Текст книги "Генератор Кошмаров (СИ)"

Автор книги: Максим Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)

– Типун тебе на язык, идиот! Не поминай чёрта, а то не ровен час, накаркаешь…

– Ха-ха, ты до сих пор боишься этой старой кошелки! Чего скис то сразу? Иль чего другое случилось? Не темни.

Лоулес облокотился о вытертую до блеска поверхность стойки и, глядя Тому в глаза, сказал:

– У тебя когда-нибудь было такое ощущение, что вот-вот должен наступить неминуемый конец света, а ты ничего путного и не успел сделать в своей жизни? И тебя одолевает такая тоска смертная… И кажется, что и жил то зазря. Впустую.

Вытаращившись на хозяина как бык на бойне, увидевший занесённую над ним кувалду, Большой Том честно ответил:

– Не-а. Да ни в жисть! Я что, дурак какой?

– Я сегодня разбил четыре тарелки и сейчас топчу их осколки, как петух в курятнике топчет кур.

– Да не… – засомневался вышибала. – Петух не так топчет… Хм, а причём здесь вообще тарелки?

– Отчётливо воняет каким-то дерьмом, дружище. Не чуешь?

Доверчиво втянув широкими ноздрями воздух, Большой Том с сомнением сказал:

– Да не, не похоже, чтобы кто-то насрал где в уголке. Но я проверю на всякий случай…

– Ты кретин полоумный! – раздражённо рявкнул Грэм. – Я тебе толкую, что у меня на душе кошки скребут, а он мне про обосранные углы втирает! Нет, ну не идиот?

– Да я чо… Я ж ничо!

– Убирайся с глаз моих! – махнул рукой Лоулес. – Иди вон лучше передвинь дальний столик поближе к стене, а то проход загораживает. Трезвый то пройдёт без проблем, а вот пьяный обязательно зацепится.

Обиженно надувшись, Том выхлебал из кружки недопитое пиво и тяжёлой поступью идущего на Голгофу отправился выполнять поручение. Но не пройдя и половину пути, Том спохватился и спросил:

– А чего это я Дейзи не вижу? Обычно она не заставляет себя долго ждать. Запаздывает девчонка!

– Заболела она, – хмуро сказал Лоулес. – Позвонила ещё с утра и предупредила, что не выйдет на работу. Голос мне её не понравился… Как будто сквозь слёзы говорила.

Сдвинув стол к стене, Том сноровисто расставил вокруг него стулья и, вернувшись к стойке, обеспокоенно сказал:

– Может, что серьёзное у нашей девочки стряслось? Ну и впрямь там занемогла не на шутку или чего похлеще!

– Не знаю, не знаю… – покачал лысой головой Грэм. – Сослалась на мигрень и на эти несносные женские дни.

– Какие на хрен дни?

– Эти. Критические.

– Ах, ЭТИ… Ну тогда ясно, – протянул вышибала, умоляющим взглядом посматривая то на пустую кружку, то на бочку с пивом, то на Лоулеса. Хозяин бара успешно делал вид, что ничего не замечает.

– А может, дело и в чём другом, – задумчиво произнёс Грэм. – Ох, чувствую, сегодня будет жарко…

Он даже не представлял на сколько.

_____________________________________________________

Уолтер Харрис, стоя пред зеркалом, повязывал на шею однотонный синий галстук. Что ж, усмехнулся он собственному отражению, скоро я с вполне обоснованным правом буду называться Джеймсом Бондом младшим. Похоже, Энди решил, что во мне погибает неуловимый шпион! Справившись с галстуком, доктор надел пиджак и стряхнул с плеча несуществующую пылинку. А что, в приличном костюме (и плаще) он выглядит очень даже неплохо. Импозантно, стильно и загадочно. Правильные благородные черты лица, выразительные умные глаза… Роджер Мур отдыхает. Ростом, правда, не вышел. Ну, так и Том Круз по жизни и в фильмах щеголяет в ботинках на высоком каблуке! Да и непослушные, жёсткие как проволока, рыжие волосы можно остричь покороче и перекрасить.

Ох-хо-хо, вздохнул Уолтер, отворачиваясь от зеркала. Вообще дурку погнал. Не о том надо думать. Совсем не о том. А, например, о том, что через несколько минут он сядет в машину и помчится за Джессикой. О том, что у них назначено романтическое свидание: приятный во всех отношениях вечер, обещающий превратится в нечто более серьёзное, с неплохими перспективами на будущее. И ещё надо думать о просьбе Энди. На этой мысли лоб Харриса прорезала глубокая морщина. Хорошее, приподнятое настроение испарилось, как и не бывало.

Проклятье, никогда Уолтер не думал, что в их городе возможна подобная гнусная мерзость. Киднепинг. Грязное во всех отношениях слово, заключающее в себе куда как более отвратительное значение. А вот подишь ты! Когда во время обеденного перерыва ему в клинику позвонил Энди и под грифом «совершенно секретно» поделился информацией о пропавших детях и своих подозрениях, Харрис долгое время не мог поверить в случившееся. У них же, чёрт возьми, не какой-нибудь многомиллионный мегаполис! Это же Хеллвил! Где все и вся на виду, где можно преспокойно бросать на улицах незапертые машины и спать при открытых дверях и окнах. Где никогда ничего чудовищного не происходит! Дождались. Произошло-таки…

Тёрнер просил Уолтера не как полицейский, а как друг. И Харрис, как друг, не мог ему отказать. Тем паче, что по странному стечению обстоятельств, их планы на вечер несколько совпадали. Энди попросил доктора наведаться в цирк на послеобеденное представление и внимательнейшим образом понаблюдать за тем, что там будет происходить. Не столько на арене цирка, а сколько вне нее. Вдруг он заметит какую-нибудь незначительную с виду деталь? Мелочёвку, которую пропустил во время дневного обыска шериф? Самому Тёрнеру в цирк соваться даже под предлогом праздного зеваки совсем не с руки. Его моментально уличат в шпионаже, а вот на главного врача местной больницы никто не обратит внимания. А если он будет не один, а в компании девушки, то и подавно. Тёрнер хотел предложить кандидатуру Кейт, и был порядком удивлён, когда Харрис буркнул в трубку телефона, что уже пригласил на представление Джессику (не уточняя, правда, что, скорее наоборот, она пригласила его) …

В общем и целом, Уолтеру было поручено смотреть в оба и запоминать всё, что видит. Тёрнер торопился, будучи уверенным, что, если в понедельник циркачи покинут загородную долину, то пропавших мальчиков никогда больше в Хеллвиле не увидят. А шериф не мог, основываясь лишь на предположениях и громко вопящей интуиции, наложить на всё цирковое предприятие арест. Правосудие – дама капризная и упёртая. Ей подавай железные факты и несокрушимые доказательства, коих у Энди не было и в помине. Не потащит же он в суд пространно рассуждающего о волшебстве клоуна с жалким билетиком в качестве вещественных улик!

Тёрнер отдавал себе отчёт, что втравливает Уолтера, а теперь, оказывается, ещё и Джессику Коллинз в достаточно опасный и непредсказуемый переплёт. Понимал. Понимал и всю ответственность за возможные последствия. Но он не видел пока другого выхода. Ему позарез нужен свой человек в стане гипотетического неприятеля. Да, гипотетического. Как бы там не было, Энди оставлял небольшой, мизерный шанс на то, что Старжински сотоварищи не только на словах, но и де факто окажутся чистыми и незапятнанными. Поскольку уж больно глупыми и нелогичными выглядели бы их действия в обратном случае. Тёрнер ХОТЕЛ думать, что ошибается в своих подозрениях по всем статьям. Он надеялся, что Тони с Грегом «просто» пошутили, из желания разыграть своих родителей.

Уолтер полностью разделял мнение шерифа. Да, бесспорно, в заезжем цирке хватает своих, ничем не объяснимых странностей, но в наглую красть маленьких детишек, зная, что в первую же очередь все камни полетят в их огород?! Это уже маразм.

Застегнув плащ на две пуговицы, доктор Харрис отправился на поиски зонтика. Монотонный, навевающий тоску дождь лил, не переставая. Сотканное из тяжёлых свинцовых туч серое угрюмое полотнище раскинулось над всем Хеллвилом. Ветер окончательно стих, и ничто не могло поколебать напавшее на город ненастье. Тучи очень медленно накатывали на город, и не было им видно ни конца, ни края. Было холодно, сыро и промозгло. Романтика, одним словом.

Сунув зонтик под мышку, Уолтер глянул на часы и взял с журнального столика связку ключей. Пора. Нельзя опаздывать на первое за столько лет свидание с девушкой. Честно говоря, он сомневался, что сегодня вечером в цирке будет аншлаг. Непогода многих отпугнёт, но и отменять представление по причине низкой явки зрителей директор не станет. Репутация, всё ж таки. А для таких людей она значит намного больше, чем всё остальное…

Ещё один плюсик в пользу непричастности Старжински к исчезновению мальчиков, подумал Уолтер, замыкая за собой дверь чёрного хода и включая в гараже свет. Зачем преуспевающему конферансье уподобляться ворующему детей злому духу? Хотя, взъерошил торчащие во все стороны вихры Уолтер, возможно, что НЕКТО из сотрудников цирка действует за спиной у Старжински. Может, кто-то из этих без сомнения «оригинальных» ребят внезапно слетел с катушек и пустился во все тяжкие? А почему бы и нет? Психоз не поддаётся контролю. И Долго сдерживать терзающие его подспудные желания потенциальный маньяк не сможет. Рано или поздно, но его истинная сущность даст о себе знать. И это всегда происходит спонтанно и неожиданно. Человек может сойти с ума и незаметно для окружающих, и никто не скажет, когда именно это произошло. Но безумные поступки его всегда вызывают шок и неприятие. Потому что подобного никто не ждёт. Безумие всегда подкрадывается незаметно и застаёт всех врасплох.

С этими пространными рассуждениями Уолтер и сел за руль. Шпион на службе у хеллвилского департамента полиции? А почему бы и нет.

_____________________________________________________

Шелли благоразумно решила не посвящать дядю Фреда в суть рождённой в её беспокойной черноволосой головке идеи. Закрывшись в своей комнате на втором этаже особняка, девочка готовилась к побегу из дома. За окнами было неприветливо и сумрачно. Дождь прекратился, но намертво приклеившиеся к небу подвесным потолком тучи никуда не собирались исчезать. Они, негромко ворча далёкими раскатами грома, размеренно, без излишней спешки, ворочались над погружённым в искусственное подобие позднего вечера Хеллвилом.

Шейла Блейз была полна отваги и безрассудства. И ей нравилось это чувство. Она всегда упивалась свободой, которую даровали ей самостоятельные, не требующие одобрения или разрешения родителей, действия. В душе она была вечной бунтаркой, непоседой в юбке, стремящейся ломать сложившиеся незыблемые устои и бросать вызов обществу внешнего взрослого мира. Она была личностью. Яркой, неординарной и от того притягивающей к себе многочисленные взгляды. Для многих, кто её знал, она была полярной звездой, магнитом, маяком во тьме. К ней неосознанно тянулись десятки сердец. И её сердце было открыто для всех желающих подружиться. И ещё она была непостоянна.

Помимо всего прочего, Шелли умела ценить дружбу. И особенно дорожила своими друзьями. И если кому посчастливилось попасть в когорту избранных, то он приобретал в лице этой симпатичной большеглазой девочки надёжного и верного товарища, который никогда не предаст и не бросит. Существовало, правда негласное правило, которое нарушать строго возбранялось, иначе взаимная дружба превращалась в обоюдную неприязнь. Шелли не могла простить предательство и ложь. Никогда и некому. Это было её принципом. Таким был Алан. И девочка неосознанно подражала брату, но даже самой себе не признавалась в этом.

Тони Хилл был её другом. Необычным, не похожим на всех остальных её друзей-сверстников, но тем не менее. Маленький, беззащитный, смышленый и забавный друг с мягкими умными глазами оленёнка Бэмби. И Шейла не могла его бросить в беде. Девочка знала, что не простит себе, если, не дай бог, с Тони что-нибудь произойдёт, если он пострадает, а она и пальцем не пошевелит, чтобы ему помочь. Чтобы выручить из беды. Да, она далеко не такая сильная и быстрая, как Алан, но кое в чём она не уступает ни ему, ни кому другому. По выносливости, силе духа, решимости и отваге с отчаянной девочкой мало кто мог сравниться. И она не оставит своего маленького друга одного.

Жалко, Алан меня не видит, с усмешкой подумала Шелли, переодеваясь. Он бы глазам своим не поверил. И после уж точно перестал бы называть меня копушей. Девушка была далека от рекорда, но по скорости впрыгивания в одежду вплотную приблизилась к армейской. Шелли надела тёплое нижнее бельё (мне мои женские прелести ещё пригодятся, обстоятельно подумала она), носки, белые джинсы, водолазку, свитер, короткую чёрную курточку с капюшоном и обулась в полусапожки. Длинные волосы Шелли автоматическим движением собрала в хвост и закрепила на затылке простой резинкой. Военно-морской шарф, ранее принадлежавший Алану, а ещё раньше Дэнни (друг Алана был толстым и, несмотря на юные годы, лысеющим, хотя и очень прикольным), девушка привычно завязала на шее. Накинув на голову капюшон и натянув тонкие замшевые перчатки, Шелли опустила в задний карман джинсов выключенный сотовый, и, крадучись, выскользнула из комнаты.

Спустившись по лестнице в просторный холл, Шелли на миг затаилась, убедилась, что дяди Фреда поблизости не наблюдается, и на цыпочках прокралась в прихожую. Нахохлившись под капюшоном как задиристый воробышек, девочка потянула на себя массивную створку двери и протиснулась в образовавшуюся щель наружу. Её встретили сырость, холод и низкий фронт угрожающе теснящихся на небе тёмных туч. Чем больше клонилось к закату невидимое за пеленой грозовых облаков посрамлённое солнце, тем мрачнее становилось вокруг. Тучи наливались нездоровой чернотой. В их бездонных воздушных пазухах начали посверкивать режущие глаза ослепительно блескучие молнии.

Несмотря на тёплую одежду, девочка практически сразу же продрогла. Ей сделалось неуютно и страшно. Мир, притаившийся за пределами надёжного дядиного дома, встретил её угрюмо и неприветливо, жутковато щерясь в предупреждающей гримасе. Шелли вздрогнула и яростно замахала головой, гоня от себя дурацкие мысли и кошмарные видения несуществующих призрачных образов. Нетушки. Она не отступит. Её не испугать.

Засунув руки в карманы куртки, девушка припустила по засыпанной гравием дорожке. Растущие по обеим сторонам голые деревья печально скрипели ей вслед раскидистыми лапами-ветвями, словно прощались с гостьей… Деревья словно чувствовали. Они прощались не только с легко бегущей наперегонки со временем девочкой. Они прощались с привычной для всех жизнью. Через считанные часы всё должно было измениться.

Шелли отворила кованную железную калитку и очутилась на улице. Ни теряя ни минуты, девушка ускорила шаг, стремясь как можно быстрее уйти подальше от особняка. Не хотелось бы, чтобы дядя хватился её, пока она ещё в поле видимости. Шагая по мощённому грубым булыжником тротуару, Шелли молилась, чтобы опять не хлынул дождь. Зонтик то она захватить не удосужилась. На такси надежда была слабой. На весь городок частным извозом занималось всего два или три человека. И, пока дождёшься, полдня пройдёт.

Спроси Шейлу о её дальнейших планах, и она бы надолго задумалась. Как такового, плана у девочки не было, и она действовала по большей части спонтанно и безрассудно, движимая горячим порывом внести свою лепту в поиске пропавших мальчиков. А для этого было необходимо добраться до полицейского участка и поговорить с Энди. Да, вот так запросто! Просто заявиться в участок, и потолковать с шерифом с глазу на глаз. Предложить помочь местному правосудию. Подсознательно девочка понимала, что вся её афёра шита белыми нитками. Вероятно, Энди просто упечёт её в одиночную камеру, чтобы не путалась под ногами и не мешала следствия. Мол, посиди-ка взаперти, дорогуша, размышляя на досуге о том, что значит быть послушной девочкой. А потом приедет Алан, даст ей по шее и завтра же они укатят из Хеллвила. А Тони останется один. Нет, фиг вам, подумала Шелли, упрямо продвигаясь вперёд и сторонясь редких прохожих. Ничего у вас не выйдет. Никуда я не уеду, пока вы не отыщете Тони. Я его не брошу. Вот Алан бы меня не бросил. Потому что он мне не только родной брат, но и друг. А я – друг Тони, поэтому я не отступлю. И Алан просто обязан меня понять!

Закусывая нижнюю губку и героически сверкая синими глазищами из тени капюшона, Шейла производила достаточно сильное впечатление. Ребёнок, собравшийся на последнюю битву. Девочка, идущая на войну. Ничто не могло её остановить. И никто. Кроме, разумеется, обстоятельств, которые зачастую складываются не в нашу пользу. Верно?

Беглянка прошагала довольно далеко, неуклонно забираясь в центр города. За спиной девочки оставались старинные дома и лавочки, кривые улочки и огороженные заборами дворики. Над головой хищными стервятниками кружили тучи, противный липкий холод забирался под одежду, под ногами в редких выбоинах тротуара хлюпали лужи. Шелли не останавливалась. По её расчётом, до участка осталось пройти немногим менее трёх миль. Подумаешь! Холод и расстояние сущий пустяк по сравнению с тем, что выпало на долю Тони. Она будет сильной ради него. Оставалось только уболтать молодого симпатичного шерифа. Что ж, придётся пустить в ход старое как мир, проверенное испытанное верное средство. Женские чары. Супротив которых не устоит не один нормальный мужчина.

Шелли невольно улыбнулась. Она помнила, как на неё смотрел Энди. Робко, застенчиво, с затаённой надеждой и ничем не прикрытым обожанием. Неужели он таки запал на неё? Весёленькое дельце! Ещё никогда в неё не влюблялся полицейский. Мои акции растут, усмехнулась девушка. Но, может, я просто выдаю желаемое за действительное? Вдруг, это Я хочу, чтобы Энди влюбился в меня? Но зачем мне это нужно? Неужели затем, что у него очаровательная открытая улыбка и ухоженные ногти? И чистые уши? И густые русые волосы? Ой… Шелли почувствовала, что под капюшоном заливается насыщенной стыдливой краской. Неужели?..

Крепко задумавшись, девочка не заметила, как напротив неё затормозила чёрно-белая машина с мигалкой на крыше и символами полицейского департамента города Хеллвил на дверях. А когда заметила, было уже поздно. Водительская дверь распахнулась, и перед опешившей девочкой вырос сам Энди Тёрнер, не менее реальный, чем дома и деревья вокруг.

– Добрый вечер, мисс Блейз, – вежливо поздоровался шериф, приложив два пальца к полям широкополой шляпы. – Позвольте спросить, что это вы делаете на улицах Хеллвила в столь неурочный для оздоровительных прогулок час? Погода, по-моему, не очень располагает, не находите?..

У Шелли язык прилип к гортани. Едва ли не впервые в жизни она не знала, что ответить. Девочка здорово растерялась. Она справедливо полагала, что главное – это добраться до участка, а там пусть хоть в камеру сажают, хоть что, но она зубами вцепится, а не допустит своего выдворения. Здесь же, на пустынной промозглой улице ситуация складывалась не в пример иная. Шериф запросто мог запихнуть её в машину и отвезти домой, на попечение к дяде Фреду. М-да положеньице… Но, как известно, лучшая защита – это нападение.

– А что, у вас в городе уже запрещается просто выходить на улицу без какой-либо серьёзной причины? – заносчиво вздёрнула носик Шейла.

– А где Алан? – Энди в упор, не мигая, смотрел на неё. От девушки не скрылось, что Энди чем-то сильно обеспокоен. И часть его тревоги распространяется и на неё. Ого, внезапно поняла Шейла, да он же просто боится за меня! – Обычно вы не расстаётесь.

– У моего брата есть своя личная жизнь, а у меня своя. И он мне не сторож! – немногим более резко, чем собиралась, ответила Шейла, с вызовом глядя на Тёрнера. – Вы что, арестуете меня только потому, что я осмелилась выйти из дому без няньки?

Энди, смущённо покраснев, первым отвёл взгляд и извиняюще сказал:

– Прости, Шелли, я не хотел тебя оскорбить… Прости. Заработался я совсем, нервы на взводе…

– А что, неужели что-то случилось? – перебила лепетание Тёрнера Шелли, переходя в атаку.

– Да нет… Так, обычная рутина. Но и она чертовски выматывает, поверь!

– Ой, да ладно тебе, не оправдывайся! – сменила гнев на милость Шейла. – Я тоже немного вспылила. Видимо у нас обоих день не задался с самого утра. У меня вот, например, до сих пор башка побаливает…

Шериф, пристально посматривая по сторонам, поверх головы Шелли, невзначай обронил:

– Тогда что заставило тебя встать с постели и отправится в центр города?

Шейла без труда уловила, что в заданном нарочито будничным тоном простом с виду вопросе кроется глубокая подоплёка.

– У меня к вам важное и неотложное дело, шериф Тёрнер, – на одном дыхании выпалила девочка, глядя на молодого человека снизу вверх и усиленно, прямо-таки с реактивной скоростью хлопая ресничками. – Вы же не откажете в помощи продрогшей несчастной красивой девушке? А?

Энди моментально размяк как мороженое на солнце и, чувствуя себя отменным тюфяком, промямлил:

– Нет, конечно… То есть, я хотел сказать – да! Ну, в смысле, не откажу. Э-э-э… Короче, ныряй в машину, там и поговорим. Тебя, может, подвезти?

Шелли посмотрела на него, как на умственно отсталого, и Энди мысленно дал себе по лбу.

– Ну да! Я же шла к вам в участок, если вы ещё не поняли, уважаемый шериф Тёрнер. С вами всё в порядке?

– Угу.

Энди, чертыхаясь, открыл дверь и Шелли, благодарно кивнув, проворно юркнула в тёплый, пахнущей кожей и мужским одеколоном салон автомобиля. Энди обошёл машину с другой стороны и сел рядом с неожиданной попутчицей за руль. Девочка полной грудью втянула витающий в салоне аромат и довольно заулыбалась.

Тронув машину с места, Тёрнер, следя за бросившейся под колёса дорогой, спросил:

– Чему ты радуешься?

– Мне нравится запах мужского пота, – доверительно сообщила Шейла. – А можно, я не буду пристёгиваться? Как-никак мы находимся в полицейской машине, и я не думаю, что нас кто-нибудь остановит, чтобы оштрафовать!

– Можно, – Энди закашлялся, невольно шевеля ноздрями. От него несёт потом? Господи помилуй, и зачем он только поехал по этой улице?

– Признаюсь, тебе удалось меня напугать, – Шелли откинула капюшон, стянула перчатки и придирчиво изучала наманекюренные ноготки. – Когда ты заступил мне дорогу, я в первый момент порядком струхнула!

– Меня было трудно не заметить, – сказал Энди, покосившись на собеседницу голубым глазом.

– А я замечталась.

– О чём?

– О высоком, о девичьем. Удивлён?

– Да нет, – хмыкнул Тёрнер. – Женщины постоянно витают в облаках, мечтая о принцах на белых конях. Осторожней надо быть.

– С принцами?

– С дорожным движением.

Шелли поёрзала на кресле. Что-то ей мешало. Неужели она на что-то уселась? А, догадалась она, телефон. Чуть приподнявшись, Шейла с трудом вытащила мобильник из заднего кармана и, включив, опустила в кармашек куртки.

– Чуть не раздавила! – светясь в довольной улыбке, пояснила она Тёрнеру. – У меня такая большая попа, что мне лучше на хрупкие вещи не садиться!

Энди машинально посмотрел на широкие бёдра девушки, и густо покраснев, чересчур быстро, на взгляд Шейлы отвернулся. Он так часто краснеет, подумала она. И это у него очень мило получается.

– Что с тобой? У тебя такой вид, какой был у меня, когда мама застукала меня разглядывающей под одеялом порножурнал. Стыдно было, не передать!

– Э-э-э… Бывает, – прохрипел Энди, изо всех сил сжимая пальцами баранку.

– Кстати, а вы уже знаете, кто похитил Тони Хилла?

Шериф чуть не подпрыгнул на месте и с трудом удержал управление вильнувшего по асфальту служебного автомобиля. Стоп! А ей откуда всё известно?!

___________________________________________________________

Алан с мягкой грустью смотрел на умиротворённо сопящую на диване девушку. Уставшая, измученная нервотрёпкой и переживаниями, отдавшая последние силы в жаркой любовной агонии, Дейзи Хилл заснула у Алана на руках. Юноша ласково гладил её непослушные волосы, убаюкивающе шепча какие-то ничего не значащие слова. Убедившись, что Дейзи крепко заснула, Алан осторожно уложил её на бочок, подсунул под голову подушку и накрыл толстым шерстяным пледом. Она была полностью обнажена и мелкие бисеринки пота покрывали её распалённое изумительное тело. Плед скрыл всю красоту женского очарования от посторонних глаз.

Алан перебрался в кресло и, подперев сжатым кулаком подбородок, некоторое время сидел застывшим изваянием, прислушиваясь к тишине и размеренному дыханию спящей Дейзи. Алан убрал в с лица слипшиеся от пота волосы, чтобы лучше видеть её. Они так и не включили в гостиной свет, и комната погрузилась в темноту, сотканную из вечерних теней. Дейзи спала, не вздрагивая и не просыпаясь, а он охранял её сон, одним своим присутствием отгоняя кружащие над несчастной девушкой кошмары.

Алан, пользуясь выпавшим моментом, размышлял о превратностях судьбы и о жизни. А если начистоту, о чём мы обычно думаем? Что тревожит нас, что занимает наши мысли? О чём мечтает человек, засыпая каждую ночь в своей кровати? Алан не мог дать однозначного ответа. Он не мог читать мысли остальных людей. А сам он настолько отличался от них, что и мысли его носили совершенно иной характер. Мечты и чаяния юного Блейза большинству обывателей могли показаться дикими, странными и безумными. Это если не копнуть поглубже, в самую суть его затравленной, отгородившейся от постороннего вмешательства острыми шипами души. Но Алан никому не позволял туда заглядывать.

Впору заплакать от бессилия и отчаяния, печально улыбнулся Алан. Вот, буквально на расстоянии вытянутой руки от него находится замечательная девушка, так похожая во сне на неопрятную, помятую, но спящую КРАСАВИЦУ. И она, эта чудесная девушка, любит его. Действительно любит. Он это точно знал. Её любовь в бесчисленных настойчивых попытках пыталась проникнуть в недра его души, просочиться вглубь, но постоянно натыкалась на острые колющие шипы. Дейзи обладает огромным количеством положительных качеств и помимо выдающихся внешних данных. Любой нормальный мужчина был бы счастлив обладать такой женщиной: страстной любовницей, заботливой матерью, надёжным другом, хорошей хозяйкой, любящей женой. Но, увы! Алан видел в этом ехидную насмешку Фортуны. Он не любил её. Не любил ту, которая единственная из всех полюбила его, как мужчину.

Видит Бог, Алану очень хотелось, чтобы всё сложилось иначе. Он бы, не колеблясь, отдал правую руку за Дейзи. Она нравилась ему, он уважал её как личность и человека. Он готов спуститься в ад за её сыном. Но он не готов принять её любовь! Было одно обстоятельство, мешающее ему ответить Дейзи взаимностью. Ах, если бы не оно… Алан подозревал, что живи они с Дейзи одной семьёй и любви зеленоглазой девушки с порядочным запасом хватило бы на них обоих. А там, глядишь, и он бы вырастил в своём сердце нечто подобное этому всепоглощающему светлому чувству по отношению к ней. Ведь он умел любить! Он любил. Но не Дейзи.

– Прости меня, милая, – смежив веки, прошептал Алан. – Прости. Я совсем запутался… Я не знаю, что мне делать и как жить дальше. Я заблудился, понимаешь? Где-то я свернул не туда, куда следовало. И с тех пор иду по кривой нетореной дорожке, ведущей в никуда, в тупик. И я не вижу конца своего пути. Но я чувствую, что конец близок… Вот только я не пойму, что это – финал моего блуждания во тьме или конец моей жизни? Признаюсь, иногда мне хочется умереть, и порою я жалею, что вообще родился… Но если я сдамся, я проиграю. Проиграю жизни, не смерти. А это очень обидно. Я не проигрывал никому. Кроме самого себя. И это было лишь единожды. А победить себя – труднее всего на свете. Но я до сих пор помню тот проигрыш. Он лёг крестом на моё дальнейшее существование. С него-то всё и началось. С него, с моей клятвы, с моей безнадёжной любви…

Открыв глаза, юноша потёр пальцами заломившие виски и бесшумно поднялся с кресла. Пора, сказал он сам себе, нашаривая впопыхах сброшенную на пол одежду. Ему надо идти. Он обещал Дейзи вернуть сына. Кто знает, может, когда она проснётся, то уже всё плохое будет позади, и она опять улыбнётся?

Когда Блейз, одевшись и поцеловав на прощание спящую девушку в щёку, вышел на улицу, запиликал сотовый телефон. Алан поспешно прикрыл за собой дверь, убедившись, что замок защёлкнулся и вытащил из внутреннего кармана куртки неумолкающий мобильник. Это была Шелли. Наверняка переживает и хочет узнать, как у него дела, улыбнулся Алан. Он поднёс трубку к уху.

– Да, Шелли.

– Привет, братик! Судя по твоему спокойному голосу, ты ещё не вернулся домой и не обнаружил моего отсутствия?

– Не понял, – Алан нахмурился. – Ты что, куда-то сбежала?

– Не куда-то, а по важным и неотложным делам, – сердито отозвался в трубке голосок Шейлы. – Успокойся, со мной всё в полном порядке. Я под надёжным присмотром в полицейском участке.

– Где?! – Блейз обессилено опустился на деревянные ступеньки крыльца.

– В местном департаменте полиции. Ты что, оглох?

– Что ты, мать тв… хм… там делаешь? – вспылил Алан. Его лицо сделалось мрачнее зависших над городом туч и темнее подступающих сумерек.

– Помогаю в расследовании. И не смей разговаривать со мной в подобном ключе, а то я обижусь!

– Мы с тобой ПОТОМ поговорим, – не предвещающим ничего хорошего тоном пообещал юноша. – Дядя хоть знает, где ты? Или ты слиняла из дому, ничего ему не сказав?

– Ну-у-у… Я оставила дяде Фреду записку. Думаю, что он её уже нашёл. Слушай, а чего ты психуешь? Мне, между прочим, тоже не безразлично, что будет с Тони… Он мой друг! Я рассчитывала, что ты поймёшь меня, а ты, а ты…

– Ладно, – страдальчески поморщился Алан. – У нас ещё будет время обсудить твоё поведение. Будь осторожна, Шелли. До встречи. Я люблю тебя.

– Пока…– растерянно сказала девочка. – Алан, с тобой всё в порядке? Алан, что ты задумал? Мне не нравится твой голос, слышишь меня, Алан?.. Алан?

Блейз отнял от уха зашипевший статическими помехами телефон и удивлённо посмотрел на маленький, светящийся в вечерних сумерках экранчик. Связь безо всяких видимых причин оборвалась. Алан потёр подбородок и убрал телефон.

– Значит, судьба, – не к кому конкретно не обращаясь, сказал он.

Молодой человек ошибся. Судьба здесь была абсолютно не причём.

Глава 14

Стивену Диксону было не по себе. Что-то, возможно, дремавшее доселе некое шестое чувство подсказывало ему, что дело пахнет керосином. И чем больше он прислушивался к своим внутренним ощущениям, тем больше убеждался в их правоте. Вместе с ночью на Хеллвил опускалось что-то ещё. Что-то неестественное, гнетущее, опасное и злое… Это чуяли собаки, забившиеся со страху по конурам и заунывно воющие на одной протяжной, повергающей в дрожь ноте. Приближение этого почувствовали и кошки, дико и пронзительно мяукающие в подворотнях, присоединяя свои истошные вопли к многоголосому собачьему хору. Наконец, ЭТО чуяли крысы. Серые хвостатые твари с нервно подрагивающими носам, лихорадочно блестящими бусинками тёмных глаз, и настороженно приподнятыми закруглёнными ушами, не таясь, нахально шныряли по улицам, перебегая дороги и спеша затаиться в какой-нибудь более надёжной норе. Они искали себе укрытие, щель, убежище, где можно в относительной безопасности переждать наступление этого…