недостатка внимания: два других дракона разглядывали его так открыто, что он немедленно ощутил себя чем-то вроде белого слона. Это сбивало с толку, но Поль уже начал припоминать, с какими словами полагается обращаться к дракону, когда девушка вдруг подняла глаза. Они оказались синими – синее, чем эльфийские сапфиры, чем небо весной, чем легчайший шелк с Медовых Островов.
Золотой дракон Арры смотрел на Цвирта, продолжая поглаживать серо-розового кота. И Поль забыл все. Время остановилось. Он падал, падал, падал в эту бесконечную синеву; перед его глазами росла трава, светила луна, неуклюже приплясывали лесные тролли, а уши слышали рев огня, шум листвы, тихое жужжание нити, ложащейся на веретено…
А потом Лерикас отвела взгляд, и Цвирт понял, что не покидал этой комнаты, ярко освещенной вечерним солнцем.
– Мы рады приветствовать вас в Арре, магистр Цвирт, – сказала она, легко преодолев многочисленные «р». – Пусть ваши люди заходят, стоять на пороге – плохая примета… А кресел в Конунгате хватает.
Поль почувствовал, как что-то легко толкнуло его под колени. Это и было кресло – подпрыгивая на коротеньких ножках, оно прямо-таки настаивало воспользоваться разрешением конунга.
– Драконы готовы выслушать КОВЕН, – многозначительно сказала эльфийка, когда все маги заняли свои места. – Я – Фириэль аунд Ларе. Это – Корин из Херьянгс-фьорда.
– Я – Поль Цвирт, – по обычаю представился маг, хотя все его существо возражало против такой рискованной формулировки. Он был уверен, что все трое и так знают, как его зовут. Однако эта фраза была чем-то вроде той соломинки, за которую хватается утопающий. Его речь – его прекрасная, звучная речь, построенная по всем правилам риторического искусства! – увы, не предусматривала наличия двух незапланированных слушателей. Двух незапланированных драконов из высшей девятки.
Незапланированные драконы продолжали рассматривать Цвирта. Особенно старался Корин из Херьянгс-фьорда, совершенно непохожий на фьординга: ни бороды, ни секиры, ни возгласа «Да будете вы добычей троллей!». А может, он и сам – тролль?
Точно прочтя эту мысль, дракон ухмыльнулся и резко сдул рыжую прядь, упрямо падавшую на глаза. Из его рукава высунулась острая крысиная мордочка; мелькнул блестящий черный глаз. Кот на коленях у Лерикас насторожился, но конунг молча положила руку ему на спину. Нос и глаз исчезли – крыса благоразумно поспешила забраться поглубже, и ее путь был прекрасно виден стороннему наблюдателю.
Цвирт хмыкнул, кашлянул, смутился и вдруг опять почувствовал ту самую боевую злость. Драконы! И что из того? Если бы магистр Поль Цвирт самолично пришел разговаривать с аррским конунгом, он, конечно, мог бы смущаться, побаиваться и не знать, как выдавить из себя хотя бы слово. Но сейчас он не просто какой-то магистр. В нем, можно сказать, воплощен весь КОВЕН! И КОВЕН восстановит справедливость, потому что для того он и существует!
Закон един для всех, и все перед ним равны – и дракон, и маг, и простой человек, и подданный Серого Конунгата. Уж кто-кто, а волкодлаки должны помнить об этом лучше прочих! Нарушившие Закон во время той, древней, войны, они были наказаны столь сурово, что чуть вовсе не исчезли с лица земли. И если их конунг, пришедшая, как говорят, с далеких звезд, забыла об этом – что ж, он напомнит!
Цвирт ответил ухмылкой на ухмылку и откинулся на спинку кресла, начиная чувствовать удовольствие от грядущей схватки. Пауза затянулась ровно на столько, насколько нужно; выдержав ее до конца, он положил руки на резные подлокотники и заговорил – спокойно, взвешенно, но намеренно очень жестко.
– КОВЕНу известно, – этикетные формулировки опустим, сейчас не до них! – что золотой дракон Арры укрывает от Закона беглых опасных преступников. Их имена: Сигурд дель Арден, Эгмонт Рихтер, Яльга Ясица. – Поль, не глядя, протянул руку, и в нее тут же лег тугой свиток. «Молодец, Конрад, быстро реагирует; надо упомянуть в докладе Магистру Эллендару…» Цвирт развернул пергамент и продемонстрировал слушателям изображения беглецов. Рыжий Корин наконец-то перестал ухмыляться. «Ага, проняло и тебя!»
«Видела бы меня Алехандрина!» – мелькнула непрошеная мысль.
– Эгмонт Рихтер вдвойне виновен перед КОВЕНом. Используя в преступных целях свои способности, равно как и способности своей ученицы, он помог Сигурду дель Ардену сбежать из ковенской тюрьмы. Полагаю, драконам, входящим в Совет Девяти, не нужно объяснять, какую страшную угрозу представляет собой человек, обладающий такой силой. Или – вступивший в сговор с такой силой! – Цвирт выделил последние слова, как наставляли когда-то на семинаре по риторике. – И вместо того чтобы начать борьбу против общего врага, золотой дракон Арры всячески мешает поимке преступников и предоставляет им убежище!
Он осмотрел аудиторию, пытаясь понять, какое впечатление произвела его речь. Лерикас не сводила глаз с кота может быть, чувствовала вину? Хорошо бы, но это вряд ли. Необходима хорошая заключительная фраза, и Цвирт с размаху бухнул:
– КОВЕН готов выслушать, что могут ответить драконы!
– В свое оправдание? – лениво предположил Корин.
Концовка речи все-таки получилось смазанной. Цвирт сжал зубы – не следовало отвечать на провокацию.
Лерикас наконец оторвала взгляд от кота.
– Вот так и приходит старость, – прохладно констатировала она.
– В смысле? – живо заинтересовался фьординг.
– В том самом. Сперва они всем КОВЕНом двадцать лет не могли поймать одного-разъединового некроманта – и ловили бы до сих пор, если б ему самому это не надоело. – С каждым словом ее голос казался все холоднее, а в комнате, наоборот, становилось все жарче. – Потом они не разглядели, что такое Т’ари аунд Велленсдар. Потребовалась гибель одного из моих городов, почти развязанная война, угроза моей жизни и моей Арре! – В глазах конунга вдруг вспыхнул синий огонь, но она мгновенно опустила ресницы. Запахло раскаленным металлом. – Нет, и этого было мало! Оказывается, для решения проблемы, которую сам КОВЕН и породил, необходимо пройти Дорогой Королей, стать золотым драконом и… – Она замолчала, резко оборвав фразу.
– Лериэ… – осторожно сказала эльфийка.
– Я помню, – кивнула Валери даль Арден. – Но суть не в этом. И теперь они приходят к нам и требуют от нас отчета, почему-то упорно забывая упомянуть, по какому праву они засунули в магическую тюрьму существо, вовсе лишенное магического дара! Или Эллендар решил, что он может судить и карать моего подданного, над которым я однавластна в жизни и в посмертии? Впервые я встречаю таких наглых воров!
Эти слова прозвучали так, как и должны были прозвучать, – жутко. Поль Цвирт съежился и похолодел. Забавной девушки, с ногами забравшейся в кресло, здесь больше не было – остался только разъяренный дракон, на собственность которого посмели посягнуть. «Матушка, как ты могла родить такого идиота? – мысленно воззвал несчастный маг. – Как я мог забыть, что драконы – абсолютные собственники!»
– Да уж, – сочувственно сказал рыжий Корин. Он как раз вытаскивал упирающуюся крысу через ворот рубашки, и это как-то смягчило жуткую торжественность момента. – Пещерку-то обнесли, а, Лериэ?
Цвирт почувствовал к нему необъяснимую симпатию.
Лерикас сплела пальцы и замолчала, глядя исключительно на кота. Кот мурлыкал как заведенный, – видимо, улучшал ауру собрания, а может, собственную защиту.
– Магистр Цвирт! – В беседу вступила эльфийка, и она, кажется, была здесь самой разумной. – Меня интересует другой вопрос. Отчего для поимки столь опасных преступников, обладающих невероятной магической мощью, Эллендар отправил такой немногочисленный отряд?
Она прищурилась, и Цвирту показалось, что его взвесили на каких-то весах и прикрепили бирочку.
– Я не спорю, – спокойно продолжала Фириэль, – у всех есть некоторый потенциал, а вы, магистр Цвирт, при должном старании можете вырасти в весьма незаурядного мага. Однако я еще помню настоящие ковенские облавы. Ну, взять хотя бы ту, о которой упомянула Лериэ. Магистр Веллен, бесспорно, оказался весьма изворотлив, но и КОВЕН был тогда гораздо активнее. Чем вы объясните это?
– Госпожа Фириэль, – спокойно ответил Цвирт, и дорого ему стоило это спокойствие! – Не знаю, как принято в высшем совете драконов, но у нас в КОВЕНе знают, что такое дисциплина и что такое субординация. У нас не принято обсуждать действия старших и отчитываться перед младшими. Мне отдали приказ – я его выполняю.
– Понимаю, – медленно сказала эльфийка. В ее зеленоватых глазах появилось уважение. – Это достойный ответ.
Цвирт молча кивнул – на большее его уже не хватило.
Лерикас подхватила кота под живот и передала его Фириэли – животное свисало, как тряпочка, не рискуя даже выпустить когти. Встала, отряхнув подол от шерсти. Обвела взглядом ковенский отряд. Она стояла на деревянном полу – босая, в простеньком полотняном платье, с распушившимися волосами, – и Цвирт почему-то не отрываясь смотрел на ее ступни. Тонкие щиколотки; розоватые пятки; пять пальцев. То есть десять. Боги, о боги! Он сам не знал, что пугает его больше: ярость дракона или то, как успешно этот дракон прикидывается обычной двадцатилетней девчонкой.
Это, наверное, и есть страх перед оборотнем…
– Так слушайте же меня, люди КОВЕНа! – заговорила Лерикас Аррская. В ее глазах сияла вечная синева, а голос был голосом дракона. – И запоминайте, что услышали, ибо это – слово в слово – вы передадите своему Эллендару и своему Совету. КОВЕН, как и всегда, оказался слеп. В очередной раз вы спутали причину и следствие. Эти трое, за которыми вы гонитесь от самого Межинграда…
Она резко взмахнула рукой, и в воздухе появились три огненных руны. Люди почти не знали гааарда, но это слово было известно любому уважающему себя магу.
«ДРАКОН» – гласили покачивающиеся языки пламени.
– Что? – подала голос Анджелина, магичка из отряда Цвирта. Все обернулись на нее: сложно было представить, что кто-то еще способен задавать вопросы. Но женское любопытство оказалось сильнее чувства самосохранения. – Аррани! Вы хотите сказать… но ведь такого не бывает! Или они – это сразу три дракона?
– Я сказала то, что хотела сказать! – отрезала Лерикас. – Эти трое суть одно, суть дракон! Золотой дракон – нет, золотой драконенок! И чтоб я никогда не поднялась в небо, если я дам его в обиду!
Цвирт закрыл глаза. Ему отчетливо представился золотой драконеныш о трех головах: вот он бредет, спотыкаясь, по осколкам скорлупы, вот неловко переваливается через Драконий Хребет… голова дель Ардена между тем корчит жуткие рожи, адептка Ясица показывает язык, а Рихтер говорит страшное: «Адепт Цвирт, к красной черте!»