Текст книги "Такая разная любовь"
Автор книги: Маргарет Пембертон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)
Сколько ни пыталась Джералдин дозвониться до Кики, все ее усилия оказались напрасными. Лишь в среду, за три дня до свадьбы, Джералдин удалось наконец застать ее в студии.
– Привет, Джералдин, – коротко поздоровалась она, подойдя к телефону. – Надеюсь, ты звонишь не насчет платья. Можешь не дергаться, оно отлично подошло.
– Прекрасно. Я знаю, Френсис пообещал снова стать твоим продюсером, но он пообещал не подумав. Это просто невозможно, Кики.
Последовала короткая напряженная пауза: затишье перед бурей. Затем Кики отчеканила ледяным тоном:
– Ты хочешь сказать, что заставила его изменить решение, Джералдин?
– Я говорю тебе, что Френсис передумал.
– Это ты передумала за него!
Поскольку отрицать обвинение было бы нечестно, Джералдин лишь призвала на помощь все свое терпение и миролюбиво заметила:
– Это еще не конец света, Кики. Ты найдешь себе кого-нибудь другого. Теперь, когда у тебя столько знакомых в шоу-бизнесе, это будет совсем не трудно.
– Я не хочу никого другого!
Джералдин отчетливо представила себе, как Кики в ярости топает ногами.
– Не будь ребенком, – раздраженно проворчала она. – Все мысли и все силы Френсиса направлены сейчас на то, чтобы открыть Сидар-Корт для широкой публики. У него просто не останется времени ни на что иное. Тебе придется найти кого-то другого.
– Ну уж нет. – В голосе Кики послышалась неприкрытая угроза. – Я хочу Френсиса, Джералдин. И ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что я не сумею его заполучить!
Она швырнула телефонную трубку на рычаг с такой силой, что Джералдин невольно вздрогнула.
– Ну уж нет, Кики, – пробормотала она себе под нос. Интересно, сумеет ли поп-звезда справиться с обидой к субботе? Пожалуй, шансы невелики. Обычно, дав волю гневу, Кики довольно быстро приходила в благодушное настроение. Но на этот раз она разозлилась не на шутку. Джералдин тяжело вздохнула, живо представив себе, как во время свадебной церемонии вслед за ней к алтарю будет плестись угрюмая, мрачная как туча подружка невесты.
Утром в день своей свадьбы Джералдин проснулась в Сидар-Корте. Конечно, по традиции невесте не полагается отправляться в церковь из дома жениха, но Джералдин уже давно все для себя решила. Сидар-Корт – дом ее предков, с ним связана вся ее жизнь, к тому же Френсис не показывался здесь со дня возвращения из Индии.
Ни Джералдин, ни ее мать не имели обыкновения волноваться по пустякам, так что обе восприняли отсутствие Френсиса совершенно спокойно. Более того, Джералдин воспользовалась дезертирством Френсиса, чтобы полностью отдаться свадебным приготовлениям и насладиться ими сполна.
Приподнявшись над подушками, Джералдин с удовольствием окинула взглядом надежно укутанное в полиэтилен свадебное платье, висевшее в дальнем углу комнаты. Интересно, испытывала ли бабушка в день свадьбы такую же непоколебимую уверенность в будущем счастье, как испытывает сегодня ее внучка?
Охваченная радостным предвкушением праздника, Джералдин торопливо спустила ноги на пол и скользнула босиком к высокому окну с изящным свинцовым переплетом. Голубое небо казалось необыкновенно ярким, а на листьях деревьев сверкали блестящие капельки росы.
Десять минут спустя, в джинсах и футболке, Джералдин уже бежала по саду в сторону парка, к гигантскому дубу. Ей хотелось взобраться на дерево, устроиться среди могучих ветвей и увидеть Сидар-Корт и его великолепные угодья во всей их величавой красоте. Теперь имение будет принадлежать ей и Френсису, а когда-нибудь и их детям. До того как отправиться в путешествие с хиппи, Джералдин целый год беседовала с дядей Пирсом о Сидар-Корте. Пока Френсис с увлечением занимался карьерой Кики, она училась ухаживать за домом и парком.
– Чем скорее вы вступите во владение Сидар-Кортом, тем лучше, – хмуро повторял Пирс Шерингем. – Такой старый дом нуждается в постоянном внимании и заботе. Ничто не вечно. Свинцовое покрытие на крыше уже совсем износилось. Достаточно отверстия величиной с булавочную головку, чтобы крыша начала протекать, а тогда не успеешь и глазом моргнуть, как она сгниет. Еще одна угроза – древоточцы. Это настоящий кошмар, поверь мне. Жук-точильщик – подлинное бедствие. Френсис просто не представляет себе, как много требуется усилий, чтобы достойно содержать дом. Если доверить это дело ему, Сидар-Корт превратится в руины и Френсису нечего будет оставить своим наследникам. Но слава Богу, ты присмотришь за домом и этого не случится.
Джералдин подставила лицо ласковым лучам солнца, теплым, несмотря на ранний час. Сук под ней тихонько скрипнул, как потрескивают шпангоуты корабля. Дядя Пирс занимал лишь несколько комнат в доме, а их в Сидар-Корте великое множество. Они с Френсисом распахнут все двери и дадут дому новую жизнь, ту жизнь, для которой его когда-то построили. Если очистить картины от старого потемневшего лака, они снова засверкают великолепными красками. Нужно будет отреставрировать потолки и восстановить изумительные старинные ковры.
Джералдин взглянула на дорогу и вскоре различила вдалеке фургон поставщиков провизии. В каких-то двадцати ярдах от него двигался такой же огромный фургон с цветами. Скоро прибудут Примми, Артемис и Кики. Великий день наступил. Самый чудесный, самый удивительный, самый счастливый день в ее жизни.
– А почему Кики до сих пор нет? – удивленно спросила Артемис, разглаживая изысканный серебристо-серый шелк на своих изрядно пополневших бедрах. – Совсем скоро надо отправляться в церковь.
– Она придет, – решительно заявила Джералдин.
– Но ведь вы, кажется, поссорились? – не унималась Артемис, нервно перекладывая букет из одной руки в другую, пока Примми поправляла на Джералдин вуаль. – Что, если она вообще не придет?
– Не переживай, она придет. – Артемис, как всегда, предполагала самое худшее, и Джералдин не знала, сердиться ей или смеяться. – Даже Кики не стала бы омрачать ссорой день моей свадьбы.
Закончив возиться с вуалью, Примми шагнула к окну.
– Она уже едет, Примми? – встревоженно воскликнула Артемис. – Ты видишь ее машину?
– Нет, но я только что видела машину Саймона. – Лицо Примми вспыхнуло от радости. – Наверное, он решил подбросить Кики в Сидар-Корт.
Примми хотела выскочить за дверь, сбежать по лестнице и броситься в объятия Саймона, но Джералдин строго сказала:
– Даже не думай, Примми. Он помнет тебе платье, растреплет волосы и размажет по лицу губную помаду. Дождитесь конца церемонии, а потом обнимайтесь.
– Простите? – Артемис изумленно округлила глаза и застыла, не в силах двинуться с места. – Извините, но с чего бы отцу Кики портить Примми прическу и смазывать губную помаду? О чем это вы, во имя всего святого? Не хотите же вы сказать, что Примми и отец Кики…
Пока Артемис мучительно пыталась подобрать подходящее слово, в комнату вошла мама Джералдин.
– Саймон Лейн завез свадебный подарок. Звонил викарий и предупредил, что гости уже собираются. Я не стала ему говорить, что одна из подружек невесты до сих пор не появилась. О чем думает Кики? Неужели она не понимает, что у меня и без ее фокусов нервы натянуты до предела?
Стоило миссис Грант покинуть спальню, как Артемис с глазами огромными и круглыми, как два леденца, накинулась на Примми:
– Примми Сертиз! Ты ведь не хочешь сказать, что вы с Саймоном Лейном… что вы…
– Да, – кивнула Примми, сияя от удовольствия: ей все-таки удалось отвлечь Артемис от ее несчастья. – Так что скоро тебе, Артемис, снова придется быть подружкой невесты на свадьбе.
– Не могу поверить! Просто не могу поверить! – Артемис опустилась в ближайшее кресло. – А Кики еще не знает? Ой, а она тоже будет подружкой невесты на вашей свадьбе?
Джералдин избавила Примми от необходимости отвечать на щекотливый вопрос.
– Еще неизвестно, будет ли она подружкой невесты у меня на свадьбе, – заметила она, бросив взгляд на настенные часы. – Если Кики не появится до двух, мы отправимся в церковь без нее. Невесте простительно опаздывать, а ее подружке – нет.
В следующее мгновение в комнату ворвался отец Френсиса. Джералдин уставилась на него в замешательстве:
– А почему вы не в церкви, дядя Пирс? Я думала, вы с Френсисом уже там?
– Я только что вернулся из церкви. Шафер и друзья жениха уже там, гости тоже собрались, а Френсиса нет. Я подумал, что он заехал сюда.
– Но зачем? Мы собирались придерживаться традиции и не должны были сегодня видеть друг друга до алтаря.
Раздраженно фыркнув, Пирс Шерингем тяжело потопал вниз по лестнице.
– Я бы не стала беспокоиться, что жених опаздывает, – прервав неловкое молчание, заговорила Примми. – Френсис в чем-то похож на Кики. Иногда он бывает жутко неорганизованным.
Джералдин, которой не раз приходилось устраивать за Френсиса его дела, предпочла воздержаться от комментариев. Ей совершенно не улыбалось столкнуться с женихом по дороге в церковь. Впрочем, еще есть двадцать минут. За это время Френсис успеет занять свое место у алтаря. И если во время свадебной церемонии невесту будут сопровождать две подружки вместо трех, что ж… Джералдин не позволит Кики испортить этот замечательный день. Ничто сегодня не омрачит ее радости.
Телефон на ночном столике пронзительно зазвонил, и Примми, стоявшая ближе всех, сняла трубку.
– Это Кики, – облегченно вздохнула она, передавая трубку Джералдин.
– Привет, Кики. – Джералдин пришлось сделать над собой усилие, чтобы скрыть раздражение. – Где ты? Застряла в пробке на деревенской улице?
– Я не в деревне, Джералдин.
Услышав голос Кики, Джералдин мгновенно поняла, что в церковь придется идти без нее. Подружка невесты накурилась опиума. И доза явно была немалой.
– Так где же ты? – нетерпеливо спросила Джералдин, стараясь скрыть разочарование. Она до последней минуты надеялась, что Кики все-таки придет.
– Я в Риме. На этой неделе у меня здесь целая серия концертов.
– Замечательно, – откликнулась Джералдин. – А я готовлюсь выйти замуж. Кажется, ты совсем забыла об этом обстоятельстве.
– Нет, не забыла. Просто мне не удалось добраться до Суссекса. – В голосе Кики не было и намека на сожаление или неловкость, и Джералдин потрясла такая черствость. – А что еще более важно, – упрямо продолжала Кики, – Френсису это тоже не удалось. – Джералдин нахмурилась, не уловив смысла ее слов, и тогда, желая внести окончательную ясность, Кики добавила: – Френсис в Риме вместе со мной. Может, мы поженимся, а может, и нет. Извини, Джералдин.
Связь прервалась, но Джералдин, оглушенная, оцепеневшая, продолжала стоять с трубкой в руке. Откуда-то издалека до нее донесся голос Примми:
– Джералдин, что случилось? Кики задерживается? Она не приедет?
Не отвечая, не поворачивая головы, Джералдин выпустила из пальцев трубку и с диким, звериным воем бросилась на постель. Тело ее сотрясалось от рыданий.
Джералдин оплакивала любовь, которую потеряла, будущее, которое у нее безжалостно отняли, и мечты, которым уже никогда не суждено сбыться.
Глава 15
Этот день Примми не забудет никогда. В одно мгновение жизнь всех четверых изменилась. Изменилась навсегда.
Мать Джералдин с побелевшим лицом объявила собравшимся в церкви гостям, что свадебная церемония не состоится. Позвали доктора, и он дал Джералдин успокоительное, но никакие лекарства не могли притупить ее отчаяние и ярость. Отец Френсиса, казалось, состарился на глазах, когда смог наконец осознать все последствия поступка сына. Артемис ударилась в истерику, а Примми, хмурая и подавленная, пыталась угадать, к чему может привести чудовищный поступок Кики.
Примми ни на минуту не могла представить себе Кики и Френсиса счастливой супружеской парой. Оба они слишком эгоистичны, легкомысленны и безрассудны. Френсису нужна такая женщина, как Джералдин. Джералдин придавала ему устойчивость и стабильность, с ней он мог сбросить со своих плеч всю ответственность за Сидар-Корт. Кики никогда не стала бы взваливать на себя подобную обузу. Ей вообще незнакомо чувство ответственности. Это слово не из ее лексикона.
Френсис разрушил не только счастье Джералдин, но и свое собственное. Их отношения с Кики пусты и недолговечны, в этом Примми не сомневалась. Внезапно Примми вспомнила о Саймоне. Она должна объяснить ему, почему отменили свадьбу. Смущенные гости до сих пор терялись в догадках, но Саймон должен знать правду. Кто бы мог подумать, что их встреча произойдет при таких трагических обстоятельствах!
Успокоительное наконец подействовало. Артемис стянула с Джералдин атласные туфельки и накрыла ее стеганым одеялом. С тяжелым сердцем Примми вышла из комнаты, тихо закрыла за собой дверь и спустилась вниз по лестнице.
Саймон, как и большинство приглашенных, был все еще в церкви. Гости топтались небольшими группками, горячо обсуждали случившееся и строили догадки, почему жених так и не появился. Саймон же, скрестив руки на груди, стоял поодаль, прислонившись спиной к воротам церковного кладбища.
Примми мгновенно заметила его. С момента их последней встречи прошло больше трех недель, и теперь, несмотря на пережитое потрясение, растерянность и гнев, при виде его сгорбленной фигуры Примми вспыхнула от радости.
– Саймон! Саймон!
Тесное и длинное, облегающее фигуру платье подружки невесты сковывало движения, но Примми побежала к воротам, навстречу Саймону. Хмурый и напряженный, он выглядел глубоко несчастным. У Примми мучительно сжалось сердце: должно быть, он уже знает о Кики и Френсисе. Саймон отступил от ограды, медленно и неохотно выпрямился, и Примми бросилась к нему в объятия.
– Тебе уже сказали? – выдохнула она. – Ужас, правда? Просто какой-то кошмар. – Долго сдерживаемые слезы потекли у нее по щекам. – Я так скучала по тебе, Саймон… а теперь, когда все складывалось так замечательно – у Джералдин с Френсисом и у нас с тобой, – вдруг случилось такое…
Она не находила слов, чтобы выразить то, что творилось у нее на душе. Жизнь Джералдин разрушена. Возможно, спустя некоторое время она смирится с тем, что потеряла Френсиса, но Сидар-Корт уже никогда не будет принадлежать ей, она не сможет передать его своему ребенку, и мысль об этом будет терзать Джералдин до конца жизни.
Примми страстно хотелось рассказать Саймону о ребенке, об их ребенке, который скоро появится на свет, но поделиться с ним этой радостной новостью сейчас, когда невозможно думать ни о чем другом, кроме подлого, вероломного поступка Кики, было неуместно и бестактно.
Саймон нежно провел рукой по волосам Примми. Она подняла к нему заплаканное лицо и с удивлением поняла по его смущенному и озадаченному виду, что он ни о чем не догадывается.
– Что случилось? – тихо спросил Саймон. В его глазах застыло странное, затравленное выражение. – Произошла авария?
– Нет. – Примми прерывисто вздохнула. – Кики позвонила Джералдин без двадцати два, чтобы сообщить, что она в Риме и Френсис вместе с ней. Она сказала, что они, возможно, поженятся, а может, и нет. А потом бросила трубку.
– Господи! – Саймон покачнулся и снова прислонился к воротам. Лицо его сделалось пепельно-серым. – Господи, – в ужасе прошептал он. – Как она могла? Когда началась их связь? Почему Джералдин позвонила она, а не Френсис?
Выпустив из рук Примми, Саймон судорожно вцепился в кладбищенские ворота. Казалось, стоит ему отпустить решетку, и он упадет.
– Я не знаю, дорогой. – Последние остатки привязанности к той, кого она любила как сестру, с кем вместе выросла, не позволили Примми сказать правду: Кики отняла Френсиса у Джералдин отнюдь не потому, что он был ей нужен – она всего лишь хотела снова сделать его своим продюсером.
– Мне нужно выпить. – Мертвенно-бледный, Саймон казался похожим на привидение. Его терзало чувство вины, и Примми была к этому готова: он всегда испытывал мучительную боль, когда Кики совершала что-нибудь дурное.
Вытерев слезы, Примми собиралась предложить Саймону вернуться в Сидар-Корт, но Саймон вдруг добавил:
– И поговорить с тобой, Примми. Нет смысла откладывать этот разговор из-за того, что случилось.
– Какой разговор?
Какой-то шутник из приглашенных, не желая смириться с тем, что ему так и не удалось осыпать конфетти жениха и невесту, вытряхнул в воздух всю коробку. Легкий ветерок подхватил крохотные разноцветные бумажки и понес, осыпая пестрым дождем Саймона и Примми.
Саймон выпустил прутья решетки и сжал ладони Примми.
– Между нами все кончено, Примми. – Его голос звенел от напряжения. – Так нужно. Пока мы не виделись, у меня было время подумать. Женившись, я оказал бы тебе плохую услугу. У нас слишком большая разница в возрасте. Пойдут отвратительные пересуды, сплетни. Ты жила в моем доме еще ребенком, страшно себе представить, что будут о нас говорить…
Примми открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Хлопья конфетти облепили ее губы и ресницы. Кровь бешено стучала в висках. Казалось, Примми вот-вот потеряет сознание.
– Но я люблю тебя! – сумела наконец выговорить она ломким, прерывающимся голосом. – Меня не волнует разница в возрасте! И никогда не волновала!
– Я знаю. – Он осторожно выпустил из рук ее ладони. – Но меня она волнует, Примми. Мне очень жаль, дорогая. У нас нет будущего. Я должен был понять это гораздо раньше. Ты справишься с этим и забудешь обо мне, так же как Джералдин когда-нибудь смирится с тем, что потеряла Френсиса.
– Но я не смирюсь! Разве я смогу забыть тебя, когда… когда… – Она сжала губы, с трудом сдерживая уже готовые вырваться слова. Если сказать Саймону о ребенке, он почувствует себя обязанным жениться. А Примми вовсе не хотела, чтобы Саймон женился на ней из чувства долга. Она должна быть уверена, что Саймон любит ее, что он не представляет себе жизни без нее, так же как она не представляет себе жизни без него. – …когда я так сильно тебя люблю, – прошептала она, давясь рыданиями.
– Тебе двадцать один год, – мягко возразил Саймон. – Все еще впереди. Ты будешь счастлива с кем-нибудь другим, Примми, дорогая. С кем-нибудь, подходящим тебе по возрасту. С тем, кто, как и ты, захочет иметь ребенка. Я слишком стар, чтобы снова воспитывать детей. Кики… – Он болезненно сморщился и стал как будто ниже ростом. – Дай Бог мне справиться хотя бы с Кики.
– Что ты будешь делать? – выдохнула Примми, не понимая, как ей теперь жить с этой болью, и мечтая только о том, чтобы земля под ногами перестала кружиться и качаться.
Саймон тяжело вздохнул и пожал плечами.
– Для начала я полечу в Рим и поговорю с Кики. Того, что произошло, это не изменит. Но наступит день, Кики осознает всю чудовищность своего поступка, и тогда ей понадобится на кого-то опереться. Она не сможет обратиться к подругам, потому что у нее больше нет подруг, не так ли? Полагаю, Джералдин не захочет больше ни видеть ее, ни разговаривать с ней, и вряд ли вы с Артемис позволите Кики выплакаться у вас на плече, верно?
С тяжелым сердцем Примми кивнула. Кики не вызывала у нее никакого сочувствия. Своим бездушным, сумасбродным поступком она перечеркнула всю их прошлую жизнь. Этот день должен был принести радость и счастье, но для Примми и Джералдин он обернулся горем и разрушением. Как же такое могло случиться?
И на что будет похожа их жизнь теперь, когда их уже не четверо, а трое? Примми и Кики связывали особые отношения – целых семь лет они жили вместе, как сестры, делили одну спальню. Что же будет, когда Кики вернется в Лондон, в кенсингтонскую квартиру? Разве может все остаться как было, когда Кики так подло и вероломно разрушила жизнь Джералдин?
– Я ухожу, Примми. – Голос Саймона казался глухим и безжизненным, и если бы не слезы, которые все текли и текли у нее по щекам, Примми заметила бы, что глаза его полны боли и безысходности. – Знаю, ты мне не веришь, но ты еще будешь счастлива, Примми, дорогая. До свидания. Благослови тебя Господь.
Не протянув ей руки, даже не дотронувшись до нее, не поцеловав на прощание, он отвернулся и, сгорбившись, засунув руки глубоко в карманы, зашагал прочь по узкой тропинке.
Гости покидали церковный двор, разбросанное конфетти носилось в воздухе, приставая к одежде и падая на землю сверкающим дождем. Не обращая внимания на любопытные взгляды, Примми стояла у кладбищенских ворот. Плечи ее сотрясались от рыданий, слезы текли по лицу и капали на бледно-серый шелк нарядного платья подружки невесты. Услышав знакомый звук заводящегося мотора, она на мгновение замерла и съежилась, призывая на помощь все свои силы, а затем подняла голову и медленно побрела к Сидар-Корту.
В Лондон Примми возвращалась вместе с Артемис. Почти всю дорогу они молчали. Обе были слишком подавлены, чтобы говорить. Они уже въехали в Кенсингтон, когда Артемис наконец подала голос:
– Ты так и не рассказала мне о Саймоне, Прим. Сколько длится ваш роман? Что думает об этом Кики? Ты ведь понимаешь, если она придет на вашу свадьбу – а она непременно придет, ведь как-никак Саймон ее отец, – Джералдин прийти откажется. Теперь нас уже никогда не будет четверо. Кики навсегда разрушила наш союз.
– Нам не придется ломать голову, кого пригласить на свадьбу, потому что свадьба не состоится, Артемис. Между мной и Саймоном все кончено.
Несколько минут Артемис молчала, лавируя в потоке машин на оживленной Кенсингтон-Хай-стрит. Свернув на боковую улицу, ведущую к дому, она нерешительно заметила:
– Но ты ведь справишься с этим, Прим? В конце концов, все забывается.
Артемис остановила машину у края тротуара, и Примми нервно сцепила руки на коленях.
– Как? – крикнула она, кривясь от боли и подступающих слез, понимая, что держать в секрете свою беременность отныне бессмысленно. – Я жду ребенка, Артемис. Я беременна почти два месяца.
Конечно, Артемис хотела подняться в квартиру вместе с Примми, налить ей чашку чаю или чего-нибудь покрепче, хотя бы немного позаботиться о ней. Но Примми не хотелось никого видеть.
– Мы поговорим завтра, Артемис, – попрощалась она, выходя из машины. – Сейчас я хочу только одного: лечь в постель и уснуть.
Это была лишь половина правды. Войдя в квартиру и закрыв за собой дверь, Примми бросилась ничком на кровать и заплакала. Она плакала и плакала, пока не иссякли слезы и плакать уже не было сил.
Вечером два дня спустя в квартире появилась Джералдин.
– Я все знаю, – призналась она без долгих предисловий. Изможденная и погасшая, Джералдин напоминала лишь бледную тень самой себя. – Артемис звонила мне.
Примми, уверенная, что Артемис именно так и поступит, крепко обняла Джералдин.
– Он не смог примириться с разницей в возрасте, – всхлипнула она, зарывшись лицом в волосы подруги. – Он испугался сплетен.
– Сплетен? – Джералдин слегка отстранилась и недоверчиво посмотрела на Примми. – Каких еще сплетен?
Примми беспомощно пожала плечами:
– Саймон – семейный врач, Джералдин. Понятно, что он должен быть предельно осторожен.
Голос Примми звучал не слишком уверенно, да и Джералдин, судя по выражению ее темно-фиалковых глаз, продолжала сомневаться.
– И все это пришло ему в голову совершенно неожиданно? Вот так вдруг, как гром среди ясного неба? Не думаю, Примми. Здесь что-то не так. Кики приложила к этому руку. Она взяла отца за горло и заставила отказаться от тебя – это удалось ей довольно легко, учитывая нелепое чувство вины, которое Саймон испытывает по отношению к дочери. К тому же Она наверняка запугала его громким скандалом, который поднимут газетчики вокруг его женитьбы; ведь речь идет об отце популярной певицы. – Примми недоверчиво уставилась на подругу. – Да ладно тебе, Прим! Только не говори, что тебе самой это не приходило в голову. Ты говорила, что Саймон и Кики так и не встретились, что Саймон заболел и вынужден был на время уехать, чтобы прийти в себя, но я ни на минуту в это не поверила. Я не верю, что он вообще был болен, если, конечно, не считать болезненного комплекса вины, которым Саймон определенно страдает. Он порвал отношения с тобой в надежде сделать Кики счастливой.
В голосе Джералдин вместо обычной спокойной доброжелательности слышались непривычная язвительность и горечь. Все еще не в силах поверить, Примми яростно затрясла головой:
– Нет. – Она поднесла руку к лицу, словно желая заслониться от слов Джералдин. – Нет, это невозможно, Джералдин. Зачем это Кики?
– Господи, Примми! Неужели ты не пробовала взглянуть на свои отношения с Саймоном с точки зрения Кики, этой законченной эгоистки? – Джералдин плюхнулась на диван, закинула руку на спинку и небрежно скрестила длинные ноги. – Шансы на то, что Кики придется по душе мысль стать твоей падчерицей, всегда были нулевыми, – жестко отрубила она, пристально глядя Примми в глаза. – Наверняка она просто взбесилась, узнав о вашей помолвке. Мачеха-подружка никак не соответствует тому имиджу, над которым так тщательно работает наша Кики. Публике это не понравилось бы. А ничто другое ее не интересует, Примми. Ей ваша свадьба была совершенно ни к чему, вот она и позаботилась о том, чтобы расстроить ее. И к черту тебя вместе со всеми твоими чувствами.
– Нет. – Примми показалось, что она снова стоит у ворот церковного кладбища и земля уходит из-под ног. – Нет, – повторила она, чувствуя, как мучительно сжимается горло. – Я не верю, что Кики могла так поступить со мной. Это невозможно. Она не стала бы.
Джералдин рассмеялась резким и злым смехом:
– Еще как стала бы! Если она смогла отнять у меня Френсиса в день нашей свадьбы, то ей ничего не стоило отнять у тебя Саймона! Кики – настоящая дрянь, Примми. Эгоистичная, бесчувственная, бессердечная тварь!
В последующие дни и недели, наполненные горем и отчаянием, Примми так и не решилась признаться себе, что Джералдин права, но сомнения были посеяны и медленно давали ростки. Конечно, Примми могла позвонить Саймону и прямо спросить, встречался ли он с Кики и не она ли оказала влияние на его решение. Хотя искушение порой бывало довольно сильным, Примми так и не решилась позвонить. Снова услышать голос Саймона было бы слишком мучительно. А если Кики действительно вынудила отца отказаться от женитьбы, значит, он никогда не любил Примми так, как ей представлялось.
После разрыва с Саймоном все мысли Примми обратились к еще не рожденному ребенку. Как вдвоем прожить на одну зарплату? И что еще существеннее, как продолжать работать в Биби-ди-оу, когда до ближайших яслей, которые были по средствам, невозможно добраться даже на автобусе?
Примми не могла поговорить об этом с Джералдин, поскольку буквально через пару дней после их памятного разговора та уехала в Париж.
– Я еду не для того, чтобы развеяться, Прим. Я уезжаю навсегда. – Голос Джералдин, непривычно жесткий и холодный, казался чужим. – Лондон – слишком маленький город, вдвоем с Кики нам здесь не ужиться. К тому же теперь, когда я знаю, что Сидар-Корт никогда не будет моим, мне лучше держаться от него как можно дальше, иначе я просто сойду с ума.
Примми понимала, что последняя фраза Джералдин – отнюдь не шутка. Сразу же после ее звонка позвонила Кики.
– Привет, – коротко бросила она, словно со времени их последнего разговора ничего особенного не произошло. – Я не вернусь в Кенсингтон, Примми. Мы с Френсисом собираемся сделать своим обиталищем Сидар-Корт. Можешь освободить мою комнату, а вещи отдать в Оксфам. – И прежде чем Примми успела ответить, Кики бросила трубку.
В начале августа настала очередь Артемис преподнести неприятный сюрприз.
– Папа хочет продать квартиру, – с несчастным видом сообщила она. – Я старалась его отговорить, пыталась подбить Руперта выкупить квартиру у отца, чтобы ты смогла и дальше здесь оставаться. Но папа реализует сейчас все свои активы, чтобы переехать в Португалию вместе с девкой, ради которой бросил маму, а Руперт говорит, что цена слишком большая и он не может позволить себе таких трат. Что же ты будешь делать, Примми? Может, переедешь обратно к родителям?
Видя, как сильно переживает Артемис из-за неприятностей с квартирой, Примми заверила подругу, что все непременно уладится и ей не составит труда найти себе другое жилье.
Однако на самом деле это было отнюдь не просто – речь шла о квартире для женщины с ребенком. До сих пор Примми не приходилось беспокоиться о деньгах: отец Артемис брал с нее смехотворно малую плату за аренду квартиры. Другие квартиры в этом районе стоили баснословно дорого, и тратить время на их осмотр не имело смысла. При обычных обстоятельствах Примми с радостью сняла бы квартиру вместе с какой-нибудь девушкой, но теперь об этом можно было забыть. Ни одна одинокая девушка не согласится делить квартиру с маленьким ребенком, просыпаться по ночам от детского плача и то и дело натыкаться на какую-нибудь коляску или игрушку, которыми забит весь дом.
Зная, что у нее есть в запасе несколько недель, прежде чем придется освободить квартиру в Кенсингтоне, Примми попыталась поискать жилье в юго-восточной части Лондона, но ничего не добилась и лишь пришла в отчаяние. Несколько квартир показались ей довольно милыми, но арендная плата намного превышала ее скромные возможности, а жилье, которое она могла себе позволить, едва ли годилось для ребенка: это были тесные, убогие и грязные каморки.
Примми была уже на пятом месяце беременности, но ее родители по-прежнему ни о чем не подозревали.
– Как дела, дочка? – поинтересовался отец. Примми регулярно звонила родителям. – Давненько мы тебя не видали. Ни слуху ни духу, куда это годится?
Примми пообещала зайти к родителям в выходные и тут же задумалась, как рассказать им о ребенке. Подобная новость станет для них настоящим ударом. Самое ужасное, что, даже выложив родителям правду, Примми никогда не осмелилась бы сказать, кто отец ребенка. Страшно представить себе, что могло за этим последовать.
– Ты не думала отдать ребенка на усыновление? – нерешительно спросила Артемис, когда Примми призналась ей, что боится разговора с родителями. – Может, так было бы лучше всего?
– Нет, – решительно возразила Примми. – Нет, я никогда так не сделаю, Артемис. Я не смогу отдать своего ребенка каким-то чужим, незнакомым людям и никогда его больше не видеть. Это совершенно невозможно. Никогда. Ни за что.
Наступило неловкое молчание.
– Но ведь есть и другой выход, Примми, – осторожно заметила Артемис. – Все будет иначе, если… если…
– Если что? – нахмурилась Примми, не понимая, к чему она клонит.
Прежде чем решиться, Артемис сделала глубокий вздох.
– Если твоего ребенка усыновим мы с Рупертом.
На мгновение у Примми перехватило дыхание, словно ее ударили в живот.
– Примми, не сердись, пожалуйста! – Теперь, когда Артемис осмелилась произнести вслух то, о чем так долго раздумывала в последние недели, слова так и посыпались из нее. – Я прекрасно понимаю, что тебе и в голову не приходило отдать ребенка на усыновление, но для нас с Рупертом, для тебя и для малыша это было бы самым лучшим решением. Нам не пришлось бы волноваться насчет наследственных болезней или дефектов… Руперт постоянно твердит, что если мы возьмем ребенка на воспитание, то не будем знать, какие гены он унаследовал, а здесь нам можно не бояться, потому что у вашего с Саймоном малыша хорошая наследственность и…
