Текст книги "Полное затмение"

Автор книги: Лиз Ригби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)

– Откуда вы узнали об этом? – спросил Ломакс из другого угла пустой комнаты.

– Из чулана. В чуланах всегда пахнет весьма интересно. Там я почуяла ее.

Стало быть, у Гейл был чертов чулан. Ломакс даже не подумал открыть его. Он невольно сделал движение в сторону спальни. Но Нос снова заговорила:

– Она не была особенной чистюлей. Были дни, когда она не принимала душ и поэтому пользовалась духами с сильным запахом. Люди вроде нее – сущее наказание для таких, как я. Какое счастье, что я не знала ее. Я почти уверена, что она не слишком заботилась о гигиене во время менструаций. Ненавижу ездить в лифте с женщинами в критические дни, особенно с такими неряхами. Думаю, она принадлежала к нервическому типу женщин. Взбалмошная, с характером. Хотя это не слишком научный подход. У меня есть теория. Я много думала о связи между запахом человека и его личностью. Однако я не уверена, что права. Мне кажется, что… вернее, это всего лишь предположение. Нет, наверное, я ошибаюсь.

– Ну говорите же!

Ломакс готов был поверить каждому слову Носа. Она просто не могла ошибиться. Он невольно шагнул к ней, и женщина снова отпрянула.

– Она лежала в больнице?

– В больнице?!

– А что вас так удивляет?

– Ну… ну просто она была весьма непредсказуемой женщиной, – сказал Ломакс. Нос странно посмотрела на него. – Больница! – повторил он.

Ему никак не удавалось скрыть свое изумление.

– Послушайте, это всего лишь догадка. В спальне. Легкий, как шепот, запах лекарства. Антибиотик, его используют во многих больницах. Как я сказала, это даже не запах, а тень запаха, поэтому я не могу датировать его. Возможно, это было обычное средство для остановки крови или что-то противогрибковое, что можно купить в любой аптеке. Так что насчет больницы я не уверена.

Нос начала успокаиваться. Ломакс видел, что ей льстит его живой интерес. Она двигалась по комнате, вертя головой, сжав губы – не нюхая, а всего лишь вдыхая.

– На кухне почти ничего интересного, за исключением лимонного порошка. Я попробую чуть позже. А эта комната… как я уже говорила, здесь определенно пахнет спермой. Сильный запах книг. Думаю, книг было немало. Но сильнее всего запах крови. Наверное, на полу лежал ковер, который впитал ее, а затем ковер вынесли. Запах пропитал все, несмотря на то что пятен не видно. Это ужасно.

– А вы можете определить группу крови? – спросил Ломакс, чтобы развеять ее мрачность.

Нос не улыбнулась.

– Нет, к сожалению, не могу, – печально ответила она. – Я слышу запах полицейских… они всегда пахнут одинаково.

– Как?

– Это похоже на запах… ну, формы, что ли. И еще они используют какое-то средство для снятия отпечатков пальцев…

Голос женщины прервался.

– Что-нибудь еще? – спросил Ломакс.

Нос с несчастным видом кивнула. Голова ее поникла. Она выглядела очень расстроенной, но не позволяла Ломаксу приблизиться.

– Что, что еще?

Она затрясла головой, не в силах вымолвить ни слова. Ломакс хотел, чтобы голос его звучал помягче, однако, поскольку они стояли в разных углах комнаты, приходилось кричать.

– Что вы учуяли? – проревел он.

Нос что-то сказала, но Ломакс не услышал. Наконец он подошел поближе.

– Страх, – повторила она. – Страх. Убийца не просто вошел и выстрелил в них. Он мучил их. Возможно, пытал. Если не физически, то морально… Когда он выстрелил, они были до смерти напуганы.

Нос успокоилась только в машине.

– Больше я не могу сказать вам ничего. Я почуяла страх с первой минуты. Запах страха сильнее запаха крови. А их сочетание – это просто… просто…

– Можете мне не поверить, – сказал Ломакс, – но иногда я чувствую этот запах. Кажется, я ощущал его раньше.

– Когда люди напуганы, они выделяют некие вещества. Это действительно сильный запах. Почти все животные и некоторые люди могут уловить его, по крайней мере подсознательно. Однажды я каталась на лошади, и вот когда лошадь почуяла мой страх, она чуть не понесла. Странное дело – я совсем не боялась лошади, пока не увидела ее. Я испугалась, что ее запах слишком подействует на меня, и вот…

– Вы – смелая женщина. Кататься на лошади с вашим носом, – заметил Ломакс.

– Мне всегда так хотелось научиться. Со стороны это выглядит так красиво. Но я всегда думала, что у меня не получится. Потом муж подарил мне на день рождения курс уроков верховой езды, вот так я и решила попробовать. Дело ограничилось одним разом.

– Непросто сделать вам подарок, – сказал Ломакс.

– Непросто, – подтвердила Нос.

– Хотите, я оплачу вам сегодняшние хлопоты? Покупать вам цветы или приглашать на обед я не рискну…

– Не стоит, – печально ответила Нос. – Я не требую оплаты.

– Может быть, я могу что-нибудь сделать для вас? Починить что-нибудь?

– Ну… – Она смутилась. – Вы ведь работаете в обсерватории?

– Вроде того.

– Это место всегда притягивало меня. Во-первых, из-за того, чем вы там занимаетесь. Во-вторых, природа. Должно быть, там наверху совсем нет пыли?

– Вы хотели бы посетить обсерваторию?

– Мне хотелось бы посмотреть в телескоп.

Ломакс быстро соображал.

– В основном люди наблюдают на экране… хотя почему нет? Я постараюсь что-нибудь придумать.

Лицо женщины расплылось в чудесной улыбке.

– Вот это да!

– Это вполне осуществимо, – повторил он.

Она казалась такой счастливой, что Ломакс решил не говорить ей пока про запах машинного масла или бананов, которые Родригес поглощает во время дежурства, или бутербродов с арахисовым маслом – астрономы берут их с собой на ночные наблюдения. Он только заметил:

– Ночью в горах очень холодно. Приготовьте несколько свитеров, чтобы надеть их один на другой.

– О! – воскликнула Нос. – Этот холодный горный воздух!

Ломакс обещал позвонить.

Однако рядом с домом настроение женщины снова испортилось.

– Мне кажется, я совсем не помогла вам, – без конца повторяла она.

Ломакс пытался уверить ее в обратном, но женщина только качала головой. Он высадил ее рядом с домом и смотрел, как одинокая фигура бредет к двери. Сейчас она снова сгорбилась.

– Странная женщина, – сказал Ломакс по телефону бывшей жене. – Такая грустная.

– Еще бы, – согласилась Кэндис. – Она великолепна, но вместе с тем такая странная. И всегда болеет. Мигрени. Мы только и делаем, что отменяем назначенные встречи.

Ломакс с легкостью представил себе, как Нос лежит в темной комнате, прижав руку к голове и борясь с тошнотой.

– Иногда мне кажется, что она немного ненормальная, – сказала Кэндис. – Помнишь, я рассказывала тебе, что обнаружила, как кто-то ворует деньги в клинике? Ну так вот, все это началось вскоре после ее прихода.

– Ты ее подозреваешь?

Ломакс не мог поверить, что Нос, помогая ему в расследовании одного преступления, сама совершает другое.

– Не то чтобы подозреваю…

– Она нуждается в деньгах?

– Нет. Нос зарабатывала в косметических компаниях огромные деньги. Возможно, так проявляется ее безумие.

– Ты что-нибудь предприняла?

– Просто наблюдаю за ней. Больше ничего.

Ломакс вспомнил, как, подозревая Берлинза, он всего лишь пассивно наблюдал за ним. Полиция тоже подозревала Джулию, но до времени всего лишь наблюдала за ней со стороны. Опыт показывал, что наблюдение – только начало. Изменчивое состояние, от которого под давлением обстоятельств недалеко и до прямых обвинений.

– Нос помогла тебе?

– Да. Она сказала, что почуяла запах Гейл в чулане, и я почти поверил, что она там стоит.

Вешая трубку, Кэндис хмыкнула.

Некоторые слова Носа расстроили Ломакса. Не поразительные замечания о больнице или активной сексуальной жизни Гейл, а то, что напомнило Ломаксу самого себя. Например, ее неряшливость. Неужели любое расследование действительно имеет свойство возвращать исследователя к себе самому?

Ломакс принял решение постирать свои вещи. Он стоял посреди кухни, запихивая одежду в стиральную машину. Депьюти внимательно смотрел на хозяина – Ломакс решил заодно помыть и его. Он вытянул шланг – обрадованный пес попытался напасть на него. Сквозь лай Ломакс услышал телефонный звонок.

– Это… – начал хриплый голос, продолженный сильным кашлем.

Ломакс узнал Дороти Кливер.

– Как вы там?

– Гретхен-сейчас-меня-вырвет сегодня снова дежурит. От ее умильной улыбочки я заболеваю. Кроме того, у меня неприятности.

– Что случилось?

– Уборщик нашел кучу окурков, запиханных под полки, где хранятся «Археология», «Античная история» и «Первобытное человечество». Гретхен уверена, что это я.

– А это действительно вы?

– Скорее всего. Люблю прогуливаться там с сигареткой, когда прочие уйдут домой. Именно там я обычно провожу свои расследования.

Ломакс снова ощутил беспокойство. Он хотел забыть тот вечер в темном кафе, когда обнаружил, что миссис Кливер знает о нем гораздо больше, чем он когда-либо рассказывал ей. Ему не нравилось, что она без причины, просто для удовольствия, выискивает сведения о людях, приходящих в библиотеку.

– У меня кое-что есть для вас. Я же обещала, – сказала она. – Ручка с собой?

– Да.

– Так, сначала запишите этот номер. – Ломакс записал. – Эндрю Драпински. – Он снова записал. – Человек, который учил Гейл биологии в школе. Возможно, он знал ее. У нее было полно приятелей, но ничего серьезного. Я могу отыскать их, но лучше вам обратиться к Джо Джонсону. Школьный секс-символ. Должно быть, он тоже знал ее. Изучает медицину где-то на востоке, но на лето приезжает домой. Сейчас работает смотрителем в заповеднике. Так что можете отправляться туда. Ищите стройного парня в шляпе, со значком смотрителя.

Ломакс поблагодарил миссис Кливер.

– Как вам удалось столько узнать? – поинтересовался он.

– У Мэри-в-грязной-кепке свои методы, – загадочно отозвалась она. – Хотите, чтобы я узнала для вас что-нибудь еще?

– Нет, спасибо.

Ломакс позвонил Эндрю Драпински.

– Конечно же, я помню Гейл, – сказал тот.

У него оказался пронзительный голос. Они договорились встретиться в Линдберге.

– Приходите в двенадцать, когда закончатся уроки в летней школе, – сказал Драпински.

Уже положив трубку, Ломакс вспомнил, что договорился о встрече в тот же самый день, на который было назначено собрание комитета по этике обсерватории. Письмо Драйвера в виде скомканного окровавленного шарика валялось рядом с аппаратом. В четыре часа. Ломакс прикинул, что успеет доехать до обсерватории после встречи с Драпински.

Горный заповедник был одним из самых любимых прогулочных мест Депьюти. Там было полно собак. Пес успевал пристать ко всем сучкам, гулявшим неподалеку, за то короткое время, пока Ломакс спускал его с поводка. Иногда ему удавалось привлечь внимание какой-нибудь из них. В прошлом Ломакс постоянно ругался с хозяевами собак, оттаскивая Депьюти.

По этой причине заповедник Ломаксу не нравился, а еще потому, что он не любил ухоженную природу. По склонам тянулись дорожки, по бокам выложенные деревом, каждый дюйм был хорошо утрамбован. Через равные промежутки располагались скамейки. Местность пестрела знаками, которые указывали посетителям, в каком месте парка они находятся и какая растительность их окружает. Кэндис часто бывала тут с детьми. И если рядом с поваленным деревом с интересными наростами не оказывалось таблички, извещавшей: «Поваленное дерево», – она преспокойно проходила мимо. Табличка сообщала также название грибной плесени и множество других полезных сведений. Кэндис с важным видом читала их детям вслух.

Ломакс не собирался брать собаку с собой, но, увидев в зеркале заднего вида, с каким печальным видом пес прижал нос к калитке – хвост болтался из стороны в сторону, словно белый флаг, – не смог устоять.

– Ну ладно, ты поедешь со мной. Но если только удерешь с поводка, я оставлю тебя прямо там, – пообещал он псу.

Депьюти радостно задышал, вывалив наружу длинный язык.

День выдался солнечным, и парк был полон. Внизу на склонах, на специально отведенных полянах, играли в мяч, компании расположились на пикники. Пес рвался с поводка. Тело собаки напряглось. Депьюти жадно обнюхивал землю.

Ломакс помнил, что одетые в синюю форму смотрители патрулируют парк. Посетителям дозволялось останавливать их и задавать вопросы о букашках и цветках, которые водятся в горах. Кэндис всегда приставала к смотрителям с расспросами.

Ломакс также вспомнил, что где-то внизу на склоне прячется домик смотрителей. Он потянул Депьюти, который как раз заинтересовался сучкой, направлявшейся совсем в другую сторону, вниз по холму. Проходя мимо домика, Ломакс заглянул в окно. Карточная игра, вероятно покер, была в самом разгаре.

Он постучал в дверь, и несколько секунд спустя из двери высунулся хмурый смотритель.

– Слушаю, – недружелюбно отозвался он.

– Я ищу Джо Джонсона, – сказал Ломакс.

– А… сейчас. – Тон смотрителя изменился. – А то я уже решил, что вы собираетесь задать очередной дебильный вопрос о ядовитом плюще.

Смотритель оставил Ломакса любоваться закрытой дверью. Депьюти все еще не мог успокоиться и рвался в противоположном направлении.

– Привет, – произнес низкий голос.

Ломакс обернулся и неожиданно обнаружил, что глаза собеседника находятся на одном уровне с его. Джо Джонсон был примерно одного с ним роста. Он спокойно смотрел на Ломакса.

Ломакс представился.

– Я помогаю в расследовании убийства девушки, которая училась вместе с вами в Линдберге, – сказал он.

– Должно быть, вы говорите о Гейл Фокс.

– Могу я попросить вас уделить мне немного времени? Я хотел бы порасспросить вас о Гейл.

Молодой человек пожал плечами:

– Я расскажу вам все прямо сейчас. Это не займет много времени. Я знал ее не слишком хорошо.

Спустя минуту он вышел из домика в синей шляпе.

– Нам велят носить шляпы постоянно, – объяснил он. – Еще одно глупое правило. Идемте за мной.

Волосы Джо были подстрижены так, что все время лезли в глаза. Сейчас он прижал их шляпой и быстро шагал впереди Ломакса. Ломакса удивила уверенность юноши в себе. В возрасте Джо он двигался, слегка ссутулившись. Кроме того, стеснялся родимого пятна. Для красавца Джо таких проблем не существовало. Ломакс вспомнил, что миссис Кливер описывала его как главного сердцееда школы.

– Вы подрабатываете в заповеднике на каникулах? – спросил Ломакс.

– Да. Я учусь на медицинском в Чикаго. В следующем году учеба будет отнимать еще больше времени, так что я работаю здесь последнее лето.

Смотритель карабкался по склону над домиком. На тропинке совсем не было знаков и, соответственно, посетителей. Любопытный Депьюти следовал за Джо.

– Здесь мы почти наверняка никого не встретим, – сказал Джо. – Скрываться от посетителей – в этом мне нет равных. Нас обязывают обходить парк, вот мы и ходим там, где никого не встретишь.

– Почему?

– Через какое-то время начинаешь сходить с ума от идиотских вопросов.

– Вас учат этому на медицинском? – поинтересовался Ломакс, но Джо карабкался по крутому подъему и вопроса не услышал.

Они достигли старой деревянной скамейки, и Джо уселся на нее. Задыхаясь, Ломакс присоединился к нему. Пес тоже дышал тяжело. Ломакс сделал вид, что рассматривает городской пейзаж внизу, пока дыхание не восстановилось. На востоке виднелся Традескант, окруженный растительностью. Чуть дальше сверкали здания центра.

– Ну а теперь, – начал Джо, – расскажите мне о Гейл.

– Я думал, это вы расскажете мне.

– Кто убил ее?

– Не знаю.

– Вы детектив?

– Нет. Мачеху Гейл обвиняют в убийстве, а я помогаю ее адвокатам.

– Вот как? Мама прислала мне вырезку из газеты, где писалось об убийстве, но об этом там не было ни слова. – Он задумался. – Итак, мачеха.

– Гейл когда-нибудь говорила о ней?

– Разумеется.

– И что же?

– Что мачеха очень жестока к ней. Я особенно в это не верил, но, кажется, так оно и было.

– Закон считает людей невиновными, пока не доказано обратное, – заметил Ломакс.

– Да-да, – сказал Джо, словно о чем-то несущественном и докучном, вроде обязанности носить в заповеднике шляпу.

– Вы хорошо знали Гейл в Линдберге? – спросил Ломакс.

– Да не очень. Я хочу сказать… ну, она была не прочь познакомиться со мной поближе.

– Вы нравились ей?

– Даже не знаю, как сказать… – Джо снял шляпу, и непослушные волосы снова упали на глаза. Он смотрел мимо Ломакса. – Она, ну, вы понимаете, вроде как запала на меня.

Ломаксу вспомнился Добермен. То же самое он говорил о Мадлен, хотя она оказывала явное предпочтение датчанину. Однако Добермен был неисправимым фантазером, а Джо как-никак секс-символ школы.

– С самого начала?

– Не знаю. До старших классов я почти не замечал ее, и тогда она стала все время попадаться на моем пути. Гейл была такой обычной. Я хочу сказать… – Он посмотрел на Ломакса. – Наверное, вы уже не помните школу. Там всегда существуют группировки. Есть группа симпатичных девчонок, которые думают только о тряпках и сексе, и богатенькие сыночки, которым родители покупают крутые машины. Кроме того, умники, компьютерные гении, еще…

– Можете мне не поверить, – заметил Ломакс, задетый упоминанием о собственном возрасте, – но подобное разделение будет сопровождать вас всю жизнь. Оно только начинается в школе.

– Так вот, Гейл не принадлежала ни к одной из групп. Она как-то выбивалась из любой компании.

– Вы можете описать ее? Ее внешность?

– Да самая обыкновенная. Полненькая. А что самое печальное, она пыталась произвести впечатление. Приходила в колледж во всех этих платьях. На Мэри Бет Бартел или Джине Мартинес платья выглядели бы великолепно. А вот на Гейл… О Боже! Модные стрижки, макияж, ну вы и сами знаете. И несмотря на все это, она оставалась все той же нескладной Гейл. Никто из парней не согласился бы переспать с ней, если рядом крутились девчонки вроде Мэри Бет.

– Вы встречались с Мэри Бет? – ревниво спросил Ломакс.

В его колледже была своя Мэри Бет. Ее звали Келли Энн Реттинджер. Она так нравилась Ломаксу, что, случайно встретившись с ней на улице, он тут же поворачивал в другую сторону.

– Еще бы, – ответил Джо заговорщически и обернулся к Ломаксу. Он отодвинул упавшую прядь. – С вами так же, верно? Девчонки любят больших парней. Особенно умников. Вы ведь адвокат?

– Нет, со мной все по-другому, – ответил Ломакс, наматывая на палец поводок.

Внезапно он понял, что Джо, в сущности, прав. Будь он таким же уверенным в себе, Келли Энн вполне могла бы обратить на него внимание.

– Конечно, Мэри Бет оказалась глупой как пробка, – признался Джо, – и скоро мне надоело заниматься с ней сексом. Боже мой, в юности я был таким поверхностным.

Ломакс подавил улыбку.

– А ум Гейл не привлекал вас?

– Не в том возрасте. Я имею в виду, с умом ведь не потрахаешься. Она была такой несуразной. Вот, например, я стал президентом астрономического клуба. Гейл сразу же вступила туда. Наверное, ее привлекал и сам предмет, но совсем не так сильно, как я. Ночами мы наблюдали. Не понимаю, на что она надеялась. Что могло между нами произойти, если мы были закутаны во всю эту дурацкую одежду, да и холод стоял собачий. Она чуть не умерла от гипотермии. Страшная вещь.

Ломакс промолчал.

Джо объяснил:

– В горах можно замерзнуть даже летом, если всю ночь неподвижно сидеть и смотреть в телескоп.

– Неужели? – спросил Ломакс.

– Точно. Я подумывал о карьере астронома, но кому захочется сидеть всю ночь с отмерзшей задницей? Кроме того, мы ходили на экскурсию в обсерваторию и видели тамошних придурков.

– Я тоже бывал там, – мрачно заметил Ломакс. – Это место просто кишит придурками.

Джо снова вспомнил о Гейл:

– Она пыталась заигрывать со мной. Это выглядело так нелепо, ну, вы понимаете. Словно следовала инструкциям, вычитанным в книжке. Разве это могло меня возбудить? Чушь собачья.

– Вы когда-нибудь ответили ей взаимностью?

Джо, защищаясь, поднял руки:

– Нет! Ни за что! Клянусь! Невиновен! Исполнить главную роль в слюнявых детских мечтах такой уродины! Хотя…

– Что хотя?

– Мы разговаривали о ее мачехе. Когда отец Гейл уходил из дома, эта женщина избивала ее. А когда он возвращался, она изображала само очарование. Вот так. Я пожалел Гейл. Большая ошибка. Это только подхлестнуло ее. Она все время рассказывала мне о мачехе. В конце концов я перестал ей верить. Даже не прислушивался. Возможно, что-то в ее рассказах было правдой, а может быть, и ничего.

– Вы видели следы избиений?

– Синяки. Но она могла получить их и не от мачехи.

– Например, от матери.

– Ее мать умерла. Так грустно. Гейл тогда была совсем маленькой, а потом ей пришлось жить с мачехой. Она пыталась рассказать обо всем отцу, но он не верил ей.

На тропинке появилась группка детей. Их окружала толпа взрослых.

– О нет… – промолвил Джо.

– Смотритель! – завопил кто-то.

Джо застонал.

– Мы ищем вас по всему парку!

– У нас не хватает персонала. Смотрителей поразил какой-то таинственный вирус, – отвечал Джо, водружая на голову шляпу.

Ломакс поднялся.

– Я собираюсь встретиться с Эндрю Драпински, – сказал он. – Помните такого?

Лицо Джо вытянулось.

– Господи. Драпински. Забавный чудак. Хотя учитель неплохой.

Ломакс поблагодарил Джо за помощь.

– Мы видели яркую синюю птичку, примерно такого размера. Она редкая? – требовательно вопросила женщина.

Дети принялись спорить, насколько большой была птица.

– Если такая, как вы показываете, то это синяя сойка. Их существует множество видов, но скорее всего вы видели сойку Стеллера. Она около тринадцати дюймов в длину и кричит совершенно оглушительно.

Депьюти тянул Ломакса вниз по склону. Они миновали домик смотрителей. Карточная игра была в самом разгаре. Ломакс решил, что таинственный вирус, поразивший смотрителей, именуется покером.

Он решил прогуляться с собакой по парку, но Депьюти метался в разные стороны. Наконец – раздраженные, усталые, оглохшие от воплей детей – они присели. Ломакс слушал детские крики и любовался видом, но думал о Гейл.

Его раздражало, что Гейл лгала о смерти матери и жестокости Джулии – ее ложь была так очевидна. Ломакса озадачила история превращения Гейл. Она сражалась с собственной внешностью и, кажется, победила в этом сражении, но все усилия были перечеркнуты смертью. Ее смерть, как, впрочем, и любая другая, была внезапной, нелепой и неожиданной. Или все-таки тщательно спланированной?