Текст книги "Такая разная любовь"
Автор книги: Маргарет Пембертон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)
Глава 17
Сентябрь 1978 года
Кики заворочалась на кровати и застонала. Она снова в Лондоне, в проклятом Лондоне, и утешало ее лишь одно: в ближайшие три дня Френсиса с ней не будет. Она стянула с глаз повязку и злобно уставилась на гостиничные часы. Четверть одиннадцатого. Самолет из Нью-Йорка приземлился только в два часа ночи, и Кики удалось поспать всего пять часов, от силы пять с половиной.
В котором часу нужно быть в студии? Кики перекатилась на спину и уставилась в потолок.
«Кит рассчитывает, что ты покажешься не позже полудня!» – крикнул ей вслед Френсис, когда после очередной безобразной ссоры она, презрительно хлопнув дверью, вышла из нью-йоркской квартиры.
Лежа на спине, Кики протянула руку к телефону, дождалась, когда ответит дежурный, и бросила властным, не терпящим возражений тоном:
– Кофе, пожалуйста. Не меньше галлона.
Потом она оторвала голову от подушки, села, свесив ноги с кровати, дотянулась до шелкового кимоно изумрудного цвета, просунула руки в рукава, встала, лениво подошла к окну и отдернула шторы.
Из окна открывался вид на Марбл-Арч и почти застывший поток машин на Бейзуотер-роуд в направлении Ланкастер-Гейт. Слева простирались покрытые травой зеленые поляны Гайд-парка. Деревья кое-где уже пестрели красновато-бурыми и золотыми листьями. Еще левее, к югу от парка, располагался Кенсингтон.
Кики задумчиво пошевелила губами. Разумеется, она знала, что квартиру, которую они когда-то делили с Примми, Артемис и Джералдин, давно продали, что Примми теперь живет в муниципальном доме в Ротерхите, Артемис – в Котсуолде, а Джералдин… Кики почувствовала привкус крови во рту и поняла, что прокусила губу…Джералдин, по всей вероятности, живет теперь в Париже. И все же притяжение старой кенсингтонской квартиры временами казалось непреодолимым.
Если бы квартира по-прежнему принадлежала отцу Артемис и если бы Примми продолжала жить в ней, тогда Кики была бы сейчас там и…
Кики попыталась додумать свою мысль до конца и не смогла. Она знала только одно: если бы та квартира и Примми остались в ее жизни, Лондон не был бы так ненавистен, как сейчас.
Во-первых, в Лондоне у нее не осталось друзей. С Примми они не встречались. Это было бы нелепо, ведь Примми – всего лишь конторская служащая из Ротерхита, а Кики – рок-звезда. У них нет ни единой точки соприкосновения. Все могло быть по-другому, если бы Примми по-прежнему жила в огромной кенсингтонской квартире и занимала приличную должность в рекламном агентстве или если бы Примми вышла замуж за Саймона.
Кики кольнуло чувство вины, и она постаралась отогнать прочь неприятную мысль. Но это было не так-то просто, поскольку здесь, в Лондоне, ей предстояло встретиться лицом к лицу с отцом.
Хмуро разглядывая медленно ползущую вереницу машин, Кики задумалась, не ошиблась ли она, вынудив Саймона отказаться от женитьбы на Примми. Тогда ей казалось, что это единственно возможный выход, она даже представить себе не могла отца и Примми в любовных объятиях, в постели, а мысль о том, что Примми может стать ее мачехой, пять лет назад приводила Кики в ужас. Но сейчас она уже не видела в этом ничего ужасного. Уж лучше Примми, чем та кошмарная баба среднего возраста, на которой отец женился несколько месяцев назад. Если бы Примми вышла за Саймона, они остались бы подругами и Кики с радостью возвращалась бы в родительский дом, где прошло ее детство.
В дверь постучали.
– Да. Войдите! – крикнула Кики, не поворачивая головы.
У нее за спиной открылась дверь, и вошел официант с тележкой. Неслышно скользнув в середину комнаты, он принялся выгружать на кофейный столик кофеварку, чашку с блюдцем, сахарницу и кувшинчик со сливками.
Кики не обращала внимания на его присутствие. Она слишком глубоко погрузилась в свои мрачные мысли. В последнее время ее окружали целые толпы: приятели-поп-звезды, музыканты, вокалисты на подпевке, многочисленные прихлебатели и фанаты, – и все же друзей у нее не было. Почему? Можно понять, отчего распалась их дружба с Джералдин, но Артемис тоже исчезла из ее жизни, и Кики скучала по ней почти так же сильно, как по Примми.
Что до Артемис, то тут дело, конечно, во Френсисе. Артемис, видите ли, не могла простить Кики, что та, как она выразилась, «украла» жениха у Джералдин.
Оставив подиум, Артемис обосновалась в деревенской глуши в Глостершире и посвятила себя семье. Послушать ее, так можно подумать, что связь Кики с Френсисом – страшное преступление, за которое полагается смертная казнь.
«Нужно только радоваться, что все вышло наконец наружу! – раздраженно воскликнула Кики в ответ на обвинения Артемис во время их единственного телефонного разговора после несостоявшейся свадьбы. – Тебе бы больше понравилось, если бы Френсис женился на Джералдин, а мы с ним продолжали бы трахаться как ни в чем не бывало?»
Ответ Артемис поразил Кики в самое сердце. Подруга, спасенная ею от копыт полицейской лошади, подруга, обязанная ей жизнью, обозвала ее коровой, дрянью и шлюхой, после чего заявила, что не желает больше никогда ни видеть ее, ни разговаривать с ней. И Артемис сдержала слово. А Джералдин…
Кики закусила губу и снова почувствовала вкус крови во рту. После того телефонного звонка из Рима в день свадьбы, которая так и не состоялась, они с Джералдин больше не разговаривали.
Официант давно ушел, Кики отвернулась наконец от окна, приблизилась к столику и налила себе кофе, с горечью раздумывая о том, как много потеряла и как мало получила взамен. Связь с Френсисом утратила для нее всякую прелесть, когда перестала быть тайной. Она не приносила больше того острого, пьянящего возбуждения, вызванного чувством опасности. Заскучав, Кики вернулась к прежней жизни, ища удовольствий на стороне. Ее любовник отнесся к этому с полным безразличием, что поначалу оскорбило Кики. А вскоре она поняла, что Френсис Шерингем предпочитает скользить по поверхности жизни, избегая даже малейших осложнений.
Они продолжали жить вместе, как муж и жена, поскольку Френсис по-прежнему оставался продюсером Кики, а она была его единственной подопечной, но с тем же успехом они могли бы и разойтись.
Она отпила глоток черного кофе и взглянула на часы. Мелькнула мысль, что надо позвонить Саймону, но Кики не двинулась с места.
Саймон был потрясен не меньше Артемис, когда узнал, что связь Кики с женихом ее подруги продолжалась едва ли не весь срок помолвки Джералдин.
Семья Френсиса повела себя еще жестче. Его отец заявил, что порывает какие бы то ни было отношения с Френсисом, что отныне у него нет сына. Все мечты Кики о грандиозных поп-концертах в Сидар-Корте, где при умелой рекламе ее ждал бы небывалый, ошеломляющий успех, обратились в пыль, и даже сейчас при мысли о своих несбывшихся надеждах она готова была шипеть от ярости.
Кики мстительно прищурилась. Что ж, она не намерена сдаваться на милость «лондонских демонов».
Примми, Артемис и Джералдин остались в прошлом. Ни одна из них не сумела достигнуть в жизни и половины того, чего добилась Кики. Теперь она знаменитость. Рок-звезда.
Кики хмуро грохнула пустой чашкой о поднос. Звездой первой величины она не станет. Ни одна из ее записей не возглавила списки хит-парадов. Во время гастролей ей всегда отводилось место во «втором эшелоне». Конечно, «второй эшелон» – тоже немало. Кики выступала на самых престижных площадках, на огромных стадионах, забитых восторженной публикой, но она не желала плестись в хвосте у Рода Стюарта, группы «АББА» или «Уингз». Она должна быть первой. Должна быть великой, чтобы ее имя набирали на афишах самым крупным шрифтом. Кики хотела быть суперзвездой.
В глубоком унынии она сбросила с себя кимоно и швырнула на пол, затем поплелась в ванную, встала под душ и включила воду на полную мощность. В ее карьере назревал настоящий кризис. Френсис уже не тянул на роль продюсера. Кики переросла его, ей нужен был кто-то классом выше. А Френсис даже и не пытался соответствовать своей роли. Теперь главным смыслом его жизни стал кокаин.
Переехав в Нью-Йорк, Френсис по-настоящему пристрастился к «коксу». Вначале Кики отнеслась к этому с безразличием, но позднее стала замечать, что он все чаще находится под действием наркотика и уже не в состоянии высказать толковое суждение или дать верную оценку. Френсис полностью утратил свое деловое чутье. Тогда-то Кики и поняла, что этот человек только мешает ее карьере. Френсис, как гиря, тянул ее вниз, вместо того чтобы продвигать наверх, и Кики решила избавиться от него.
Вот почему она оставила Френсиса в Нью-Йорке. Ей нужно побыть одной и подготовиться к неизбежной финальной сцене.
Формально целью ее поездки в Лондон считался крупный благотворительный концерт в Альберт-Холле, который должен был состояться через пять дней. В нем принимали участие все группы и рок-звезды, кто хоть чего-то стоил, и Кики из кожи вон лезла, чтобы ее включили в списки. Когда пришло официальное подтверждение от организаторов, Френсис предложил Кики отправиться в Лондон заранее, прощупать почву и попробовать договориться с Китом насчет новых аранжировок. У Кики давно уже вошло в привычку неофициально прокатывать все свои композиции в студии на Кортфилд-роуд. Лишь убедившись, что из песни действительно можно сделать что-то стоящее, она предлагала ее в студию звукозаписи, с которой была связана контрактом.
«Я хочу спокойно походить по магазинам, – заявила она Френсису в Нью-Йорке, когда он выразил желание присутствовать на благотворительном концерте в Альберт-Холле. – Я не собираюсь трубить везде и всюду о своем появлении, что я в Лондоне. Буду только на репетиции накануне концерта, и все. У меня нет настроения проводить время в шумных компаниях и участвовать в попойках».
Френсис, который уже давно не занимался ничем другим, безразлично пожал плечами. Он не сомневался, что развлечений будет достаточно и после концерта. Разве могло быть иначе? В Альберт-Холле соберутся лучшие из лучших, самые известные музыканты и певцы, и потом всех ожидает настоящая первобытная оргия. Кики прочитала мысли Френсиса, словно он произнес их вслух.
Выйдя из ванной, она насухо вытерлась полотенцем. Интересно, как Френсис будет жить без нее? Ведь ему удавалось вращаться среди звезд только благодаря тому, что он продюсер Кики Лейн. Стоит ей его бросить, и Френсису не за кого будет уцепиться. Было время, когда он с легкостью мог найти себе других клиентов, но теперь кокаин высосал из него все соки. Френсис уже не годится на роль продюсера, и никто не захочет иметь с ним дело.
Но Кики не слишком-то заботило будущее Френсиса – хватало и своих проблем. За девять лет в шоу-бизнесе Кики перепробовала все. Она играла роль ведущей вокалистки в составе различных групп и выступала одна, создавала собственные композиции и мастерски исполняла чужие. Она полностью выкладывалась в Англии и показывала все, на что способна, в Штатах. Она выступала в клубах и на фестивалях, разъезжала по бесконечным чертовым турне. Ее уже тошнило от одного вида гастрольного автобуса. Она записала достаточно дисков в стиле хард-рок, софт-рок и даже панк-рок, но так и не достигла того, чего хотела.
Американский продюсер, который уже согласился заняться Кики, когда она укажет Френсису на дверь, заявил, что ее просто не удалось как следует «раскрутить» и нынешний ее продюсер никуда не годится.
«Я видел тебя множество раз, – заключил он. – Ни одна запись не передает твоей сути, вот что я тебе скажу. К тому же ты слишком разбрасываешься. Хватаешься за все подряд. Тебе нужно сосредоточиться и бить прямо в цель. Держись за меня, и ты не пожалеешь».
Кики натянула тесные кожаные брюки и облегающую белую майку с изображением американского флага. С новым продюсером она займет наконец место, которое должна была занять еще семь лет назад. Она станет примадонной. На нее будут молиться. Френсис оказался ошибкой. Он просто жалкий неудачник, никчемная личность. Пожалуй, Френсис всегда был ничтожеством, но пока он окончательно не пристрастился к кокаину, никто, включая Кики, не смог этого разглядеть. Всех сбивала с толку красота этого «прекрасного принца» и его самоуверенность, апломб урожденного аристократа.
* * *
Полчаса спустя Кит Армстронг приветствовал Кики в своей студии на Кортфилд-роуд с кружкой дымящегося черного кофе в одной руке и с сигаретой – в другой.
– Привет, Кики. Выглядишь потрясающе. А где Френсис?
– Френсис уже в прошлом, – отмахнулась Кики, подставляя Киту щеку для поцелуя. – Или будет в прошлом, когда закончится благотворительный концерт в Альберт-Холле. – Кит удивленно поднял брови и поджал губы. – И не смотри на меня так, – сварливо добавила Кики. – Вместо того чтобы заниматься моей карьерой, он накачивается «коксом» по самые уши.
– Ну, это не такой уж великий грех, – добродушно ухмыльнулся Кит, следуя по коридору впереди Кики. За обманчиво невзрачной дверью в задней части дома скрывалась огромная студия. – Как еще выживешь на этих бесконечных попойках после концерта, где все только и делают, что перемывают друг другу кости?
Они остановились на кухне, и Кики швырнула свою огромную сумку на ближайший стул.
– Он больше не в состоянии разумно мыслить. У него случаются жуткие перепады настроения. Он стал агрессивным. Настоящий параноик.
– Постой. – Кит выставил вперед ладони, словно защищаясь. – Стал агрессивным? Френсис?
– Можешь мне поверить. – Зеленые кошачьи глаза Кики гневно вспыхнули. – И я не собираюсь с этим мириться. Речь идет о моей карьере, которую он попросту спускает в унитаз!
Кит озабоченно нахмурился. Его ленивая улыбка угасла.
– Но этого не может быть, Кики. Все говорят, что в Штатах ты добилась больших успехов и продолжаешь идти в гору.
Кики презрительно фыркнула:
– Слухи – дело рук одного лондонского журналиста. Он с этого имеет свой кусок пирога. – Кики нервно пригладила волосы. Ее плечи ссутулились. – В Америке все идет как надо, Кит. Но я далеко не так популярна в Штатах, как заверяют своих читателей английские газеты. Это строго между нами, ладно?
Кит кивнул, прекрасно понимая, что он, наверное, единственный человек в мире, с которым Кики может быть полностью откровенной.
– Так каков твой план? – поинтересовался он, нисколько не сомневаясь, что план у Кики уже имеется.
Кики сбросила сандалии и взобралась на высокую табуретку.
– Прежде всего я избавлюсь от Френсиса. Вычеркну его из своей жизни. Может, он когда-то и сделал для меня многое, но сейчас от него никакого толку. Он полностью выдохся. Хотя я и не добилась в Америке всего, чего хотела, там я намного популярнее, чем здесь, так что я пока останусь в Нью-Йорке. У меня на примете есть один пробивной американский продюсер. Еще я заключила контракт со студией звукозаписи…
– Френсис договорился?
Кики кивнула без тени смущения.
– …и я хочу убедить тех, кто вкладывает в меня деньги, что настало время перейти от хард-рока к…
– …к более легкой музыке, которая хорошо продается?
– …к композициям в стиле хеви-бит, урбан-фанк.
Кит поставил кружку с кофе на стол и открыл дверцу гигантского холодильника.
– Не стоит впадать в крайности, – заметил он, доставая из холодильника водку и кофейный ликер. – Подумай о своих лондонских поклонниках, их у тебя немало. Если хочешь знать мое мнение, Лондон еще не готов к тем жестким, грубоватым песенкам, которые ты привыкла слышать на улицах Нью-Йорка. – Кит смешал коктейль и добавил лед. – Мой тебе совет: если собираешься изменить стиль, следует обратиться к танцевальной эстраде и выпустить серию дисков с танцевальными мелодиями. – Он передал Кики бокал с выпивкой. – У тебя прекрасно получится. Джон Траволта и Оливия Ньютон-Джон поднялись на первое место в июньском хит-параде с песней «Ты единственный, кто мне нужен». А какая песня, кстати сказать, у нас сейчас пользуется наибольшей популярностью? «Летние ночи» в исполнении все того же святого дуэта.
Кики скорчила рожицу:
– Ну да, меня-то святой не назовешь.
Кит взял свой кофе и весело расхохотался.
– Это уж точно. Черт возьми, Кики! Тебя вообще приличным словом не назовешь. Ты бессердечная эгоистка. Люди для тебя – всего лишь пешки, тебе глубоко плевать на всех, кроме себя.
Кошачье личико Кики растянулось в широкой ухмылке.
– О да! Но у меня есть своя задача, – напомнила она, ничуть не обидевшись. – А славные, милые люди не становятся всемирно известными рок-звездами.
Кит открыл было рот, чтобы возразить, но, зная нрав Кики, предпочел промолчать.
– Ну что ж, тогда давай займемся нашей сегодняшней программой, – предложил он.
Кики соскользнула с табуретки, держа в руке бокал с коктейлем.
– Отлично, – кивнула она и направилась в студию вслед за хозяином. За время беседы с Китом настроение у нее заметно улучшилось.
Позже, когда Кики слушала запись, склонившись над микшерным пультом, Кит рассеянно заметил:
– Кстати, на прошлой неделе в колонке светских сплетен мелькнуло имя Джералдин Грант. Там упоминалось какое-то гульбище во французском посольстве. Джералдин смотрится просто шикарно.
– В самом деле? – Неожиданное упоминание о Джералдин заставило Кики вздрогнуть, как от удара в грудь, но голос ее звучал по-прежнему ровно и безразлично. – А с кем она была? С мужем? С приятелем?
Кит недоверчиво посмотрел на Кики. Его брови удивленно поползли вверх.
– Думаю, с приятелем. Разве Френсис не знает, что Джералдин не замужем? Понятно, после того, как он сбежал с тобой, отношения у них испортились, но ведь Джералдин приходится ему двоюродной сестрой. Обычно родственники охотно сплетничают о таких вещах.
Кики возмущенно фыркнула.
– До Френсиса семейные сплетни не доходят. Семья не желает иметь с ним ничего общего. Вот почему в Сидар-Корте до сих пор не было ни одного рок-концерта. Нам с первого же дня отказали от дома. Френсис не смеет показаться отцу на глаза.
– Прямо как в Средние века. – Черная шелковая рубашка Кита была наполовину расстегнута, он задумчиво вертел в руке акулий зуб, висевший на шее. – Думаешь, когда вы с Френсисом разбежитесь, все изменится?
Кики равнодушно пожала плечами:
– Не знаю. Меня это не волнует. – На этот раз ей не пришлось изображать безразличие. Кики действительно было все равно.
Кит взглянул на огромные часы у себя на запястье:
– Музыканты будут здесь через минуту. Хочешь, я пока попробую отыскать ту газету?
– Конечно. Это было бы классно.
Почему ее приводит в такое волнение мысль о том, что Джералдин была в Лондоне всего неделю назад? Может быть, она снова переехала в Лондон? Может, живет здесь уже давно?
Кики растерянно покусала губу. Джералдин вращается в таких кругах, о которых пишут в колонках светских сплетен. Неужели она, как раньше, поддерживает отношения с Примми? Может, Джералдин, Примми и Артемис устраивают веселые девичники, обедают вместе? Или же Джералдин и Примми проводят выходные в Котсуолде с Артемис и Рупертом? А может быть, Артемис с Рупертом и Примми со своим мужем приезжают на выходные к Джералдин в Сидар-Корт? Интересно, вспоминают ли они Кики? Скучает ли кто-нибудь по ней? Хочет ли возобновить былую дружбу?
– Вот, нашел. – Кит сунул смятую газету в руки Кики. – Отменное фото, верно?
Фотография действительно впечатляла. Элегантное вечернее платье Джералдин походило на творение Живанши или Сен-Лорана. Черные как ночь волосы были уложены в изящную высокую прическу. Длинные сверкающие серьги, казалось, состоят из одних бриллиантов. Средних лет мужчина рядом с ней выглядел безупречно: подлинное воплощение респектабельности с посеребренными сединой висками и в безукоризненном смокинге – шедевре портновского искусства. Они стояли рука об руку, а надпись под фотографией сообщала: «После переговоров с премьер-министром крупный европейский промышленник месье Андре Барр посетил официальный прием во французском посольстве вместе со своей постоянной спутницей, уроженкой Лондона мисс Джералдин Грант».
– Да, – отозвалась Кики все тем же безразличным тоном. Она вернула Киту газету и сменила тему разговора: – Где твои музыканты?
– Они вот-вот придут. – Кит швырнул газету в корзинку для мусора. – Итак, кто твой последний мужчина, Кики? Давай-ка раскалывайся.
– У меня нет никого, о ком тебе следовало бы знать. – Леон – двадцатитрехлетний светлокожий мулат, джазовый ударник – был красив как дьявол и обладал фантастическим чувством ритма. Кики никогда еще не слышала подобной игры. Но она вовсе не собиралась посвящать Кита в подробности своей интимной жизни. Ее мысли вновь вернулись к фотографии в газете.
Джералдин явно еще не замужем, и если ее не называют невестой Андре Барра, значит, замуж она не собирается. А выглядит Джералдин превосходно. На миллион долларов.
Вдалеке послышался приглушенный звонок в дверь.
– Все, взлетаем, – предупредил Кит, направляясь к двери. – И имей в виду, Кики, мы собираемся попробовать восьмиструнную бас-гитару. Если не понравится, перейдем на двенадцатиструнку. Так что гляди веселей.
Кики недовольно поморщилась. Не то у нее настроение, чтобы сиять как начищенный пятак. Слишком многое ее угнетает. Она достала из заднего кармана джинсов папиросную бумагу и маленький прозрачный пакетик и принялась сворачивать «косяк». Что ни говори, а лучшее средство снять напряжение – это добрая порция секса. Вот что ей бы сейчас не помешало. Через три дня вместе с Френсисом прилетит группа музыкантов, чтобы аккомпанировать Кики на благотворительном концерте, а с ними и Леон. Но три дня – слишком большой срок.
Послышался шум голосов, громкий смех. Кики с интересом взглянула на дверь, которую Кит оставил открытой. По счастью, один из музыкантов оказался настоящим красавчиком. В конце концов, жизнь состоит не из одних трудностей и разочарований. Кики по-прежнему рок-звезда. Вскоре ей предстоит выступить на одной из самых престижных площадок Европы вместе с мировыми знаменитостями. Она ничего не имеет против случайного секса. Ровным счетом ничего. Напротив, он как нельзя лучше ей подходит.
Четыре дня спустя Кики и думать забыла о своей хандре: она была на верху блаженства. Репетиции в Альберт-Холле шли полным ходом, занимая большую часть дня. Все свободное время Кики с удовольствием проводила в компании других участников концерта, постоянно пребывая в гуще событий, ощущая свою исключительность, избранность. Это чувство было ей необходимо как воздух. Но все изменилось, когда она случайно столкнулась со своим старинным приятелем Дейви Джонсом и они остановились поболтать, наблюдая за выступлением «Бони М».
– Знаешь, Кики, ты меня здорово разочаровала, – признался Джонс, держа обеими руками дымящийся кофе в бумажном стаканчике.
– Что ты имеешь в виду? – Дейви был одним из тех немногих парней, кто никогда не пробовал ухаживать за Кики, так что его слова поставили ее в тупик.
– Концерт в «Коконат-Гроув» [31]31
«Коконат-Гроув» – знаменитый ночной клуб в фешенебельном отеле «Амбассадор» в Лос-Анджелесе.
[Закрыть]в Лос-Анджелесе. Когда наш продюсер предложил Френсису, чтобы ты выступила у нас на «разогреве», мы думали, ты с радостью ухватишься за такую возможность. А в результате нам пришлось взять другого певца. Он оказался так плох, что, если бы дело происходило на боксерском ринге, его бы пинками вышвырнули вон.
Кики не рассмеялась. Она словно превратилась в глыбу льда.
– Ты хочешь сказать, что через Френсиса мне передали приглашение выступить в «Коконат-Гроув» вместе с «Манкис»? – Поняв, что Кики впервые об этом слышит, Джонс изумленно присвистнул. Его брови поползли вверх. – Когда это было? – с трудом выдавила Кики: губы ее не слушались, челюсти свело судорогой. «Коконат-Гроув», Лос-Анджелес. О ней могли бы написать в «Холливуд репортер», а может даже в «Лос-Анджелес таймс». И среди публики наверняка было полно знаменитостей. Влиятельные лица. Сильные мира сего. Черт, да ее запросто могли пригласить и в Лас-Вегас!
– Полгода назад. Так Френсис тебе ничего не передавал?
Примерно в двадцати ярдах от них, на сцене, группа «Бони М» в третий раз исполняла «Реки Вавилона», пока техники пытались наладить нужное освещение.
– Нет, – побелевшими губами прошептала Кики. – Должно быть, он забыл.
– Тогда найди себе другого продюсера, – посоветовал Дейви. – Такие провалы в памяти вряд ли помогут твоей карьере. Он сейчас с тобой? В Альберт-Холле?
Кики с трудом разлепила губы:
– Должен быть здесь. Он собирался прилететь сегодня утром, но еще не показывался. Но когда я его увижу…
Кики не закончила фразу. В этом не было нужды. Сегодня она увидит Френсиса в последний раз.
– Я должна была петь в «Коконат-Гроув»! – крикнула она в лицо Френсису в пустой гримерке. Он стоял, привалившись к двери, нездоровый, потрепанный и полусонный из-за смены часовых поясов. – В «Коконат-Гроув»! И ты не сказал мне ни слова! Почему? Тебе что, крышу совсем снесло из-за «кокса» или просто не хотелось лишний раз суетиться?
Это происходило на следующий день после репетиции, и концерт уже шел полным ходом. Через пять минут, даже меньше, Кики предстояло выйти на сцену и показать все, на что она способна, но сейчас ее душил гнев. Ей страстно хотелось высказать Френсису все, что она о нем думает.
– Ты знаешь, как для меня важна Америка! Знаешь, что выступить в «Коконат-Гроув» дорогого стоит! Если бы я удачно спела на «разогреве» для «Манкис», то, глядишь, мы поговорили бы с ними о дальнейшем сотрудничестве. Я могла бы участвовать в их телевизионных шоу! Ты мой продюсер, и ты упустил такую возможность! Да ты должен был зубами в нее вцепиться, черт возьми! Все, Френсис, с меня довольно. Я хочу, чтобы ты немедленно убрался из моей жизни!
– Я просто забыл, – устало отозвался Френсис. – Это ведь не конец света, Кики. И давай не будем ссориться, когда нас слышат почти все, кто участвует в сегодняшнем концерте. Иди на сцену, делай свое дело, потом поговорим.
– Черта с два мы поговорим! – Ее наряд составляли черные брюки в обтяжку, серебряные туфли на шпильках длиной в четыре дюйма, весьма рискованной расцветки жакет в стиле неопсиходелик, под которым не было ничего, кроме черного бюстгальтера. – Я хочу, чтобы ты немедленно убрался к чертям собачьим, Френсис! Забудь обо мне, понял? Если мы когда-нибудь снова окажемся в одной комнате, сделай вид, что ты меня не видишь. Усвоил?
Френсис побледнел. Он неожиданно понял, что это не обычная ссора и Кики говорит вполне серьезно.
– В чем дело, Кики? – зло бросил он. – Я перестал быть тебе полезным? Хочешь перекинуться на кого-нибудь поинтереснее? Ищешь себе новую жертву?
– Да, – жестко отрезала Кики, равнодушно отмечая, как разительно изменился облик белокурого «прекрасного принца».
Когда-то Френсис мог гордиться своей утонченной красотой и природной грацией. Теперь же он представлял собой довольно жалкое зрелище, хотя ему едва исполнилось тридцать. Длинные кудри Френсиса начали редеть, казались серыми и тусклыми, а фигура отличалась болезненной худобой. В его узких бедрах уже не было ничего притягательного. Смерив Френсиса неприязненным взглядом, Кики с удивлением поняла, что с этим человеком ее связывает шесть лет жизни, хотя вполне хватило бы и одного года, а может, и того меньше.
– Да, – повторила она, но уже без гнева, а сдержанно и сухо. – Ты мне больше не нужен, я собираюсь найти себе кого-нибудь получше. Если тебе нравится считать себя жертвой – что ж, дело твое. Но ведь не я превратила тебя в жертву, Френсис. Это твоих рук дело. И винить тебе следует только себя.
В дверь отчаянно забарабанили, раздался громкий окрик Леона:
– Какого черта ты там делаешь, Кики? Наш выход следующий!
Кики стремительно направилась к двери, и Френсис отодвинулся, уступая ей дорогу.
– Когда я вернусь, чтобы духу твоего здесь не было, – коротко бросила она, открывая дверь. – Ты больше не мой продюсер. Усек?
– О да, – с горечью пробормотал Френсис. – В отношении тебя, Кики, я уже давно все понял.
Кики задержалась в дверях, собираясь произнести прощальные слова, но Леон крепко схватил ее за руку.
– Что за фигню ты тут разыгрываешь, детка? – воскликнул он, проворно толкая Кики в выложенный каменными плитами коридор. – Что ты себе думаешь? Отсюда до сцены пилить целых пять минут. Давай-ка шевели задницей!
Кики, забыв о Френсисе, бросилась бежать. Через шесть минут она уже стояла на сцене, готовясь исполнить свою первую композицию – «Сумерки любви». Огромный зал, разгоряченный предыдущими выступлениями, одобрительно взревел, приветствуя песню, шесть лет назад ставшую хитом. Кики почувствовала, как ее пронизывает ощущение своего всесилия. Адреналин бурлил у нее в крови. Здесь ее место. Остальное не имеет значения. Теперь, когда Френсис стал частью прошлого, новый энергичный американский продюсер поможет ей сменить имидж и подняться на должную высоту. Вскоре весь мир заговорит о ней как о подлинном чуде современного рока.
У нее за спиной Леон, этот ударник от Бога, выдавал фантастический ритм, остальные пять музыкантов не уступали ему в мастерстве. Кики перешла к следующей песне на том же ошеломляющем подъеме, под настоящую бурю аплодисментов. Пот лил с нее ручьем, но она ощущала себя центром вселенной. Ей больше нечего было желать. Легко двигаясь по сцене в ослепительном круге света, упиваясь восторженными криками публики, она и думать забыла о Френсисе Шерингеме.
