Текст книги "Полное затмение"

Автор книги: Лиз Ригби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)

– Гейл.

Френсис не стала открывать блокнот.

– Джулия, что вы скрываете от нас?

– Я не лгала, – ответила Джулия. – Просто никто не спрашивал об этом, за исключением Ломакса.

Ломакс уронил блокнот. Марджори и Курт подняли глаза от открытых блокнотов.

– Я? – спросил Ломакс.

– Я не отвечала на твои вопросы.

– Я это заметил.

– Именно ты все время расспрашивал о моих отношениях с Гейл.

В молчании адвокаты изучали содержимое блокнотов. Ломакс наугад открыл свой. Он узнал почерк Гейл – такой же, как на плакате в лаборатории Драпински.

Объект хочет произвести впечатление вечером, потому что утром муж выказывал признаки раздражения (задержка в подаче завтрака – любимых хлопьев). Внимание: источник раздражения – пища, поэтому объект пытается отыграться за счет еды. Объект застилает скатерть, зажигает свечи и т. п., заранее готовит ужин. (Внимание: снимает кольца, чтобы вымыть салат, вытирает пальцы, тут же надевает кольца.) НИКОГДА НЕ ОСТАВЛЯТЬ КОЛЬЦА БЕЗ ПРИСМОТРА. Ждет возвращения мужа. Приветствует его у двери. Целует. На этой стадии объект пытается выяснить настроение мужа. ГОВОРИТ, ЧТО ПРИГОТОВИЛА НА УЖИН НЕЧТО ОСОБЕННОЕ. Муж умывается. К его возвращению напиток уже готов. Внимание: муж входит в гостиную, а объект идет к нему с напитком в руках. Внимание: муж никогда не подходит первым. До того как он входит в столовую, объект проверяет стол. Входя в комнату, осматривает его еще раз. Идет к стулу мужа. Не садится. Наклоняется через стол, опираясь на большие пальцы рук. Оценивающе смотрит сверху. Объект тянется к мужу. Внимание: чтобы привлечь мужа, объект не повышает голос, а говорит низко и придвигается ближе. ВНИМАНИЕ: чтобы привлечь мужа, крик не используется…

* * *

Ломакс узнал не только почерк с плаката в лаборатории Драпински, но и унылый, наукообразный стиль.

БЛАГОДАРНОСТЬ. Объект хочет изобразить искреннюю благодарность, склоняя голову набок (внимание: угол острый, примерно двадцать градусов к плечу), и, улыбаясь, рот не открывает. Губы растянуты в линию. Устанавливается контакт глазами. Слов мало (например: «Благодарю тебя»), голова по-прежнему склонена набок, улыбка фиксируется.

Когда Ломакс и Джулия поднимались из подвала, она улыбнулась ему именно так.

Ломакс посмотрел на адвокатов. На лицах было написано изумление и смущение.

– Что это значит? – наконец спросила Френсис. Джулия молчала.

Курт нетерпеливо поинтересовался:

– Вы и есть тот самый «объект»?

Джулия все еще не отвечала. Она смотрела на них – бледное лицо, огромные глаза, потемневшие зрачки. Ломакс снова вспомнил о письме. Вспомнил показания Ричарда. Он вымолвил:

– Ты боялась Гейл. Боялась до смерти.

Она слегка обернулась к Ломаксу и кивнула. Он продолжил:

– Гейл была тонким наблюдателем. Применяла простые научные методы, анализируя поведение сложных объектов. Например, человека.

– Например, вас, – мягко сказала Марджори, глядя на Джулию.

– Да.

Джулия ответила так тихо, что Ломакс засомневался, а не послышалось ли ему? Джулия казалась ему стройной и испуганной ланью. Она почти не двигалась, только слегка дрожала. Таким же полушепотом Джулия продолжила:

– У нее еще были видеокассеты. Они спрятаны где-то здесь – я не знаю где.

– Кассеты… она использовала их, чтобы изучать вас? – спросила Марджори так же тихо.

Джулия молча кивнула.

Челюсть Курта съехала куда-то набок. Он почесал щеку. Когда Курт заговорил, голос его показался всем неестественно громким.

– Итак, значит, она изучала, – пальцы адвоката теребили блокнот, – вашу одежду, походку, жесты…

– Вашу сексуальную жизнь, – вставила Марджори. Джулия покраснела. Она протянула руку и, поморщившись, перевернула страницы блокнота Марджори.

– А, вам попался этот.

Марджори протянула ей блокнот. Джулия опустила голову, и Ломакс взял блокнот. Он открыл его.

На развороте располагалась таблица с датами и временем суток. Некоторые графы были закрашены красным. «У объекта менструация?» – шла надпись поперек. Внизу давалась расшифровка обозначений. Зеленым закрашивались дни, когда инициатива исходила от мужа, синим – от «объекта». Желтый указывал на отсутствие сексуальной активности. Далее шел текст:

Объект проявил сексуальную активность по возвращении мужа с работы. Объект достиг оргазма через восемнадцать минут тридцать пять секунд после того, как дверь спальни закрылась. Скорее всего обман. Муж достиг оргазма через тридцать пять минут после закрытия двери, объект – параллельно с ним. Стадия третья – одновременные ритмические стоны (объект: о-о-о) – продолжалась четыре минуты до оргазма. Время восстановления (так называемое время между оргазмом и речью) – тридцать секунд. Объект заговорил первым.

Последняя запись гласила:

Объект проявил сексуальную активность. Муж не выражает желания, объект настаивает. Муж достиг оргазма через двадцать пять минут после того, как закрылась дверь спальни.

Объект молчал. Во время прелюдии использовались невербальные средства коммуникации (м-м-м-м-м-м – с каждым разом все громче; о-о-о-о-о-о – все с большей интенсивностью). Возможно, оральный секс? Объект использует оральный секс, чтобы пробудить интерес у партнера? Время восстановления: быстро. Первым заговорил муж. Объект больше не возобновлял попыток сексуальной активности. В последнее время объект с большим удовольствием представляет сексуальное удовлетворение, чем достигает его сам. Смотри три последних записи. Спад частоты сношений: с восьмидесяти пяти процентов после свадьбы до тридцати пяти за последний гол.

Адвокаты смотрели на покрасневшее лицо Ломакса. Он закрыл блокнот.

– Гейл – сумасшедшая, – сказал он.

– Зачем она делала это? Я не понимаю. Уже поздно, и я устала. Простите, но я ничего не понимаю, – сказала Френсис.

Джулия смотрела на них. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла. Джулия сглотнула.

– Гейл хотела быть тобой, – мягко произнес Ломакс.

Джулия снова посмотрела на него:

– Да. Ты догадался.

– Нет, – запротестовал Ломакс. – Я просто кое-что узнал. Но только сейчас все понял. Она носила твою одежду, верно?

– Да.

– Твою косметику. Драгоценности. Духи. Туфли. Только они не подходили по размеру.

– Она была крупнее, – прошептала Джулия, потянувшись к Ломаксу. – Они не подходили ей. Никто не может стать другим.

В голосе Джулии слышалось отчаяние, почти истерика. Адвокаты пристально смотрели на нее. Курт кашлянул.

– Джулия, почему Льюис позволял ей?

– Он не знал.

– Ты пыталась рассказать ему, – пришел на помощь Ломакс, – но он не верил. Он думал, что ты сошла с ума.

– Так же… – начала Джулия, – так же как сейчас думаете вы.

Адвокаты не двигались с места. В голосе Джулии все еще слышалась истеричная нотка.

– Я знала, что не должна говорить вам. Я знала, вы мне не поверите.

Ломакс взял ее руки в свои.

– Во что действительно трудно поверить, так это в то, что Льюис не знал о том, что происходит, – сказал Курт.

– Но рядом с ним, – возразил Ломакс, – Гейл становилась другой.

Джулия снова кивнула.

Ломакс повернулся к ней:

– При нем она играла нежную маленькую сестренку, да?

Внезапно Марджори поднялась с места, словно устав сидеть в одном положении.

– Ради Бога, Джулия, – сердито начала она. – А почему вы вели себя словно забитая мышка? Почему не показали ему эти блокноты? Тогда бы он вам поверил. Вы должны были действовать.

На мгновение лицо Джулии смягчилось.

– Ах, Марджори, вы ничего не понимаете. Она прятала их. Если бы она поймала меня…

Джулия посмотрела в пол, стиснув зубы, рот превратился в тонкую линию.

– Гейл была склонна к насилию, – объяснил Ломакс.

– Она била вас? – изумленно спросила Марджори.

Теперь она возвышалась над Джулией. Джулия повесила голову. Не глядя на Марджори, она кивнула.

– Вот дерьмо, – промолвил Курт. – Да уж, она действительно сошла с ума. Ради чего она делала все это?

Марджори снова села. Воцарилось долгое молчание. Джулия уже не дрожала – теперь ее трясло. Адвокаты не могли не заметить этого.

Наконец Ломакс прервал молчание:

– Она хотела присвоить себе личность Джулии. И… – он взглянул на Джулию для подтверждения своих слов, – и разрушить то, что осталось.

– Да, – тихо и хрипло ответила Джулия, – двоим нам было не жить.

– Однажды ты дала ей сдачи, – напомнил Ломакс.

– В какой-то момент я не выдержала.

– И она сломала твой нос.

– И свой. Не думаю, что это сделала я. Это она сама. А потом ее нос восстановили. Сделали таким же, как мой.

– Боже, – сказал Курт, – ваш нос на ее лице? Не может быть!

– Это не сделало ее похожей на меня.

– Но она изменилась, – добавил Ломакс.

– Да. Она стала другой.

– Вы говорите, Льюис даже не догадывался, что творится неладное? – В голосе Марджори слышалось неверие.

– Он по-прежнему считал ее маленькой глупышкой. Он страшно сердился на нас. Но, – Джулия посмотрела на адвокатов, – он думал, что это я сошла с ума. Особенно после того, как она научилась подделывать мой голос.

Все молчали. Неожиданно Ломакс застонал:

– О Господи… Ну конечно же!

Адвокаты ждали.

– Эти звонки в офис. Это была Гейл. Однажды, – Ломакс посмотрел на Френсис, – однажды она чуть не прокололась. Ты была в офисе, и как только ты ушла, Гейл позвонила Льюису. Все решили, что ты звонишь с парковки…

Джулия моргнула.

– Я не знала об этом. Я приходила в офис под разными незначительными предлогами, потому что знала – если она позвонит ему в это время, Льюис поверит мне. Этого не случилось.

– Что она говорила ему? – спросила Марджори.

– Точно не знаю. Иногда по телефону она вела себя весьма сексуально. Сначала это нравилось ему. Потом он попросил чтобы я перестала. Я сказала, что не знаю, о чем идет речь. Я не сразу поняла, что она дурачит его и что люди думают, будто это я звоню. Просто некоторые перестали общаться со мной, а я не понимала почему.

Адвокаты молча смотрели друг на друга. Джулия говорила тихо и быстро:

– Вы не можете себе представить, что это такое. Вы никогда не поймете, что чувствуешь, когда тебя изучают и постепенно забирают то, что ты привыкла считать своим. Она говорила моим голосом по телефону, носила мою одежду, пользовалась моей косметикой, драгоценностями, смеялась, как я. Однажды я подняла глаза и увидела, как яспускаюсь по ступенькам. И все это время я понимала, что этот клон, нет, эта пародия хочет уничтожить меня. Какой женой я была для Льюиса? Испуганная, нервная истеричка, обвиняющая его дочь во всех смертных грехах. Безумный голос в телефонной трубке. С тех пор как я нашла этот блокнот, я больше не занималась с ним сексом. – Она показала на блокнот, до сих пор лежащий на коленях у Ломакса. – Разве я могла упрекнуть его в том, что он заводил интрижки на стороне?

Ломакс обнял ее. Джулию трясло.

Френсис молчала, но смотрела тревожно. Наконец она заговорила:

– Джулия, Ричард знает об этом?

– Наверное, кое-что знает. Они были близки.

– Кто-нибудь еще?

– Нет.

– А история с шантажом? Это правда? – спросил Курт.

– Возможно. То есть, как он рассказывает, так все и было. Когда она попросила у меня денег, мне хотелось думать, что это для Льюиса. Отчасти мне было все равно. Я просто хотела, чтобы она убралась из моей жизни и оставила нас в покое.

– Прекрасный мотив для убийства, – промолвил Курт.

Рот Джулии растянулся в улыбке.

– Я столько раз хотела, чтобы она умерла. Но я не убивала ее.

– Вот дерьмо! – выругался Курт.

Он посмотрел на Марджори.

– Да уж, дерьмово, – согласилась та.

– Теперь я уверена, что вам нельзя давать показания. Я буду продолжать настаивать, что деньги предназначались для Льюиса. Если будете давать показания, де Мария заставит вас признать шантаж. Тогда мы пропали.

– Мы пропали в любом случае, – произнес Курт, откидываясь в кресле.

Именно таким Ломакс когда-то впервые увидел его.

– Нет. – Голос Френсис окреп. – Завтра я попытаюсь вытянуть эту информацию из Ричарда. Определенно, это не сделает вас невиновной в глазах присяжных, но, возможно, они задумаются, кто же здесь настоящая жертва? Мне нужны эти блокноты.

Джулия уставилась на Френсис:

– Зачем?

– Они единственное, что у нас осталось, чтобы защитить вас, – объяснила Марджори.

– Вы хотите сказать, что люди прочтут их?

– Возможно.

– И тот, где она описывает наши занятия любовью?

Френсис задумалась.

– Френсис… – Лицо Джулии напряглось. – Прошу вас.

– Вы должны позволить Френсис помочь, даже если это причинит вам боль, – заметил Курт.

– Кроме этого блокнота, – наконец решила Френсис. – Все прочие, кроме него.

Джулия беспомощно посмотрела на Ломакса. Он кивнул.

– Хорошо, – согласилась она.

– А я позвоню в офис прокурора, – сказал Курт, вставая, – пусть приобщат блокноты к доказательствам, чтобы завтра Френсис могла хорошенько выпотрошить Ричарда. Этот тип просто напрашивается.

ГЛАВА 31

С утра собрался дождь. Ломакс, как и Депьюти, чувствовал его запах. Пес радовался. Он игриво жевал рубашку хозяина и тянул его на улицу. Ломакс решил взять собаку с собой. Пусть посидит в машине, а во время перерыва Ломакс погуляет с ним в парке. Вечером, когда дождь прибьет пыль, они поднимутся в горы и на несколько часов позабудут про судебные дела.

Ломакс с первой за сегодняшний день кружкой кофе стоял на веранде и ждал дождя. Ветерок обдувал лодыжки и ступни. Он дул еще не сильно, но уже дышал осенью. Над головой сгущались облака, а горы затянуло дымкой – впервые за лето. Наконец упали первые капли. Запахло летней пылью. Когда Ломакс ехал в суд, дождь усилился.

Ломакс давно уже не включал дворники. Сейчас они яростно ходили по стеклу. Сначала дворники размазывали по стеклу мертвых насекомых, пыль и грязь, но вскоре дождь отмыл стекло, машину, да и весь город за стеклом. По радио пугали, что дожди могут стать помехой в наблюдении за затмением на следующей неделе.

К слушателям обращался Диксон Драйвер. Своим раздражающе монотонным голосом он вещал, что затмение продлится три минуты и двенадцать секунд. Драйвер строил догадки, сможет ли облачность закрыть небо на три минуты двенадцать секунд в середине сентября. Ломакс выключил приемник и припарковался у здания суда. Депьюти высунул нос под дождь в полуоткрытое окно.

Вода текла по ступеням здания, внутри пахло сырой одеждой. Ломакс решил, что приехал рано, но толпа почти уже заполнила зал, телекамеры теснились у двери. Показания Ричарда явно стали сенсацией вечерних новостей.

Судебный пристав показал Ломаксу место в первом ряду. Наверное, Марджори забронировала его для своего якобы жениха. Ломакс поблагодарил, сел и огляделся. Все те же репортеры. Публика на галерке все время менялась, но были и те, кто ходил на каждое заседание. Эти профессиональные зрители приветствовали друг друга и обсуждали ход заседания в кафетерии суда.

Ломаксу показалось, что сегодня в суде особенно много молоденьких девушек. Две сидели слева, одна – справа от Ломакса. Девушки с интересом глазели по сторонам. По их одежде Ломаксу окончательно стало ясно, что лето прошло. В высокие окна бил дождь.

Курт и Марджори вошли в зал вместе с Джулией. При ее появлении зрители притихли – они могли видеть лицо Джулии только при входе и выходе из зала. Сегодня на ней было простое светло-коричневое платье. Джулия выглядела усталой, в глазах застыло тревожное выражение.

– А она неглупа, – заметила одна из соседок Ломакса слева. – Оделась в осенних тонах.

– Я тоже хочу куртку такого цвета.

– У меня была такая, но фасон устарел.

В вечерних новостях всегда обсуждали наряды Джулии, а иногда и Френсис.

Марджори одарила Ломакса нежной улыбкой, которую заметила по крайней мере половина зрителей в зале. Френсис и де Мария еще не появились. Не видно было и судьи Олмстед. Кругом шептались, что советники застряли в комнате судьи. Ломакс гадал, по какой причине.

Появилась Френсис. Она держалась очень уверенно. Френсис начала выкладывать бумаги из дипломата, что-то тихо говоря Курту, Марджори и Джулии. Через секунду появился де Мария. На лице обвинителя было написано беспокойство, он что-то быстро прошептал коллегам за столом. Из них двоих Френсис смотрелась гораздо бодрее.

Присяжные заняли свои места. При появлении судьи все встали – раздался обычный шелест одежды и топот подошв.

Когда Ричард Фокс занял кресло свидетеля, по залу прошелестел взволнованный вздох – Ломаксу почудилось в нем какое-то сексуальное напряжение. Неужели все эти девушки пришли в суд из-за Ричарда?

– Милашка, – заметила одна из соседок Ломакса.

Ричард сидел прямо. Он уверенно положил руки на подлокотники кресла, совершенно не смущаясь толпы. Без робости посмотрел на судебного художника, делающего зарисовки. Когда судья напомнила ему о принесенной присяге, Ричард резко кивнул. Казалось, его раздражает ее тон, но на самом деле Ломакс видел, что Ричарда гнетет власть судьи над ним. В обычных обстоятельствах он не стал бы считаться с этой неброской седовласой женщиной.

Френсис начала допрос дружелюбно. Ричард отвечал коротко. В восемнадцать лет он уехал из дома в Сиэтл, чтобы продолжить учебу в колледже. В это же время его мать поместили в специальное социальное учреждение – кондоминиум, где ей был обеспечен постоянный уход, а отец женился во второй раз. Ричард не чувствовал Калифорнию своим домом и бывал здесь пару недель в году.

Ответы Ричарда стали еще короче, когда Френсис перешла к его отцу.

– Мы ладили, пока я соглашался с ним.

– У него был сильный характер?

– Можно сказать и так.

– Вы любили его?

– Он был моим отцом.

– Вы любили его, мистер Фокс?

– Не уверен.

– Вчера вы рассказывали, что спали с моей клиенткой. Она была женой вашего отца. Вы испытывали чувство вины?

– А с чего мне чувствовать себя виноватым? Она совершеннолетняя, и я не заставлял ее.

– Вы сказали, что существовала фотография, где вы были сняты в постели с Джулией. Вы боялись, что отец увидит ее?

– Нет.

– Возможно, вам даже хотелось, чтобы он увидел ее?

Ричард улыбнулся.

– Возможно, – согласился он.

Френсис помедлила. Все лица были обращены к Ричарду. Френсис держалась обособленно. Она стояла рядом с присяжными, рассматривая Ричарда как бы со стороны.

Ричард сказал:

– Я был ребенком, когда отец бросил нас. Мать болела. Он мог помочь нам, но не сделал этого. С тех пор я не считаю, что чем-нибудь обязан ему.

Френсис изобразила сочувствие.

– Уверяю вас, мистер Фокс, мне понятна ваша горечь. Вам не кажется, что эти чувства могли стать одной из причин вашего желания переспать с его женой?

– Я думаю, она сама принимала решение.

– Вам было сложно уговорить Джулию переспать с вами?

Глаза Ричарда лениво скользнули по залу и остановились на Джулии. Она ответила на его взгляд. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а зрители смотрели на них. Наконец Ричард ответил.

– Она заставила меня попотеть, – признал он, – однако это еще больше возбуждает. Надеюсь, она согласится со мной.

– Как вы уговаривали ее?

– Как обычно.

– Суд жаждет услышать описание ваших приемов.

Ричард снова улыбнулся.

– Вы хотите узнать все мои секреты, – проговорил он.

Зрители заулыбались, кто-то хихикнул. Некоторые присяжные тоже, казалось, развеселились.

– Поделитесь с нами секретами своего успеха. – Голос Френсис был исполнен восхищения. – Как вы убедили Джулию переспать с вами?

Тон Френсис не остался не замеченным Ричардом.

– Я уделял ей много внимания. Говорил, что она прекрасна, что она восхитительна. Говорил, что хочу ее.

– Говорили ли вы Джулии, что любите ее?

– Наверное. Не помню.

– А разве ваш опыт в таких делах не подсказывает, что женщина охотнее идет с вами в постель, если вы скажете, что любите ее?

– Мой опыт подсказывает, что женщинам хочется чувствовать, что их любят и ценят. И когда я говорю им об этом, я не лгу.

– Джулия думала, что вы любите ее?

Ричард пожал плечами:

– Я не знаю, что она думала.

– Но она могла решить, что вы любите ее?

– Наверное.

– Мистер Фокс, вы – привлекательный молодой мужчина. Вы ведете активную сексуальную жизнь?

Чтобы не улыбнуться, Ричард прикусил губу.

– Протестую! – взвился де Мария.

– Ну вот, испортил всю вечеринку, – пробормотала женщина рядом с Ломаксом.

Де Мария казался недовольным.

– Мистер Фокс живет в другом штате. Его сексуальная жизнь не имеет отношения к данному процессу.

– Ваша честь, – заявила Френсис, – я просто хочу показать психологическое состояние моей клиентки в прошлом году, поэтому информация так важна для меня.

– Протест отклоняется, – сказала судья. – Следите, чтобы ваши вопросы относились к делу, миссис Бауэр.

Френсис громко спросила:

– Вы ведете активную сексуальную жизнь?

На сей раз Ричард и не подумал прятать улыбку:

– Полагаю, что да.

– У вас есть постоянная подружка?

– Нет.

– Случайные связи?

– Разумеется.

– Это ваш выбор? Или вы ищете особенную девушку?

– Это мой выбор. Не люблю зависеть ни от кого. Для меня самая интригующая часть романа – его начало.

Представители прессы ожили – ручки порхали по бумаге, пальцы летали над клавиатурами.

– Вам нравится преследовать жертву?

– Моя теория состоит в том, что женщина имеет надо мной власть, только пока я хочу ее. В этом и состоит весь кайф. А потом вся власть переходит ко мне, и становится скучно.

– И с Джулией Фокс вы вели себя так же?

– Разумеется.

– Наверное, она хотела продолжить ваши отношения?

– Да. Она была приставалой.

– Что это значит?

– Вечно звонила. Плакала.

– А как вы поступаете с приставалами вроде Джулии Фокс?

– Автоответчик изобрели специально для меня, – очаровательно улыбнулся Ричард.

– Вы хотите сказать, что избегаете разговаривать с приставалами, мистер Фокс?

– Да. Я не отвечаю на звонки. Это самый благородный способ. Куда лучше, чем подавать ложные надежды. Видите, я честен. Я не пытаюсь никого обманывать. Девушки весьма скоро привыкают оставлять сообщения.

– Пыталась ли Джулия Фокс связаться с вами, когда вы вернулись в Сиэтл?

– Пыталась.

– Она была влюблена в вас?

– Не знаю.

– Вы сказали, что женщинам хочется чувствовать, что их любят и ценят. Муж Джулии Фокс ценил ее?

– Вряд ли. Он ведь был женат на ней.

В разных частях зала раздались смешки. Ломакс посмотрел на судью. Ему показалось, что она тоже подавила усмешку.

– Вы согласны с тем, что Джулия была одинока?

– Возможно.

– Несчастлива?

– Да, мне кажется, она была несчастлива.

– Потому что муж перестал обращать на нее внимание?

– Да он просто не замечал ее. Она думала, что у него есть связи на стороне. По-моему, он и сексом с ней не занимался в последнее время.

– А ее падчерица, Гейл, она тоже заставляла Джулию чувствовать себя несчастной?

– Да, с Гейл они не ладили.

– Вчера вы сказали, что Джулия боялась своей падчерицы. Почему?

– Гейл была сильнее и умнее ее.

– Однако Джулия Фокс гораздо более привлекательная женщина.

– Но она слабая. Могла расстраиваться и плакать из-за ерунды.

– Гейл расстраивала ее?

Ричард помедлил. Затем пожал плечами:

– Не знаю.

– Хотелось ли Гейл стать более привлекательной?

– Разумеется.

– Она пыталась?

Ричард помолчал.

– Наверное.

– Как?

– Откуда мне знать, что там делают женщины, чтобы выглядеть привлекательными? Прическа, цвет волос, макияж… все эти штучки.

– Она хотела походить на кого-то конкретного?

В первый раз Ричард опустил глаза. Не говоря ни слова, он что-то рассматривал на полу.

– Вы слышали вопрос, мистер Фокс?

– Да, но я не знаю ответа.

– Существовал кто-то, чьим обликом Гейл восхищалась?

– Вы пытаетесь заставить меня сказать, что Гейл хотела выглядеть как Джулия?

– Я не заставляю вас. Я просто хочу узнать правду.

– Послушайте, я видел Гейл раз в году.

– Она доверяла вам, как никому другому. Она звонила вам.

– Не так уж часто.

– Она рассказывала что-нибудь о своих отношениях с подзащитной?

– Не много.

– Вообще ничего?

– Иногда она смеялась над ней. Гейл считала Джулию дурочкой. Она так легко пугалась. Однажды Гейл ее ударила. Не сильно. После этого стоило Гейл поднять руку, и Джулия тут же удирала. По-моему, Гейл это казалось забавным.

– Понятно. Ей нравилось донимать мачеху?

– Да Джулию мог испугать и котенок.

– Вчера вы сказали, что моя клиентка грозила убить Гейл Фокс. Пожалуйста, повторите ее точные слова.

Ричард поднял глаза на Френсис:

– Э-э… «Я убью тебя».

– А потом?

– «Если бы Льюис не забрал мой револьвер, я уже убила бы тебя».

– Значит, в то мгновение моя клиентка ненавидела Гейл Фокс. Возможно, эта одинокая молодая женщина жила в постоянном страхе перед своей падчерицей?

– Возможно.

– Я хочу отметить, что попытки Гейл запугать одинокую несчастную мачеху отличались жестокостью, носили систематический характер и основывались на желании Гейл отнять у Джулии все, что делало ее привлекательной.

– Протестую.

– Вы разрешили мне представить суду доказательства, и подлинность этих доказательств уже удостоверена, – обратилась Френсис к судье.

– Хорошо, миссис Бауэр.

Судебный клерк достал из тележки блокноты Гейл. Зрители и присяжные вытянули шеи. Френсис вытащила один из блокнотов и протянула Ричарду:

– Откройте блокнот, мистер Фокс, и скажите, узнаете ли вы этот почерк.

Наступило молчание. Присяжные напряженно следили за Ричардом.

– Это почерк Гейл.

– Уверены?

– Совершенно уверен.

– Это один из ее блокнотов, найденных после смерти Гейл. Прочтите абзац.

– Любой?

– Любой.

Ричард перевернул несколько страниц. Наконец он стал читать вслух:

– «Смеется. Объект выражает удовольствие, откидывая голову назад и ВНИМАНИЕ!!! ПОДНИМАЯ ПЛЕЧИ. Ударение на последнем звуке: ха-ха-ха-ха-ха-ха-ХА. Роняет голову и плечи на последнем ХА и снова поднимает голову с улыбкой. Возобновляет зрительный контакт».

– Как вы думаете, что это за объект? – спросила Френсис.

– Джулия, – ответил Ричард.

– Почему вы так считаете?

– Ну, она именно так и смеется.

– Этот и прочие блокноты доказывают, что Гейл изучала свою мачеху с научной точки зрения, чтобы присвоить черты ее индивидуальности себе. Есть также свидетельства того, что Гейл носила одежду своей мачехи, могла ударить ее и однажды даже разбила ей нос. Это удивляет вас?

Ричард покачал головой:

– Я считал это… игрой. Я знал об этом. Но я не думал, что это так… – он показал на блокнот, – так серьезно.

Ломакс оглядел печальные, исполненные благожелательности лица присяжных и зрителей. Невозможно было не сочувствовать Джулии. Она обвинялась в убийстве, но определенно выглядела жертвой.

– Вы осознаете, – продолжала настаивать Френсис, – что Гейл была одержима своей мачехой и что ее поведение можно назвать нездоровым и странным?

Ломакс понимал, что Френсис ждет короткого и однозначного ответа. Наступило молчание. Затем случилось то, на что Френсис, похоже, не рассчитывала, но именно она спустила курок, и выстрел стал неизбежен и эхом пошел гулять по залу.

– Это не одержимость. Гейл ненавидела Джулию. Но она хотела быть ею. Гейл была умна – она понимала, что Джулия привлекает мужчин. Как, например, моего отца. Когда они поженились, то почти не выходили из спальни. Гейл хотела быть на месте Джулии. Она хотела отца. Вы говорите, ее поведение с Джулией было странным и нездоровым, но разве не менее странно и нездорово хотеть собственного отца? Я думаю, в конце концов она получила его. Вот в чем все дело. Не только мы с Джулией занимались сексом, но и Гейл с отцом.

Уже не в первый раз Ломакс с усталым безразличием понял, что давно уже знал правду. Он пытался не замечать ее, придумывал разные запутанные объяснения или просто позволял правде утекать сквозь пальцы, словно песок. Но когда правда рикошетом возвращалась к нему, он сразу узнавал ее. Ломакс подумал, что в этом зале только он и Джулия нисколько не удивились словам Ричарда.

Молчание нарушал только стук дождя по окну. Все замерли, а дождевые потоки вольно текли по стеклу. Присяжные перестали ерзать. Репортеры замерли. Обвинители оставили поиски нужных бумаг на столе. Все лица обратились к Ричарду. Только пальцы судебного секретаря продолжали стучать по клавиатуре. Лишь ее глаза не смотрели на Ричарда.

Френсис, словно потеряв дар речи, вернулась за свой стол. Курт начал что-то нашептывать ей. Ричард смотрел на них, вся его самоуверенность исчезла. Он казался взволнованным. Волосы упали на лицо, руки сжимали подлокотники кресла. Затем постепенно самообладание вернулось. Со стороны это было похоже на пробуждение от сна. Выражение лица Ричарда изменилось, он засунул руки в карманы – на полированных подлокотниках остались следы от пальцев.

– Мистер Фокс, – начала Френсис, – это неожиданное заявление. У вас есть доказательства того, что ваша сестра и ваш отец поддерживали сексуальные отношения?

– Не то чтобы доказательства…

– Под доказательствами я понимаю фотографии, письма, дневники…

– Нет.

– Кто-нибудь из них признавался вам в том, что они вступали в интимные отношения?

– Нет, но я знаю, что Гейл хотела…

– Мистер Фокс, перед вами интимные дневники Гейл Фокс, сейчас вы только что прочли суду выдержки из них. Присяжные смогут ознакомиться с ними, когда судья разрешит. Они не обнаружат в этих записках никаких упоминаний о сексуальных контактах Гейл с отцом. Я предлагаю исключить из протокола последнее утверждение мистера Фокса.

– Нет, – сказала судья, – оно останется в протоколе вместе с вашими предшествующими вопросами и ответами свидетеля, миссис Бауэр.

Ломакс понимал, что, пытаясь доказать несостоятельность ужасных обвинений Ричарда, Френсис нечаянно набрела на правду. Перекрестный допрос продолжался, но Ломакс почти не слушал. Желудок сжался. Френсис сделала вид, что не придает значения вновь открывшейся правде, но от этого слова Ричарда не перестали быть ею.

Френсис продолжала задавать вопросы. Уверен ли Ричард, что Гейл пыталась шантажировать Джулию? Есть ли у него доказательства? Говорила ли ему Джулия когда-нибудь о том, что ее шантажируют? И наконец, если брак Джулии был несчастным, то зачем она прилагала такие усилия к тому, чтобы сохранить его? Все ответы Ричарда удовлетворили Френсис. Наконец она села, а судья попросила Ричарда покинуть свидетельское место.

Судья Олмстед сказала, что присяжным будет предоставлена возможность ознакомиться с блокнотами Гейл. Это позволит им оценить душевное состояние умершей. Затем судья объявила перерыв.

Зрители разминали ноги, одергивали одежду, приглаживали волосы и обсуждали заседание.

– Вот это да… – услышал Ломакс замечание девушки слева.

Дождь продолжал заливать стекла. Ломакс смотрел, как защитники покидают зал. Он попытался догнать их, но зрители и журналисты, охотящиеся за Ричардом, так столпились у двери, что ему пришлось ждать, пока толпа рассосется. Ломакс совершенно не представлял себе, за какой дверью скрылись защитники, но если для того чтобы найти Джулию, ему пришлось бы открывать их все по порядку, он так и поступил бы. Его ждала миссис Кливер, посасывая незажженную сигарету.