355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мария Барышева » Мясник (СИ) » Текст книги (страница 28)
Мясник (СИ)
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 20:22

Текст книги "Мясник (СИ)"


Автор книги: Мария Барышева


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 43 страниц)

Примечателен тот факт, что в большинстве городских газет одновременно с внушительной статьей о жизни и смерти Кс., появилась и другая статья, но совсем на другой странице, в разделах происшествий.

«…некто О. была зверски убита при ограблении в собственном подъезде. Женщине нанесли четыре ножевых ранения в область сердца и живота, от которых она скончалась на месте. Ведется следствие».

Интересно то, что «некто О.» – это сорокалетняя Осокина Нина Андреевна, секретарь-референт Ксенофонтова. Убили ее в тот же день, когда погиб ее шеф, правда гораздо позже. Все входящие документы обязательно проходили через Осокину. Но теперь узнать, что же за документ, написанный от руки, так заинтересовал Кс. невозможно.

«…выстрелом в висок покончил с собой директор концерна «Волжскрыба» Марк Петрович Леванович. Пока не удалось выявить причины, приведшие к этому трагическому событию… Деятельность Левановича на посту директора концерна…»

По словам дочери Левановича, Ариадны Марковны, которой я имею все основания верить, в тот вечер ее отец вернулся домой в прекрасном расположении духа. За ужином он не говорил о делах, только обронил, что «наконец-то они кое-кому прищемят хвост». Когда «подали чай», А.М. вспомнила о письмах, которые, вернувшись домой, достала из почтового ящика. Одно из них было от родной сестры Левановича, Инны Петровны, другое – от дочери от первого брака Левановича Александры. Закончив ужин, Л. взял письма и ушел в свой кабинет. Через десять минут из кабинета раздался выстрел.

Оба письма были найдены на столе распечатанными. Одно из них действительно было от Александры, другое было написано незнакомым почерком и содержало бессмысленный набор слов… Получив возможность ознакомиться с ним, я могу это подтвердить. Набор слов, ничего не понятно, и при прочтении не возникает никаких ощущений или ассоциаций.

По словам А.М., она не знала, что у ее отца есть оружие… По сведениям… оружие «чистое». Убийство исключено.

«…в результате несчастного случая трагически оборвалась жизнь заместителя мэра Волжанска, председателя комитета экономики Георгия Владимировича Устюгова. В результате случайного падения с лестницы, соединявшей третий и четвертый этажи в здании мэрии Георгий Владимирович сильно ударился головой о ступеньки и спустя два часа скончался в больнице от обширного кровоизлияния в мозг. Георгий Владимирович был…»

По словам Морозовой Елены Степановны, работающей в канцелярии мэрии (данные, адрес) и ставшей одной из свидетельниц происшествия, когда она подходила к лестнице, из-за ее спины, из правого коридора, выскочил Устюгов. Оттолкнув Морозову, так что та чуть не упала. У. бросился к лестнице (дсл.: «Когда я увидела его лицо, я жутко перепугалась – у него было такое лицо, словно ему очень больно…). Далее самое странное: М. утверждает, что У. не упал с лестницы, а сам прыгнул с верхней ступеньки головой вниз, как прыгают в бассейн. Помимо Морозовой это видела инспектор из финотдела Наумова (данные, адрес). Обеих позже настоятельно, по вполне понятным причинам попросили не разглашать эту информацию (вы, Павел Иванович, в курсе этого).

По словам Рославцева Алексея Борисовича (данные, адрес), переводчика, он встретил У. в коридоре четвертого этажа мэрии – тот, остановившись с пачкой бумаг в руке, внимательно читал верхнюю, держа в другой руке вскрытый конверт. Рославцеву У. сразу бросился в глаза, потому что из носа у того текла кровь, и на белоснежном воротничке его рубашки уже расползалось алое пятно, а У., казалось, ничего не замечал. Рославцев хотел было предупредить его, но в этот момент У. вдруг бросил бумаги на пол и помчался к лестнице, и через несколько секунд Р. услышал шум падения и женский крик. Интересен тот факт, что позже на полу в коридоре не было найдено никакого конверта, а все бумаги, брошенные У., носили сугубо деловой характер и в них не содержалось ничего особенного…

«… покончил с собой президент ЗАО «Речное строительство» Ахмаджанов Денис Юрьевич. По имеющимся у нас сведениям Денис Юрьевич ушел из жизни по той причине, что недавно ему был поставлен диагноз «рак кишечника». Глубоко сожалея по поводу…»

По моим сведениям диагноз «рак» был поставлен старшему брату Ахмаджанова, но сам Денис Юрьевич был совершенно здоров – все это было рассказано печати для приличия – весьма рискованно, на мой взгляд. Из проверенного источника известно, что в тот день, около трех часов, Ахмаджанов ездил в аэропорт встречать жену и дочь. Он привез их домой, где они оставили вещи (при этом Ахмаджанов взял из почтового ящика какое-то письмо, не сказав, от кого оно), после чего жена и дочь уехали в центр здоровья, а сам Ахмаджанов, отвезя их, вернулся домой. Спустя несколько часов его жена и дочь после безуспешных попыток дозвониться до него, вернулись домой сами. В одной из комнат они нашли Ахмаджанова – он повесился на собственном брючном ремне, привязав его к ручке двери. Рядом на полу валялись вскрытый конверт и письмо. На конверте отправителем был указан престарелый двоюродный дядя Ахмаджанова, который и в самом деле иногда писал ему, только почерк на конверте был не его. Письмо, к сожалению, прочесть было невозможно – оно намокло и чернила расползлись, остались только словосочетания «доброте льда» и «огонь внутренних рек». Кстати, как выяснилось, этот двоюродный дядя никаких писем в последнее время не посылал. После отработки вынесено заключение «самоубийство», и по словам судебно-медицинского эксперта Ахмаджанов – «чистый суицид».

Закурив новую сигарету, Вита начала перебирать бумаги уже быстрее, вчитываясь только в фамилии и совсем не заглядывая в газетные статьи, которые совершенно не отражали истинности происшествий – на фоне сведений Колодицкой все некрологи выглядели натянутыми и искусственными, словно улыбка, нарисованная на губах трупа, кроме того в половине из них не было и слова правды. Еще одна секретарша, директор научно-производственного предприятия по решению экологических проблем «Эко», главный специалист информационно-аналитического отдела мэрии, генеральный директор строительной фирмы «Фиал», заместитель мэра – председатель комитета по торговле и сфере услуг, директор нефтеперерабатывающего завода, владелец сети магазинов оргтехники… несколько человек, вообще не занимавших каких-то видных постов. Кто утопился или утонул, кто повесился, зарезался, отравился, выбросился из окна, разбился на машине или попал под нее по собственной воле, один даже «был застрелен сотрудником милиции при нападении на этого самого сотрудника милиции с огнестрельным оружием (позже выяснилось, что пистолет был лишь игрушкой, которую покойный за час до того купил для своего сына)». И почти каждое самоубийство не вызывало сомнений, в каждом фигурировали свидетели, в один голос утверждавшие, что человек совершил этот поступок сам, рядом с ним никого не было, никто его не толкал, не душил, не выбрасывал из окна, и не верить им не было оснований.

Судя по записям, все самоубийства совершались в течение года и были достаточно разрознены – только несколько из них произошло буквально за одну неделю. Дела были совершенно разными, покойных, в принципе, ни-что не объединяло, только у нескольких были общие деловые интересы. Существовало лишь два сходства: большинство из них были довольно влиятельными в Волжанске людьми и большинство перед смертью читали письма или просматривали деловые бумаги. Некоторые из писем были найдены, но содержали абсолютную бессмыслицу. Можно было привязаться к тому, что все они были написаны одной и той же рукой и, возможно, содержали некую угрозу, понятную лишь адресатам, но как двигаться дальше – угрожать-то может и угрожали, но ведь не убивали. Могли вынудить к самоубийству, но… В любом случае, из записей Колодицкой следовало, что дела не объединялись и закрывались очень быстро – твердое самоубийство либо твердый несчастный случай. Только один дотошный следователь попытался объединить все дела в одно и что-то доказать, выдвигая версии одну изумительней другой – от воздействия некими психотропными веществами (правда, следов от уколов на телах найдено не было) до гипноза и запрограммирования на смерть. Но как-то в один прекрасный день дотошный следователь пришел на работу очень бледным и тихим и написал заявление об уходе, а вскоре забрал свою семью и навсегда уехал из Волжанска.

На одном из листов Колодицкая составила нечто вроде схемы, и этот лист был самым страшным. Фамилии погибших в черных квадратиках, фамилии живых в зеленых кружочках, стрелочки, поясняющие надписи… Стрелочек было очень много – целая паутина – связи, знакомства, возможности, степень влияния на кого-то или что-то, они ныряли из квадратика в квадратик и иногда переплетались до такой степени, что Вите приходилось водить пальцем, чтобы разобраться, что к чему относится – схему Колодицкая, скорее всего, составляла прежде всего для себя. Так или иначе все стрелки сходились на трех зеленых кружочках – в одном стояла фамилия Александрова, в другом – Сотникова, нынешнего мэра Волжанска. В третьем, самом большом кружочке, на котором сходились абсолютно все стрелки, была жирно выписана фамилия Баскакова – уже в то время очень известного и богатого предпринимателя и мецената. Сейчас его положение, по сравнению с девяносто девятым годом, упрочилось еще больше, и многие отнюдь не шутили, говоря, что Волжанск принадлежит ему – Баскаков был именно, что называется, «владелец заводов, газет, пароходов». Хотя Вита большую часть времени и проводила в других городах, она примерно представляла себе ценность родного города. Волжанск – это стык речных и морских путей – Кавказ, север и центр России, Средняя Азия, Иран… Волжанск – это железнодорожный узел, и поезда идут в Дагестан, Казахстан, Азербайджан и на север и в центр России. Волжанск – это рыба, нефть, сера, газ, бумажная промышленность…Волжанск – это столица арбузов и помидор… Волжанск – это очень, очень лакомый кусок, и тот, кто им владеет…

В своей таблице Колодицкая расписала все настолько подробно, что даже Вита, человек совершенно посторонний в этом вопросе, довольно быстро разобралась что к чему. Фактически это была иллюстрация смены власти в городе. Все покойные так или иначе мешали деловым интересам Баскакова и вместе составляли тот круг людей, которые, можно сказать, и управляли городом и его ресурсами. Александров был их мэром. Сам по себе он, скорее всего, был Баскакову неинтересен, потому что как только не станет людей, поддерживавших Александрова, он рухнет. Кроме того, приближались выборы, и одним из кандидатов был некто Сотников, который, по утверждению Колодицкой, был напрямую связан с Баскаковым. Грубо говоря, предполагалось, что Сотников будет перчаткой, а Баскаков – рукой в этой перчатке. И только теперь Вита вспомнила, как один человек, знакомый Евгения, упомянул в разговоре, что Баскакова в его круге в шутку некоторые называют «Чернокнижником». Теперь смысл этого прозвища стал куда как яснее.

Над некоторыми квадратиками было написано «возможно промах», а стрелочки от них вели пунктирные. Фамилии ничего не говорили Вите, и она снова вернулась к записям: секретарши, охранник, инспектор из отдела писем в мэрии. Судя по рассуждениям Колодицкой, эти люди могли погибнуть случайно. Сюда же она отнесла двух молодых людей, неких Илья-сова и Молчанова, которые в разное время покончили с собой и при них тоже были найдены вскрытыми странные письма – одно адресованное в строительную фирму «Аркада», другое в мэрию. Колодицкая назвала их «курьерами» и заметила, что они, скорее всего, поплатились за собственное любопытство.

Но письма, письма!.. Что же с ними такое?! Просто ли это какая-то угроза, предупреждение или они играли роль орудия убийства. Но каким образом? Вита безуспешно искала ответ в записях Колодицкой и не находила его. Покойный редактор «Веги ТВ» производила впечатление очень изворотливой и умной женщины, но во всех ее рассуждениях, касавшихся писем, чувствовалась явная растерянность. Она сама ничего не понимала. Что такого могло быть в этих конвертах?! Бактерии? Какой-то яд? Летучий яд – ведь со всеми, кто брал письмо после, ничего не произошло. Вита вспомнила слова Виктории о том, что по просьбе Колодицкой вскрывала конверт и доставала из него письмо. Но ведь с Викторией тоже ничего не случилось. Или она врет? Зачем, какой смысл? А Колодицкая после ее ухода вдруг взяла и проломила себе голову.

Увидела, что с подругой все в порядке, и спокойно начала читать письмо, даже не подозревая… А ведь Виктория, по ее словам, письма не читала…

Вита сердито одернула себя. Разве письма могут убить? Бумага, чернильный разговор… разве это может убить?! И не просто убить, а заставить сделать это самому. Убить себя. Может, в письмах что-то зашифровано, может они как-то влияют на мозг, отдают некий приказ…

Язык – это не так уж просто, это живое существо, очень мудрое, очень восприимчивое и иногда даже очень опасное… но это уже, конечно, из области фантастики…

А Чистова тоже из области фантастики?

А с Чистовой вообще непонятно. Было или не было. Видела или не видела. Может, она заснула. Может, Чистова ввела ее в какой-нибудь транс.

Еще скажи заколдовала!

Но как же тогда? Как же свидетели? Все лгут? Невозможно. Может это действительно обычные самоубийства? Да в том-то и дело, что большинство из них необычные. А если судить по записям Колодицкой, так тем более. Кроме того, судя по тому, что говорила Виктория, Колодицкая – женщина достаточно здравомыслящая и материал собирала, исходя из реальных фактов. Она выполняла заказ Александрова, и Вите теперь уже никак не узнать, почему мэр обратился именно к ней. Судя по некоторым бумагам, Колодицкая собиралась запустить некий пробный шар – провести интервью с известным психологом на тему участившихся самоубийств среди состоятельных и влиятельных людей, но провести не самой, а поручить это кому-нибудь из журналистов и подать так, будто это целиком его идея, его материал, его вопросы. Для этого она собиралась дать ему почитать кое-что из бумаг и определить для него общий ракурс беседы, а потом посмотреть, что из этого получится. Интересно, успела ли она провести передачу или умерла раньше?

На фотографиях были запечатлены совершенно незнакомые Вите люди, какие-то встречи, застолья, и она равнодушно откладывала их в сторону одну за другой. На нескольких без труда узнавались Баскаков, а также Сотников, среди прочих людей на фотографии, вероятно, был и кое-кто из убиенных. Но никаких пояснений к фотографиям Вита не нашла, зато обнаружила среди бумаг раскадровку какой-то видеокассеты, где, среди прочих, стояли уже знакомые ей фамилии некоторых свидетелей. Посмотреть бы кассету – может, из нее она узнает что-то новое?

В любом случае, доказать что-то с помощью этой папки, конечно, нельзя. Можно удивить, заинтересовать, даже напугать, но не доказать. Интересно, что Александров собирался делать дальше – ведь папка предназначалась для него? Но Колодицкая – дама пробивная, ее связям можно было только позавидовать, и кто знает, что еще ей удалось бы выяснить в дальнейшем. Так что вычислив Анастасию Андреевну, ее тут же и хлопнули…

Да? А как?

Письма, письма… Что же в этих письмах, для чего они, как работают? Вита машинально взглянула на листы, исписанные красивым почерком, на бурые пятна на одном из них и нервно передернула плечами. Неожиданно ей пришло в голову, что Вадиму очень повезло, что он все еще жив.

Что же теперь делать? Проще и правильнее всего, когда вернется Семагин, просто уйти и забыть обо всем этом. Два года прошло, у власти Сотников и Баскаков, земля на могилах уже осела – к чему тревожить мертвых и себе могилу рыть? А как же Чистова? Жизнь, изломанная собственной самоуверенностью и чужой алчностью? Какие у нее были глаза, когда она ей обо всем рассказывала, сколько в них было боли. А письма ведут к Баскакову. Она обещала ей помочь… но как она поможет. Она никто. Она ни-чего тут не может сделать.

В коридоре лязгнул замок входной двери, и Вита, вздрогнув, потянулась к своей сумке, но тут же обозвала себя идиоткой и начала аккуратно складывать бумаги обратно в папку. Вскоре в комнату вошел Семагин, расстегнул «молнию» своей черной куртки и плюхнулся на диван, вытирая ладонью вспотевшее разгоряченное лицо.

– Ну, как, Риточка, разобралась? Понравились измышления Настасьи Андревны? Произвели впечатление? Вижу, что произвели, – он засмеялся, довольный. – Только ты смотри, сама не поведись, все это глупости, рассчитанные на легковерных и сдвинутых! Нормально да – присылают человеку письмо и он тут же р-раз! – и в окно. Наверное удобно, будь это правда. Ну как – будешь брать?

– Вадик, а как она к тебе попала, если не секрет? – хмуро спросила Вита. Семагин пожал плечами и рассказал, как проводил беседу с одним известным городским психологом Еленой Личанской, как потом обрушилась на него Колодицкая за якобы неправильно построенные вопросы, как он уехал, забрав по ошибке пакет редактора вместо своего, как она позвонила ему на мобильный и потребовала немедленного возвращения и как, приехав, он узнал о трагедии.

– Вначале я думал пакет ментам отдать, а потом решил – какого черта?! – Вадим снял куртку и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, выглядывавшей в вырез серого свитера. – Мои бумаги и кассета пропали – Настя их в припадке разодрала на куски, даже журнал «За рулем» не пожалела, а он, между прочим, не мой был. Ну, и оставил себе. Вот, как видишь, пригодилась.

– И ты никогда никому о ней не рассказывал?

– Зачем? – искренне удивился Вадим. – Людям, с которыми я общаюсь, такие темы неинтересны. Да и притянуть могут за сокрытие… мало ли что, хоть и самоубийство… Ну, что, – он ссыпал Вите на колени ее золото и часы, – будем брать? И как?

– Возьму, пожалуй, – ответила она, быстро надевая кольца, браслет и часы и думая: ведь Вадим даже не догадывается, что, вероятно, стал косвенной причиной гибели Колодицкой. Интересно, почему потом его не тронули, если все это правда, конечно? Понаблюдали и решили, что он – кукла, «не при делах», может, состорожничали, поняли, что когда-то надо и остановиться? – А кассета была какая-нибудь?

– Была, да я ее затер давно, – Вадим ухмыльнулся, увидев на ее лице откровенное разочарование. – Да не бери к сердцу, там все равно чушь всякая была. Папки этой тебе вполне хватит.

– Хорошо, – Вита вытащила из сумки кошелек, и у Семагина загорелись глаза. – Только семьдесят за творение Настасьи Андревны жирно будет. Полтинник.

Семагин нетерпеливо махнул рукой.

– Ну, давай полтинник. По старой дружбе.

Полученного «гранта» он внимательно осмотрел, после чего спрятал в свой бумажник, улыбнулся и подвинулся ближе к Вите, и на нее пахнуло сладковатым запахом его туалетной воды.

– Может, хочешь вина? – спросил он негромко и мягко. – Скажи, какого, я схожу. Включить магнитофон?

– Нет, Вадик, боюсь, сегодня ничего не получится, – Вита застегнула папку и встала. – Только что звонил мой приятель – он ждет меня на набережной, так что мне нужно идти. Но, я надеюсь, мы еще встретимся? – она сделала шаг в сторону и остановилась перед Вадимом, потом подвинулась так, что их ноги соприкоснулись, и, закинув руку на затылок, неторопливо поправила прическу. Семагин чуть прикрыл глаза и улыбнулся кошачьей улыбкой. – Теперь-то я знаю, где тебя найти. Только Вадик, милый, я тебя очень прошу, никому не говори обо мне и этой папке. Ну, я надеюсь, тебе не надо объяснять, почему?

– Да уж понимаю. Потом дашь статейку почитать, ладно? Телефон мой знаешь?

– Да. Я позвоню тебе на днях, Вадик, обязательно. Все, мне нужно бежать, пока. Отдай мои сапоги.

Без осложнений покинув квартиру Семагина, Вита вышла во двор, посмотрела на часы, потом торопливо зашагала было в сторону трамвайной остановки, но тут требовательно запищал телефон в сумке. Она вытащила его, посмотрела на номер, пробормотала: «Только тебя мне сейчас не хватало!», – и ответила на вызов.

– Слава богу, дозвонилась, – воскликнула где-то далеко Наташа Чистова. – Вита, Светка Матейко уезжает!

Вита осмотрелась, потом зашла за большой развесистый абрикос и, оглядывая двор, спросила:

– Откуда ты знаешь? Ты что, разговаривала с ней?

– Да, я ей звонила на сотовый. Понимаешь, я очень беспокоилась после того, как ты…

– Елки, Наташка, да что ж тебя к ним как магнитом тянет?! Не лезь – сказала же! Ты зачем меня наняла?! Какой смысл?! Ладно. Что она тебе сказала?

– Отец отсылает ее в Екатеринбург к родственникам. У нее самолет через два часа.

– Адрес дала? Говори, я Екатеринбург хорошо знаю.

Наташа продиктовала ей адрес и телефон. Телефон Вита записала, после чего спросила, не говорила ли Света чего-нибудь об обстановке в Волгограде.

– Сказала, что у ее отца были какие-то разборки, но толком она ничего не знает, – голос Наташи звучал глухо и устало. – Она очень напугана, Вита.

– Ничего, может, поумнеет теперь слегка. Ты-то как там? Хорошо спряталась? Никто за тобой не ходит?

– Вроде нет. Господи, сколько это еще будет продолжаться?! Ты ничего не узнала о Славе?

– Нет, Наташ, нет пока, – Вита крепче прижала к животу папку и закрыла глаза. – Ладно, давай, не трать деньги. Что будет, сразу позвоню.

– А я их и не трачу. За этот телефон кто-то платит – наверное, те, кому я нужна. Чтобы звонить мне периодически. Николай Сергеевич – очень общительный человек. Мне можно ему отвечать?

– Отвечай на здоровье, может что интересное скажет. Только не части. Все, пока.

Вита отключила телефон, и Наташа за сотни километров от Волгограда сделала то же самое. Положив телефон на стол, она чихнула и плотнее закуталась в купленное вчера одеяло – отопление не работало, а в старой однокомнатной квартире, где она теперь жила, сквозило из всех щелей. Она встала и включила старенький хозяйский обогреватель, потом поставила чайник и снова села на табуретку и замоталась в одеяло. Хорошо бы было включить колонку и набрать горячую ванну, но газ горел слишком плохо. Как бы не простудиться. Она и без того чувствовала себя неважно, а завтра уже нужно было выходить на работу – ей посчастливилось устроиться продавцом в большой павильон, где торговали мясными и кисломолочными продуктами. Наташа сделала это не только потому, что нуждалась в деньгах. На работу ее выгнало одиночество – старый враг, борьба с которым уже не раз обходилась ей очень дорого. Бесконечное сидение в чужой квартире наедине со своими мыслями сводило с ума. Ни телевизора, ни магнитофона в квартире не было, и, в конце концов, она не выдержала и купила маленькую дешевую магнитолу, чтобы знать, что творится в мире и иметь возможность иногда послушать музыку, чтобы отвлечься. Вот и сейчас Наташа нашла по радио «Европу-плюс», и кухню заполнила какая-то веселая зарубежная песенка. Она сделала звук погромче, но радио все равно не заглушало тягостных и мучительных мыслей. Что со Славой и где он? Если он жив, почему они не дают ей с ним поговорить? Где сейчас Вита? Удастся ли ей хоть что-то узнать? Иногда Наташа думала, что взвалила на нее слишком тяжелую и опасную задачу, фактически выдвинула ее на передний план вместо себя. Хоть она и рассказала ей все честно, и Вита пошла на это по доброй воле и уже взяла деньги, легче от этого не становилось. Во время каждого телефонного разговора с Витой ей то и дело хотелось сказать, что она все отменяет… но каждый раз что-то ее удерживало. Не дай бог с Витой что-то случится – она никогда себе этого не простит. Сегодня у нее был такой странный голос, такой встревоженный и немного растерянный. Но она не сказала условленной фразы, значит, пока все в порядке. Но если что-то… хоть что-то… Нужно обязательно узнать, где она – всегда знать, где она, чтобы успеть приехать, хоть Вита и запретила. Вита, Вита… вся надежда на тебя, только на тебя… пожалуйста, пожалуйста!

Не выдержав, Наташа опустила голову на сложенные руки и тихо заплакала, а в динамике одна веселая мелодия сменялась другой, и за окном на старые акации снова и снова обрушивался ледяной зимний ветер.

* * *

Остаток дня Вита провела в центральной волжанской библиотеке, просматривая газеты за два последних года. Она сама не знала, что именно ищет и для чего – как она уже убедилась, в газетных статьях ничего толком не говорилось и для того, чтобы что-то выявить, нужно, во-первых, иметь связи Колодицкой, во-вторых, знать, где искать. Конечно, проще было обратиться к Вовке-Санитару, у которого было полно приятелей в правоохранительных органах, или позвонить старому знакомому из центра общественных связей УВД, который бы наверняка подсказал что-нибудь толковое, но Вита не стала делать ни того, ни другого. Ей казалось, что сейчас она идет по очень тонкому льду, и если на него встанет еще кто-то, то недолго и провалиться. Но своими поисками она ничего не добилась – невозможно было понять, где под «несчастным случаем» или «скоропостижной кончиной» скрывается самоубийство, а где под тем же «самоубийством» скрывается именно такой случай, какие описывались в бумагах Колодицкой. Вита нашла только три случая, которые показались ей более-менее подозрительными, и переписала фамилии погибших вместе с датами в свою записную книжку. Статью, посвященную Павлу Ивановичу Александрову, «скончавшемуся от инфаркта прямо на рабочем месте», она прочла с недоверием, пытаясь понять, не спрятана ли и под этими строчками какая-нибудь еще одна очень некрасивая смерть. Она не знала, что именно в этой статье говорилась чистая правда. Александров уже давно страдал от гипертонии; в последний месяц, живя в постоянном страхе, он совсем сдал, и известие о смерти Колодицкой, на которую он возлагал большие надежды, стало для него подобием пистолетного выстрела – он умер мгновенно и тихо и просидел в кресле около получаса, прежде чем в кабинет заглянула встревоженная его молчанием секретарша.

В конце концов Вита решила пока оставить всю эту историю в покое, заканчивать работу с Наташиными клиентами в Волжанске и ехать в следующий город. Времени оставалось мало, но она надеялась уговорить Евгения, чтобы в Саранск вместо нее послали кого-нибудь другого. Дело нужно было по всей возможности довести до конца – хотя бы часть его. Поэтому Вита спрятала папку за кухонный шкаф, куда Евгений никогда не заглядывал, и постаралась на время забыть и о ней, и о письмах, хотя ей не терпелось последовать совету Дины Валерьевны и попытаться разобраться в их содержании. Она снова начала «отрабатывать» Наташиных клиентов, и в первый же день проверила, соответствует ли истине сообщение о смерти Шестакова, для чего пришлосьтаки потревожить Черного Санитара. Владимир свел ее с нужным человеком, предварительно изложив ему суть дела, и вскоре Вита, расставшись с некоторым количеством денег, узнала, что действительно такого-то числа на загородной дороге произошло ДТП – «мазда» столкнулась с бензовозом. Водитель бензовоза был доставлен в больницу с тяжелыми ожогами, водитель легковой машины погиб. Несмотря на то, что труп довольно сильно обгорел, в нем, по документам, а также по характерным признакам был опознан некто Илья Павлович Шестаков, предприниматель. К опознанию привлекался единственный родственник Шестакова – родной брат, Сергей Павлович Шестаков. На вопрос не могло ли быть какой-нибудь ошибки, человек покачал головой – Шестаков был мертв стопроцентно. Все же Вите требовалось узнать, как именно вел себя Шестаков в последние дни перед смертью – произошла ли в нем какая-то «перестройка». Она думала было попытать счастья у брата Шестакова, но ее ждало неожиданное разочарование – Сергей Павлович продал фирму, которая, после смерти брата, осталась в его единоличном владении, и уехал неизвестно куда, и в самой фирме теперь работали совершенно другие люди. Пришлось удовлетвориться тем, что было. Она позвонила Наташе и передала ей эту информацию.

За эти несколько дней Вита закончила «работать» с Журбенко и почти довела до конца отчет по Нарышкиной-Киреевой – осталось только пробиться в загадочный «Черный бриллиант», но и эта проблема решалась – Султан пообещал на днях провести ее через одного знакомого. Только Кужавский по-прежнему оставался для Виты темным пятном. Он беспокоил ее. В Аристархе абсолютно ничего не изменилось, кроме того, что он потерял свое жестокое чувство юмора, и, казалось бы, на этом работу можно было и закончить, но Вита все откладывала и откладывала, продолжая наблюдать за ним. Ей казалось – вероятно, больше подсознательно – что она еще его недостаточно изучила, что-то упустила из вида. Но она узнает – она ведь всегда узнавала. Былая уверенность вернулась к ней достаточно быстро. Узнает, а как же? Она и сейчас уже знает достаточно много.

Но Вита ошибалась. Она не знала нескольких, очень важных вещей, которые имели к ней непосредственное отношение.

Вита не знала, что в тот момент, когда три дня назад она выходила из здания центральной библиотеки, Виктория Костенко доживала свои последние минуты. Мучительно выгнувшись, она извивалась в уже затухающих конвульсиях на грязном дощатом полу среди мусора, плевков и пятен крови, а неподалеку Ян сидел на ветхом стуле без спинки, предварительно аккуратно постелив на запылившееся сиденье газету, внимательно смотрел на нее сквозь стекла очков в изящной золотой оправе и курил. Не так давно он весьма убедительно доказал Виктории, что существуют вещи и похуже раковых болей. Вытащив из женщины абсолютно все, что она знала о своей экспадчерице, некоей Викторите Кудрявцевой, а также заставив дословно вспомнить разговор в «Веге» и в «Княжне», Ян заклеил ей рот и нос липкой лентой, предварительно связав руки, и отошел подальше, чтобы Виктория, извиваясь, не задела его. Теперь он наблюдал, поглядывая на часы.

Болезненно худая и уже к тому времени хорошо обработанная им Костенко удивила его своей неумолимой, животной жаждой жизни и яростным сопротивлением. Она боролась за каждую секунду. Она не хотела умирать. И прошло почти семь минут, прежде чем ее босые ноги, стукнув о пол в последний раз, застыли окончательно, и мутные от удушья глаза уставились на прислоненную к стене ржавую батарею парового отопления. Но Ян все равно выкурил еще одну сигарету и только потом встал и, подойдя к женщине, проверил пульс и удовлетворенно кивнул. Забрав банку из-под кофе со своими окурками и пеплом, газету и инструменты, он быстро покинул полуразрушенный дом, пересек заснеженный пустырь, сминая полегшую прошлогоднюю лебеду, и быстро пошел к повороту, где оставил машину. «Дворника» он вызвал по телефону еще когда закуривал рядом с Костенко последнюю сигарету, и он прибыл как раз, когда Ян заводил машину. Проезжая мимо, Ян бросил в открытое окно замызганного «москвича» тонкую, свернутую трубочкой пачку денег, и умчался в сторону города.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю