Текст книги "Генератор Кошмаров (СИ)"

Автор книги: Максим Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 40 страниц)

Но округлая полная грудь Дейзи оставалась неподвижной, длинные пушистые ресницы не вздрагивали в тревожном сне, меж губ не вырвалось горячее дыхание… Девушка не дышала и не шевелилась. Она была мертва. Чуть выше переносицы во лбу зияла небольшая дырочка, полная чёрной запёкшейся крови. Разбросанные подушки в изголовье кровати были забрызганы красным.

У Блейза зашумело в голове, терзающее душу отчаяние издало жуткий нечеловеческий вой. Алан, пошатываясь, как сошедший на пристань пьяный матрос, присел на край кровати и осторожно дотронулся до обнажённого плеча девушки. Нежная кожа обожгла могильным холодом, но он не отдёрнул руки.

Из глаз юноши потекли слезы, грудную клетку распёрли судорожные спазмы… И Алан заплакал, заплакал, пряча лицо в трясущихся ладонях. Он плакал, как не плакал уже много лет.

Рвущая сердце боль выжимала всё новые и новые слёзы, кусала и вгрызалась в душу. Сухие рыдания ржавым напильником точили горло, накатило чувство абсолютной беспомощности. Алан посмотрел сквозь трясущиеся пальцы на застеленный ворсистым ковром пол. Ему показалось, что он стоит на краю глубокой отвесной пропасти и не видит дна. Что он сморит в пожирающую свет тьму. Скрипнув зубами, Блейз повернулся к Дейзи. Ласково провёл кончиками пальцев по остывшему лбу убитой девушки, минуя пулевое отверстие над переносицей… Тот выстрел, что он принял за обманный финт, выстрел, что произвёл из старинного револьвера Рудольф Старжински, оборвал жизнь Дейзи. Это был не финт, это было спланированное целенаправленное убийство. Антрепренёр по приказу демона застрелил Дейзи. Он убил эту чудесную, замечательную девушку. Он убил лучшую мать в мире, оставив одного маленького мальчика круглым сиротой. Теперь Тони совсем один. Без любимой мамы.

Из глотки Алана вырвалось рычание, горестные слёзы застилали глаза, зубы в кровь кусали губы. Алану хотелось выть во весь голос и биться головой о стену. Ещё никогда в жизни он не ощущал себя настолько бессильным и никчёмным. Он даже не смог уберечь Дейзи. Он не смог спасти девушку, которая доверяла ему, надеялась на него. Дьявол, он допустил гибель девушки, которая единственная из всех ЛЮБИЛА его!! Любила безответно, отчаянно, но от того её любовь не становилась менее искренней и чистой. И вот теперь эта девушка мертва. Мертва, и лежит рядом с ним, бездыханная и холодная. Алан закашлялся. Жуткая безнадёга перехватила горло, не давая дышать.

Блейз склонился над Дейзи и нежно, мягко, словно боялся разбудить, поцеловал в остывающие побледневшие губы. Безответный поцелуй оставил после себя горькое послевкусие смерти, кружащей по комнате невидимым чёрным вороном.

Выпрямившись, Алан задумчиво уставился в задёрнутое шторой окно. Где-то там, за каменными замшелыми стенами старинного особняка, за кованной железной решёткой высокой ограды его ждут друзья. Они ждут и надеются. Они до последнего момента будут ждать и верить, что он успеет выбраться из дома до того, как сработает механизм уничтожения машины. Они ждут его вместе с Дейзи. С девушкой, о которой в безумной суматохе просто забыли… Наверняка Тони первым задал вопрос о том, где же его мама. Бинго… Бинго что-то заподозрил. Почуял неладное. Алан усмехнулся. Арлекин искренне хотел помочь ему. Господи, как же всё это сложно и мрачно. Спутано и непонятно. И как же он устал. В какой-то степени Блейз завидовал Дейзи. Она, по крайней мере, теперь точно в ладах с самой собой и с остальным миром. А он?.. А он так и останется вечным беглецом. Бегущим в никуда. Бегущим на перегонки с судьбой. Бегущим от себя. И где же эта чёртова финишная прямая?!! Где она?!.

– Боже мой, как я устал… – запинаясь, пробормотал Алан, переводя взгляд блестевших чёрными звёздами глаз на потолок. – Я хочу отдохнуть. Я просто хочу отдохнуть. Я…

Напряжённую, хрупкую, трещавшую по швам тишину пронзил непонятный режущий слух писк. И когда где-то под ногами, в глубинах подвального этажа что-то вздрогнуло и рванулось с набирающей силу ужасающей скоростью вверх, Алан только облегчённо улыбнулся.

Я свободен. Наконец-то я свободен! Алан лёг на постель лицом к лицу с Дейзи и закрыл глаза. Я свободен… В следующий миг их обоих поглотила яростная, сжигающая мир дотла вспышка.

___________________________________________________________________

Они почти добрались до кованой ограды, опоясывающей железным неприступным бастионом владения де Фесов, когда их ног достиг нарастающий где-то глубоко под землёй подозрительный гул. Гул, перерастающий в неприятную дрожь, от которой затряслись поджилки и заломило зубы.

– Быстрее, быстрее, вашу ж мать! – распинался Бинго, едва ли не пинками выпроваживая то и дело оглядывающихся спутников за распахнутую калитку. Под башмаками арлекина скрипел мелкий, усеивающий дорожку гравий, прохладный ночной воздух со свистом влетал в пересохшую глотку. Удивительные глаза арлекина светились в зыбкой полутьме двумя яркими зелёными фонариками. – Живее, если вам дорога жизнь!.. Ну же…

Тяжело отдувающийся Энди с перемотанной заскорузлой от присохшей крови тряпкой вздыбленной головой лишь поудобнее перехватил обвисающего на его широких плечах бесчувственного Уолтера. Шериф ещё сам толком не пришёл в себя и воспринимал происходившее несколько тупо и отстраненно, мысленно кляня себя на все лады, понимая, что провалялся без сознания очень долго. Непростительно долго. Упрямо сжав зубы, Тёрнер выволок бессвязно постанывающего доктора за изгородь и, пошатнувшись, едва не упал на колени. Харрис давил на него как тяжкий груз ответственности.

На помощь Тёрнеру пришла не отходящая ни на шаг Кейт. Вдвоём с девушкой они смогли дотащить врача до припаркованного в нескольких метрах от ограды служебного полицейского «Форда». Державшаяся на остатках воли Шейла намеренно отставала от них, не отворачивая головы от остающегося далеко позади теряющегося в ночных тенях сумрачного особняка. Взгляд девочки то и дело натыкался на горевшие нетерпением глаза арлекина. Быстрее, беззвучно кричали эти глаза. Быстрее! Не хочешь жить, так хотя бы подумай о рассчитывающем на тебя ребёнке! Подумай о Тони.

Обнимая мальчика за худенькие плечи, Шелли выбралась вслед за друзьями на асфальт, сливающийся с царившей вокруг, разбавленной мерцанием вновь появившихся на чёрном небе звёзд, темнотой.

Как ни странно, впивающийся в сознание последние несколько секунд дребезжащий гул тут же исчез, как ножом отрезало. Шелли остановилась, крепко прижимая к себе тихо скулящего мальчика, бессвязно шепчущего одно повторяющееся слово – мама. Девочка умоляюще посмотрела на Бинго. Дождавшись едва уловимого отрицательного кивка ставшего тише воды арлекина, девочка с ужасом поняла, что больше никогда этот симпатичный кареглазый малыш не сможет сказать это слово своей маме. Нет у него больше мамы. Как нет у неё больше брата.

Последняя мысль едва не взорвала мозг девочки. И в тот же миг огромный трёхэтажный дом Фредерика де Феса, дом, который был прекрасно им знаком с раненного детства, в буквальном смысле взлетел на воздух.

С ухозакладывающим треском черепичная крыша особняка разлетелась сметённым ураганным ветром карточным домиком, к безразлично посматривающим свысока звёздам устремился сноп тусклого, отливающего бирюзой света. Окрестности огласил чудовищный грохот и монолитный стены особняка с поразительной лёгкостью сложились внутрь, поднимая стремительно разрастающиеся клубы непроницаемой пыли. Ночная тьма дёрнулась в сторону, уступая место, и тут же рванулась обратно, набрасываясь на оседающие руины особняка…

По земле прокатилась ударная волна, силой отката едва не сбивая людей с ног. Тёрнер еле успел ухватиться за дверную руку автомобиля, с кряхтеньем удерживая свободной рукой норовящего соскользнуть с плеча Уолтера.

Обомлевший Бинго переглянулся с коварно улыбающимся в небесах тоненьким серпом месяца и застыл, как вкопанный. Он неверяще смотрел на развалины, ещё недавно бывшие крепким и надёжным домом. Особняк рухнул в одночасье, словно прямо под ним расположился эпицентр тряхнувшего со всей мочи девятибалльного землетрясения. И казалось совсем невероятным, что под этими завалами мог кто-то выжить

Из глаз арлекина выкатилось что-то мокрое, прошмыгнуло по щеке и зависло на верхней губе. Облизнувшись, Бинго убедился, что закапавшая из глаз жидкость солённая. Солёная и очень обидная. Достав из-за пазухи порядком измятый колпак, арлекин утёр лицо. Колокольчики жалобно вздрогнули и торжественно замерли… Натянув колпак на голову, Бинго понял, что плачет. Когда же он плакал в последний раз? Он не помнил. Он так и не вспомнил.

В темноту ночи вклинилась напряжённая тишина. Молчали все.

– Алан. Алан!.. – Шелли первой нарушила зыбкое равновесие. Освободившись от объятий Тони, девочка, ничего не видя от слёз, шагнула к ограде. – Алан!!

Её крик, полный отчаяния и боли, острой бритвой вспорол тишину.

– Алан!!! – более не сдерживаясь, девочка кричала во всё горло, вцепившись руками в прутья кованой изгороди. Поперхнувшись, Шелли попыталась крикнуть ещё раз, но дыхание перехватило, хлынувшие бурным потоком слёзы забивали рот, и девочка безвольно сползла на землю. Сотрясаясь от рыданий, она продолжала сжимать холодные прутья и как заведённая хрипло повторяла имя оставшегося под руинами рухнувшего особняка брата. Её брата. Её РОДНОГО, ЛЮБИМОГО брата. Самого ЛУЧШЕГО на свете.

Шелли не помнила, как к ней на шею бросился Тони, как ступая на негнущихся ногах, подошёл постаревший лет на десять Тёрнер, уложивший раненого Харриса в салон машины. Шелли не видела, как Бинго отстранённо стоит вдали от всех и пристально, сквозь слёзы смотрит на принёсшие погибель Алану и Дейзи злополучные развалины. Она ничего не видела и не понимала. Кроме одного. Девочка поняла только одно. То, что у неё теперь нет Алана.

Эпилог

Моросил нудный, прохладный, навевающий тоску дождь. Затянутое серыми тучами хмурое небо словно прохудилось. Мельчайшие капли монотонно срывались вниз, подхватываемые лёгким ветерком. Ветер собирал дождевые капли и горстями швырял в лица случайных прохожих. В этот день, когда мир вернулся на своё место, многим казалось, что само небо оплакивает тех, кто не дожил до этого момента.

Изменения закончились, время вернулось к размеренному, привычному бегу, люди старались как можно быстрее забыть происходившие с Хеллвилом ужасы. Все пытались забыть самую долгую ночь в жизни без преувеличения каждого жителя городка. Пытались жить дальше, как будто ничего и не произошло. Со стороны всё так и выглядело – время пошло вперёд с той же минуты, на которой ранее застыло. Казалось, что и вправду ничего не произошло, что никто ничто не потерял и можно не спешить навёрстывать упущенное. Закончившиеся кошмарные часы как бы выпали из привычного образа жизни горожан. И все стремились поскорее забыть, сделать вид, что проснувшись утром, под шум припустившего дождя, всего навсего очнулись от страшного кошмара. Что ночью всем просто приснился один и тот же жуткий, безумный, невероятный по реализму, но сон.

Кошмар после омрачённого хлынувшим дождём рассвета продолжился лишь для тех, кто потерял в этом ужасном сне слишком многое. И многих. Кошмар продолжился для лишившихся друзей и близких. Кошмар навечно остался в душах тех, кто потерял любимых.

Было немногим более двенадцати часов дня. Угрюмо шурша, дождь заливал загородное кладбище, сбивая последние не облетевшие пожухшие листочки с густо насаженных кустов сирени и черёмухи. Сотни надгробных плит, крестов и обелисков омывались небесной влагой. Чёрная земля жадно впитывала окропляющую святое место воду. С некоторыми остановками, дождь поливал уже целую неделю, грозя превратить Хеллвил в топкое грязное болото.

Несколько человек сгрудились вокруг одной могилки. Совсем свежей, с приставленными к аккуратно наспанному земляному холмику траурными венками. Дождь приглушенно барабанил по натянутым полотнищам распахнувшихся над головами чёрных зонтов. Пришедшие на кладбище люди, как видно, не испугались ни затянувшегося дождя, ни удручённого духа обречённости, незримо витающего в тот хмурый осенний день над хеллвилским кладбищем.

Их было четверо. Трое мужчин и молодая женщина. Все были в тёмных, подчёркнуто строгих одеждах, впрочем, вполне соразмерных промозглой и слякотной октябрьской погоде.

– …. Вот и упокоилась наша девочка с миром, – прошептал Грэм Лоулес, с болью в глазах глядя на могилу. – Шесть дней уже как… До сих пор не верится, что больше никогда её не увижу. Что больше никогда Дейзи не вбежит, опаздывая, в моё заведение и не скажет, что опять провозилась с приболевшим Тони. Господи Боже, воистину неисповедимы твои пути.

Старый ирландец вытащил из кармана длинного, до щиколоток плаща, носовой платок и промокнул заслезившиеся глаза.

Почти на голову возвышающийся над остальными Большой Том, скрипнув зубами, до отчётливого хруста сжал лапищей ручку ни в чём ни повинного зонтика. Здоровяк героически поджимал губы и боялся проронить лишнее слово. Он боялся вообще открывать рот, поскольку не был уверен, что сможет совладать с предательской дрожью в голосе…

– Как Мэгги, Энди? Ты давно её видел?

Тёрнер, приподняв шляпу, поскрёб висок. Заклеенный лейкопластырем подживающий шрам на виске постоянно чесался и причинял шерифу массу неудобств.

– Я заходил к ней на следующий день после похорон Дугласа, – нехотя ответил Энди, избегая смотреть на Лоулеса. – Она… Она не очень хорошо себя чувствовала. Чёрт… По-моему, Мэгги считает, что это я виноват в гибели её мужа. Кто знает, не исключено, что она и права. Я до сих пор как на иголках. Постоянно думаю, а что если бы… А!

Энди вытянул впёред руку и подставил ладонь под дождливую морось. Холодные капли несколько остудили его, впиваясь ледяными колючками в кожу.

Негодующе фыркнув, Кейт Симмонс уверенно сказала:

– Ты говоришь глупости. Думаю, будь здесь Уолтер, он бы подтвердил мои слова. В том, ЧТО со всеми нами, что со ВСЕМ город произошло, нет твоей вины. Все мы знаем, что ты ни в чём не виноват, Энди.

Глава полицейского департамента промолчал, угрюмо уставившись вдаль. Конечно, будь с ними Уолтер, он бы принял сторону Кейт. Похоже, у этой парочки вырисовываются в совсем недалеком будущем вполне серьёзные отношения. Глядишь, так и до свадьбы дойдёт. Вот только оклемается Харрис, и кто знает… Пока что док валялся на больничной койке в собственной поликлинике. Ему откровенно повезло. Он чудом не умер от потери крови, и теперь его жизнь была вне опасности.

– Одно хорошо, – сказал Грэм, перехватывая зонтик левой рукой. – Тони оказался в надёжных руках. Малышу не позавидуешь, факт. Но он, слава Богу, будет жить в хорошей семье. В очень хорошей. Благослови Господь эту девочку.

– Чтой-то ты здорово ударился в религию в последнее время, – разлепил губы Большой Том.

– Да я почти всю свою жизнь переосмыслил за ТУ ночь, – хмыкнул Лоулес. Все промолчали, отлично понимая, что имеет в виду старый бармен. Все в ТУ ночь словно родились заново. Все изменились.

Тёрнер исподлобья покосился на стоявшую справа девушку. Особенно изменилась Кейт. Право, он не знал, что делал бы без неё в первые дни после возвращения Хеллвила с ТОГО света. Весь город стоял на ушах, муниципальные службы сбились с ног, занимаясь устранением последствий произошедших с людьми чудовищных изменений. У Тёрнера раскалывалась голова и в прямом и в переносном смыслах. И если бы не своевременная помощь Кейт… Хрупкая стенографистка проявила характер закалённого в боях ветерана. Определённо, у этой девушки был не замечаемый ранее Тёрнером стальной стержень.

– И упокой Господь мятежную душу Алана Блейза, – проговорил Лоулес, встряхивая зонтик. – Парень спас нас. Спас наши грешные души ценой своей жизни. Обидно, что никто об этом никогда не узнает. Для города Алан станет всего–навсего одним из скорбного списка погибших. Жаль мальчика, чертовски жаль… Он был хорошим человеком. Многим лучше любого из нас.

– Блейз был настоящим мужчиной, – неожиданно сказал Большой Том после долгой паузы. – Пусть земля ему будет пухом. Надеюсь, он обретёт крылья.

Шериф с удивлением посмотрел на вышибалу. Лоулес и здоровяк были одними из тех немногих, кто узнал всю подноготную случившегося, теми, для кого трагедия, произошедшая в особняке де Фесов, перестала быть секретом.

– Кстати, а что будет с участком старины Фреда? – продолжил здоровяк, не замечая удивлённого взора Энди.

– Семья Блейзов пожелала оставить всё как есть, – отозвалась Кейт, дуя на озябшие ладошки и неловко баюкая зонтик на плече. – Они посчитали, что руины будут достойным памятником Алану. Странно, конечно, всё это.

– Это всё Шелли, – засунув большой палец за ремень, сказал Тёрнер. Серые глаза молодого человека не отрывались от похоронных венков, закрывающих могилку Дейзи. Искусственные цветы не боялись дождя. – Поскольку тела Алана так и не нашли, Шейла настояла, чтобы всё оставили так, как оно есть. Завалы не будут разбирать. Территория частная, огорожена и под замком. Будет теперь и у нас свой «дом с привидениями».

Энди грустно усмехнулся. Он подозревал, что Шелли о многом умолчала. Девочка определённо не горела желанием рассказывать некоторые моменты в этой чудовищной истории. А он… А он пролежал без сознания непростительно долго и теперь многого просто не знал. И как думалось Энди, никогда не узнает. Шейла в одночасье превратилась в иного человека. Замкнутого и нелюдимого. Видно, что смерть родного брата очень сильно отразилась на ней, и ещё неизвестно, когда она полностью придёт в себя. И придёт ли вообще. Сильное горе может сломить кого угодно.

Внимательно присмотревшись к погрустневшему Тёрнеру, Грэм мысленно вздохнул. И этот туда же. Дети, дети… Какая же коварная штука, эта любовь. Стоит один раз попасть в её сети и потом будешь всю оставшуюся жизнь снимать с себя остатки липкой паутины. Вместе с кожей и мясом.

– А что же произошло с цирком? – вовремя сменил тему разговора Большой Том, громко шмыгая носом. Размеренно бьющий в распахнутый зонтик дождь начал потихоньку укачивать его. – Я слышал, что многие из жителей собирались чуть ли не крестовым походом идти в долину!

– Было дело, – согласно кивнул шериф. – Хотели учинить суд Линча. Нашлось несколько заводил… Даже не могу сказать, стали бы они меня слушать, выступи я против! На моё счастье, циркачи вовремя смекнули, откуда ветер дует, собрали по-быстрому вещички и с первыми же лучами солнца убрались из города. Даже и не спрашивайте – куда. Я не был одним из тех, кто стоял на холмах, махая им в след белым платочком.

– Заблудившиеся во тьме твари божии, – пробормотал Лоулес, непонятно, что и кого имея в виду.

– Значит, Шейла забрала Тони и укатила из Хеллвила восвояси?

– За ней приехали родители, – сказал Энди, всем своим видом демонстрируя якобы полное безразличие к вышесказанному. – Им не позавидуешь. В одночасье потерять брата и сына…

– Хуже не бывает, когда родители переживают своих детей, – смахнула набежавшую слезу Кейт. – Это неправильно.

– Это ужасно, – вздохнул, на этот раз вслух, Грэм. – Смерть ребёнка – это всегда тяжелейший удар для родителей. Для них ребёнок всегда остаётся ребёнком, неважно, сколько бы ему не было лет. Надеюсь, они будут любить Тони. Я понимаю, что родного сына заменить невозможно, но подарить частицу нерастраченной отчей любви осиротевшему ребёнку вполне по силам каждому. Дай им Бог.

– Аминь, – буркнул Большой Том.

– Она любила его, – сказал Лоулес, ёжась от забирающегося под полы плаща холода. С кряхтеньем присев на корточки, он протянул руку и поправил ссунувшийся с насыпи венок. – Негоже тебе падать в грязь… Дейзи любила Алана. Девочка была чистым и добрым созданием. И у них вполне могло что-нибудь получиться. Но, как видно, не судьба.

– Не судьба, – эхом отозвался шериф. Не судьба. Интересно, а способен ли простой человек сам вершить свою судьбу наперекор всем невзгодам и напастям? Не взирая ни на что? Кто знает. Тёрнер печально улыбнулся. Попытаться стоит в любом случае.

___________________________________________________________

Сглатывая слёзы, Шелли бездумно нажимала на кнопочки мобильного телефона. С тех пор, как возобновилась сотовая связь, миновало около двух часов, но ожидаемого шквала звонков и сотен смс-сообщений она так и не дождалась. Девочке приходилось чуть ли не ежеминутно напоминать себе, что вне города, в обычном течении времени, пока Хеллвил находился в подвешенном состоянии между двумя мирами, прошло не более нескольких минут. Никто просто не заметил, что она отсутствовала! Никто и не догадывался, что за эти несколько минут она вынесла столько, что другим хватило бы на полжизни вперёд.

Повернув голову, девушка посмотрела в боковое окно. За стеклом приглушенно моросил дождь, часто шлёпая по крыше автомобиля. Рядом с девочкой на заднем сидении тихо посапывал в беспокойном сне Тони. Свернувшись клубочком, мальчик периодически вздрагивал, и тогда Шелли ласково гладила его по густым волосам, успокаивая и отгоняя кошмары. От лежащей на бёдрах головы Тони мышцы девочки основательно затекли и мученически гудели, но она продолжала пропускать меж пальцев волосы мальчика и не помышляя о том, чтобы переменить позу.

Они были одни в машине. Одни наедине со своими гнетущими мыслями и тревожными снами. Служебный «форд» полицейского управления Хеллвила заменил им спальню и монашескую келью разом. Припаркованный возле больницы автомобиль стал для них одним из немногих островков спокойствия посреди взбунтовавшегося после затяжного чудовищного сна города. Их окутывала серая дождливая хмарь робко просыпающегося дня.

Шелли не давали покоя последние слова Бинго. Перед тем, как ретироваться «по важнецким и сверх неотложным делам», арлекин крепко обнял девочку и заговорщики шепнул на ухо, чтобы никто «из посторонних сомнительных личностей» не услышал:

– Прощай, красотка. Скорее всего, мы больше никогда не увидимся, но не печалься… У меня к тебе одна небольшая просьба. Пообещай, что выполнишь её. Договорились?

– Обещаю, – так же шёпотом ответила девочка, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться у него на плече.

– Оставьте всё, как есть. Понимаешь? Оставьте руины дома Фредерика нетронутыми. Пусть эти старинные камни будут надгробием для Алана. Скажи родителям, что ты так решила. Пусть извлекут тела Дейзи и дяди Фреда, но Алан должен остаться там. Ему будет намного лучше под этими камнями, чем где бы то ни было ещё. Поверь мне. Идёт?

Тогда, терзаемая болью и отчаянием, Шелли растерялась. Просьба арлекина была до нельзя странной и подозрительной, отдавала каким-то скрытым подвохом. Но девочка безропотно кивнула, соглашаясь. Она поверила арлекину. Как до того поверила Алану. Алан НИКОГДА не лгал ей и ни разу не подвёл. И Шелли хотела верить хоть кому-то так же, как погибшему брату. Она отчаянно нуждалась в том, кому можно доверять. И чудаковатый клоун в дурацком шутовском колпаке с грустным размалеванным в чёрно-белые тона лицом и клетчатом трико как никто другой из всех знакомых девочки подошёл на эту роль…

Сейчас, спустя некоторое время, когда мысли немножко пришли в порядок, а слёзные железы напрочь пересохли, она напряжённо размышляла, что же на самом деле стояло за странной просьбой арлекина. Искала и не могла найти внятно объясняющего ответа.

Простонавший во сне Тони на секунду оторвал девочку от тяжких раздумий. Наклонившись, она поцеловала мальчика в висок и прошептала:

– Спи-спи, мой оленёнок. Всё будет хорошо. Теперь всё будет хорошо…

Сколько раз Алан говорил ей эти же слова… Шелли упрямо сжала губы. Она должна быть сильной и стойкой. С этого момента и дальше она сможет рассчитывать только на себя. Ей надо спешно учиться жить одной и думая при этом за двоих. Учиться заботиться и растить. Она должна научиться быть отличной старшей сестрой для своего младшего братишки. Для Тони. Должна стать ему лучшим другом. Таким, каким был для неё всю жизнь Алан.

Шмыгнув носом, девушка вновь глянула на мобильник. Она смотрела на телефон, как будто держала в руке нечто грязное и отталкивающее. Она боялась признаться самой себе, что боится. Боится до чёртиков. Она не могла заставить себя набрать домашний номер и сказать родителям, что… Она не знала, ЧТО им сказать и боялась этого ещё больше. Шелли безумно боялась собственного бессилия. Страх перед неизвестностью овладел её, перехватывая дыхание, путая и без того сумбурные мысли.

Она не знала, что скажет… Девочка запнулась. Кому? Тем, кто воспитал её и вырастил? Или же тем, кто всю жизнь был для неё самыми любимыми и дорогими людьми на свете?

Отбросив с глаз упавшую чёлку, Шелли нажала на вызов и приложила сотовый к уху. Стискивающие телефон пальцы слегка подрагивали, прерывистые гудки звучали в унисон биению сердца.

– Шелли? Шелли, милая моя девочка, как ты? – на том конце провода возник голос Луизы Блейз – такой участливый, родной, мягкий… – Здравствуй, моё солнышко! Уже соскучилась? Как вы там? Шелли?..

Судорожно, со всхлипом втянув в лёгкие воздух, Шелли насилу выдавила:

– Привет…

– Шелли, девочка, что с тобой? Что случилось? Ты не заболела?

– С-случилось… Такое случилось!..

– Детка, ты пугаешь меня! – голос Луизы приобрёл встревоженные беспокойные нотки. – Алан что-то натворил, да? Он вляпался в какие-то неприятности?..

Захныкав, Шелли тихонько заскулила. На какое-то мгновение она полностью лишилась дара речи. Ты должна быть сильной! Не только для себя! Что, собралась проиграть, ещё не начав бой?! Ты же никогда не была слабачкой, Шелли! Не смей сдаваться, не смей! Эти ярко вспыхнувшие слова обожгли сознание девочки. Ей показалось, что с ней заговорил Алан. Он-то вполне мог сказать нечто подобное, чтобы подстегнуть её и заставить поверить в себя. Он – мог. И, собравшись с духом, Шейла торопливо заговорила, натужно дыша в трубку:

– М-мама?.. Мама, мамочка… Я… Я очень, очень-очень люблю тебя!.. Слышишь – ЛЮБЛЮ! И всегда буду любить. И папу я люблю… И… Мамочка-а-а…

Не выдержав, Шелли разрыдалась. Горькие слёзы ручьём хлынули из потемневших огромных синих глаз и закапали на голову спящего Тони. Одна, видимо особо горькая слезинка скользнула по щеке мальчика и растеклась по губам, заставив Тони немедленно проснуться. Он заворочался и, приоткрыв глаза, недоумённо приподнял голову.

– Ты опять плачешь? – с укором спросил он, хотя у самого вокруг покрасневших глаз были огромные тёмные круги. – Не плачь, пожалуйста…

– Это в последний раз, Тони. В последний раз… – давясь слезами, пообещала Шелли, прислушиваясь к встревоженному маминому голосу в трубке телефона. – Всё будет хорошо.

________________________________________________________

Ночь выдалась тихой, прохладной и светлой. Тучи на зачернённом небе, словно повинуясь удару пастушьего бича, расползлись кто куда, давая свободу неестественно ярким звёздам и серебристому серпу нарастающей луны. Окраина Хеллвила погрузилась в умиротворяющий сон. В окнах не горела не одна лампочка. За шторами не было ни одного отблеска света. Заснули все. Даже обычно брехливые собаки до того были измотаны и напуганы событиями последних дней, что дрыхли без задних ног, забившись в будки, и не высовывая носа, наплевательски относясь к своим непосредственным обязанностям по охране дворов.

После поливавшего целый день дождя было сыро и свежо. Глубокая октябрьская ночь болезненно пощипывала колючими промозглыми пальцами за нос и превращала вырывающееся дыхание в пар.

Было тихо и зябко. Сонно и тоскливо. Эта была первая спокойная ночь после затронувших город изменений.

Внезапно в тишину сонной улицы вклинился посторонний звук. Очень странный, вызывающий удивление необычный звук.

Тишину ночи разбил чистый хрустальный перезвон бронзовых колокольчиков. Бубенцы суматошно тренькали, разбавляя насторожившуюся тишину ночи весёлыми руладами. Потом послышались шаги. Кто-то быстрым шагом, громко стуча каблуками, топал по мокрым булыжникам тротуара. Этот некто шёл свободно и раскованно, забавной подпрыгивающей походкой. И колокольчики дружно звенели на голове этого человека в такт быстрым шагам.

Из ночной тени выступил нарушитель ночного спокойствия и покосился одним глазом на подвешенный к звёздному небу бумеранг месяца. Это был невысокий щуплый субъект в диковинном шутовском клетчатом наряде с пышным жабо у шеи и заломленным набекрень трёхрогом колпаке с не устающими дилиньчать бубенцами, обутый в здоровенные башмаки с нелепо загнутыми носками. Вылитый цирковой арлекин. Даже печальный грим на лице прилагался.

Арлекин повертел головой, воровато озираясь по сторонам, и резво припустил по тротуару, ведомый лишь одному ему известной целью. На плече арлекин нёс свёрток, в котором угадывались очертания скрученных проволокой черенок к черенку лопаты и кирки. Более чем странная и подозрительная картина для городской окраины этой тихой безлюдной ночью.

Бинго торопливо пересёк улицу и, позвякивая задорно разыгравшимися колокольчиками, шагал до тех пор, пока не остановился перед высокой кованой калиткой, преграждающей дальнейший путь. За калиткой начинались владения покойной четы де Фес. Там, за железной оградой были руины их фамильного особняка. Там, под извержением камней и обломков покоился Алан Блейз.

– Откройся, – наклонившись к врезанному в калитку вычурному замку, прошептал арлекин, и, не дожидаясь результатов, смело взялся за витиеватую ручку. Калитка бесшумно растворилась и пропустила Бинго внутрь двора.

Довольно улыбнувшись, арлекин поправил давящие на плечо инструменты и, насвистывая под нос бравурный мотивчик, двинулся дальше, скрипуче ступая по засыпанной мелким гравием дорожке. Звёзды с явным любопытством светили ему в след, озаряя дорогу.

У огромного завала, в котором угадывались куски мрамора, обломки черепицы, лопнувших досок, расколотых камней и битого кирпича, Бинго застыл, уронив принесённый инвентарь на землю. Несколько секунд арлекин мрачно созерцал развалины – всё, что осталось от добротного старинного особняка. Он знал, что через считанные часы, ранним утром сюда прибудет специальная команда и займётся раскопками. Спасатели будут искать тела Фредерика, Дейзи и Алана. Поэтому у него в распоряжении не так уж и много времени.

Вздохнув, Бинго поплевал на ладони и взялся за кирку.

– Эх, ну и работка мне подвалила, скажу вам… Нетушки, с него точно причитается пузырь!

Вскарабкавшись на самую верхушку ощетинившегося дробленым кирпичом завала, Бинго размахнулся и с молодецким хеканьем обрушил первый удар кирки, выбивая из камней сноп ярко блеснувших в ночи искр.

… Когда порядочно взмокший арлекин совсем выбился из сил, настойчиво углубляясь по центру завала, сломалась кирка. Не выдержав, треснул деревянный черенок. В сердцах сплюнув, Бинго утёр жалобно тренькнувшим колокольчиками колпаком вспотевшее лицо и швырнул обломки кирки к валяющейся рядом затупившейся лопате.