Текст книги "Такая разная любовь"

Автор книги: Маргарет Пембертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

– Нет, – невозмутимо возразила Кики. – Ты не вышла замуж и не завела детей, потому что никогда по-настоящему не хотела этого. Тебе нравилась жизнь, которую ты вела. Нравилось ни от кого не зависеть и ни перед кем не отчитываться. Делать что тебе хочется и когда хочется. Тебе вряд ли удалось бы стать хозяйкой дорогого парижского агентства, поставляющего девочек по вызову, если бы ты была замужем и воспитывала детей, верно? И я сильно сомневаюсь, что тот, кто зарабатывает себе на жизнь с помощью секса, по-настоящему любит секс или стремится к длительным моногамным отношениям. Я знаю, ты любила Френсиса, Джералдин, но не думаю, что ты хоть когда-нибудь пыталась проанализировать это чувство.

– А ты, как я понимаю, пыталась? – Джералдин так крепко вцепилась в спинку стула, что костяшки пальцев побелели.

– Разобраться в ваших отношениях с Френсисом? Да, пыталась. Вы были кузенами, но больше напоминали родных брата и сестру. Вот только ваш фамильный дом, который ты страстно любила, а твой брат воспринимал как обузу и постоянный источник неприятностей, должен был достаться одному Френсису. Ты могла заполучить этот дом и передать его своему ребенку, только выйдя замуж. Ты использовала секс, чтобы добиться своей цели, а Френсис, зная, как сильно ты привязана к Сидар-Корту, с радостью согласился переложить заботу о родовом имении на твои плечи. Сбежав с Френсисом, я поступила дурно, и он тоже, но только не говорите, что я разрушила одну из величайших в мире любовных идиллий. Если бы ты нашла в себе силы посмотреть правде в глаза, возможно, мы с тобой и впредь остались бы подругами.

Наступила тишина.

Примми и Артемис обменялись испуганными взглядами. В воздухе явственно запахло порохом.

Руки Джералдин еще сильнее вцепились в спинку стула.

– Я бы хотела услышать твое мнение, Примми. Ты согласна с Кики? – глухо заговорила она наконец.

Примми ответила Джералдин сочувственным взглядом.

– Да, Джералдин. Согласна. Я думаю, ты еще ребенком мечтала, что Сидар-Корт станет для тебя настоящим домом, а не просто родовым имением, где родилась твоя мать. В детстве мы все предаемся фантазиям, но наши грезы почти всегда далеки от реальности и с возрастом мы отбрасываем их. Ты же нашла способ осуществить свою мечту. Вы с Френсисом всегда были очень близки. Двоюродные брат и сестра легко превратились в любовников и решили пожениться. Мне кажется, если бы не Сидар-Корт, ни тебе, ни Френсису не пришла бы в голову мысль о браке.

– А ты, Артемис? – срывающимся голосом спросила Джералдин. – Что думаешь ты?

Артемис с надеждой посмотрела в сторону Примми, но поскольку вопрос Джералдин был адресован лично ей, на помощь подруги рассчитывать не приходилось.

– В таких вещах я плохой советчик, Джералдин, – неохотно пробормотала она. – Я не слишком-то хорошо разбираюсь в мужчинах. Если бы я хоть что-нибудь соображала, то догадалась бы еще много лет назад, что Руперт видит во мне вовсе не заботливую мать семейства, которой ничего не нужно, кроме домашнего уюта. Как только Руперт обнаружил, что я отнюдь не та блистающая на подиуме роскошная модель, за которую он меня принимал, в наших отношениях наметилась первая трещина. Уже тогда мне следовало понять, что наш брак обречен.

– Я спросила тебя не о вашем с Рупертом браке, Артемис. Я спросила насчет себя и Френсиса.

– А я как раз к этому и веду. Мы с Рупертом совсем не подходили друг другу, и ни один из нас не оправдывал надежд и ожиданий другого. По-моему, точно так же было и у вас с Френсисом. Ты обладала сильным характером, а он… нет. Но Френсис мне все равно нравился, – поспешно добавила Артемис. – Я всегда относилась к нему с симпатией. Просто мне казалось, что тебе приходится все время вытаскивать его из неприятностей, а это слишком утомительно.

Джералдин беспомощно оглянулась на Примми. Ее точеные черты заострились, щеки ввалились, глаза потухли. На какое-то ужасное мгновение Примми показалось, что Джералдин неизлечимо больна. Она выглядела болезненно хрупкой и худой. Едва ли в ней наберется даже восемь стоунов, подумалось Примми.

Джералдин медленно разжала пальцы, выпустила из рук спинку стула и тяжело опустилась на сиденье, словно у нее вдруг подкосились ноги.

– Ладно, – отрывисто бросила она. – Теперь я знаю, что вы все об этом думаете. Может, вы и правы. Френсис действительно был слаб. Это я и сама знаю. И возможно, я хотела выйти за него замуж из-за Сидар-Корта, к которому по иронии судьбы теперь охладела. И все же бегство с женихом подруги в день ее свадьбы – самый низкий, самый отвратительный и презренный поступок, какой только можно себе представить. Особенно подло, что ты даже не вышла за него замуж, а просто использовала его словно вещь, а как только он перестал быть нужным, поспешила отшвырнуть.

Кики возмущенно открыла рот, уже приготовив достойный ответ, но Примми с силой лягнула ее под столом. Примми отлично понимала, что яростный спор о случившемся с Френсисом после разрыва с Кики не кончится ничем хорошим. Несомненно, этот тяжелый разговор лучше отложить на другой день, а сейчас, когда Джералдин и Кики сделали маленький шажок к примирению, стоило оставить все как есть.

Желая во что бы то ни стало сохранить хрупкое перемирие, Примми постаралась занять обе враждующие стороны.

– Мы выпьем кофе в гостиной. Кики, ты не могла бы отнести туда поднос, который я приготовила? Джералдин, достань, пожалуйста, кусковой сахар. Он в буфете рядом с печкой, на верхней полке. Мне всегда приходится вставать на стул, чтобы туда добраться.

Все поднялись из-за стола, и разговор о Френсисе на время прервался. Облегченно вздохнув, Примми направилась в гостиную вслед за Артемис.

– Неплохо сработано, – заметила Артемис. – Должно быть, завтра у Кики на ноге будет синяк?

– Вполне возможно.

Они посмотрели друг на друга. Имя Дестини не произносилось вслух, но горькие мысли о ней терзали их обеих.

Артемис шагнула к телевизору и взяла в руки фотографию в серебряной рамке.

– Этому снимку лет десять, – пояснила Примми. – Там дети еще школьники. – Артемис молча поставила фотографию обратно на телевизор. – Фотография Дестини в спальне. – У Примми мучительно сжалось горло. – Рядом с моей постелью.

– Руперт не разрешил мне держать на столе ее фотографии. – В глазах Артемис снова заблестели слезы. – Он сказал, что карточки будут постоянно напоминать нам о потере, и это никому не пойдет на пользу. Первое время я пыталась разговаривать о Дестини с Орландо и Шолто, но Руперта это всегда бесило. А когда я захотела поделиться своим горем с тобой, он заявил, что от этого будет только хуже.

– Он был не прав. – В тихом, сдержанном голосе Примми слышалась невыносимая боль.

– Я знаю.

Они одновременно, не сговариваясь, шагнули навстречу друг другу и обнялись, разделяя общую скорбь, которую так долго несли в своем сердце порознь.

В дверях появилась Кики с кофейным подносом в руках.

– Господи, что это здесь происходит? Кто такая Дестини? Подруга?

Ответа не последовало. Вслед за Кики в комнату вошла Джералдин.

– По-моему, нам нужна бутылка «Беллз».

Кики поставила поднос на стеклянный кофейный столик.

– Я всегда рада видеть на столе бутылку виски, – призналась она. – Но мне бы хотелось понять, почему она внезапно понадобилась вам троим. Кто такая Дестини? Может, чья-то бабушка?

Джералдин достала из серванта бутылку «Беллз» вместе с бокалами и поставила их на стол рядом с подносом.

– Нет, – коротко ответила она, поскольку Примми и Артемис продолжали молчать. – Дестини была приемной дочерью Артемис. Она утонула в пятилетнем возрасте. Несчастный случай.

Кики побледнела, сокрушенная собственной бестактностью.

– Черт, Артемис, прости меня. Примми говорила, что ты потеряла ребенка, а я не сообразила, о ком идет речь. Мне очень жаль, Тем. – Она перевела взгляд с Артемис на Примми. – А ты была крестной матерью Дестини, Примми?

Джералдин метнула быстрый взгляд в сторону Примми и принялась щедрой рукой разливать виски.

– Нет. – Примми крепко сжала руку Артемис. – Нет, Кики. Не совсем так. – Джералдин молча вручила Кики бокал с виски. – Артемис была приемной матерью Дестини, а я была ее родной матерью.

У Кики отвисла челюсть. Она перевела изумленный взгляд с Артемис на Примми и обратно.

– Не понимаю… Ты хочешь сказать, что у тебя был ребенок и ты отдала его Артемис?

Примми кивнула.

– Но почему? Я по-прежнему ничего не понимаю.

– Это случилось до того, как я вышла замуж. Оставшись со мной, Дестини оказалась бы лишена слишком многого. В семье Артемис ее ждала совсем другая жизнь. Ты ведь знаешь, у Руперта не могло быть своих детей, вот мы и решились на этот шаг. Я никогда не отдала бы своего ребенка незнакомым людям.

Кики глотнула виски, пытаясь переварить невероятную новость: Примми родила ребенка вне брака. Если бы речь шла о ком-нибудь другом, Кики бы и бровью не повела, но Примми…

– Когда же это произошло, Прим? Видимо, к тому времени я уже уехала в Америку?

Примми подошла к столу, взяла в руки бокал с виски и сделала глоток.

– Нет. – Она мотнула головой, сжимая в руках бокал. – Нет. Я была беременна Дестини, когда мы все втроем примеряли платья подружек невесты, готовясь к свадьбе Джералдин.

Кики растерянно уставилась на нее:

– Нет, не может быть, Примми. Это ведь случилось сразу после того, как я вернулась из турне по Австралии, а ты тогда встречалась с Саймоном. Я хорошо это помню, потому что… – Она чуть было не сказала «потому что мы обедали с ним вместе, он признался, что собирается жениться на тебе, и я заставила его отступить», но вовремя прикусила язык.

Примми ничего не ответила. Остальные тоже хмуро молчали.

– Я не понимаю, как… – начала было Кики и внезапно умолкла.

Наступила мертвая тишина.

Холодея от ужаса, Кики перевела взгляд с Примми на Артемис, потом на Джералдин и снова на Примми.

– Нет, – хрипло выдохнула она. – Этого не может быть. Ты сказала бы мне, если бы ждала ребенка от Саймона, Примми. Ты обязательно сказала бы мне. Правда?

– Да. – Лицо Примми застыло. В ее голосе звучала боль. – Но только после того, как сказала бы Саймону. А мне так и не удалось сказать ему. Мы собирались публично объявить о своей помолвке. Ждали, когда ты вернешься из Австралии, чтобы Саймон мог поговорить с тобой с глазу на глаз и рассказать о наших планах. Но он внезапно заболел и уехал восстанавливать силы, хотя теперь я вовсе не уверена, что он действительно был болен. Думаю, ему просто требовалось время, чтобы решиться порвать со мной. Он был в отъезде, когда я узнала, что беременна, и мы с ним не виделись до дня свадьбы Джералдин. – Примми беспомощно пожала плечами. – Когда он сказал, что не хочет жениться на мне, я решила не говорить ему о ребенке. Если бы я призналась, он изменил бы свое решение, а я не хотела, чтобы он женился на мне из чувства долга.

– О Господи! – Казалось, Кики вот-вот лишится чувств. – Господи! Вот черт! – Она одним глотком осушила свой бокал. – Ты хочешь сказать, что у тебя был ребенок от Саймона и он так никогда и не узнал об этом?

Примми кивнула.

Кики беспомощно огляделась, словно ища поддержки. Заметив это, Рэгз тут же бросился в комнату и уселся у ног хозяйки.

Кики оцепенело уставилась на Примми.

– Я не могу в это поверить. Не могу поверить! У меня была единокровная сестра, твоя дочь, и ты ни слова мне не сказала?

– Как я могла? Если бы я сказала тебе, пришлось бы сказать и Саймону, а этого я себе просто не представляла. Саймон не хотел жениться на мне.

– Он хотел! – Эти слова вырвались у Кики сами собой, прежде чем она успела опомниться.

По-прежнему стоя у двери, Джералдин хмуро сложила руки на груди.

Примми закусила губу.

Артемис, никогда не разделявшая подозрений Джералдин, что Саймон Лейн порвал с Примми из-за дочери, потрясенно охнула.

Кики была похожа на женщину, стоящую на краю пропасти.

– Давай, Кики, – безжалостно проговорила Джералдин. – Расскажи, как ты узнала, что твой отец любит Примми и хочет жениться на ней.

– Я знала… потому что… – Она опустила руку под стол и вцепилась в шерсть Рэгза. – Мы встретились и пообедали вместе, когда я вернулась из Австралии. Тогда он и рассказал мне о помолвке. Я была просто в шоке. Я даже представить себе не могла, что Примми станет моей мачехой. Одна мысль об этом казалась мне дикой и непристойной… и я… я… – Кики замолчала, не в силах говорить.

– И ты упросила его этого не делать? – произнесла за нее Джералдин.

– Я… Да. О Господи! Примми! Мне так жаль. Мне ужасно, ужасно жаль. Если бы я знала о ребенке… И будь я чуть старше… И будь у меня побольше ума… – Кики растерянно замолчала. Молчали и все остальные. – А ведь все могло сложиться совсем по-другому, – с горечью произнесла она наконец. – И это из-за меня все так вышло. – Лицо Кики казалось бескровным, и ярко-рыжие волосы лишь подчеркивали мертвенную бледность.

Примми сделала глубокий вздох. Это было похоже на приступ головокружения, когда все плывет у тебя перед глазами, и остается только ждать, когда кризис пройдет и бешеное вращение остановится. Примми подозревала, что Кики приложила руку к их разрыву с Саймоном, но не была в этом уверена. Не хотела в это верить. Но теперь Кики не оставила ей выбора.

Примми зажмурилась. Волна воспоминаний вновь нахлынула на нее, словно и не было этих тридцати лет. Если бы Кики не разбила так жестоко все ее мечты, ей никогда не пришлось бы отдать Дестини приемным родителям. Они с Саймоном поженились бы и счастливо жили в Петтс-Вуде вместе с дочерью. Дестини никогда бы не поехала в Испанию с Рупертом и не утонула. Дестини была бы сейчас здесь, уже взрослая.

Примми медленно открыла глаза. Но тогда в ее жизни не появился бы Тед. Они не провели бы вместе долгие счастливые годы, полные любви и нежности. У них не было бы маленького уютного домика в Ротерхите. Не было бы Милли, Джоанн, Джоша и Люси. Что случилось, то случилось. И не Кики тому виной. Если бы Саймон действительно любил ее, как любил Тед, никакие мольбы дочери не заставили бы его отказаться от своей любви.

Примми перевела взгляд на Кики. Сейчас бывшая рок-звезда уже не выглядела на пятнадцать лет моложе своего возраста. Возможно, впервые в жизни ее терзало искреннее раскаяние и чувство вины.

– Дело не в тебе, Кики, – тихо произнесла Примми. – Твой поступок принес мне много боли, но во всем, что случилось потом, нет твоей вины. Саймон мог бы не послушать тебя. И у меня тоже был выбор – я могла бы не отдавать Дестини Артемис и Руперту. Все это уже позади, Кики. И я не виню тебя. Правда. Давай будем думать о настоящем, а не о прошлом. И в настоящем мы, все четверо, снова вместе, как бывало раньше.

Кики закусила губу, а затем, не сказав ни слова, резко повернулась и бросилась вон из комнаты.

– Кики! – Примми со стуком поставила бокал на кофейный столик. – Кики, вернись! – Она побежала к двери. – Не уходи, Кики! Тебе незачем уходить!

Кики остановилась у подножия лестницы в коридоре.

– Я никуда не ухожу, Примми, – отозвалась Кики и повернулась, держась рукой за перила. – Я поднималась к тебе в спальню посмотреть на фотографию Дестини. Мне хочется увидеть, похожа ли на меня моя маленькая сестренка.

Глава 27

На следующее утро Кики совершила поступок, на который никогда прежде добровольно не решилась бы: рано встала. Кики тихо вышла из дома и вместе с Рэгзом, не отстававшим от нее ни на шаг, направилась вниз по тропинке. На лугу Злючка Элис щипала траву и чертополох. Ее челюсти беспрестанно двигались, и в прозрачном неподвижном воздухе отчетливо слышался хруст поглощаемой травы. Мейбеллин пока не показывалась. Должно быть, ее выпускают пастись только после дойки. Изумляясь тому, как быстро превратилась Примми из коренной горожанки в сельскую жительницу, которой ничего не стоило подоить корову или козу, Кики открыла двойные ворота Рутвена.

Стояло чудесное утро, настоящее бабье лето. В воздухе чувствовалось приближение жары. Кики остановилась, сняла кроссовки и повесила их на шею, связав вместе шнурки, потом закрыла за собой ворота и зашагала по мокрой от росы траве к морю.

На мысе не было ни души. Казалось, весь Корнуолл принадлежит ей одной. Рэгз носился вокруг огромными скачками, обгонял хозяйку, затем поворачивал обратно, описывал круг и снова мчался вперед. С тропинки виднелись два узких залива, приглушенно-зеленые, тронутые туманной дымкой, а за ними сверкала и переливалась серебряная морская гладь.

Следуя за мелькающим впереди белым пушистым хвостом Рэгза, скользя и спотыкаясь на влажной земле, Кики сбежала вниз по поросшему травой склону холма, к узкой песчаной полоске берега. Здесь царили тишина и спокойствие, и Кики облегченно вздохнула. Ей нужно было о многом подумать.

То, что отец умер, не зная о своем ребенке, казалось Кики чем-то нереальным. Черт, как же Примми удалось это скрыть? Кики нашла на песке несколько плоских камешков и принялась швырять их в море один за другим. Рэгз решил, что это новая игра, и мгновенно бросился в волны. Кики рассеянно наблюдала, как он весело резвится на мелководье, и вспоминала то непередаваемое мгновение в спальне Примми, когда она впервые увидела лицо своей маленькой сестренки. Никогда в жизни ей не приходилось испытывать такого странного, невообразимого, совершенно немыслимого ощущения.

Дестини сфотографировали в день ее рождения. В руке она держала воздушный шарик с надписью «Тебе 4», а ее розовое праздничное платьице поражало количеством кружев и оборок. Дестини весело смеялась, глаза сияли от счастья. Кики ожидала, что девочка окажется рыжеволосой, как она сама, но у Дестини были белокурые отцовские волосы, кудрявые, как у Примми. И все же в треугольном кошачьем личике девочки и в упрямом подбородке безошибочно угадывались черты Кики.

Кики опустилась на песок и обхватила руками колени, горюя о сестре, которую никогда не знала. Вместе с горечью пришло неожиданно острое чувство утраты. По щекам Кики катились слезы.

Рэгз, мокрый, увешанный водорослями, но совершенно счастливый, выскочил на берег и принялся шумно отряхиваться, но Кики, глубоко погруженная в свои мысли, не обращала на него внимания. Избавившись от водорослей, пес уселся рядом с хозяйкой и застыл в такой же неподвижности.

Вернувшись в Рутвен, Кики обнаружила на кухне Мэтта и Хьюго с кружками кофе в руках. Примми поджаривала на рашпере бекон.

Джералдин, как всегда безупречно элегантная, в узком бирюзовом платье, сидела за кухонным столом, болтала с Мэттом и по ходу беседы делала пометки в маленьком блокноте. Ее гладкие шелковистые волосы свободно падали на спину черной тяжелой волной.

Артемис все в том же шелковом платье в цветочек снова и снова набирала номер на своем мобильном телефоне.

Хьюго, невероятно импозантный в розовом свитере и серых слаксах, внимательно рассматривал рисунок, состоявший исключительно из ярких геометрических фигур.

– Если вам нужен умелый и надежный работник, лучше Бретта Кенуина вам не найти, – заверил Мэтт Джералдин. – По профессии он плотник, но умеет делать практически все. Конечно, ему ничего не стоит превратить амбар в жилое помещение, и он запросто соорудит специальный помост, чтобы Примми могла доить Элис.

– А номер его телефона?

Когда Мэтт принялся диктовать Джералдин номер, Артемис пожаловалась с отчаянием в голосе:

– Орландо не отвечает, а Шолто отключил телефон.

– А зачем ты им названиваешь? – поинтересовалась Кики, направляясь к столу.

– Я хочу, чтобы они взяли чемоданы, которые я брала с собой в круиз. К тому же я хотела бы забрать из дома некоторые дорогие мне вещи, прежде чем эта стерва Серена начнет в них копаться.

– А не лучше ли будет сделать это лично? – Хьюго отложил эскиз будущего французского огорода и переключил все свое внимание на Артемис. – Я мог бы вас отвезти. Мне доставила бы огромное удовольствие долгая поездка в… А куда мы едем?

– В Глостершир… но мне неловко просить вас, Хьюго. Это слишком далеко, и кроме того… – Щеки Артемис порозовели. – Здесь могут возникнуть некоторые трудности.

Кики, раскладывая вилкой кусочки поджаренного бекона на ломти хлеба, раздраженно фыркнула.

– Ради Бога, Темми, какие еще трудности? Это твой дом, черт побери! И ты еще поборешься за него, я надеюсь. Ты ведь не собираешься согласиться с заявлением Руперта?

– Нет, конечно, не собираюсь. – Артемис обиженно скривила губы. – Это дело принципа. Но жить в этом доме, после того как Серена испоганила его, я не буду.

– Что ж, тогда в чем же дело?

Артемис покраснела еще гуще.

– Прежде чем покинуть дом, я немного вспылила.

– Ну, если ты швыряла в него всем, что попадалось под руку, никто не станет тебя винить. – Джералдин закрыла блокнот. – Особенно если речь идет о вещах, которыми он дорожил и на которые тебе решительно наплевать.

– Вещи тут ни при чем.

Все с интересом посмотрели на Артемис, и та неловко потупилась.

– Я ударила его. Кулаком. В челюсть.

Хьюго подавился своим кофе. Кики издала восторженный вопль. Джералдин рассмеялась, а Примми недоверчиво спросила:

– Ты хочешь сказать, что свалила его?

Артемис кивнула.

– И он ушибся?

– Он упал.

Кики и Джералдин согнулись от хохота. Примми попыталась сделать серьезное лицо, но не смогла. Мэтт, похоже, пришел в ужас, а Хьюго выглядел ошеломленным.

– Теперь вы понимаете, почему мое появление в доме вместе с Хьюго может вызвать… некоторую неловкость, – сдержанно заключила Артемис.

Все взгляды обратились на Хьюго. Его внутренняя борьба была недолгой. Верный рыцарь мужественно принял тот факт, что его рубенсовская богиня оказалась вовсе не так беспомощна, как он воображал. Он напомнил себе, что ее подло и бесстыдно спровоцировали, и его тут же охватило благородное негодование.

– Мы едем немедленно, – решительно объявил он. – Мы успеем съездить туда и обратно еще до наступления темноты.

– Но что подумает Руперт? – невольно вырвалось у Артемис. Сказывался рефлекс, выработанный за тридцать два года супружеской жизни. – Он вас совсем не знает, и…

Кики застонала. Джералдин в отчаянии закатила глаза к потолку. Примми терпеливо заметила:

– Если бы Руперт сказал, что его роман с Сереной – ужасная ошибка и он хочет помириться с тобой и снова жить вместе, как прежде, ты бы согласилась?

Артемис на мгновение задумалась и решительно покачала головой:

– Нет.

– Значит, ты, так же как и он, хочешь развода?

– Да. – В голосе Артемис послышалось удивление, словно она только что неожиданно осознала правоту своих слов. – Да, Примми. Я хочу развода.

– Тогда совершенно не важно, что подумает Руперт, увидев тебя в обществе незнакомого мужчины. Будет гораздо лучше, если ты сама приедешь и заберешь свои вещи, а не станешь просить об этом одного из сыновей.

– И если ты сейчас же, сию же минуту не отправишься в путь, я никогда больше не буду с тобой разговаривать, – с напускной суровостью пригрозила Джералдин, видя, что Артемис колеблется.

И Артемис наконец решилась.

– Я только захвачу сумочку, – обратилась она к Хьюго, – и тут же спущусь к вам.

Минуту спустя она появилась на кухне с сумочкой в руках. Не сговариваясь, все встали и вышли во двор проводить Артемис и Хьюго к стоящему перед домом «мерседесу».

– Они прекрасно смотрятся вдвоем, правда? – заметила Примми, когда Хьюго открыл дверцу для Артемис.

Джералдин тихонько рассмеялась:

– Не торопи события, Примми. Артемис только вчера покинула супружеский дом.

– Может быть, но ее брак развалился много лет назад. Хотя не думаю, что она это осознает.

– Иногда требуется время, чтобы что-то понять. – Кики проводила глазами «мерседес», медленно двигавшийся по дорожке к воротам. – Кое-что я поняла только сегодня утром.

– И что же? – Джералдин тоже внимательно следила за автомобилем.

– Что вчера, когда ты назвала мое бегство с Френсисом самым низким, самым отвратительным и презренным поступком, какой только можно себе представить, ты была права. Это действительно так. И я хочу сказать тебе, что сожалею, Джералдин. Я не должна была так поступать.

Примми, стоявшая в каких-нибудь двух шагах от Кики, затаила дыхание, ожидая ответа Джералдин.

Ждать пришлось довольно долго.

Наконец, когда «мерседес» выехал за ворота и начал набирать скорость, Джералдин произнесла, не поворачивая головы:

– Извинения приняты. И я должна еще кое-что сказать тебе. – Кики подняла на нее полные страха глаза. Изящно очерченные губы Джералдин дрогнули в усмешке. Кики явно ждала от нее суровой отповеди. – Поздравляю, ты нашла чудесного парикмахера для Рэгза. Пес выглядит сногсшибательно.

Позднее, медленно бредя с Джералдин по лугу в сторону курятника, Примми хотела было сказать, как она рада, что примирение наконец состоялось, но решила промолчать.

Извинения принесены и приняты, но Джералдин, наверное, по-прежнему тяжело говорить о разрыве с Кики и вспоминать о его причинах.

– Ты всегда держишь кур в курятнике до полудня? – спросила Джералдин, прерывая ее размышления. – Мне кажется, им нравится свободно бегать по двору.

– Так и есть. – Примми поставила на траву захваченную из дома корзинку и опустилась на колени перед первым птичником. – Я выпускаю их в полдень, когда они заканчивают нестись. Если выпустить их раньше, они отложат яйца по всему Рутвену, а я потом и половины не найду.

Примми затворила за собой раздвижную дверцу, открывавшую доступ в курятник. Наблюдая, как Примми собирает яйца и складывает их в корзинку, Джералдин тихо произнесла:

– Мне нужно кое-что тебе сказать, Примми.

Примми замерла, сидя на корточках. Этого разговора она со страхом ждала с той самой минуты, как поняла, что Джералдин серьезно больна.

Джералдин опустилась на траву, изящно поджав под себя ноги, и прислонилась спиной к проволочной сетке курятника.

– У меня тяжелая форма так называемой апластической анемии, – резко сказала она. – Без операции по пересадке костного мозга мне конец. А успешная операция маловероятна.

Кровь отлила от лица Примми. Все поплыло у нее перед глазами. На какой-то ужасный миг ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание.

Понимая, какой эффект произвели на подругу ее слова, Джералдин добавила:

– Извини, Примми. Но лучше называть вещи своими именами.

Примми в ужасе прижала ладонь ко рту. Нельзя показывать, как она напугана. Ради Джералдин. От горечи и бессилия ей хотелось выть, горло свело судорогой, к глазам подступили слезы, но Примми понимала: ее слабость может лишить подругу мужества. До сих пор Джералдин каким-то чудом удавалось сохранять самообладание, но и ее силы могут иссякнуть.

Облизнув пересохшие губы, Примми хрипло спросила:

– Что такое апластическая анемия? Я никогда о ней не слышала.

– Это болезнь крови. – Тон Джералдин казался бесстрастным. – Мой костный мозг вырабатывает жировые клетки вместо кроветворных.

– А пересадка костного мозга все исправит?

Джералдин кивнула. В ее фиалковых глазах мелькнула горечь.

– Да. Если будет пересадка.

Примми растерянно посмотрела на нее:

– Извини, Джералдин. Я не понимаю. Если операция может помочь, почему же ты ее до сих пор не сделала? Деньги у тебя есть. От Государственной службы здравоохранения ты не зависишь. – Несмотря на всю решимость сохранять спокойствие, в голосе Примми слышался страх. – Так в чем же дело? Ты что-то недоговариваешь?

Джералдин немного подвинулась, уклоняясь от рыжего родайлендского петуха, пытавшегося клюнуть ее в волосы сквозь сетку курятника.

– Такие операции делают обычно пациентам до сорока лет, причем тем, у кого есть донор – брат или сестра. А мне пятьдесят два, и я единственный ребенок в семье.

Примми старалась изо всех сил выглядеть спокойной, хотя ей отчаянно хотелось разрыдаться. Какая несправедливость! Джералдин обречена? Как страшно слышать об этом сейчас, когда они наконец нашли друг друга и у них четверых так много всего впереди. Черт, черт! Нет, такого просто не может быть. Это было бы слишком жестоко. Слишком подло. Слишком бесчеловечно.

– Но ведь у того, кому за сорок, тоже есть шансы, правда? Тем более когда можешь себе позволить отправиться на лечение в любую точку мира.

– Но у меня нет ни братьев, ни сестер, – хмуро напомнила Джералдин. – Конечно, существуют списки доноров, так называемые регистры, и мой консультант в Париже тщательно следит за ними. Он известит меня, если найдется подходящий донорский материал. – Джералдин криво усмехнулась. – А пока мне придется регулярно наведываться в Париж для лечения.

– Какого лечения?

– Переливания крови и антибиотики. – Заметив, как в глазах Примми вспыхнула надежда, Джералдин мягко добавила: – Мне обещали всего год, Примми. Может, даже меньше.

Примми молчала, не в силах произнести ни слова. Она схватила Джералдин за руку, их пальцы переплелись.

– Я не хочу говорить Кики и Артемис. – Джералдин обвела глазами залитый солнцем луг, где безмятежно паслась Мейбеллин. – Во всяком случае, пока. Если скажу, Артемис совсем расклеится, и мне будет тяжело это вынести. А Кики начнет вести себя со мной по-другому. – Джералдин невольно улыбнулась. – Может, даже станет чуткой и заботливой. И это меня окончательно доконает.

Удивительно, но Примми почувствовала, как уголки ее губ дрогнули в улыбке.

Чем уродливее и ужаснее этот мир, тем важнее не разучиться смеяться. А Примми с Джералдин, слава Богу, эта опасность не угрожала.

– Меня зовут Бретт Кенуин. А вы мисс Грант?

Примми с изумлением разглядывала стоявшего перед ней двойника Брэда Питта в кожаной куртке и джинсах.

– Нет. А вы, должно быть, строитель, которого она ждет?

– Он самый. – Парень улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами. – Она сказала, у нее есть для меня кое-какая работа. Переделать амбар, соорудить сарай для козы, устроить патио. – Он легко снял с плеча и поставил на землю тяжелую сумку с инструментом. – Вы не знаете, в каком порядке лучше начинать?

Мало того что этот Кенуин – красавчик, каких мало, так у него еще и ямочка на подбородке, отметила про себя Примми.

– Прежде всего нужно заняться сараем для козы, – произнесла она вслух. – Джералдин сейчас отдыхает, так что я сама провожу вас и вы решите, где его лучше строить. Меня зовут Примми Дав. Хотите, я покажу вам заодно и амбар? Тогда вы мне скажете, много ли потребуется работы, чтобы его переделать. – Примми повела Бретта за собой, через выложенный булыжником двор к садовым постройкам. – Помимо Джералдин со мной живут еще две мои подруги. К тому же я собираюсь летом приглашать к себе детей на каникулы, и мне совершенно необходимы дополнительные жилые помещения.

Они остановились перед обветшалым амбаром. Бретт Кенуин сунул руки в карманы джинсов и принялся внимательно разглядывать строение.

– Из этого ничего не выйдет? – с беспокойством спросила Примми.