Текст книги "Генератор Кошмаров (СИ)"

Автор книги: Максим Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 40 страниц)

И ещё одна вспышка в задыхающемся от нехватки кислорода агонизирующем мозгу. Попрощайся со своей сестрой, щенок… Это была последняя мысль Каучукового Джека.

Алан разжал руки, и безжизненное тело изменившегося фрика повалилось на истоптанную траву. Жадно втягивая пересохшим ртом воздух, Блейз поднялся на ноги. Чёрт возьми, подумал юноша, ощущая мелкую дрожь в коленках. Возня с циркачом порядком вымотала Алана, он бы не отказался и передохнуть часок-другой. Проще говоря, он устал, как собака. Запас жизненных сил Блейза тоже имел свой придел. Но он не мог позволить себе такую роскошь, как возможность поваляться на боку, лениво сплёвывая и считать проплывающие по ночному небу чёрные облака.

– Глазам своим не верю – ты задушил это сатанинское отродье! – к Алану незаметно подкатил Бинго и квадратными от удивления глазами таращился на уткнувшегося лицом в землю мёртвого экс-коллегу. – И как ты догадался взять его за шкирку и придушить?

– Я всё время чувствовал твою поддержку, приятель, – надтреснутым голосом проворчал Алан, заталкивая обратно за пояс чуть было не выпавший во время драки револьвер. – Если бы не ты, то… Не знаю, как бы я сладил с ним.

– А как же! – не растерялся арлекин. – Это всё я! Моя моральная поддержка и психологическое присутствие в конечном итоге сыграли ключевую роль.

Блейз пнул острым носком сапога тело Джека и, откашлявшись, сказал:

– Пулевое отверстие в глазнице. Понимаешь, в чём вся соль? Я не сразу допёр, что глаза – это одно из двух уязвимых мест Каучукового Джека. Глаза и дыхательные пути. Если нельзя повредить его невероятно прочную, отталкивающую любые предметы шкуру, то почему бы не выбить ему глаза или задушить? Казалось, что в его сжимающемся как губка теле нет ни одной кости…

– Тяжело было? – шаркая ножкой по траве, виновато осведомился Бинго.

Юноша успокаивающе потрепал понурившего голову арлекина по плечу.

–Наверно, не легче чем Гераклу, схватившемуся с немейским львом.

– Геракл тоже задушил своего противника! – просиял Бинго. – Совсемкакты! Тьфу! То есть я хотел сказать, ты ну прямо как он!.. Ну, в смысле, как Геракл.

– Не исключено, что мне просто немножко повезло, – передёрнул плечами длинноволосый юноша. – Джек был ранен. Мы должны найти того, кто… В общем, здесь должен быть кто-то из…

Алан раздражённо сунул руки в карманы вытертых джинсов и замолчал. Он не хотел и думать, что сделал Каучуковый Джек с Дугласом Кларком. Бинго мягко взял юношу за локоть и тихо сказал:

– Я нашёл его, Алан. Я нашёл твоего знакомого. Он лежит за фасадом дома, рядом с задним двором, под оградой… Тебе не надо туда ходить, поверь мне.

– Почему? – Блейз со злостью зыркнул на неподвижное тело циркача. – Неужели всё настолько плохо?

– Хуже, чем ты думаешь, – Бинго повысил голос. – Алан, я абсолютно серьёзен, тебе не надо смотреть, что сталось с младшим помощником шерифа Кларком. Этот парень был хорошим человеком. Запомни его таким. Живым.

Алан, не глядя на арлекина, медленно побрёл к углу настороженно следящего выбитыми окнами за его приближением дома. Жилище Дейзи Хилл выглядело жалким, сиротливым и поруганным, словно в его стенах прошёл всесоюзный шабаш всех чертей и ведьм во главе самим Дьяволом.

– Алан! – крикнул вдогонку арлекин. – Вспомни, что было с Грегом! Вспомни этого несчастного мальчика. Я же и тогда предупреждал тебя! Предупреждал!..

Блейз остановился, и, не поворачиваясь, сказал:

– Мы должны знать, как погибают герои. Их становится всё меньше и меньше. И не стало ещё одного. Я должен запомнить его лицо.

– Хочешь увидеть героя? Посмотри в зеркало, мать твою! – кипя от возмущения, потряс кулаком Бинго.

Алан усмехнулся и глухо произнёс, посмотрев через плечо и ниспадающие на глаза волосы в сторону арлекина.

– О-о-о нет, дружище… Поверь, я меньше всех подхожу на роль героя.

_______________________________________________________________

Шелли не находила себе места. Она мерила свою комнату в особняке дяди Фреда быстрыми шагами и никак не могла собраться с мыслями. Девочка была готова от отчаяния грызть ногти и кусать локти. Всё, всё, что происходило с ней и с городом, не поддавалось никакому внятному логическому объяснению и неизвестно, сколько ещё вся эта чертовщина будет продолжаться! Рехнуться можно, право слово! Не позвонить родным, не связаться с кем-то извне, не получить ни одного ответа на хотя бы один из множества разрывающих голову накопившихся вопросов.

Не узнать, где сейчас пропадает Алан и нашёл ли он Тони… Шелли едва не заплакала от охватившего её бессилия и, кусая предательски задрожавшие тонкие губы, присела на краешек заправленной кровати. Никто ничего не знает и не понимает. Даже дядя Фред. Всезнающий, умный и начитанный дядя Фред, сжимающий в тёплых отческих объятиях любимую племянницу и роняя на черноволосую девичью макушку неудержимые старческие слёзы, тоже ничего не знал.

Зарывшись носом в подушки, девочка затихла, слушая, как тихо звенит тишина, и перешептываются в углах погружённой в полутьму комнаты тени. Большие настенные часы продолжали молчать, стрелки застыли на отметке семь часов девятнадцать минут, так и не сдвинувшись за прошедшее время ни на минутку. Наше время – это ходячий мертвец, внезапно поняла Шейла. Оно умерло, но идёт. Миг проходит за мигом, несущиеся со скоростью торнадо события едва успевают сменять друг друга, люди умирают и продолжают надеяться. И время, пусть и умерло, но продолжает идти вмести с ними. Но куда они идут? Не заведёт ли эта тропинка в бездну? Откуда не будет возврата? Жуть. Шелли стало ужасно одиноко и страшно.

Когда они на служебном «форде» Энди Тёрнера (кстати, а когда это было, сколько прошло времени, хм?) примчались к родовому особняку Де Фесов, шериф пришёл в сознание и переступал порог дома собственными ногами. Шейла и Дейзи лишь бережно поддерживали его с обеих сторон. С залитым кровью лицом, перевязанный шарфиком полицейский выглядел одновременно и комично и жутко. Открывший им двери Фредерик Де Фес при виде раненого Тёрнера изумлённо вскинул седые брови. Разглядев же грязных и оборванных девушек, старик и вовсе застыл с отвисшей челюстью.

Замешательство Де Феса продолжалось недолго. Фред быстро совладал с собой и чётким командным голосом принялся отдавать распоряжения. Слушая чёткий спокойный голос дяди, Шелли почувствовала, как с души свалился громадный камень. Дядя Фред всегда знал, что делать и никогда не паниковал. Уж он то точно разберётся, что к чему…

Тёрнера, изредка постанывающего сквозь плотно стиснутые зубы, уложили прямо в холле на одном из двух мягких кожаных диванов. Де Фес, вооружившись домашней аптечкой, занялся раной молодого человека. Дейзи взяла на себя обязанности медсестры, а едва державшаяся на ногах Шелли была услана в ванную комнату. Дейзи Хилл выглядела ничуть не лучше измученной девочки, но была на порядок выносливей и сильней. У одиноких матерей воистину неисчерпаемый запас прочности.

Смывая под душем с ноющего от ломающей боли тела грязь, Шелли смывала с лица в который раз выступившие слёзы. Жаль, но она не могла смыть ни тоски, ни тревоги, ни усталости. Закутавшись в тёплый халат, девочка спустилась в холл.

Энди, с подложенной под аккуратно перебинтованную голову подушкой, тихо посапывал. Спящего полицейского покрывал любимый дядин плед: красно коричневой, в крупную клетку, с густой бахромой по краям. Сам Фредерик стоял подле дивана с низко опущенной головой. Заслышав шлёпанье обутых в тапочки маленьких ног, старик обернулся. Его доброе морщинистое лицо расплылось в радостной улыбке. Фред раскинул руки. Робко улыбнувшись в ответ, Шелли незамедлительно бросилась в уютные родные дядины объятия.

Поглаживая любимую племянницу по густым мокрым волосам, Де Фес, успокаивающе приговаривал:

– Ну всё, всё… Всё будет хорошо, милая… Хотя и не помешало бы как следует отодрать тебя ремешком. Ты представляешь, как ты напугала своего старого дядюшку, маленькая негодница? Убежала из дому, не сказав ни слова, а тут ещё эти странности начались… И что я должен был думать? Не скажу, что пережил за последнее время самые приятные минуты в своей жизни.

– Дядя, прости меня, пожалуйста, – прогундела Шелли, уткнувшись носом в грудь старика. – Я должна была, понимаешь? Я… Я же хотела помочь.

– Я знаю, – ласково произнёс Фред, крепче обнимая девушку. – Я знаю, что у тебя доброе и чуткое сердечко…

С большой неохотой освободившись из согревающих дядиных рук, Шейла виновато потупила синие глаза.

– Ты совершенно прав, дядя. В иных обстоятельствах меня бы следовало хорошенько высечь.

– Вот именно, – поднял указательный палец Фред. – В иных. А сейчас, как ты правильно подметила, совсем другие обстоятельства.

– Дейзи? – Шейла обхватила себя руками.

– Пошла в ванную, – махнул рукой Фред. Взяв с подвинутого к дивану со спящим Тёрнером журнального столика аптечку, Де Фес сказал. – За Энди не беспокойся. Ему сильно повезло. Пуля прошла навылет и не задела черепной кости. Его, конечно, здорово контузило, он потерял много крови, но жизнь его вне опасности. Я обработал и перевязал рану и дал ему двойную дозу успокоительного. Крепкий сон совсем не помешает этому юноше.

– Ты лучше всех, дядя, – устало улыбнулась Шелли.

Фред протянул руку и взял племянницу за подбородок, заглядывая в огромные васильковые глаза.

– Иди в свою комнату и постарайся заснуть. Не переживай, я пригляжу за Энди. И с Дейзи я разберусь. Я устрою её в комнате для гостей. Отправляйся наверх, Шелли. Тебе тоже надо отдохнуть, малышка. Ты очень устала. Это видит даже такая подслеповатая развалина, как я.

– Дядя! – в притворном негодовании притопнула ножкой Шелли. Фред ожидаемо улыбнулся. – Не наговаривай на себя.

– Надо уметь смотреть правде в глаза. Не каждый решается, но тот, кто не боится, всегда трезво оценивает свои силы. Этому быстро учишься.

Шелли, поджав губки, вымолвила:

– Я очень сильно боюсь, дядя. Нет, не той ситуации, в которой мы все волей-неволей оказались и неведомо насколько застряли. Я боюсь неизвестности и боюсь больше никогда не увидеть Алана…

Девочка торопливо закусила предательски задрожавшие губы. На её глазах опять навернулись хрусталики слёз. Фред вновь прижал девочку к себе и шепнул на ушко.

– Я тоже побаиваюсь. Но не за твоего брата. За Алана я совершенно спокоен. Поверь своему дяде. Уж если кто и способен до конца выстоять во всей этой непонятной чертовщине, то это только он. Я бы больше боялся на месте тех, кто осмелится бросить ему вызов. Веришь мне, милая? С твоим братом всё будет в порядке. Я просто уверен в этом. Не успеешь ты проснуться, как он постучит в дверь и скажет, что он вернулся. Вместе с Тони.

Шелли потёрлось щекой о дядино плечо и спросила:

– Что же происходит? Что творится с нашей жизнью? Что случилось с этим миром, дядя?

– Не знаю, Шелли. Я не знаю.

Девочка не подала виду, но откровенно беспомощный и растерянный ответ Фредерика несказанно её огорчил и расстроил. И дядя так же, как все они, пребывает в паутине безызвестности. Её умный и всезнающий дядя. Наверно мир и правда катится к чёрту.

И вот теперь, закрывшись в своей комнате на втором этаже особняка, Шелли мучилась неизвестностью и засевшими глубоко внутри грызущими нутро страхами. Она была совсем одна. Одна наедине с болью и отчаянием. И никого не было рядом. Даже Алан оставил её. Даже её родной брат и лучший друг. Она одна.

Глупая дура, вспыхнув, укорила себя девушка. Ты не одна и никогда одна не была. И сейчас ты с ними, а они с тобой. Те, кто тебя любит и кого любишь ты. Ведь вполне достаточно помнить о человеке, не забывать его, держать в сердце, и ты никогда не будешь одинок.

Спрыгнув с кровати, Шелли погасила настольную лампу и комнату окутали угрюмые сумерки. Девочка подошла к зеркальному трюмо и, отбросив за спину распущенные волосы, внимательно всмотрелась в едва видимое, поддёрнутое темнотой отражение. Тени за спиной Шейлы, не сговариваясь, дружно сдвинулись, пытаясь проследить за её взглядом. Она смотрела в собственные глаза насыщенного синего цвета, влажно блестевшие на бледном лице заточённой в зеркало девочки. Шелли взялась обеими руками за кованую раму зеркала. Отражение сделало то же самое. Шелли застыла, задумчиво кусая нижнюю губу и не отрываясь от зрелища прячущегося за стеклом двойника, один в один копирующего её движения.

Когда-то давно, теперь Шейле казалось, что это было совершенно в другой жизни, возможно, принадлежащей даже не ей, она слышала, что зеркала способны похищать душу. Стоит повнимательней всмотреться в глубины таинственного зазеркалья, особенно ночью, в кромешной тьме и давящей на уши тишине и… Произойдет чудо. Волшебство. Магия. Что-то изменится в структуре окружающей тебя реальности. И тебя будет разделять всего один шаг от иного мира. Один шаг – и ты сойдёшь в реальность зазеркалья. Словно кэрроловская Алиса. Ты станешь иной.

А ещё поговаривали, что нужно бояться больших зеркал и тёмных комнат и не заигрываться с гаданием под Рождество. Шелли слышала множество самых разных, жутких и страшных историй. И, конечно, «совершенно правдивых»! Поэтому девочка прекрасно знала, чем чревато долгое разглядывание самой себя в зеркале тёмной ночью в пустой комнате. Двойник может высунуться из рамы, вырваться из плена отражений и схватить тебя за горло. Он может попытаться убить тебя. Некоторые рассказчики вышеупомянутых страшных историй били себя кулаком в грудь и с пеной у рта заверяли, что если не они, то их самые близкие знакомые уж точно были свидетелями подобных событий. Или друзья знакомых, или дальние родственники. Неважно. Но у кого-то из них обязательно находились те, кто так или иначе пострадал от зловредных зеркальных допельгангеров.

Шелли не верила во всю эту потустороннюю чушь, замешанную на старинных побасенках и детских страхах. Но сейчас ей как никогда хотелось сбежать. Уйти за грань. В иную реальность. Шелли хотела скрыться в другом месте, подальше отсюда и ото всех проблем. Она хотела уйти в Страну Чудес. Пусть ненадолго, но уйти и забыться. Но это было невозможно. Сведённые от напряжения пальцы девушки, стискивающие раму зеркала, побелели и задрожали. Из уголка левого глаза выкатилась одинокая слезинка. Задержавшись на мгновение у истока, слезинка покатилась по щеке, оставляя за собой тускло сверкающий в свете проникающих в комнату серебристых лучей такой же одинокой, выглянувшей из-за туч луны, размытый след.

Девочка сделала над собой неимоверное усилие, чтобы разжать пальцы и отвернуться от зеркала, приковавшего её невидимым магнитом к застывшему отражению. Бегство в Страну Чудес не состоялось. Есть ли вообще другие миры кроме нашего, неожиданно всплыло в голове Шейлы, когда она устало рухнула на кровать? А если есть, то какие они? Кто там живёт? Люди, подобные нам или совсем уж невиданные и диковинные существа? Там лучше или нет? Или все миры без исключения подвержены тем же порокам и печалям, что и наш изрядно запутавшийся в собственных амбициях и дурных пристрастиях мирок? Шелли подумала, что заморачиваться на эту скользкую тему себе дороже выйдет. Это равносильно участвовать в споре на религиозную тематику в компании упёртого атеиста и истинно верующего христианина. Крайне неблагодарное занятие.

Шелли свернулась калачиком, подтягивая коленки к груди. В комнате было тепло, но девочка мёрзла. Непонятный холод пронизывал до самых костей, проникая, казалось, в самые отдалённые участки дрожащего от непонятного озноба тела. Шейла протянула руку и нащупала краешек тонкого одеяла. Не раздеваясь, закутавшись по самое горло, девушка замерла. Шейле казалось, что накрывшись одеялом, она отгораживается от неотвратимо наступающих со всех сторон проблем. Она спряталась и её не видно. Опасность минует, пройдя рядом, не замечая затаившуюся под одеялом девочку. Наивная детская иллюзия. Но как порой хочется вернуться в детство… Забыть о заботах, взрослых проблемах и неразрешимых делах. Шелли давно перестала ощущать себя ребёнком, лет где-то с тринадцати. И сейчас горько жалела об этом.

Я же ещё совсем маленькая! Господи боже, я же всё равно ребёнок! Мне всего семнадцать лет. Я, если уж начистоту, никогда по-настоящему и не любила. Я жила, погружённая в глупые мечты и несбыточные иллюзии. Иллюзии любви и грёзы возомнимого женского счастья. Но я не женщина. Я по-прежнему остаюсь ребёнком. Я никогда не знала мужчину. Я не знаю, каково это – отдаться мужчине. Я ничего не понимаю в этой жизни. Мне только семнадцать!

И я в заднице, мрачно, с депрессивными нотками подвела итог тяжким размышлением Шейла. Все мы находимся там же. В заднице. Алан не любит, когда я резко и грубо выражаюсь, вымученно улыбнулась девочка. Но если я скажу, что мы все по воле судьбы оказались в попе, что от этого изменится? Разве сможет перетасовка слов изменить общий смысл возникшей ситуации? Нет, разумеется. Алан. Любимый старший брат. Лучший друг. Зачастую самый близкий и родной человек в мире. Иногда невыносимый зануда и вечно сующий нос не в свои дела засранец. Но кем бы он ни был, он всегда оставался неотъемлемой частью её жизни. И если с Аланом что-нибудь произойдёт, её жизнь уже никогда не будет прежней. Шелли знала это. Она была уверенна более чем, что без старшего брата, готового умереть за неё и пожертвовать собой ради её же счастья (Шелли это точно знала), она превратится в совсем другого человека. А как иначе? Изменится её жизнь и изменится она.

Видит Бог, Шелли больше всего на свете хотела остаться прежней. И она хотела поскорее увидеть Алана живым и невредимым. Девочка остро пожалела, наверное, впервые, что не знает ни одной подходящей по случаю молитвы. Если бы она могла, она помолилась бы за скорейшее возвращение старшего брата домой. Она пропадёт без него. Да и сам Алан… Ну он же такой ранимый, такой сентиментальный и чувственный! Вся его напускная, показушная невозмутимость и хладнокровие. Жёсткий взгляд и не сочетающаяся с внешней твёрдостью грустная улыбка. Странный, странный парень этот Алан Блейз. Алан, который хранит множество скелетов по шкафам и не терпит вмешательства в личную жизнь. Алан, который держит себя на расстоянии в несколько миль от желающих первыми протянуть ему руку помощи и предложить свою жилетку в качестве носового платка.

Шелли любила его. Она всей душой любила своего брата. Пожалуйста, взмолилась Шелли, сжимая кулачки, пожалуйста, пусть у него всё будет хорошо. Пусть Алан будет счастлив! Пусть он вернётся живым и невредимым. Шелли взывала к высшим силам со всей неистовостью и детской непосредственностью. Так может молиться только ребёнок, до последнего искренне верующий в торжество справедливости и победу добра над злом.

Затаившись как мышка, девочка прислушалась к едва слышимому протяжному вою усилившегося ветра, лижущего надёжные стены старинного особняка. Луна снова спряталась за тканью сгустившихся туч, ноябрьский холод покрыл окна матовой испариной. Шелли смежила веки, отгораживаясь от злободневной действительности. Да ну всё к чёрту… Чему быть, того не миновать, промелькнула пораженческая мысль. Подобные мысли свойственны людям вконец отчаявшимся, сдавшимся. Но я не сдалась, резко открыла глаза Шейла, я никогда не сдавалась. Я не такая, как все. Я особенная. Алан говорит, что во мне есть изюминка. Ну что ж, помимо изюминки, во мне есть ещё кое-что. В меня ещё вбит стержень, крепкий и прочный, закалённый и стойкий. И я не сломаюсь. Я же его сестра! У нас много общего, в том числе и твёрдость характера, и упрямое нежелание склонять голову перед трудностями. Алан бы не отчаялся, он бы продолжал делать то, что счёл бы необходимым, не смотря ни на что. И я не подведу его. Мы одной крови, и мы победим. Победим…

Шелли почувствовала, что засыпает. Вспыхнувший было боевой настрой неспешно растворялся в заволакивающих голову сумбурных, перескакивающих с одного на другое, хаотичных видениях – предвестниках снов.

Вдруг, совершенно спонтанно, практически заснувшую, Шейлу пронзила неожиданная идея. Она резко поднялась, сбрасывая одеяло и села на кровати. Наморщив лоб, девушка пыталась понять, что заставило её подумать об ЭТОМ. Что движет ею, откуда, из каких глубин подсознания вырвалась эта мысль? Почему она хочет сделать это?

Торопясь, пока не одолели сомнения в правильности задуманного, Шейла решительно спрыгнула с кровати и подошла к двери. Провернув ключ в замочной скважине, она осторожно, стараясь не совершать лишних движений, толкнула дверь. Дверь практически бесшумно приотворилась на пару дюймов, пропуская за порог столпившиеся в коридоре тени. Шелли выглянула наружу, посмотрела по сторонам и выскользнула из спальни, аккуратно притворив за собой чуть скрипнувшую дверь. Девочке показалось, что едва уловимый скрип отдался громогласным скрежетом, буквально потрясшим весь второй этаж фамильного особняка Де Фесов. Но, разумеется, это была всего-навсего игра порядком расшалившегося воображения.

Бесплотной тенью прошмыгнув по коридору, девочка оказалась напротив двери, ведущей в комнату Алана. С замершим сердцем Шейла взялась за ручку и потянула на себя. Повинуясь, ручка послушно провернулась и дверь отворилась. Не теряя времени на дополнительные озирания, Шелли юркнула внутрь спальни брата. Прислонившись спиной к торопливо закрытой двери, Шелли облегчённо выдохнула. Она чувствовала себя несколько не в своей тарелке. Что она делает? Зачем разыгрывает из себя засланного во вражеский тыл диверсанта? Ну, ты прямо Том Круз в юбке, хмыкнула про себя Шейла. И какого чёрта, спрашивается? Что тебе понадобилось в комнате Алана? Что ты хочешь найти – неубранный впопыхах скелет?

Вместе с тем Шелли всецело доверяла своим чувствам. Пусть смеются сколько угодно при одном лишь упоминании о женской интуиции, ей наплевать, но хотела бы она взглянуть в лица тех умников, которые утверждали, что ум девичий короток, а память недолга! И что бы они делали, окажись на её месте, когда все основные пять чувств и неожиданно проснувшееся шестое подняли с постели и буквально насильно выперли вон, заставив отправиться в комнату Алана.

Ищи, шепнул внутренний голос. Ищи. Но что, что я должна найти? Вжавшись спиной в дверь, девочка ждала, пока глаза привыкнут к царившей в комнате брата кромешной тьме. Не изменяя своим домашним привычкам, Блейз-младший наглухо задёрнул шторы, превратив спальню в лишённую окон тюремную камеру. Включать свет девочка не стала из боязни, что кто-нибудь да заметит её несанкционированное присутствие. Ха, невольно улыбнулась она. Заметит? Кто – дядя Фред, Дейзи, Энди? Ну что за глупости она городит! Но, уже нащупав пальцами встроенный в стену тумблер, девушка в последний момент передумала. Лучше не рисковать, вкрадчиво шепнул внутренний голос. Не осложняй положение. Предстать, если тебя всё же застукают в спальне брата, роющейся в его личных вещах. Ты сама знаешь, как строго и принципиально относится Алан к понятиям о частной собственности. И что бы он сказал тебе, если бы узнал, что ты внаглую залезла в его дорожную сумку?

Интересно, кстати, подумала Шелли, крадучись, продвигаясь по тёмной комнате. Очень интересно. Почему я решила, что буду рыться в личных вещах Алана, в его сумке? Потому что ты пришла сюда за этим, снисходительно разъяснил внутренний голос. Где ещё ты найдёшь то, что ищешь, если не среди личных хабарей старшего брата?

А ты хочешь найти? Ты готова к возможным последствиям? Эй, подруга, а не будешь ли ты жалеть? И что ты ожидаешь найти? Почему ты готова разворошить грязное бельё Алана?.. Вопросы, вопросы, вопросы. Господи, как же её всё достало! Шейла сжала загудевшую голову вспотевшими ладонями. Нет, так и впрямь свихнуться можно. Пора заканчивать и чем скорее, тем лучше. Опустившись на колени у кровати Алана, девочка откинула достигающий застланного ковром пола край покрывала и вытащила потертую дорожную сумку. Девочка победно улыбнулась. Алан никогда не изменял себе. Как она и ожидала, сумка была засунута под кровать собирать пыль и приманивать всяких букашек.

Усевшись на кровать, Шелли положила сумку рядом с собой и некоторое время просто молча смотрела на неё, теребя пристёгнутый к карабинам широкий ремешок. Всё тело девочки пронзила дрожь нетерпения, сердце учащённо забилось… Всё, хватит, тянуть дальше нет смысла. Раз уж начала, до доводи задуманное до логического завершения. Отступать поздно. В предвкушении высунув кончик языка, она достала из кармана джинсов наполовину разряженный сотовый телефон и включила фонарик. Потянув за язычок молнии, Шелли расстегнула верхний клапан сумки и посветила мобильником.

Так, так, так… Признаться, Шейла всегда хотела узнать, что берёт с собой Алан, надолго уезжая из дому. Обычно любой нормальный человек старается брать с собой самое необходимое и важное. И ещё самое дорогое и ценное. Для души и для сердца. Фотографии семьи, детей, любимых, подаренные по различным поводам безделушки, всякие талисманы. Да мало ли что! У каждого свои пристрастия. Но Алан… Алан не был обычным человеком. Он был странным. И ты знаешь это, услужливо напомнил внутренний голос. Приготовься к сюрпризам, девочка. Возможно к неожиданным и неприятным. Но я должна знать, упрямо закусила губу Шейла. Должна.

Готова ли ты взглянуть в лицо гложущих твоего брата демонов, продолжал допытываться внутренний голос? Ты не испугаешься? Не свернёшь?

К чёрту. К чёрту всё, огрызнулась Шелли и резким движением опрокинула сумку верх дном. Освободившееся содержимое высыпалось на кровать. Отложив опустевшую сумку, девушка, подсвечивая ярким лучом фонарика, присмотрелась к усеявшим покрывало вещам. Итак. Блокнот с засунутой между разлинованных страниц гелиевой ручкой, кожаный бумажник, фонарик, перочинный нож, зажигалка «Зиппо» … Шелли несколько обескуражено смотрела на выросшую перед ней груду несомненно полезных и нужных предметов. Создавалось впечатление, что Алан был постоянно готов к любым превратностям судьбы и даже конец Света не стал бы для него неожиданностью. Тем паче неразрешимой проблемой.

Но это всё не то! Солнцезащитные очки, моток изоленты, скотч, рулетка, горсть мелочи… Всё не то. Вздохнув, Шелли поводила лучом фонарика по изученным и отложенным в сторону вещам, проверяя, не упустила ли она что из виду. Но нет. Предметы оставались простыми предметами, призванными приносить пользу и помогать в экстренных ситуациях. Никаких скрытых скелетов. Ни одной косточки. Даже самой завалявшейся. Но внутренний голос подсказывал девочке, что нужно смотреть ещё внимательнее, что искомое находится совсем рядом, буквально под рукой.

Скрепя сердце, Шелли раскрыла бумажник и тщательно проверила все кармашки и отсеки. Ничего, кроме денег, кредитки и нескольких визиток. К бумажнику был пристёгнут отлитый из серебра брелок в форме миниатюрного тигрёнка, сжимающего в передних лапках перевязанную ленточкой подарочную коробку. Губы Шейлы против воли расплылись в тёплой, щемящей улыбке. Она подарила Алану этот сувенирчик на прошлый день рождения. Брат пообещал, что никогда не расстанется с её подарком… Шелли было очень приятно видеть, что Алан держит слово. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, он всегда держал данное слово.

С сожалением выпустив из рук бумажник, девочка заглянула в опустевшую сумку. Неужели это всё? У неё в голове не укладывалось, как можно обходиться таким минимумом вещей! Ну, прибавим сюда ещё туалетные принадлежности, смену белья, кое-какую одежду, в том числе и ту, что сейчас надета на Алане и… И всё. Ужас просто! Странный всё-таки народ эти мужчины.

Недоумённо пожав плечами, Шейла принялась неторопливо складывать в сумку все рассыпанные на постели предметы. Скорее всего, Алан даже не заметит, что кто-то здесь рылся, суя свой не в меру любопытный носик не в своё дело. Вот именно. Не имела я права так поступать, нахмурилась девочка, чувствуя, как щёки и лоб заливает горячей краской. Ей стало стыдно. И что на неё нашло? Эх ты, разочарованно протянул внутренний голос, ничего ты не поняла… И не увидела. А ведь ЭТО было так близко, так близко… Ну что же ты, глупая, совсем ничего не видишь? Вот же оно. Да раскрой ты глаза, наконец!

И Шелли раскрыла. Странно, подумала она. Почему я сразу не заметила? Наверно, не врут, когда говорят, что если хочешь что-нибудь спрятать, то положи это на самое видное место. Шейла, зажав в зубах мобильник, взяла обеими руками бумажник Алана. Не мешкая, она расстегнула бумажник и уставилась на запаянное прозрачным пластиком отделение для визиток и кредитных карточек. Чёрт, и впрямь, как она сразу не заметила, что прячась за кредиткой и визитками, в прозрачный отсек был всунут ещё один предмет. Шейла просунула за пластик пальцы и нащупала краешек непонятного предмета. Судя по размерам и плотности, больше всего смахивает на фотографию. Фотографию, засунутую под пластик лицевой стороной внутрь. У Шейлы моментально заиндевели пальцы. Девочку обуял непонятный страх. Почему-то ей совсем не хотелось смотреть на эту фотку. Она поняла, что боится увидеть изнанку загадочного снимка. Она не хотела знать, кто или что запечатлено на фотографии. Если Алан утаивает этот снимок, скрывая за визитками, то она не хотела знать, почему.

Но Шейла понимала, что, невзирая на желания и страхи, она сейчас вытащит эту фотографию, развернёт и посмотрит в лицо точащих душу Алана демонов. Шелли разжала зубы и пристроила мобильник к бедру, так, чтобы свет фонаря падал на стиснутый в руках бумажник.

В принципе, девочка догадывалась, что, точнее, кто запечатлён на снимке. С большой долей вероятности это будет девушка, в которую давно и тайно влюблён её старший брат. Та, из-за которой он не находит себе места, изводит себя и страдает в трижды проклятом гордом мужском одиночестве. Ещё не доставая фотку, Шелли знала, что угадала на сто процентов. И ещё она знала, что начинает ненавидеть эту незнакомку. За что? За что она ненавидит абсолютно незнакомого и, вполне возможно, совсем неплохого человека? Ответ пришёл один и исчёрпывающий. За то, что эта неизвестная вертихвостка ломает жизнь Алана. Эта особа, не разделяя любовь Алана, втаптывает его в грязь, низводя до жалкого болезненного состояния. Алан не заслуживает такого отношения. Тем более от той, в кого влюблён до беспамятства.

Так кто же ты, незнакомка? Шейла, отчётливо слыша замедлившееся биение сердца, двумя пальчиками вытащила из бумажника предполагаемый фотоснимок.

Учащённо задышав, словно человек, входящий в газовую камеру, Шейла очень медленно, оттягивая каждую секунду, развернула фотку лицом к себе. Что ж, она не ошиблась. Этот прямоугольный кусок плотной глянцевой бумаги и впрямь оказался фотографией. Сглотнув, девочка поражённо уставилась на… На себя. Внутри у неё всё оборвалось. С фотки на неё смотрела, весело улыбаясь, она сама.