Текст книги "Генератор Кошмаров (СИ)"

Автор книги: Максим Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц)

Сэмюель тяжко вздохнул, но решительно отодвинул в сторону поднос с лёгким (не более) завтраком, вытер губы салфеткой и принял самый деловой вид из всех возможных. Как-никак, именно благодаря своему положению мэра, он может себе позволить завтракать в личном рабочем кабинете в девять утра! И получается, что хоть кровь из носа, а первостатейные обязанности – превыше всего. Сэм Гриффит был не самым плохим мэром для городка за всю его двухсотлетнюю историю.

Этот человек вошёл в кабинет и, вежливо дождавшись кивка, как согласия, присел на краешек большого, обтянутого коричневой кожей кресла. Сэмюель составил локти на столешницу огромного дубового стола и внимательно посмотрел на гостя. Гость смотрел на него. Мистер Гриффит показался сам себе мелкой букашкой, которую кропотливо изучают под линзой микроскопа. Он нетерпеливо заёрзал на сидении кресла, абсолютно идентичного занятому гостем, за исключением цвета. Кресло мэра было обшито чёрной кожей. Молчание затягивалось.

– Рудольф Старжински, – словно спохватился неожиданный утренний посетитель. Он торопливо приподнялся и протянул хозяину кабинета руку. – Простите сердечно, что отнимаю у вас время…

– Сэмюель Гриффит, – мэр крепко пожал сухую костлявую ладонь. – Не волнуйтесь, мистер Старжински. Если ваше дело и впрямь не терпит долгих отлагательств, то…

– Кофе горячий?

– Что? – Сэмюель опешил.

– Простите, я спросил, горячий ли кофе в этом замечательном кофейнике? – гость смущённо улыбнулся. – Я, понимаете ли, не успел позавтракать…

– А. Э… Ну, конечно, кофе! Чудесный, доложу вам, кофе варит миссис Доусон, – неожиданно для самого себя зачастил мэр, внезапно почувствовав себя жутко виноватым перед этим человеком. – Вот только он наверняка остыл. Я сейчас попрошу…

Гриффит потянулся к кнопке зуммера, но Старжински протестующе замахал руками.

– Ну что, мистер Гриффит, о чём речь? Вовсе не к чему поднимать такую шумиху из-за моей скромной персоны. Не извольте беспокоиться, я, признаться, не очень и люблю чрезмерно горячий кофе.

Подмигнув отдёрнувшему палец от зуммера Сэмюелю, странный гость перегнулся через стол, взял кофейник, налил в пустую чашку дымящегося напитка и откинулся на спинку кресла. Видно было, что Старжински окончательно освоился и начинает вести себя, если не как дома, то очень близко к этому.

И вот, пока мистер Рудольф Старжински неспеша потягивал из чашки малость поостывший кофе, Сэмюель, не теряя времени даром, не сводил с него изучающего взгляда. И, чем дольше смотрел мэр, тем больше убеждался во мнении, что подобных людей в его кабинете ещё никогда не было.

Этот Старжински явно был ещё тем щёголем. Темно-серый костюм «тройка», синий галстук, надраенные до зеркального блеска туфли, пристёгнутая к жилету золотая цепочка карманных часов, дорогое шерстяное пальто и трость (которую, правда, Старжински сразу подвесил за загнутую ручку на вешалку в углу кабинета). Подумать только, трость! И тут мэр понял, кого ему напоминает Старжински. Точно. Как только он нарисовался на пороге его кабинета, мэр снисходительно подумал, что этот тип похож на гангстера тридцатых-сороковых годов, такого, как их любят изображать голливудские кинематографисты.

Что касается возраста, то Гриффит не дал бы ему больше пятидесяти. Среднего роста, сухопарый, с чёрными, редеющими, зачесанными назад волосами. Да, врядли ему больше пятидесяти, поджал губы мэр, постукивая пальцами по дубовой отполированной столешнице. Очень странный и подозрительный тип этот Рудольф…. Трётся в его кабинете уже минут десять, а они так и ни на шаг не приблизились к собственно причине визита этого человека в администрацию Хеллвила. Особенно мэра впечатлили глаза Старжински: глубоко посаженные, льдисто-голубые, они словно ввинчивались внутрь тебя и читали как открытую книгу. Мол, не скроешься, дружок, я ВСЁ про тебя знаю!

– Кто вы такой, мистер Старжински? – первым не выдержал мэр. – Я до последней минуты ни разу вас не видел, но одно могу сказать с железной уверенностью – вы не местный. И вы прибыли издалека. Я прав?

– Более чем, – немного виновато улыбнулся Рудольф, словно извиняясь за то, что ему не повезло родиться в Хеллвиле. – Видите ли, я не мог не зайти к вам, поскольку являюсь человеком ответственным, законопослушным и порядочным. И я не привык обделывать свои дела за спиной властей.

– О чём это вы? – нахмурился Сэмюель. – Чем вы занимаетесь, мистер Старжински?

– О, прости мою рассеянность, – Старжински одним глотком допил кофе и, порывшись в карманах пальто, протянул мэру кусочек плотного, тиснённого золотом картона. Визитная карточка.

Повертев в руках визитку, Гриффит узнал немало интересного и взглянул на гостя уже под другим углом зрения.

– Вы – директор цирка, мистер Старжински?! Цирка-шапито? В самом деле?

– Собственной персоной, – театрально раскланялся, насколько позволяло его положение за столом Старжински. – От себя смею добавить, что не просто цирка, а лучшего в мире странствующего цирка-шапито «Невозможное-возможно»!

– Это такой рекламный слоган? – усмехнулся Сэмюель. Его начала забавлять вся эта ситуация и проснулся угасший было аппетит.

– В моём цирке действительно возможно всё, – сверкнул мелкими белоснежными зубами директор. – И я бы хотел попросить у вас разрешения на неделю ежедневных представлений за чертой города. Вход для всех без исключения, билеты продаются на месте в кассе. Никаких проблем и криминала. У нас серьёзная репутация, мистер Гриффит. Вот, ознакомьтесь, пожалуйста, с документацией…

Надев на мясистый нос очки в толстой оправе, Сэмюель внимательно пролистал внушительные на вид бумаги. Таможенные декларации, подорожные справки, лицензия, рекомендации, номера банковских счетов и тому прочая мишура. Что поделаешь, без правильно составленных и юридически обоснованных документов ты никто и звать никак!

– Я…. Я видел несколько ваших афиш, – мэр аккуратно сложил документы в стопку и снял очки. Тщательно протерев стёкла платочком, он спросил:

– Скажите, мистер Старжински, почему вы начали расклеивать афиши ещё до встречи со мной? Вы так были уверены, что я выпишу вам разрешение? Вы не боялись отказа?

– Я как-то был пару раз проездом в вашем чудесном милом городке, – помявшись секунду, признался директор цирка. – У меня сильная интуиция, мистер Гриффит. Я, как бы вам объяснить, насквозь вижу всех и каждого. И мне достаточно просто пройтись по улицам любого города, чтобы сказать, ЧТО за люди тут живут…. В Хеллвиле живут хорошие люди, сэр. И я не думаю, что избранный мэр такого симпатичного городка будет сильно отличаться от тех, кто не первый год оказывает ему наивысшее доверие управлять делами города. Вас устраивает такой ответ? Возможно, он несколько сумбурен, но зато честен до последнего слова.

Сэмюель Гриффит оторопел и поспешно отвёл глаза. М-да, он будет последним негодяем, если не отреагирует на этот комплимент должным образом. Да и с документами всё более чем в порядке. В конце концов, каникулы есть каникулы, пусть детишки веселятся. У них в Хеллвиле с развлечениями некоторый дефицит. И мэр, более не сомневаясь, взялся за «паркеровскую» ручку.

– А не поздновато для представлений то, а, мистер Старжински? – полюбопытствовал мэр, ставя размашистые подписи в отмеченных галочками графах. – Как-никак глубокая осень…

– Мы гастролируем всесезонно, – сказал Рудольф Старжински, поднимаясь на ноги. – Знаете ли, деньги – они никогда лишними не бывают. А нам тоже хочется регулярно кушать.

– Опять честный ответ? – мэр обошёл стол и передал гостю бумаги. – Редкое качество в наше время.

– Я человек иной эпохи, мистер Гриффит, – впервые рассмеялся Старжински, пряча документы во внутренний карман пальто. Смех у него не очень приятный, подумал мэр Хеллвила. Какой-то дребезжащий и лающий. Ну что ж, идеальных людей не бывает.

– Огромное спасибо, что отнеслись к моей просьбе с пониманием. В свою очередь могу заверить, что мы не разочаруем почтенную публику вашего милого города. Первое представление начнётся завтра после обеда. Ах, чуть не забыл! Вот, не откажитесь, пожалуйста. Для вас и вашей семьи бесплатные ВИП билеты на все представления в течение недели.

– Взятка? – нарочито сурово нахмурился, Гриффит, провожая Старжински к дверям. Билеты он, однако, бережно опустил в карман пиджака.

– С вами приятно было иметь дело, сэр, – Рудольф Старжински неуловимым движением стянул с вешалки трость, раскланялся и выскользнул за дверь. – Ждём вас завтра, не опаздывайте!..

Чудной всё же тип, подумал Сэмюель, возвращаясь за стол. Но вроде безобидный и честный. Но, мэр пожевал губами, перестраховаться никогда не будет лишним. Надо бы позвонить Энди. Пусть шериф съездит за город, посмотрит на этот цирк поближе. Бережённого бог бережёт. Гриффит потянулся за остывшим кофейником и замер. Рядом с кофейником стояла ЕГО кружка с наполовину недопитым кофе. Но… Из какой тогда чашки пил Старжински?! На подносе была только одна чашка, его собственная. В этом мэр был уверен на все сто! Он медленно опустил кофейник на поднос и пристально осмотрел каждый квадратный дюйм рабочего стола, заставленного всяким канцелярским барахлом. Второй кружки нигде НЕ БЫЛО. Вот так номер. Мэр задумчиво поковырялся в ухе. Странный тип этот Старжински, очень странный. Ну скажите, кто будет ходить по гостям со своей кружкой?

Или Старжински настолько опасается микробов или в голове у него живут собственные. Размером, скажем, с тараканов. Одно слово – «циркач».

_____________________________________________________________

– А я вот не очень люблю цирк, – заявил Кларк, лениво посматривая из окна резво несущегося по гравийке служебного «форда». Несколько минут назад они покинули пределы города и свернули с асфальтированной центральной улицы на теряющуюся вдали старую засыпанную мелким гравием дорогу.

– Ты что, никогда не был маленьким? – Энди Тёрнер сильней стиснул пальцы на баранке. Началась неприятная тряска. – По-моему, все дети должны любить цирк. Мне нравился…

– Я любил ездить с родителями в Детройт, в тамошний зоопарк, – Кларк ухмыльнулся, погрузившись в воспоминания детства. – По мне, так это было лучшее развлечение после бессонной ночи за «Суперниндендой»!

– Какой уровень, чемпион?

– О! – оживился Кларк, поворачивая к шерифу щекастую красную физиономию. Глаза младшего помощника возбуждённо заблестели. – На днях поднял до ста первого! Вчера ходили на арену, «слили» парочку чересчур заносчивых «нубов»…

– Стоп, стоп, стоп! – засмеялся Энди, воюя с дребезжащей машиной. – Кларк, уволь меня, пожалуйста, от подробностей ваших героических подвигов! Один хрен для меня вся ваша геймерская тарабарщина, как китайская грамота.

– Ты просто никогда не играл в «Пёрфект Ворлд», – сказал Кларк. – Попробуй, от тебя не убудет. И только тогда скажешь, стоит оно того или нет!

– Если бы ты хотя бы половину той энергии, что тратишь на компьютерные игры, направлял на развитие профессиональной деятельности, то давно бы стал капитаном, – назидательно сказал Тёрнер.

– Капитаном… – проворчал Кларк. – Ты это о чём, Энди? Единственное, до чего я могу дослужиться в Хеллвиле, это до места шерифа! И то только в том случае, если ты рано уйдёшь на пенсию, потому как я старше на три года, мать его так и раз этак!..

Тёрнер переключил передачу и крутанул руль. Он промолчал. А что говорить? Кларк прав по всем статьям, с какой стороны не посмотри. Хеллвил всегда останется Хеллвилом – тихой провинциальной дырой, где никогда не происходит ничего экстраординарного.

– Ты знаешь, я вчера вечером, когда патрулировал, встретил племянников Фреда, – неожиданно для самого себя сказал Энди, не отрывая цепкого взгляда от дороги. – Они приехали на каникулы поддержать старика. Ему сейчас не очень сладко, понимаешь?

– Ясен пень, – кивнул младший помощник. – Фред с Урсулой душа в душу жили.

– Кларк, скажи-ка мне, а оно вообще стоит того? Женитьба стоит потери холостяцкой свободы?

Кларк испуганно посмотрел на шерифа:

– Ты меня пугаешь, дружище. Я не бог весть какой эксперт по этой части, хоть и женат. Ну как тебе сказать…. Свобода, это ведь штука достаточно эфемерная и летучая. Ха-ха, удивлён, что я не только в игры «рублюсь», но и в книги время от времени заглядываю? Я скажу так, Энди. Мне жаловаться не на что. Я не лезу в дела Мэгги, она не мешает мне по ночам зависать в Интернете за онлайн играми. У нас в семье здравый подход ко многим вещам. Все деньги, что мы зарабатываем, идут в общий котёл. Живём мы нормально. Главное, что я понимаю её, а она понимает меня!

– То есть, главное в семье – это понимание? – вдумчиво, полуутвердительно произнёс Энди.

– А ты чего весь этот разговор затеял-то? Предки совсем достают или тут что другое? Слушай, а ты часом не втюрился в кого-нибудь, а? – заржал, как конь Кларк, испытующе глядя на Тёрнера.

– Попрошу не нарушать субординацию, младший помощник шерифа Дуглас.

– Нет, ну вы только посмотрите на него – покраснел, как сопливый мальчишка! Эгей, Энди, я тут прикинул кое-что…. Этой девочке, племяннице Фреда, Шейле, ей уже лет то сколько стукнуло? Семнадцать есть?

Бравый шериф Хеллвила одарил Кларка возмущённо-разгневанным взглядом.

– Ты это к чему клонишь?

– Я просто складываю два и два, – сделал невинное лицо Кларк. – Ты же подвозил их вчера, сам сказал. А сегодня уже задаёшь какие-то дьявольски подозрительные вопросы. Ну не странное ли совпадение, а?

– А меня больше волнует, что же такого интересного хочет мне рассказать Уолтер, – напрочь игнорируя провокационные подначки Дугласа, сказал Энди. – Он по телефону пообещал, что обязательно дождётся нашего возвращения в участке. Ты что думаешь по этому поводу?

– Дока одолела тягчайшая болезнь – скука, – буркнул Кларк, поняв, что больше не вытянет из шерифа ни слова по интригующей его теме. – А мне этот долговязый шкет всегда казался очень сомнительным типом.

– Какой шкет?

– Ну Блейз этот, племяш Фреда. Брат той самой симпатичной девочки, улавливаешь?

– Ну и при чём здесь Алан, – сквозь зубы процедил Тёрнер, испрашивая у Господа побольше терпения.

– Да ни при чём. Странный он просто.

– Тогда с тобой всё понятно, Кларк, – шериф заглушил автомобиль и натянул «ручник». – Приехали, младший помощник. Прошу на выход.

– И почему к нам не прикатил зоопарк? – сокрушённо пробормотал Дуглас, открывая дверь «форда». – Не люблю я всех этих разукрашенных паяцев…

– Кому сейчас легко? – философски спросил Энди, поправляя на голове шляпу.

___________________________________________________________

Стивен Диксон стоял на углу на пересечении двух улиц, подпирая кирпичную стену магазина хоз-товаров, и курил сигарету. Это была уже его двенадцатая сигарета с утра. Настроение было ни к чёрту. И даже относительно тёплый солнечный безветренный день ни в малейшей степени не способствовал укреплению морали и духа. Молодой человек поднял воротник куртки, прикрывая уши, и раздражённо сплюнул на мощённый булыжником тротуар.

Зря, ох зря бросил он в своё время футбол. А ведь он с немалым успехом выступал за местную школьную футбольную команду, два года провёл в качестве капитана. Тренер пророчил Стивену далеко идущее будущее. Была возможность вырваться из этого клоповника, по недоразумению именуемого громким словом – Город. Ха! Была, да сплыла. Стивен щелчком метнул окурок в круглую железную урну. Теперь всё его будущее сосредоточено здесь, у чёрта на рогах, вдали от благословенной цивилизованной жизни. Самое обидное, что и винить то в нынешнем плачевном положении, кроме как себя, и некого. И остаётся только горько сетовать на судьбу-злодейку, сшибать случайные заработки, да трахать время от времени эту заносчивую сучку Мишель, ненаглядную дочь их замечательного мэра. Одно время Стивену казалось, что всё не так уж и плохо. Если Мишель всерьёз запала на него, то уж никуда не денется. Окончит школу, да и упросит папашку отдать её за «первого парня на селе». Куда там! Диксон зло скривился. У нашей куколки, оказывается, далеко идущие планы, в которых нет места таким, как он, засранцам.

Ну и стерва же эта Мишель! Два года ему мозги пудрила, а теперь что – извини, но на большее и не рассчитывай? Да ты не переживай так, у тебя есть ещё примерно полгода, чтобы время от времени кидать мне «палочку» – другую! Дерьмо. Стив сунул руки в карманы и отклеился от стены. Надо было чем-то занять себя до вечера. Вечером он, пожалуй, заглянет к Грэму пропустить пару кружек пивка. Но то вечером….

Дверь магазина отворилась, и на улицу вышел Джек Сорбро – хозяин похоронной конторы, неказистый ничем не примечательный мужичок средних лет, нагруженный двумя раздутыми пакетами. Мистер Сорбро неодобрительно покосился на Стивена и не удержался от нравоучительной нотации:

– Всё тунеядствуешь, Стив? А я же предлагал тебе одно время поработать у меня.

– Нет уж, благодарю покорно, – нагло осклабился Диксон. – Но я предпочитаю иметь дело с живыми. Уж простите, но покойники меня как-то не возбуждают.

– Дурак ты, Стив, – в сердцах сплюнул Джек и поспешил прочь, к припаркованному неподалёку старенькому «шевроле».

– Вали, вали, доктор Франкенштейн, – учтиво напутствовал хозяина похоронной конторы юноша. – Тоже мне благодетель хренов выискался…

Стив медленно пошёл вдоль улицы, как бы нечаянно задевая локтями встречных прохожих. Настроение так и не улучшилось. Следовало что-нибудь придумать. Но что? Или плюнуть на всё и всех и вернуться домой? Да завалиться поспать до вечера? Не самый худший вариант, вынужден был признать молодой человек. С Мишель он не виделся уже четыре дня. Она настойчиво названивала, добиваясь встречи, и недоумевала, что с ним происходит. Ничего, пусть побесится, может, полегчает. А вдруг эта белобрысая сучка конкретно забьёт на него и найдёт себе другого хахаля? От такой крамольной, кощунственной мысли Стивен аж споткнулся. А ведь с этой дуры вполне станется отмочить такой номер! Да пусть только попробует подцепить какого-нибудь козла, он ему вмиг ноги повыдёргивает. Со мной лучше не шутить, мрачно подумал Стивен, вынимая из мятой пачки очередную сигарету, тошно будет…

Стивен Диксон никого не боялся и, не раздумывая, ввязывался в любую драку. За что его, кстати, и выперли из команды. Помниться, тогда он жестоко избил одного чудика, который решил, что Стив играет не по правилам. Бедный несчастный идиот, не сообразивший вовремя, что у Стива СВОИ правила. Да и Мишель тогда ТАК на него смотрела. Как на племенного жеребца. Он усмехнулся и присел на нагретую ласковыми солнечными лучами деревянную лавочку в центре небольшого городского скверика. К слову сказать, Стивен никогда не проигрывал в кулачных потасовках. Был, правда, недавно один случай, о котором он не очень любил вспоминать. На школьной вечеринке. И всё из-за долбаной собачонки Мишель. Тупая шавка сдуру набросилась на какую-то девчонку, вознамерившись попробовать на вкус нежного девичьего филе. На беду собачки рядом оказался братец этой девчонки, который действовал быстро и оперативно, ударом ноги катапультировав собаченцию в заросли шиповника. Мишель увидала всё это безобразие, разоралась как потерпевшая и потребовала у Стивена восстановить попранную справедливость. Диксон глубоко затянулся ароматным дымом. Он тогда здорово набрался и, не раздумывая, кинулся в бой…. Что произошло дальше, юноша помнил плохо, списав временную потерю памяти на пинту выпитого пива.

Тощий, долговязый (с виду совсем не опасный!) молодчик так ему вломил, что все просто ахнули. Стив и сам ни хрена не понял. Этот волосатый придурок оказался нереально силён. Может, «колёсами» какими закинулся? Стивен терялся в догадках. Но факт оставался фактом. Он тогда выгреб будь здоров.

______________________________________________________________

Дейзи Хилл подставила грязную тарелку под кристально прозрачную струю горячей воды. Некоторое время стояла, не двигаясь, наблюдая, как весёлые капельки воды разбиваются вдребезги о керамическую поверхность. Затем, словно очнувшись от забытья, девушка провела по тарелке жёсткой губкой. Она устало вздохнула. Везде и всюду одно и то же. Грязная посуда дома и грязная посуда на работе. Слаба богу, что в баре она только официантка, а не, скажем, судомойка. Дейзи не то чтобы взахлёб жаловалась сама себе на нелёгкую жизнь одинокой, ДАЛЕКО не старой женщины, вовсе нет. Просто… Просто её достало многое. И многие. Она не очень любила мыть посуду и часто благодарила провидение за то, что она всего-навсего официантка. Но, знаете ли, в должности разносчицы тарелок и бокалов то же имеются свои длиннющие минусы. Как же ей надоело уворачиваться от покровительственных (вроде бы вполне дружеских) шлепков по заднице, как она устала от навязчивых разговоров (я тоже одинокий мужчина, Дейзи!), и как ей становилось обидно, что многие воспринимают её именно, как самку. Молодую, красивую, но самку, с которой можно закрутить лёгкий романчик, а потом скупо распрощаться, не обращая внимания на слёзы в зелёных глазах.

Но мне же всего двадцать пять лет, чуть в голос не взвыла Дейзи, ставя задрожавшей рукой вытертую до зеркального блеска тарелку в кухонный шкафчик. Я далеко не самая страшная и не самая глупая баба, так почему же меня никто не любит? Она вытащила из кармашка передника платочек и промокнула увлажнившиеся глаза. Нет, в одном я не права, подумала девушка. Есть на свете один человечек, который любит меня такой, какая я есть. Тони. Маленький смышленый мальчик семи лет, впервые севший за школьную парту в этом году. Тони, с мягкими карими глазами. Тони, с глазами своего отца – Шона…

Шон умер пять лет назад. Его придавило глупое дурацкое дерево! Дейзи впилась в следующую тарелку так, что побелели костяшки тонких пальцев. Дерево! Шон работал лесорубом в бригаде, которая валила лес для хеллвилской лесопилки. Высокий сильный красавец. Он нравился всем. Шон отличался дружелюбным нравом и отменным чувством юмора. Они были красивой парой, поженившись совсем ещё детьми. В восемнадцать лет Дейзи родила мужу сына. Они были на седьмом небе от счастья. Через два года счастье внезапно закончилось. Исчезло, подло растворившись в мутной глубокой пучине горести, боли, тоски и долгих рыданий по ночам. Шону едва исполнилось двадцать два года. Дейзи едва не сошла с ума от горя, проклиная бога и всех святых заодно. Она хотела отправиться вслед за НИМ. И плевать, плевать на всё! Жизнь оказалась штукой дерьмовой, а счастье – лишь зыбкой хрупкой иллюзией. Так зачем тогда жить?!..

Её остановил сын. Зачем жить? А вот ради этого маленького комочка, который смотрел на неё влюблёнными преданными глазками. Глазами Шона. И она решила жить. Это был очень сильный поступок. Решиться на жизнь оказалось гораздо труднее, чем можно себе представить. Иногда проще нажать на спусковой крючок приставленного ко лбу охотничьего ружья. И Дейзи начала новую жизнь.

Она пошла работать официанткой в бар к старому Грэму Лоулесу. Это была нелёгкая, но вполне честная работа, которой Дейзи не стыдилась. У неё остался маленький сын и ей нужны были деньги. Конечно, она получила определённую суму по страховке, после смерти Шона, но…. Но вы сами всё понимаете – для матери-одиночки ни один цент не бывает лишним. На первых порах Дейзи здорово помогали подруги, и именно в тот момент она более всего пожалела, что выросла в детдоме и у Тони нет ни бабушки, ни дедушки. Родители Шона погибли в автокатастрофе, когда он учился в девятом классе… Вот и оказалось, что они одни одинёшеньки в этом огромном, жестоком, несправедливом мире.

Многие видные парни спустя какое-то время начали подкатывать к ней, добиваясь руки и сердца симпатичной вдовы. Но ни у одного из них не было ни единого шанса. Если бы дело только ограничивалось рукой! Ведь сердце Дейзи давно и бесповоротно принадлежало одному человеку. И пусть он умер, но Дейзи глубоко сомневалась, что сможет полюбить кого-нибудь хоть наполовину так, как любила Шона. Спустя ещё два года, летом, она поняла, что сильно заблуждалась.

Она впервые обратила внимание на высокого худощавого задумчивого юношу с длинными, падающими на тёмно-карие глаза чёрными волосами, когда он попросил у неё стакан воды. Её поразила грустная улыбка и затаённая тоска, глубоко засевшая в глазах этого молодого парня. Он настолько сильно отличался от завсегдатаев «Вперёд на ногах – обратно на руках», что казался пришельцем из иного мира. И он смотрел на неё НЕ ТАК, как все остальные. Что-то было в нём неуловимо притягательное, загадочное и странное. Он был странным, этот парнишка.

Немного позже она узнала, что так приглянувшийся ей необычный юноша был родным племянником Фреда де Феса по имени Алан Блейз. Он, оказывается, часто приезжал с сестрой в гости к дяде с тётей во время летних каникул. Дейзи слышала что-то краем уха о ненаглядных племянниках де Фесов, но не обращала должного внимания. А потом Алан вырос настолько, что стал посещать заведения, подобные бару старины Грэма. И Дейзи наконец-то воочию увидела его. Увидела, и с тех пор не могла забыть.

Август пролетел как один день, а она так толком и не поговорила с ним ни разу. Затем Алан исчез на четыре года. Напрасно Дейзи ждала следующего лета – Шелли приехала одна, без брата. Её привёз отец. Через Грэма Дейзи узнала, что Алан ушёл в армию. Так прошёл год, потом ещё один, и ещё… И всё это время Дейзи пыталась разобраться в себе и своих смятённых сумбурных чувствах, ставящих её мятущееся сознание с ног на голову. Такое она испытывала всего единожды. Когда встретила и полюбила Шона.

Наконец, прошлым летом она вновь увидела его. Повзрослевшего, возмужавшего, но всё такого же ранимого и печального с прежней грустной усмешкой на тонких губах. Она решила, что, должно быть, он тоже понёс какую-то невосполнимую утрату. Может, его бросила любимая девушка, а он продолжает мучиться, не в силах забыть её? В ТОТ день они впервые поговорили по душам. Он в корне отличался от неунывающего, заводного Шона, но было в них что-то общее. Ощущение уверенности и спокойствия, что они дарили одним своим присутствием. И Алан был очень силён. Возможно, сильнее Шона, который играючи на спор гнул подковы и с одного маху перерубал толстые брёвна. Ещё через день они оказались в одной постели. Это было ВЕЛИКОЛЕПНО. А ещё через две недели она в сердцах накричала на него, чтобы он выметался из города и её жизни, пригрозив оторвать ему яйца, если он ещё хоть раз сунется к ним.

– Мам, мы пошли!

Вздрогнув, и возвращаясь из воспоминаний в реальный мир, Дейзи обернулась. Тони и его лучший друг Грег, тепло одетые и собранные, стояли у входной двери.

– Мамочка, мы пойдём поиграем, – Тони задорно улыбался от уха до уха. – Ты обещала…

– Конечно, Тони, – Дейзи запрокинула голову, надеясь, что сын не заметит текущих по щекам слёз. – Не заигрывайтесь допоздна, мальчики.

– Хорошо, мам. Пока!

– До свидания, миссис Хилл!

За мальчишками захлопнулась дверь, и до ушей Дейзи донёсся топот маленьких ног, в радостном возбуждении сбегающих по ступенькам крыльца. Дейзи вытерла руки о полотенце и всхлипнула. Она думала, что забудет Алана, как дурной сон. Надеялась на это. Но, увидев его на похоронах Урсулы де Фес, поняла, что это невозможно. Она влюбилась в него, как сопливая девчонка. Она, мать семилетнего сына, влюбилась в парня, который младше её на два года. И который твёрдо сказал, что НЕ любит её.