Текст книги "Генератор Кошмаров (СИ)"

Автор книги: Максим Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 40 страниц)

Харрис задрал голову к теряющемуся в чернильной высоте небу. Ни мерцающих звезд, ни налитого свинцом полумесяца он не увидел. Сказывался эффект поглотившего поляну света фонарей. Лёгкий ветерок холодил лицо, принося с собою мускусные запахи животных и печеных сластей. Уолтер поднял воротник пальто – уши у него всегда мёрзли, во все времена….

Так, так, так, доктор воровато заозирался, чувствуя себя, по меньшей мере, глупо. Охватившее его бурное кипучее возбуждение, понукающее к незамедлительным действиям, куда-то схлынуло, бесследно испарившись. Харрис успел сильно пожалеть, что, как полный кретин, поведясь на детские игры Энди, припёрся сюда на ночь глядя. И это он, серьёзный тридцатипятилетний мужчина собрался жениться? Да не смешите.

– Вы что-то потеряли, сэр?

Тихий вкрадчивый голос, раздавшийся у него под боком, заставил Уолтера непроизвольно вздрогнуть. Сохраняя остатки достоинства, он повернулся к незаметно подкравшемуся незнакомцу.

– Бинго! – весело заорал САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ, КАНОНИЧЕСКИЙ клоун, вручая обалдевшему доктору охапку пахнущих пыльным летом ромашек, собранную в перевязанный ленточкой букет. – Добрый вечер, док! Я уже несколько дней как жду вас, проклиная горькую судьбинушку, наградившую меня сквернейшим неизлечимым недугом, будь он трижды неладен!

– Э-э-э… Кх-м… Спасибо, конечно, – Уолтер тщательно подбирал слова, не зная, куда деть этот дурацкий букетик (кстати, ромашки осенью?!). – Что вас беспокоит, мистер…?

– Бинго. – Услужливо подсказал, раздувшись от важности клоун. – Единственный и неповторимый.

– Бинго? А… А я, было, подумал, что это…

– Не парьтесь, док, не вы первый, не вы последний!

И клоун хитренько так подмигнул Уолтеру сразу обоими глазами. Наблюдательный врач отметил, что у его вероятного пациента разный цвет глаз. Один синий, другой – карий. Что это? Контактные линзы, разновидность гетерохромии или?.. Другие варианты Харрис как-то не принимал в расчёт.

– Так чем вы там приболели? – спрятав ромашки за спину и незаметно разжимая пальцы, деловито повторил Уолтер.

– Воспалением.

– О. Это серьёзный случай, мистер Бинго.

– Не может быть, док! – и под толстым слоем грима было видно, что клоун побледнел. Круглый нос паяца сменил цвет с красного на розовый, а соломенные волосы встали дыбом. И как ему это удаётся, подивился Харрис? – Это смертельно? Меня уверяли, что дело не стоит выеденного яйца!

– Ну, вскрытие покажет… Тьфу ты Господи, я хотел сказать – обследование!

– Бл…, – Бинго закатил свои чудные глаза и брякнулся на землю в самом банальном обмороке.

– Бл…, – ошарашено сказал Уолтер, неверяще глядя на сомлевшего у его ног клоуна. А ведь ему говорили, что чувство юмора у него весьма специфическое. Куда уж более, если вон даже цирковые клоуны сознание теряют! Да кто ж знал, что у этого арлекина нервы совсем не к чёрту?

Уолтер опустился на колени и, похлопав Бинго по щекам, оттянул тому веко. Глаз клоуна закатился в неизвестном направлении, являя вместо себя сплошной белок. Уолтер оттянул другое веко – на него уставился полный праведного негодования зелёный глаз. Харрис невольно отдёрнул руки и попятился назад.

– У вас глупые шутки, док, – попрекнул Харриса клоун, поднимаясь с земли и отряхивая панталоны. – А я думал, что это я дурак!

– Знаете, по-моему, я установил точный диагноз вашей болезни, – поджал губы Харрис, сунув руки в карманы.

– Док, я знал, что на вас можно положиться!!!

– У вас воспаление хитрости, сопряжённое с гипертрофированным ущербным чувством юмора.

– Ради одних этих слов стоило заканчивать Гарвард, – благоговейно прошептал Бинго, с обожанием глядя на доктора. – Сэр, вы единственный, кто открыл мне правду на странные, творящиеся в последнее время со мной вещи. Я просто обязан отблагодарить вас! Бесплатный билетик? Контрамарочку не изволите?

Уолтер с сомнением повертел в пальцах тиснённый золотом кусочек картона. В голову закралась одна мыслишка… Панибратски приобняв опешившего клоуна за плечи, Харрис сказал:

– Любезнейший, а как на счёт небольшой познавательной экскурсии? Меня, как практикующего врача, весьма интересуют всяческие физические отклонения и малоизвестные науке факты изменения человеческой природы…

– Док, вас интересует наша кунсткамера, – догадливо захихикал Бинго. – Не корчите из себя невинную девочку! Я же угадал?

Харрис заговорщицки подмигнул этому балаганному шуту.

– Ваш диагноз регрессирует на глазах. Знаете, признаюсь вам, как на духу, ваша кунсткамера – единственное, что может меня заинтересовать. Я даже в годы обучения в колледже писал диссертацию на эту тему. Хотелось бы взглянуть хоть одним глазком… Вот только билет мне уже никто не продаст, как я посмотрю, касса закрылась…

– А завтра вы чертовски заняты на работе и опять поспеете к нам лишь поздно вечером! – понимающе подхватил Бинго. – Вам повезло, док, что вы встретили именно меня! Гадом буду!

– Вы мне поможете? – Уолтер изобразил самый честный взгляд из всех возможных.

– Вы спасли мне жизнь, – осклабился Бинго, демонстрируя крупные лошадиные зубы. – Сочту за честь быть вашим сопровождающим. Вот увидите, кунсткамеры, подобной нашей, не существует нигде в мире. Вы не будете разочарованы.

Клоуна распирало от важности. Бинго схватил Уолтера за руку и едва ли не насильно поволок к одиноко стоящему в стороне меньшему шатру. Уолтер едва успевал переставлять ноги. Прыткий Бинго радостно дудел под нос, изображая паровоз, и, кривляясь, суровым голосом отдавал команды первому помощнику и кочегару, типа «поддать жару, дармоеды!». Получалось у него довольно забавно, признал Уолтер.

Они остановились перед самым входом, задёрнутым куском чёрной парусины. Весёлый клоун «чучухнул» в последний раз и затормозил.

– Можно, я выпущу пар? – умоляюще пропищал Бинго, косясь на спутника синим глазом.

– Пожалуй, не стоит, – не стал затягивать с ответом Уолтер, догадываясь, о ЧЁМ его просит великовозрастный раздолбай. Он уже порядком устал считать, сколько раз глаза клоуна меняли цвет. – Не забывайте, что подобное поведение не пристало джентльмену.

У Бинго был такой видок, словно его огрели здоровенным дрыном. Наверно, его никто и никогда не называл джентльменом, подумал Харрис.

– Вот мы и пришли, док. Прошу!

– Мне кажется, что этот аттракцион не пользуется большой популярностью у зрителей…

– Да, – клоун смахнул выкатившуюся из левого глаза слезу размером с горошину. – Почему-то ваших земляков пугает то, что они видят внутри. Понятно, что они не привыкли к подобным зрелищам и повторно в нашу кунсткамеру не заходят… Но вы то не из пугливых, а, док?

– Нет.

– Вот и чудненько! Я в вас не сомневался! Ну, идёмте же!..

___________________________________________________________

Дом де Фесов готовился к приёму гостей. Намеченный на пятницу званый ужин должен был состояться, не смотря ни на какие обстоятельства. По крайней мере, в подобной ультимативной форме заявила мужчинам Шейла. Алан, не изменяя себе, безразлично пожал плечами – типа, а я то что? С меня взятки гладки, я в ваши дела не вмешиваюсь. А вот дядя, к вязчей радости девушки, не замедлил поддержать и одобрить расторопную племянницу.

Необходимо немножко развеяться, отвлечься от повседневности, настаивала Шелли. Работа работой, но и отдыхать тоже иногда не помешает. Особенно в тесной тёплой компании близких друзей. Алан подозрительно поглядывал в сторону неугомонной, не на шутку взявшейся за организацию ужина сестрёнки, но помалкивал. Дядя Фред, поразмыслив на досуге, пришёл к тому же выводу. Да, выездные прогулки, потрясающие цирковые представления, мелкие хлопоты по хозяйству здорово помогают в борьбе с депрессией, но и простое человеческое общение с приятными людьми за чашкой вечернего чая было бы совсем не лишним.

Алан уже терялся в догадках, кому из них двоих первому стукнула в голову эта идея – Шейле или Фреду? Как бы там ни было, инициатора уже было невозможно найти. Оставалось смириться и посильно помогать, чтобы не выглядеть мрачным надутым индюком, игнорирующим общее веселье. Вот только терзали его какие-то настойчиво грызущие душу сомнения…

Если Шейлу и терзали какие-то сомнения, то она успешно скрывала это. Справедливости ради стоит сказать, что девочка переживала лишь относительно одного обстоятельства – справятся ли они своими силами? Дома, в подобных ситуациях всегда первую скрипку играла мама. Луиза слыла изрядной стряпухой. У дяди Фреда подобные проблемы всегда с лёгкостью решала покойная тётя Урсула. Старик успокоил племянницу, что их совместных знаний в кулинарном искусстве будет вполне достаточно, чтобы удовлетворить самые предвзятые вкусы. Да и приглашённые гости – люди сугубо простые и неприхотливые. Так что прочь сомнения и выше голову!

Чувствуя, что несколько отстаёт от неумолимо грядущих событий, Алан как бы невзначай уточнил список дорогих гостей. И немало подивился. Он-то ожидал кого-то под стать почтенному возрасту дяди. Фред беззаботно отмахнулся, заявив, что он способен найти общий язык с любым человеком, неважно, сколько ему будет лет. А вот его юным племянником будет совсем невмоготу, если к ним в дом завалится толпа старых пердунов из коллег дяди по королевскому покеру! И к тому же те, кто придёт, для него ничуть не менее близки, чем друзья-ровесники. Алану крыть было нечем.

Итак, в списке гостей значились шериф Энди Тёрнер, доктор Уолтер Харрис и… Тут Алан едва не заскрежетал зубами, сразу уловив, откуда ветер дует! И Дейзи Хилл. Не больше и не меньше. Молодой человек посмотрел на невинно хлопающую ресницами Шелли как голодный серый волк на очаровательного беззащитного ягнёночка. И по чересчур непредвзято-недоумевающему виду сестрёнки окончательно утвердился во мнении, что это её работа. От и до. Ох, и засранка малолетняя, язви её в печень, чуть не взвыл Алан! И тут же поспешно прикусил язык. Нет, ну что он так… Нельзя в подобном ключе даже мысленно высказываться о тех, кого мы любим.

Алан с натугой выпустил сквозь плотно сжатые зубы воздух, и почесал занесённой, было, рукой в затылке. Шейла, словно пятой точкой почуяв неладное, с очаровательной, обозначившей милую ямочку улыбкой на сияющей мордашке обернулась к брату. Алан щёлкнул её в нос и, буркнув нечто неразборчивое, отправился в подвал за картошкой. Шелли, не в силах сдержать расплывающиеся в улыбке губы, вернулась к нарезке морковки. Далеко неглупая девушка поняла, что чуть было не схватила знатного леща. И отнюдь не под пиво.

Дядя Фред, полностью положившись на любимых племянников, в домашнем халате и тапочках прохлаждался за огромным кухонным столом, балуя себя чаем с крекерами и утреней газетой. Сухие губы старика посетила мимолетная улыбка. Пронзительные серые глаза оторвались от газетных страниц и сфокусировались на Шейле. Одетая в обтягивающие чёрные легинсы и короткую, красную маечку без рукавов, девочка повязала на бёдрах накрахмаленный белый передник и сосредоточенно крошила острым ножом овощи.

– Алан так неоднозначно реагирует на… – Пространно начав, Фред замялся, подбирая нужные слова. – Он не слишком жалует подобные мероприятия, верно?

– Не слишком? Да он их не переваривает, бирюк несчастный! – лезвие ножа особенно громко стукнуло по разделочной доске. – Ну вот хоть ты, дядя, скажи ему! Наверно, ты единственный, к кому Алан способен прислушаться.

– Ты сгущаешь краски, милое дитя, – Фред вкусно захрустел крекером. – Алан – суровый парень, но отнюдь не толстокожий. У него оче-ень ранимая натура и чувственная душа. Он настоящий добряк, этот твой брат! Хотя и всячески пытается скрывать сей факт, паршивец этакий…

Девушка разобралась с морковкой и ополоснула нож под струёй горячей воды. На секунду её синие глаза подернулись ледяной изморозью.

– Дядя, вот только не надо рядить МЕНЯ в глухие доспехи вышеупомянутой тобой толстокожести! Или ты думаешь, что это я непробиваемая? Да я всё понимаю, как ясный день.

Нож яростно накинулся на ни в чём не повинный репчатый лук. Шелли сморщила нос и тыльной стороной ладони мазнула по заслезившимся глазам. Фред горестно вздохнул и помешал серебряной ложечкой остывающий чай.

– Надо было сначала вымочить лук в воде, – старик постарался, чтобы в его голосе не присутствовали назидательные интонации. – А то разревёшься сейчас и не докажешь потом, что во всём виноваты овощи!

Шейла трубно высморкалась в выуженный из кармана передника платочек и прогундосила:

– Спасибо за забоду, дядюшка…

– Я знаю, что ты не толстокожая, девочка… И так же я знаю, что твоей вины в… м-м… своеобразном характере Алана и близко нет! Иногда этот глубоко симпатичный мне юноша слишком уж сильно выпячивает напоказ своё эго. Мол, посмотрите, какой я бедный и несчастный, никем не понятый. А страдаешь в первую очередь ты, Шелли. Но с другой стороны очевидные положительные качества Алана без труда искупают его недостатки. За это-то мы его и любим, да?

– Ага, – Шелли кое-как совладала со слезами. – Он замечательный брат и хороший друг! Пожалуй, Алан даже СЛИШКОМ хорош. В какой-то степени он идеален, дядя. И зачастую на фоне моего правильного братца я чувствую себя полной никчёмной дурой!

Де Фес вопросительно заломил бровь.

– Идеален? Таких людей не существует в природе, дорогая. И я более чем уверен, что послушай вашего отца, и мы получим совершенно противоположное твоему мнение об Алане!

– Ой, дядя, Алан с папой сорятся всю сознательную жизнь! Это у них стало непременным атрибутом, хобби. И далеко не всегда в наших семейных разборках прав отец. Далеко не всегда. Я говорю о том, что находится вот здесь…

Шелли приложила свободную руку к груди на уровне сердца.

– Кажется, я тебя понял, – смежил веки Фред. – Понял…

– Вот и я о том же, – девушка одним глазом глянула себе за пазуху. – Я люблю его, но порой… Боюсь.

Ложечка звонко цокнула о тонкую фарфоровую стенку чашки. Фред отложил газету и закинул ногу на ногу. Глаза старика внимательно сощурились.

– Ты это о ЧЁМ?

– Прости, дядя, я, пожалуй, не совсем правильно выразилась, – Шелли откинула со лба (сегодня с утра Шейла обнаружила на нём четыре! новых прыщика, что привело её в неописуемый ужас) ниспадающую прядку чёрных волос. – Мне кажется, что Алан скрывает от меня нечто очень важное… И я боюсь этого. Той тайны, что он хранит.

Фред надолго замолчал, не сводя с шинкующей овощи племянницы изучающего взгляда. Тишину кухни нарушали только клацающий звук ножа да бульканье парующих на огне кастрюль.

– Извини, Шелли, но тут врядли я чем смогу тебе помочь, – прервав затянувшееся молчание, сказал де Фес. – Я… Я просто не знаю, что тебе ответить! Я не буду ставить под сомнение твои слова, но и воздержусь от скоропалительных комментариев.

– Да всё в порядке, дядя, не парься ты так, – Шелли ободряюще улыбнулась ему. – Только, пожалуйста, не говори Алану о нашей с тобой беседе. Хорошо?

– Ты могла даже не просить об этом, – серьёзно кивнул старик. – Твой пожилой дядька ещё не совсем выжил из ума.

В комнату, обрывая приватный разговор, вошёл Алан, без видимых усилий притащивший на плече внушительную сетку с крупной розовой картошкой. Разгрузившись у холодильника, юноша обвёл многозначительно замолчавших родственничков подозрительным взглядом, но ничего не сказал.

– Ты решил пощадить мою дряхлую спину и приволок картошки в запас? – усмехнулся дядя Фред.

– У тебя всегда была мания принижать собственные возможности, – Алан уселся за стол и притянул к себе чайник. – Кстати, дядя, я заметил, что ты уже очень давно не заходил в свою мастерскую. Да и в подвале на двери лаборатории пауки свили целую рыболовецкую сеть! А ведь раньше ты, бывало, целыми днями пропадал за какой-нибудь поделкой…

– И верно! – подхватила Шелли. – Дядя, неужели ты забросил своё любимое занятие? Ведь у тебя же золотые руки и всё, за что ты не брался, определённо стоило внимания!

Фред несколько смущённо потупился. На выбритых до синевы щеках старика проступил едва заметный довольный румянец. Как любой творческий человек, Фред периодически нуждался в словах восхищения и одобрения своим занятиям.

– Спасибо, спасибо, маленькие подлизы. Да, в последнее время я как-то позабросил все дела. Сам не пойму… Ведь кое-что так и осталось не доведённым до ума! А вы же знаете, как я не люблю незаконченность. Но… Не знаю, после смерти Урсулы я охладел к своим изобретениям. Я не могу больше ими заниматься.

На одном духу выпалив ошеломившее раскрывших рты племянников признание, Фред окончательно сник. Старик демонстративно уставился в пустую чашку, словно уйдя глубоко внутрь себя. Алан и Шейла, недоумевая, переглянулись. Чтобы Фредерик де Фес во всеуслышание заявил ТАКОЕ? Ещё недавно казалось, что скорее солнце с луной поменяются местами, чем Фред добровольно откажется от своего любимого хобби! Но нет в мире ничего невозможного.

– Дядя, а сколько лет вашему шерифу? – в скором темпе меняя тему, поинтересовалась Шейла.

– Что?.. Ах, сколько лет этому мальчишке Тёрнеру? – усмехнулся Фред, мигом раскусив нехитрую, но до того приятную, уловку девушки. – По-моему, двадцать восемь… Я точно не уверен, милая. Вот завтра сама и спросишь у него!

– Вот ещё чего! – негодующе фыркнула Шелли, споласкивая в раковине руки. – Слишком много чести для этого надутого фараона.

Фред, хмыкнув, не удержался и громко рассмеялся. Шейла безуспешно делала вид, что решительно не понимает, в чём, собственно дело. Мол, смех без причины – признак дурачины. Алан просыпал сахар на застланный нарядной скатертью стол и тихо выругался сквозь зубы.

_______________________________________________________________________

Тони Хилл и его лучший друг Грег Вудворт в обстановке строжайшей секретности и принятых мер повышенной безопасности разрабатывали план крайне дерзкой и беспрецедентной операции под кодовым названием «Рейнджеры в тылу врага». О том, кто претендовал на громкий титул «рейнджер» можно было даже и не спрашивать. Вражеским тылом был условно обозначен цирк-шапито «Невозможное-возможно». Последние детали предстоящей операции шлифовались и доводились до ума в штаб-квартире бравых диверсантов – дома у Тони, в его комнате, на кровати последнего.

На кону стояли честь мундира и праздное ребяческое любопытство. Несколько дней назад было выдвинуто и одобрено решение несанкционированно проникнуть на территорию цирка для более кропотливого исследования скрываемых от посторонних глаз тайн заезжих циркачей. Это была одна из причин. Вторая называлась – скука. Третья была вызвана снедающим обоих мальчишек неугасимым желанием посетить цирковую кунсткамеру. Родители маленьких проныр строго настрого запретили закадычным дружкам совать нос в эту страшную, внушающую своим содержимым брезгливое отвращение палатку. Хм, глупые взрослые, да? Они разве не знают, что запретный плод сладок вдвойне?!

Разумеется, мальчики в полной мере осознавали всю степень опасности, грозящей им на территории сопредельного государства Тьмы (недавний Властелин Колец буквально взорвал детские умы), но от того перспектива провернуть всё это дельце и уйти незамеченными представлялась ещё более манящей и захватывающей. На крайний случай, как успокоил товарища Тони, у них есть подаренный Весёлым клоуном билетик, открывающий беспроблемный вход на любое из представлений. Да и на заступничество Бинго, назвавшегося другом Тони, юные коммандос рассчитывали более чем.

О том, что, возможно, цирк на деле является закамуфлированным цыганским табором, битком набитым зловредными шаманами и любителями маленьких детей, Грег предпочитал больше не заикаться. Не зачем накалять и без того напряжённую обстановку, мудро, не по годам, подумалось мальчику. Шутки шутками, а как говаривал его дедушка, не буди лихо, пока тихо. Грег в полной мере до конца не сознавал, что конкретно означает эта присказка, но дедушке доверял безоговорочно. Дед был большим знатоком всяких пословиц-поговорок и любил по поводу и без ввернуть ту или иную умность в разговор.

Час Х был назначен на завтрашний вечер. Сорванцы всё тщательно продумали и спланировали. Так Грег отпрашивался у родителей переночевать у Тони. Что не вызывало никаких осложнений, поскольку подобное происходило с завидным постоянством. Мама Тони по трижды проверенной информации брала отгул на работе и отправлялась на званый ужин к гостеприимному мистеру де Фесу. Вот тут то и возникла небольшая заминка. Тони, узнав, что маму пригласили в гости к дяде его новой подружки Шейлы, едва не сорвал всю операцию! Уж больно мальчик хотел повидать эту ОФИГЕННО ЗАШИБЕННУЮ девчонку. Грег еле успел вразумить друга, напомнив о гражданском долге и ответственности перед Родиной. Какие ещё девчонки, а? Скрепя сердце, Тони был вынужден согласиться с железно аргументированными доводами приятеля.

– Ты уверен, что твоя мама не потянет тебя с собой? – по-генеральски нахмурив тонкие белесые брови, вопрошал Грег. – Она у тебя тётя жёсткая. И пикнуть не успеешь, как…

– Хватит доставать! – возмутился, обрывая мальчика, Тони. – Не хочет она меня с собой брать, я уже десять раз спрашивал… Сказала, что ДЕТЯМ там делать нечего, потому что соберётся чисто взрослая компания. И нянчиться со мной будет некому. Представляешь?!

– Кремень-баба, – одобрил Грег, заработав подозрительно-недоумевающий взгляд Тони.

– Это ты как сейчас мою маму назвал? А ну ка повтори!

– Эй, ты чего? Подумал, что это какое-то ругательство, матюкня? Ха, балда! Так выроживается…э-э-э…ВЫРАЖАЕТСЯ мой дедушка. Это, значит, что миссис Хилл неуступчивая и твёрдая женщина. Понял, дурачок?

– Сам ты дурак! – не замедлил огрызнуться Тони. – Много ты понимаешь, как я посмотрю.

– Да уж в ругательствах разбираюсь побольше некоторых, – самодовольно заулыбался Грег, откидываясь на подушку.

– Ну-ну, – подначил мальчика Тони, оттопыренным от напряжения ухом прислушиваясь к тишине за закрытой дверью своей комнаты. Мама ещё спала. Когда не было необходимости собирать сына в школу, Дейзи после рабочей смены позволяла себе поваляться в постели подольше и нередко спала до обеда.

Но в любой момент она могла проснуться и не дай бог услышать, о чём непринуждённо беседуют мальчики в спальне её сына. Тони непроизвольно боязливо поёжился. Тогда им обоим влетит по самое не хочу, это уж как пить дать. Но уж больно хотелось узнать новое ругательное слово! Непонятно где, но Грег впитывал их, как губка и всегда охотно делился с другом.

– Как тебе такое словечко – ПРОШМОНДОВКА?

У Тони остекленели глаза. Грег с превосходством довольно посмеивался, наслождаясь пришибленным выражением на физиономии Тони.

– Э-э-э… А ты уверен, что ЭТО слово ругательное? – осторожно поинтересовался Тони. – Уж больно оно заумное какое-то, не находишь? До сих пор все ругательства выглядели попроще. Да и запомнить их было легче. А тут язык можно сломать!

– Чувак, вспомни, что нам говорят в школе: нужно постоянно повышать уровень собственных знаний.

– Вот уж не думал, что миссис Мёрдок имела в виду ругательства! – фыркнул, едва не рассмеявшись, Тони. – Ты хоть сам знаешь, что значит эта твоя пр…прош…прошма, короче! А?

Грег несколько приуныл и вынужденно признался.

– Если честно, то не совсем… Как-то на днях дедушка смотрел телек, увидел клип Шакиры по MTV, и сказал вот это самое слово! Сказал, что она какая ни есть, а про-ш-мон-дов-ка. Мама подняла крик, чтобы он прекратил выражаться при детях (это она обо мне, прикинь!) и я догадался, что это ругательство.

– Крутой у тебя дедушка, – задумчиво протянул Тони.

– Угу…

– Но я думаю, что на счёт Шакиры он всё же не прав. Она красивая…

– Вот и я о том же…

– Ага…

____________________________________________________________________

А ведь этот чёртов шут не соврал, потрясённо признал Уолтер Харрис, когда они на пару с клоуном вошли в затемнённое чрево шатра. Кунсткамера была освещена по самому минимуму, лишь бы только посетители не натыкались на спины впереди идущих и на выставленные на стендах экспонаты. В прочих же закоулках шатра вполне вольготно себя чувствовала первозданная тьма, съедая очертания стен и детали неброской обстановки. Тысячи зыбких, дрожащих в неверном свете теней стелились там и тут, бросаясь под ноги идущих и облизывая странные и подчас пугающе -жуткие предметы, находящиеся в недрах этого импровизированного неуютно-молчаливого аттракциона ужасов…

Уолтер пожалел, что не взял с собой фотоаппарат. Тут определённо было, на что посмотреть и что поснимать. Увиденное вгоняло в трепет, поражало и пугало. Казалось невероятным, что в нашем таком для большинства привычном и обыденном мире может водиться подобная доводящая до слабости в коленях жуть.

– Откуда ВСЁ ЭТО? – почему-то шёпотом спросил Уолтер, не в силах оторвать глаз от разместившегося вокруг них погружённого в формалин царства страха. – О половине аномалий мне даже и читать не приходилось, не то, что видеть. Вы уверены, что ЭТО всё настоящее? Невероятно…

– Наш цирк существует с оче-ень давних пор, – в тон доктору шёпотом ответил Бинго. – Где только не приходилось нам выступать… На земле осталось ещё достаточно белых пятен, док, чтобы там не думали по этому поводу некоторые учёные умники. Директор Старжински, насколько мне известно, с самой юности помешан на всяческой сверхъестественной чуши. И просто души не чает в этих уродцах!

– Так всё это… Все эти СУЩЕСТВА собраны им, я правильно понял?

– Да, мистер, цирковая кунсткамера по сути является личной коллекцией нашего директора. Знали бы вы, как он гордится своими экспонатами!

– В принципе, я его понимаю, – несколько рассеяно сказал Уолтер, широко распахнув глаза. Они шли по устланному ковровой дорожкой узкому проходу. По обе стороны возвышались стеклянные колбы и цилиндры всевозможных размеров, заполненные формалином и ДРУГИМ содержимым. На чередующихся с колбами стендах были развешаны чучела совсем уж поразительных существ. Дорожка вела в конец шатра, поворачивала и шла в обратную сторону, меж следующих экспонатов. Харрис прикинул, что, учитывая размеры палатки и количество предоставленных для обозрения уродцев, Рудольф Старжински и впрямь собирал свою жуткую коллекцию не один год.

Самые невероятные и фантастические формы врождённого уродства и последствий наследственных болезней. Существа, облучённые превышающим все приемлемые нормы радиационным фоном, неродившиеся дети заражённых сифилисом и пожранными наркотиками матерей, чудовища, казавшиеся выходцами из самых глубоких бездн ада… Обитателей шатра объединяло одно – все они когда-то были людьми. Старжински интересовали исключительно твари, имеющие отношение к роду человеческому.

– Это. Это поражает и захватывает дух, – Харрис не мог подобрать нужных слов. Обострившийся инстинкт врача и исследователя пробудился в нём и безоговорочно вылез на передний план.

– Смотрю, вы уже не жалеете, что зашли к нам на огонёк, док, – осклабился Весёлый клоун, танцующей походкой следуя за неспешно продвигающимся Уолтером.

Харрис остановился напротив здоровенного аквариума объёмом литров на четыреста. В мутном от старости растворе скорчилось поразительное существо, напоминающее тритона, но с ярко выраженными человеческими признаками. Вполне возможно, что кольчатый хвост и жабры являлись рудиментарным и не играли важной роли в недолгой жизни этого… этой… Харрис замялся, не зная, как классифицировать то, что он видит. И почему, собственно, недолгой? С чего он так решил? Основываясь на том, что с подобными уродствами долго не живут? Но ведь эта страхолюдная амфибия достигала по самым скромным прикидкам четырёх, а то и пяти футов в длину! То есть, размеры совеем не маленькие. М-да…

Едва удержавшись, чтобы не почесать в затылке, Уолтер двинулся дальше. Бинго не отставал. Обычно неугомонный болтливый клоун сейчас молчал, как воды в рот набрал. Лишь нарисованная от уха до уха жизнерадостная ухмылка выдавала его профессию.

Следующим заинтересовавшим Уолтера экспонатом был сравнительно небольшой зародыш, заключённый в продолговатую, вытянутую колбу. Харрис не побоялся вплотную приблизится к сосуду, едва не дотрагиваясь носом до стекла. Зародыш здорово напоминал помесь человека с обезьяной. Доктор затруднялся в точной мере определить возраст сей богопротивной мерзости, но одно мог сказать не задумываясь: зародыш давно перешёл от состояния эмбриона на следующую ступень развития. Пожалуй, месяца два, а то и три, закусив губу, прикинул Уолтер. Что произошло потом? Бог его знает. Скорее всего, у несчастной матери этого зародившегося уродца случился выкидыш, и маленькая тварючка пополнила коллекцию мистера Старжински.

Мутации порой выкидывали кошмарные, превосходящие всякое больное воспалённое воображение, вещи с человеческой природой. Возле стенда с распятым чучелом определённо женской особи Харрис задержался особенно долго. Бинго тихо сопел сзади в затылок доктора, воздерживаясь от комментариев.

Да, первичные половые признаки позволяли с уверенностью утверждать, что перед ними всё-таки женщина. Более ничего, что говорило бы об ЭТОМ, как о женщине, Уолтер никак не мог выделить. Тощее, обтянутое серой кожей костлявое тело с четырьмя лишними рёбрами, шестипалыми конечностями и непропорционально большой головой. Голова чучела венчала длинную шею и таращилась на Уолтера большими миндалевидными глазами с навеки застывшими кошачьими зрачками. Вместо носа была впадина, рот ощерился в мёртвом оскале мелкими острыми зубами. Харрис присмотрелся. Нет, пожалуй, он ошибся, приняв остроту зубов за естественный фактор. Все зубы существа были вручную подпилены под углом, превращаясь в маленькие клыки. Забавно, подумал Уолтер, неужели при жизни эта тварь не брезговала человечинкой? Спутанные хворые волосы чучела серыми колтунами падали на огромный выпуклый лоб и плечи. Харрис передёрнул плечами и пошёл дальше.

Он заметил, что ни один экспонат не имеет сопроводительной таблички, надписи, проясняющей некоторые нюансы появления на свет этих ошибок природы. А это бы отнюдь не помешало.

– Вы отлично, держитесь, док, – уважительно польстил семенящий рядом Бинго. – Помню, на второй день представлений двух особо впечатлительных дамочек пришлось выносить отсюда на руках! Жалко, меня не позвали помочь. Я видел, у одной из них были просто шикарные сиськи!

– Да, да, сиськи… – отрешённо пробормотал Уолтер, замирая перед очередным шедевром дьявольской изобретательности.

Бинго недоумённо уставился на врача голубыми глазами и обречённо махнул рукой.

– Я так и знал, что вы извращенец, док! Я же говорю СИСЬКИ!

Глава 10

Алан старался изо всех сил. Он улыбался, внимательно выслушивал собеседников, небезуспешно изображая неподдельную заинтересованность. Смеялся над особо удачными шутками, был сама любезность и участие. Но… Но на душе у него становилось почему-то с каждым часом всё хуже и хуже. Муторная волна непонятной тревоги накатывала на юношу раз за разом, заставляя периодически вздрагивать и тревожно оглядываться. Сердце сжималось в зачастивших пароксизмах странной, ноющей боли.