Текст книги "Полное затмение"

Автор книги: Лиз Ригби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц)

ГЛАВА 13

Ломакс подъехал к дому, где жили Кэндис и Роберт, захватив с собой рюкзак и маленькую палатку, с которой они путешествовали вместе с Кэндис еще до рождения детей. Кэндис услышала звук мотора и вышла встретить его. Ломакс гадал, узнает ли она старую палатку, лежавшую поперек сиденья.

– Меня эта затея беспокоит, – начала Кэндис.

Ломакс застонал.

– Хелен всего шесть лет, и она боится ночевать в лесу.

– Она ночевала вместе с нами в лесу, когда ей было всего два года, – тогда она не боялась. Ты дашь мне выйти из машины?

Кэндис нависла над ним, положив руки на крышу машины. Она не двинулась с места.

– А что, если пойдет дождь?

В ответ Ломакс показал на палатку. Он внимательно смотрел на Кэндис, желая понять, узнает ли она палатку. Кэндис пристально разглядывала ее. Затем лицо ее изменилось. Ломакс не успел подготовиться к злобной ярости ее ответа.

– Я помню, как ведет себя эта чертова штуковина в дождь. Она как губка. Только коснись – и вода просачивается внутрь, и ты весь мокрый. Волосы, одежда, спальный мешок, запасная одежда, ботинки – намокает все. Просто наказание, сущее наказание, и ты проделывал это со мной, а сейчас хочешь проделать с Хелен и Джоэлом, потому что считаешь, что все это природа. Ты считаешь, что это природа, а это вовсе никакая не природа, это сырость, сырость, сырость.

Ломакс сидел в машине, вспоминая. Они с Кэндис путешествовали по Америке и за границей. Часто чувствовали себя грязными, иногда – голодными, обычно – усталыми и время от времени, отрицать бесполезно, мокрыми. Действительно ли Кэндис ощущала себя несчастной тогда, или это взгляд назад, брошенный новой, изменившейся Кэндис?

Однажды они поставили палатку в Скалистых горах во время поистине тропической грозы. Палатка казалась крохотным пятнышком на фоне гор. Дождь накрыл их плотным одеялом. Вода струилась мимо них и под ними до тех пор, пока земля, на которой была укреплена палатка, не начала смещаться и скользить. Но хуже всего молния. Раз за разом она все приближалась к ним от дальних горных склонов, пока не осветила их склон. Ломакс и Кэндис находились в самом центре грозы. Крики Кэндис тонули в раскатах грома, безостановочно гремевших вокруг, но гораздо более зловещим казалось шипение и свист молнии. Страшась оставаться в палатке и ничуть не менее опасаясь выбраться наружу, они в ужасе наблюдали, как молния попала в дерево, стоявшее в нескольких ярдах слева, а затем в огромный валун справа. Частота и непредсказуемость ударов лишили их воли. Беспомощные и перепуганные, лежали они, прижавшись друг к другу, уткнув головы в землю и каждое мгновение ожидая удара молнии.

Утром Ломакс обнаружил, что один из колышков палатки обожжен. Он сохранил колышек на память, но когда все в доме пошло вверх дном во время развода, колышек стал одной из тех вещиц, которые безвозвратно исчезли. Ломакс думал, что он все еще лежит где-нибудь в мешке от палатки.

– В прогнозе ничего не говорится про грозу, – сказал он Кэндис.

Она позволила ему выбраться из машины. Голос ее потеплел.

– Обещай мне, слышишь, Ломакс? Обещай, что при первых признаках ухудшения погоды вы вернетесь домой. И вы не станете ставить палатку слишком далеко от машины и вообще от обжитых мест.

– Хорошо, обещаю.

– У тебя все нормально?

– Надеюсь.

– Я немного беспокоюсь. Я хочу сказать, твоя работа, эта женщина, эта безумная идея стать детективом…

– Не стоит беспокоиться. Сегодня годовщина твоей свадьбы.

– Ах да, – вздохнула Кэндис, – ты помнишь.

– Черт возьми, конечно, помню.

Дети взяли с собой маленькие рюкзаки. Хелен пыталась втиснуть в свой большую черно-белую пластмассовую лошадь.

– Детка, Бетти не поместится в этот рюкзак, – сказала Кэндис.

– Но Бетти все время со мной, – отвечала Хелен, продолжая сражаться с рюкзаком.

– Мы полезем в горы, и скоро ты почувствуешь, что твой рюкзак слишком тяжелый, – предупредил Ломакс.

– Тогда ты понесешь Бетти, папа.

– Посмотри, что дал мне Роберт, – сказал Джоэл.

Это была карта гор в прозрачном чехле. Джоэл повесил ее на шею. Ломакс уже видел такие карты для пеших путешествий и втайне презирал их.

– Сомневаюсь, что она нам понадобится.

– Папа, смотри же. Если тебе понадобится узнать, где ты находишься, тебе не нужно останавливаться и вынимать карту. Она все время с тобой, на шее.

– А… – вымолвил Ломакс. – Неплохо придумано.

Иногда, слушая сына, Ломакс слышал голос Роберта. В основном Роберт изъяснялся императивами. Если он чувствовал несогласие, то говорил обычно: «Давайте-ка разберемся». Роберт также считал, что его слова являются непреложными фактами, словно законы термодинамики.

Ломакс попытался засунуть в рюкзак Джоэла бутылку с водой, но Кэндис доверху наполнила его шоколадками, запасными носками и футболками в водонепроницаемом мешке. Кроме того, в рюкзаке лежала коробка с пластырем.

Ломакс вздохнул. Роберт превращал его сына в путешественника, который носит карту на шее, а Кэндис – окружающий мир в место, против которого стоит держать оборону, где все время происходят несчастья и необходимо обезопасить себя от них.

– Папа, в чем дело? – со страдальческим видом спросил Джоэл.

– Нам не нужна целая упаковка пластыря, мы уходим только на одну ночь. Поставим палатку, приготовим еду, поедим, поговорим и затем отправимся спать. Так… – Ломакс вынул со дна рюкзака большую книгу, – когда ты собираешься читать это?

Появилась Кэндис:

– Ломакс, дети везде берут с собой книги. Это очень хорошая привычка. Когда мы были в Европе, они сидели за столом, пока мы заказывали еду, и…

– Кэндис, я не собираюсь таскать детей по дорогим европейским отелям.

Выражение лица Кэндис изменилось.

– Ради всего святого, разве ты не помнишь, чем могут обернуться твои пешие прогулки в прекрасный день начала лета? Ты что, ничего не помнишь?

Лицо Кэндис стало жестким. Они смотрели друг на друга. Джоэл начал что-то тараторить тонким пронзительным голосом. Во время развода, когда Кэндис переехала к Роберту, Джоэл прятался в логове Ломакса.

– Ты сам дал мне эту книгу, папа. Это фотографии зверей, деревьев и цветов в горах. Вот, смотри, здесь говорится об образовании гор, вот прямо здесь. Если мы заметим что-нибудь интересное, то откроем книгу и найдем там все…

Джоэл выглядел несчастным. Он быстро перелистывал страницы, держа книгу на весу. Фотографии животных были огромными – звери смотрели прямо на Ломакса. Он узнал горного льва. Джоэл показывал фотографию зверя отцу, когда Ломаксу показалось, что он видел льва на дороге.

– Ты можешь взять с собой все, что угодно, – успокоил он сына. – Я просто не хочу, чтобы ты нес такую тяжесть, вот и все.

Они ехали по направлению к горам около часа. Хелен жаловалась, что ее тошнит. Ломакс оставил машину у охотничьего домика рядом с горным озером, где останавливались туристы. Этот домик был уступкой Ломакса Кэндис. Если начнется гроза, станет холодно или сыро, они должны будут вернуться и переночевать там.

Когда Ломакс вышел из машины, вдохнул горный воздух и увидел сквозь листву тропинки, ведущие в горы, он ощутил огромное желание немедленно отправиться в поход.

– М-м-м. Я чувствую запах гамбургеров! – взвизгнула Хелен, показывая на кафе у домика.

– Мы должны поесть, папа. Кто знает, может быть, это наша последняя нормальная еда, – серьезно заметил Джоэл.

После ленча они начали подъем по тропе между деревьями. По мере того как они поднимались, глубокое, прохладное небесно-голубое озеро удалялось от них. Хелен все время оборачивалась на скрытую стволами крышу охотничьего домика.

– Я все еще могу видеть ее, – говорила она время от времени. Наконец, когда крыша исчезла из виду, Хелен спросила: – Папа, а можем мы остановиться в домике на ночь?

Ломакс ответил:

– Мы собираемся зажечь костер в горах, рассказывать истории, смотреть на звезды и угадывать созвездия.

– А мама положила много свитеров? – спросила Хелен.

– Много, – отвечал Ломакс.

Постепенно они погрузились в мирное молчание. Иногда останавливались и пили воду из бутылки, восхищаясь видами. Раз или два обсуждали строение гор или особенно крутой подъем. Затем в немом восхищении постояли перед водопадом. Когда путешественники ощутили в воздухе приближение вечера, они поставили палатку так, чтобы лучи утреннего солнца падали прямо на нее. Ломакс обнаружил, что в руках у него оказался обгоревший колышек.

– Позднее я расскажу вам историю этого колышка, – пообещал он детям.

Потом показал Джоэлу и Хелен, как разжигать костер. От усталости Хелен примолкла. Пока они готовили еду, на горы спустилась ночь, словно кто-то задернул занавески. Воздух стал холодным и чистым.

– Ух ты, – воскликнул Джоэл, – посмотри на звезды!

Довольные после ужина дети попросили Ломакса рассказать про обгоревший колышек.

– Папа, надеюсь, ничего такого не случится сегодня ночью, – промолвила Хелен.

– Не случится.

– А как я смогу почистить зубы, если здесь нет крана?

Ломакс показал ей, как чистить зубы, но Хелен боялась идти в палатку одна.

– Чего ты боишься, Хелен? Мы же рядом, ты сможешь слышать, как горит костер.

– Там змеи.

– Наша палатка из водонепроницаемой ткани. Змея может забраться туда только через клапан, а этого не случится, потому что мы будем снаружи.

– Мы будем охранять тебя, – добавил Джоэл.

Однако Хелен настояла, чтобы Ломакс уложил ее в постель. Она сказала, что слишком устала, чтобы раздеться самой.

– Ты уже слишком большая.

– Ну пожалуйста, папа, папа, папа, пожалуйста, – просила она.

– Ты можешь глотнуть разок моего пива, – сказал Ломакс Джоэлу, уходя с Хелен в палатку.

Джоэл помешивал угли в костре и выглядел довольным.

Ломакс испытывал странное чувство, раздевая Хелен. Она уже не была беспомощным ребенком, но с явным удовольствием воображала себя таковой. Ломакс снял с нее ботинки, затем носки. Когда он начал стягивать штанишки, Хелен принялась вертеться и радостно извиваться.

– А сейчас трусики, папа! – сказала она.

– А может быть, снимешь сама?

Хелен станцевала коротенький танец.

– Нет, ты, ты! – хихикала она.

Ломакс стянул с нее трусы. Хелен подняла руки, и он одним движением стащил остальную одежду через голову. Она стояла перед ним, маленькая, голенькая, и улыбалась.

Сердце Ломакса забилось чаще. Перед ним было совершенное человеческое тело, не испорченное ни болезнями, ни временем. Конечности Хелен были длинными и тонкими. Ни грамма жира. Кожа казалась такой нежной, что светилась в темноте. Отсутствие волос на лобке делало ее еще более уязвимой.

Хелен шагнула к нему, все еще улыбаясь.

– Я отращиваю волосы, папа, – сказала она.

Волосы доросли уже до плеч. Хелен родилась беленькой, и даже сейчас на голове оставались светлые пряди. Ломакс протянул руку. Волосы Хелен на ощупь были мягкие, как у младенца.

– Красиво, – сказал он.

Ломакс достал футболку, и Хелен настояла, чтобы он сам надел ее. Ломакс нежно приподнял руки девочки. Они казались очень гибкими. Футболка спускалась ниже пояса, а когда Хелен повернулась, чтобы залезть в спальный мешок, Ломакс заметил маленькие окружности ее зада. Девочка снова ежилась и извивалась.

– Где ты там, папа? – позвал снаружи Джоэл.

Голос его снова показался Ломаксу пронзительным и каким-то задушенным.

– Минутку, – отвечал Ломакс.

– А я залезу глубоко-глубоко, – бормотала Хелен, скрывшись в спальном мешке.

Она лягалась в мешке ногами, пытаясь достать Ломакса.

– А сейчас быстро спать. И ты даже не услышишь, как придем мы с Джоэлом.

– Ты будешь спать рядом со мной?

– Да.

– Поцелуй меня на ночь, папа.

Ломакс наклонился к ней, Хелен взвизгнула.

– У тебя мокрые губы, а щеки колются!

– У меня больше нет бороды.

– Все равно колются!

– Сегодня я не брился. Когда побреюсь, мое лицо снова станет гладким.

Хелен потянулась к нему и коснулась пальцем родимого пятна.

– А сейчас закрывай глаза. А если ты их откроешь, то увидишь свет от костра и услышишь, как мы с Джоэлом разговариваем.

– Хорошо. И никаких змей.

– Никаких змей.

– А пауки?

– Они все уснули.

– А мыши?

– Все мыши в окрестностях уже давно храпят.

– Ну хорошо.

– Вот и славно.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Когда Ломакс вышел из палатки, Джоэл раздраженно заметил:

– Она и без тебя может улечься, уже большая.

– Я знаю, но она попросила.

Они болтали о доме и школе и о поездке в Европу. Джоэл старался не упоминать имени Роберта. Джоэл никогда не говорил с Ломаксом о Роберте.

– Папа, – спросил Джоэл после паузы, – у тебя действительно появилась подружка?

– Да.

– Ты собираешься жениться на ней?

– Не знаю.

Неуверенный тон Джоэла заставил Ломакса пристально вглядеться в сына.

– Ее зовут Джулия, – сказал Ломакс.

– Я знаю, мама сказала.

– Я подумал, может быть, завтра мы познакомимся с ней? Можем заехать на обратном пути. Она работает в обсерватории, но завтра будет дома.

– Хорошо, папа.

– Она красивая. Тебе понравится.

– Ты из-за нее ушел из обсерватории?

Ломакс попытался объяснить в общих чертах, что он ушел из обсерватории на время и это лето проведет, занимаясь совершенно другим делом. Ему не хотелось упоминать Берлинза или убийства, и эти недомолвки делали его задачу еще труднее. Ломаксу понадобилось много времени, чтобы все рассказать Джоэлу, и чем дальше он рассказывал, тем труднее ему приходилось. Джоэл слушал внимательно и больше вопросов не задавал. Ломакс решил, что вскоре расскажет детям об убийствах, пока они не успели увидеть Джулию по телевизору.

Они отправились спать. Ломакс и Джоэл улеглись по обеим сторонам от маленькой спящей девочки, и Джоэл мгновенно уснул. Ломакс ощущал тревогу. Несколько раз ему казалось, что он слышит снаружи странный шелест, и один раз он поднялся, чтобы посмотреть, но ничего не увидел. Он думал о Джулии. И о Льюисе. На этой неделе он много узнал о нем – о магазинах, ресторанах, которые он посещал, о людях, которым звонил, – но за всей этой информацией Ломакс не видел живого человека.

Его дочь что-то бормотала во сне. Она подвинулась ближе, и Ломакс почувствовал ее дыхание. Где-то вдали расшумелась птица. Должно быть, это была сова, но Ломакс не распознал крик. Он так и уснул, гадая, что за птица кричит в темноте.

ГЛАВА 14

Ломакс и дети вернулись к охотничьему домику в середине дня. На обратном пути они шли по берегу озера, останавливаясь всякий раз, когда Джоэлу казалось, что он видит рыбу. Мальчик замирал, вглядываясь в воду. Иногда поверхность воды морщилась, но это могли быть насекомые или камни на дне. В конце концов они заметили, как что-то пестрое и стремительное промелькнуло в чистых водах, и Джоэл почувствовал себя удовлетворенным.

– Поедим в кафе или попробуем печенье у Джулии? – предложил Джоэл, когда они преодолевали последний поворот и внизу показались охотничий домик и стоянка.

Услышав о Джулии, Хелен забросала Ломакса вопросами. Весь день имя Джулии не сходило у девочки с языка.

– Джулия только что вернулась из обсерватории. У нее, должно быть, мало еды. Если ты голодна, лучше поедим здесь.

Однако Хелен заявила, что не голодна.

Ломакс медленно ехал по направлению к городу. Один раз, на вершине дальней горы, они увидели сияющий на солнце Фахос. Вид телескопа показался Ломаксу мучительным.

Джулия вышла из дома, чтобы поприветствовать их. Ломакс постоянно думал о ней, видел ее в снах, но красота Джулии в очередной раз поразила его. Сердце забилось быстрее, и он не мог удержаться от улыбки, хотя знал, что Джоэл наблюдает за ним.

Джулия не поцеловала Ломакса. Упершись руками в колени и улыбаясь, она нагнулась к Хелен и принялась расспрашивать о прогулке. Хелен в ответ улыбалась ей. Джоэл стоял рядом, разглядывая Джулию.

– Не могу поверить, что тебе только шесть лет, а ты уже ходишь в двухдневные походы! – говорила Джулия, ведя Хелен к дому.

Хелен довольно хихикала, держа Джулию за руку. Джоэл и Ломакс шли за ними.

– А где собака? – спросила Джулия.

– Дома. Мы не берем его, потому что ночью он обязательно удерет. Однажды папа привязал Депьюти за лапу, но он все равно убежал, когда папа заснул.

– Откуда она знает собаку? – спросил Джоэл, когда Джулия с Хелен ушли на кухню – Джулия пообещала им кекс и апельсиновый сок.

– Я приводил его сюда, когда вы были в Европе.

Джоэл осуждающе посмотрел на Ломакса.

На кухне они рассказывали Джулии о том, как разжигали костер, спали в палатке и видели в озере рыбу.

– В следующий раз мне хотелось бы пойти с вами, – сказала Джулия.

– У нас только одна палатка, – отвечал Джоэл.

Потягивая апельсиновый сок, Ломакс прислонился к раковине. Ему хотелось, чтобы она поцеловала его. Он напомнил Джулии, что она обещала отдать ему кое-что.

– Записную книжку Льюиса? Зачем она тебе?

Ломакс обещал объяснить позже. Он предложил завезти детей к Кэндис, а затем приехать обратно.

– Нет, Ломакс, вечером я должна вернуться в обсерваторию. Добермен очень просил.

Ломакс напрягся:

– Зачем?

– Сегодня у него день рождения. Он устраивает вечеринку.

– А, – сказал Ломакс.

Он старался не встречаться глазами с Джулией и Джоэлом.

– Кроме того, – добавила Джулия, – журналисты совсем одолели Френсис, и она попросила меня оставаться в обсерватории и не отвечать ни на какие вопросы.

– Почему? – спросил Джоэл.

– Я расскажу тебе на пути домой, – сказал Ломакс.

Кексы оказались липкими и рассыпчатыми. Хелен принялась слизывать с пальцев шоколад. Джулия встала, чтобы вымыть руки, предварительно сняв кольца. Хелен присоединилась к ней у раковины. Она наблюдала, как Джулия намыливает руки и трет пальцы. Девочка сделала вид, что тоже снимает кольца с левой руки, а затем принялась повторять все движения Джулии.

– Так? – спрашивала она.

– Ты умеешь мыть руки, – сказал Ломакс, делая строгое лицо.

Хелен продолжала неуклюже копировать Джулию. Джулия встряхнула руками, и брызги разлетелись по комнате. Хелен проделала то же самое. Джулия потянулась за полотенцем, а Хелен взяла полотенце за другой край, наблюдая, как Джулия вытирает руки. Джулия надела кольца, Хелен повторила и это движение.

– Ты приятно пахнешь, – сказала девочка, с восхищением глядя на Джулию. Она потянулась к ней и коснулась простой цепочки с большой жемчужиной, висевшей на шее Джулии. – Какая красивая!

Направляясь к машине, Ломакс чувствовал себя обиженным. Джулия даже не поинтересовалась его работой в «Сэш Смит», не спросила, нравится ли ему там, не скучает ли он по обсерватории. Она ни о чем не спросила его ни сейчас, ни по телефону. Сегодня она даже не поцеловала его, даже не пожала руки. Казалось, что любить Джулию можно, только отдавая, но ничего не требуя взамен.

Но, пока дети усаживались в машину, Джулия приблизилась к Ломаксу, обхватила его рукой и поцеловала в щеку – дети не успели ничего заметить. Настроение Ломакса немедленно поднялось. Он ощутил прилив сил. Почувствовал возбуждение.

– Прости, что мы не можем побыть вместе, – мягко сказала она.

– Когда ты возвращаешься?

– Скоро.

Джулия снова поцеловала Ломакса в щеку и стремительно лизнула в ухо.

– Смотри! – взвизгнула Хелен, когда они сворачивали с аллеи, ведущей к дому Джулии.

Сбоку на узкой дорожке в кустах стояла полицейская машина. Ломакс, сдавая назад, обнаружил в нескольких футах от себя Мерфи Маклина.

– Мерф! Мерф! – закричала Хелен, вертясь на сиденье и изо всех сил размахивая рукой.

Маклин разговаривал по рации. Увидев Ломакса, он не удивился, вполоборота изобразив пародию на подмигивание. Две стороны его лица, казалось, движутся в разных направлениях – одна вверх, другая вниз. Хелен захихикала. Ломакс нажал на педаль газа.

– Откуда ты знаешь этого человека? – спросил он Хелен.

– Это же Мерф, шериф. Он приходил к нам в школу.

– Зачем?

– Говорил, что мы не должны разговаривать с незнакомыми и брать у них подарки. Даже если они предлагают щеночка.

Джоэл спросил:

– Папа, а зачем он сидит здесь, рядом с домом Джулии?

– Понятия не имею, – мрачно ответил Ломакс, – зачем этому парню здесь сидеть.

– А может быть, это связано с теми журналистами?

– Возможно, – согласился Ломакс.

Затем он заставил себя рассказать детям об убийствах. Вначале они молчали. Джоэл и Хелен смотрели на него, не говоря ни слова.

– Само собой, – добавил Ломакс, – Джулия ни в кого не стреляла. Но полиции же нужно кого-нибудь обвинить, вот они и арестовали Джулию.

Джоэл неприязненно заметил:

– Обычно они собирают доказательства, прежде чем арестовать кого-нибудь.

– Полиция всегда думает, что у них есть доказательства. Но они могут ошибаться. Поэтому и существует суд, где людям дается право доказать свою невиновность. Я хочу сказать, что невиновность предполагается изначально. А полиция должна доказать вину.

Иногда так трудно помнить об этом. Ломакс бросил взгляд на Джоэла, но мальчика объяснение не удовлетворило.

– Давайте-ка разберемся, – сказал с важным видом Джоэл тоном Роберта. – Какие у полиции доказательства?

– Весьма запутанные. Кое-кто говорит, что видел Джулию. Полиция также думает, что Гейл – это одна из убитых – брала у Джулии деньги. Поэтому они считают, что у Джулии был повод для убийства.

– Они нашли оружие? – спросил Джоэл.

– Ничего подобного.

– А как насчет отпечатков пальцев и прочего?

– Ничего такого, о чем ты думаешь.

– Значит, все, что у них есть, – это деньги?

– Угу. Ах да, еще тот человек, который считает, что видел ее рядом с квартирой в то время, когда было совершено убийство. Он заявил об этом только сейчас. Не понимаю, почему он так долго думал. Прошло столько времени – он мог напутать, где и когда видел Джулию.

– Джулия никого не убивала, правда, папа? – спросила Хелен.

Ломакс согласился. Однако Джоэла он не убедил.

– Я понравилась Джоэлу и Хелен? – спросила Джулия вечером по телефону.

– Да. Хелен просто влюбилась в тебя.

– Она такая милая.

– Ты тоже. Я так хочу остаться с тобой наедине.

Джулия твердо сказала:

– Очень важно, чтобы дети… м-м-м… ну, я не хочу, чтобы они видели, как мы целуемся и прочее.

– Наверное, иногда они видят, как целуются Роберт и Кэндис.

– Держу пари, они ненавидят их за это.

В голосе Джулии прозвучала настойчивость, которой Ломакс прежде не слышал.

– Почему ты так уверена?

Тон Джулии стал вызывающим.

– Потому что.

– А дети Льюиса видели, как вы целуетесь?

– Иногда.

– И что?

– И ненавидели нас за это.

Ломакс понимал, что хочет узнать больше о Льюисе. Он рассказал, что целую неделю набирал номера телефонов Льюиса, разговаривал с людьми, знавшими его, звонил в магазины, где Льюис делал покупки, в рестораны, где он обедал. Для Ломакса Льюис был рядом цифр.

– Спасибо за записную книжку, с ее помощью я сэкономил столько времени. Я пытался представить себе Льюиса, но не смог. Почему бы тебе не рассказать мне о нем? Или это слишком тяжело для тебя?

– Зачем?

– Что – зачем?

– Зачем тебе нужно представить себе Льюиса?

– Потому что ты считаешь, что четыреста пятьдесят тысяч, которые ты дала Гейл, предназначались для Льюиса. «Сэш Смит» пытается выяснить, зачем они были нужны ему. Они залезут во все щели и трещины его жизни, чтобы обнаружить там дыру достаточно большую, чтобы поглотить четыреста пятьдесят тысяч.

Наступило молчание. В трубке что-то трещало – наверное, где-то в горах бушевала гроза.

– Как ты думаешь, зачем ему нужны были эти деньги? – спросил Ломакс.

– Я уже сказала. Для фирмы. Они никогда не смогут доказать, что он был нечестен.

– Кажется, они считают, что в этом состоит твоя единственная надежда.

– Моя единственная надежда в том, – сказала Джулия, – что я невиновна.

– Я знаю. Просто хочу, чтобы ты немного помогла мне.

– Чего ты хочешь от меня?

– Господи, да откуда я знаю. Давай поговорим о Льюисе. Расскажи мне о его матери или о первой жене.

– Я никогда не видела его мать, а его первая жена – алкоголичка.

– А у тебя есть еще фотографии?

– Фотографии? Льюиса?

– Есть?

– Конечно.

– Когда я могу посмотреть на них?

– Я ношу их с собой. Они у меня. Хочешь взять их на время?

– А можно?

Джулия помедлила, но только секунду.

– Хорошо. Как срочно… Я хочу сказать, они нужны тебе прямо сейчас?

Ломакс предложил заехать за фотографиями в обсерваторию, но испытал облегчение, когда Джулия сказала, что Макмэхон сегодня вечером поедет в город. Он не хотел видеть, как астрономы снуют между корпусами обсерватории с занятым видом, и знать, что отныне он уже не является частью этой суеты.

– Макмэхон сегодня собирается в ресторан в центре города. Я попрошу его оставить фотографии в «Сэш Смит». Утром ты сможешь забрать их. Но я не понимаю, как эти фотографии смогут помочь тебе.

Ломаксу не хотелось, чтобы Джулия вешала трубку. Он попытался найти тему для разговора, и в памяти всплыл Мерфи Маклин с его чудовищной ухмылкой.

– Он заходил? Или все еще сидит у дома и ухмыляется прохожим?

– Он мне не докладывает.

– Он все еще там?

– Не знаю. Вероятно. По-моему, я уже несколько раз его видела.

Ломакс сжал трубку так сильно, что пальцам стало больно.

– Какого черта, – прошипел он, – какого черта он там делает? Шатается там, пугает тебя!

– Он не пугает меня. Он пытается меня защитить, – сказала Джулия.

Ломакс почувствовал, что Джулия испугалась его гнева. Он постарался говорить мягче, но вскоре после его вспышки Джулия повесила трубку.