Текст книги "Генератор Кошмаров (СИ)"

Автор книги: Максим Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц)

Харрис поморщился. Господи, ну как он выражается – «возможных последствиях»… Даже звучит как-то отстранённо и холодно. За милю несёт строгим официозом. Неужели он настолько закостенел в своей повседневной работе, что уже по определению не способен рассуждать, как обычный нормальный человек? Не хотелось бы. Так, размышляя о наболевшем, Харрис не заметил, как они свернули по коридору в южное крыло и подошли к первой палате.

Джессика остановилась и, взявшись за дверную ручку, обратила к доктору симпатичное курносое личико. А у неё красивая улыбка, вдруг понял Уолтер. И это прозрение несколько смутило его. Эта девушка проработала в поликлинике почти три года, и он постоянно сталкивается с ней практически каждый день. Но только сейчас увидел, какая она хорошенькая! Слепец ты, Уолт. И дурак. Ты вязнешь в повседневной рутине, не замечая, сколько красоты окружает тебя…

– Доктор Харрис, можно у вас спросить? Если вы не против, конечно!

– Как я могу быть против, не зная, о чём ты хочешь меня спросить? – невольно улыбнулся Харрис, читая в бархатисто-карих глазах Джессики почтительное обожание. – Пока мы не пересекли порог этой палаты, я весь в твоём распоряжении.

– Образно или фигурально? – не растерявшись, озорно блеснула глазками медсестричка. – Или всё-таки по факту?

– Спрашивай, – усмехнулся Уолтер. Сложив руки на груди, он с возрастающим интересом смотрел на неё.

– Вы бы не хотели сегодня вечером сходить со мной в цирк?

На одном дыхании выпалив эти, как показалось Харрису, тяжело давшиеся ей слова, Джессика смущённо потупилась, зардевшись лёгким румянцем. Как это у неё получается, подивился Уолтер? Как у красивых женщин получается несколькими простыми словами ставить нас, мужчин, в тупик? Харрис почувствовал себя прижатым к стене, а симпатичная девушка, с неприкрытой надеждой глядящая на него из-под падающей на глаза чёлки, показалась, по меньшей мере, танком «Шерман». Ну ты и осёл, тут же мысленно пнул себя врач. Нашёл с чем сравнить!

– В э-э-э… цирк? Хм.

– Да, доктор Харрис, в цирк, – широкая улыбка Джессики потускнела и увяла. – В «Невозможное – возможно»… Они пробудут у нас ещё два дня, а сегодня суббота и я подумала… Я решила, что… Ладно, доктор, забудьте, что я вам наговорила. Простите…

С видимым усилием сглотнув обидный комок, Джессика опустила светловолосую голову и повернула дверную ручку. Уолтер решительно положил поверх её ладошки свою руку и закрыл приотворившуюся дверь. Он крепко стиснул нежные тонкие пальчики и негромко сказал:

– Всё не так, Джессика. Совсем не так. Это ты меня прости. Я с огромным удовольствием схожу с тобой сегодня вечером на представление. Правда.

– Спасибо… – девушка, робко улыбнувшись, одарила его таким тёплым взглядом, что Уолтер испугался, как бы ни растаять! Вот и скажи, подумал он, что мешало тебе раньше открыть глаза?

Ни Уолтер, ни тем более Джессика ещё не знали, чем закончится их совместный поход в цирк. Они и представить не могли, что многообещающее свидание превратится в кошмар.

______________________________________________________

– Дядя, о чём вы говорили с шерифом Тёрнером? Вчера вы довольно долго не выходили из твоего кабинета. Что-то случилось?

– Случилось, – Фред, кутаясь в банный халат, закинул ногу на ногу. – Энди иногда проявляет завидное служебное рвение в погоне за призраками… Тебе не кажется, что этот достойный юноша порой начинает заигрываться в полицейских и воров?

– У каждого свои недостатки, – улыбнулся Алан, откинувшись на спинку кресла. – Так что он хотел выяснить?

Они сидели в мягких глубоких креслах в залитой согревающим солнечным светом застеклённой мансарде и разминались за утренним чаем. Отсюда, с высоты второго этажа открывался неплохой вид на окрестности и близлежащие строения. Алану нравилось смотреть сквозь стекло на беззвучный мир за пределами родового особняка де Феса. Он наблюдал, как ветер колышет макушки деревьев и вращает в задиристом хороводе палую пожухшую листву. Он видел, что безмятежно синее небо заволакивается невесть откуда набежавшими сизыми тучами. Там, где горизонт сливался с землёй, вспухало нечто клубящееся и чёрное. Если эти тучи дойдут до Хеллвила, то не миновать знатного дождя. Когда, пока ещё редкие, тучи закрывали солнце, внутри мансарды становилось темно и сумрачно. И в такие моменты здорово помогала чашка горячего ароматного чая. Ну, и задушевная беседа, само собой.

– Энди уточнял, при каких обстоятельствах умерла ваша тётя, – тихо сказал Фредерик. – Я порядком удивился заинтересованности полиции в этом сугубо личном, семейном деле, но рассказал всё, как было. Энди хороший парень… Я не стал ничего утаивать.

– Хм, признаться, я тоже не ожидал, что у шерифа могут возникнуть вопросы по этому поводу, – произнёс Алан. – Зачем ему всё это? В смерти тёти Урсулы нет никакого криминала. Что он надеется откопать? Тёрнер хочет устроить охоту на ведьм? Не понимаю…

Де Фес поставил чашку с чаем на резной приземистый столик орехового дерева. От Алана не ускользнуло, что рука дяди слегка подрагивала. Вытерев тонкие губы салфеткой, Фред сказал:

– Я работал в подвале, в лаборатории, когда вдруг почувствовал, что… Неладное я почувствовал, Алан. Вот здесь, в области груди, понимаешь? Как будто чья-то когтистая лапа сжала сердце и… Я понял, что происходит нечто страшное…

Алан слушал внимательно, не перебивая. Возможно, дяде просто необходимо выговорится, выплеснуть то, что накипело.

– Кто знает, что было бы, послушайся я сразу своего сердца! Но я был ТАК занят! В общем, когда я больше не мог терпеть это сводящее с ума чувство, я выбежал из лаборатории и бросился в дом. Я бежал и звал её… Я выкрикивал её имя, уже зная, что опоздал. Ваша тётя лежала в спальне на полу, под окном, бездыханной. Я вызвал доктора Харриса и упал рядом с ней. С моей Урсулой…

По морщинистой щеке старика покатилась слеза. Он смежил глаза и застыл в кресле, будто кол проглотив. Алану стало невероятно стыдно, что он завёл это разговор. А ведь они с Шейлой условились, что пока гостят у дяди, то и близко не подойдут к этой скорбной теме.

Фред смахнул слезу и ободряюще подмигнул насупившемуся племяннику.

– Всё нормально, Алан. Это случайная слеза. Я уже давно выплакал из себя всё, что можно. Скоро умру от обезвоживания.

– Мы тебе не позволим, – твёрдо сказал Алан. Он не шутил, и де Фес это понял.

Старик протянул руку и благодарно сжал плечо юноши.

– Я очень ценю вашу с сестрой заботу и участие. Поверь мне. Вы всё, что у меня осталось… Кстати, как там наша маленькая перебравшая принцесса?

– Спала как убитая. Я несколько раз заходил в её спальню. Вернёмся домой – заложу маме.

– Ха-ха, так уж и заложишь! – рассмеялся Фред. – Знаю я тебя, мой мальчик. Ты будешь последним, от кого Луиза что-либо узнает. М-да, мы вчера неплохо посидели… А с вином легко не рассчитать силы!

– Знаешь, дядя, я, пожалуй, пойду, посмотрю на неё ещё разочек, – Алан решительно поднялся с кресла. – Душа не на месте. Прости.

– Иди, конечно, о чём речь! – Фредерик потянулся за заварным чайником. – Не обращай внимания на старика. Займись Шейлой. Ты нужен ей. А она – тебе.

Покидая мансарду, Алан подумал, что теперь знает, почему дядя так резко охладел к своим изобретениям. И почему упорно не желает заходить в мастерскую. Он винит себя в смерти тёти Урсулы. Что ж, рассказ доктора Харриса не лишён под собой почвы. И у Энди были вполне логичные и законные основания затевать весь этот неприятный разговор с Фредом. Что-то здесь было не то. И Фредерик являлся четвёртым человеком, который почувствовал это.

________________________________________________________________

– Уже покидаете нас, командор? – к полицейским подошёл вездесущий несносный клоун Бинго.

Энди кивнул Кларку, чтобы тот не ждал его, и неприязненно уставился на клоуна, настроившись на как всегда глупый никчёмный разговор. Кларк неодобрительно покачал головой и, придерживая шляпу, отдуваясь, двинулся к холмам, к брошенной наверху машине. Младшему помощнику спуск в долину, равно как и подъём, давались особенно тяжело. Но он предпочитал благоразумно молчать, всерьез опасаясь, как бы шеф не воплотил в жизнь давно лелеемую мечту об экзамене по физкультуре для сотрудников полицейского департамента.

Бинго возвёл свои удивительные, постоянно меняющие цвет глаза к насыщенному росчерками надвигающихся туч потемневшему синему небу и пространно изрёк:

– Определённо, жизнь странная штука, кэп. Вы не находите?

Энди поднял воротник куртки, защищая шею от не на шутку разгулявшегося прохладного ветра и, криво усмехнувшись, сказал:

– Пробило на философскую беседу, приятель? Или решил покаяться в грехах? Ну, так ты немного не по адресу. Но я могу подкинуть адресок местного исповедника.

– Вы повторяетесь, шериф. Не надо срывать на мне всю терзающую вас злость, – Бинго опасливо покосился по сторонам и заговорщицки прошептал: – Не плюйте в колодец, вдруг из него придется воды напиться?

Тёрнер чуть не упал. Он ушам своим не верил. Похоже, что этот размалёванный, одетый в мешковатый нелепый комбинезон с огромными жёлтыми пуговицами чудак в кои-то веки говорит абсолютно серьёзно! Бинго, шаркая по земле ботинком сорок шестого размера, смотрел куда-то вдаль, зачем-то трогая затянутыми в белую перчатку пальцами свой круглый красный носище.

– Извини, если был груб, – насилу выдавил из себя Энди. Что, брат, так прижало, что готов уже просить помощи у циркового дурака? – Но ситуация более чем щекотливая…

Они стояли далеко за пределами цирка, и подслушать их никто не мог. Но Тёрнеру казалось, что Бинго беспокоит именно это обстоятельство. Что на него нашло?

– Вау! – чуть не взвыл в восторге клоун. – Дамы и господа, спешите видеть! Сам грозный, неподкупный и неуступчивый шериф города Хеллвил просит прощения у идиота! Хит сезона! Налетай, пока представление бесплатное…

– Не заигрывайся, дружок, – помрачнел Энди. – У меня совершенно нет времени на твои, ты уж извини, ИДИОТСКИЕ выходки.

Бинго понизил голос и, пустившись вокруг зарычавшего сквозь зубы шерифа в пляс, тоненько пропищал:

– Верьте мне, дядька полицейский! Так надо, детка, так надо!

Замерев после очередного пируэта сзади Тёрнера и горячо дыша в ухо, Весёлый клоун прошептал:

– Я видел, ЧТО было у вас в руках, когда вы выходили из кунсткамеры, генерал Пайк. Не дёргайтесь, а то я подумаю, что возбуждаю вас. Хе-хе… Я видел. До того, как вы спрятали ЭТО в карман.

– Ну и что у меня было в руке? – Энди постарался, чтобы его голос звучал безразлично, но горящие багрянцем уши с головой выдавали его.

– У вас в руке был билетик нашего цирка, – Бинго скользнул вбок и оскалил в ухмылке лошадиные зубы, заглядывая шерифу в глаза. – Такой чистенький, целенький, непорванный билетик. Кое у кого он ассоциируется с девичьей непорочностью. Ах, эти милые прекрасные девственные создания…

Энди побагровел от гнева и с трудом удержался, чтобы не вцепиться в глотку паясничающего клоуна.

– Ты следил за нами, чёртов арлекин! Ты подслушивал, мать твою! Ты хоть представляешь, на что это тянет? Ты мешал расследованию, дружок…

– Остыньте, майор, вовсе я не подслушивал! Ха, ещё неизвестно, кто из нас двоих больший артист! И не надо поносить мою матушку, она была порядочной женщиной. Хоть и дурой…

Мысленно сосчитав до трёх, Тёрнер захлопнул рот и процедил сквозь зубы:

– Время, мистер Клоун, время.

– Мне знаком этот билет. Я узнал его. Нет-нет, чтобы вы там не подумали, я даже не буду просить вас показать его! Вдруг у вас возникнет мысль, что я подослан уничтожить эту вещественную улику?

Энди сплюнул на землю и растёр плевок мыском сапога. Сердце его колотилось как у скаковой лошади. Он, не мигая, уставился на Бинго.

– Кому он принадлежит? Этот билет?

– Маленькому мальчику с большими добрыми глазами, – Весёлый клоун грустно улыбнулся. – Тому, кого вы ищите, шериф.

– Откуда ты знаешь? С чего ты решил? – Энди пожирал собеседника полыхающим надеждой жадным взглядом.

– Я сам ему дал этот билетик.

– Но… вы же многим раздавали перед началом представлений бесплатные билеты. Откуда такая уверенность, что именно этот принадлежал Тони?

– Кому как не мне знать? – пожал плечами клоун. – Я никогда не ошибаюсь в подобных случаях. Я помню каждый билет, что прошёл через мои руки. И помню всех тех, кому вручал их. Назовите это чудом или волшебством, сэр. Как вам будет угодно. Как проще понять… Вам, обычным людям, многие непонятные вещи кажутся странными и необъяснимыми. Но они странные только на первый взгляд. Но стоит присмотреться повнимательней…

Энди, сунув руки в карманы, задумчиво раскачивался на пятках, лихорадочно обдумывая полученную информацию. Странно? Да нет, чёрт возьми! ОЧЕНЬ СТРАННО! Не похоже, чтобы Бинго был засланным казачком, отряжённым дезориентировать шерифа и направить расследование по ложному следу. Не похоже.

– У вас есть ещё что-нибудь, что вы можете мне рассказать? – кажется, впервые Энди назвал Весёлого клоуна на «вы».

– Кэп, кэп, – Бинго сокрушённо покачал головой. – Как вы могли обо мне такое подумать… Я хоть и дурак, но не сумасшедший!

– Ясно, – Энди действительно понял, на что намекает неожиданный информатор. – Последний вопрос, можно?

– Валяйте, босс! – клоун высунул розовый язык. – Только уж, пожалуйста, не в штаны. Ветер дует в мою сторону.

Усмехнувшись, Энди сказал:

– Туше. Зачем ты мне всё это рассказал?

– Вам не кажется, что тучи начали сгущаться? – напустив на себя ореол таинственности, вместо ответа спросил Бинго. – Я чувствую, что вот-вот разразится гроза. Да такая, каких свет не видывал. Вам не кажется?

– Гроза, говоришь? – Энди задрал голову к напитывающемуся первозданной тьмой небу. – Возможно, ты и прав. Что ж, надеюсь, когда хлынет дождь, ты найдёшь надёжное укрытие, приятель. Бывай. И… Спасибо.

Энди сделал движение протянуть клоуну руку, но тот резво отскочил от него на два шага и пискнул:

– Нет, нет шериф, только без рук! И без языков! Я бы не хотел, чтобы о нас начали распространять грязные сплетни.

– Понимаю. Кстати, а как твоё настоящее имя?

Уже отбежавший от шерифа на десяток метров, клоун остановился и, повернувшись, крикнул:

– У дураков не бывает имён, мистер Тёрнер! Но раньше меня как-то звали. Я не помню, но надеюсь, что когда-нибудь… А! Забудьте.

Поднимаясь верх по склону и топча сапогами редкую траву, Энди думал, что у дураков то и впрямь не бывает имён. Но у людей честных и порядочных, или же стремившихся стать такими, имена должны быть.

____________________________________________________

– Ты куда это намылился? – Шейла спросила немногим более громко, чем позволяло пошатнувшееся здоровье и болезненно сморщившись, приложила ладони к загудевшим вискам. – Я с тобой…

– Шелли, тебе надо полежать и отдохнуть, – Алан был суров и непреклонен. – Пей больше апельсинового сока – цитрусовые помогают быстрее разжижить концентрацию спиртов в крови. И открой окно в спальне, свежий воздух тебе тоже не помешает.

Девочка выпятила нижнюю губку и капризно притопнула ножкой. Однако на сей раз её уловки на старшего брата не возымели ни малейшего воздействия. Алан деловито и сосредоточено переодевался, не обращая на Шейлу должного внимания. Девочка раздосадовано засопела и присела на краешек кровати. Алан откинул с лица длинные волосы и примиряюще подмигнул сестре. Шейла поёжилась. Тёмные глаза Алана покраснели, а залёгшие под глазами синюшные тени придавали бледному лицу юноши сходство с усмехающимся черепом.

Он не спал всю ночь, внезапно поняла девушка. Алан не смыкал глаз, охраняя её покой и сон. Он не оставил её одну. Шелли, словно бухнувшись с головой в глубокую прорубь, вспомнила, как прошлой ночью просила брата, чтобы он не бросал её, не оставлял. И он не бросил. Девочка закусила изнутри щеку, но предательски задрожал подбородок. Она почувствовала такой прилив незамутнённой чистой любви к Алану, что вскипевшие эмоции едва не захлестнули её разум.

– Братик, я иногда бываю такой неблагодарной свиньёй, – жалобно сказала она, изо всех сил крепясь, чтобы не расплакаться. – Как ты ещё терпишь меня…

Натянув чёрную водолазку, Алан поправил высокий воротник и мягко сказал:

– Шелли, ты маленький глупый котёнок. Не смей произносить такие слова вслух. Я НЕ терплю тебя. Я живу ради тебя. Я забочусь о тебе…

– Ты не сможешь быть всё время рядом, – грустно улыбнувшись, сказала Шейла. – Рано или поздно, но мы отдалимся друг от друга. У меня начнётся своя жизнь, а у тебя….

– Что – у меня? – голос отвернувшегося в поисках сапог Алана прозвучал отстранённо и глухо.

– А тебе я не позволю ломать свою жизнь из-за меня, – Шелли выпрямившись, положила ладони на коленки. – Настанет час, когда ты будешь вынужден сделать выбор. Выбор между опекой младшей сестры, которая совсем скоро превратится во взрослую женщину, и собственной жизнью, которая, увы, принадлежит не тебе.

Алан впрыгнул в сапоги, заправил в синие джинсы водолазку и застегнул ремень. Оглянувшись в поисках куртки, он проронил:

– А кому принадлежит моя жизнь?

– Боюсь, что мне. Твоя жизнь уже давно моя.

– Тебя это напрягает?

– Мне больно смотреть, как ты отказываешься от всего ради меня!

Молодой человек опустился на одно колено перед сидящей на кровати девушкой и накрыл её ладони своими.

– Меня устраивает моя жизнь, Шелли… Но я понимаю, что вечно так продолжаться не может. И когда ты поймёшь, что больше не нуждаешься во мне, ты сама об этом мне скажешь. Первой. Обещаешь?

У девочки защипало в глазах, она торопливо вырвала одну руку и, копируя жест Алана, провела раскрытой пятернёй по его лицу.

– Обещаю. Клянусь. Я так тебя люблю, братишка… Ты бы знал! И больше всего на свете я хочу, чтобы ты обрёл самого себя, чтобы ты был счастлив, живя СВОЕЙ жизнью. Не бойся, когда ты попросишь, я отдам тебе твою жизнь. Но только тогда, когда ты сам будешь готов принять этот дар.

Алан печально улыбнулся и, не отвечая, крепко обнял сестру, прижимая нежное, пахнущее кремом и карамелью тельце к груди.

– Я тоже люблю тебя, – прошептал он, зарываясь носом в густых смоляных волосах девушки, вдыхая аромат шампуня и сгущённого молока.

Поднявшись на ноги, он надел куртку и глядя на Шейлу сверху вниз, сказал:

– Шелли, я сейчас тебе кое-что расскажу, но ты должна пообещать, что до определённого момента это останется между нами двоими.

Девочка подняла на него огромные, заблестевшие глаза. Её сердечко сжалось от нехорошего предчувствия. Что Алан хочет ей сказать? Раскрыть одну из своих тайн или это нечто совершенно иное?

– Ни дядя, ни кто другой не должны знать об этом, понимаешь?

– Да понимаю… Давай рассказывай, раз начал.

Алан несколько секунд изучал свои гибкие жилистые кисти, не уступающие силой искусственным сервоприводам. Когда он заговорил, в его голосе звучала неслышанная доселе Шейлой тревога.

– Полчаса назад звонила Дейзи. Пока она была у нас в гостях, пропал Тони.

Шейле показалось, что ей нанесли сильнейший удар в поддых. У неё потемнело в глазах, а дыхание перехватило жёсткой удавкой. Девочка вонзила ногти в разом вспотевшие ладони и, запинаясь, с трудом выдавила:

– Ч-что ты с-сказал?

– Ночью исчез Тони и его друг Грег Вудворт. Энди делает всё возможное, но пока безрезультатно, – Алан сжал губы в тонкую строчку.

– Боже мой… Боже мой… – Шейла вскочила на ноги, пошатнулась и с закружившейся головой упала обратно на кровать. Алан дёрнулся было к ней, но девочка остановила его успокаивающе поднятой ладонью.

– Со мной всё в порядке… Ужас просто! Как это могло произойти, Алан? Как такое могло случиться? Мальчиков кто-то похитил?..

– Без понятия, котёнок. Ни я, никто другой не знает, что именно произошло и куда исчезли дети. Конечно, маленькие негодяи могли затеять какую-то не очень приятную для родителей игру, но…. Дейзи это исключает. Я тоже так думаю.

– Вот тебе и тихий мирный городок, – пробормотала Шейла, обхватив себя руками за плечи. Её, не переставая, била мелкая дрожь.

Алан с жалостью смотрел на понурившуюся девушку.

– Я должен ехать, Шелли. Я просто обязан помочь Дейзи хоть чем-нибудь. В такую минуту она не должна быть одна…

Шейла решительно встала с постели и двумя руками взяла Алана за воротник.

– Не смей даже оправдываться передо мной. Ты немедленно отправляешься к Дейзи и делаешь всё возможное и невозможное, чтобы подбодрить и утешить её. Я не представляю, что именно она сейчас испытывает, но догадываюсь, что ничего хорошего. И с ней просто обязан быть кто-то из близких. И этим кем-то будешь ты. Понял?

– Я бы взял тебя с собой, но…

– Да я всё понимаю! Что я, дура, что ли? Спокойно поезжай, а обо мне не беспокойся. Я останусь здесь и буду ждать хороших новостей. И, это… Возьми с собой сотовый, ладно? Как видишь, от них тоже может быть польза.

И почему Алану в тот момент не показалось подозрительным её кроткое поведение и слишком быстро данное согласие сидеть дома тише воды ниже травы? Позже он неоднократно спрашивал себя об этом.

Глава 13

Алан стоял на пороге дома Дейзи Хилл и тарабанил костяшками пальцев в деревянную дверь. К обеду погода окончательно и бесповоротно изменилась в худшую сторону. Небо единовластно затянули серо-свинцовые тучи, спрятав солнце и угрюмо нависая над потемневшими хеллвилскими улочками. Дул пронизывающий холодный ветер, сверху срывались крупные дождевые капли, разбиваясь о немногочисленные машины и спешащих поскорее убраться в тёплые дома редких прохожих.

Над головой Алана нависал круто изогнутый козырёк, защищая от слабо моросящего дождя, а от коварно набрасывающегося исподтишка ветра неплохо помогал поднятый воротник кожаной куртки, закрывающий уши.

Ему не пришлось долго мёрзнуть и томиться под запертой дверью. Чуткий слух Алана уловил приближающиеся с той стороны быстрые шаги и спустя мгновения дверь широко распахнулась. Не заставляя себя упрашивать, Алан вошёл внутрь и, захлопнув дверь ногой, замер на пороге прихожей. На ум приходили одни избитые сравнения и фразы, но по-другому это и не выглядело. Дейзи была в ужасном состоянии.

Всегда опрятная и следящая за своей внешностью девушка напоминала подобранную с улицы бродяжку с приличным алкоголичным стажем. Или человека, безнадёжно сражающегося со смертельной болезнью вот уже который год и постепенно теряющего позиции и все шансы на выздоровление. Тёмно-русые волосы Дейзи торчали в разные стороны беспорядочными прядями, нос распух, прежде яркие глаза потускнели и раскраснелись, как у кролика-альбиноса. На щеках остались многочисленные дорожки от бегущих слёз, пухлые, в бессилии искусанные губы потрескались и поблекли… Дейзи с трудом сдерживала рыдания, уставившись мокрыми от слёз глазами на юношу.

Она даже не переодевалась, понял Алан, разглядывая помятое вечернее платье несчастной девушки. Как же ей плохо, просто уму непостижимо…

– Алан… Ты всё-таки пришёл… Спасибо тебе.

– Я не мог не прийти, Дейзи.

– Проходи, не стой в дверях.

Алан протиснулся мимо разбитой горем девушки, снял куртку, повесил на вешалку и проследовал за Дейзи вглубь дома. Вот оно каково, быть одинокой, никому не нужной, раздавленной и повергнутой в кошмарное состояние матерью, подумалось ему. Матерью, лишившейся того единственного, что приносило ей радость и давало сил жить и двигаться дальше. Матерью, утратившей ребёнка. Дейзи опустилась на диван и закрыла ладонями лицо, глядя на Алана сквозь трясущиеся пальцы дикими, затравленными глазами.

Молодой человек присел рядом с ней и вздохнул. В гостиной царил пропитанный горем и унынием сумрак. Окна были зашторены, свет не горел. Как будто дом тосковал и грустил вместе со своей хозяйкой. На душе становилось тошно и погано. Алан негромко кашлянул, привлекая внимание Дейзи. Мысленно он клял себя последними ругательствами за неумение находить действительно нужные слова. Он никогда не знал, как сходиться с представительницами прекрасного пола. Не знал, что им говорить. Да и не хотел знать, если уж начистоту. И сейчас впервые в жизни жалел об этом удручающем пробеле в своём образовании. И что такая красивая девушка, как Дейзи, могла разглядеть в таком придурке, как он?

– Дейзи, я уверен, что всё будет хор… – Алан осёкся, раздражённо закатив глаза. Нет, ну вы послушайте, что за чушь он собрался тут городить! Что за бред? Какое на хрен «всё будет хорошо»? Это самое гнусное, пошлое и беспомощное, что можно сказать тому, кто нуждается в твоей поддержке. Чудесное начало…

– Алан, Тони – всё для меня… Если с ним произойдёт что-нибудь плохое, я умру.

– Не говори так, – Алан вполоборота повернулся к Дейзи. – Не смей и думать о плохом. Энди отличный полицейский и я уверен, что в самое ближайшее время он что-нибудь разузнает. И это будут хорошие вести.

– Из тебя неважный утешитель, Алан, – вымученно улыбнулась Дейзи, отняв руки от зарёванного лица. – Но всё равно спасибо. Шериф предупреждал, чтобы я не смела никому и словом обмолвится об… Об этом. Но я не смогла больше терпеть эту боль одна. Я больше не могу… Понимаешь? Я больше не могу быть одной! И не хочу!

Она тихонько заплакала, уткнувшись в плечо несколько растерявшегося юноши. Дейзи плакала ровно, без надрывных всхлипываний и истеричных рыданий. Видимо, сил у неё осталось не так уж и много. Алан торопливо обнял её и, баюкая, прижал к себе, ласково гладя по растрёпанной головке. Через минуту девушка перестала орошать его водолазку слезами и замерла, негромко сопя и доверчиво прижимаясь к груди. В наступившей тишине Алан слышал, как за стенами усиливающийся ветер яростно штурмует город, с дробным треском швыряя в стёкла окон горсти дождевых капель. Словно состязаясь с ветром, дождь, обнаглев, нахально стучал по крыше. Его звук убаюкивал и успокаивал.

– Представляешь, они сейчас совершенно одни… Напуганные, голодные, дрожащие от холода… И некому прийти им на помощь. Совсем.

Алан понятия не имел, откуда у Дейзи взялись такие познания, но продолжал успокаивающе гладить её по волосам. А в голове у него зрела одна курьёзная идея. У него уже не оставалось никаких сомнений, что в Хеллвиле творится какая-то чертовщина, словно оправдывая название городка. Вот только логично увязать все фрагменты в одну целостную картину пока не получалось. Но достаточно нащупать хотя бы одну ниточку, чтобы в итоге прийти к развязке.

– Я боюсь, что когда Энди, наконец, продвинется в этом деле хоть немножко, то будет слишком поздно, – Дейзи глухо бубнила, её горячее дыхание обжигало Алану грудь, проникая через тонкую ткань водолазки. – Я до одури боюсь потерять моего мальчика…

– Мы что-нибудь придумаем, – сказал Алан, целуя Дейзи в макушку. – Обязательно. Я обещаю тебе.

Девушка подняла голову и потёрлась носом о щёку Алана. Глядя ему в глаза, она произнесла:

– Алан, умоляю, помоги мне вернуть сына. Пожалуйста… Я знаю, ты очень сильный, в тебе есть что-то, что отличает тебя от остальных. Ты не такой, как все. Я не знаю, какие ещё секреты ты скрываешь от окружающих, но если это поможет найти Тони, то… Я умоляю тебя, Алан…

– Ш-ш-ш, не бросайся словами, – юноша приложил к искусанным губам Дейзи указательный палец. – Никогда не проси ничего у тех людей, в которых ты хоть на йоту сомневаешься.

– Я не сомневаюсь в ТЕБЕ. И мне этого достаточно. И… Я же люблю тебя, дурака, понимаешь ты или нет?! Боже, ну почему я вынуждена говорить тебе это при таких обстоятельствах?.. Хотя ты и сам всё знаешь.

Алан нежно взял лицо готовой опять зареветь девушки в ладони и улыбнулся:

– Дейзи, даю слово, что я сделаю всё, что в моих силах для того, чтобы вернуть тебе Тони. И если между мною и твоим сыном встанет хоть сам дьявол, я ему не завидую. Он будет повержен.

Дейзи на несколько секунд оторопела. Алан говорил буднично и спокойно, словно он рассуждал о недавно вышедшем на экраны кинофильме. Но что-то в его голосе, в манере выражаться указывало на то, что юноша и не думает шутить. И она, поёжившись, поймала себя на мысли, что и впрямь не завидует тому, кто перейдёт Алану дорожку.

– Алан, можно тебя попросить?

– Проси. Сегодня я ни в чём не посмею тебе отказать.

– Люби меня, Алан Блейз… Пожалуйста. Хотя бы сегодня. Полюби меня ещё один разочек, пусть ему даже и суждено стать последним. Возьми меня. Я так тебя хочу…

Дейзи потянулась к нему приоткрытыми пухлыми губами, и он не смог ей отказать. Не сейчас. Не сегодня.

____________________________________________

Грэм Лоулес разбил четвёртую тарелку и понял, что если так и дальше пойдёт, то он перещёлкает всю посуду в баре ни за понюшку табака. Нет, бывало, конечно, что он и раньше ронял тарелки на пол, обеспечивая уборщиц дополнительной работой, но чтобы четыре тарелки с небольшими интервалами в течение сорока минут?! Тонкая дешёвая керамика не выдерживала никакой критики, проигрывая твёрдому дубовому полу по всем статьям.

Хозяин «Вперёд на ногах – обратно на руках» всегда начинал работать после часа пополудни, педантично проверяя содержимое пивной бочки и пересматривая вымытые бокалы. Остальные сотрудники сего популярнейшего среди местного населения заведения подтягивались к бару немногим позже. И всегда заставали хозяина уверенно и неколебимо стоящим за барной стойкой, с неизменным полотенцем через плечо и какой-нибудь кружкой в руках. Или тарелкой. По старой привычке некоторые тарелки он любовно протирал по второму и по третьему разу. Сегодня эта безобидная привычка немилосердно выходила ему боком.

…. Стряхивая с зелёного зонта, больше смахивающего на пляжный шезлонг, дождевые капли, в бар вошёл Большой Том. Здоровяк торопливо протиснулся в дверной проём и сложил зонтик. Оставляя на безупречно чистом полу мокрые отпечатки огромных лапищ сорок пятого размера, вышибала, отдуваясь, подкатил к стойке и взгромоздился на один из круглых табуретов. Неодобрительно хмурясь (опять–таки больше по привычке, ибо амбал патологически неисправим!) Лоулес поставил перед Томом до краёв наполненную золотистым пивом стеклянную кружку.

Благодарно кивнув, Большой Том молодецки крякнул и мощно заглотил сразу половину ароматного ячменного напитка. Вытерев тыльной стороной ладони с мясистых губ остатки пены, вышибала вопросительно уставился на Грэма.

– Ну давай, босс, выкладывай. Чего уж там таиться то…

– Ты о чём, Томми-бой? – сделал недоумевающее лицо хозяин бара.

– Не крути хвостом. Я ж, когда только вошёл, сразу понял, что стряслось чегой-то!

– Неужели? – Грэм небрежно искал на перекинутом через плечо полотенце грязные пятна.

– Ага. У тебя на морде было такое выражение, как будто к тебе вернулась твоя последняя жена. Как там хоть звали эту ведьму?.. Джойс? Джулия? А?..

Грэм непроизвольно вздрогнул и гневно цыкнул на верзилу: