Текст книги "Такая разная любовь"
Автор книги: Маргарет Пембертон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)
Глава 12
Май 1972 года
Примми весело шагала по Сохо, сердце ее пело. День выдался чудесный. На голубом небе не единого облачка. Она собиралась пообедать вместе с Саймоном.
Она взглянула на часики – подарок родителей на двадцать первый день рождения – и обнаружила, что еще довольно рано и, вместо того чтобы, как обычно, опоздать, она придет в ресторан даже раньше назначенного срока. Не важно. В этот удивительный день Примми была счастлива, как никогда.
В апреле, после дня рождения Примми, состоялась их с Саймоном неофициальная помолвка. Официальное оглашение пришлось отложить, потому что Кики отправилась в турне по Австралии, а Саймону не хотелось сообщать дочери такую новость по телефону. Кики должна была вернуться домой уже в конце недели, и Саймон собирался поговорить с ней по душам. Собственно, этот разговор мог бы состояться давным-давно, но Саймон его откладывал.
Нежелание Саймона посвящать дочь в историю своего романа поставило Примми в чрезвычайно щекотливое положение. Все три ее подруги, разумеется, знали, что, с тех пор как брак родителей Кики распался, Саймон с Примми стали очень близки. Как-то раз Кики призналась, что ей кажется странной тесная дружба отца с одной из ее лучших подруг, но больше разговор об этом не заходил. Ни Джералдин, ни Артемис, которым всегда нравился Саймон, не находили в его дружбе с Примми ничего необычного. Они не знали, что Примми была безумно влюблена в отца Кики еще с восемнадцати лет, что она сходила по нему с ума и из-за него осталась в Би-би-ди-оу, вместо того чтобы занять свое место в университете.
Деревья на Сохо-сквер уже покрылись пышной зеленой листвой, а все скамейки в парке были заняты конторскими служащими, радующимися весеннему солнцу и бутербродам с кофе. Примми не без труда нашла себе местечко на одной из скамеек, села и подняла голову, подставив лицо жарким лучам солнца. Конечно, она понимала, почему Саймону не хочется рассказывать Кики о своих чувствах. По этой же причине он был так нерешителен, когда они в первый раз занимались любовью. Он на двадцать один год старше Примми, он отец ее подруги.
– С одиннадцати лет ты жила у меня в доме. Проводила здесь большую часть недели – с понедельника по пятницу, – до тех пор пока не закончила школу, – начал он однажды, когда Примми готова была рассказать всем на свете об их любви. – Разве ты не понимаешь, как люди могут это истолковать, Примми? Они тут же зададутся вопросом, когда я впервые увидел в тебе женщину. Я семейный врач и не могу позволить себе даже малейшего намека на скандал. Если пойдут слухи, что я интересуюсь маленькими девочками, на моей карьере можно будет поставить крест.
Примми все поняла, но скрывать свою любовь от Джералдин, Артемис и Кики оказалось необычайно трудно. Иногда Примми казалось, что Джералдин давно догадывается об истинной природе их отношений с Саймоном, но как бы то ни было, подруга ни разу не заговорила об этом.
И вот через несколько дней, когда вернется Кики и Саймон поговорит с ней, можно будет поделиться со всеми своей радостью и услышать поздравления, в том числе и от родителей.
– Но это убьет их! – воскликнул Саймон, взволнованно взъерошив свои светлые волосы, когда Примми спросила, нельзя ли по крайней мере рассказать все родителям. – Они доверяли мне все семь лет, что ты провела в моем доме. Они рассчитывали на мою порядочность. И теперь они неизбежно задумаются, что я за человек и как давно испытываю вожделение к их дочери.
– Ты хороший, добрый, нежный, чудесный человек! – воскликнула Примми, уткнувшись головой в его плечо. – И никому не придет в голову сказать о тебе что-то дурное. Ты просто не способен совершить что-то постыдное, ты не позволял себе никаких нечистых мыслей, когда я была ребенком. Никто и не станет подозревать тебя в этом. – Только через два бесконечно долгих года после разрыва с Евой Саймон и Примми стали любовниками. – А если не поверят, придется признаться, что это я тебя соблазнила!
Последнее утверждение кто угодно счел бы неправдоподобным, хотя Примми сказала чистую правду. Вот поразятся Джералдин и Артемис, когда узнают о ее романе с Саймоном! Лицо Примми осветилось улыбкой. Они вечно подшучивали над ней из-за того, что у нее нет парня.
Примми снова посмотрела на часики. До условленной встречи оставалось пять минут. Она поднялась со скамейки и неторопливо направилась на другую сторону площади, к Грик-стрит.
Примми так долго мечтала о том дне, когда сообщит новости Джералдин, Артемис и Кики – в первую очередь Кики, – что теперь, когда ждать оставалось совсем недолго, ее охватило лихорадочное нетерпение.
Получается, что она приберегала свою великую новость до того дня, когда после долгой разлуки состоится всеобщее воссоединение. Кики вот уже два месяца находилась в гастрольном турне по Австралии, а Джералдин покинула Лондон девять месяцев назад, чтобы вместе с Френсисом совершить путешествие по северной Индии и Кашмиру. Артемис тоже давно не давала о себе знать. Выйдя замуж за Руперта, она поселилась в Котсуолде и лишь время от времени появлялась в кенсингтонской квартире. Кики почти все свое время проводила теперь в заграничных турне. Френсис оставил работу продюсера, так что теперь Джералдин могла беспрепятственно предаваться путешествиям. И единственной постоянной обитательницей лондонской квартиры, где когда-то жили вместе все четыре подруги, оказалась Примми.
Погрузившись в свои мысли, Примми медленно пересекла площадь. Возможно, очень скоро она и сама сменит жилье. Как только состоится официальное оглашение помолвки – в том, что все с восторгом встретят эту новость, Примми ни минуты не сомневалась, – можно будет назначить дату свадьбы. К чему откладывать? В отличие от других пар им с Саймоном не нужно беспокоиться о будущем доме и откладывать каждый грош. Саймон не хотел расставаться с Петтс-Вудом, и Примми всегда любила этот дом. Ее нисколько не смущало, что когда-то Саймон жил здесь с Евой, поэтому она вовсе не собиралась настаивать на переезде.
Ступив на Грик-стрит, Примми сразу же заметила на другом конце улицы знакомую фигуру, шагавшую ей навстречу. Серые фланелевые брюки и твидовая куртка. Именно таким Примми увидела Саймона в первый раз. Ее вдруг охватило пронзительное ощущение, что все это уже когда-то было – дежа-вю. Она вспомнила, как вместе с Джералдин стояла на лестнице у входа в школу Бикли и со смесью ужаса и восхищения наблюдала за сценой, разыгрывающейся внизу.
Саймон ей сразу понравился. Отец Кики держался на редкость спокойно и вежливо, несмотря на грубый и враждебный тон мистера Лоудера. Он просто не мог не понравиться. К тому же Саймон необыкновенно привлекательный мужчина. Его изящное сложение и светлые волосы всегда напоминали Примми картину с изображением святого Георгия.
Заметив Примми, идущую ему навстречу в ореоле солнечного света, Саймон застенчиво улыбнулся. Повинуясь безотчетному порыву, Примми бросилась вперед. Ее захлестнула волна нежности, ей хотелось кричать о своей любви. Но вместо того чтобы закружить ее в объятиях и расцеловать, Саймон схватил Примми за руки и крепко сжал ее ладони. Он не любил, да и не умел проявлять чувства на людях.
– Привет, милая, – прошептал он, беря Примми под руку. – Сколько у нас времени на обед?
– Полтора часа. Говард в Бирмингеме, встречается с клиентом.
Говард Филлипс больше не занимался сочинением рекламных текстов. Он стал руководителем группы по работе с клиентами, и Примми работала теперь под его началом. Но Кики в отличие от Примми не находила в этом ничего хорошего. «Он просто придурок», – презрительно аттестовала она Говарда, нисколько не заботясь о том, что когда-то он оказал ей неоценимую услугу, познакомив с Китом Армстронгом, без которого ей никогда не удалось бы выпустить свой знаменитый диск «Белое платье, серебряные туфли».
– Потрясающе. – Саймон распахнул дверь их любимого венгерского ресторана. – Значит, нам не надо поминутно смотреть на часы.
Поскольку Саймон практиковал в загородной клинике и по роду своей работы почти не располагал свободным временем, в будние дни им редко удавалось пообедать вместе. Каждая такая встреча превращалась для обоих в праздник.
– Добрый день, мадам. Добрый день, сэр, – приветствовал их пожилой официант.
Каждый раз, когда в «Веселом гусаре» к Примми обращались «мадам», ее одолевало желание расхохотаться. И каждый раз ей приходилось брать себя в руки и сохранять серьезность, ради Саймона. Этот ресторан привлекал своей особой старомодной атмосферой. Белые крахмальные скатерти, неизменное, но вполне приемлемое среднеевропейское меню, обстановка под старину, уединенные столики – все это ничем не напоминало шумные и нахальные итальянские траттории, наводнившие Сохо. Саймону нравилось и то, что здесь невозможно было встретить кого-нибудь из коллег Примми. «Неужели ты хочешь, чтобы тебя увидели в обществе мужчины, который годится в отцы?» – восклицал он всякий раз, когда Примми предлагала зайти в какое-нибудь кафе, где бывали ее сослуживцы.
Примми не придавала никакого значения разнице в возрасте, и ее очень огорчало, что Саймон так глубоко переживает из-за подобной ерунды. Саймону сорок два года, а сорок два – это совсем не много.
«Это касается только нас двоих, больше никого, – повторяла она снова и снова. – Я люблю тебя, а ты любишь меня, и остальное не важно».
– Сегодня у нас суп из черешни, мадам, – почтительно произнес официант, прервав мысли Примми.
– Черешневый суп будет в самый раз, – откликнулась Примми. Она так хорошо знала меню, что не нуждалась в подсказках. – И еще я хотела бы рыбные клецки в укропном соусе.
– Конечно, мадам.
Саймон заказал фасолевый суп, жареного цыпленка с перцем и бутылку мерло, и Примми задумалась: догадывается ли официант, что перед ним не отец и дочь, не дядюшка и племянница, а любовники?
– Я все время думаю о предстоящем разговоре с Кики, – признался Саймон, когда официант отошел. – И я решил отложить его на неделю или две.
– Отложить? – Примми недоуменно подняла брови. – Но почему? Я ничего не понимаю. Ты купил мне кольцо, и я хочу его носить. Я не могу больше врать Джералдин, Артемис и Кики, не могу притворяться, что мы с тобой всего лишь друзья. В нашей любви нет ничего постыдного.
Саймон подождал, пока наполнят бокалы, и смущенно произнес:
– Я знаю, как тебе тяжело, Примми. Поверь, я все понимаю, но вдруг Кики поведет себя вовсе не так, как нам хотелось бы? Мы можем все испортить.
Примми нервно сплела пальцы.
– Прости, – тихо сказала она, пытаясь справиться с паникой. – Я не понимаю. Что ты имеешь в виду? Чем раньше мы скажем ей, тем скорее сможем рассказать и всем остальным. Люди только порадуются за нас. Все будет хорошо. Разве может быть иначе? И что мы можем испортить?
– Свадьбу.
– Свадьбу? Нашу свадьбу?
– Нет, – терпеливо объяснил он. – Свадьбу Джералдин. Ведь Джералдин с Френсисом возвращаются домой, чтобы пожениться?
– Да, но я не вижу…
– А вы с Кики будете подружками невесты?
– Да, но…
– Но если Кики отнесется к нашей помолвке совсем не так восторженно, как ты думаешь, атмосфера накалится и свадьба будет безнадежно испорчена, а это крайне несправедливо по отношению к Джералдин. Поэтому, мне кажется, будет лучше…
– Но Кики не станет возражать против нашей помолвки. Она самая свободомыслящая особа из всех, кого я знаю. Она… она… – Примми хотела сказать Саймону, что в вопросах секса его дочь отличается редкой широтой взглядов, что для нее не существует никаких запретов и ограничений, что она ведет беспорядочную и раскованную сексуальную жизнь, руководствуясь принципом, что в любви, как и на войне, дозволено все. Но это было бы слишком жестоко, и Примми мучительно пыталась подобрать верные слова. – Кики – поп-звезда, – нашлась она наконец. – А поп-звезды чужды условностям и старомодным принципам морали. У них своя система ценностей. Когда ты расскажешь Кики о нас, она только закатит глаза к небесам и спросит, не хотим ли мы, чтобы она спела на торжественном приеме.
Саймон горько усмехнулся:
– Я хотел бы верить тебе, дорогая, но не могу. Конечно, ты ее подруга, но я ее отец. Я знаю Кики. Несмотря на напускной цинизм и наплевательское отношение к жизни, она глубоко уязвима и не уверена в себе. Когда Ева сбежала из дому с Дженни Рис, это стало для Кики настоящим ударом, и я боюсь, что наши новости могут подействовать на нее точно так же.
Примми плотно сжала губы. Еще подростком она никак не могла понять, почему Саймон пытается взвалить на себя всю ответственность за Кики. Он был не прав, думая, что отношения матери с Дженни Рис нанесли Кики глубокую душевную травму. Конечно, поначалу она была ошеломлена: не так-то легко принять подобную новость. И все же Кики довольно быстро оправилась от потрясения. Говорить об этом Саймону было бессмысленно. Он просто не поверил бы Примми, и все закончилось бы ссорой, одинаково мучительной для них обоих.
Возражая Саймону, Примми понимала, что ей все равно придется согласиться с его решением. Она покорно кивнула, видя, что разговор принял слишком опасное направление.
– Ты скажешь ей сразу же после свадьбы?
Услышав в ее голосе нотки страха, Саймон наклонился к Примми.
– Сразу же, – убежденно заявил он. – Я люблю тебя, Примми. Я хочу жениться на тебе и провести с тобой остаток своей жизни. Верь мне.
– И я люблю тебя всем сердцем, Саймон.
На стол упала тень.
– Простите, сэр. – Официант казался встревоженным. – Вы не притронулись к супу. Что-то не так?
Примми почувствовала, как из горла рвется истерический смех.
– Все прекрасно. – Саймон посмотрел ей в глаза. – Просто мы с невестой никуда не спешим, нам надо кое-что обсудить, вот и все.
Впервые Саймон публично признал их отношения.
Щеки Примми порозовели, все ее тревоги мгновенно развеялись. Стоит ли переживать из-за каких-то двух недель? Все равно они с Саймоном будут вместе. Не подозревая о надвигающейся катастрофе, Примми принялась за черешневый суп.
Утро началось с приступа тошноты. Примми выпила стакан ячменного отвара с лимоном и побежала на работу.
– Как всегда, задержался автобус? – сочувственно поинтересовался Говард, когда она с двадцатиминутным опозданием появилась в агентстве.
– Нет, на этот раз неприятности с желудком. Ерунда, не стоит беспокоиться.
Швырнув жакет на спинку стула, Примми заглянула в рабочий блокнот.
– В конференц-зале все готово для утреннего совещания?
– В принципе все готово, но не мешало бы проверить, все ли сотрудники креативного отдела получили текст. Я бы хотел вместе со Стивом просмотреть ролик кадр за кадром, прежде чем начну разговаривать с заказчиком, и еще непременно проследи, чтобы к приходу Бейерса у нас было вдоволь горячего кофе.
Примми успела набрать номер полиграфического отдела, поинтересоваться насчет гранок и повесить трубку, и тут раздался звонок.
– Слушаю, – ответила она суровым тоном, искренне надеясь, что это не мальчики из полиграфического отдела, которые спешат сообщить ей, что гранки потеряны.
– Примми! Ну слава Богу! Наконец-то я до тебя дозвонилась! – Это была Артемис. Ее голос звучал взволнованно, едва ли не трагически, но поскольку Артемис всегда имела склонность к излишней театральности, Примми не придала этому особого значения. – Как это я поймала тебя в агентстве! – воскликнула Артемис, словно вовсе не рассчитывала найти Примми в Англии и застала ее каким-то чудом. – Я думала, ты вообще разгуливаешь по ресторанам, ублажаешь клиентов.
– В десять утра? К тому же по ресторанам разгуливают только руководители отдела. Хотя вчера я обедала с Саймоном в Сохо.
– С Саймоном? – озадаченно переспросила Артемис. – С отцом Кики?
– Ну да, – подтвердила Примми, стараясь придать своему голосу беззаботность и не впадать в раздражение только потому, что Артемис отреагировала на имя Саймона совсем не так, как хотелось бы.
– Это очень мило с твоей стороны, – проворковала Артемис, словно, пообедав с Саймоном, Примми совершила акт христианского милосердия. – Он, должно быть, уже на пенсии?
Примми тотчас забыла о своих добрых намерениях.
– Нет, – вскинулась она. – Саймон не на пенсии. Ему всего лишь сорок два, и он очень привлекательный мужчина.
– О! – Бурная реакция подруги привела Артемис в замешательство. – Ну хорошо, – неуверенно пробормотала она примирительным тоном.
У Примми уже вертелось на языке резкое словцо, но она вовремя прикусила язык и спросила:
– А что, собственно, случилось? Мне сейчас некогда болтать, Артемис. – Она бросила гранки в папку для исходящих бумаг и занялась иллюстрациями, выполненными по заказу косметической фирмы.
– Сегодня утром мне позвонила мама Джералдин и сообщила, что платья уже готовы для окончательной примерки. Она понимает, как тебе трудно вырваться с работы, и поэтому попросила, чтобы мы втроем пришли в ателье в субботу, во второй половине дня.
– А как насчет примерки свадебного платья? Джералдин будет в Лондоне только на следующей неделе.
– Это ты мне говоришь? – сухо заметила Артемис. – Я вообще не понимаю, как она могла поручить матери все свадебные приготовления. Ведь речь идет не о скромной свадебной церемонии. Ожидается нечто грандиозное. – Артемис сделала едва заметную паузу. – Гостей будет даже больше, чем у меня.
Примми со свойственным ей чувством сострадания мгновенно поняла намек.
– Больше, чем у тебя? Это совершенно невозможно, Артемис. Твоя свадьба была просто восхитительной!
– Да, – мечтательно протянула Артемис. – И платья подружек невесты были гораздо красивее, чем те, что выбрала Джералдин. Я знаю, у Джералдин довольно необычный вкус, но платья серого цвета с металлическим отливом не слишком-то подходящий наряд для свадьбы.
Примми весело усмехнулась. Свадьба Артемис состоялась в церкви Святой Маргариты в Вестминстере, а наряды Примми, Кики и Джералдин – платья из бесчисленных слоев бледно-персикового органди, украшенного крошечными шелковыми розочками и жемчугом, – напоминали воздушные пирожные с кремом. Юбки с кринолином оказались такими широкими, что в церкви подружки невесты с трудом смогли протиснуться в проход между рядами. Как еще удалось уговорить Кики надеть такое платье?!
– Мне нужно идти, Артемис, – извинилась Примми, поймав яростный взгляд Говарда, выразительно показывавшего на часы. – Увидимся в субботу.
– Хорошо, я заеду за тобой.
– Прекрасно. Пока. – Примми поспешно побросала в папку так и не просмотренные иллюстрации и направилась вслед за Говардом в конференц-зал. Серый цвет с металлическим отливом, конечно, необычен, но Джералдин обладает безупречным чувством стиля и платья наверняка будут выглядеть потрясающе.
Артемис в субботу выглядела утомленной и безжизненной. Точно так же чувствовала себя и Примми.
– Что случилось? – обеспокоенно спросила Примми, когда Артемис завела свою «эм-джи» и выехала на Кенсингтон-Хай-стрит. – У тебя тоже желудочный грипп?
– Грипп? – Машина слегка вильнула. – Нет. И что ты хочешь сказать этим «тоже»? Ты ведь не заболела, правда, Примми?
– Нет. Я не больна. Просто меня немного тошнит.
Артемис, которая обычно не находила себе места от тревоги, стоило кому-то почувствовать хотя бы малейшее недомогание, безучастно промолчала, и Примми пригляделась к ней внимательнее. Несмотря на безукоризненный макияж, Артемис выглядела больной. К тому же похоже, что она плакала.
Примми решилась заговорить:
– Артемис, ты неважно выглядишь. Точно ничего не случилось?
В ответ послышался какой-то странный горловой звук – то ли кашель, то ли сдавленное рыдание.
– Ты ведь не слишком расстроилась, что придется надеть серое платье? – с подозрением спросила Примми, зная, что от Артемис всего можно ожидать.
На этот раз она явственно расслышала сдавленные рыдания.
– Это все Руперт! – По лицу Артемис потекли слезы. – Я так хочу ребенка, а он сказал вчера, что не нужно…
– Но вы всего год как женаты. Наверное, он думает, что еще рано…
– Нет-нет, Примми. Дело не в этом. Он… – Не заботясь об оживленном уличном движении, Артемис резко крутанула руль, свернула к тротуару и остановила машину прямо под знаком, запрещающим стоянку. – Он сказал, что я не смогу забеременеть! – Артемис захлебывалась слезами. – Он переболел сви… свинкой в двадцать один год и с тех пор бес… бесплоден! Он жени… женился на мне и не сказал, что я никогда не смогу иметь ребенка! Ты можешь это понять, Примми? Скажи, ты можешь это понять?
Глава 13
Май 1972 года
Кики посмотрела в иллюминатор на зеленые поля с россыпью красных кирпичных домиков, и у нее вырвался вздох облегчения. Еще каких-нибудь десять минут, и самолет приземлится в Хитроу. Внизу, насколько она могла судить, пестрели предместья Слау.
Кики терзали противоречивые чувства. Какая-то часть ее существа рвалась в Кенсингтон и не могла дождаться встречи с Примми. Но Примми не имела ни малейшего представления о жизни музыкантов. Она всегда приходила в ужас, увидев в доме марихуану, и можно себе представить, какую бурю возмущения вызовет у нее ванная комната, набитая амфетаминами и барбитуратами. А что касается кокаина… о нем даже заикнуться страшно. Кокаин для Примми – совершеннейшее табу. Кики задумалась. Она могла бы снять номер в отеле, осмотреться и найти себе другую квартиру, но ей вовсе не хотелось жить одной. После двух месяцев, проведенных в бесконечных разъездах, она мечтала оказаться в окружении друзей.
Артемис хотя и не жила больше в кенсингтонской квартире, оставалась там ночевать всякий раз, когда приезжала из Котсуолда за покупками в любимые лондонские магазины. А Джералдин должна была вернуться из Индии со дня на день и до конца месяца, до самой свадьбы, намеревалась жить в Кенсингтоне вместе с подругами.
Хотя сама Кики с удовольствием думала о возвращении домой, ее нынешнего продюсера Аледа Картера одно упоминание о кенсингтонской квартире приводило в бешенство. «Поп-звезде не пристало делить квартиру с тремя старыми школьными подружками, – сердито повторял он снова и снова. – Это повредит твоему имиджу, Кики».
Что ж, может, он и прав, но Кики уже все для себя решила. Она останется в Кенсингтоне. А что до Примми… милая, милая Примми… Придется поаккуратнее обращаться с «коксом», чтобы не попадаться ей на глаза, вот и все. Нельзя сказать, что Кики с утра до вечера нюхала дорожку за дорожкой. Она прибегала к «коксу» перед выступлением, когда чувствовала себя слишком измотанной и опустошенной и требовался небольшой допинг или когда ей хотелось немного расслабиться во время бурной вечеринки. Но Примми совершенно ни к чему об этом знать.
Самолет пошел на посадку, и Кики убрала волосы под черный кожаный берет и надела темные очки. Вряд ли у трапа ее будет ожидать толпа поклонников и журналистов, но исключать подобную возможность не следовало, а Кики совсем не в том настроении, чтобы встречаться с публикой или прессой.
Она вспомнила о белом лимузине, который должен ждать ее у здания аэропорта, и заметно повеселела. На лимузине настоял Алед, считая эту деталь крайне важной, независимо от того, увидят роскошный автомобиль журналисты или нет.
«Веди себя как звезда, думай как звезда, и ты станешь звездой», – повторял он словно заклинание, и эта формула неизменно приносила успех, о чем свидетельствовал внушительный список поп-групп и сольных исполнителей, достигших известности благодаря Аледу.
Первая же пластинка Кики, записанная с его помощью, разошлась огромными тиражами и тринадцать недель продержалась в хит-парадах. Подобного успеха можно было достигнуть только с таким продюсером, как Алед. Но к сожалению, имелась и оборотная сторона этого сотрудничества. Алед оказался настоящим кровопийцей – он относился к Кики как к рабыне и своевольно распоряжался всем ее временем. Для Аледа не существовало праздников и выходных, и Кики хорошо знала, что весь ее завтрашний день уже давно распланирован.
Спускаясь по трапу самолета, Кики в который раз вспомнила о том времени, когда ее продюсером был Френсис. Тогда каждое выступление становилось веселой забавой, и ей не приходилось вести ожесточенные бои и выслушивать язвительные замечания насчет того, что следует и чего не следует записывать. К несчастью, в последнее время с Аледом ей то и дело приходилось спорить до хрипоты. Взять, к примеру, их бесконечную перебранку по поводу нового альбома. Алед хотел включить в него преимущественно композиции, написанные Кики и Джералдин. И это неудивительно, учитывая, каким успехом пользовались сочиненные ими в соавторстве песни «Белое платье, серебряные туфли» и «Сумерки любви».
Но как прикажете писать песни с тем, кого нет рядом? Девять месяцев назад Джералдин отправилась в путешествие. Они с Френсисом примкнули к хиппи и бродили теперь по Индии и Тибету в поисках нирваны.
Толкая перед собой тележку с багажом, Кики вышла в зал ожидания и со смесью облегчения и досады убедилась, что представители прессы не высыпали приветствовать ее. В зале Кики дожидался один лишь Альберт, шофер Аледа.
– Алед просил передать привет, он встретится с тобой немного позже, – сообщил Альберт, решительно забирая у Кики багаж.
– Что ж, если сумеет, пускай попробует вытащить меня из постели.
Кики запрыгнула в лимузин. Понятно, почему Аледу так не терпится ее увидеть. Он хочет знать, когда появятся новые песни. Но она не сможет дать ответ, пока не увидится с Джералдин.
Кики озабоченно нахмурилась. Джералдин на днях вернется из своего путешествия, но вряд ли у нее найдется время, чтобы заняться новым альбомом. Ее тут же затянет водоворот предсвадебных приготовлений, и в этом бешеном вихре подруге будет совсем не до стихов.
– Включи-ка радио, Альберт, давай послушаем музыку, – попросила Кики, желая отвлечься от неприятных мыслей.
В следующее мгновение салон лимузина заполнили звуки песни «Я хотел бы научить мир петь» в исполнении группы «Нью сикерс». Именно из таких легковесных шлягеров Алед и состряпает ее альбом, если она не возьмет дело в свои руки.
– Господи! – с чувством воскликнула Кики. – Это же январский хит номер один. Не могу поверить, что он все еще засоряет эфир. А что у нас новенького в хит-парадах этой недели?
– «Изумительное благоволение» в исполнении труб и барабанов военно-духового оркестра Королевского шотландского драгунского гвардейского полка.
– Ты меня разыгрываешь?
– Даже и не думал. Под номером один в хит-парадах уже целую вечность не было ничего приличного, если не считать «Сэма-Телеграммы» группы «Ти-Рекс».
Кики громко выругалась и замолчала. Горькая правда заключалась в том, что из всего написанного Кики лишь песни на стихи Джералдин имели настоящий успех, но уговорить Джералдин писать было не так-то просто, поскольку она привыкла заниматься только тем, что доставляло ей удовольствие. Когда Френсис погрузился с головой в мир поп-музыки, Джералдин стала дизайнером и теперь работала с приятелем-фотографом. А когда ей это надоело, поступила на курсы оценки антиквариата при аукционном доме «Сотбиз». Между делом она все-таки умудрялась писать песни, но когда учебный курс в «Сотбиз» подошел к концу, Джералдин решила, что они с Френсисом и так слишком долго откладывали поход в Индию. И в один прекрасный день Кики неожиданно узнала, что они отправились в путешествие вместе, а она осталась без продюсера.
Она до сих пор не знала, как к этому относиться. Когда Френсис исчез, ее продюсером стал Алед, и ничего страшного не случилось. Но ведь все могло сложиться совершенно иначе, и тогда Джералдин за многое пришлось бы ответить.
Лимузин стремительно мчался вперед и уже проезжал Чизик. Кики взглянула на часы. Пять минут четвертого. Ей впервые пришло в голову, что сегодня будний день, Примми не будет дома, и ее никто не встретит.
– Мистер Картер оставил для тебя расписание, – сообщил Альберт, прерывая размышления Кики. – Оно в кармашке на спинке сиденья, справа.
С недовольной гримасой Кики взяла в руки большой белый конверт, но не потрудилась его открыть. Лучше сделать это позже, лежа в благоухающей горячей ванне, а не сейчас, когда она не чувствует ничего, кроме злости и раздражения.
Кики попыталась припомнить, испытывала ли она нечто подобное во время работы с Френсисом. Нет. С Френсисом они превосходно ладили. Будучи совершеннейшим новичком в музыкальном бизнесе, этот парень вел дела как настоящий профи старой закваски. Кики пришла в неописуемую ярость, когда Френсис сказал, что уезжает в Индию.
– Индия подождет! Индия никуда не денется! – возмущенно кричала она. – А вот моя карьера не может ждать! И как, интересно, я стану писать новые песни с Джералдин, если она собирается медитировать с буддийскими монахами и жариться на солнце в Катманду?
Но сколько ни бушевала Кики, на Френсиса это не произвело ни малейшего впечатления. Джералдин решила, что ждала достаточно долго, что теперь самое время отправляться в путь, и Френсис немедленно подчинился. Он даже не подумал возразить. Кики подумать не могла, что он так безропотно сдастся.
Она не понимала его поведения, потому что Френсису действительно нравилось заниматься шоу-бизнесом, он обожал вариться в этом бульоне. Наверняка он скучает по прежней жизни. Когда лимузин плавно остановился, Кики мечтала о том, как Френсис станет на коленях умолять ее бросить Аледа Картера и восстановить их деловые отношения.
А как насчет отношений другого рода? Тех, о которых никто и не догадывался?
Кики выбралась из машины, прихватив с собой конверт. Еще со времен «Ангелов ада» она вела довольно беспорядочную жизнь. Если ей хотелось с кем-то переспать, она это делала. Кики проводила с Френсисом слишком много времени, и это неизбежно означало, что иногда они вместе заваливались в постель. Обычно это случалось, когда обоих охватывала эйфория после особенно удачного выступления.
Ни Френсис, ни Кики не испытывали угрызений совести. Френсис всегда отзывался о Джералдин как о своем лучшем друге. Он уверял, что свадьба состоится только потому, что родители решили поженить их еще с колыбели. «Джералдин безумно любит Сидар-Корт, она привязана к имению, – объяснял он. – Она будет пылинки сдувать с дома и парка. В ее руках поместье будет как игрушка, и это как нельзя кстати, поскольку у меня нет ни малейшего желания всем этим заниматься».
У Кики, напрочь лишенной романтической жилки, такой прагматичный подход к женитьбе не вызвал благородного негодования. Если Джералдин и Френсиса это устраивало, то Кики тем более. Секс с Френсисом оказался совсем неплохим способом выпускать пар после концерта. Оба предавались этому занятию с неизменным удовольствием.
Войдя в квартиру, Кики сразу же заметила большую записку на телефонном столике.
