Текст книги "Генератор Кошмаров (СИ)"

Автор книги: Максим Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 40 страниц)

Часть 7

Глава 24

Когда раздался второй выстрел, Алан подумал о том, как бы прозвучал выстрел из револьвера, прижимающегося сандаловой щёчкой к его пояснице. Отчего-то ему показалось, что выстрелы получились бы идентичными. Из изъятого юношей из кабинета Старжински револьвера можно было смело расстреливать мамонтов. Судя по прокатившемуся под сводами особняка грохоту, из пушки неведомого стрелка тоже. Как бы ни были наши стволы одной породы, скрипнул зубами Алан. И если его полубредовое предположение окажется верным, то что получается на выходе? Два абсолютно одинаковых редчайших старинных револьвера?.. Забавно, да? И очень подозрительно. И кем бы ни был этот таинственный стрелок, в темноте он видит не хуже совы. Кожу Блейза усеяли скребущие нервы мурашки. Дела их, похоже, ещё хуже, чем думает Бинго.

– Что происходит?! – Шелли взвизгнула как самая распоследняя истеричка и машинально прижалась к брату. Впрочем, тут же торопливо отпрянула назад, словно дотронулась до чего-то мерзкого и противного. Разумеется, Алан не стал заострять внимания на поведении девочки. Хватало других проблем, накатывающих с каждой секундой, как снежный ком, и готовых погрести под собой тяжёлой непреодолимой лавиной.

– Бинго, живо поднимайся и присматривай за Шейлой, – отрывисто бросил Блейз, выскакивая за дверь. – Запритесь и кроме меня никому не открывайте. Слышите, НИКОМУ!..

Не дожидаясь, пока за спиной щёлкнет собачка замка, Алан побежал по коридору, на ходу доставая револьвер и взводя курок. Чуткое натренированное ухо юноши сразу определило источник выстрела. Бабахнуло в западном крыле дома, в районе второй гостевой комнаты. Там, где дядя Фред разместил Дейзи Хилл.

Если с ней что-нибудь случится, я себе этого не прощу, билось в голове мчавшегося по погружённому во тьму особняку молодого человека. Частый стук шагов, бьющие в пол каблуки сапог глухим эхом отражались от стен. В голову настойчиво лезли банальные, избитые мысли, затасканные в своей простоте и обыденности. Но хоть убей, Алан больше не мог думать ни о чём другом. Только бы не опоздать! А ну как уже слишком поздно? Чёрт. Чёрт! Чёрт!!

Алан на всех парах влетел в холл, поскользнулся на повороте, удержал равновесие, рванул дальше, мимо кушетки со спящим летаргическим сном Энди Тёрнером, про себя отметив всю странность этого непробудимого сна и… Его остановил вспыхнувший под потолком свет. Загорелась огромная, свисающая на массивных железных цепях двухсотсвечная люстра, заливая холл ярким солнечным светом. Юноша встал как вкопанный, сощурив глаза и костеря себя на все лады. Приехал, мать твою, умник херов. И кто ему внушил, что он прирожденный стратег и гениальный полководец? Возможность потенциальной ловушки Блейз как-то даже и не рассматривал. Чёрт.

Практически мгновенно адаптировавшись к бьющему по глазам свету, Алан понял две малоприятные, а выражаясь точнее, две совсем уж дерьмовые вещи. Во-первых, Энди Тёрнер ему не помощник. Одного брошенного внимательного взгляда хватило, чтобы увидеть нездоровую бледность шерифа, выступившую испарину и судорожно дёргающиеся веки. Тёрнер спал, но видел ли он сны? И не было ли его состояние навеянным дурманом забытьём? Блейзу показалось, что Энди всё прекрасно слышит и понимает, и хочет проснуться… Но не может.

Во-вторых, Алану совсем не понравилась развалившаяся в мягком кожаном кресле напротив кушетки с выведенным из строя Тёрнером фигура. Особенно юноше не понравилось то, какими глазами смотрел на него занявший кресло человек. Нехорошо так смотрел. Обычно подобный взгляд называют тяжёлым и зловещим. И, развивая тему до конца, Алан вынужден был признать, что БОЛЬШЕ ВСЕГО ему не понравилось то, что он преотлично знал этого человека.

Блейз вернул курок оттягивающего руку револьвера в исходное положение, привычно засунул за ремень и спокойно, словно ничего не произошло, сказал:

– Странные вещи в последнее время творятся в этом городе, не так ли? Я, пока бежал, как раз думал обо всей этой чертовщине, о странностях…

– Всё верно. Мы живём в чертовски странное и неустойчивое время. В любой момент всё может измениться. Чёрное стать белым, а белое красным.

– Но чего я никак не мог представить, так это того, что странности проникнут за стены этого дома, – Алан медленно отступил к ведущей на второй этаж лестнице, не спуская настороженных глаз с расположившегося в кресле человека, и прислонился плечом к резным деревянным перилам.

– Как я уже сказал, всё меняется. Запомни, нет в мире ничего неизменного. Нет ничего, что нельзя было бы подстроить под свои нужды, изменить, исказить, извратить. Неважно, о каком бы материале не шла речь. Искусной лепке легко поддаются как тела, так и души. Всё можно продать, купить, забрать, дав взамен ложные ценности и приправив щепоткой иллюзорной пыли – надежды на лучшее будущее. Люди так падки на подобную чушь!

– Во многих сильны истинные ценности.

– О-о-о… Ты разбираешься в истине? Так что, скажи мне, наиболее ценно для человека? Что на самом деле истинно, а что всего лишь мираж, придуманный для облегчения жизни миф? Ты думаешь, что знаешь правильный ответ?

– Я не силён в словесных поединках, – поджав губы, покачал головой Алан. – Но я знаю цену истины. Она в наполняющих тебя чувствах. В том, что делает тебя человеком.

– Браво, браво… Не самый плохой ответ, замечу. Но совершенно неактуальный и здорово устаревший.

– Время не властно над истинными ценностями, – Блейз позволил себе скупую улыбку.

– Туше.

– Кто стрелял из револьвера?

– Тот, кого ты столько времени безнадёжно выслеживаешь. Ты совсем скоро увидишься с ним, обещаю. И не дёргайся, Алан. С твоей ненаглядной Дейзи всё в порядке. Пока. Пока я не приму решение об обратном.

Ни одним движением Блейз не выдал охватившей его радости и чувства облегчения. Хотя… Кто знает, стоит ли верить ЭТОМУ человеку? У человека с ТАКИМИ глазами, должно быть, нет за душой ничего святого. Одна Тьма. Алан сжался в нехорошем предчувствии. Хотя, куда уж хуже…

– Ты не слишком удивишься, если я спрошу – почему? Почему? Что с тобой случилось, дядя Фред? В кого ты превратился? Ты ли это?

– Ты всегда умел задавать правильные вопросы, дорогой племянник, – хищно улыбнулся Фредерик де Фес, закидывая ногу на ногу. – Умный мальчик. Я всегда это говорил.

_________________________________________________________

– Мы должны были последовать за ним. Не стоит нам запирать себя в четырёх стенах! – Шелли выжидающе уставилась на арлекина. – Я думаю, что мы уже достаточно насиделись. Ты со мной?

Бинго, согласно кивая головой, всем своим видом одобряя каждое сказанное девочкой слово, уверенно загородил входную дверь.

– Конечно, я с тобой. И физически и морально! Но, по-моему, не будет лишним определиться, что мы должны делать, а что нет, согласна?

– Что ты имеешь в виду? Боишься и шагу ступить без ЕГО разрешения?

– Судя по всему, ты подразумеваешь под этими таинственными определениями «он», «его», «ним» Алана, своего брата. Я прав? Впрочем, как и всегда. Ну, или почти… Ладно, суть неважно! Лучше задумайся вот над чем, красотуля: Алан попросил верить ему. И я, лопнуть мне на месте, не вижу никаких причин поступать с точностью, да наоборот! Сечёшь?

– Да как ты можешь говорить такое! – фыркнула от негодования Шейла. – После всего, что он сделал…

Бинго прислонился спиной к дверям, не спуская чуть насмешливого взгляда с пыхтящей от возмущения девушки. Густые чёрные волосы Шейлы переплетались с непроглядными, заполонившими комнату сумерками, глаза взбудараженно сверкали во тьме синими маяками.

– Сделал? – заломил нарисованную бровь циркач. – А что он сделал? Нет, ну признайся хотя бы сама себе, что такого непоправимого и ужасного сделал твой старший брат?

– Да как ты не понимаешь!..

– Ой, ли, прелестница ты моя? Я не понимаю? А ты, стало быть, всё понимаешь? Да? Ну тогда скажи, не таясь, что такого стрёмного свершил Алан, раз уж мы коснулись этой темы? Что он сделал? Убил и съел твою любимую кошку, разрисовал похабными надписями обои в твоей комнате, помочился в твою постель, набил морду твоему мальчику? Ну? Что Алан натворил, что потянуло бы на двести лет тюрьмы строгого режима? Изнасиловал тебя?.. Пытал? Мучил? Разуй глаза – он сам мучается!

Шелли с огромной обидой посмотрела на невозмутимого арлекина и упрямо вздёрнула подбородок. Ну почему так? Почему совершенно посторонний человек говорит ей прописные истины, а ей и крыть нечем? Почему её сообщают то, к чему она должна прийти сама, своим умом?

– Он влюблён в меня… – слабым голосом, полным слёз, прошептала девочка, используя этот довод, как последнее средство защиты. – Мой родной брат любит меня как женщину…

– Хм, м-м… Ну не знаю я! – всплеснул руками в жесте отчаяния Бинго. – Ну что тут сказать? Ну, всякое бывает, ну немножко загоняет парень, ну есть такое дело!.. Так что ж теперь, перестать с ним здороваться?

Шелли застонала сквозь плотно стиснутые зубы. Бинго невыносим! Абсолютно! Невероятно, как в одном человеке способны уживаться и сосуществовать столь разные противоположности. То арлекин выглядит надёжнейшим серьёзным парнем, которому можно без всякой оглядки доверить самое сокровенное, то вдруг это серьёзный парень непонятно куда исчезает, и циркач начинает столь сильно выпячивать своё кредо шута и раздолбая, что хочется немедля придушить его!

– Я тебя поняла, – закусила нижнюю губу девочка. – Из каких-то извращённых соображений и чувства совершенно неуместной здесь мужской солидарности ты не выпустишь меня. Будешь держать взаперти, пока ОН не постучится в дверь. Так?

– Угу, в яблочко, куколка.

– А ну прочь с дороги, придурок размалёванный! – срывая горло, рявкнула Шейла, дивясь собственной решительности. – Я не намерена сидеть в этой комнате и дожидаться дня страшного суда!

Арлекин щёлкнул ногтем по свисающему перед носом колокольчику и спальню Шейлы пронзил мелодичный хрустальный звон. Девочка невольно прислушалась к тающим в сумраке нежным хрупким звукам. Колпак арлекина определённо обладал врождённой музыкальностью.

– Оскорбляя меня, ты не добьёшься ровным счётом ничего, – спокойно сказал Бинго. – Меня очень трудно вывести из себя, предупреждаю. Не трать зря нервы. Чтобы спровоцировать меня на необдуманные действия, нужно ещё постараться. Тебе это не под силу, глупышка. Ты слишком чиста и невинна, чтобы подобрать ключик к моей невозмутимости.

Выдать достойный ответ девочке помешал вспыхнувший на прикроватном столике ночник. От неожиданности Шейла испуганно пискнула и потрясённо уставилась на горящую ровным желтоватым светом лампу, словно на факел в руке статуи Свободы.

– А это уже интересно. Чем дальше, тем веселее, – вопреки произнесённым словам, помрачнел арлекин. – Будем считать, что ты убедила меня.

– Мы выходим наружу? – Шелли не спрашивала, она констатировала факт.

– Назовём это вынужденной разведкой боем! – найдя подходящую отговорку, вывернулся Бинго. – Но давай сразу договоримся на всякий случай, что ты меня заставила силой, идёт?

– А кто совсем недавно утверждал, что сил у меня кот наплакал? – мстительно прищурилась Шелли.

– А ты умеешь брать за яйца!

– Размечтался.

__________________________________________________________________

Алан смотрел на сидящего в кресле человека и отказывался верить своим глазам. Это не мог быть Фредерик де Фес! Человек, вольготно расположившийся в мягком удобном кресле, не мог быть его дядей! Человек, не сводящий с него хищного, полного скрытой угрозы взгляда, не мог быть человеком, в конце концов!.. Но Алан упорно продолжал смотреть и понимал с каждой секундой всё больше, что любая ошибка была исключена. К огромному сожалению. Несмотря на вгрызающуюся в сердце боль, юноша вынужден был признать, что дядя Фред, человек, знакомый ему с самого раннего детства, тот, которого он очень сильно любил и уважал, человек, вне всякого сомнения, достойнейший и замечательный, предал его. Предал Шейлу. Передал память тёти Урсулы. Фредерик де Фес предал их всех.

У юноши плохо укладывалось в голове, как такое вообще могло произойти, и что толкнуло старика на столь ужасный и необъяснимый с точки зрения здравого смыла шаг. Ну не мог же старый добрый Фред в одночасье измениться и превратиться в хладнокровное презрительно усмехающееся чудовище!.. Измениться. Измениться, озарило Алана! Неужели Фредерик попал под влияние захвативших город потусторонних сил? Неужели дядя Фред спасовал перед дьявольской луной? Да ну, в это Алан был готов поверить ещё меньше. Со слов Бинго выходило, что под воздействие злых чар попадают в основном люди слабые и безвольные, с червоточинкой в душе, с изъяном в сердце, готовые на сделку хоть с самим Сатаной ради личной выгоды и превосходства над остальными. Нет уж! Фредерик никогда не был таким! А каким он был? Может, Алан просто плохо знал своего любимого дядюшку? Кого мы знаем, как самих себя? Да зачастую мы и себя-то плохо знаем. А чужая душа всегда потёмки… Чёрт. Алан понял, что окончательно запутался. Голова была готова взорваться от распирающих мыслей и предположений, одно сомнительней другого. Чёрт!

– Хочешь, скажу, о чём ты сейчас думаешь? – с вкрадчивыми интонациями змея-искусителя спросил де Фес. – Все твои спутанные мысли и лихорадочные рассуждения аршинными буквами написаны у тебя на лбу.

– Ты всегда понимал меня, дядя Фред, – улыбка у юноши вышла кривее некуда. – Ты единственный из всех, кто всегда меня понимал. Странно… Теперь я отказываюсь понимать тебя.

Фредерик закинул ногу на ногу и приглашающе махнул рукой.

– Да ты садись, племянник, садись… Верно говорят – в ногах правды нет. Потолкуем как в старые добрые деньки, а? Времени у нас море разливанное, ночь не закончится, пока мы не договорим. Так что успеем обсудить всё, что ни пожелаешь. Я готов ответить на любые вопросы. Может, чайку?

Присев на самый краешек второго кресла, Блейз ткнул большим пальцем за спину, в сторону забывшегося в бреду Энди Тёрнера.

– Ты и шерифа угощал чаем? В таком случае, благодарю покорно, дядя. Мне совсем не улыбается вырубиться на неопределённый срок. Чем ты траванул его?

– Сплюнь три раза, Алан! Неужели я похож на злобного монстра, способного отравить такого милого и обходительного юношу? Я всего лишь облегчил его страдания, вколов усиленную дозу обезболивающего. Теперь Энди будет спать долго и крепко, и видеть приятные сны!

– Скорее кошмары… Посмотри на него, дядя, посмотри внимательней. Он хочет проснуться, вырваться из забытья, но не может. Ты сделал Тёрнера беспомощнее ребёнка, чтобы он не мешал тебе!

– Ясно… – де Фес забарабанил кончиками пальцев по подлокотнику кресла. – Я всё понял – чаю ты не хочешь.

Алан пристально смотрел на Фредерика и не уставал дивиться про себя. Неужели этот желчный, язвительный, жутковатый старикан – родной брат их мамы? Неужели этот человек все эти годы столь удачно прикидывался добрым заботливым дядюшкой? Играл всё это время в порядочного семьянина?

Де Фес, в домашнем халате и мягких тапочках, уютно устроившись в кресле, продолжал загадочно улыбаться, давая Блейзу возможность вволю насмотреться на него. Это был всё тот же старый добрый дядя Фред. Высокий сухощавый старик с благородными, немного резковатыми чертами лица и тронутыми сединой светлыми, всегда аккуратно расчёсанными волосами. Человек, одним своим видом внушающий уважение и доверие. Де Фес всегда умел расположить к себе кого угодно, найти общий язык с любым собеседником и подрубить на корню любую назревающую ссору. Старый добрый дядя Фред… Но появились и отличия.

У того дяди Фреда, которого знал Алан, не было ТАКИХ глаз. И не могло быть по определению. Глубоко посаженные, с орлиным блеском, глаза старика приобрели матово-чёрный, какой-то неживой, мертвенный оттенок. Словно в глазницы залили расплавленного битума. Зрачки Фредерика терялись на фоне расплывающейся черноты, и юноше казалось, что подобная же чернильная мгла заполнила и голову старика. Блейзу внезапно захотелось заглянуть Де Фесу в уши и ноздри. Он и хотел, и страшился одновременно. Кто знает, что он увидит… Вдруг такую же тьму, как и в глазах?

– Ну, я весь в твоём распоряжении. Не стесняйся, племянник, уверен, что у нас выйдет на редкость задушевная беседа. Я, как ты мог заметить, уже начал отвечать на твои вопросы. Дело потихоньку трогается с места.

– Никогда бы не подумал, что твой холл превратиться в комнату допросов, – угрюмо заметил Блейз. – Раньше здесь только встречали гостей и отряхивали намокшие после дождя зонтики…

– Раньше ты ничего не скрывал от меня! – погрозил пальцем старик, сверкнув чёрными безжизненными глазами. – Согласить, что будет не справедливо, если постоянно один я буду отвечать на вопросы. Уверен, что и ты не совсем честен со своим дорогим дядюшкой, сорванец!

Алан озадаченно потёр поросший жёсткой колючей щетиной подбородок. Должно быть, видок у меня ещё тот, мрачно усмехнулся Блейз. Небритый, заросший давно не видевшими расчёски и шампуня длинными волосами, тип. Прямо хиппи какой-то получается…

– Я никогда от тебя ничего не скрывал, дядя Фред, – Алан не спускал с де Феса настороженного взора. – Возможно, ты единственный, с кем я был всегда откровенен. Что случилось с твоей памятью?

– Знаешь, Алан, в моём почтенном возрасте, память, бывает, выкидывает дурные шутки, – старик беспомощно заулыбался. Глядя на Фредерика, Блейзу пришло на ум сравнение с обнажившей в хищном оскале тройной частокол зубов белой акулой. – Вот доживёшь до моих преклонных лет и тогда всё поймёшь сам.

– Не припоминаю, чтобы ты когда-нибудь жаловался на возраст, – юноша прижался к спинке кресла. Рукоять револьвера успокаивающе надавила на поясницу. Блейз был уверен, что успеет выхватить оружие в мгновение ока. На всё про всё у него уйдут доли секунды. Ни один человек не сможет опередить его. Даже изменённый. Но Блейз надеялся, что ему больше не придётся доставать пушку. Хватит на сегодня выстрелов. Но отчего-то в юноше всё больше крепла уверенность, что выстрелы он ещё услышит. И не раз.

А больше всего Блейза смущало осознание того, что так сильно изменившийся дядя Фред, в общем-то, не был похож на изменённого. Ну вот не был он свихнувшимся за последние часы под воздействием сил Хаоса безумцем! Не был. Фредерик де Фес был кем-то другим, но не изменившимся. Если старик и изменился, то уже очень-очень давно.

– Стало быть, не жаловался? – Фредерик сцепил пальцы рук на коленке. – Эх, Алан, Алан, знал бы ты, как порой тяжело скрывать терзающие тебя недуги от окружающих… Постоянно прятать внутри себя снедающие душу желания. Выглядеть не тем, кто ты есть на самом деле, а тем, кем тебя привыкли видеть окружающие. Вся эта серая, инертная масса, называемая просто – люди… Всё ЭТО здорово достаёт и напрягает, согласен? Признай, что я прав, мой мальчик. Я вижу, что ты испытываешь схожие с моими, проблемы личного характера. И так было всегда.

– Девяносто пять процентов людей на земле – инертная масса. Один процент – святые, один – непроходимые кретины, и только три процента чего-то могут достичь в жизни. И достигают, – на одном дыхании, с каменным лицом продекламировал Блейз. – Я понимаю, что тебе тяжело, дядя Фред.

– О, наконец-то я начал слышать здравые обдуманные рассуждения!

– Это ты впустил в дом Эльвиру?

– Да. Замечательной артисткой была эта девушка, не находишь? И достаточно интересной собеседницей, смею добавить. Мне будет не доставать её. Искренне жаль, что так получилось. Я… Я не хотел, чтобы вы столкнулись носами.

– Прости, дядя, но я почему-то не верю тебе, – сказал Алан. – Бьюсь об заклад, что ты со свойственной тебе тщательностью и дотошностью просчитал каждый наш шаг. Предугадал наши дальнейшие действия на несколько ходов вперёд. Мог ли ты не знать, что мы с Эльвирой не разминемся на узкой дорожке? Абсолютно исключено!

– Хе-хе, всё верно, племянник! Твой старый дядька ещё даст фору кому угодно! – довольно потёр руки Фредерик. – Чувствую, что мы всё-таки поладим с тобой. Ну кто, если не мы, а? У нас как ни у кого другого много общего. Ты мне нравишься, юноша! Ты словно отражение моей ушедшей молодости.

Блейз перевёл взгляд с хозяина особняка на входные двустворчатые двери.

– Кто ещё кроме нас и МОИХ друзей находится в доме? Кого ты ещё впустил, дядя Фред? Кто стрелял в Уолтера? Это был твой второй подельник?

Глубокомысленно подперев сжатым кулаком до синевы выбритый подбородок, де Фес достаточно пространно ответил:

– Не один я, не буду скрывать… Убитая тобой Эльвира была не последней верной мне куклой. Ты подрезал далеко не все ниточки.

– Кто он? Она?..

– Это Рудольф Старжински, – учтиво улыбнулся Фредерик, как будто своим признанием оказывал Алану огромную безвозмездную услугу. – Не дёргайся, Алан. И не пытайся наброситься на меня и перегрызть моё дряблое горло. Я знаю, что ты парень быстрый и чертовски опасный и вполне можешь прикончить меня. Я и пикнуть не успею! Но хочу сразу предупредить, что не успеет мой труп остыть, как выпущенная из револьвера пуля пробьёт сердце одного человека. Хорошо знакомого тебе человека, племянник. Подумай об этом!

Блейз как бы невзначай завёл руку за спину и почесал меж лопаток. Старик запросто читал его мысли. Алану ничего не стоило выхватить ствол и всадить пулю любимому дяде в лоб. Юношу останавливало осознание того, что перед ним находится всё-таки его дядя и факт признания правоты последнего. Как бы ни был быстр Алан, он не сможет разорваться надвое и остановить жмущий на спусковой крючок палец Старжински.

– Старжински держит на мушке Тони? – нахмурившись, уточнил Блейз, расставляя все точки над i. – Мальчик у него в заложниках?

– Именно, именно, мой юный друг! Только ты используешь грубое и совсем неуместное в данном контексте слово. Ну какие могут быть в моём дом заложники? Что мы, террористы, что ли?.. Просто мальчик будет служить до поры до времени надёжной страховкой. Этаким сдерживающим фактором. На случай необдуманных и глупых поступков со стороны некоторых из здесь присутствующих. Думаю, не нужно конкретизировать, Алан?

– Интересная расстановочка получается, – невесело усмехнулся Блейз, откидывая упавшие на глаза волосы. – Счёт разгромный и совсем не в мою пользу.

Фредерик наигранно печально вздохнул и широко развёл руками.

– А что поделаешь, дорогой племянник? Что поделаешь… Да, всё так и обстоит. Смотри сам: Уолтер тяжело ранен и наверняка находится при смерти (Маэстро Старжински слывёт в определённых кругах отменным стрелком), Тёрнера в ближайшие часы не разбудишь и целенаправленным взрывом авиационной бомбы. Дейзи Хилл заперта в комнате для гостей и без посторонней помощи ей оттуда ни за что не выбраться… Кто там у нас остался неучтённым? Кейт Симмонс?! Алан, тебе самому не смешно считать эту девушку серьёзным подспорьем в борьбе со мной? Ну, кто ещё? Этот жалкий никчёмный фигляр Бинго? Это даже не смешно! Это ужасно, поверь мне. Этот слабоумный придурок даже не смог измениться, как все его порядочные коллеги! И ты рассчитываешь на его помощь? Не будь глупее него, племянник!

– Ты явно недооцениваешь арлекина, – не теряя самообладания, сказал юноша.

– Перестань, Алан, перестань… Подведём итог. Что у нас выходит после подсчёта боевых ресурсов? А выходит, что ты один. Совсем один. А один в поле не воин, знаешь ли.

– Ты думаешь, что я остался один? – Блейз исподлобья посмотрел на загибающего пальцы старика. – Положим, что это так. Но мне, ЗНАЕШЬ ЛИ, не привыкать, дядя Фред. Я всю жизнь всё равно, что живу и существую один. Больше существую, чем живу. Я давно научился обходиться своими силами. А ты? Что сможешь противопоставить мне ты? Последнего оставшегося у тебя в подчинении трусливого поддонка, держащего нож у горла маленького беззащитного мальчика? Чего стоишь ты один, дядя? Чего стоишь лично ты сам?!

Некоторое время Фредерик де Фес буравил племянника тяжёлым, не предвещающим ничего хорошего взглядом, зловещим и тёмным, как самая глубокая и долгая ночь в году. В глазницах насупившегося старика бурлили чёрные, пронизанные опасными искрами, водовороты. В этих страшных глазах не было ни капли безумия и ничто не указывало, что в мозгу де Феса прогрессирует наступающее сумасшествие. Но в глазах старика так же не было и ничего человеческого. Совсем ничего. Алан подумал, что смотрит в глаза не живого человека, а восставшего из могилы покойника. Пришедшего с ТОЙ стороны чудовища. У дяди Фреда были глаза паука.

– Будь осторожен в своих желаниях, племянник, – гортанно произнёс Фредерик, практически не разжимая тонких сухих обескровленных губ. – Подумай дважды, прежде чем говорить вслух. Подумай, как следует и спроси у меня ещё раз, чего я стою один. И спроси у себя, а хочешь ли ты на самом деле узнать, чего я стою?

По спине Блейза галопом промчался очередной взвод мурашек. Молодой человек был готов присягнуть, что только что с ним говорил не дядя Фред! Да, напротив него в кресле в вальяжной расслабленной позе восседал всё тот же худощавый, одетый в домашний халат старик, но голос!.. Голос принадлежал не Фредерику де Фесу. Со стороны это выглядело, как будто рот открывал старина Фред, а говорил его губами кто-то другой. Словно некто угнездился внутри де Феса и впервые дал о себе знать. Алану ещё больше захотелось заглянуть Фредерику в уши, ноздри и по возможности в рот. А вообще с дядей ли Фредом он разговаривает? Блейз весь покрылся испариной. Что же за дьявольщина происходит? И что делать ему? Ведь, чтобы не говорил Алан с героически непроницаемой физиономией, дядя Фред при любом раскладе кладёт его на лопатки!

– Сказать по правде, больше всего меня интересует не твоя истинная цена, а совсем иное. Дядя Фред.

– Спрашивай, ты спрашивай, Алан… Не обращай внимания на стариковские брюзжания.

– Зачем тебе нужна Шейла? – подавшись вперёд, спросил Блейз. – Во что ты хочешь втравить мою сестру?

Де Фес рассмеялся. От смеха старика, более напоминающего визжание тупой цепной пилы, у Алана заныли зубы. Отсмеявшись, Фредерик погрозил юноше указательным пальцем.

– Несносный мальчишка! Ты что, хочешь, чтобы я заработал инфаркт? Я, конечно, хорошую шутку ценю и всегда готов поддержать, но всё имеет свои пределы. Некоторые шутки вызывают у меня сердечные колики.

– Я не шутил, – выдвинул нижнюю челюсть Алан. – Если ты забыл, то я напомню тебе, что не позволю причинить Шелли ни малейшего вреда. Не перебивай! Я не знаю, что ты задумал и врядли ты сподобишься просветить меня на счёт своих планов… Но, какие бы ты планы не строил в отношении моей сестры, прошу тебя – забудь о них. Забудь, дядя Фред. Я не шучу. Ради безопасности Шейлы я не остановлюсь ни перед чем. Я пойду до конца. За НЕЁ я готов убить и умереть. ЭТО ты знаешь. Помнишь наш последний разговор на эту тему? Я тогда поклялся, что не дам и волоску упасть с её головы. Я тогда много чего наговорил. Виски чертовски хорошо развязывает язык и пробивает на откровенность.

– Да уж, – Фредерик потёр ладонями седые виски. – Было время, когда мы просто беседовали за бутылочкой, как старые добрые друзья. Не то сейчас, увы. Возникает патовая ситуация, мой мальчик. В одном ты прав – у меня есть планы. Далеко идущие, не скрою, планы. И твоя любимая младшенькая сестрёнка занимает в моих планах отнюдь не последнее место. Я бы даже сказал, что Шейле отведена ключевая роль. А ты хочешь сорвать спектакль! Опомнись, Алан, билеты уже все проданы, и партер ломится от зрителей!

– Тебе придется отменить представление, – сверкнув тёмно-карими глазами, усмехнулся Блейз. – Мне наплевать на собственную жизнь, мне терять нечего, понимаешь? А человека, которому нечего терять, ничем не запугать. Бояться должен ты, дядя. Говорю ещё раз – оставь в покое Шелли. Иначе…

– Ты угрожаешь мне в моём же собственном доме, негодник, – угрожающе промурлыкал де Фес, искоса посматривая на Алана. – Забавно… Но ты договаривай. Иначе ЧТО?

Не опуская глаз, Алан негромко, но отчётливо сказал:

– Иначе я убью тебя.

– Вот так просто возьмёшь и убьёшь? – Фредерик выглядел слегка удивлённым. – Даже не пытаясь переубедить или остановить меня? Не прибегая к другим, менее радикальным способам?..

Юноша вздохнул.

– Да нет никаких других способов. И ты знаешь это. Ты знаешь, что по-другому тебя не остановить. Только смерть заставит тебя отказаться от своих планов.

– Если ты так думаешь, зачем тогда предоставлял мне право выбора? – твёрдые губы де Феса изогнулись в жутковатой улыбке.

– Ты очень похож на моего дядю.

Старик чуть сгорбился, став похожим на матёрого, битого жизнью, насторожившегося стервятника. Страшные, чернильно-чёрные глаза Фредерика, казалось, остекленели, превратившись в застывшую лаву. Несколько секунд, не мигая, де Фес смотрел на племянника. Для Блейза эти секунды растянулись на долгие часы. Взгляд старика одновременно ужасал и завораживал, притягивал и отталкивал. Налившиеся тьмой глаза гипнотизировали, туманили сознание, пытаясь проникнуть в самую глубь, в самые отдалённые уголки разума. Алан с трудом, сделав над собой невероятное усилие, отвёл взгляд в сторону. Наваждение приковывающих глаз тут же исчезло. Как исчезло и ощущение, что по телу забегали сотни маленьких противных липких мохнатых ножек.

– Что ты хочешь этим сказать? – Фредерик с почти искренним интересом посмотрел на Блейза. Алану было трудно определять настроение и эмоции дяди по его бездушным бесстрастным глазам, но отчего-то ему показалось, что сейчас в этих чудовищных глазах, сквозь пелену сумрака пробился росточек интереса.

– Я не пью виски. Я органически не перевариваю это пойло утончённых аристократов, – Алан был сама невозмутимость. – И мы никогда с тобой не обсуждали мою решимость умереть и быть готовым убить за Шейлу. Тем более по пьяной лавочке. Кто ты такой? Ты один из фриков Старжински, умеющих менять облик? Ты всё-таки один из изменившихся?

– Ловко ты меня подловил, – хмыкнул старик. – Ловко… Растянуть шоу не удалось. Ну да ладно, так или иначе, но моё разоблачение было делом времени. Да и не скрою, что не собирался слишком долго водить тебя за нос, Алан. Извини, но называть тебя племянником больше язык не поворачивается.

– Я переживу эту неприятность, – поджал губы молодой человек. – Так как мне тебя называть?

– У меня нет имени.

Алан похолодел от предчувствия неотвратимо надвигающейся… Да о чём это он?!! Вот же она, беда, уже здесь! Сидит перед ним и смотрит на него чёрными демоническими глазами! Блейз вытер вспотевшие ладони о штаны. Твою же мать, кто бы знал, как ему не нравится разыгрывающееся в холе родового особняка де Фесов представление на тему зарисовки из фильма «Изгоняющий Дьявола»!