Текст книги "Злой"

Автор книги: Леопольд Тирманд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

– А ну-ка покажите, пани, где тот купальный костюм? – бросил Метеор. – Попробуем поторговаться, может, мне и удастся что-то выкрутить.

Через несколько секунд они подошли к низкому рундуку, на котором лежал белый купальник.

– Вот это я понимаю! – обрадовалась при виде их торговка. – С мужчиной совсем другой разговор. Пан купит невесте этот костюм, правда? Другого такого не найдёте во всей Варшаве.

– Сколько? – холодно спросил Метеор.

– Для вас, пан, четыреста пятьдесят.

– Надеюсь, пани, вы не наденете такой костюм? – возмутился Метеор, с безграничным презрением швырнув купальник на кучу разного тряпья. – Белый цвет годится для свадьбы, а не для пляжа.

Марта молчала, с трудом скрывая страстное желание приобрести белый купальник.

– Нет ли у вас, пани, чего-нибудь цветного вместо этой вуали для первого причастия? – насмехался Метеор.

– Что вы говорите, пан! – возмутилась торговка. – Интеллигентный человек, а такое говорит! Может быть, вы оденете эту красивую девушку в чёрный костюм? Чтобы она выглядела, как катафалк на солнце? Вся Ястарня сойдёт с ума, когда увидит её в этом белом костюме, вот увидите…

– А очень мне надо, – возразил Метеор с чисто варшавской интонацией, – чтобы Ястарня сходила с ума по моей девушке. Нужны мне такие дела!

– Ну хорошо, – заколебалась торговка, убеждённая этим аргументом. – Четыреста двадцать. Берите, пан, и дай вам Бог счастья.

– До свидания, – проговорил Метеор, до невозможности растянув последнее слово. Он взял Марту под руку и заставил её отойти.

Когда перекупщица исчезла в толпе, Метеор остановился.

– Костюм что надо. Сколько вы, пани, хотите за него дать?

– У меня с собой триста злотых, а я хочу ещё купить какую-нибудь недорогую блузку, – призналась Марта.

– Я вам одолжу, – предложил Метеор, окинув Марту красноречивым взглядом. – Жаль выпускать из рук такой купальник.

– Об этом не может быть и речи! – резко оборвала его Марта. Инстинкт подсказал Метеору, что из этого ничего не выйдет, и он даже растерялся.

«Так хорошо всё шло, – подумал он, – и вдруг такая твёрдость. Ничего не понимаю…»

– В конце концов, – задумалась Марта, – я могу отказаться от блузки.

– Давайте деньги, – блеснул глазами Метеор, словно охотник, от которого убегает дичь, – и ждите меня здесь. Только не попадайтесь ей на глаза.

Марта вынула триста злотых, дала их Метеору, и тот сразу исчез в толпе.

Марта стала разглядывать лежащие у её ног летние платья. Метеор оглянулся ещё раз, убедился, что Марта его не видит, и наклонился к торговке.

– Триста пятьдесят на руки и ни слова больше, – предложил он тоном, который заставил женщину задуматься. Он вынул кошелёк, достал из него пятьдесят злотых и добавил их к деньгам Марты.

– Триста семьдесят, – по привычке начала перекупщица, но Метеор молча отдал ей деньги и решительным движением взял костюм.

Перекупщица махнула рукой и поплевала на деньги.

– На такую девушку, – заявила она тоном знатока, – пан ещё мало тратится. Другие дали бы за неё целое имение.

«Может, она и права, эта тётка», – размышлял Метеор, пробиваясь в толпе. На минуту он задержался, вытащил из кошелька сто злотых, положил их в карман и двинулся дальше.

– Прошу, – отозвался он, подходя к Марте. – Вот купальник.

Марта вспыхнула радостным румянцем до самых кончиков ушей.

– А вот сдача, – добавил Метеор; очень тонкое ухо уловило бы в его голосе лёгкое сожаление.

– Нет! – недоверчиво воскликнула Марта. – Вы дали только двести злотых? Это невозможно! Вы же не чудотворец.

– Тссс… – прижал палец к губам Метеор. – Это не я. Это Сабина, «Королева толчка». Это ей вы обязаны своей покупкой. Но никому ни слова.

Сейчас он чувствовал себя как никогда благородным, хотя ему было очень обидно, что весь мир, вместе с этой женщиной, никогда не узнает о его благородстве – и самопожертвовании.

«Что со мной происходит? – озабоченно подумал он. – Что я делаю? Никогда в жизни не тратился на женщин, и вдруг ни с того, ни с сего вложил в это дело сто пятьдесят злотых. Ещё ни одной не удавалось выманить у меня столько денег, а тут, кажется, это вообще не было нужно».

– Кстати, – проговорил Метеор, немного успокоившись. – У меня есть знакомый, у него дома киноаппарат. Он устраивает частные сеансы для друзей. Пани Ирма, говорю вам: там есть на что посмотреть. Вы должны когда-нибудь прийти…

– Конечно, с удовольствием, – согласилась Марта и добавила: – На сегодня, я думаю, толчка хватит. Или, может быть, вы остаётесь?

– Что вы! – обиделся Метеор, окидывая Марту взглядом номер двадцать восемь из своего богатейшего репертуара. Этот взгляд включал в себя с десяток комбинированных чувств плюс несколько капель вежливого упрёка под названием: «Как ты могла такое сказать?..»

– Тогда пошли, – Марта уже начала задумываться над неожиданной ситуацией.

На Зомбковской, которую запрудила спешащая во всех направлениях толпа, Метеор напрасно пытался отыскать такси.

– Вам куда, пан? – спросила Марта.

– Вперёд, – туманно ответил Метеор. – В синюю даль!

– Значит, доедете четвёркой, – решила Марта, бросаясь к остановке, куда подходил трамвай № 4. На остановке закипел яростный бой – люди изо всех сил старались пробиться в переполненный вагон. Марта змеиным движением проскользнула подножку, потом, под могучим напором новой волны пассажиров, очутилась внутри. Увидев это, Метеор отчаянно ринулся в людской водоворот. Безжалостно расталкивая женщин, стариков и младенцев, он ухватился за какой-то прут, неожиданно оказавшийся удочкой, за которую держался юный рыбак.

– Пустите, пан, – угрожающе крикнул мальчишка, – а то сломается к чёртовой матери! – Но было уже поздно: трамвай двинулся, и Метеор, вспотевший от страха, несколько минут балансировал на подножке, цепляясь за опасно согнутый бамбуковый прут, пока какие-то здоровенные молодые люди с клеёнчатыми портфелями под мышкой, стоявшие ещё ниже, не впихнули его в вагон несколькими ловкими, хотя и достаточно ощутимыми толчками.

Энергично работая локтями, Метеор пробился к Марте, поправил двумя пальцами воротничок и, защищая галстук от испачканного шоколадом личика двухлетней девочки, которую держал на руках её папа, горько сказал:

– Этого я от вас не ожидал, пани Ирма. Как можно так, без предупреждения…

– Прошу брать билеты! – раздался рядом с ними голос приземистой широкоплечей кондукторши в шапке, лихо сдвинутой набекрень на кудрявых, очень светлых волосах. Её побитое оспой, грубо накрашенное лицо засияло нескрываемым восторгом при виде Метеора. Метеор вынул злотый, подал кондукторше и сказал:

– Прошу два билета.

Кондукторша оторвала билеты, как загипнотизированная; не глядя взяла деньги, и всё стояла на месте, не отрывая от Метеора ослеплённых глаз. Было заметно, что его красота произвела на неё неотразимое впечатление.

– Пани Ирма… – начал Метеор, но остановился, обеспокоенный пристальным взглядом кондукторши. – Пани Ирма, пойдём пить кофе, хорошо? – продолжал он, упорно игнорируя восхищение новой поклонницы.

Марта ответила непонятным кивком, который мог означать и «да», и «нет»; кондукторша опомнилась, бросила на неё взгляд, исполненный ненависти и презрения, после чего направилась в заднюю часть вагона, раздражённо требуя деньги за билеты.

Возле Мариенштадта Марта стала протискиваться вперёд, и после короткой борьбы ей удалось выйти. За ней выскочил из трамвая весь измятый Метеор, сказавший Марте с тихим упрёком:

– Вы даже не ответили мне, пани.

– Хорошо, пойдём, – сухо согласилась Марта. – Выпьем кофе.

Они пошли по дороге, спускающейся среди зелёных газонов к виадуку.

В небольшой кофейне, возле книжной лавки на Мариенштадтском рынке, к столикам были приставлены деревянные стулья с необыкновенно широкими спинками. На них было очень удобно сидеть и разглядывать мариенштадтские старинные каменные дома цвета обожжённого кирпича, что, видимо, считалось вполне достаточной компенсацией за скверный кофе. Метеор всё время оставался молчаливым и задумчивым.

– Почему вы молчите? – спросила Марта.

– Не знаю, – признался Метеор.

– Может быть, вы голодны? – участливо поинтересовалась Марта.

– Может быть, – согласился он, – и потому приглашаю вас, пани, на обед.

Он почувствовал себя победителем: наконец-то девушка заговорила с ним языком понятных ему намёков.

– Подождите, пожалуйста, минутку, сейчас я что-нибудь придумаю, – быстро проговорил он, пошёл к буфету и громко – так, чтобы слышала Марта, спросил, где находится телефон. Закрывшись в кабине, Метеор снял трубку, но даже не набрал номер – просто стоял несколько минут и курил. Тем временем Марта размышляла:

«Появиться с таким на улице? Не очень прилично. На толчке ещё ничего, но в городе? И всё-таки с этим купальником он мне помог… Здорово устроил – настоящий варшавский ловкач. А вообще я же имею право пойти пообедать с тем, кто мне нравится? Имею или нет? Я совершеннолетняя, незамужняя, и нет никого, кому нужно было бы давать отчёт, где и с кем я бываю».

Тут Марта поняла, в чём причина её грусти: такой отчёт она согласилась бы дать только Витольду Гальскому, и никому другому, а именно этого и не может сделать.

– Пойдём, – сказал вернувшийся Метеор. – Уже заплачено.

– Куда? – спросила Марта.

– Мы приглашены на большой приём к одному из моих друзей. Минуту назад я поговорил с ним по телефону.

– К незнакомому мужчине? – строго спросила Марта.

– Пани Ирма, – скривил красивые губы Метеор. – К чему такие церемонии? Вы же компанейская девушка, да или нет? Неужели я могу вас подвести или похож на такого? Сейчас час дня, ведём мы себя пристойно, а вы ещё отказываетесь! Что за шутки!

– Пошли, – вдруг решительно согласилась Марта. «Действительно, час, – подумала она. – И вообще я ни перед кем не должна отчитываться».

4

– Уже! – воскликнул Лёва Зильберштейн, резко открывая дверь кабинета.

Филипп Меринос отвернулся от окна, через которое смотрел на позолоченное солнцем майское небо, и погасил в пепельнице сигарету.

– Извините, что так внезапно, без предупреждения, – смутился на мгновение Лёва, – но уже! Начинается!

– Что уже? – равнодушно спросил Меринос.

– Уже, – третий раз повторил Зильберштейн. – В сегодняшних дневных газетах появилось сообщение о матче. На первых полосах. Ночью по городу будут развешены афиши. Пан председатель, что творится! Люди уже знают! Завтра вся Польша захочет посмотреть этот матч! Вся спортивная Варшава сейчас как в горячке! – Лёву охватило воодушевление, его глаза заблестели, нос побелел. – Вы представляете, пан председатель, самые знаменитые футболисты мира, в наилучшей спортивной форме, – здесь, на варшавском стадионе! Вы понимаете, что это будет за матч?! – Видно было, что спортсмен в душе Зильберштейна в эту минуту окончательно вытеснил делового человека.

– Успокойся, – недовольно сказал Меринос. – Твои футболисты мне до… – он умолк, так и не окончив фразы. – Ты, Лёва, – предостерегающе проговорил председатель, – не забывайся! Это не игра в футбол, а большая, серьёзная афёра. На матче у тебя будет время.

– Правильно, – согласился Лёва. Выражение его лица мгновенно изменилось. – Всё в порядке, пан председатель, всё в порядке, – успокаивал он, – чтоб у меня не было здоровых детей, если вы, пан председатель, сейчас не останетесь довольны.

– Что такое? – коротко спросил Меринос.

– Неплохо получается. – Лёвино лицо сияло. – Вы, пан председатель, дадите мне тридцать тысяч злотых и увидите, что за радость…

– Для чего тебе? – буркнул Меринос.

Зильберштейн с мудрой меланхоличностью кивнул головой.

– Я вам скажу: теперь это не модное дело, но я суеверен, как тёмный крестьянин. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! Я верю, когда везёт, то везёт с самого начала. Если уж фартит, так фартит сразу. – Лёва вытащил из кармана пачку сигарет и угостил Мериноса. – Курите, пожалуйста: «Северная Пальмира», очень хорошие сигареты. На прошлой неделе несколько десятков пачек штангисты привезли из Москвы.

– Так в чем там тебе фартит? – беря сигарету, спокойно спросил Меринос.

– Сплюньте, пан председатель, чтобы не сглазить, – осторожно предостерёг Лёва, – не надо об этом слишком много говорить. Достаточно, что везёт с самого начала, а даст Бог – так будет и до конца. Мне один обещал тысячу билетов, – наконец выдавил из себя Лёва.

– И за ним ты хочешь тридцать кусков? Ого, – удивился Меринос.

– О пан председатель, будьте же человеком! Надо дать людям жить или нет? У меня есть один парень, он имеет доступ к напечатанным билетам. Причём только сегодня, так как завтра билеты окажутся в сейфе и пойдут на распределение. Паренёк тоже не против что-то заработать, вот он и обратился ко мне под большим секретом. Хочет просто стянуть тысячу штук. Да, в конце концов, что мне за дело? Если у него выгорит, мы возьмём эту тысячу, правда? – Лёва наклонился к Мериносу и шёпотом небрежно добавил: – Он хочет по тридцатке за штуку. Неплохо ведь? Я сказал, что беру. Хорошо сделал, да? Не стоит упускать даже такой случай, разве не так? Пригодится на первых порах, для счастливого начала. Мы за каждый билет получим не меньше чем по сотне!

– А ты, – весело спросил Меринос, – сколько имеешь с этой тридцатки? Ну скажи, Лёва, старому корешу! – Однако глаза Мериноса не смеялись, в них был гнев.

– Ой! – ужаснулся Лёва, – зачем такие шутки, пан председатель?! – Он пренебрежительно причмокнул, прикрывая тяжёлыми веками чуткие, насторожённые глаза. – Очень мне надо гоняться за несколькими злотыми, когда у меня хорошие проценты в большом деле? О чём речь, мы можем и отказаться от этого. Безопаснее будет.

– Зачем? – непринуждённо возразил Меринос. – Ясно, что берём. Ты прав: если везёт, то во всём. ЦСПС в наших руках, а теперь ещё и эта тысяча билетов. Такого мы и не ожидали. Неплохо. Только, – задумался он, – где я тебе сейчас достану денег? Анеля! – окликнул он, открывая настежь дверь.

Вошла Анеля.

– Где этот ублюдок Метеор? – спросил Меринос.

Анеля вытерла о передник руки.

– Этот потаскун, дерьмо кошачье, барахло? – с удовольствием переспросила она. – Откуда я знаю, где его, паршивца, черти носят? Вышел около часа назад. Сказал, что идёт на толчок и скоро вернётся. А я предупреждала, что он вам понадобится. Не послушал. Только б и таскался, подонок проклятый!

– Ладно, – остановил её Меринос. – Как только появится, пусть сразу же зайдёт ко мне.

Анеля вышла.

– Понимаешь? – обратился Меринос к Зильберштейну, – этот паршивец Метеор как директор должен официально подписать требование, чтобы получить деньги со счёта кооператива «Торбинка». А то у меня в кассе всего каких-то пятнадцать тысяч.

– И достаточно, – поспешно заверил его Зильберштейн, – остальные доплатим, когда получим билеты.

Меринос мельком, но внимательно взглянул на Лёву, встал, отпер небольшой сейф, стоявший в углу комнаты, и, отвернувшись от Зильберштейна, отсчитал тридцать банкнотов по пятьсот злотых.

– Так и сделаем, пан председатель, – с излишней горячностью сказал Зильберштейн, кладя деньги в карман. – Я приду с билетами, а вы уж возьмёте остальные, добро? Так где мы встретимся?

– В «Золушке», – ответил Меринос.

– Прекрасно, – поспешно согласился Лёва, – а пока что до свидания!

– Смотри у меня! – бросил с недоброй усмешкой Меринос.

«Поверь, сынок, – самодовольно подумал он, – что ты отдашь те несколько злотых, которые сегодня на мне заработаешь. Отдашь, когда будем рассчитываться, чтобы знал впредь: такого шефа, как я, нелегко обвести вокруг пальца».

– Ожидаются грандиозные именины, – разглагольствовал Метеор в такси, остановленном в Краковском Предместье, – соберётся много гостей. Увидите, как будет весело.

– Прекрасно, – ответила Марта, – люблю такие неожиданные праздники. Какой сегодня день? – поинтересовалась она.

– Четверг, – ответил Метеор. – День Святого Альберта.

Марта успокоилась, хотя кварталы, по которым они проезжали, вызывали у неё тревогу.

Машина остановилась против облупленного пятиэтажного каменного дома на Крахмальной улице. Марта снова почувствовала неуверенность: ей захотелось поскорее выпутаться из этой истории. Но не получалось – Метеор вежливо открыл дверцу такси:

– Прошу вас, сюда…

Марте оставалось только призвать на помощь чувство юмора – единственное спасение в подобных ситуациях. Проходя вслед за Метеором через ворота и двор, она не без удивления заметила, что находится в большом гараже.

Марта и Метеор поднялись по крутой железной лестнице и, миновав цех, очутились в конторе.

– Посидите, пожалуйста, – предложил Метеор, – и подождите минутку. Хорошо?

– Хорошо, – ответила Марта; ею снова овладело лёгкое беспокойство. – А где же именины? – спросила она.

– Будут, – нагло ухмыльнулся Метеор, – не всё сразу. – Он вышел из конторы и спустился по лестнице: в дальнем углу гаража стоял Вильга над поднятым капотом оливкового «гумбера». Испачканный маслом Пацюк ковырялся в моторе машины.

– Алюсь, – торопливо заговорил Метеор, – у меня к тебе серьёзное дело. Можно тебя на минутку?

– Свеча – это чепуха, – обратился Вильга к Пацюку, – а вот что делать с дроссельной заслонкой?

– Алюсь, – настаивал Метеор, – на минутку…

– Что случилось? – спросил Вильга, метнув на Метеора взгляд поблёкших глаз. – Не видишь, что я занят?

Метеор отвёл его в сторону.

– Я хочу, чтобы ты устроил обед, – он напряжённо смотрел в лицо Вильги.

– И что должно быть на обед: жареная говядина или курица в соусе? – холодно спросил Вильга. – Сию минуту или через час?

Затем он спокойно поинтересовался:

– Ты что, спятил?

– Нет, – возразил Метеор и, немного подумав, добавил: – А может, и да. Какая-то бессмысленная история. Я с ходу потратил сто пятьдесят злотых, не считая мелочи.

– На женщину, – сказал Вильга, – наверное, на женщину, раз с сожалением говоришь о деньгах. На тряпки не жалеешь, насколько я тебя знаю, а водки не пьёшь.

– Угадал! – подтвердил Метеор.

– Итак, чего ты хочешь? – спросил Вильга. – Денег у меня нет, я не займу тебе ни гроша.

– Деньги у меня есть, – взволнованно признался Метеор, – только не знаю, что с ней делать. Ну и дурак же я! Сказал ей, что повезу на именины.

– А куда привёз? – с лёгкой улыбкой спросил Вильга.

– Сюда, – задумчиво ответил Метеор.

Вильга перестал улыбаться.

– Ты что, спятил? – второй раз спросил он. – Может, хочешь, чтобы я устроил тебе именины?

– Не надо мне устраивать именины, – суетился Метеор, – но всё же как-нибудь помоги.

– Вали ты отсюда со своей девкой, – тихо, но решительно заявил Вильга. – Мне не до того. Если бы Меринос узнал, что ты сейчас вытворяешь, он бы не погладил тебя по головке. На Пружной и так неспокойно, а этот гуляка со своими приключениями…

– Алюсь, – умолял Метеор, – куда я с ней пойду? Подумай, что я ей скажу?

– Веди её к себе домой, – равнодушно предложил Вильга, – но сейчас же!

– В эту конуру? – в голосе Метеора слышалось отчаяние. – Тебе же известно, как я живу. Молодые специалисты моей профессии не получают хороших квартир при распределении, – с горечью добавил он. – Знал бы ты, чего мне стоило затащить её сюда. Что я ей скажу?

– Идём, я всё устрою, – сказал Вильга, вытирая руки чистой тряпкой.

– Помни! – воскликнул Метеор, спеша за ним. – Моя фамилия Хацяк. Директор Витольд Хацяк!

Марта с интересом рассматривала кубки, награды, эмблемы и фотографии, когда дверь распахнулась и вошёл Метеор в сопровождении какого-то пана с длинным обрюзгшим лицом. На нём был серый, безупречно чистый рабочий фартук, какие носят на работе чертёжники и лаборанты. В вырезе фартука виднелся завязанный на шее узлом шёлковый платок бордового цвета в белый горох.

– Пани Ирма… – довольно смущённо начал Метеор.

– Вильга, – щёлкнул каблуками спутник Метеора.

– Знаю, – сказала Марта, – инженер Альберт Вильга, да? Здесь сами стены говорят о вас, – она указала на увешанные стены, и ясная улыбка на мгновение осветила её лицо. Этой улыбки было достаточно, чтобы вызвать в бетонно-стальной душе Альберта Вильги непонятный отклик, – такого он не мог припомнить со времён детства.

– Мой знакомый, пан директор Хацяк, – вежливо произнёс Вильга, – пригласил вас ко мне. Входите, пожалуйста. Чем богаты…

– Благодарю, – сказала Марта, – мне очень досадно, что… – ей вдруг показался забавным этот похожий на мумию человек, напоминающий героев довоенных детективных романов.

– Открывай, – фамильярно перебил Метеор, почувствовав, что дело идёт на лад.

Вильга снял фартук и повесил его на вешалку.

– Простите меня, пани, – сказал Вильга, – но я не приготовился к такому приятному визиту.

«Откуда у него такая галантность? – удивился Метеор, – никогда не замечал за Вильгой ничего подобного. Что с ним случилось?»

– Это вы меня извините, – произнесла Марта, – а заодно и пана директора Хацяка. Мы случайно зашли, чтобы поздравить вас с днём именин, а оказывается, вы не отмечаете этот день. – Последние слова относились к Метеору и содержали горький упрёк.

– Что вы, – любезно успокоил её Вильга, – такой торжественный момент. Пожалуйста! – Он откинул красную портьеру и открыл надёжно запертую дверь, которая вела в небольшую прихожую с многочисленными вешалками из оленьих рогов. Из прихожей они прошли в просторную комнату с красивой дорогой мебелью: тёмный буфет в стиле «Шиппендаль», замечательный большой секретер розового дерева, диванчик «ампир» и тяжёлые кожаные кресла. На стенах висели великолепные полотна художников-баталистов польской школы с неизменной темой: улан на коне, принимающий кувшин из рук хорошенькой сельской девушки либо пылко осыпающий её поцелуями. Кроме картин, здесь были ещё цветные рекламы больших автомобильных фирм – «Альфа-Ромео», «Гиспано-Суиза», «Роллс-Ройс». В этой комнате без окон имелась только запертая дверь в одной из стен.

– Садитесь, пожалуйста, – обратился Вильга к Марте, извлекая из буфета поднос с напитками. – Что вам больше нравится? – галантно спросил он. – Белое вино, мятный ликёр с содовой или апельсиновый сок с каплей вермута?

– Здесь совсем не душно, хотя и нет окон, – наивно заметила Марта, с интересом разглядывая всё вокруг.

– Сумели создать микроклимат, – скупо улыбнулся Вильга. – Директор, – с неприкрытым пренебрежением обратился он к Метеору, – оставим пани на минутку. Я попрошу вас на несколько слов. Вот журналы. – Вильга указал Марте на кипу зарубежных журналов по автомобильному делу, разбросанных на секретере, – и вышел с Метеором в контору.

– В чём дело? – спросил Метеор.

– Давай деньги, – ответил Вильга. – Пацюк съездит в «Деликатесы», привезёт колбасу, сардины, фрукты, кексы, приготовим кое-какую закуску. Спиртное у меня есть.

Метеор нехотя вытащил двести злотых.

– Больше нет… – неуверенно сказал он, – подкинь что-нибудь, Алюсь, я сегодня пустой.

– Ах ты попрошайка, – холодно процедил Вильга, – давай пятьсот злотых. Ты же нафарширован деньгами до самого носа! Водки не пьёшь, ещё и бабы тебе приплачивают. А как попадётся такая, что надо выложить что-то на стол, так побираешься, паршивец?

Метеор с перекошенным лицом протянул ему триста злотых.

– Ни гроша больше, – простонал он.

– Ты! Как тебя зовут, а то я забыл?

– Хацяк, – сказал Метеор, – директор Хацяк. Может, это слишком скромная фамилия? – Он вдруг нахмурился. – Может, нужно было назваться Героевским? Альфонсом Героевским? Очень красивая фамилия. Из солидной семьи, сразу видно.

Из тонких губ Вильги вырвался звук, напоминающий скрежет ножовки, которой водят по ржавому железу. Метеор испуганно взглянул на него. Он никогда ещё не слышал такого звука. Это был всего-навсего весёлый смех, каким инженер Альберт Вильга не смеялся уже много лет.

Метеор вернулся к Марте, а Вильга спустился вниз, дал какие-то инструкции Пацюку, и тот, обтерев руки паклей, накинул плащ на голую грудь и выехал из гаража в дребезжащей «шкоде». Вильга вернулся к себе в квартиру.

Через пятнадцать минут Пацюк принёс из машины в украшенную рогами прихожую несколько тяжёлых пакетов. Вильга развернул их.

– Может, помочь? – предложила Марта. – Разрешите, я помогу.

– Пожалуйста, – ответил Вильга и посмотрел в серые сияющие глаза Марты. Его правое веко начало быстро и часто дрожать, что свидетельствовало о том, что инженер взволнован. Он подошёл к закрытой двери, отпер её, включил свет и пропустил Марту вперёд. За дверью был небольшой альков, также заполненный мебелью, среди которой Марта успела заметить широкую французскую кровать и большой шкаф. Из алькова дверь вела в маленькую, идеально чистую кухню и соседнюю ванную комнату; здесь тоже не было окон. В кухне Вильга выложил все продукты на стол, а Марта, сняв с крючка чистое полотенце, подвязалась им вместо передника.

– Прекрасно… – прошептал Вильга; это слово в его устах прозвучало так странно, что Марта смутилась, а сам Вильга даже испугался.

– Знаете что? – заявил Метеор. – Я возьму машину и поеду привезу пластинки. У тебя, Алюсь, одни «Тоски», Легары и «Страны улыбок». Разве это музыка?

– Панове, вы, я вижу, готовите какую-то грандиозную программу? – несколько встревожилась Марта.

– Такие импровизации не забываются, – сказал Вильга.

– Вы правы, – признала Марта и опять подумала: «В конце концов, мне не перед кем оправдываться. Мужа у меня нет, а здесь довольно весело. С этим немолодым паном приятно поговорить, человек интеллигентный».

– Поезжай, поезжай, – неожиданно поспешно поддержал Метеора Вильга, – пусть Пацюк даст тебе «шкоду».

После ухода Метеора Марта и Вильга с воодушевлением стали готовить бутерброды. Марта то и дело выходила в столовую и расставляла на столе тарелки; с каждой минутой она чувствовала себя свободнее. Проходя в очередной раз через альков, она заметила вверху, над кроватью, пятно дневного света: там оказалось небольшое окошечко. «Почему оно так высоко? И отчего такое маленькое? Что в него видно?» – подумала Марта, но сразу же забыла об этом, увлечённая приготовлением закуски.

Приехал Метеор, и из столовой донеслось: «C’est ci bon…» [3]3
  «Так хорошо…» (франц.).


[Закрыть]

– Ну как? – вбегая на кухню, воскликнул Метеор, – пани Ирма, вот это музыка, не правда ли? Муха и та не усидит на месте.

– Ничего оригинального, – скривился Вильга.

– Прошу к столу, – пригласила Марта и испугалась. – Простите, – обратилась она к Вильге, – что я хозяйничаю.

– Прекрасно, – улыбнулся инженер, – в этом есть своеобразная прелесть.

– Я потому так сказала, – оправдывалась Марта, – что очень проголодалась. Целый день была на толчке.

– Где водка? – громко спросил Метеор. – Самое время.

Вильга посмотрел на него с холодной усмешкой:

– Откуда у вас, пан Хацяк, такое тяготение к алкоголю?

– Иначе себя чувствуешь, как глотнёшь, – бодро ответил Метеор, – всё видишь в розовом свете. Правда, пани Ирма?

– Не знаю, – ответила Марта, перекладывая себе на тарелку солидный кусок аппетитной ветчины.

Вильга принёс из кухни две хорошо охлаждённые бутылки водки.

– Позвольте? – спросил он, наклоняясь над Мартой с бутылкой в руке.

– Ясное дело, – быстро произнёс Метеор. – Наливай, Алюсь. Один раз живём!

Марта одобрительно кивнула головой; рот у неё был набит ветчиной и закупорен большой красной редиской.

– Ну, за удачу! – Метеор поднял рюмку; Марта проглотила ветчину, подняла свою рюмку, и все выпили.

– Э-э-э! – недовольно заявил Метеор. – Так нельзя. Здесь, в этом ресторане, пьют на равных, до дна, и всё, а не половину. Мы с Алюсем будем в обиде…

– Пан Витольд, – сказала Марта, – мне надо сначала что-нибудь съесть. У меня пусто в желудке, я сразу опьянею.

«Его теперь зовут Витольд», – со злорадством подумал Вильга.

– Витусь, – обратился он к Метеору, – пани Ирма будет пить так, как считает нужным. Понимаешь?

– Не понимаю, – стоял на своём Метеор; от первой же рюмки у него покраснели уши, – надо или поддерживать компанию, или вовсе в ней не участвовать. Алюсь, повтори!

Вильга наполнил две рюмки.

– Выпьем! – с энтузиазмом воскликнул Метеор, – пани Ирма, давайте!

Марта выпила – на сей раз до дна: холодная водка пришлась ей по вкусу. Кроме приятного возбуждения, девушка ничего не ощущала.

Зазвенел звонок, и Вильга вышел.

– Ирма! – Метеор быстро придвинулся к Марте и налил ей. – Ну, а теперь со мной. Давайте перейдём на ты… – И он окинул её недвусмысленным взглядом.

– Ой, директор, – засмеялась Марта, – не так быстро, я должна привыкнуть.

– Привыкать будем потом, – сказал Метеор; у него страстно затрепетали ноздри; он считал, что это нравится женщинам, свидетельствуя о пылком темпераменте.

Вошёл Вильга и бросил связку ключей на секретер; Марта заметила, что за стеной, откуда раньше доносилось тихое, но непрерывное гудение станка, наступила тишина.

– Который час? – спросила она.

– Четыре, – взглянув на золотой «лонжин», ответил Вильга.

– Уже поздно, – вздохнула Марта.

– Ещё не поздно, совсем не поздно! – воскликнул Метеор и вскочил с кресла; он поставил новую пластинку, полились звуки быстрого танца.

– Пошли, – властно позвал Метеор и схватил Марту за руку, чуть ли не рванув её из кресла.

«Собственно, – подумала Марта, – мне всё равно нужно было пойти пообедать. Я могу здесь побыть часок».

Вильга с рюмкой водки сел на ручку кожаного кресла и наблюдал за танцующими.

– Вам нравится этот танец? – спросил Метеор, притягивая Марту к себе поближе. – «Ми-и-и-лая м-о-я-я…» – начал он подпевать.

Марта танцевала хорошо, но неохотно.

– Так близко нельзя, – она резко отстранилась от Метеора, – кто так танцует? И вообще, не считаете ли вы, что нехорошо быть вдвоём, когда пан инженер сидит и скучает?

«Как она изменилась! – удивился Метеор. – На толчке была совсем другой».

– Алюсь, – вдруг сказал он, – оставим ещё раз пани Ирму на минутку. У меня к тебе дело.

– Пожалуйста, – поддержала Марта, – не стесняйтесь.

Они вышли в контору, и Метеор старательно задёрнул портьеру, чтобы Марта не могла подслушать.

– Алюсь, – начал он, – ты мне друг или нет?

– А что? – холодно спросил Вильга.

– Компаньон ты мне или нет? – настаивал Метеор. – Ну, скажи!

– А если и компаньон, что из того?

– То, что смывайся отсюда. Выпей водки, поезжай в кино или на прогулку в Виланов – куда хочешь, – торопливо уговаривал Метеор. – А я с ней здесь останусь. На два часа, не больше. Скажешь, что вызвали по телефону, чтобы не спугнуть её. Я её немного подпою, потом уговорю, и всё будет в порядке. Ну как? Договорились?

Вильга долго смотрел на Метеора своими блёклыми глазами.

– Ну? – нервничал Метеор; на лбу у него выступил пот.

– Нет, – твёрдо заявил Вильга, – и речи быть не может.

– Ты что, одурел? – крикнул Метеор. – Моралист нашёлся! Спаситель! С каких это пор тебя раздражают подобные вещи?

– Ты трепач, – без всякой злости сказал Вильга, – заткнись-ка, а? И слушай: ты сам попрощайся и катись на все четыре стороны!

От удивления Метеор сел на стол и с минуту молча смотрел на Вильгу, а затем тонко, визгливо захохотал.