Текст книги "Двое из логова Дракона (СИ)"

Автор книги: Лариса Куницына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

– Что ещё тебе от меня нужно? – прокричал царь. – Что? Ты хочешь отмстить мне за предательство?

– Предать может верный, а от тебя, ничтожный червь, я никогда и не ждал верности, – хрипло прорычал демон, надвигаясь на него. – Но ты всё испортил! Ты погубил своей трусостью всё, что я налаживал с таким трудом! Ты сорвал столь великолепный замысел, что, воплотившись, он мог бы волшебной легендой прозвучать в тысячах миров! Ты своими мелкими сомнениями и метаниями убил тысячи людей, тех, кто верил тебе и любил тебя, несмотря на твоё шутовство, на твоё вероломство, на твоё пьянство, на твой разврат. Они ещё там, под этими утлыми крышами, они ещё надеются, они ещё не знают, что уже мертвы. Все они: мужчины, женщины, дети, их слоны, верблюды, ослы и собаки. Они ещё в своей детской доверчивости думают, что ты знаешь, как спасти их, хотя ты уже собственными руками затянул петли на их шеях, обрушив на их головы крыши их домов. И это сделал именно ты, отступившись от себя!

– Я не виновен в их смерти…

– Я говорил тебе, царь! – крикнул демон. – Здесь всё решаешь ты! Или ты думал, что, выдав меня этой сумасшедшей интриганке, ты грешишь против меня? Не велик грех, отдать на смерть исчадье Тьмы! Зло заслуживает зла, не так ли? Я не в обиде. Но вместе со мной ты сдал ей весь город. Тэллос мёртв!

– Я не виноват! – в отчаянии простонал царь. – Я не в силах усмирить стихию, ломающую Агорис изнутри! Я жалок и бессилен! Я не набивался в избранные! Ты можешь убить меня! Но я не смогу сделать это! У меня нет сил…

– Убить? – демон нагнулся к нему, обдав жарким, как пламя, дыханием. – О, нет, мой мальчик! Смерть – это милость, это избавление. Я заставлю тебя жить, жить вечно в этом искалеченном мире. Вечная жизнь среди смертей, вечная мука, когда другие обретают покой. Вот – возмездие, вот кара, достойная предавшего свой путь!

Мизерис замер, пристально глядя на него, а потом потрясённо пробормотал:

– А ведь ты знаешь, о чём говоришь…

Демон остановился. Его огненные ресницы опустились, гася полный гнева взгляд, и когда они снова поднялись, изумрудная зелень этих глаз была наполнена печалью. Он выпрямился, и его крылья исчезли. Он отошёл к лестнице и присел на ступени, опустив голову на руки.

Царь тревожно смотрел на него, а потом, поднявшись, нерешительно приблизился и сел рядом.

Демон больше не чувствовал злости. Она утекла, как мелкий песок сквозь плиты пола. Осталась только жалость к тем, кто ждал своей участи в этом несчастном городе, к этому невезучему дураку, который сам не знает своей силы, к себе, потому что все жертвы, принесённые на этот шаткий алтарь, были напрасны.

Он поднял голову и провёл ладонями по лицу. Мизерис настороженно наблюдал за ним, смущённый своей страшной догадкой и этой странной переменой.

– Неужели ты до сих пор не понял, – тихо проговорил демон, – что это и моя миссия, как и твоя? Я явился сюда, чтоб помочь тебе осуществить твою безумную мечту, я жертвую слишком многим, чтоб позволить тебе свернуть с пути. Ты должен помочь мне, и мы сделаем это.

– И что потом? – рассеянно спросил царь.

– Какая разница, что будет потом? Ни ты, ни я не получим за это награды, но и наказывать нас будет не за что. Ты, быть может, даже заслужишь право дальше выбирать свой путь самостоятельно. А я… Меня снова бросит куда-то, где мне придётся выворачивать свою душу наизнанку, чтоб осуществить чей-то безумный замысел.

– Странно, – тихо произнёс Мизерис, глядя на демона, – я чувствую твою боль, как свою. Твоя душа болит. Разве может болеть душа у тёмного существа? Разве может у него быть душа? Ты ведь не демон? Иначе Свет убил бы тебя. Ты человек, ведь только в человеке могут ужиться Свет и Тьма. Ты человек, заточённый в теле демона. Я угадал?

– И что?

– Какое жестокое наказание, – пробормотал Мизерис, уткнувшись взглядом в пол. – Я думал, это я страдаю. За что ты так наказан?

– За любовь, не знавшую границ, за отчаяние, лишившее веры, за гнев, взорвавший смирение, за стойкость вопреки проклятию.

– Знаешь, – Мизерис порывисто обнял демона за плечи, тот с удивлением взглянул на него, но царь покачал головой и быстро заговорил: – Послушай меня, друг. Боль твоя велика, умом я сознаю это, но постичь её не в силах. Я только могу тебе сказать, что по моему разумению дух выше и сильнее плоти. И коли душа сильна и светла, то она всё равно выше всех искушений и коварств плоти.

– Ты б сам прислушался к своим словам, – проворчал демон.

– Ты прав, учить других легко. И мне трудно совладать со слабостями своего тела, но я знаю, что это лишь оттого, что дух мой слаб. Многие люди сдаются плоти, не ведая силы своей души, или не имея её. Но те, кто знает об этой силе и умеет владеть ею, возвышаются над ней и управляют своим телом во благо, – он на мгновение задумался. – Не знаю, правда… Я говорю о человеческой плоти, но коли это плоть дьявольская… Однако же, думается мне, что поскольку у демонов души не бывает, то и плоть их не умеет противится душевным порывам человека. А значит, возобладать над природой своего тела ты можешь, потому что ты человек, и я чувствую, что человек ты необыкновенный. Пусть в тебе распознали Тёмное Существо, но в душе твоей Свет. Я вижу его. Может, я безумен…

– Ты не безумен, – устало возразил демон.

– Да, ты говорил, и ты прав. Возможно, я психопат, но это дела не меняет. Я ясновидец, и с этим ты поспорить не можешь. И я вижу тот свет, что светит в твоей душе. И знаю, что свет этот редкостный, и тёплый, и ласковый, как прибой у подножья беломраморного храма в Аддисе, стоящего заброшенным на берегу моря. И никакая тьма не может погасить этот свет, потому что душа твоя тянется к ней, той женщине. Я вижу боль твою, как свою. И вижу тоску твою. И любовь вижу к женщине, каких не бывает на тверди и в небесах. Вижу волосы её цвета колосьев, и глаза её тревожные и блестящие, как омытый тем самым прибоем прибрежный гранит, и лицо её… – он замер, вглядываясь во что-то, и рука его соскользнула с плеч поникшего демона. – О, Боги… так это….

Демон вздохнул и молча повернулся к нему.

– Теперь ты знаешь всё. Наш путь не ясен, но иного пути, кроме предначертанного, нет.

– Мне жаль, – тихо проговорил Мизерис. – Я хотел бы помочь тебе…

– Ты помог, – кивнул демон. – Но это не всё, чем ты можешь мне помочь.

– Мы сделаем это, – прошептал царь. – Но мне бы хотелось, чтоб «потом» для тебя было более ясным и светлым. Иначе боль твоя потрясёт небеса и погасит звёзды…

Демон усмехнулся.

– Она останется во мне, и небеса будут сиять, как прежде, и влюблённые всё так же будут смотреть на звёзды. Дьявольская плоть имеет ряд преимуществ, хотя бы отсутствие человеческого сердца, которое неминуемо должно бы разорваться от такой боли. Я удержу её внутри себя.

– Надежда… – Мизерис закрыл глаза. – Надежда, друг мой, является тем даром, каким боги наградили человеческую душу. Она, как и любовь питает наши силы и является тем светильником, который во тьме указывает богам, куда направить помощь. Будем надеяться, что мы не только избегнем наказания, но и получим награду. Боги милосердны к тем, кто страдал, но не свернул со своего пути.

В зелёных глазах демона блеснула ирония.

– Знаешь, царь, порой ты удивляешь даже меня. Я поражаюсь, как столь мудрые мысли забредают в столь бестолковую голову.

Мизерис и не думал обижаться. Пожав плечами, он объяснил:

– Я полагаю, что это вовсе не моя мудрость. Видишь ли, мой прапрадед Диметриус был так же безумен, как и я. Он говорил, что все мы суть одно, мы части единого целого, и если мы осознаем это, мы станем могущественны. Потому что нас нет, есть только Небесный Дракон, который вовсе не валяется в недрах Агориса подобно мешку с костями, а существует во всём, что есть и чего нет в этом мире, от самых далёких звёзд до наших детских страхов и несовершённых подвигов. И мы лишь его сон, тени, случайно возникающие в его мечтах и раздумьях. И если мы осознаем это, то каждый из нас станет Небесным Драконом. И старик был совершенно прав. Я не знаю, как это может быть, но я знаю, что так оно и есть. Потому что я чувствую других, как себя, значит, какая-то часть меня живёт в них, а часть их живёт во мне. Это единство со всеми терзает меня, но, наверно, именно это и делает меня Избранным. Ведь избранность – это всегда тяжкое испытание?

– Всегда, – согласился демон. – Но в мире, где я жил, говорят, что никому не будет послано испытание более того, чем он может выдержать.

– Я подумаю об этом, – кивнул царь, а потом уцепился пальцами за локоть демона. – Только ты всё равно не оставляй меня больше, чтоб решимость снова не покинула меня.

– Ладно, – пообещал тот с усмешкой. – Куда от тебя денешься…

Часть 7

Я проснулась среди ночи и посмотрела на имитационный экран, на котором проецировалась картинка с камер наружного наблюдения. Выглядело это как обычное окно. Я увидела расплывчатые контуры долины, слабо освещённой бортовыми огнями баркентины. Дальше снова была тьма. Я поднялась и прислушалась, пытаясь понять, что меня разбудило. Но было тихо. Нащупав халат, я накинула его поверх шёлковой сорочки, сунула ноги в шлёпанцы и вышла в гостиную. Купол колыбели тускло светился и, заглянув внутрь, я увидела мирно спящую Жулю в компании со столь же мирно спящим голубым медвежонком. Посмотрев на датчики сбоку, я убедилась, что с ней всё в порядке. Мне показалось, что я услышала за дверью какой-то негромкий звук, словно кто-то крадучись скользнул по коридору.

Я подошла к двери, открыла её и вышла. В дальнем конце, возле самой моей каюты что-то мелькнуло. Я так и не поняла, что это было, но решила проверить и направилась туда. Дверь моей каюты была открыта. Я вошла внутрь, осматриваясь по сторонам, но, почему-то не зажигая свет. В глубине каюты так же тускло светился экран-окно. И на его фоне я внезапно увидела знакомый силуэт, который тут же скрылся в спальне. Я быстро прошла туда и увидела у самого окна Джулиана, который стоял спиной ко мне. Он был босиком, в черных брюках и без рубашки. Несмотря на темноту, я отчётливо видела его. Он обернулся, как-то многозначительно взглянул на меня и протянул руку к зеркалу туалетного столика. Я видела, как его пальцы скользнули по серебристой поверхности стекла…

И проснулась. Обернувшись к окну, я увидела за ним всё ту же картину. Какое-то время я раздумывала, что значит этот сон, а потом решительно отбросила одеяло, натянула халат, надела шлёпанцы и вышла в гостиную. Жуля и её любимый мишка спали именно так, как мне только что приснилось, и на приборном щитке колыбели были те же самые цифры. Но в коридоре было тихо. Тем не менее, я вышла и направилась в сторону своей каюты. Дверь была заперта, но я открыла её и замерла на пороге, в надежде увидеть на фоне окна тот самый силуэт. Его не было, но я разглядела странное свечение в глубине каюты и вошла.

Я заглянула в спальню и сразу увидела на стекле зеркала этот странный круг, излучающий неяркое ровное сияние. Возможно, я бы поостереглась подходить к нему, но мне вспомнился взгляд Джулиана и то мягкое движение, которым он провёл по зеркалу. Я подошла ближе, присела на пуфик и посмотрела на этот круг, который был как раз на уровне моих глаз.

И в тот же миг свет хлынул в мои глаза, стремительно захлестнув своим золотисто-белым сиянием мое тело, мою душу и мой разум…

Это была не тишина, потому что я слышала очень тихий звон, пронизывающий всё вокруг, и заставляющий тихонько вибрировать пространство вокруг меня и моё тело, каждую его клеточку. Это была приятная вибрация, словно я была маленьким серебряным бубенчиком на ветке, которую раскачивает лёгкий утренний ветерок. Это была не пустота, потому что что-то невесомое и нежное обволакивало меня, как уютный тёплый кокон, бережно поддерживая со всех сторон. Это не была темнота, потому что даже сквозь сомкнутые веки, сквозь руки, на которые была опущена моя голова, сквозь колени, на которых покоились руки, я видела этот свет, заполняющий всё вокруг, и которому не было конца.

Я свернулась в своём коконе, притянув колени к груди и опустив к ним голову. Мне было хорошо и спокойно. Я могла находиться здесь целую вечность, потому что мне было удобно и совсем не скучно. Мыслей не было, и я просто наслаждалась этим теплом, этим уютом и этим светом, который наполнял меня от макушки до кончиков пальцев, до самого крайнего пёрышка аккуратно сложенных за спиной крыльев. Я была дома, и мне некуда было стремиться.

Потом я разобрала голос, который, как и тихий звон, звучал у меня внутри. Это был очень нежный и добрый голос, я слышала его и раньше, когда-то очень давно, когда возвращалась домой.

– Ты полагаешь, что знаешь о Свете всё, наивное дитя… – несколько сочувственно говорил этот голос. – Ты думаешь, что достаточно жить им и любить его, стремиться к нему и защищать его с мечом в руках, чтоб знать, что такое Свет? Увы, это подобно невежеству полуграмотного монаха, который всю свою жизнь живёт в пещере, распевая дюжину псалмов, которые выучил в детстве, и полагает, что он знает Бога. Твоё бесконечное служение на границе Тьмы с мечом в руках необходимо и неизбежно, но оно лишь отдаляет тебя от Света. В нескончаемых битвах со служителями Зла, ты так и не нашла Истину, и не задумалась о ней. А Истина состоит в том, что подлинная сущность Света – это Любовь, потому что Свет – это Любовь, рождённая в сердце Тьмы. Задумайся над этим, и осознай, что порождённый сердцем Тьмы Свет излился в мир, неся благую весть бесконечной и бескорыстной любви, неся жизнь, тепло, радость, яркость красок, всё многообразие чувств, звуки музыки и смеха, нежность слов и поцелуев. И потому меч не может быть его оружием. Единственное и непобедимое оружие Света – это Любовь. В этом его предназначение и смысл. И если ты поймёшь это, дитя, ты пробудишься ото сна, навеянного тебе детскими страхами. Ты проснёшься иной и уже никогда не будешь прежней. Но ты постигнешь Свет и станешь сильнее, мудрее и чище… Ты станешь Ангелом Света…

Голос смолк, но произнесённые им слова затейливым узором струились в моей голове, переплетаясь с тихим звоном. Я слушала их с тем же чувством блаженного покоя, пока одна фраза, произнесённая тем голосом, не выделилась из других. Она вдруг странно заиграла, переливаясь малиновым огнём и насыщенной синевой индиго, она вырвалась из ряда дерзкой барабанной дробью и прохладными брызгами опала на моё обнажённое сердце, просочилась внутрь и вспыхнула яркой звездой, которая разгоралась всё ярче.

– Свет – это Любовь, рождённая в сердце Тьмы… – прошептали мои губы.

Яркая звезда опустилась ниже, в солнечное сплетение, распространяя по телу горячие потоки золотого огня, и ещё недавно удобная поза показалась мне скованной и застывшей. Огонь бушевал в моём теле, требуя свободы. Я шевельнулась, и кокон, обволакивающий моё тело, распался. Я распрямила руки, ноги, я подняла голову, чувствуя, как струятся вокруг неё густые пряди волос. Я раскинула крылья, ощущая упругую силу в каждом мускуле. Я открыла глаза, и сияние невыразимой Любви хлынуло в меня мощным потоком, заполняя моё тело, мою душу, мой разум…

Звон упавшего на столешницу серебряного диска заставил меня вздрогнуть. Я очнулась и увидела, что в спальне моей каюты уже светлеет. На экране занималось утро, и бортовые огни постепенно гасли, уступая место первым лучам солнца. Я всё также сидела у своего туалетного столика, а передо мной поблескивал серебряный кружок примерно двадцати сантиметров в диаметре.

– Что это? – раздался от дверей встревоженный голос Хока.

– Зеркало, – ответила я и, улыбнувшись, накрыла его ладонью.

– Я увидел, что дверь открыта, – нерешительно произнёс он. – Ты сидела, как статуя, глядя в эту штуку.

– Я медитировала, – ответила я и, увидев, что он направился ко мне с чрезвычайно заинтересованным видом, быстро открыла ящик и скинула в него диск.

– Не знал, что ты медитируешь, – несколько разочаровано заметил он и сел на кровать.

– Бывает, – продолжая улыбаться, заметила я.

– С тобой всё в порядке? – нахмурился он.

Я честно прислушалась к себе. Ощущение света, силы и, самое главное, любви, всё также наполняло моё тело. И я кивнула.

– Да, теперь со мной всё в порядке!

Мизерис проснулся рано утром, когда солнце его мира уже поднялось над горизонтом, пронизывая золотыми лучами сияющее марево, которое колебалось над горизонтом, переливаясь разными цветами. Он ожидал снова увидеть дальние горы, но увидел только это странное переливчатое сияние, заполнившее нижнюю часть неба. И песок больше не рыдал в отдалении. Напротив, было очень тихо, словно Агорис затаил дыхание в ожидании того, что должно было случиться совсем скоро.

Тем не менее, сегодня Мизерис чувствовал себя бодрым и с удивлением не обнаружил в своём сердце тревоги и страха. Какое-то время он смотрел на новый оптический эффект над серыми горными вершинами, а потом приподнялся и увидел демона, сидевшего в кресле с закрытыми глазами. Демон тут же открыл их и вопросительно взглянул на него.

– Я думал, что демоны не спят, – заметил царь, потягиваясь и с удовольствием отмечая отсутствие боли в теле.

– Я не спал, – возразил демон. – Я смотрел на свою дочь. Она сейчас спит в своей колыбели. Мне нравится смотреть на неё, когда она спит так, приоткрыв маленький ротик с яркими нежными губками, тихонько дышит, и её длинные золотистые реснички подрагивают, потому что ей снится что-то хорошее. Я люблю заглядывать в её сны. Взрослые много теряют оттого, что больше не видят таких снов.

– А что ей снится? – заинтересовался Мизерис, пытаясь припомнить, что снилось в детстве ему.

– Рай. И она летает, – улыбнулся демон и поднялся.

Он потянулся, и царь снова невольно залюбовался его изящным гибким телом. Потом за его спиной возникли крылья и тоже потянулись в стороны. Демон энергично помахал ими, овевая царя тёплым воздухом. Потом они исчезли так же, как и появились.

– Сегодня, – напомнил демон.

– Помню, – кивнул Мизерис и, отшвырнув покрывало, сполз с постели.

Тут же дверь распахнулась, и в опочивальню ввалилась толпа слуг с тазиками, губками, бутылочками, гребнями и свежей красной тогой. Слуги деловито хлынули было к царю, но внезапно все, как один замерли, поражённо глядя на демона.

– Они видят тебя? – удивился царь.

– А что теперь прятаться? – усмехнулся тот. – Ладно, ребята, занимайтесь своим делом, не стесняйтесь!

И он снова рухнул в кресло, перекинул ноги через подлокотник и, выхватив из воздуха поблескивающую драгоценными каменьями пилку, принялся полировать ногти.

– Давайте! – распорядился Мизерис и поднял руки в стороны.

Обрадовавшись разрешению столь непонятной ситуации, слуги кинулись к нему и, умудряясь не мешать друг другу, мгновенно выполнили свою работу. Спустя несколько минут чистый, благоухающий, причёсанный, облачённый в новую тогу и украшенный венком из только что срезанных роз, Мизерис остался возле кровати, а его прилежные служители, пятясь с поклонами, удалились.

– Демоны завтракают? – осведомился царь, с удовольствием расправляя плечи.

– Я не могу говорить за всех, но сам от завтрака никогда не отказываюсь. Моя жена отлично готовит.

– Завидую тебе, – пробормотал Мизерис, разглядывая перстень, который кто-то надел ему на руку. – Впрочем, мои повара тоже неплохо стряпают. Идём, я уверен, тебе понравится.

– Только не советую есть пирог со свининой, – заметил демон, поднимаясь.

Драгоценная пилка прощально сверкнула в лучах восходящего солнца и исчезла.

– Почему? – опешил царь. – Я люблю пирог со свининой.

– Ну, во-первых, это слишком тяжёлая пища для первой трапезы, – доверительно сообщил тот. – А, во-вторых, сегодня он отравлен.

– Опять?

– Вынужден огорчить, тебя кто-то сильно не любит.

– Почему я не удивлён? – пробормотал царь.

Они проследовали в зал, где был накрыт к завтраку стол. Мизерис приказал унести блюдо с пирогом и принести ещё один стул для своего гостя. Слуги повиновались, как обычно, не задавая вопросов.

За трапезой, он наблюдал за своим собеседником.

– Я вижу, грядущие события не повлияли на твой аппетит, – наконец, с некоторой завистью заметил он. – А я думаю о том, удастся ли нам поужинать?

– Подобные мысли мешают пищеварению, – заметил демон, макая кусок хлеба в густой мёд. – Даже если не удастся, это лишь повод для того чтоб сейчас получить максимум удовольствия от еды.

Царь неопределённо кивнул, а потом произнёс:

– Я думаю, каково иметь такую жену…

Демон замер, не донеся кусок до рта, а потом усмехнулся.

– Даже не пытайся представить. Это полный улёт.

Мизерис меланхолично жевал, водя пальцем по краю своей золочёной миски, а потом вздохнул.

– Мои женщины тоже были неплохи…

– Я стараюсь не давать советов, – заметил демон, – но подумай о том, что каждый имеет то, что ему подходит. Ты слаб и болен – и получаешь сиделку, ты инфантилен и капризен – получаешь няньку. Подумай, какую женщину ты хочешь иметь на самом деле, и стань таким, каким сможешь её заинтересовать.

– Надеюсь, у меня ещё будет время для этого… – царь вытер руки о тогу и поднялся. – Идём, я покажу тебе место, где всё это будет происходить.

Демон выхватил из воздуха белоснежную накрахмаленную салфетку с золотым вензелем, аккуратно промокнув губы, бросил её на стол, и встал.

Они прошли по длинной анфиладе парадных комнат и оказались на террасе дворца, выходящей на площадь. Там сотни ремесленников воздвигли за ночь невысокую усечённую пирамиду из тёсанных каменных блоков. На её вершине располагалась небольшая квадратная площадка. Глаза демона изумлённо расширились. Мизерис грустно кивнул.

– Да, всё будет происходить там, на этой площадке, которая в длину и ширину составляет двадцать локтей. Дети Дракона не должны убивать друг друга, потому любому из них достаточно спихнуть противника с площадки, чтоб выиграть.

– Почему б тогда не устроить поединок на деревянной табуретке?

– Наверно, потому, что это было бы не слишком зрелищно…

Сзади раздались шаги, и на террасу выкатился запыхавшийся Гисамей. Опасливо взглянув на незнакомца в странной одежде, он поклонился и сообщил:

– Жрица Света Апрэма просит господина принять её.

Мизерис вздохнул и покосился на своего спутника:

– Пойдёшь со мной?

– Конечно! – улыбнулся тот. – Игра на нервах служительниц культа всегда была моим любимым развлечением!

– Может, не стоит? – с сомнением произнёс царь. – Как бы нам не лишиться расположения Света.

– Расположение Света нужно искать у другой дамы. Но об этом позже…

Мизерис решил дать аудиенцию Главной Жрице Света в большом круглом зале, окружённом тройным рядом витых колонн, на которых покоился плоский купол с узкими щелями узорчатых окон, пропускающих в зал узкие лучи солнечного света. Из-за этого пол зала, вымощенный каменными плитами с затейливым орнаментом, пестрел множеством солнечных пятен, что придавало ему неожиданно весёлый вид.

В богато украшенной позолотой и росписями части зала вдоль стен поднимались на широкий помост две полукруглые лестницы. В центре помоста, сплошь покрытого каменной резьбой, стоял широкий трон из слоновой кости, инкрустированный перламутром.

По случаю приёма парадный зал быстро наполнился придворными, вечно околачивающимися во дворце в ожидании развлечений и возможности попасть на глаза царю и его приближенным. Мизерис вышел на помост через высокую стрельчатую арку в задней стене и сел на трон, хмуро окинув взглядом своих подданных. Следом за ним вошёл его спутник, чьё появление удивило и обеспокоило придворных. А когда он, как ни в чём не бывало, присел на подлокотник трона рядом с царём, по залу прокатился изумлённый и даже возмущённый ропот.

– Ты нарушил этикет, – заметил царь, покосившись на него.

– Не придавай значения условностям, – отмахнулся демон, откинул назад свои роскошные кудри и устроился в небрежной позе, закинув ногу на ногу.

Царь кивнул Гисамею, тот махнул кому-то пухлой ручкой, и высокие двери напротив трона распахнулись. В зал втекла процессия жриц в белых одеждах. Впереди шла Апрэма, сохраняя на лице выражение суровой печали. Впрочем, увидев рядом с царём своего обидчика, она на какой-то миг утратила самообладание, и её красивое лицо исказила гримаса неприкрытой злобы. Впрочем, она тут же взяла себя в руки. Однако демон успел заметить эту вспышку, и тихий, но вполне внятный голос прозвучал в её голове.

– Я тоже рад видеть тебя.

– Что привело к нам Главную Жрицу Света? – официально поинтересовался царь, кивнув в ответ на её поклон.

– Я пришла говорить с господином о Битве Детей Дракона, – ответила она. – Мы обеспокоены тем, что господин приблизил к себе Существо Тьмы и оказывает ему почести, каких не удостаивались смертные. А Существо Света так и не явилось.

– Я не думаю, что ты проделала столь дальний путь по жаре, чтоб сказать мне то, что я итак знаю, – пожал плечами Мизерис. – Битва состоится. Ристалище вот-вот будет готово. Один из бойцов уже здесь, и он, как Дитя нашего Великого Отца, естественно, удостаивается особых почестей. Зачем Главная Жрица просила аудиенции?

– Я прошу господина отменить Битву Детей Дракона, – требовательно произнесла она. – Поскольку силы явно не равны, и у нас нет уверенности, что тот, кто выступит против этого существа, не будет подставным.

– Прежде чем судить о неравенстве бойцов, нужно увидеть их обоих, – возразил царь. – Что касается твоих сомнений, то советую оставить их при себе, поскольку они не могут быть основанием для того, чтоб нарушить порядок вещей, установленный Небесным Драконом.

– Существо Света должно пройти посвящение, и это тоже установлено Небесным Драконом! – вскричала Жрица. – Но твой демон украл у нас Зеркало Света. Кто б не явился, он не сможет вступить на ристалище, как Существо Света!

– Я не вор! – раздался в тишине звучный голос демона. – Я всего лишь забрал трофей, который достался мне по праву после того, как ты втянула меня в поединок со Светом. И я отнёс Зеркало своему противнику. Глаза Существа Света уже отразились в его поверхности.

– Чем ты докажешь это? – рассвирепела она.

– А почему я должен тебе что-то доказывать? – усмехнулся он. – Ты давно уже утратила расположение своего божества. Неужели ты не поняла это? Все твои неудачи: в поединке танцоров, в мистериях, в попытке уничтожить меня – это твои личные поражения. Они слишком мелки для того, чтоб признать их поражением Света. Ты отринута и лишена власти. Свет сам позаботится о себе. Ему не нужны твои хлопоты.

Мизерис, слушая эту речь, с любопытством поглядывал на демона, а потом кивнул:

– А что? Не лишено смысла. Что ещё, Апрэма?

– Я не собираюсь слушать оскорбления от своего врага, – едва сдерживая гнев, прошипела Жрица. – Что бы он не говорил, пока я служу Свету и могу сражаться за его победу. Господин! У меня есть боец, который был посвящён до того, как эта тварь украла нашу святыню! Я прошу тебя позволить ему выйти на Битву!

Мизерис обеспокоенно взглянул на демона, но тот усмехнулся:

– Хочешь повеселиться?

– Покажи нам его, – разрешил царь, обратившись к Главной Жрице.

Высокая дверь в конце зала снова распахнулась и в зал, бряцая позолоченными доспехами, вошёл высокий, покрытый шрамами человек. Его узорчатый нагрудник, филигранные наручи и поножи совершенно не вязались с огромным лучемётом, который он нёс в руках.

– Йорк? – изумлённо воскликнул царь.

– Так точно, господин! – с вызовом крикнул тот. – Контракт с вами мною выполнен. Теперь я нанят этой леди. Она поручила мне стереть в порошок этого беса!

– Ты собираешься стрелять в него из этой штуки?

– Закон не стесняет Детей Дракона в выборе оружия! – напомнила Апрэма.

– Логично! – пожал плечами демон. – Но есть одна проблема.

– Какая ещё проблема? – нахмурился Йорк.

– Бойцы могут пользоваться любым оружием, и только своими собственными мозгами.

Соскользнув с подлокотника, демон спрыгнул с помоста и приземлился на узорчатые плиты пола. Выпрямившись, он раскинул крылья, и в тот же миг от блестящих перьев заклубилась, подобно тёмному дыму, темнота. Она быстро окутала весь зал, и Йорк вдруг сообразил, что стоит на круглой площадке, за пределами которой ничего не видно. А перед ним остался только его противник, и на его бледном лице читается явная издёвка.

– Я это к тому, – заметил демон, – что публичный поединок – это всегда шоу, а шоу требует подготовки. Давай отрепетируем его, чтоб не разочаровать зрителей.

– Как скажешь! – прорычал Йорк и, вскинув лучемёт, нажал на гашетку.

Но вместо смертоносных лучей из его дула вырвалась череда разноцветных мыльных пузырей, которые полетели вверх, лопаясь со звонкими хлопками.

– Неплохо, – одобрительно кивнул демон. – Это произведёт впечатление на зрителей… до пяти лет. Теперь моя очередь…

Он небрежно хлопнул в ладоши, и тут же вокруг Йорка возникло огненное кольцо. Оно начало сжиматься, при этом языки пламени становились всё ниже. Наконец к его ногам подползло пламя, напоминающее огонь кухонной газовой плиты. Жар заставил Йорка вскрикнуть, он отшвырнул свой бесполезный лучемёт и начал подпрыгивать, чтоб не обжечь ноги. Откуда-то сверху раздалась весёлая ирландская мелодия. Демон наблюдал за его прыжками, качая головой в такт. Потом снова хлопнул в ладоши.

– Ты явно не ирландец, – несколько разочаровано заметил он.

Йорк в ярости зарычал и, выхватив из ножен, висевших на поясе, короткий меч, кинулся на противника, но неожиданно поскользнулся и упал. Пытаясь встать, он обнаружил, что пол стал скользким как лёд, и ему никак не удавалось сохранить равновесие и подняться на ноги. Наконец, он с трудом сумел поставить ступни на пол и, растопырив для баланса руки, начал медленно подниматься на согнутых дрожащих ногах.

И в этот миг вокруг снова вспыхнул свет, и он оказался в зале, окружённый толпами разряженных придворных, которые радостно смеялись, показывая на него руками. Демон стоял в нескольких шагах от него, скрестив руки на груди, и усмехался.

Поняв, что его выставили дураком, Йорк пришёл в ярость. Ноги больше не скользили, и он, стиснув кулаки, бросился на своего обидчика, но неожиданно какая-то неведомая сила подхватила его и резко вздёрнула вверх. Спустя мгновение он уже беспомощно барахтался на высоте пяти метров, не имея опоры, и при этом по какой-то странной причине не падая вниз.

– И этого шута ты хотела выставить против меня? – уже совершенно серьёзно поинтересовался демон, посмотрев на красную от злости Апрэму. – Это не ярмарочный балаган! Всё слишком серьезно, чтоб впутывать в это смертных!

Он развернулся и взлетел обратно на помост. А несчастный Йорк рухнул вниз, прогремев своими доспехами на весь зал. Мизерис, мрачно наблюдавший за происходящим, раздраженно воскликнул: