Текст книги "Генератор Кошмаров (СИ)"

Автор книги: Максим Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 40 страниц)

Шейла не могла пошевелиться. Она не отрывала взгляда от брата. Она не могла поверить, что это Алан. Что это быстрое как вихрь и сильное как торнадо существо с длинными чёрными волосами, падающими на лихорадочно блестевшие хищным огнём глаза, её брат. Её любимый старший братишка. Оказывается, Алан очень сильный. А после армии он вернётся ещё сильнее. Настолько, что это тоже пугало её…

Алан взялся за ручку и открыл дверь. На него уставилась Шелли. Заплаканная, исцарапанная, стыдливо прикрывающая руками обнажённую грудь, с глазами маленького обиженного котёнка. Алан протянул ей руку. Он молчал. Шелли на миг ощутила себя той, кем называл её Роберт. Маленькой грязной шлюшкой. Это было так унизительно и больно. И так обидно! Не удержавшись, она заревела опять, отбив руку Алана в сторону. Алан откинул с глаз волосы и улыбнулся. Просто улыбнулся, по-прежнему не говоря ни слова. Он ласково провёл раскрытой ладонью по её лицу. И этого было вполне достаточно, чтобы Шелли судорожно бросилась ему на грудь, изо всех сил обхватив руками и безудержно рыдая. Алан осторожно вытянул сестрёнку из салона «Пежо» и поставил на землю. Он с трудом отцепил от себя сведённые судорогой руки, успокаивающе шепча какую-то околесицу. Затем снял рубашку и накинул на девочку. Словно опомнившись, Шейла попыталась застегнуть пуговицы, но у неё плохо получалось. За неё это сделал Алан. А она стояла, безвольно опустив руки, прикрыв глаза, с водопадом бегущих по щекам слёз, сгорая от стыда…

Алан взял начавшего подавать признаки жизни Бобби за шкирку и запихнул за руль машины, напутствовав последними словами:

– Дружок, если ещё раз твой член выскочит из штанов, твои мозги вылетят из головы. Запомни, я не шучу.

Затем подхватил Шейлу на руки и понёс её домой. Они вошли через чёрный ход. Ни мама, ни тем более папа так и не узнали об этом происшествии. Алан ни о чём не спрашивал. И Шелли была так благодарна ему за понимающее молчание… С тех пор она ничего не скрывала от него. Доверяла брату все секреты и тайны, ничего не пряча в шкаф со скелетами. Хотела бы она, чтобы и Алан был так же откровенен с ней. Но он что-то скрывал. В тот злополучный вечер она ещё больше утвердилась в своём мнении. Однако Шелли не настаивала. Она верила, придёт время, и Алан сам всё расскажет. Он был странным.

Больше года она даже не хотела смотреть на мальчиков. Потом опять влюбилась. Но Николас сразу дал понять, что она для него не более чем подружка. Ей было четырнадцать лет, ему немногим за пятнадцать. И на уме у него был один скейтборд. Шелли несколько месяцев бегала за ним, оказывала всяческие знаки внимания, заваливала мегабайтами смсок, доставала через интернет, рыдала по ночам в подушку. Но всё впустую. Она не нравилась Нику. Она не знала, что ей делать. Даже Моника не могла посоветовать ничего толкового. Алан к тому времени уже был в армии. У мамы спрашивать что-либо было как-то стрёмно… Короче, всё закончилось ничем. Чуть погодя она остыла, и в тоже время у неё выработался комплекс неполноценности по поводу своей внешности. Девочка думала, что Ник не захотел с ней встречаться, потому что она толстая и некрасивая.

Последняя стрела Амура поразила её незадолго перед приходом Алана домой. Она благополучно миновала переходный возраст, но комплексы остались прежние. Правда, о них, кроме Алана, никто не знал. Для всех остальных Шелли оставалась такой же весёлой, жизнерадостной девочкой с кучей друзей и множеством подростковых хлопот. И она мечтала о любви. О большой и чистой. О настоящей. И тогда же она начала задумываться о существовании этого феномена. Есть ли она, настоящая любовь и как её не упустить из рук?

Её последний ухажёр, Ламберт, был неплохим пареньком. Вернувшийся Алан (такой непривычно лысый и смешной!) пообещал не пугать мальца. Правда предупредил с глазу на глаз, что если он причинит Шейле хоть мизерную боль, то лишится ног и всех остальных выступающих частей тела. Здорово сбледнув с лица (Алана многие побаивались, точнее, боялись его странностей), Ламберт клятвенно заверил, что он не из ТАКИХ. К сожалению, он забыл сказать о другой своей слабости. Ламберт, помимо Шелли, крутил ещё с несколькими девчонками. Он был падок на женский пол и в корне не предствавлял, что значит быть однолюбом. Он любил всех. Через месяц Шелли рассталась с ним. Проплакав всю ночь под одеялом, она укрепилась во мнении, что с ней и впрямь что-то не так. Конечно, она ошибалась.

________________________________________________________________

Энди Тёрнер, шериф города Хеллвил, скучал. Он мученически вздохнул и уронил тёмно-русую голову на стол. На тонкую стопку покрытых машинописным текстом листов. Очередная месячная сводка. Отчёт о проделанной работе, с утра услужливо подсунутый ему расторопным Кларком. Нельзя сказать, что они не справлялись со своей работой. Наоборот, ещё как справлялись. В адрес полицейского участка за шесть лет, что Энди занимал должность, не поступило ни одной жалобы, ни одной кляузы. Возможно, Энди был лучшим блюстителем порядка за всю историю Хеллвила. И сам мэр никогда не забывал отмечать сей достойный факт на общественных городских праздниках. Горожане Тёрнера уважали: при встречи с ним старушки улыбались, старики касались полей воображаемых шляп, мужчины уважительно кивали, симпатичные девушки наперегонки кокетливо строили глазки видному и представительному молодому красавцу-шерифу.

Всё это Энди прекрасно видел, знал и понимал. Для сына матери-одиночки, вкалывающей в две смены, чтобы прокормить семью, попадание в городскую элиту было серьёзнейшим достижением. Прежний шериф, Джозеф Страйк, был настолько старым, что помнил, вероятно, ещё ветхозаветные времена, и ничего, кроме смеха, не вызывал. Старик Джозеф, бывало, арестовывал школьников по подозрению в контрабанде ядерных отходов. Вызывал в участок на разборки местных алкашей и разборки заканчивались распитием конфискованного спиртного с непосредственным участием самого шерифа. И ещё Страйк любил давать волю рукам и, не стесняясь, лапал молоденькую стенографистку Кейт. Девушка отчаянно возмущалась и стыдила развратного старика, на что Джозеф моментально прикидывался маразматиком и говорил, что ничего не помнит.

В конце концов, праведный народный гнев достиг апогея, и мэру Сэмюэлю Грифитту ничего не осталось, как попросить старого боевого товарища оставить должность. На пенсию старика провожали всем миром. А как же! Обидевшийся было поначалу, Страйк растрогался и сказал, что работа в участке была лучшими годами его жизни. Надо ли говорить, что вакантное место долго не оставалось пустым. На городском собрании практически единогласно новым шерифом Хеллвила был избран умница Энди Тёрнер. Больше всех обрадовались Кейт и первый (он же единственный) помощник шерифа Кларк Дуглас. Старикан их уже порядком достал…

Вот и выходило, что вроде как всё складывается хорошо, а на деле… Хеллвил был небольшим, провинциальным городком. Тихим и спокойным, где все жители знали друг друга если не по имени, то уж в лицо точно. Городком, где самое крупное преступление состояло в том, что гражданин А дал гражданину Б по морде в популярном у населения баре «Внутрь на ногах – обратно на руках»! За шесть лет самым значимым деянием Энди было предотвращение изнасилования Дейзи Хилл заезжими дальнобойщиками. Тогда он первый и последний раз брался за табельный «смит-вессон». Героизм Энди поднял его культовый статус до запредельных высот, да вот только легче на душе у шерифа не стало…

Энди чувствовал, что он закисает в этом провинциальном болоте. Закисает и тупеет. Он надеялся (хотя и знал, что так думать глупо, ребячески и вообще не дай Бог!), что у них произойдёт НАСТОЯЩЕЕ преступление. Для раскрытия которого потребовалось бы здорово пораскинуть мозгами. Он понимал, что думает, а иногда и ведёт себя, как начитавшийся детективов и полицейских романов мальчишка, но ничего не мог с собой поделать. В какой-то степени он и был мальчишкой. Он даже не был женат. Мама и замужняя сестра, обзавёвшаяся двумя детьми, последние три года только и занимались тем, что постоянного, при каждом удобном случае пилили его. Здорово пилили. Этакой ржавой, через один зуб тупой двуручной ножовкой. «Энди, ну когда ты женишься?», «Энди, ну посмотри, сколько вокруг красивых девушек!», «братишка, мне тут намедни Джулия призналась, что ты ей нравишься…». И так далее, и в том же духе. Хоть волком вой. Энди каждое утро с радостью сбегал на работу. Но уже к обеду от его радости не оставалось и следа. Рутина, скука, тишина и отупение. Тёрнер не знал о существовании такой поговорки – в тихом омуте черти водятся…

В кабинет Энди негромко постучали, отвлекая от невесёлых мыслей. Он собрался с силами и натянул дежурную улыбку.

– Войдите.

В приоткрывшуюся дверь просунулась хорошенькая кудрявая головка. На шерифа через линзы изящных очков заботливо уставились голубые глаза. Кейт. Ровесница Тёрнера, девушка ещё со времён Страйка исполняла в участке обязанности стенографистки и секретарши. Ей нравилась её работа и она, в отличие от шефа, не задумывалась о более высоких материях.

– Шериф Тёрнер, может, вам приготовить кофе? – прощебетала она. – Вы уже два часа как не вылазите из-за стола, и я подумала, что хороший горячий кофе вам не помешает!

Энди посмотрел на старинные настенные часы и тихо ругнулся про себя. Дьявол, уже второй час пополудни!

– Спасибо, Кейт, я был бы очень благодарен.

– Ой, ну о чём вы говорите…

Как только за девушкой закрылась дверь, Тёрнер со стоном вновь уронил голову на бумаги. Господи, и так постоянно, каждый день одно и то же! М-да, не так он себе представлял работу шерифа… А тут ещё у Фреда жена умерла. Не смотря на существенную разницу в возрасте, они здорово дружили с Фредериком де Фесом. Дружили ещё с тех пор, когда он называл де Феса дядя Фред… А Урсулу – тётя. Чёрт. Ладно, хорош хандрить. Энди поднялся, взял со стола шляпу и вышел из кабинета.

В большой комнате, которая выполняла функции приёмной, столовой и комнаты отдыха одновременно, колдовала над кофейником Кейт. Кларк, отхлёбывая из большой кружки, уткнулся в монитор компьютера, азартно клацая мышкой. Здоровенный детина был помешан на компьютерных играх и посвящал им всё свободное время. А поскольку свободного времени у них было в избытке, Тёрнер подозревал, что Кларк давно стал игроком экстра-класса. Вот только от долгого сидения на месте и неограниченного поедания пончиков на талии Кларка скоро не застегнётся ни одна портупея. Экзамен по физкультуре ему устроить что ли, отстранённо подумал Энди, садясь за стол.

– Угощайтесь, шериф.

Перед ним появилась именная кружка с дымящимся ароматным напитком. Что-что, а кофе варить Кейт умела. Энди сделал маленький глоток и только тут заметил, что…

– Эй, а это что за хреновина?

– Вы это о чём, шериф? – Кейт удивлённо смотрела на него. Даже Кларк продемонстрировал Тёрнеру свою широкую упитанную физиономию, исполненную теми же эмоциями.

Энди нетерпеливо подошёл к входной двери и сорвал прикленый скотчем с внутренней стороны большой красочный плакат. Потрясая бумагой, он грозно сдвинул брови.

– Я вас об этом спросил. Откуда это взялось в нашем участке?

– Клоун принёс, – несколько растерянно пробормотал Кларк.

– Какой ещё клоун? – Энди изумлённо развернул плакат и внимательно к нему присмотрелся. Это была афиша. Цирковая афиша.

– Ой, шериф, я и забыла вам рассказать, – спохватилась Кейт. – К нам в Хеллвил приезжает цирк-шапито «Невозможное – возможно»! Здорово, правда? Хоть какое-то развлечение для нашего городка!

– Ага… – Энди не отрывался от афиши. – Цирк, значит…

Кейт и Дуглас удивлённо переглянулись. Их шеф довольно странно отреагировал на безобидный плакат. Им было невдомёк, что Энди что-то ПОЧУВСТВОВАЛ.

Глава 3

– Скажи, Грэм, я красивая?

Грэм Лоулес неспеша вытер полотенцем до кристального блеска очередной стакан, критически посмотрел, как сверкают грани стекала в свете ярких люстр, поставил стакан на барную стойку и только после всех этих священнодействий соизволил обратить внимание на Дейзи Хилл. Перед ним, забравшись на высокую круглую табуретку, сидела красивая светловолосая девушка, одетая в униформу официантки с белым кружевным передничком, и пристально смотрела на него выстраданными зелёнными глазами.

Хозяин «Внутрь на ногах – обратно на руках» поджал мясистые губы и сокрушённо протёр обрамлённую венчиком рыжих седеющих волос лысину давешним полотенцем. Когда красивая, стройная, фигуристая баба задаёт такие вопросы, дело швах, мрачно подумал он.

– Дейзи, тебе знакомо, что такое риторический вопрос?

– Ты хочешь сказать, что я неотёсанна и необразованна? – так и вскинулась Дейзи. – Да?

– Крошка, что за глупости ты городишь?

– Значит, я глупая дура вдобавок к тому, что ещё и страшная? – голос девушки задрожал, в глазах заблестели обидные слёзы.

Тяжело отдуваясь, на соседнюю с Дейзи табуретку обмякшим мамонтом рухнул Большой Том и сграбастал граненую кружку с пивом. Игнорируя негодующий взгляд Грэма, здоровяк осушил половину и довольно крякнул.

– Бери пример с нашего Томаса, – кивнул на здоровяка Лоулес. – Ты когда в последний раз задавался вопросами о смысле нашего бытия, Томми? В школе?

Бессменный вышибала самого популярного заведения Хеллвила недоумённо уставился на хозяина.

– Дык это… До вечера ещё далеко, вот я и того… Решил, что лишняя кружечка не помешает! Ты ж меня знаешь, босс, после шести я всегда твёрдый как стёклышко. Тьфу, трезвый!

Грэм выразительно посмотрел на Дейзи. Та угрюмо надула пухлые губки. В принципе, Грэм догадывался, что творится с его официанткой. Почему-то волна чёрной хандры на неё накатывала раз в год. Обычно летом. Последний всплеск был почти три месяца назад. До следующего приступа вроде ещё неблизко… Но эта глупая дурёха ходила вчера на похороны и, конечно, видела ЕГО. Возможно, и глазками поиграла. А то и шепнула, что в прошлый раз погорячилась. Ну и кто она после этого? Сам Лоулес прожил несравнимо дольше этой влюблённой дурочки, был женат два раза, и кое-что понимал в житейских делах. Возможно, не всё, но одно знал точно. Если есть возможность обойти стороной такую страшную штуку как любовь, то беги от неё прочь без оглядки! Иначе себе дороже выйдет.

– Слышь, Дейз, а ты чего, ревёшь что ли? – Большой Том проявил отеческую заботу и погладил нахохлившуюся девушку по голове.

Дейзи раздражённо сбросила здоровенную ручищу. Она напоминала большую красивую кошку, которой наступили на хвост.

– Не реву.

– А чего глаза красные как у жопы? – простодушному удивлению Тома не было предела.

– Сам ты жопа! – нижняя губка девушки зримо задрожала. Она отвернулась в сторону, нервно сминая передник тонкими пальцами.

– Да я ж не в том смысле, детка! – заржал, было, здоровяк, но наткнулся на откровенно линчующий взгляд прозрачно-голубых глаз Грэма и заткнулся, прикусив язык. – Да ты чего, Дейзи? Я ж и впрямь пошутил…

Грэм отобрал у вышибалы недопитую кружку и буркнул под нос:

– У неё стресс. После вчерашних похорон.

Большой Том сконфуженно затих огромной тучной глыбой, сопя как проколотая шина. Дейзи вытерла глаза платочком и засопела под стать здоровяку. Грэм неодобрительно покачал головой. Эти двое ну как вылитые дети. Ладно, Том никогда особым умом не блистал, но Дейзи ведь смышленая девочка! Верно, всё верно, бежать надо со всех ног. А вот ежели не успел, тогда что?

– Я видела Алана, – неожиданно сказала Дейзи, глядя перед собой в одну точку, мимо Грэма и, как он заподозрил, мимо заставленной бутылками зеркальной стенки за его спиной. – Он был там.

– Разумеется, был, я тоже его видел – Грэм взял ещё один стакан и перекинул полотенце на другое плечо. – И не говори, что ты этого не ожидала. Ты же и на кладбище пошла только в надежде увидеть Алана.

– Да, – Дейзи не стала спорить, стыдливо опуская глаза. – Я очень слабая, Грэм…

И тут до Большого Тома дошло. Он так и подскочил на табуретке. Достаточно забавное зрелище, вынужден был признать Лоулес. Скачущий бегемот. Спешите видеть.

– Эй, вы это о ком говорите? Уж не об этом ли тощем наглом засранце? Племяннике старины Фреда? О нём?

– О нём, о нём, – Грэм усмехнулся.

– Он не засранец! – так и вспыхнула Дейзи.

– А кто он?! Кто? Как и есть засранец! – возмутившийся Том чуть не грохнулся с маловатой для его объёмного седалища табуретки. – Ты что, забыла, как он тебя обидел? Ты же сама пообещала ему яйца вырвать, если он ещё раз сунет сюда свой длинный нос! Да за такие вещи раньше на воротах вешали!..

– Он имел полное право, – сквозь зубы на силу выдавила Дейзи. Грэм видел, как ей тяжело дались эти слова… – Он не обязан…

– Да я его сам… Лично на… хрен в бараний рог сверну! – не унимался громила. Хорошо ещё, что час ранний и в баре никого пока нет, подумал Грэм, и никто не слышит этих воплей. – Пусть только появится, молокосос…

– Что-то в последний раз у тебя не очень получилось это сделать, – ехидно заметила Дейзи.

Большой Том поперхнулся. Его глаза чуть не выпрыгнули из орбит. Он прочистил горло и уже более спокойно, словно оправдываясь, добавил:

– Я… Я просто оступился, вот и всё. Поскользнулся. Какой-то придурок разлил пиво, вот и…

Дейзи поспешила спрятать мелькнувшую на губах тень улыбки. Большой Том не на словах переживал за неё. Она знала это и не хотела его обижать. Он до сих пор обострённо и болезненно переносил ТУ скоротечную схватку, которая, как он считал, здорово уронила его авторитет в глазах завсегдатаев бара. И с тех пор здоровяк спал и видел, как бы поквитаться с патлатым сопляком. Сопляком.

– Может, я слишком старая для него? – Дейзи как бы невзначай покосилась на Грэма. Лоулес подхватил выпавший из рук стакан. А большой Том яростно покрутил пальцем у виска.

_____________________________________________________________

Уолтер Харрис долго и вдумчиво изучал содержимое открытого холодильника. Он покрутил рыжей головой, словно не мог выбрать, на чём ему остановиться. Собственно, выбор был невелик. Либо холодная запотевшая бутылочка «хайнекен», либо жестянка с «миллером». Сам Уолтер больше склонялся в пользу «хайнекен». Харрис не был большим любителем спиртного и всерьёз считал, что как врач вообще не имеет права закладывать за воротник. И всё, что имело крепость выше той, что указывали на бутылках с пивом, он стоически игнорировал. Единственное, чем он мог себя иногда побаловать, это пара кружек пенистого ячменного напитка в конце долгого напряжённого рабочего дня. Уолтер сгрёб «хайнекен» и захлопнул дверцу холодильника. Вопрос был решён.

Главный врач поликлиники Хеллвила прошёл в гостиную и расслабленно упал на кушетку. Нашарил рядом пульт и включил телевизор. Уолтер не любил подолгу пялиться в этот дурацкий пошлый ящик, но порой ловил себя на том, что пустой телевизионный трёп успокаивает ему нервы. Главное, не вдаваться в смысл того, что происходило за экраном в глупом и далёком фальшивом мире новостей, ток-шоу и мыльных опер…

Потягивая из горлышка пиво, Уолтер то и дело запускал пальцы в густую рыжую шевелюру. Те, кто хорошо его знал, тут же сказали бы, что врач чем-то очень сильно обеспокоен. Ещё Уолтера выдавали задумчиво сощуренные зелённые глаза и плотно сжатые губы. Но неважно как сильно волновался бы Харрис, одно оставалось неизменным. Его длинные красивые гибкие пальцы никогда не дрожали. Ни при каких обстоятельствах. Он всегда сохранял выдержку и силу воли. Как настоящий врач. Как хороший врач. А Уолтер Харрис в свои тридцать пять лет был очень хорошим врачом. Хирургом, которого не отказались бы заиметь в свой штат престижная клиника любого крупного города. Но он навсегда осел в маленьком провинциальном Хеллвиле. Он тут родился, и тут умрёт, и тут же должен применять все свои знания. В маленьких городках люди ничем не хуже, чем в многомиллионных мегаполисах и имеют такое же право на квалифицированную медпомощь, как и все. Бесспорно, Уолтер мог бы сделать блестящую карьеру и заработать кучу денег, но он не гнался ни за славой, ни за наличными. С собой в могилу не утянешь ни того, ни другого, справедливо рассуждал он. И он любил свой маленький город.

По специальности Уолтер проходил как хирург-травмотолог, но в хеллвилской клинике выполнял вдобавок обязанности патологоанатома. Нехватка кадров была его вечной головной болью. Вот и приходилось засучивать рукава и подавать личный пример….

Уолтер отхлебнул ещё глоток, не особо вдаваясь в разворачивающиеся на экране действия. Из головы у врача не шло последнее вскрытие. Вскрытие Урсулы де Фес. Странная смерть. Уолтер покрутил в руках наполовину опустошённую бутылку. Стекло потихоньку нагревалось в его ладонях, и у пива появлялся горьковатый привкус, который Харрису не нравился. Следовало поторапливаться.

Урсула де Фес… Не старая ещё, полная сил, цветущая привлекательная женщина. Здоровая женщина, без врождённых сердечных пороков. Сорок пять всего! И умирает от нелепого сердечного приступа. Маразм какой-то. Если бы Уолтер сам не проводил вскрытие, в жизни бы не поверил. Но факт остаётся фактом.

Больше всего Уолтера беспокоило не следствие, а причина. Что заставило остановиться сильное, здоровое, не изношенное сердце? Что прервало жизнь Урсулы де Фес? Харрис допил пиво и поставил бутылку на журнальный столик. Жизнь покинула женщину, как напиток этот опустевший сосуд. И что-то являлось катализатором. Главный врач Хеллвила был на сто процентов уверен, что несчастная супруга Фредерика умерла не естественной смертью. Что-то ЗАСТАВИЛО её умереть. Что-то произошло… Напугало Урсулу. Уолтер переключил канал, не желая смотреть рекламу новейших чудодейственных средств для похудания. Хм, золотая мечта всех лентяев. Вести прежний образ жизни, не вставая с дивана, поедая тонны фастфуда, запивая всю эту дрянь химией и надеясь, что пара суперхитрых таблеток придадут тебе после нескольких применений облик Апполона или Клеопатры! Большего бреда Уолтер в жизни не слышал.

И таким же бредом казались ему собственные размышления относительно факта смерти Урсулы де Фес. Или гибели? Харрис взъерошил непослушную рыжую шевелюру. Он боялся произносить эти слова вслух. И боялся думать. Он боялся, что его дикие навязчивые предположения окажутся правдой. Но как врач он понимал, что не такие они уж и дикие. Уолтер Харрис видел там, где остальные оказывались слепы. Он мог видеть дальше и глубже других.

Надо бы посоветоваться с Энди. Точно, так он и сделает. Уолтеру показалось, что он набрёл на отличную идею. Они дружили с Тёрнером с незапамятных времён, когда Энди и не помышлял о полицейском значке, а у него ещё подрагивали руки. Энди головастый парень, шериф, почти что детектив, в конце то концов! И, Харрис кисло и отнюдь невесело усмехнулся, его другу это покажется интересным. Энди любит изображать из себя Шерлока Холмса, только трубки не хватает и напарника. Доктора. Уолтер чуть не расхохотался. Доктора! А он кто? Он и есть доктор. Не Ватсон, конечно, ну так и Энди при всём к нему уважении, не мистер Холмс. Да уж…

Но кроме Тёрнера никто его не поймёт, а шериф вцепится в его слова, как гончий пёс в загнанную жертву. Уолтер вытянул из нагрудного кармана клетчатой рубашки сотовый телефон. Он ни секунды не колебался. Шериф просто обязан его выслушать. И объяснить, почему в роскошных натуральных рыжих волосах Урсулы внезапно появились блеклые, удручающе седые пряди.

Уолтер провёл ладонью по собственным вихрам. Урсула никогда не красилась и часто подтрунивала над ним. Говорила, что они с Уолтером две самые рыжие бестии на сто миль вокруг. Фредерик при этом смеялся и говаривал, что они, должно быть, разлучённые в детстве родные брат с сестрой. Накануне смерти, миссис де Фес заходила в больницу, проконсультироваться с доктором Стюартом, гинекологом, и встретила в коридоре Уолтера. Главврач отметил, что Урсула как всегда прекрасно выглядит, и молодеет с каждым днём. Женщина обозвала его рыжим подлизой и сказала, что по части подхалимажа он превосходит даже её мужа. При этом её глаза, такие же зелёные, как у Харриса, задорно смеялись… Так вот, в волосах Урсулы не было ни одной седой прядки! Ни одной. Через два дня, проводя вскрытие, Уолтер не мог поверить своим глазам. Миссис де Фес поседела. Получается, что буквально за считанные часы. Ему стало страшно. По щекам Уолтера текли слёзы, но руки его не дрожали.

_____________________________________________________________

Тони не любил дождь. Но ещё больше он не любил ходить в школу. Он никак не мог уразуметь, почему взрослые придумали такую жутко несправедливую штукенцию, как школа! Тони подозревал, что все взрослые по всему миру сговорились. Для чего? Для того чтобы их дети как можно больше времени проводили в школе и меньше доставали своих предков дома. Другого объяснения Тони придумать не мог. А он не был глупым. Он уже вполне зрелый парень. Семь лет это вам не хухры-мухры!

Но взрослые кое в чём прокололись. Они забыли о такой вещи, как каникулы. Ха! И завтра первый день этого долгожданного для любого ребёнка праздника. И вдобавок это были первые школьные каникулы в жизни Тони Хилла. Он возвращался со школы домой, полный самых радостных предвкушений и надежд. У него было чувство, которое, наверно, испытывали солдаты, возвращаясь с войны на Родину. Тони ухмыльнулся. Ему понравилось это сравнение. Быть солдатом здорово!

Тони шёл по обочине дороги, нарочито забегая в самые глубокие и заманчивые на вид лужи. Тучи брызг поднимались за ним, не поспевая за его быстрыми ногами. Хотя мокрее он уже не будет! Противный дождь моросил не переставая. Редкие прохожие прятались под зонтиками, но Тони был отчаянным парнем. Он не любил дождь (по той простой причине, что мама запрещала гулять на улице во время дождя), но не боялся промокнуть. Тони забежал на тротуар, не рискуя проверять глубину особенно впечатляющей на вид лужи (целое озеро! восхитился мальчик), и подтянул лямки ярко-зелёного ранца с учебниками. Ещё одна взрослая пакость, скривился Тони. ИХ бы заставить потягать на спине этакую тяжесть!

Он задрал голову, подставляя симпатичное веснушчатое лицо с живыми карими глазёнками падающим с задёрнутого тучами неба холодным свежим дождевым каплям. Мама часто говорила, что у него глаза, как у оленёнка Бэмби. Подобное сравнение сильно возмущало Тони. Фу! Он же не девчонка, чтобы быть похожим на Бэмби! На Бэмби похожа Эрика, девочка из его класса. Отличница, она сидела на первой парте и часто оборачивалась, чтобы показать не столь успевающему Тони язык. Ха, тоже мне, отличница, шмыгнул носом мальчик. Видали мы таких отличниц… Так вот, она была похожа на Бэмби. И она была очень красивая. Тони чуть ускорил шаг, чувствуя, что краснеет. Почему-то он всегда краснел, когда думал о ней. Может, я влюбился, прикинул Тони, и тут же фыркнул от подобной взрослой пошлости. Его лучший друг Грег говорил, что любовь, это когда мальчик и девочка запираются в тёмной комнате и лупцуют друг друга, выражая свои чувства. Почему лупцуют? По-другому объяснить причину криков и стонов, доносящихся в этот момент из комнаты, Грег при всём желании не мог. Откуда у Грега столь обширные понятия о любви Тони и близко не догадывался, но одно для себя решил наверняка. Он влюбляться не намерен! Что он, дурак, что ли?

Тони свернул за угол, обходя мусорный бак, и поравнялся с аптекой старого мистера Флинта. Да, да, как пират из Острова сокровищ! Правда, Грег говорил, что мистер Флинт не пират, а лысый педик. Тони не знал значения этого слова, но подозревал, что оно нехорошее и ругательное. И всё никак не мог набраться храбрости спросить у мамы. Почему-то Тони был уверен, что мама поймёт его неправильно. Но Тони моментально забыл об этом слове, увидев у входа в аптеку…клоуна.

Тони показалось, что у него начались эти… как их… глюцинации! Такой противный, дождливый неприветливый день и тут на тебе – клоун! Всамделешний клоун, в цветастом трико, громадных башмаках, с красным носом и копной соломенных, торчащих во все стороны волос. Мальчик встал как вкопанный, разинув от удивления рот. Он протёр глаза, но клоун никуда не исчез. Поразительно.

Более того, клоун, как ни в чём не бывало, деловито наклеивал на застеклённую дверь аптеки большой яркий плакат. И дождь его совершенно не смущал.

Тони насторожился. Совсем недавно он посмотрел по телевизору поздно ночью один ОЧЕНЬ СТРАШНЫЙ фильм. Тони знал, что если бы мама проснулась и застукала его за этим занятием, то уши бы надрала, как пить дать! В этом фильме был один злой и ужасный клоун, который воровал детей, а потом делал с ними что-то нехорошее. Тони потом несколько ночей не мог нормально спать. Ему снились всяческие ужастики и кошмары. И он десять раз пожалел, что посмотрел этот жуткий фильм… А клоуны прочно вошли в список вещей, который Тони терпеть не мог.

Клоун видимо почувствовал, что за ним наблюдают, и повернулся в сторону Тони. Мальчик уставился на него. Клоун уставился на мальчика. Их обоих поливал дождь.

Первым не выдержал Тони. Слова сами собой полезли из него. И совсем не те, что он хотел произнести.

– Как это у вас получается?

– Что получается, дружок? – у клоуна оказался высокий писклявый голос.

– Ну это… Клеить под дождём, – Тони шморгнул носом.

– Ну я же клоун! – растянулся в широченной нарисованной улыбке клоун. – И мне подвластно волшебство, мой маленький наблюдательный дружок. Правда, ты ещё не видел мистера Богарта. Вот где настоящий кудесник! Но ничего страшного, обязательно увидишь. Приходи к нам на представление в цирк.

– В цирк?! – удивлению Тони не было предела. Он ни разу не был в настоящем цирке.

– Вот именно! – заразительно заухмылялся клоун. Тони неуверенно улыбнулся в ответ. Клоун был вовсе не страшным… Наоборот, он казался прикольным. – Но не просто в цирк, а на невероятное представление всемирно известного цирка-шапито «Невозможное – возможно» под управлением великолепного Рудольфа Старжински!

Клоун наклонился к Тони и доверительно шепнул на оттопыренное ухо:

– Для моего нового маленького друга – вход бесплатный…

– Правда?

– Весёлый клоун Бинго никогда не врёт своим друзьям, – надулся клоун и внезапно щёлкнул под носом у Тони пальцами, затянутыми в белую перчатку. В руке клоуна откуда не возьмись появился прямоугольный кусочек картона с золотым тиснением. Билет, догадался Тони!

Тони протянул было руку, но, вспомнив кое о чём, замешкался, что не ускользнуло от внимания Весёлого клоуна.

– Мама запрещает тебе принимать всякие-разные предметы от незнакомцев, – понимающе закивал клоун, смешно оттопырив нижнюю губу.