Текст книги "Двое из логова Дракона (СИ)"

Автор книги: Лариса Куницына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

Двое из логова Дракона

Глава 1

Часть 1

В тот день я, наконец, приняла решение, что пора возвращаться. Эта мысль уже давно приходила мне в голову, но сперва я лениво отмахивалась от неё, затем, немного подумав, отвергала. А она всё чаще приходила ко мне, и однажды наступил момент, когда я могла уже выдать целую дюжину аргументов, за то, что пора. Хотя на самом деле, был только один, и он был самым главным.

Всё же к окончательному решению подтолкнул меня не он, а странное происшествие, случившееся около полудня, когда я, уложив Жулю в плетёную колыбель, вынесла её в маленький внутренний дворик и, поставив в тень под зарослями дикого винограда, карабкавшегося по шпалерам к самой крыше, присела рядом на скамейку.

Солнце ярким горячим потоком вливалось в дворик, отражаясь от зеркальных стёкол верхнего этажа, и золотило широкие листья растений, высаженных под арочными сводами нижней галереи. Было тихо, лишь в зарослях расцвеченных оранжевыми и алыми бутонами роз посвистывали какие-то маленькие птички, да журчали струи небольшого фонтанчика, украшавшего центр дворика.

Джулиана спокойно спала в своей колыбели, а я слушала плеск воды, с блаженной улыбкой глядя на розы, покачивающиеся под нежными прикосновениями лёгкого ветерка.

Не знаю, что заставило меня обернуться назад. Там, за моей спиной была всего лишь широкая деревянная дверь с витой кованой ручкой, обычная дверь, которая вела в прачечную и другие хозяйственные помещения. Но я почему-то обернулась. Двери не было. Под арочным сводом галереи не было ничего. Там было темно. Эта темнота, плотная, почти осязаемая притягивала взгляд. Я какое-то время вглядывалась, пытаясь разглядеть в ней хоть что-то, но, казалось, что в её глубине не было ничего, словно, она представляла собой бесконечную пустоту, гулкую и жуткую в своём безмолвии. А потом оттуда донёсся голос. Холодок пробежал у меня по коже, когда из этой бездны отчётливо донеслись слова, произнесённые знакомым, но каким-то неузнаваемым голосом: «Я приду за тобой…»

Я бросила взгляд на колыбель, но дочка всё так же спокойно спала, раскинув на подушке розовые ручки. Я поднялась, намереваясь проверить, что происходит у меня за спиной, но там уже матово поблёскивала красным лаком знакомая дверь. Я всё же подошла к ней, зачем-то приоткрыла и заглянула в прачечную, где ароматный ветерок развевал белоснежные пелёнки, развешанные на блестящих струнах.

Я закрыла дверь, и снова прислушалась к звучащему в моей голове голосу, обещавшему, что кто-то придёт за мной. В нём не было угрозы. И эта Тьма, вдруг распахнувшаяся за моей спиной, не показалась мне пугающей. Скорее, в ней была загадка, и, может быть, вызов. И тогда я, наконец, поняла, что пора. Я пошла в дом, быстро набросала на компьютере рапорт и отправила его командиру подразделения. Я готова была вернуться во флот, на командный мостик своей поисково-спасательной баркентины «Пилигрим».

В тот же вечер я сообщила о своём решении Джулиану. Не знаю, какой реакции от него я ожидала, но он ничего не сказал. Я сидела на диване в нашем большом, чуть мрачноватом зале, украшенном старинными картинами и гобеленами. В камине горел огонь. Пламя свечей отражалось в молочном фарфоре и играло искрами в гранёном хрустале. Он стоял у окна, глядя туда, где на синие холмы, покрытые виноградниками, уже опустилась ночь. Мне показалось, что он не расслышал моих слов.

Я смотрела на его высокую стройную фигуру, широкую спину, волнистые волосы, собранные на затылке в длинный хвост. Он сильно изменился за этот год. Это заметили все, но, пожалуй, никто, кроме меня, не знал, насколько он изменился. И никто, кроме меня, не видел его таким, каким он стал, каким он был на самом деле. Снова, как уже много раз до того, я ощутила мучительную нежность и улыбнулась.

Я подошла и, обняв за талию, ткнулась лицом в его спину между лопатками. Его ладони тут же легли на мои руки. Я подумала, что ещё год назад была уверена, что люблю его безумно, что сильней уж некуда, но только теперь я поняла, как можно любить на самом деле. Наверно, никогда и никого я не любила так, как его…

– Что скажешь? – шепнула я и выглянула из-за его плеча, чтоб посмотреть в окно.

Там была тьма. Такая же непроглядная, как и та, что распахнулась передо мной днём. Я вглядывалась в неё, но не видела ничего, кроме смутного отражения Джулиана в оконном стекле.

– Странно, – пробормотала я, – сегодня должно быть полнолуние.

Он вздрогнул и провёл по стеклу рукой. Луна словно выскользнула из его пальцев и расположилась в самом центре неба, а внизу засеребрились подсвеченные её светом холмы. Сквозь прозрачное стекло можно было разглядеть даже звёзды, мелким бисером рассыпавшиеся по чёрному бархату неба.

Я вздохнула. Мне очень хотелось спросить, что это значит, что он знает об этой тьме. Но я знала, что он не ответит. Он очень изменился за этот год.

Джулиан обернулся и, обняв, поцеловал меня в лоб.

– Я тоже думаю, что пора. Если ты так решила, значит, время, действительно, пришло.

Потом он поднял голову и настороженно прислушался.

– Она проснулась, – он разжал объятия и направился к выходу из комнаты, на ходу бросив: – К тому же, к нам гости.

– Кто? – спросила я и обернулась к окну.

По белому кругу луны промелькнула ажурная тень, а спустя минуту на посадочной площадке возле дома приземлилась изящная авиетка, из-за голубых и красных сигнальных огней похожая на ёлочную игрушку.

– Свет, – произнесла я.

Вспыхнули световые панели, расположенные на потолке между дубовыми балками, и таинственная атмосфера стилизованного под средневековые замки зала сменилась уютом гостиной.

От двери поплыл негромкий мелодичный звон.

– Открыто! – крикнул Джулиан с порога.

Он вернулся с дочкой на руках. Она, как всегда, радостно смотрела по сторонам. И я в очередной раз улыбнулась, заметив, что её глазёнки того же чудного прозрачно-зелёного цвета, что и у папы.

Дверь открылась, и через порог переступили толстые кошачьи лапки в белых тапочках. Большой сибирский кот чёрно-белого окраса с огромными жёлтыми глазами вошёл в дом и, оглядевшись, пропел глубоким контральто:

– Добр-рый вечер-р, др-рузья мои.

– Добрый вечер, Василий, – кивнула я.

Только после этого на пороге появился Азаров. Он был в форме при всех регалиях, из чего я сделала вывод, что он примчался прямо с нашей базы в Гоби, чтоб выяснить, насколько тверды мои намерения прервать отпуск.

Я догадывалась, как обрадовал его мой рапорт. Год назад я передала командование баркентиной своему старшему помощнику Раулю де Мариньи. За это время мой экипаж совершил шесть рейдов в свободном поиске и несколько экстренных вылетов, которые, впрочем, нельзя было счесть серьёзными испытаниями. Последнее время, навещая меня, мои офицеры всё чаще жаловались, что служба становится скучноватой. Они же рассказали мне о том, что совсем иначе складывались дела у наших коллег с баркентины «Паладин», которая уже больше года бороздила космос под командованием командора высшего класса Азарова.

На них то и дело сыпались какие-то путанные и опасные задания. За год они потеряли треть экипажа, причём только три человека ушли, не выдержав тягот службы, остальные были комиссованы по состоянию здоровья, а двое и вовсе погибли.

Из последнего рейда «Паладин» приполз на боковых двигателях. Задние левые отсеки были загерметизированы, а обшивка в этой части имела несколько рваных пробоин, расположенных так, словно кто-то огромный схватил звездолёт зубастой пастью в районе хвостовой части. В ответ на многочисленные вопросы о том, что произошло в полёте, члены экипажа только тягостно вздыхали и ссылались на то, что результаты рейда строго засекречены. После этого баркентину отбуксировали на Венеру и поставили в док на ремонт.

Кроме «Паладина» в подразделении числились: наш «Пилигрим», который остался без командира и с недоукомплектованным экипажем, только что сошедший со стапелей «Кудесник», экипаж которого ещё не был утверждён окончательно, и полностью укомплектованный, готовый к подвигам, но слишком маленький и не лучшим образом оснащённый «Фудзивара».

С учётом этого моё возвращение на мостик «Пилигрима» было весьма своевременным, и я, понимая это, намеревалась получить от своего решения максимум пользы.

– Над Турцией такая гроза… – сообщил Азаров после приветствия и прошёл к камину. Он сел в кресло и задумчиво взглянул на графин с хересом. – Люблю летать сквозь грозу, но сегодня было что-то ужасное. Я думаю, что завтра в Департаменте климатического контроля кто-то получит по загривку.

– Не за всякой грозой можно уследить, – заметил Джулиан. – Иногда грозы начинаются спонтанно, просто потому что у кого-то портится настроение.

Азаров мрачно взглянул на него.

– Случается и такое, – согласился он.

– Он не спускает Жулю с рук, – пожаловалась я на мужа. – Когда он дома, то постоянно таскает её по комнатам и по саду. А когда улетает, она без конца плачет и требует от меня того же внимания. Ты тоже постоянно носил дочку на руках?

– У меня не было такой возможности, – пробормотал Азаров и всё-таки взялся за графин.

– Вам это не приходило в голову, мой друг, – уточнил Василий, вспрыгнув на подлокотник его кресла. – Человеческие самцы, как и коты, уделяют воспитанию потомства меньше внимания, чем их избранницы. Хотя иногда случаются приятные исключения… – Василий благосклонно взглянул на Джулиана. – И среди людей тоже.

– Ладно, ближе к делу, – Азаров плеснул херес на дно стакана и посмотрел на меня. – Я получил твой рапорт. Не стану спрашивать о серьёзности намерений и о том, всё ли ты обдумала. Это вопросы не к тебе. Но, учитывая, что девочке исполнилось только десять месяцев, ты имеешь право на некоторые послабления. Я хочу знать, на что мы можем рассчитывать сейчас.

– Я полностью восстановилась, – пожала плечами я. – Но Джулиана ещё слишком мала, и я не хочу оставлять её одну на Земле. Мы возьмём её с собой. Следовательно, мне не хотелось бы сейчас летать на экстренные вызовы и участвовать в опасных экспедициях. Думаю, свободный поиск в каком-нибудь не слишком тревожном районе…

– Почему ты не хочешь оставить её у старших детей? Твоему младшему внуку три месяца. Я думаю, что твоя невестка управится с двумя младенцами.

– У нашей дочери есть родители, которые в состоянии сами позаботиться о ней, – возразил Джулиан. – Устав позволяет брать детей в полёт, и я не собираюсь оставлять свою дочь кому бы то ни было, кроме её матери. Если возникнут препятствия, Даша заберёт рапорт.

– Ты это сделаешь? – Азаров взглянул на меня.

– Сделает, – безапелляционным тоном ответил за меня Джулиан.

– Он не шутит, – подтвердила я.

– Нет никаких препятствий, – вздохнул тот. – Никто не может запретить вам взять ребёнка в полёт, особенно учитывая, что её отец – судовой врач. Но вот со свободным поиском – проблема. У Громова есть прорехи в сетке патрулирования, и он с радостью найдёт тебе спокойный район, где будет безопасно, как в песочнице детского сада. Но тогда нам от твоего возвращения толку будет мало. Нам даже было б удобнее, если б ты задержалась на Земле, потому что тогда мы без проблем кинем «Пилигрим» на задание…

Он замолчал, ожидая вопроса о задании. Я не проявила интереса. Он снова вздохнул.

– Честно говоря, я уже три дня маюсь из-за этого. Время поджимает, и скоро у Совета Духовной Безопасности возникнут ко мне не просто вопросы, а претензии по поводу моего бездействия. Но я не знаю, что делать. Формально я должен сейчас направить на это задание «Пилигрим». Я могу это сделать, но не уверен, что де Мариньи справится с этой работой. Он слишком прямолинеен, его стихия – догонять и драться. А здесь нужно что-то другое. Я мог бы отправить туда «Фудзивару», но боюсь, что техническое обеспечение, которым он располагает, может оказаться недостаточным. И, наконец, я мог бы, оставшись без своего звездолёта, взять под командование «Пилигрим» и полететь туда сам…

– И что тебя остановило от такого решения?

– Это не мой звездолёт, – проговорил он. – Это не мой экипаж. «Пилигрим» окружён аурой таинственности, в которую я не хочу вторгаться.

– Таинственности? – изумилась я. – Мой звездолёт?

Он приподнял стакан и посмотрел сквозь него на пламя свечи.

– У вас происходит очень много странных вещей, Дарья, – произнёс он, наконец. – Я узнаю о них из оговорок, намёков и нестыковок в рапортах и донесениях. Конечно, это естественно, что твой помощник по научной части, который балуется чернокнижием, не сообщает о том, что порой прибегает к чёрной магии. Я сам не безгрешен. Но когда я узнаю, что на планете, куда вы прилетаете с миссией, появляется ангел с огненным мечом, меня это несколько смущает. Но я закрываю на это глаза, как и на некоторые другие вещи…

– На какие? – поинтересовался Джулиан.

– Например, на то, что по данным Звёздной Инспекции год назад вы привезли на планету Светлозерье демона.

– Демона? – улыбнулся Джулиан.

– Да, об этом говорили некоторые из захваченных в плен рыцарей Ордена Святого Раймона Аквитанского. Они уверяли, что земной звездолёт привёз на планету демона с чёрными крыльями и зелёными глазами, который чёрт знает, что устроил у них в катакомбах. Другого звездолёта с Земли в это время на планете не было. Мне стоило определённых усилий, чтоб убедить некоторых ревнителей спокойствия, что ребята ошиблись или стали жертвами пропаганды верхушки Ордена. И я не стал выяснять подробности этого инцидента у вас. Хотя, основания были, – он выразительно посмотрел на зеленоглазую малышку на руках у моего мужа.

– Дядя Саша проявил завидную деликатность, – прокомментировал Джулиан с усмешкой, посмотрев на дочь.

– Я не отличаюсь деликатностью, – помрачнев, возразил Азаров. – И я уже давно хотел тебя спросить, почему, судя по документам, у тебя карие глаза и рост на десять сантиметров ниже, чем на самом деле. Но спрашивать не стал. Я не задаю вопросов, потому что не люблю, когда их задают мне. Каждый имеет право на свои тайны. Я внимательно наблюдал за вами, чтоб вмешаться, если окажется, что ваши тайны несут хотя бы минимальную опасность для Земли и её обитателей. Но чем дольше я слежу за вами, тем более убеждаюсь, что ваша деятельность направлена исключительно во благо, – он перевёл взгляд на меня. – Я не хочу вмешиваться в вашу работу, намеренно или случайно приподнимая покров таинственности, окутавший «Пилигрим». Я боюсь нарушить то, что вам удалось создать. Потому что сейчас нечто подобное я пытаюсь создать на «Паладине», и я не хочу, чтоб кто-то вмешивался в это.

– Я понимаю, – кивнула я. – И ценю.

– Рассказать о задании? – спросил он.

Я усмехнулась и решила, что пора разыграть свои карты.

– У меня экипаж недоукомплектован, – напомнила я.

– Мы уже говорили об этом, – нахмурился Азаров. – Ищи. Кого найдёшь, возьмём без разговоров.

– Твои сидят без работы. Отдай мне на полёт Карнача.

– У тебя уже есть старший стрелок.

– В старшие он мне званием не вышел, – улыбнулась я. – Но у меня есть вакансия стрелка. Пусть покатается со мной, подучится у моих спецов. Такая стажировка ему только на пользу пойдёт.

– У тебя ещё две вакансии, – припомнил он. – Уступить старшего астронавигатора и старшего радиста?

– Здесь я проявлю скромность, – успокоила его я. – Достаточно будет Валуева и Москаленко. Согласишься и можешь рассказывать о задании.

– А вот это уже шантаж, – заметил он.

– Точно, – подтвердила я. – Наглый шантаж. Так как?

– С одним условием, – сдался он. – После полёта ты мне их вернёшь, даже если они будут валяться у тебя в ногах, умоляя оставить в экипаже.

– Обещаю. После этого полёта я тебе их верну.

– Бери, – Азаров посмотрел на стакан, который всё ещё держал в руке, и поставил его на стол. – Теперь о задании. Примерно десять дней назад с Тиртаны вылетел в чартерный рейс на планету Агорис лёгкий пассажирский звездолёт «Боливар-57» частной компании «БоливСпейсЛайн», порт приписки Богота. На борту семь членов экипажа и пятнадцать пассажиров, в том числе шесть представителей тиртанской благотворительной организации «Белый кит» и девять жителей Агориса. Три дня назад звездолёт благополучно и согласно полётному графику прибыл в систему Агориса. Однако сразу же после входа в систему на лайнере начались весьма странные происшествия, о чём командир корабля немедленно сообщил компании-судовладельцу и в комитет по безопасности космоплавания Земли. Звездолёт неожиданно потерял ход и замедлился на дальней орбите планеты. При этом была выявлена весьма необычная неисправность основного двигателя: в результате изменения химического состава топлива, забился топливопровод, и, как следствие, произошёл перегрев одного из двигателей. Предохранители по какой-то странной причине сработали на всех двигателях и отключили тягу. Подключить их не удалось, потому что заискрило реле термоконтроля, которое в принципе искрить не может. При попытке ремонта произошло возгорание, механик получил ожоги. Поскольку на Агорисе нет своих звездолётов, которые могли бы эвакуировать пассажиров или оказать помощь в буксировке, командир начал ремонт в космосе, чтоб произвести аварийную посадку. Около полудня по бортовому времени приборные доски в ряде отсеков стали прозрачными, как стекло, и такими же хрупкими, что привело к дополнительным поломкам. Находящиеся на звездолёте пассажиры – жители Агориса впали в панику, заявив, что на звездолёт наложена печать Тьмы, и он проклят. Они связались с правительством Агориса и сообщили о происходящем на борту. В ответ правительство запретило посадку проклятого звездолёта на планету.

– Что это за Агорис? – нахмурилась я.

– Небольшая планета на окраине нашей родной галактики, но на несколько секторов дальше.

– Уже вне территорий, входящих в Объединение Галактики?

– Совершенно верно, но Агорис входит на правах дружественного партнёра в расширенную конфедерацию планет – участников Торгового Галактического Союза. На планете даже есть консульство Союза, но об этом позже. Нам об Агорисе известно очень мало и в основном из источников наших друзей из других межпланетных организаций. Это небольшая планета, на которой имеется один континент – Меномна. На этом континенте расположено государство Тэллос, управляемое царём. Хотя ни в земных, ни в алкорских архивах сведений об Агорисе нет, население этой планеты явно родственно нам, как генетически, так и по направлению развития цивилизации. Есть даже мнение, что они ближе к нашим античным предкам, чем к алкорской деспотии. Впрочем, это лишь частное мнение.

– Значит, там живут гуманоиды?

– Там живут люди, – поправил он. – Генетически такие же, как мы. Думаю, что генотип настолько схож, что возможна ассимиляция на уровне слияния биологических видов. Они ближе нам, чем алкорцы. Это данные научного исследования Торгового Галактического Союза.

– Продолжай.

– Они сейчас находятся примерно на уровне распада рабовладельческого строя. Тэллос – город-государство, которому принадлежат земли на всём континенте. Кроме этого государства там ничего нет, воевать не с кем, поэтому они периодически воюют сами с собой, но это к делу не относится. Они весьма сдержаны в отношении интеграции в современное звёздное сообщество и предпочитают наблюдать за всем этим со стороны.

– У них есть магия?

– Как во всех низкоразвитых обществах, у них есть магия, но нет звездолётов. Они поверили тому, что сообщили им с дальней орбиты, и запретили посадку проклятого лайнера. При этом не высказали возражений против принятия пассажиров и экипажа. Командир, тем не менее, надеялся своими силами исправить положение и получил на это согласие судовладельца. Ему даже удалось запустить аварийные двигатели, но Агорис не дал разрешения на посадку. Нарушать запрет было опасно, поскольку известно, как религиозные люди реагируют на объекты, которые считают проклятыми.

– Уничтожают объекты и всё, с ними связанное, – кивнул Джулиан.

– Совершенно верно, – кивнул Азаров. – К тому же Агорис не подчиняется законам Торгового Галактического Союза и Объединения Галактики, в том числе законам о терпящих бедствие в космосе. Чтоб разрешить ситуацию к переговорам подключились наши дипломаты, которые вступили в контакт с правительством Тэллоса через консульство Торгового Союза на Агорисе. Консульство состоит из одной дамы – консула и двух её помощников.

– А у консульства нет звездолёта для эвакуации людей с лайнера? – уточнила я.

– У них в распоряжении лишь небольшой транспортный челнок, не рассчитанный на выход на дальнюю орбиту, – пояснил Азаров. – Агорис очень болезненно относится к чужим технологиям на своей территории. Пока шли переговоры, один из пассажиров звездолёта, житель Агориса внезапно впал в безумие, убил своего спутника и ранил ещё двоих. Его удалось обезвредить и запереть в каюте. После этого в трюме что-то самопроизвольно загорелось. Пожар удалось потушить, но при этом члены экипажа видели очаги тьмы и тёмные фигуры, появляющиеся из пламени и уходящие обратно. Повреждённые отсеки на всякий случай загерметизировали. Вечером ни с того, ни с сего ужасно завыла собака капитана. Чтоб её успокоить, пришлось сделать инъекцию транквилизатора. После этого в одном из отсеков треснули стёкла иллюминаторов. Двери в него поспешно задраили. Около полуночи по бортовому времени начались перебои в системе климатического контроля: в пассажирских салонах и каютах резко похолодало.

– Почему к этому времени не была выслана помощь? – уточнила я.

– Туда лететь на второй крейсерской – почти неделю. К тому же не были исчерпаны возможности для аварийной посадки. Переговоры с правительством планеты продолжались. Да и командир, докладывая о происходящем, не просил выслать помощь, надеясь на то, что справится с ситуацией.

– Надо полагать, на этом неприятности не закончились?

– Естественно, что они продолжали нарастать, как снежный ком, – мрачно кивнул Азаров. – Ничего другого мы уже и не ожидали, и начали обдумывать, кого пошлём разбираться с этим бедламом. За ночь ничего опасного не случилось, разве что временами вахтенные видели в разных местах вспышки красного пламени, да возникали очаги задымления без источника огня. Дым имел запах хвои и ароматических смол. Днём один из пассажиров впал в транс и стал вещать чужим голосом о том, что ладья попала в полосу смерти и вскоре затонет, грехи отцов падут на головы детей, лозы гнева принесут плоды отчаяния и прочее в том же духе. Потом из системы вентиляции послышались стоны и жалобные причитания. Стены в машинном отделении внезапно стали оплывать, как воск. Аварийные двигатели заглохли, и оживить их не удалось, хотя система диагностики не выдала сообщений о повреждениях. Правительство Агориса подтвердило, что примет пассажиров, но не звездолёт. Капитан решил эвакуировать людей на спасательных ботах, но они оказались выведены из строя. Их двигатели оплавились так, что превратились в спаянную массу металла и пластика. Это было последнее сообщение с «Боливара-57».

– Когда оно пришло? – спросила я.

– Час назад. Хотя это не SOS, дальше игнорировать возникшую опасность мы не можем. И это дело нашего подразделения, – он посмотрел на Джулиана.

Тот задумчиво кивнул.

– Это магия… Больше всего меня смущает запах дыма. Хвоя и ароматические смолы указывают на направленный обряд. Звездолёт подвергся магической атаке и, скорее всего, с Агориса. Пассажиры из местных что-то об этом говорят?

– Говорят, но путано. Один говорит, что на Агорисе заканчивается эпоха Тьмы, грядёт битва за будущую эпоху. Тьма в ярости и не хочет отдавать Тэллос Свету. Другой утверждает, что это Храм Света строит козни против жреца Тьмы, находящегося среди пассажиров. Кстати, помощники жреца и сошли с ума, один затеял резню, другой вещает чужим голосом.

– Интересно… – Джулиан посмотрел на меня. – Похоже, что целью атаки стал сам звездолёт и пассажиры из местных. Земляне, за исключением обожженного механика, и тиртанцы не пострадали?

– Ни один, да и механик получил лишь ожоги рук второй степени, которые не представляют опасности для его жизни, – сообщил Азаров.

– Тем не менее, звездолёт в опасности, а, значит, и все, кто в нём находятся. Нужно лететь, причём срочно.

– Хорошо, – кивнула я. – Иду звонить Хоку. Пусть собирает экипаж. Джулиан, собери вещи и Жулю. Саша, твои стрелки должны быть на «Пилигриме» через три часа. Все материалы по инциденту, звездолёту и Агорису передадите на борт до вылета. Будем надеяться, что мы успеем.

Над Турцией, действительно, бушевала гроза. Я вела авиетку сквозь чёрный строй туч, в котором то слева, то справа вспыхивали ломаные ветки ослепительных молний. Я включила звукоизоляционные экраны на полную мощность и покосилась на дочку, устроившуюся на коленях у Джулиана, сидевшего в соседнем кресле. Она с восторгом смотрела на фигурку в красном колпачке, перчаткой надетую на его руку. Фигурка напевала что-то тоненьким забавным голоском.

Молния сверкнула прямо перед фюзеляжем авиетки, и послышался густой раскат грома. Фигурка смешно захихикала, и Жуля издала радостный визг.

– Может, всё-таки завезём её к ребятам, – с сомнением проговорила я. – Тут недалеко. Кристина всё равно сидит с Максимкой.

– Сами справимся, – ответил он и бросил взгляд на лобовые стёкла кабины. Тучи стремительно редели и расступались в стороны, открывая чистое звёздное небо. – Не беспокойся. Всё будет хорошо.

– Мне не нравится это задание, Джулиан, – призналась я и снова припомнила недавнее видение Тьмы. – У меня нехорошее предчувствие.

– Может, ты рано решила вернуться? – проговорил он, позволив Жуле стащить фигурку со своих пальцев. Она тут же сунула красный колпачок себе в рот. – Ты так соскучилась по службе?

– Я не соскучилась по службе, – возразила я. – Я не соскучилась по кораблю, по экипажу и космосу. Я соскучилась по тебе. Ты улетаешь, а я сижу на Земле и жду тебя. Я без конца прислушиваюсь в ожидании сеанса связи, а когда Жуля спит, пересматриваю снимки и видео, которые мы привезли из отпуска, чтоб только увидеть тебя и услышать твой голос. По-твоему, это нормально?

– Да, хотя, согласен, что это изматывает.

– Совершенно верно. Именно поэтому я хочу вернуться на звездолёт и летать с тобой. Что ты думаешь об этом задании?

– Что в данном случае всё не так, как выглядит.

– Как всегда, – кивнула я. – Только и выглядит это довольно странно.

– Я думаю, что это всё сильно похоже на спланированную диверсию, – продолжил он, осторожно вынимая куклу изо рта Жули. Она захныкала, но он жестом фокусника выхватил из воздуха пустышку и сунул ей. Она удовлетворённо зачмокала, поглядывая на меня. – Я мог бы поверить в то, что с помощью магического обряда свели с ума пару помощников жреца, устроили несколько видеоэффектов и даже возгораний. Но технические поломки, вызванные трансформацией веществ… Это не магия. Это химия. На худой конец, алхимия. Для этого необходимо непосредственное участие человека, а не опосредованное магическое воздействие.

– То есть кто-то должен был что-то подмешать в топливо, брызнуть на остекленевшие пульты и влить в двигатели аварийных ботов?

– Именно. Если б это произошло в начале полёта, можно было б решить, что кто-то сделал это с помощью специально запрограммированных устройств.

– Они не нашли никаких устройств. Значит, кто-то из пассажиров?

– Похоже. И это не тиртанцы, потому что они не способны на диверсии и вообще на хитрость и причинение вреда. Это местные.

– Там есть жрец.

– Жрец Тьмы. Если это покушение на него, то понятно, но проще было б убить его или сразу уничтожить звездолёт. Если это он, то его цели совершенно непонятны. Он сильно рискует, ведь с планеты ему никто не сможет помочь. Если это провокация, то она направлена, скорее всего, не против землян или тиртанцев.

– У нас не хватает информации, – пробормотала я. – Но, скорее всего, это связано с внутренними делами государства Тэллос. А, значит, наша задача спасти всех, кто находится на «Боливаре-57», сдать местных местным и сматываться, прихватив своих. Очень быстро.

– Разумно, – пробормотал Джулиан и посмотрел на часы. – Мы скоро долетим? Её пора кормить.

Баркентина стояла в лучах ярких прожекторов на своей взлётно-посадочной площадке. На золочёных, покрытых причудливыми узорами бортах мерцали гирлянды сигнальных огней. Мощный и изящный корпус поблёскивал стремительными линиями, отчего казалось, что она замерла в нетерпении перед рывком, который вынесет её на волю, в прозрачный прохладный простор среди миллионов призывно сияющих звёзд.

Хоть я и сказала, что не соскучилась по кораблю, это было неправдой. Я любила свою звёздную птичку, и разлука с ней была для меня если не тягостной, то, по меньшей мере, печальной. Выскочив из салона авиетки с дочкой на руках, я замерла, с радостным возбуждением глядя на мой «Пилигрим». На фоне ночного неба он был прекрасен.

Сзади захлопнулась дверца салона, и Джулиан подошёл, держа в руках две огромные сумки. Из одной выглядывал голубой плюшевый мишка с розовой ленточкой на шее.

Посмотрев на меня, он азартно усмехнулся, но не стал напоминать о моих недавних словах. Мы двинулись к звездолёту. Я хотела пройти под днище, чтоб подняться на лифте в трюм, но неожиданно навстречу мне выдвинулся сверкающий иллюминацией парадный трап. Это был первый случай, когда мне предстояло по нему подняться.

– Я даже не в мундире… – пробормотала я.

– Здравия желаю, Дарья Ивановна! – услышала я, и из-под днища звездолёта появился Кирилл Оршанин. Он уже совсем не походил на того почерневшего худющего и злобного мальчишку, которого мы почти полтора года назад подобрали в открытом космосе. Крепенький, скуластый и благополучный, в изящной форме с лейтенантскими нашивками, он радостно улыбнулся мне, а потом посмотрел на Жулю.

– Какая хорошенькая! Вся в маму!..

Он почему-то осёкся и как-то уж очень пристально стал вглядываться в её личико. Но я не обратила на это особого внимания. По трапу быстро спускался Хок, мой верный и незаменимый старший помощник.

– Командор! – начал он официально, но, заметив, что я не в форме, махнул рукой. – В общем, будем считать, что я сдал тебе баркентину по всем правилам. На борту порядок. Экипаж почти в сборе. Ждём Вербицкого и Булатова, они в пути. Не хватает двух стажёров, но Карнач со своей бандой уже здесь, так что обойдёмся. Диагностика проведена, техники дали «добро» на полёт, так что всё в ажуре. Движки под парами. Как скомандуешь, можем лететь.

– Рапорт принят, – пробормотала я и указала на трап: – А это зачем?

– Это не для тебя. Это для принцессы Джулианы, – он протянул руки. – Иди к дяде Раулю, моя радость.

Жуля не возражала, я тоже.