Текст книги "Двое из логова Дракона (СИ)"

Автор книги: Лариса Куницына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Он ошарашено взглянул на меня.

– Тьма – это зло!

– А если нет?

– О чём ты? – начал раздражаться он.

– Я просто подумала вот о чём, – осторожно подбирая слова, начала я. – Мы с тобой на протяжении многих жизней сражались с приспешниками Тьмы. Нам всё было ясно и понятно. Но мы даже не задумывались, что это такое на самом деле? Почему кто-то предаётся ей, если она Зло? Почему она не кончается? Почему её адептов практически невозможно перевоспитать? А, может, она не так плоха?

– Ты впадаешь в ересь, – сухо заметил он.

– Я пытаюсь понять то, что сейчас для меня важно! – объяснила я. – Пытаюсь понять, почему я здесь, а мой муж там? Почему он ушёл во Тьму, оставив меня? Я хуже?

– А это уже женские комплексы.

– Нет, погоди… Как мы вообще определяем, что перед нами враг? Что он тёмный?

– Мы чувствуем это!

– Инстинктивно? Как животные?

– Я не понимаю, о чём ты? – он уже обеспокоено заглядывал мне в глаза, видимо, заподозрив в помутнении рассудка.

– Рауль, просто скажи мне, что такое Тьма? – попросила я. – Без лозунгов, без фанатизма. Чтоб я поняла, почему он не удержался и сдался ей?

– Потому что она коварна, – ответил он. – Она раскидывает приманки на пути…

– Он не ребёнок и не идиот! – внезапно разозлилась я. – Мы с тобой до сих пор рассуждаем категориями средних веков, но мир изменился. Мы летаем во Тьме, прокладывая курс между редкими островками Света. Это реальность и отвергать её глупо. Джулиан видел и знает такое, о чём мы с тобой и помыслить не смеем. Он любит жизнь, он любит людей, он любит меня и наших детей, наконец. Но он ушёл. Какие приманки могут заменить ему всё это?

– Тебе нужно успокоиться и отдохнуть, – примирительно произнёс он. – А завтра мы всё решим.

– Я всё решила, – проговорила я. – Без мужа я отсюда не улечу, даже если мне придётся ради его возвращения нырнуть в ад. Если считаешь, что экипаж подвергается опасности, я сдам тебе командование, и летите домой. Жулю отвезёшь к моим.

– Я без тебя не полечу, – отрезал он.

Я пожала плечами, встала и направилась к двери, но не к той, что выходила в командный отсек, а к другой, ведущей в маленький коридорчик, куда редко кто заходил.

– Я иду спать, – сообщила я. – А у тебя ещё есть время всё обдумать и принять разумное и взвешенное решение.

Я не надеялась, что мне удастся уснуть, но я уснула вскоре после того, как легла и свернулась под одеялом, как-то слишком остро ощущая, что сегодня сплю одна. И сон не принёс мне успокоения.

Мне приснился древний белый город с белыми домами и храмами. Я видела тяжёлые каменные крыши, которые покоились на монументальных портиках. Разложенные на них панели солнечных батарей глянцево отражали алые отсветы садящегося в море светила. В густых зелёных садах среди кудрявых олив пестрели палатки, украшенные люминесцентными фонариками. На просторных площадях возвышались высокие обелиски с мраморными статуями героев и богов. А внизу вечерний ветер полоскал растяжки с полихромными рекламными надписями. По узким улицам шествовали воины в римских доспехах. Мимо них проносились на ярко раскрашенных аэроциклах мальчишки в шортах из обрезанных джинсов и цветастых рубашках с оторванными рукавами. А следом чинно шествовали вереницы белых коров, украшенных цветочными гирляндами, в которых ярко блестели электрические лампочки.

Я задумчиво разглядывала эту странную картину, сидя на парапете, который ограждал круглую площадку наверху белой башни. Ярусом ниже блестели золотые вазы с алыми и бирюзовыми розами, расставленные по краю широкой террасы, выложенной яшмовыми плитами розового и карамельного цвета. Я болтала босыми ногами и постоянно натягивала на колени слишком короткую белую рубашку, подол которой трепал тёплый ветер.

Пахло розами и морем, и почему-то было тревожно и грустно. Время от времени, я передёргивала плечами, потому что нижние перья моих крыльев упирались в пол позади парапета. Но стоило мне чуть приподнять их, я теряла равновесие, и мне казалось, что я сейчас рухну прямо на эту нарядную террасу внизу.

Время от времени я косилась налево, где в паре метров от меня на том же парапете присел на корточки Джулиан. Он расположился выше и его крылья не упирались в пол. Но демоны всегда сидят на корточках, а ангелы – свесив ноги над бездной. Так уж повелось.

Видимо, наш разговор продолжался давно и уже успел зайти в тупик, потому что я печально рассматривала пейзаж внизу, а он гневно поглядывал на меня, чего-то ожидая.

Смутное воспоминание о теме разговора, наконец, всплыло в памяти, и я упрямо мотнула головой.

– Ты говоришь ерунду. Во мне достаточно Света, чтоб справиться с этим! Я всегда добиваюсь своего!

– Сейчас другой случай, – резко возразил он. – Тьма, живущая в твоей душе, подставит тебе подножку, как тогда на Новой Луизиане, и ты снова проиграешь. Единственный способ избежать этого – примириться с ней!

– Во мне нет Тьмы! – упрямилась я.

– Есть! – не уступал он. – Не может не быть, потому что она есть во мне, а наши души слиты воедино!

– Моя душа не приемлет Тьму!

– Это иллюзия, которую ты вбила себе в голову! – воскликнул он, поднявшись во весь рост, и его крылья воинственно раскинулись над моей головой, закрывая от лучей уходящего за горизонт солнца. – Всё не так, как ты думаешь! Я внёс в твою душу Тьму, а ты не в состоянии отказаться от чего-либо, исходящего от меня! Вспомни! Вспомни нашу первую ночь, когда безумный водоворот страсти, смерч неземных энергий закружил нас и сшиб наши тела и души. Я удивляюсь, что в тот миг в небесах не засияло Божественное сияние, и не вспыхнул столб дьявольского огня, потому что сила, столкнувшая нас, была невероятной. Наши тела соединились с такой силой, что разбились на атомы и проникли друг в друга, наши души смешались на самых тонких уровнях. И если тела мы ещё смогли разъединить, то души так и остались единым целым! Моя душа наполнена Тьмой, и она – часть твоей души. Как и моя душа наполнена твоим Светом.

Я снова уныло потупилась.

– Зачем ты всё это мне говоришь?

– Я хочу тебя подготовить…

– К чему?

– К поединку… К прорыву… К откровению и победе… Ты должна победить в этой Битве, но победить невозможно, если не осознаёшь полностью себя и не понимаешь противника. Я хочу, чтоб ты раскрыла свою душу, заглянула в неё и увидела то, на что не хочешь смотреть. На Тьму, которую я поселил в твоей душе. Это поможет… Без Тьмы нет Света. И только Тьма заставляет Свет сиять всё ярче…

Его крылья опустились, и он снова присел рядом на корточки. Красноватый диск солнца уже наполовину погрузился в расплавленное золото залива, стиснутого с двух сторон ржавыми щипцами плоских мысов. Изящная триера скользила вдоль горизонта под белым парусом. И над городом раздался резкий протяжный звук.

Я проснулась и прислушалась. Из гостиной слышалось негромкое сонное хныканье Жули. Колыбель исправно отреагировала на её пробуждение, открыв купол и подав звуковой сигнал. Раньше на призыв откликался Джулиан. Выбравшись из-под одеяла, я в сорочке вышла из спальни и вынула из кроватки мягкое, тёплое существо, которое что-то ворковало и сонно жмурило зелёные глазки с длинными золотистыми ресничками. Я улыбнулась и поцеловала розовую щёчку, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

Сон, который мне приснился, отчётливо запечатлелся в памяти. И я снова и снова прокручивала его, пока занималась с дочкой. Потом, когда она, пахнущая молоком и шампунем для младенцев, одетая в новые розовые ползунки и распашонку, уснула на широкой кровати в спальне, я села рядом с ней, подтянув колени к груди и обняв их руками.

Я думала, что значит этот сон, и почему он так важен, что я помню его во всех подробностях, вплоть до алых плюмажей на шлемах каких-то несущественных воинов и венков из левкоев на рогах белых, зачем-то забредших в город, коров. В этом сне была какая-то подсказка, что-то такое, что должно было помочь мне разобраться в происходящем. Ведь Джулиан никогда не стал бы говорить мне такие слова, да ещё таким тоном. Это что-то внутри меня говорило от его имени. Что-то, что боится показаться открыто.

Я невольно взглянула в окно и снова наткнулась на Тьму, которая заглядывала в каюту. А в моей душе есть Тьма? Еще вчера я заявила бы – нет! И привела бы тысячу аргументов. Но во сне он сказал, что она есть. Или это Тьма, которая прячется где-то глубоко, подала голос, чтоб дать о себе знать. Чтоб выйти и так же, как эта Тьма за окном, взглянуть мне в глаза и сказать: я здесь!

На душе стало как-то неуютно и тревожно. Мне хотелось отмахнуться от этих мыслей, взять дочку на руки, прижать её к груди и… И что дальше? На минуту станет легче, но Джулиана это не вернёт. Нельзя гордо встав в позу заявить: «Я отвергаю Тьму!», а потом истерично вопить: «Верните мне мужа!» Значит, нужно повернуться к ней лицом, взглянуть ей в глаза и попытаться понять, почему он ушёл туда. И как его вернуть…

За окном постепенно рассвело, и каменистую равнину залил яркий свет. Мой радиобраслет уже несколько раз призывно пищал, а я всё сидела в прежней позе и размышляла, вспоминала, думала. Мысли проплывали мимо, оставляя странные чернильные следы. В памяти всплывали то давние события на Новой Луизиане, где я познакомилась с демоном по имени Кратегус, то невинные воспоминания о недавнем отпуске на Лазурном берегу, когда я сидела рядом с плетёной колыбелью под навесом из пальмовых листьев и с улыбкой следила, как Джулиан и Алик носятся наперегонки по мелководью, поднимая облака алмазных брызг. Какие-то выдержки из потрёпанных, пожелтевших от времени книг по демонологии лезли в голову. Память в поисках тёмных пятен услужливо подсовывала какие-то случаи, когда я вела себя вовсе не как ангел, трусила, малодушничала или просто кому-то грубила.

Жуля зашевелилась, потянулась, зевнула, открыла глазки и, посмотрев на меня, задумчиво сказала: «Угу!»

– Ты совершенно права, – кивнула я, вытягивая затекшие ноги и, взяла её на руки. – Информации либо слишком много, либо слишком мало. К тому же она не систематизирована и в таком виде не поддаётся анализу.

Браслет снова пискнул.

– У! – коротко прокомментировала Жуля.

Я посмотрела на часы. Завтрак в ресторане давно закончился, как и время утренних докладов старших офицеров. Нажав на кнопку связи, я увидела на экране браслета Хока.

– У тебя всё в порядке? – осторожно поинтересовался он.

Я задумалась, а потом кивнула.

– Да, а что?

– С добрым утром, – ледяным тоном произнёс он. – Я принял доклады и проверил показания основных систем, так что можешь не торопиться.

– Я всегда знала, что могу на тебя положиться, – с чувством изрекла я, потом выключила связь и, прижав к себе дочку, легла поудобнее. Укрывшись одеялом, я закрыла глаза и снова вернулась к своим размышлениям.

Я провалялась в постели до обеда, блуждая среди своих мыслей, которые причудливым лабиринтом петляли среди забытых философских учений, моих собственных убеждений, романтических и страшных историй, когда-то слышанных мной или вычитанных в книгах. Меня кидало от глухого отчаяния к стоическому спокойствию, от пламенной уверенности, что всё поправимо, до ощущения полной безнадёжности. Я изнывала от любви и нежности к покинувшему меня возлюбленному, а потом начинала анализировать наши отношения, пытаясь понять, что в них было не так, где я допустила ошибку, оттолкнув его, где он начал лгать, постепенно отдаляясь.

Жуля пару раз отвлекала меня по своим надобностям и, наконец, уснула, мирно посапывая у меня под боком. С мостика меня больше не беспокоили. И только голод заставил меня понять бесперспективность моих терзаний, а также вспомнить, что я всё ещё командир звездолёта и сегодня не выходной.

Я встала, уложила Жулю в колыбель и настроила датчики на свой радиобраслет, потом привела себя в порядок и направилась в ресторан, потому что подходило время обеда.

Столики в зале были заняты. На корабле было слишком спокойно, в ожидании полёта многие маялись от безделья, и обед уже казался развлечением. Поздоровавшись, я прошла к своему столику, но увидела, что он пуст. Я снова очень остро ощутила отсутствие Джулиана. Да и Хок в этот раз не явился к началу трапезы, видимо, заработался. К тому же я вдруг заметила, что в ресторане очень тихо и, осмотревшись, заметила, что присутствующие смотрят на меня. Впрочем, большинство тут же уткнулись в тарелки или повернулись к сидевшим рядом товарищам.

Немного поразмышляв, я развернулась и направилась к столику, за которым сидел Елизар Дакоста. Бетти, которая обычно сидела рядом, всё ещё хлопотала на кухне, колдуя над своими котлами и сковородками. Поэтому мальтийский рыцарь и наш штатный маг, одиноко склонился над тарелкой и уныло ковырял вилкой салат.

Я подсела к нему. Елезар поднял свои большие и очень грустные в этот момент глаза.

– Не возражаете? – поинтересовалась я.

– Что вы, командор, – печально улыбнулся он. – Я даже рад. Не знаю, уместно ли это говорить, но мне очень жаль, что всё так произошло. Поверьте, это я не из вежливости. Просто, я очень дорожил дружбой доктора МакЛарена, и ценил его, как человека.

– Он ещё жив, – напомнила я.

Из дверей кухни вылетел плюшевый официант Микки и помчался, выписывая на своих роликах пируэты между столами, подхватывая свободной лапой с огромного подноса блюда и расставляя их на столиках. Я не смогла отказать себе в удовольствии снова полюбоваться на это чудное представление. Подлетев к нашему столику, он безошибочно выбрал из своего арсенала тарелочку с креветками в манговом желе и поставил её передо мной. Раскланявшись в ответ на слова благодарности, он полетел дальше.

Дакоста дождался, пока он отъедет подальше и, понизив голос, произнёс:

– Я давно замечал, что с ним что-то не так. А теперь говорят, что он превратился в демона.

– По-вашему, это возможно? – уточнила я, принимаясь за еду.

– Теоретически – нет. Но демонология наука лишь теоретическая, а что такое теория без практического опыта? Догадки… – он вздохнул и снова принялся терзать свой салат. – Видите ли, возможны варианты…

Он смущенно замолчал, но я его ободрила:

– Не стесняйтесь. Я сама хочу понять, что произошло.

– Возможна одержимость. Это излечимо с помощью экзорцизма. Возможно, что демон занял его тело, тогда его душа… вы понимаете.

– Да, так уже было восемьсот лет назад, – кивнула я.

– И возможно он, обладая некими дарами Тьмы, о которых, кстати, когда-то упоминал, просто перешёл на Тёмную сторону.

– Зачем? Что его там могло прельстить?

– Опять же возможны варианты… Власть, достижение определённой цели, просто жажда познания, которая поманила его туда, куда не смеет сунуться пугливый человеческий ум…

– Жажда познания? – заинтересовалась я. – А что такого интересного может быть во Тьме?

– Никто не знает, – улыбнувшись столь наивному вопросу, покачал головой он. – Именно потому и не знает, что человек, переступивший эту черту, обречён. Такие границы не пересекаются безнаказанно. Так говорит история.

– Ну да, например, легенда о докторе Фаусте.

– Не совсем легенда, и не только она.

Микки снова подкатил к нашему столу с очередным подносом. Дакоста передал ему свою тарелку. Микки огорчённо покачал большой плюшевой головой, заметив, что она не пустая. Моя, едва не вылизанная, его порадовала, и он весело шмякнул передо мной блюдо с жареной треской в яблочном соусе.

– Вас снимут с довольствия, рыцарь, если вы не реабилитируетесь, – усмехнулась я, проследив взглядом за удаляющимся в сторону кухни Микки, а потом спросила: – Елезар, скажите мне, что такое Тьма?

– Вас это интересует в связи с исчезновением доктора? – настороженно уточнил он.

– Нет, в связи с надвигающейся Битвой Детей Дракона. Как известно, Свет и Тьма не изменяют своих свойств в зависимости от координат во Вселенной. Мы можем столкнуться и с тем, и с другим, и с обоими одновременно. Знаете, я всю жизнь делала выбор в пользу Света, ни на мгновение не сомневаясь в правильности выбора. О Тьме я даже не задумывалась. Она была по другую сторону. Она интересовала меня только постольку, поскольку врага надо знать в лицо. Но, возможно, это приводило к несколько… одностороннему, неполному восприятию. Может быть, пришло время задуматься? Вот вы, рыцарь христианского Ордена, а занимаетесь чернокнижием. То есть, заглядываете по ту сторону.

– Рыцари Христа ещё в средние века занимались этим… – усмехнулся он.

– И за это их жгли на кострах.

– Скажем так, их жгли, прикрываясь именно этим, но совсем по другим причинам. А если серьёзно, то в чём-то я, наверно, еретик. Потому что считаю, что Тьма угодна Богу.

– Это не только ваше мнение, – заметила я.

– Оно считается очень опасным. Потому что Бог считается универсальным источником Света. Всё Священное Писание пронизано тем, что человек, созданный по образу и подобию Божию должен следовать этим путём. Но, читая его, нельзя не заметить, что Господь осознанно допускает существование Тьмы и даже использует её, отправляя туда грешников. Кого-то он выводит из Тьмы на Свет, кого-то оставляет во Тьме, считая недостойными. Это особенно часто случается в Ветхом Завете… – он как-то не очень решительно взглянул на меня, а потом продолжил: – Видите ли, даже из Библии видно, что Тьма изначальна и всеобъемлюща. Помните первую главу Бытия: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы». Выходит, сначала была только Тьма. И Бог был частью Тьмы? Ведь он не был никем создан, он был всегда. И нигде не сказано, что Бог создал Тьму. Он создал свет и отделил его от тьмы. А тьма уже была. И потом вся история христианства, все её книги, всё это о продвижении Света, отодвигающего границы Тьмы, которая везде, куда не добрался Свет. И здесь я уж вовсе прихожу к еретической мысли, за которую меня в иные времена точно отправили бы на костёр. Получается, что Тьма создала Свет.

– На самом деле ничего сверхнового вы не сказали, – заметила я, подумав. – Если взять классическую теорию образования Вселенной, что было до Большого Взрыва? Только тьма, пустота, которая копила в себе напряжение до тех пор, пока не извергла из себя свет в виде тысяч разбегающихся галактик, состоящих из миллионов и миллиардов звезд, извергающих бесконечное количество света. Так что, в чём-то вы правы.

– А дальше просто, – он с облегчением вздохнул и пожал плечами. – Если Господу угодна Тьма, почему ему не угодна чёрная магия, если она существует? И ни один волос не упадёт с нашей головы без воли его. Заметьте! – он снова заволновался, настороженно взглянув на меня. – Я использую магию только во благо.

– Благо – понятие расплывчатое, – глубокомысленно изрекла я, – но я не сомневаюсь в чистоте ваших намерений.

К нашему столу снова примчался Микки с подносом и Елезар напряжённо замолчал, словно плюшевый медведь мог услышать его речи и донести на него Инквизиции. А Микки бухнул перед ним огромную миску с холодными макаронами, залитыми кетчупом, в котором темнели песчинки чёрного перца.

– Спасибо, Микки, – поблагодарила я медведя от имени мальтийца. – Ваш промах был замечен, Елезар, и возмездие не заставило себя ждать. Воистину – месть, это блюдо, которое лучше всего подавать холодным. Смелее, рыцарь. Если вы проявите малодушие, то будете получать это до конца полета.

– Иногда я жалею, что в наше время отменили аутодафе, – проворчал он, мрачно глядя на свою миску. – Потому что злые ведьмы не перевелись!

Как ни странно, но после разговора с Дакостой, моё настроение заметно улучшилось. Не знаю, что меня так ободрило, но я решила прекратить метания и просто посмотреть, что будет дальше. В любом случае, теперь удирать отсюда я не собиралась. В конце концов, звездолёт надёжно защищён, и даже если эта чёртова планета разлетится на куски, наши щиты выдержат удар. В любом случае, мы всегда можем спешно уйти на дальнюю орбиту, но это только в крайнем случае. Впрочем, если экипаж будет настаивать, я не стану удерживать их здесь. Но сама без мужа я отсюда не улечу!

Я вошла на мостик, где с мрачным видом сидел за командирским пультом Хок. Увидев меня, он попытался уступить мне место, но я жестом велела ему сесть.

– Не сердись, – жалобно проговорила я, склонившись к нему и заглянув в глаза с выражением маленькой несчастной девочки. – Мне нелегко, к тому же мне теперь придётся взять на себя всю заботу о дочке. Ты ведь поможешь мне?

– Менять подгузники? – попытался усмехнуться он.

– Избавив меня от части работы по кораблю, – уточнила я, доверчиво улыбнувшись.

– Мы остаёмся? – уточнил он.

– Я остаюсь, – шепнула я ему на ухо и добавила: – Ты понимаешь… Это сильнее меня…

– Значит, остаёмся, – пробормотал он, чуть дрогнувшим голосом. – Можешь на меня положиться.

Я чмокнула его в щёку, не слишком заботясь о том, что, может быть, за нами кто-то наблюдает.

– Как всегда… мой отважный рыцарь, – интимно мурлыкнула я и, развернувшись, направилась прочь из отсека.

В голове крутились слова Дакосты: «Потому что злые ведьмы не перевелись!» Неужели он прав? Впрочем, я тут же отмахнулась от этой мысли и поднялась наверх в медотсек. Входить в кабинет Джулиана было грустно, мне очень хотелось, чтоб он был там, но, видимо, время чудес ещё не пришло. И я, осмотревшись в его светлом кабинете, решительно направилась к столу. Я проверила все ящики, заглянув в самые дальние углы, потом обыскала шкафы, аккуратно переставляя с места на место упаковки с лекарствами и инструментами. Затем перебрала все простыни, полотенца, салфетки и прочие принадлежности в ящике для белья, заглянула в пакеты с комплектами формы Ордена госпитальеров, посмотрела за диваном, под кушеткой и стульями. Проверила шкафчик, где хранились запасы кофе, сахара и банка с печеньем, посыпанным корицей. Её нигде не было.

Осмотревшись вокруг, я поняла, что здесь обыскала всё, и направилась в процедурный кабинет. На его тщательное обследование ушло ещё больше времени, но я трудилась с упорством поросёнка, натасканного на трюфели. Увы, маска из чёрного хрусталя исчезла вместе с Джулианом.

Я вышла из медотсека и задумчиво посмотрела на двери палат и изолятора. Нет, прятать артефакт Тьмы рядом с пациентами он бы не стал. И в каюте, его, скорее всего, тоже нет. Если только где-нибудь в глубине шкафа, куда я не часто забираюсь, и потому там периодически скапливаются залежи случайно и специально засунутых туда мужских футболок и носок различной степени свежести. Может, где-то там…

– Дарья Ивановна! – услышала я молодой голос и обернулась.

В двух шагах от меня стоял Кирилл Оршанин. Вид у него был слегка смущенный.

– Я хотел извиниться за свою бестактность, – проговорил он. – Вчера в зале, насчёт дьявола… Понимаете, вырвалось.

– Понимаю, – кивнула я. – Ничего страшного. Просто субъективная оценка.

– Да нет… Я ж не против доктора. Я на Игната разозлился. А доктор… Он же и раньше уходил, на Светлозерье, например, но потом же вернулся. Верно?

– Да, – подтвердила я. – Надеюсь, и на этот раз нагуляется и вернётся.

– Ну, да, – улыбнулся он. – А хотите я снова в город схожу? Разузнаю что-нибудь.

– Не надо. На сей раз он сам ушёл. Будем ждать.

– Хорошо, – он повернулся, чтоб уйти, но я его окликнула.

– Кирилл, а что такое, по-твоему, Тьма?

– Отсутствие света, – сразу ответил он.

– Так просто?

– Ну, да, – он пожал плечами.

– То есть для тебя Тьма не связана, скажем, со Злом?

Он на мгновение задумался и отрицательно покачал головой.

– Это заблуждение вытекает из религиозных воззрений древних народов. Они противопоставляли понятия Зла и Добра, Тьмы и Света. Но что есть свет, как ни реакция наших органов зрения на поток фотонов? Заметьте, все светила в Галактике излучают фотонное излучение, но космос остаётся тёмным. Сами по себе фотоны не светятся. Только попав на сетчатку глаза, они дают эффект, называемый светом. А что представляет собой свет, если нет такого наблюдателя или он слеп в нашем понятии? Это восприятие чисто человеческое. В иной ситуации свет теряет смысл. Это же чистая физика, пополам с физиологией! А Добро и Зло – понятия философские и этические. Поэтому я не вижу никакого основания для того, чтоб отождествлять Свет с Добром, а Тьму со Злом. Разрешите идти?

– Конечно, – кивнула я, и он, насвистывая, направился к дверям в стрелковые помещения.

А я невольно улыбнулась. Как, оказывается, всё просто.

Я спустилась в каюту и с сомнением посмотрела на шкаф. Нет, не стал бы он прятать маску Тьмы поблизости от дочки. Словно, услышав мои мысли, она проснулась, и колыбель, издав мелодичный звон, приоткрыла купол. И я с радостью отвлеклась от своих тревог и сомнений.

Когда я вернулась на мостик, Хок поднял от пульта голову и сообщил:

– К тебе приезжал посланец царицы Эртузы.

– Да, а почему мне не сообщили? – насторожилась я.

– От него несло духами и немытой лошадью, а парчовая тряпка, в которую он был завёрнут, не стирана с момента изготовления, – поморщился старпом. – Ребята проводили его в командирские апартаменты, и я принял его там, сказав, что ты медитируешь. Он проникся священным трепетом и едва не на коленях умолял меня не отвлекать Прекраснейшую Богиню на его жалкую персону. Он всего лишь должен был передать тебе приглашение царицы прибыть сегодня ночью во дворец, где в садах будут устроены мистерии Света. Я сказал, что как только ты спустишься из высших сфер, я передам тебе приглашение. Он ушёл, унося своё амбре и восторженные воспоминания о Храме Богини Неба, которое в виде сказки будет рассказывать своим немытым внукам.

– Какой ты злой, – рассмеялась я. – Ладно, прокатимся, посмотрим их мистерии.

– Может, не стоит? – с сомнением спросил он.

– А что мне теперь терять? А там я могу что-нибудь разузнать, – я обернулась и заметила в стороне у боковых окон Донцова и Мангуста, которые высматривали что-то в городе, раскинувшемся перед нами, как на ладони. – Со мной поедут Донцов и Хэйфэн.

– А я? – насторожился Мангуст.

– А вам, мой друг, выход за пределы звездолёта теперь заказан, – усмехнулась я. – Вы столь непредусмотрительно очаровали и свели с ума местное население, что я боюсь, вас умыкнут, невзирая на запреты и угрозу смертной казни.

На его лице появилась довольная улыбка, и он не стал со мной спорить.

После ужина я зашла к Бетти на кухню. Она помешивала большой ложкой золотистое варево в медном котле, и вокруг разносились ароматы персиков и мёда. Я невольно залюбовалась её румяным лицом и рыжими кудряшками, а кружевной передник смотрелся на ней очень уютно, хоть и был повязан поверх форменного комбинезона.

Микки усердно надраивал возле раковины большую сковороду, напевая что-то про Тома, который строил дом. А из-под стола вылез грустный, изрядно отъевшийся в оппозиции Киса и, подкатившись ко мне, мягко упал боком на мои ноги.

– Варенье, – пояснила Бетти, заглянув в свой котёл. – Своё лучше того, что привозят со склада в пластиковых банках. Я дам вам баночку, будете вечером пить чай у камина.

– И рецепт печенья с корицей, если можно? – воспользовавшись её благодушным настроением, закинула удочку я.

– Секрет фирмы, – неумолимо заявила она. – Могу дать рецепт пирога с цукатами и грецкими орехами… И морковного торта.

– Хорошо, – согласилась я. – А я могу дать вам рецепт гурьевской каши.

– Классический? – заинтересовалась она.

– С молочной пенкой, – подтвердила я.

– Хорошо, добавлю меренги с малиной, – расщедрилась она, а потом пытливо взглянула на меня. – Вы насчёт рецепта пришли или по делу?

– С просьбой, – призналась я и, объяснив необходимость отлучки, попросила присмотреть за дочкой, пока меня не будет.

– Конечно, – тут же согласилась она. – Я обожаю вашу малышку, заодно сниму мерку и свяжу ей кофточку из розовой пряжи. Крючком, ажурную, с розочками. И чепчик с оборочкой, если ниток хватит. Мне очень нравится ваша малышка. У неё такие чудные глазки, как горные луга весной! А вы там поосторожнее. Мистерии – дело не всегда безобидное.

– А что может со мной случиться? – удивилась я. – Это же мистерии Света.

Бетти снова посмотрела в свой котёл, а потом положила ложку на белую фарфоровую тарелку и вытерла руки о фартук.

– Не важно, Свет или Тьма, командор. Важно, кто этим занимается, – серьёзно проговорила она. – В наших краях ведьмы вроде как устраивают по ночам шабаши и поклоняются Господину Рогатому, но зла никому не причиняют. Это они так нервы себе щекочут и некоторую значимость своим посиделкам придают. А древние инки, говорят, приносили Солнцу кровавые жертвы. Солнце ведь светлое божество? Они считали, что если не прольют кровь, то солнце не встанет. И в этом не солнце было виновато, верно? Всё от людей зависит, а кому они поклоняются – неважно.

– А что, можно поклоняться Тьме и творить добро? – поинтересовалась я.

– Можно, – уверенно кивнула Бетти. – Язычники это очень хорошо знают, потому что для них Тьма – это Великая Мать. А Свет – Великий Отец. Тьма – Земля, Свет – Небо. Тьма – это женское начало: загадочная, тихая и, порой опасная, но всегда мудрая. Тьма хранит тайны, усмиряет страсти, готовит прозрения, создаёт колдовство. Из неё выходят, в неё уходят. В ней ищут забвения и покоя. В ней скрывается таинство любви. Есть время Тьмы, есть время Света. Плох маг, который не понимает этого.

Она взяла красное полотенце и, ловко подхватив им котёл, переставила его на дубовую подставку на столе.

– Языческие маги так тесно работают с Тьмой? – удивилась я.

Бетти задумчиво взглянула на меня.

– Свет и Тьма – это стороны одной монеты. Если заниматься только Светом, то магом не станешь. Это всё равно, что жить только днём, а на закате падать замертво и просыпаться только на рассвете. Полжизни проспишь, полмира не узнаешь. А силы можно черпать отовсюду, из земли и из неба, из огня и из воды. Храм настоящего языческого мага – природа, а в ней нет зла и добра. Зло и добро творит человек. Поэтому остерегайтесь местных жриц Света. Добра в них нет.

– А вы откуда это знаете? – насторожилась я.

Бетти хитро усмехнулась.

– Помню, Кирилл только появился на звездолёте, а сразу ко мне пришёл, помог из кладовой корзину с фруктами дотащить. Мы с ним хорошо тогда поболтали. С тех пор часто заходит чайку попить. Только ему больше малиновое варенье нравится.

– Дакоста думает, что ключи от сердец должны быть у психолога, – заметила я. – А они у кока. Потому что путь к ним лежит через…

– Вкусовые рецепторы, – закончила за меня Бетти. – Особенно у мужчин. Все поголовно сладкоежки. И ваш тоже. Так что он вернётся, не волнуйтесь. От моего печенья с корицей ещё никто не уходил.

Ближе к вечеру я уже привычно надела парадную форму, уложила волосы и подправила макияж. Мне не хотелось оставлять Жулю, даже на такую надёжную няню, как Бетти. Теперь, когда Джулиан ушёл, меня всё время тянуло к дочке, мне больше чем когда-либо нравилось слушать её голосок и глядеть в зелёные глазки с такими же золотистыми ресницами, как у папы. Но я решила ехать во дворец, надеясь хоть что-то разузнать о Джулиане. Снова и снова перебирая в памяти события последних дней, припоминая свои смутные подозрения, я уже не сомневалась, что он и раньше уходил со звездолёта, и уходил именно во дворец. Значит, и сейчас он, скорее всего, там. И вряд ли пропустит мистерии. И мне отчаянно хотелось увидеть его и спросить, что происходит. Я по-детски надеялась, что он всё объяснит и, как всегда, успокоит меня. И всё встанет на свои места! Ведь Кирилл прав, он и раньше уходил. Правда, никогда вот так – в открытую.