Текст книги "Злой"

Автор книги: Леопольд Тирманд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

– Один из них ранен довольно тяжело, но понемногу выкарабкивается, хотя, возможно, лишится глаза. Однако главная опасность миновала.

– Спасибо и до свидания, – Дзярский протянул сестре руку.

На лестнице поручик остановился, закурил. Когда он поднял голову, перед ним стоял редактор Эдвин Колянко.

– Рад вас видеть, – приветствовал его Дзярский.

– Правда? – удивился Колянко. – Это что-то новое в наших отношениях. Вы по делу?

– Несомненно, – ответил Дзярский. – Так же, как и вы. Разве нет? Ведь в это время сюда уже никого не пускают.

– И да, и нет. Вы можете меня задержать за злоупотребление служебным положением, так как я воспользовался своим удостоверением, чтобы навестить моего друга, доктора Гальского.

– А доктор Гальский уже не работает в скорой помощи? – спросил Дзярский.

Колянко внимательно посмотрел на него.

– Вы знаете доктора Гальского, пан поручик?

– Лично нет. Знаю только, что это один из лучших врачей скорой помощи.

– Доктор Гальский, – медленно ответил Колянко, – был жестоко избит несколько дней назад на улице, в Иерусалимских Аллеях. До сих пор без сознания. Врачи установили повреждение основания черепа и сотрясение мозга. Опасаются за его жизнь.

Какое-то мгновение оба молчали, затем Дзярский задумчиво произнёс:

– Доктор Гальский был создателем и пропагандистом довольно фантастической теории, объясняющей последние случаи хулиганства в Варшаве. Какие-то исполненные романтического пафоса яркие истории о новом Зорро, враге зла и насилия, таинственной грозе варшавских хулиганов. Я должен был бы и сам догадаться, что вы с ним знакомы, – насмешливо добавил он, проницательно глядя на Колянко.

– Да, – подтвердил Колянко, – мы очень хорошо знаем друг друга.

Оба вошли в канцелярию. Дзярский предъявил своё удостоверение и потребовал, чтобы ему показали акт о приёме Витольда Гальского в больницу.

Немолодой худощавый сотрудник в сером халате сказал:

– Я тогда как раз дежурил и хорошо помню, как это было, пан поручик. Витольда Гальского привезла не скорая помощь, а обычное такси. С ним был какой-то пан, выполнивший все формальности.

– А как он выглядел, этот пан? – быстро спросил Дзярский, охваченный внезапным предчувствием.

– Такой низенький, немолодой пан в котелке, с зонтиком, – ответил сотрудник. – Жёлтое костлявое лицо и старомодный воротничок. Я хорошо его запомнил: ещё удивился, что такие странные люди до сих пор ходят по земле.

Колянко, казалось, поразило это сообщение.

– Я был убеждён, что его привезла скорая помощь, – тихо произнёс он. – Какой недосмотр…

– Нет, нет, – ответил сотрудник. – Не скорая помощь, как тех шестерых. И поэтому пан поручик не получил от скорой помощи рапорт о Гальском.

– Каких шестерых? Откуда? – удивился Колянко. – Ничего о них не знаю.

– Вот мы и квиты, – въедливо заметил Дзярский. – Я не знал о Гальском, вы не знаете об этих шестерых. Вы мне рассказали о Гальском, я вам расскажу о них. Можно идти. До свидания, – он кивнул сотруднику в сером халате.

Вдвоём они вышли на улицу. Дзярский направился к машине.

– Может, немного прогуляемся? – спросил Колянко.

– Охотно!

Дзярский отпустил служебную машину.

Они шли по Новогрудской улице к центру, под низкими фонарями, среди голых деревьев, во мгле стелющегося над чёрными оградами влажного вечера.

– Слушаю вас, пан поручик, – напомнил Колянко. – Жду реванша. Вы преследуете свою цель.

– Правильно, – подтвердил Дзярский, – я хочу, чтобы вы об этом написали.

……………………………………………………

С минуту они шли молча. Внезапно Дзярский остановился.

– Пан редактор, – решительно сказал он, – я должен увидеть доктора Гальского.

Колянко словно пришёл в себя.

– Я же вам сказал, пан, что он до сих пор без сознания. Я был у него полчаса назад. Разговаривал с его палатным врачом.

– Ничего, – буркнул Дзярский. – Как хотите, а я возвращаюсь. – Он повернул назад, в больницу.

– Я с вами, – догнал его Колянко.

Миновав Новогрудскую, они быстро дошли до больницы. Колянко уверенно вёл Дзярского по коридорам главного корпуса. У двери отдельной палаты, где лежал Гальский, они встретили невысокого плотного доктора в белом халате, с усталым лицом и ещё более утомлёнными глазами.

– Прекрасно, что мы встретили вас, пан доктор, – приветствовал его Колянко. – Это пан поручик Дзярский из Главной команды милиции, который хочет видеть Гальского. Можно это устроить?

– Что там смотреть? – пожал плечами доктор. – Тяжёлый случай. Гальский всё время без сознания, хотя есть надежда, что он выкарабкается.

– И всё-таки можно войти? – спросил Дзярский. Вопрос прозвучал вежливо, но официально.

– Конечно, – не слишком охотно согласился доктор. – Если вы по служебным делам, пан поручик…

Доктор осторожно открыл дверь узкой длинной комнаты, выкрашенной в сине-голубой цвет. В глубине стояла кровать с температурным листком над изголовьем. Рядом с ней – белая тумбочка и два стула. В комнате царил полумрак.

Дзярский, Колянко и доктор приблизились к кровати. С каждым шагом их лица всё больше вытягивались от удивления. Витольд Гальский широко раскрытыми глазами осознанно смотрел из-под бинтов. Быстро и бережно взяв руку больного, врач нащупал пульс, затем нажал кнопку звонка на стене и обернулся к Дзярскому и Колянко:

– Пойду приготовлю всё для инъекции, – и поспешно вышел из комнаты.

Бескровные губы Гальского через силу шевельнулись, в его глазах светилась какая-то мольба. Дзярский и Колянко склонились над кроватью и услышали шёпот:

– Помню, припоминаю, это же редактор…

По спине Колянко пробежала дрожь, когда он сообразил, что Гальский обращается к нему.

– Вначале меня избили… но как… а затем… – что-то похожее на улыбку отразилось на лице Гальского, – потом я увидел эти глаза… светлые, горящие… Он меня сюда привёз…

Бледные веки опустились на усталые глаза, отгораживая раненого от всего мира, белое лицо казалось слившимся с бинтами.

– Уффф! – хрипло выдохнул Колянко. – Только бы не навредить ему.

Быстро и беззвучно распахнулась дверь, и в палату въехал столик под стеклом на колёсиках. На нём стояли коробочки со шприцами и медицинские приборы. Вслед за невысоким доктором вошли две сестры.

– Прошу простить, панове, – резко и нервно сказал доктор, – но вам придётся выйти из комнаты. Ничего не поделаешь, пан поручик, – продолжал он, словно предупреждая сопротивление со стороны Дзярского, – но сейчас здесь распоряжаюсь я.

Дзярский взглянул на него с симпатией и молча вышел вместе с Колянко.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

1

Юлиуш Калодонт ждал. Если чью-то жизнь можно назвать ожиданием, то с некоторых пор он жил именно такой жизнью.

Тридцать раз, поднимаясь с постели и влезая в тапочки, Юлиуш Калодонт спрашивал себя, носит ли объект его тоски тапочки и какие именно – с задниками или без них? Разбивая за завтраком яйцо всмятку, он задавался вопросом, любит ли тот человек яйца всмятку, а если нет, то что он ест на завтрак.

Хозяйка Юлиуша Калодонта, старушка по имени Гелена, по фамилии Липинская, пришла за это время к выводу, что с её жильцом не всё ладно. Когда Юлиуш Калодонт в очередной раз возвращался домой в полночь и еше долго ходил по комнате, выкрикивая какие-то слова, старушка тревожно натягивала одеяло на уши, шепча дрожащим голосом:

– Что случилось с паном Калодонтом, Пресвятая дева? Будто подменили его! Не иначе как станет актёром!

Эта перспектива была для неё действительно катастрофичной, судя по печальному опыту, приобретённому полвека назад; остались воспоминания о нескольких молодых варшавских актёрах, у которых она убирала и готовила: они не заплатили ей ни гроша, не говоря уже о прочих неприятностях.

Между тем ночные путешествия Юлиуша Калодонта означали, что он готовится к чрезвычайно серьёзному разговору, который непременно должен был состояться.

Несколько раз старика навещала Марта Маевская, с которой его связывала искренняя дружба. Марта частенько по-соседски останавливалась у киоска, и они охотно беседовали на различные темы – от погоды до чувств. Марта была очень сдержанна, однако Калодонт из её слов заключил, что тот светловолосый врач скорой помощи, с которым они познакомились в комиссариате, – несомненно, человек, заслуживающий доверия. Все попытки Калодонта завести разговор о тех удивительных, светлых, пронзительных глазах, о которых Марта так взволнованно говорила в комиссариате, наталкивались на глухую сдержанность и молчание; в конце концов Калодонт решил, что Марта о них забыла или, по крайней мере, хочет окончательно забыть.

……………………………………………………

…Однако всё произошло совсем иначе, чем предусматривалось в восьми тысячах четырёхстах вариантах, обдуманных Юлиушем Калодонтом.

Вечер был холодный, но приятный, и Калодонт, разочарованно вздохнув, как вздыхал уже тридцать раз за последние тридцать вечеров, задвинул окно витрины специальной ставней, сложил и запер товар, поправил одежду и фуражку на голове; пригладив усы, взял палку и вышел из киоска через боковую дверь.

Он запер её и уже собирался повернуть ключ в замке, как вдруг застыл от неожиданности. Опершись плечом о стенку, напротив него в непринуждённой позе стоял некто – невысокого роста, худощавый, с сигаретой во рту. Калодонт дважды кашлянул, не в силах заговорить. Удивление, страх и радость смешались в его душе, лишив дара речи.

– Добрый вечер, пан Калодонт, – поздоровался незнакомец тихим, но отчётливым голосом, в котором слышались усмешка. – Очень рад вас видеть.

– Я-а-а-а тттоже, – пробормотал наконец Калодонт. – Только, – продолжал он с внезапной отчаянной решимостью, – я же вас, пан, совсем не вижу. Не знаю, какой вы, старый или молодой, безобразный или привлекательный… Не знаю ничего, понимаете? А я бы так хотел…

– Понимаю, дорогой пан Калодонт, – последовал ответ, – понимаю прекрасно. С вашего позволения, мы пройдёмся немного вдвоём. Я провожу вас домой, хорошо? А теперь, пожалуйста, заприте дверь и возьмите с собой ключ.

– Хорошо, – вздохнул Калодонт и нервно поправил свою фуражку. Запер дверь на ключ и вместе с незнакомцем двинулся в сторону Княжьей.

Вечер на улице стоял звёздный, площадь Трёх Крестов была хорошо освещена, однако Калодонту не удалось даже взглянуть в лицо неизвестного. Какая-то стена словно бы отгораживала Калодонта от него. Он видел, что идущий рядом мужчина такого же роста, как и он, то есть не высокого и не низкого, а среднего; что на нём плащ, туго стянутый поясом, с широким поднятым воротником, что на его голове нет ни шляпы, ни фуражки, что идёт он легко и спокойно, держа руки в карманах. Калодонт угадывал или, скорее, ощущал напряжённую силу, которая исходила от незнакомца.

– Дорогой пан Калодонт, – послышалось наконец из-за поднятого воротника, – готовы ли вы?

Юлиуш Калодонт хотел остановиться и засыпать неизвестного миллионом вопросов. Но он не остановился и не спросил ничего. Степенно шагал дальше рядом с человеком в плаще и спокойно, но решительно, словно всё было просто и очевидно, ответил;

– Да.

– Так я могу на вас рассчитывать? – спросил тихий звучный голос.

– Конечно. Можете рассчитывать, пан.

– Я очень рад, – взволнованно отозвался голос из-под поднятого воротника. – Я должен вам многое объяснить, пан Калодонт, должен растолковать множество вещей, но, прошу вас, скажите мне сейчас; можете ли вы мне поверить и ещё немного подождать моих разъяснений?

«Нет, нет, нет!» – Эти слова жгли Калодонту губы, как капли серной кислоты, однако те же губы шепнули тихо, но твёрдо:

– Конечно. Я вам доверяю, пан. Охотно подожду, пока вы сами решите, что наступил подходящий момент для объяснений.

Тогда неизвестный медленно обернулся к Калодонту, и Юлиуш Калодонт впервые увидел глаза на этом лице. И хотя они смотрели дружелюбно и даже весело, у Калодонта мороз пробежал по спине и словно ледяная рука стиснула горло. Эти глаза наводили на удручающую мысль: как они, должно быть, страшны в безумной ярости и на какие чудовищные поступки способен тогда их обладатель.

«Вот так взгляд! – подумал онемевший Калодонт. – Марта была права, ох, права…»

– Видите, пан, люди чаще всего меня боятся… – послышался из-под воротника голос, в котором звучала грусть.

Голова скрылась за воротником, но Юлиуш Калодонт ощутил, как его бросило в жар от жгучего стыда.

«Неужели он увидел, что и я?.. Ах, эта Марта!» – он ощутил внезапную злость на Марту. И вдруг понял всё… «Ведь она его боится, просто боится», – взволнованно подумал Калодонт.

– Нет, почему, – пробормотал он через минуту, – это вам кажется… Пан…

– Вы хорошо относитесь ко мне, пан Калодонт, – прозвучал тихий голос. – Благодарю вас. Однако панна Маевская думает иначе.

«Вот беда! – в отчаянии подумал Калодонт. – Вот так-так! Мне следовало об этом и самому догадаться… Панна Маевская!»

– Панна Маевская заходит ко мне за газетами, – пробормотал Калодонт. – Мы часто говорим о вас, пан, – неуверенно добавил он.

– Правда? – спросил незнакомец с ещё большей тоской в голосе. – Представляю, как панна Маевская меня боится…

«Ещё хуже, – терзался Калодонт. – Чем дальше, тем хуже!» Внезапно он решился на отчаянный шаг.

– Прошу пана, – промолвил он дрожащим голосом, – а может, вы бы хотели увидеться с панной Маевской? Я… Может быть, ей что-нибудь передать?

– Нет, пан Юлиуш, – кротко и мягко ответил человек, идущий рядом. – Ещё не время. Прежде всего мы обязаны завершить борьбу за спокойствие в этом городе, тяжёлую, сложную борьбу. За то, чтобы мирные люди могли наслаждаться спокойной жизнью.

– Конечно, – послушно согласился Калодонт, – если вы так считаете.

– В ближайшие дни к вам должны явиться двое. Это люди, которые борются за спокойствие в нашем городе так же, как вы и я, люди, которые встают на защиту слабых, преследуемых или обиженных хулиганами мирных граждан. Вы должны установить с ними тесный контакт. Ваш киоск, пан Калодонт, будет нашей оперативной базой, если вы позволите употребить военный термин.

– Как я их узнаю? – спросил Калодонт изменившимся от волнения голосом.

– Вижу, вы человек опытный. Один из них огромного роста, настоящий великан. Второй будет в форме водителя автобуса, с перевязанной рукой.

– Порядок. А как же я смогу связаться с вами, пан?

– Я? Я сообщу о себе, когда возникнет необходимость. Думаю, что вам достаточно будет часа, чтобы связать нас всех друг с другом. В этом и заключается ваша организационная задача. Этого я от вас и жду.

– Так точно, – по-военному ответил Калодонт. – Можете на меня рассчитывать.

Они остановились внизу, на углу Княжьей и Черняховской. Человек в плаще, минуту поколебавшись, сделал лёгкое движение рукой, словно хотел что-то добавить. Но тут же опустил руку и протянул её Калодонту. Калодонт дружески пожал эту небольшую тонкую руку с крепкими, как сталь, упругими пальцами.

– Пока, пан Юлиуш, – прозвучал голос из-под поднятого воротника, – до свидания и благодарю вас.

– Жду скорого свидания, – поспешно ответил Калодонт. – Буду ждать вас, пан… – внезапно разволновавшись, быстро добавил он.

* * *

Через три дня после этой встречи, в четыре часа дня, когда толпы людей, покидающих конторы и учреждения, затопили площадь Трёх Крестов, у киоска Юлиуша Калодонта остановились двое неизвестных. Только что привезли дневные выпуски газет, и Юлиуш Калодонт виртуозно раздавал газеты и отвечал на вежливые приветствия постоянных клиентов.

Внезапно апрельский ясный день за витриной померк и в киоске стало темно. Калодонт удивлённо поднял голову и увидел перед собой за окном такое крупное могучее тело, что сыграть роль тучи его обладателю было бы совсем не трудно. На фоне этой «тучи» стоял молодой человек в форме водителя автобуса с рукой на перевязи. Калодонт в первую минуту оторопел, но через мгновение многозначительно спросил:

– Чем могу служить, панове?

– Не могли бы мы поговорить с паном Юлиушем Калодонтом? – спросил человек-гора слегка дрожащим голосом.

– Я как раз жду вас, пан, – с достоинством ответил Юлиуш Калодонт. Он закрыл витрину и старательно запер киоск, не обращая внимания на протесты многочисленных клиентов.

Коротко бросив: «Личные дела!», он направился к Центральному парку вместе с великаном, лицо которого напоминало луну в полнолуние, и элегантным шофёром с пёстрым шарфом на шее.

– Мы хотели бы с вами поговорить, – с нажимом сказал молодой водитель.

– Я знаю, – с достоинством ответил Калодонт. – Всего три дня назад мы говорили о вас, панове. Мой друг сообщил мне, что вы, так сказать, отвечаете определённым требованиям, и просил, чтобы я кое-что с вами выяснил.

Калодонт подкрутил вислые усы, поправил фуражку и крепко сжал палку. Его спутники несколько отстранились от него, проявляя должное почтение: бодрый старикан говорил таким уверенным тоном! Поэтому, когда все трое уселись на уединённой скамье в пустой аллее, чуть пониже старого дворца, где перед ноябрьским восстанием собиралась знаменитая масонская ложа, – авторитет Юлиуша Калодонта был уже непререкаемым.

После получасовой беседы Фридерик Компот и Евгениуш Шмигло убедились, что интимность – слишком затёртое, неточное и скупое понятие для определения отношений Калодонта с таинственным героем, который, можно сказать, спас им жизнь и казался каким-то полуреальным существом. Наконец оба поднялись и, выказывая Калодонту своё уважение, проводили его до самого киоска.

Юлиуш Калодонт сел на мягкую подушечку своего стула и с облегчением блаженно вздохнул. Он по-прежнему выдавал «Экспрес вечорни», «Сверщика» и «Пломичек», однако мысли его унеслись далеко. И когда в прямоугольнике витрины появилась тоненькая стройная фигура Марты и улыбка её осветила апрельский дець вокруг киоска, Калодонт впервые за всё время их знакомства не ответил Марте улыбкой.

– Добрый вечер, – откликнулся он строго и серьёзно. – Хорошо, что вы пришли, панна Марта. Я должен с вами поговорить.

Старик закрыл витрину, вышел из киоска и запер его на ключ – уже второй раз за этот день.

– Есть ли у вас несколько минут? – спросил он.

– Для вас, пан Калодонт, всегда, – легкомысленно ответила Марта. – Я к вашим услугам.

Она была сейчас очень красива, несмотря на утомлённый и озабоченный вид: кожаная поношенная куртка, надетая прямо на домашний свитер, да сетка с покупками свидетельствовали о том, что Марта приступила к каким-то решительным действиям.

– Уборка в доме. Ничего не поделаешь, – сообщила она. – Очень много работы.

– Ничего, – строго ответил Калодонт, – наш разговор будет недолгим.

Они миновали широкую асфальтированную аллею возле Раскати и сели на одной из первых скамеек парка.

– Панна Марта, – торжественно начал Калодонт. – Я хотел бы доверить вам одну тайну.

– А она грустная, эта тайна? – поинтересовалась Марта.

– Частично. Это тайна моего сердца.

«Ох, нехорошо! – подумала Марта. – Эта весна…»

– Есть ли кто-нибудь, о ком вы серьёзно думаете, панна Марта? – спросил Калодонт, охваченный внезапной решимостью. – Вы меня понимаете – существует ли такой мужчина?

– Вот несчастье! – мысленно застонала Марта. – Этого только не хватало! Неужели пан Калодонт? Нет, не может быть…

– Почему вы меня об этом спрашиваете? – осторожно поинтересовалась Марта.

– Видите ли, панна Марта, – помедлив, ответил Калодонт, – время, наконец, открыть карты и выяснить всё как есть…

– Ой, я и забыла! – испуганно воскликнула Марта. – Я же не выключила дома газ. Пан Юлиуш, может произойти несчастный случай! Необходимо бежать…

– Вижу, вы догадываетесь, что именно я хочу сказать. С газом – это отговорка, – с горечью добавил Калодонт, – но ничего. Вы меня всё равно выслушаете до конца.

Марта растерянно указала взглядом на детишек, шумно игравших рядом, словно намекая на то, что она не в состоянии принять сколько-нибудь серьёзное решение в таких условиях.

– Я должен вам кое в чём признаться. Мне кажется, пришло время, когда вы, панна Марта, обязаны подумать о своём будущем, – решительно заявил Калодонт.

– Я думаю о нём достаточно часто, – уклончиво сказала Марта, – но это не всегда помогает.

– Однако подумали ли вы о том, что цель жизни молодой девушки – найти твёрдую мужскую руку, на которую можно было бы опереться в трудном путешествии по жизни?

– Мг… – поддакнула Марта, – время от времени я думаю и об этом.

– Есть человек, – неумолимо продолжал Калодонт, – прекрасный человек, замечательный, настоящий мужчина, который с вас глаз не сводит…

– Слава Богу, – облегчённо вздохнула Марта. – О себе он бы этого не сказал. Правда, это замечательный старик!

– Не знаю, кого вы, пан, имеете в виду, – заинтересованно откликнулась она.

– Вот то-то и оно! – воскликнул Калодонт. – Это и моя тайна. Я обязан вам рассказать. Помните ли, панна Марта, о чём вы говорили в комиссариате, после своего приключения на Вейской?

– Помню. Но не знаю, что именно вас интересует…

– Ваш защитник.

– ?!

– Так вот, панна Марта, ваш тогдашний защитник – мой друг, – потупившись, скромно признался Калодонт. – Мы очень тесно связаны.

Марта поднялась.

– Пан Юлиуш, – озабоченно сказала она, – то, что вы сообщили, действительно грустная тайна. После того случая в Варшаве всё чаще слышишь об этом пане. Не продолжайте, пан Юлиуш, – она приблизилась к, Калодонту и умоляюще положила ладонь на его руку, – я действительно больше ничего не хочу знать.

– Кроме того, – быстро и серьёзно подхватил Калодонт, – что вы, панна Марта, стали кем-то очень важным для…

– Именно этого я не хочу… не могу… не должная знать, – нервно перебила Марта; её серо-голубые глаза ловили взгляд Калодонта. – Тем более, – тихо добавила она, – что человек… которого… который… меня очень интересует, где-то бесследно исчез недели две назад. Правда, я тут ничего не понимаю… Но вчера вечером, как почти ежедневно в течение этих двух недель, меня ждали в темноте на улице Фраскати светлые горящие глаза. Глаза эти смотрят не враждебно, не грозно, а скорее печально и даже умоляюще… Однако они страшны, пан Юлиуш, страшны!

Марта закрыла лицо руками. Калодонт погладил её опущенную голову.

– Марта, – мягко отозвался он, – не будем больше об этом. Простите меня, это была ошибка с моей стороны. Только скажите, прошу вас: кто же исчез две недели назад?

Марта подняла голову, мысленно улыбаясь.

– После того, что я вам сейчас скажу, пан Калодонт, сможете ли вы остаться моим другом?

– Конечно же, – горячо заверил её Калодонт. – И постоянным и верным!

– Хорошо, я скажу. Уже две недели, как бесследно исчез доктор Витольд Гальский.

– Тот светловолосый врач скорой помощи?

– Да. – Несмотря на все старания Марты сохранять сдержанность, глаза её взволнованно блестели.

– Вот до чего дошло… – искренне огорчился Калодонт.

– Нет, – упрямо возразила Марта. – Я вела себя с ним не так, как нужно, и не могу даже извиниться, представить не могу, что с ним случилось. Я звонила пару раз в скорую помощь, но услышала только, что доктор Гальский не работает. А теперь ещё и это…

Она вынула из кармана куртки какую-то бумагу и протянула её Калодонту. Тот внимательно прочитал. Это была повестка: Марту Маевскую вызывали в суд в качестве свидетеля.

Калодонт задумался.

– По какому это может быть делу? – спросил он.

– Не знаю, – несколько растерянно ответила девушка.

Калодонт ещё раз взглянул на дату повестки.

– Я пойду с вами, панна Марта, – решительно заявил он. – Хотите?

– Очень, – обрадовалась Марта. – Я сама мечтала б крепкой мужской руке, на которую можно опереться во время трудного похода в суд.