Текст книги "Двое из логова Дракона (СИ)"

Автор книги: Лариса Куницына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

– И этого достаточно, чтоб усмирить немилосердный зной? Чтоб вернуть в спокойное состояние магнитные полюса планеты? Чтоб усмирить ожившее чрево Агориса?

– Более чем, – спокойно взглянув ему в глаза, ответил демон и снова присел на парапет, спрятав крылья. – Ты сам не знаешь, на что способен.

– Не знаю, – кивнул Мизерис. – Я всего лишь…

– Остановись, царь, – поднял руку демон. – Ты всего лишь вчера умирал от смертельного яда. Ты вчера был разбит и измучен, ты вчера еле двигался и едва дышал. Тебя мучила боль, охватила такая слабость, что ты не мог передвигаться без посторонней помощи. А сегодня ты носишься по всему дворцу, только пятки сверкают.

Царь изумлённо смотрел на него, а потом взглянул на свои руки. Они не тряслись. Он стиснул кулаки и почувствовал, как приятная горячая волна прокатилась от кистей к плечам. Он, действительно, не ощущал не то, что боли, но даже слабости или недомогания.

– Это твоё волшебство! – заявил он, взглянув на демона.

Тот устало покачал головой и махнул рукой.

– Ты безнадёжен. Я честно сказал тебе, что можно объяснить естественными причинами, что является колдовством. Я приложил руку к твоему спасению, но я не применял свой тёмный дар. Я уповал на волю богов, решив, что если ты нужен им для их дел, они позволят мне спасти тебя естественным способом. Я облегчил твои страдания, но я не лечил твою поясницу.

Царь недоумённо взглянул на него, а потом нагнулся вперёд, назад, в стороны и подозрительно взглянул на демона.

– Ты хочешь сказать, что я исцелился сам?

– Не знаю, но это точно не я. Мне некогда возиться с твоей спиной. Может, кто-то более могущественный, чем я, видя мои безуспешные потуги заставить тебя поверить в чудеса, решил вмешаться? Подумай над моими словами, пока есть время. И помни, если ты ошибёшься, всё погибнет.

Он поднялся и снова расправил крылья.

– Куда ты? – нахмурился царь, поняв, что его коварный приятель снова собирается бросить его в одиночестве.

– Во Тьму, – пожал плечами тот. – Попробую ещё что-нибудь разузнать о грядущих испытаниях. А тебе пора заняться делами. Твои подданные, как никогда, нуждаются в твёрдой руке.

И он упал назад. Мизерис бросился к парапету, но ни внизу, ни наверху демона уже не было.

Можно было сколько угодно обижаться, но демон был прав. Именно сейчас Тэллосу нужен был царь, и ему предстоял совсем не простой день. Представив, что его ждёт, Мизерис возрадовался тому, что ему уже не хочется вина, и что боль оставила его, и он может думать о чём-то другом, а не о своём покалеченном теле. Он спустился вниз и вышел на террасу, нависшую над садами, как раз в тот момент, когда на неё внесли последнего из погибших ночью стражников. Кротус бродил по террасе, останавливаясь над телами своих воинов, и осматривал их раны. Увидев царя, он поднял с каменного пола секиру и подошёл к нему, показывая на запёкшиеся на клинке пятна крови.

– Говорят, что они лежали рядом и сжимали в руках секиры, – сообщил он. – И если у кого-то из погибших не было в руках оружия, значит, оно осталось в ране другого. Они сами перебили друг друга, господин, словно в них вселилось безумие.

– Может, так оно и было, – вздохнул царь, осматривая оружие. – Духи бесплотны, и им проще погубить живого, сведя его с ума. Прикажи, чтоб этой ночью никто не спускался в сад. Под страхом смерти.

– Думаю, что это, – Кротус печально взглянул на тела своих подчинённых, – подействует лучше любого приказа.

Мизерис ушёл с террасы и остановился возле ответвления в тот самый коридор, где уже несколько дней обитал загадочный призрак. Возле него тут же очутился смотритель этой части дворца, и, подобострастно улыбаясь, склонился в ожидании приказаний.

– Ты помнишь того призрака, что поселился вон там? – царь ткнул пальцем в тёмный колодец коридора.

– Это очень печальное обстоятельство, – зацокал языком смотритель, склонившись ещё ниже. – Слуги теперь боятся ходить там…

– Я хочу, что пол под призраком вскрыли и посмотрели, что внизу.

Глаза смотрителя расширились от ужаса.

– Но кто осмелится подойти к нему?

– Ты хочешь, чтоб я сам ворочал плиты? – вкрадчиво поинтересовался Мизерис, захватив ткань парчовой тоги на его груди и притянув к себе. – Ты найдёшь смельчаков или сегодня же отправишься на рынок, выгребать навоз из-под ослов!

Не дожидаясь ответа, он отпустил перепуганного слугу и поднялся к себе. Вызвав своих приближённых, он распорядился немедленно отправить в город стражников надзирать за порядком, и шпионов, чтоб они следили за происходящим и тут же докладывали обо всём во дворец.

Уже к полудню ему доложили, что в русле реки происходит что-то странное. Прямо из земли там появляются страшные существа с горящими глазами. Они выбираются на берег и, пройдя некоторое расстояние, исчезают. Если же им на пути попадается человек или животное, то существа проходят сквозь них и несчастные вспыхивают, как факелы, и погибают в огне. А существа через какое-то время появляются снова, но уже в другом месте.

День клонился к вечеру, когда из города принесли ещё одну ужасную весть: в город вернулись изгнанные царём Ротусом служители Тьмы. Оборванные, почерневшие и страшные, они брели по улицам, внушая ужас. С ними были их женщины, нёсшие на руках истощённых до крайней степени детей, и высохшие старики, едва переставлявшие ноги.

Услышав об этом, Мизерис почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Немного придя в себя, он вызвал Тауруса и потребовал проверить информацию. Через какое-то время начальник тайной полиции появился в его покоях, и царь, нетерпеливо меривший шагами свой кабинет, воскликнул:

– Ну! Это действительно они?

– Нет, господин, – склонился в поклоне Таурус. – Это те, кто обитали в катакомбах под городом. Они никогда не видели дневного света и жили там, как крысы, но сегодня утром стены в их жилищах стали дрожать и рушиться. Страх перед смертью под землёй оказался сильнее страха перед солнцем и людьми, и они вышли.

– Боги… – простонал Мизерис, закатив глаза. – Я уже не знаю, что лучше, Таурус! Может, было б лучше, если б призраки пустынь вернулись в город, чем эти известия о том, что происходит внизу? И теперь нам нужно будет что-то делать с этими несчастными.

– О них узнали благочестивые тиртанские лекари, – сообщил Таурус. – Они просят господина позволить разбить лагерь для этих изгоев где-нибудь в городе. Они готовы взять на себя заботы о них, по крайней мере, на ближайшее время.

– Другого времени, возможно, уже не будет, – вздохнул царь, слегка успокоившись. – Пусть делают всё, что считают нужным.

– Я должен также сообщить господину, – продолжил Таурус, – что он проявил невероятную мудрость и прозорливость, приказав вскрыть пол там, где появился призрак. Под плитами нашли труп женщины, которая следила за сандалиями царевны. Она пропала пару недель назад. Девица, которая заняла её место, узнав о том, что труп нашли, бросилась с верхней террасы на мостовую и разбилась насмерть.

– Всё имеет естественные причины, – пробормотал Мизерис, вспомнив утренний разговор с демоном. Он на мгновение задумался, а потом приказал: – Отправь гонца к послу Тиртаны и передай, что я просил его учёных собратьев взглянуть на призраков с горящими глазами, выходящих из засохшего русла. Может, они поймут, что к чему. Кроме того, пусть гонец выразит мою благодарность за заботу о наших подданных, оставшихся без своего жалкого крова. Я готов обсудить с послом Туроном совместные действия в отношении этих бедняг. Я буду ждать его вечером.

Вечера он ждал с нетерпением. Вести, которые ему приносили из города, были неутешительны. Всё больше бед обрушивалось на изнывающий под раскалённым небом Тэллос. Сообщения о нашествии змей и скорпионов, об исчезновении воды в колодцах или её изменении до такой степени, что она больше не годилась для питья, приходили с разных концов города. К тому же в некоторых местах вдруг начали рушиться постройки, порой проваливаясь в глубину расположенных под Тэллосом катакомб. Он чувствовал, что все эти зловещие события как-то связаны между собой, но не мог понять их причину, как и сообразить, что можно предпринять в этом случае.

Турон, посол Тиртаны, был мудрым и уравновешенным человеком, он напоминал Мизерису отца утраченной им Аданты. Уже давно он проникся доверием к этому благородному старцу, и, как ребёнок, часто искал у него поддержки и утешения. Вот и сейчас он ждал его, как испуганный малыш ждёт своего доброго деда, который развеет все его страхи, успокоит и подскажет лёгкий способ выбраться из беды.

Турон появился, когда на Тэллос, наконец, опустились сумерки. Войдя, он стряхнул со своей широкой белой накидки желтоватую пыль и ласково улыбнулся царю.

– Я прибыл по твоему зову, господин, – произнёс он, садясь в кресло, на которое указал ему царь.

Турон был стар, и Мизерису нравилось, что он всегда садился по приглашению, даже если царь стоял. Вот и сейчас Мизерис, указав ему на кресло, сам остановился у стола, нетерпеливо глядя на гостя.

– Скажи, Турон, видели ли ваши инженеры призраков, выходящих из реки? – спросил он.

– Это не призраки, господин, – ответил тиртанец. – Это плазмоиды, скопление электрической энергии, сгустки разрядов, которые возникают из почвы в месте геологического разлома. Они напоминают одушевлённые существа, потому что конденсируют на себе пыль, которая покрывает засохшее русло. А разряды кажутся горящими глазами. Они поднимаются наверх и движутся, а потом истощают свою энергию, и пропадают.

– Значит, людей и животных убивает электричество, – понимающе кивнул Мизерис и обернулся, задумчиво посмотрев туда, где голубело вечернее небо.

Это помещение не имело внешней стены, переходя в террасу. Потому прямо из комнаты открывался вид на сады, горы и небо. Что-то заставило его задержать взгляд на этой голубизне, и вскоре он понял, что именно. Голубизна странно переливалась, приобретая порой бирюзовый оттенок, а иногда по небу явно пробегали зеленоватые блики.

– Что это? – он указал в небо и жалобно взглянул на Турона.

Улыбка старика стала печальной, и он скорбно кивнул.

– Это тоже электричество, господин.

– Подожди, – Мизерис нахмурил свой изрезанный шрамом лоб. – Раньше никто никогда не видел в реке никаких плазмоидов. И небо не светилось зеленью. Что происходит, Турон?

– Скоро в Тэллосе произойдёт землетрясение, – грустно объяснил тот. – Все ваши беды связаны с этим. В глубине Агориса проявляется сейсмическая активность. Это свечение в небе, эти плазмоиды, странные оптические явления, которые мы все наблюдали утром, и звуки, доносящееся из пустыни, – это всё признаки приближающейся катастрофы.

– Значит, внизу уже начались подвижки пластов, на которых стоит город? – пробормотал царь. – Потому рушатся катакомбы, потому уходит и окрашивается в цвет крови вода, потому змеи и скорпионы выползают из своих убежищ. Потому что Небесный Дракон зашевелился в своей могиле.

– Мне жаль, господин, – вздохнул Турон.

– Что можно сделать? – спросил Мизерис, пытаясь собраться с мыслями.

– Ничего. Можно только эвакуировать людей из города.

– Их тысячи! – воскликнул царь. – Мы точно не знаем сколько, потому что их уже много лет никто не пересчитывал, а сколько ютится в трущобах, сколько живёт под землёй и вовсе никто не знает! Куда их вести? Были времена, когда наш народ населял весь материк, наши предки бороздили на прекрасных кораблях великий океан и селились на островах. Но каждый раз Битва Детей Дракона сжимала наши владения и сокращала численность населения Тэллоса. И от великого царства остался только этот город, с трудом выживающий на грани жизни и смерти, в окружении мёртвых песков! И это единственное место, где ещё можно жить! Мы вымираем, и чем дальше, тем меньше надежды. Её уже просто не осталось.

Он устало понурился. Старик сочувственно смотрел на него. Царь вздохнул и поднял голову.

– Наверно, мы много грешили против нашего отца. Небесный Дракон устал отпускать нам затрещины и пинки, надеясь вразумить. Он просто задушит нас. Может, мы это заслужили. Но не вы! Слышишь, Турон! Вам нужно покинуть планету до того, как всё это произойдёт. Вы сделали всё, чтоб помочь нам.

– У нас нет звездолёта, – спокойно напомнил посол. – И даже если мы вызовем помощь, она не успеет. Дружественные миры слишком далеко.

– Здесь стоит поисково-спасательная баркентина землян. Они без возражений примут вас на борт и отвезут домой.

– Мы останемся, – после некоторого раздумья проговорил посол Тиртаны. – Мы пришли на Агорис, чтоб помогать тебе и твоему народу. Мы знали, что будет трудно и опасно, но мы были с вами во все дни выпавших вам испытаний. И мы будем с вами до конца. Тем более что, если кто-то уцелеет после катастрофы, наша помощь поможет вам выжить и возродиться.

– Слишком рискованно, – упрямо мотнул головой Мизерис. – Ты не можешь решать такие вещи за других, Турон. Ты стар и, может, не боишься смерти, но твои соратники молоды, они полны желаний и надежд. Пусть уйдут те, кто захотят.

– Конечно, я предложу всем, – пообещал ему посол Тиртаны. – Но я знаю своих соратников, ни один из них не оставит вас в беде. А теперь скажи господин, на что мы вправе рассчитывать в отношении помощи тем, кто вышел сегодня из катакомб? Где мы можем устроить лагерь для них? Сможете ли вы оказать нам помощь в обеспечении их пищей, водой и одеждой? Может, у вас есть одеяла? Боюсь, что наших запасов не хватит на всех. Они продолжают прибывать.

– Я велю открыть кладовые для вас, – кивнул Мизерис. – Берите всё, что сочтёте нужным. Сейчас не время держаться за барахло и прятать от голодных хлеб. Что же до лагеря… – он задумался. – Я бы предложил вам площадь перед дворцом, но именно здесь будет происходить Битва Детей Дракона, и именно эта площадь окажется эпицентром грядущих бед. Что если разместить их в яблоневых садах на севере? Плоды могут оказаться полезны для них, а деревья защитят их от зноя. К тому же там проложены оросительные каналы, в которых вода пока чистая.

– Это очень милосердное и мудрое решение, – улыбнулся Турон, поднимаясь и оглаживая свою седую бороду.

– Я пошлю с вами отряд стражников.

– Зачем? – недоумённо взглянул на него старец.

– На тот случай, если мои добрые подданные, обезумев от страха, решат поискать виноватых в их бедах среди ваших подопечных, – ответил Мизерис. – Я боюсь бунта, друг мой, но это – моя забота. Вам хватит медикаментов? Ведь столь резкий выход этих несчастных на солнце может привести к перегреву и прочим проблемам.

– Лекарства понадобятся, – кивнул Турон, – тем более что почти все они больны и истощены. Но с нами уже связались земляне. Они в ближайшее время доставят нам необходимые препараты, у них большой запас. К тому же прибудет их врач, мальтийский рыцарь. Они обещали, что при необходимости пошлют нам в помощь своих специалистов, обученных ухаживать за больными, но я думаю, мы справимся сами.

– При случае поблагодари от меня Богиню Неба, – произнёс царь и усмехнулся, заметив недоуменный взгляд посла. – Я говорю об их прекрасном командире. Разве это не светоч, явившийся в наш измученный мир?

– Да, пожалуй, эта женщина заслуживает такого звания, – согласился Турон. – Она сама предложила нам помощь, когда через свои спутники увидела толпы этих бедолаг, и наше стремление помочь им.

– Передай ей ещё… – начал Мизерис, но потом только печально покачал головой. – Впрочем, ничего кроме моей благодарности за её участие и доброту. И поговори со своими соратниками. Я не хочу умирать с мыслью, что сам позвал вас на погибель.

– Знаешь, господин, – улыбнулся ему Турон, – догадываюсь, что ты не послушаешь моего совета, но хотя бы подумай над моими словами. Ты ответственен за многое, но не нужно взваливать на себя ответственность за чужие решения и жизни. В этом мире каждый отвечает за себя.

– Ты прав, – грустно улыбнулся царь. – И всё же есть те, кто отвечают за всех.

Он проводил своего гостя до дверей, и снова вернулся в комнату. Небо над горами переливалось зелёными волнами. Выйдя на террасу, Мизерис остановился у парапета и облокотился на него, невольно залюбовавшись пробегающими по синему полотну неба изумрудными волнами. Они полыхали чистым и ясным светом, подсвечивая сумрачные сады и затмевая бледный Лилос, застывший в сторонке, словно в смущении перед этим великолепием.

– Неужели знамение смерти может быть так прекрасно? – пробормотал царь, глядя на сияние в небе.

Какое-то полузабытое детское воспоминание шевельнулось в его памяти, и он вспомнил, что именно так переливались цветные перья в хвостах красивых птиц, живших когда-то во дворце. Эти птицы раскрывали свои хвосты подобно веерам, и все, кто видел это, невольно замирали, восхищаясь этой красотой. А он, совсем маленький мальчик, подобрал однажды в саду большое перо, на котором в окружении такого же сине-зелёного сияния блестел круглый, очерченный оранжевым глазок. Он спрятал перо среди своих игрушек и часто тайком доставал его и гладил своё сокровище маленькими пальцами, вспоминая прекрасных царских птиц.

Потом он почему-то вспомнил, что птицы, которым надлежало чинно прохаживаться по мощёным тропинкам садов, то и дело сбегали к задним хозяйственным постройкам и выпрашивали у слуг еду, или просто рылись в кучах мусора, как обыкновенные курицы. Где сейчас эти птицы? Вернувшись на Агорис, он не видел ни одной, и даже не вспоминал о них? Живы ли они? И можно ли где-то в космосе раздобыть таких птиц?

Как ему захотелось, чтоб эти птицы снова гуляли по его садам! Он опустил взгляд на купы деревьев внизу и тут же обрушился с небес мечтаний на каменистую почву безрадостной реальности. Среди деревьев снова мелькали белёсые огоньки, и ветер уже начал доносить до него тоскливые стоны загубленных когда-то душ.

Он опустил голову, вслушиваясь в эти жутковатые стоны, и подумал, что скоро не будет садов, и много таких же бесприютных душ будет бродить среди развалин города и дворца. Надежда покинула его. Теперь он знал, что ждёт его город, и все посулы демона казались ему дьявольской игрой. Разве может он своей верой остановить зародившуюся в глубинах Агориса стихию, которая скоро вырвется наружу и расколет Тэллос на тысячу жалких осколков? Разве может он своим пусть даже самым отчаянным желанием погасить сияние в небе, затушить эти беспокойные огни, заставить смолкнуть духов? Разве это в человеческих силах?

Он подумал о городе, раскинувшемся на холмах по другую сторону дворца, усталом, испуганном, забившемся под плоские крыши хрупких домов, ожидающий чего-то страшного, но всё ещё надеявшийся на чудесное спасение. Он любил этот город, этих людей, беспокойно спящих или бодрствующих этой ночью. Он вернулся сюда, движимый безумной мечтой повернуть вспять колесо, готовое раздавить остатки его народа. Но теперь сам чувствовал себя лишь одним из мечущихся муравьёв, на которых надвигается по колее широкий обод.

Он тревожился о тиртанцах, этих чистых, добрых и благородных друзьях, откликнувшихся на его зов, прилетевших сюда, в этот выжженный солнцем ад со своей прекрасной и уютной планеты, чтоб помогать, лечить, облегчать страдания, спасать. Он позвал их сюда, и теперь они тоже в опасности. И спасения нет! Можно было б броситься сейчас к Богине Неба и возопить о помощи! Просить вызвать звездолёты, чтоб вывезти с гибнущего Агориса людей, хотя бы детей и женщин. Но уже поздно: ни один звездолёт не успеет прибыть на помощь. И всё зря…

– Зря, – тихо произнёс он, глядя на зарево в небесах. – Всё зря…

Сзади послышались шаги и, обернувшись, он увидел ночного слугу, оповещающего о непрошенных гостях.

– Главная Жрица Апрэма просит принять её, господин, – произнёс слуга, поклонившись царю.

Ему хотелось спросить, зачем она явилась, но вряд ли эта высокомерная особа снизошла до объяснений в разговоре со слугой. Ему хотелось прогнать её, но если она прибыла во дворец в столь поздний час, значит, это было важно.

– Я приму её в малом зале для аудиенций, – проговорил царь, и слуга исчез во тьме, только шарканье сандалий раздавалось в тишине.

Царь ушёл с террасы и, пройдя по полутёмным комнатам, спустился в небольшой зал, стены которого были украшены витыми полуколоннами и яркими росписями, изображавшими волны моря и плывущие по нему корабли – картины давно ушедшего в прошлое морского величия Тэллоса. Сев в единственное кресло напротив входа, он с мрачным видом наблюдал, как слуги, беззвучно двигаясь, зажигают светильники на стенах, и смолистый аромат горящего масла заполнил зал.

Потом слуги удалились, створки дверей раскрылись, и в зал вошла Апрэма в белом платье и покрывале на золотых волосах.

– Что тебе нужно? – спросил царь, хмуро взглянув на неё.

– Я пришла предложить тебе сделку, господин, – как обычно без лишних церемоний заявила жрица. – Я прошу тебя отдать мне Существо Тьмы, а я дам тебе того, кого давно и безуспешно разыскивают твои шпионы.

– Отдать тебе Существо Тьмы? – Мизерис не смог сдержать удивления. – Зачем оно тебе?

– Я хочу убить его, – сообщила она.

– Как ты убьёшь его? – усмехнулся он. – Уронишь на него каменную глыбу?

– Я заставлю его взглянуть в Зеркало Света! Свет убьёт его. Ведь он – Тьма.

Мизерис молча смотрел на неё, и взгляд его был тёмен, как ночь.

– Ты никак не можешь успокоиться, женщина? – наконец, произнёс он. – Скоро Агорис будет корчиться в пламени гнева, и Тэллос исчезнет с его лица, как прародина наших предков в глупой женской сказке про белого быка. А ты продолжаешь строить козни. На что ты надеешься?

– На будущее, царь, – ответила она, подойдя к нему совсем близко. – Я верю в то, что Тэллос можно спасти. И я думаю, что ты тоже надеешься на это. Именно поэтому, я предлагаю тебе мену. Ты мне – исчадье Тьмы, я тебе – твоего слепого племянника.

– Ты нашла Билоса? – воскликнул царь, откинувшись назад.

– Я нашла его и предлагаю тебе, живым или мёртвым, как ты захочешь. Но сперва дай мне то, чего хочу я.

– Ты с ума сошла, – он поднялся и, оттолкнув её, прошёлся по залу. – Убить Существо Тьмы! Это безумие!

– Это спасение! – возразила она. – Существо Света убито…

– Если это было Существо Света! – резко обернулся он.

– Даже если нет, то та тварь, что посещает тебя, точно Существо Тьмы! Битва предполагает противостояние, бой, схватку! Для неё нужно два участника! А если одного не будет, то с кем будет биться тот, кто явится из владений Света? Битвы не будет, не будет и того, что может разрушить Тэллос. Подумай сам, Мизерис! Все боятся Битвы! Именно она должна потрясти Агорис и разрушить город! Но что разрушит его, если Битвы не будет? Пойми же, это последняя надежда!

Мизерис смотрел на неё, лихорадочно соображая, а потом вздохнул и опустил голову.

– Это, действительно, Билос?

– Да или нет? – настойчиво спросила Апрэма.

– Да, – наконец, выдавил он. – Где он?

– Ты хочешь получить его живым, или пожелаешь, чтоб я избавила тебя от вины за очередное злодеяние?

– Живым.

Апрэма развернулась, и, подойдя к дверям, открыла их. Стражники Храма Света втолкнули в зал двоих, на чьи головы были наброшены покрывала. Апрэма сдёрнула тряпку с головы того, что был пониже ростом, и царь увидел бледное лицо и невидящие голубые глаза.

– Как ты похож на отца, – он провёл пальцами по лицу мальчика, но тот отстранился, и выражение его лица стало злым и надменным. – Похож, – опустив руку, повторил Мизерис и посмотрел на второго.

Апрэма сдёрнула тряпку со второго пленника, и царь увидел седого старика, который сурово смотрел на него.

– Задур, – пробормотал царь. – Мне не хватало твоих мудрых советов…

– У меня было кому давать их, господин, – ответил тот.

Мизерис хлопнул в ладоши и тут же в зал вошли воины его охраны, во главе с командиром.

– Уведите этих двоих в Башню Дракона, – приказал он и направился к своему креслу.

Пленников увели, и охрана Жрицы снова удалилась из зала. Апрэма подошла к нему и улыбнулась.

– Ты увидишь, что я сумею спасти Тэллос, потому что Свет сильнее Тьмы, – произнесла она.

– Как ты собираешься это сделать? – спросил он.

– Я уже всё придумала, – её глаза возбуждённо заблестели. – Ты скажешь ему, что я хочу говорить с ним о Существе Света. Ты скажешь, что я знаю, где оно и хочу призвать его на Битву. Я буду ждать его в Зале Звёзд. Убеди его придти туда, потому что, если он не придёт, Тэллос погибнет.

– И тебе негде будет воцариться? – мрачно усмехнулся он. – Боюсь, что он почует ловушку, едва увидит меня. Он видит мои мысли, и я не смогу солгать ему так, чтоб он поверил.

– Но как сделать, чтоб он пришёл туда? – забеспокоилась она.

– Я приду туда сам, – немного подумав, произнёс Мизерис. – Он придёт ко мне, где б я не находился. После этого, делай всё сама. Я уйду. Я не хочу видеть, как он умрёт.

– Ты получил бы удовольствие, – шепнула она, снова улыбнувшись. – Ты увидел бы, как он сгорит заживо в Свете, превращаясь в пыль на твоих глазах. Впрочем, как хочешь. А теперь позволь мне удалиться. Я должна подготовиться к этой встрече.

– Иди и поторопись. Он появляется с темнотой.

Она ушла, а он вернулся к своему креслу и тяжело опустился на сидение. Поясница снова заныла, и в голове проснулась тупая, пока едва ощутимая боль. Тоска и бесконечная усталость навалились на него, и он почувствовал себя старой развалиной, никчёмным, презренным изгоем, которому не место в этом мире. Мысли медленно ползли в голове, сменяя одна другую.

Ему было жаль демона, потому что никогда он не видел столь прекрасного и столь вызывающе опасного существа. Он видел его во сне и был очарован. Он хотел увидеть его, и тот пришёл.

Царь вдруг подумал, что благодарен этому существу за то, что тот постепенно и терпеливо снимал с его души груз, который так долго и так безысходно давил на него, за то что он слушал его путанные речи и жалобы, за то что находил странные, но всегда уместные слова, которые утешали и вселяли надежду. Он понял, что ещё долго со сладкой и болезненной дрожью будет вспоминать прикосновение прохладных нежных пальцев, унимающих боль и дарующих облегчение и покой.

Потом он вспомнил о своей безумной затее, которой теперь уже не суждено осуществиться, потому что, принеся в жертву Существо Тьмы, он предотвратит грядущий поединок. И как знать, не нарушит ли это сложившийся порядок вещей настолько, что этот мир не сможет существовать? Быть может, вырвав из череды циклов очередную Битву, он порвёт нить, связующую прошлое и будущее, и его мир низвергнется в Бездну. Исчезнет всё, и океан, и земля, и горы, и пески, и город, это умирающее царство, которое процветало при его предках, правивших здесь с незапамятных времён, которое угасало при них и теперь умрёт от его руки. То самое царство, которым правили его дед, отец и брат. Как он посмотрит им в глаза, если они встретят его по ту сторону мира? Как он оправдается перед ними?

Воспоминания о брате и отце, наполненные пустым сожалением, перетекли в безуспешные попытки припомнить лицо матери, вместо которого из тумана забвения всплывали лица давней возлюбленной, погибшей в песках, Аданты, Эртузы… Потом припомнился тот странный сон с водопадом, из которого вслед за единорогом вышло Существо Света, но и его лица он вспомнить не мог, зато память услужливо подсунула ему образ Богини Неба. Вспомнив о ней, Мизерис впал в беспокойство и ещё большую тоску. Он вдруг понял, что забрав своего человека из подвалов дворца, она узнала всё о его лжи, о его коварстве, о его предательстве. Ведь Алекс, слишком благородный и прямой, вряд ли утаил от неё историю их знакомства и правду о похищении. Потому она и заперлась на своём звездолёте, что не хочет видеть столь презренного и жалкого червяка. А он? Он и сам знает, что не достоин её взгляда, потому что отвечать злом на добро, это удел презренных и жалких тварей.

Круг его размышлений замкнулся. Алекс, спасший ему жизнь, и так жестоко наказанный за свою доброту, был лишь началом. Теперь пришла пора демона со странным именем Кратегус, который в последнее время был единственным существом, понимавшим и поддерживавшим его. Он должен умереть, как умер Ротус. И вся его, Мизериса, кровь, текущая в жилах бренного тела, уже не сможет искупить грехов, перелившихся через край.

Он знал, что наступила ночь, и тот, кто так часто спасал его от одиночества и боли, вскоре должен был явиться из пределов Тьмы. Недолгая задержка смогла бы спасти его, потому что, успев прикоснуться к смятенным мыслям царя, демон успел бы распознать западню. Но Мизерис знал, что не даст ему этого шанса. Он больше не верил в успех своего безумного плана. Теперь лишь мысль о том, что можно предотвратить поединок, вселяла в него надежду на спасение Тэллоса.

Поднявшись с кресла, он вышел из зала и по тёмным анфиладам и коридорам направился в восточную часть дворца, туда, где над террасами вздымался круглый купол церемониального зала, предназначенного для особо торжественных событий. Несколько раз ему казалось, что он слышит шорох перьев и лёгкие шаги, и бежал всё быстрее, распугивая сонных слуг и распахивая двери до того, как к ним устремлялись привратники. Запыхавшись, он вбежал в огромный гулкий зал, окружённый двумя рядами тонких витых колонн. Несколько огней на высоких кованых треножниках освещали самый его центр, а края и купол терялись в темноте. Было тихо.

Мизерис остановился и прислушался. Какое-то движение наверху заставило его вздрогнуть. Он стоял на небольшой скудно освещённой площадке, а вокруг него клубилась Тьма. «Как странно, – вдруг подумал он. – Это больше похоже на ловушку, которую подстроили служители Тьмы. Ведь здесь Дитя Тьмы будет в своей стихии». Что-то звякнуло позади него, и он снова вздрогнул и обернулся, но ничего не увидел. Он понял, что сейчас очень уязвим, потому что стоит здесь на виду, и кто угодно, скрывающийся в темноте, может выпустить стрелу, бросить нож или боевой топор, или просто, улучив момент, возникнуть у него за спиной с мечом.

– Наверно, это было бы справедливо, – пробормотал он нерешительно и в этот момент совершенно явственно услышал хлопанье больших крыльев, раздавшееся где-то наверху.

Демон облетел зал по кругу и опустился в нескольких шагах от царя. Взгляд его был настороженным. Он, кажется, хотел что-то спросить, но Мизерис поспешно отступил в темноту, оставив его одного. Он направился к дверям, чтоб уйти, но всё же не смог удержаться и обернулся на ходу, чтоб ещё раз взглянуть назад.

И в этот момент вспыхнул свет. Мизерис вспомнил, что когда-то давно в этом зале был установлен странный механизм, вращавший огромный купол с вделанными в него светильниками, отчего казалось, что наверху кружится полное звёзд небо. Механизм давно сломался, и светильники пропали, но название Зал Звёзд всё ещё напоминало о том рукотворном чуде.