Текст книги "Умиротворение (ЛП)"
Автор книги: Кристен Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)
Кэл не ответил.
– Ему нравится Вай, – продолжал Колт.
Кэл отхлебнул пива. Замечание Колта тоже не нуждалось в ответе. Кэл знал, что Майк был увлечен Вай, он понял, потому что Майк совершенно отчетливо дал Кэлу это понять.
Колт замолчал и стал разглядывать лужайку Кэла, пока они оба попивали пиво.
Наконец Колт продолжил:
– Ты знал Мелани.
Кэл знал ее, он жил через дорогу от нее с тех пор, как она стала жить с Колтом. Бывшая жена Колта – Мелани была хорошенькой, застенчивой, милой, но черт побери, боялась реальной жизни. Кэл так и не узнал, почему они расстались, он не спрашивал, но он для себя решил, что слишком стар для подобного дерьма, повидав достаточно в своей жизни, чтобы разбираться и задумываться об подобном дерьме, независимо от того насколько она была красива.
– Да, как у нее дела? – Спросил Кэл, поскольку Мелани присутствовала в жизнях Феб и Колта, когда Дэнни Лоу похитил Мелани и держал ее, как и Феб и Сьюзи Шепард в заложниках.
Хотя он мало переживал, но Кэл был не рад, что Сьюзи оказалась втянута в это дерьмо. Он трахался с ней как-то, всего одна ночь, она была хороша, но он закончил с ней той же ночью, но она стала вести себя, как Кензи, когда он закончил с ней. Разница была лишь в том, что Сьюзи не раздражала его до такой степени, когда хотела получить его, как Кензи, и не была полной сукой. Он понятия не имел, как она собиралась получить его, ведя себя подобным образом. Скорее всего потому, что ее папочка избаловал эту сучку полностью. Кел решил тогда, что может она каким-то образом переосмыслит свою жизнь, когда псих, серийный убийца решит ее пристрелить. Но это ни коем образом не повлияло на нее, насколько он знал, она все еще оставалась такой же стервой, как и была, может поэтому и была одна.
– Не знаю, – ответил Колт на его вопрос. – Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, хотя я не слышал от нее уже долго. И меня мало это волнует, поскольку у нас появился Джек и скоро будет свадьба.
Кэл не стал возражать. Мелани похоже была из тех, кто уверенно идет своей дорогой. Кэл хотел бы, чтобы его бывшая была такой же, как Мелани.
– Знаешь, почему мы расстались? – Спросил Колт, Кэл посмотрел на него, приподняв брови, и Колт продолжил: – Я не смог заставить ее измениться.
Кэл втянул воздух через нос и отвернулся, бормоча:
– Колт.
– Я пытался, чувак, годами, бл*дь, я пытался. Она чертовски сильно хотела ребенка, Господи, была просто одержима им. И она становилась сама не своя, как только Феб возвращалась сюда, в город, провоцируя меня до безумия, становясь такой раздражительной, когда Феб была здесь. Мелани думала, что я все еще с ней.
Феб и Колт учились вместе в старших классах. Когда они расстались, все, даже Кэл, которому тогда было шестнадцать, испытали шок. Они оба казались настолько верными друг другу, настолько, что все думали, что они поженятся. Феб была великолепной.
С одной стороны, он не винил Мелани за то, что Феб была бывшей Колта с определенной историей у них за спиной. С другой стороны, Колт был Колтом, и подобное дерьмо не относилось к определенным действиям Колта, и об этом тоже все знали, и женщина, которая знала это больше, чем кто-либо, была Мелани.
– Отстой, – пробормотал Кэл.
– Нет, – тихо произнес в ответ Колт, не сводя глаз с лужайки, отхлебнув пива, продолжив: – Она не ушла от меня, я испил полную жизнь с ее дерьмом, и у меня не было Феб.
Кэл удивленно посмотрел на Колта. Кольт не был раньше таким, он никогда так прохладно не выражался о своей жизни.
Продолжая, Колт по-прежнему не сводил глаз с лужайки Кэла.
– Я годами хлебал ее дерьмо, пытаясь заставить ее измениться, надрывая свою задницу, пытаясь понять, где я ошибся, – глаза Колта скользнули к Кэлу. – И сейчас у меня есть женщина, которую я больше не должен излечивать, и теперь моя жизнь прекрасна.
– Колт… – начал Кэл.
– Майк влюблен в нее, Кэл, а Вай влюблена в тебя.
– Ты думаешь, что ее не нужно восстанавливать, ты ошибаешься, – сказал ему Кэл.
– Залечить пару трещин лучше, чувак, чем сделать капитальный ремонт. Это займет немного времени, но не затянется надолго, и ради этого стоит применить усилия.
Кэл посмотрел на свою лужайку и сделал еще один глоток пива.
– Мы живем вместе, – продолжил Колт. – Каждый день начинается с Феб в моей постели, потом мы расходимся на день, и, Кэл, чувак, ты не поверишь, насколько это ценно, знать, что в конце своего дня она снова будет у меня в постели.
Кэл был рад за своего друга, что у Колта теперь так складывалась жизнь. Хороший человек, как Колт заслужил это. И такая хорошая женщина, как Феб, тоже заслужила такую жизнь.
Но после того, что у него произошло с Бонни, Кэл перестал думать о том, чего бы он хотел получить от жизни, он полностью сосредоточился на конце игры. Пораньше отойти от секьюрити, выйти на отдых, занявшись своей компанией. По пути он готов был поиметь достаточно женщин, добираясь до конечного пункта, где хотел бы оказаться – заиметь семью, но по тому, что он испытал с Бонни, он не собирался заводить семью в ближайшее время. Слишком много сил он потратил в первый раз, он выдохся окончательно.
Но он не мог рассказать об этом Колту, поэтому Кэл промолчал.
Колт не понял его намек.
– Ты починил открыватель ее гаражных ворот.
– Ага.
– Ты вернулся к ней?
Это было не его дело, но Кэл повторил:
– Ага.
– Отпусти ее, Кэл.
Кэл посмотрел на Колта, и большинство мужчин съежилось бы от его взгляда.
Но Колт выдержал его взгляд.
Кэл молчал.
– Ты должен отпустить ее, – тихо повторил Колт.
– Это не твое дело, Колт.
– С Майком у нее все получится, и им двоим будет хорошо.
Кэл знал, что у них будет все хорошо, поскольку он знал Хэйнса не очень хорошо, но все же его знал. Хэйнс был хорошим мужчиной. Хэйнс точно будет убирать снег на ее подъездной дорожке. Жена Майкла оказалась отменной сукой, но сам Майкл бы оценил то, что у него появилась Вай, и он всячески показывал бы ей насколько она была бы ценной для него.
Кэл отвернулся и уставился на свою лужайку.
– Через минуту мы просто будем пить пиво. А сейчас я хочу тебе сказать, что ты по-настоящему чокнутый. С тобой по соседству живет такая женщина, как Вай, а ты даже не пытаешься приложить усилия, чтобы увидеть к чему все может привести. Ты подходишь ей, также, как и она тебе, она была бы лучшей для тебя. Но ты не хочешь ничего предпринимать – это твой выбор, но тогда ты должен перестать трахать ей мозги и позволить ей жить своей жизнью, позволить ей найти мужчину, который захотел бы приложить усилия, чтобы она была рядом с ним.
Колт замолчал, Кэл продолжал рассматривать свой двор.
Через некоторое время, он спросил:
– А ты бы приложил усилия?
– Да, – ответил Колт.
Кэл не ответил, даже не кивнул. Он просто посмотрел на свою лужайку, сделав еще один глоток пива.
Колт тоже отпил пива.
* * *
Я подъехала к таунхаусу Майка, новому строению, правда, не настолько новому. Вокруг были заросли деревьев, но более внимательно приглядевшись я решила, что скорее всего его дому было пять, а может и семь лет.
В этом районе был комплекс, несколько отдельных или двухуровневых таунхаусов, стоящих рядами. Дом Майка находился посередине других домов на этой улице. Прямо передо мной был узкий гараж на две машины и большая часть дома находилась прямо над гаражем, но также были комнаты и по бокам.
Я постучала в дверь и мне не пришлось долго ждать ответа.
– Привет, милая, – произнес Майк, отступая в сторону и пропуская меня внутрь.
– Привет, – ответила я, входя в дом.
Он закрыл дверь, я посмотрела на него, в то же время его рука обхватила меня за талию, притянула к своему телу, он склонил голову.
Он явно приберег скрытые от глаз поцелуи для первого свидания, может, для особого случая. Он не целовал меня тогда так терпеливо, нагнетая страсть нашего поцелуя, как сейчас. Он накрыл меня своими губами, его язык скользнул внутрь, по сути, забросив в меня «Коктейль Молотова», от которого я воспламенилась.
Когда он поднял голову, я прижималась к его торсу, запустив обе руки в его волосы.
– Ух ты, – выдохнула я.
Он улыбнулся, я еще больше своим весом прижалась к нему, мне так нравилась его улыбка, и его улыбка стала только шире.
Тогда я подумала, что я, мать твою, превратилась в настоящую чертовую шлюху.
– Извини за среду, – сказал он.
– Я была женой полицейского пятнадцать лет, я знаю правила, – ответила я ему.
– Твой мужчина часто тебя подставлял? – Спросил Майк.
Я отрицательно качнула головой.
– Нет, но ему нравилась его работа, он всегда хотел быть полицейским, и это было важно для него. И поскольку это было важно для него, и он не злоупотреблял своей привычкой, я не впадала в безумный припадок, когда ему приходилось задерживаться на работе. Знаешь, приучаешься справляться с двумя детьми, хотя мне хотелось, чтобы он был дома, но я его прекрасно понимала.
Его рука сжалась на моей талии, он не ответил. Затем он убрал руку, забрал у меня сумочку, бросил ее на стул в маленькой прихожей и повел меня на кухню налево.
Его кухня была не самой лучшей кухней в мире. Моя кухня не была огромной, но она была длинной, в ней было много свободного места, и она соединялась со столовой. Хотя его кухня была новой с более современными приборами, но она была u-образной формы, маленькой, с дерьмовой столешницей, но проектировщик сделал все возможное, влепив ее в это пространство. Было очень много шкафчиков, варочная панель с пятью конфорками, духовка, встроенная в специальный блок, микроволновая печь над ней, потом шел шкаф выше, а под всем этим стоял огромный холодильник с двойными дверьми, в котором было достаточно еды для батальона; был также маленький столик в эркере, выходящем на фасад дома.
– Ты ешь мясо? – спросил он.
– Да.
– Хорошо. – Он подошел к бутылке вина на прилавке. – Ты пьешь красное?
Я ухмыльнулась ему.
– Ага.
Он усмехнулся мне в ответ.
– Хорошо.
Он открыл бутылку вина, я спросила:
– Как долго ты здесь живешь?
– Купил на свою часть от продажи дома. Мы с Одри продали его еще до развода, она не хотела, чтобы дом отошел мне. Я здесь уже около девяти месяцев.
– Тебе нравится?
– Я бы предпочел жить поближе к работе, но мне необходимы три спальни, здесь они, как раз есть, я не смог найти ничего похожего в городе для себя и детей.
– А где... хм... живет Одри?
– В квартире в городе. С двумя спальнями, дети ненавидят квартиру. Джонасу четырнадцать, Клариссе двенадцать, они уже довольно взрослые, чтобы жить в одной спальне... – он замолчал и протянул мне бокал вина, прежде чем закончил: – Примерно через месяц она получила свою долю от дома. Она купила себе новенький мерс, но живет в доме, как коробка из-под крекеров, с двумя спальнями, ты можешь в это поверить?
Я покачала головой, не в силах поверить в подобное дерьмо, думая о несчастных его детях, делая глоток вина, мгновенно отметив, что вино не из дешевых.
– Милая, – позвал он, и я сосредоточила свой взгляд на нем. – Ты должна знать, что я собираюсь получить полную опеку. Говорил на эту тему со своим адвокатом две недели назад.
Он произнес это как предупреждение, будто думал, что я решу, что это плохо.
– Хорошо, – ответила я ему.
Его глаза скользили по моему лицу, в них что-то изменилось, я не знала, что именно, но его взгляд был совсем не похож на Джо, когда тот изучал меня. Я поняла совершено ясно, как день, чтобы он не увидел в моих глазах, он решил, что увидел что-то хорошее.
Я ощутила, как у меня затрепетало внутри живота.
И его глаза встретились с моими, и он предложил:
– Скоро будет ужин. Хочешь пока осмотреть дом?
– Ага.
Он взял меня за руку и вывел из кухни.
– Здесь есть комитет владельцев домов, которые заботятся об озеленении, как и ты, – сказал он, увлекая ее по коридору мимо фойе и оглядываясь на меня. – Но им явно следует нанять тебя.
Это был негромкий комплимент, но очень существенный и эффективный.
– Спасибо, – прошептала я, и мой живот снова затрепетал.
Он показал мне гостиную в задней части дома, она тянулась вдоль всего дома и была огромной. С одной стороны, стоял обеденный стол с четырьмя стульями, но я заметила два стула еще и у стены. Остальная мебель была явно семейной – большой секционный диван, пара удобных, крепких, привлекательных кресел, где можно было отдохнуть со своими детьми и посмотреть телевизор. Были и фотографии детей и Майка, и другие фотографии с другими людьми, его родителей (решила я) и других, возможно, его сестер, братьев, их семей, друзей, фотографии были повсюду. Полки с книгами, DVD, диски с музыкой, играми и большим телевизором с плоским экраном, столики, чтобы поставить бокалы или кружки, хорошая стереосистема. Два эркера, один у обеденного стола, другой в гостиной, французские двери по середине гостиной с высокими, тонкими окнами по бокам, которые открывали вид на террасу. Я увидела огромную электрическую решетку для барбекю и приличную мебель на террасе, довольно приличного размера лужайку, на которой лежала собака – золотистый ретривер, уставившись на двери, высунув язык, зная, что ее хозяин не один, и ожидая, когда ее впустят, чтобы она смогла поприветствовать гостью.
Оглядываясь вокруг, я поняла, что Майк приложил определенные усилия к обустройству своего дома. Его дом напоминал не холостяцкий таунхаус, куда он собирался привести своих детей, когда они приезжали к нему. Он создал дом, место, где они могли бы отдохнуть, место, где они могли бы чувствовать себя комфортно и безопасно. Я не предполагала, что мужчина может создать нечто подобное, я не предполагала раньше, а теперь поняла, что мужчина может создать нечто настолько привлекательное. Но сейчас впервые я это увидела.
– У тебя есть собака? – Спросила я.
– Получил опеку над Лейлой при разводе.
– Лейла?
– Отличная песня Эрика Клептона, – он посмотрел в окно, – как и отличная собака.
Он был прав, песня была отличной. У него был хороший вкус к песням.
Я выглянула в окно и увидела, что Лейла все еще стоит у двери, высунув язык, трясясь всем телом, сильно виляя хвостом.
– Она что-то сделала, что ты не разрешаешь ей войти? – Поинтересовалась я.
Майк посмотрел на меня и спросил в ответ:
– Почему ты так решила?
– Она на улице, я пришла в гости, и ее явно наказывают.
Он усмехнулся и покачал головой.
– Она очень возбуждается. Я не хотел, чтобы она запрыгнула на тебя, – он склонил голову набок и закончил: – По крайней мере, до тех пор, пока я не получу шанс прыгнуть на тебя.
Вот оно, опять это трепетание в животе.
– Ты должен впустить ее, пока она не получила разрыв сердца, – предложила я.
– Ты любишь собак?
– Люблю, Кира на следующей неделе принесет свою первую собаку к нам в дом. Американского хаски.
– Человек, взявший собаку, должен обладать золотым сердцем, – произнес он, подходя к двери, Лейла наблюдала за ним, пока он двигался к двери, все еще виляя хвостом и высунув язык.
– У Киры все в порядке с сердцем, – ответила я, он открыл дверь на террасу, и в комнату ворвалась Лейла. Совершенно игнорируя своего хозяина, она ринулась прямо ко мне, подпрыгивая, тыкаясь в меня носом, запрыгнув и поставив передние лапали мне на грудь.
– Лейла, сидеть, – приказал Майк своим низким голосом, и она немедленно подчинилась ему, но все еще продолжала тыкаться головой мне в ноги, ее тело продолжало дрожать и двигаться, хотя я наклонилась к ней, чтобы погладить по голове, стараясь не пролить вино из бокала на красивый ковер Майка.
– Она успокоится, как только привыкнет к твоему запаху, – произнес Майк, подходя ко мне.
– Все нормально, – заверила я его.
Он взял меня за руку, я выпрямилась, он повел от Лейлы из гостиной обратно по коридору в фойе, где, как я теперь поняла, была дверь, ведущая в гараж, и еще одна в ванную комнату под лестницей. Лейла последовала за нами, но, в конце концов, она возглавила нашу процессию, толкнув меня к Майку, когда решила нас обогнать, первая забралась наверх по лестнице, потом стояла там наверху, ожидая, когда мы поднимемся, высунув язык, застыв в собачьем вопросе: «Что вы, ребята, так долго?»
Мы поднялись наверх, и Майк показал мне комнату Джонаса, Лейла вбежала внутрь, обогнула комнату, как будто была восторженным гидом, я обратила внимание, что его сын увлекался музыкой. Здесь была ударная установка и гитара на подставке, цвета стен было не видно из-за количества плакатов, изображающих различные музыкальные группы. Кровать была не застелена, ящики комода открыты, из них вываливалась одежда.
– Он не очень любит убираться у себя в комнате, – сказал мне Майк.
– Я готова предположить, что большинство мужчин не любят убираться так же, как и подростки. Надо заставлять их делать это как можно раньше.
Майк усмехнулся и показал мне комнату Клариссы, Лейла снова пробежала по комнате, даже залезла на застеленную кровать. Комната его дочери выглядела почти такой же, как моей дочери Киры, только была не розово-пурпурной, а сине-желтой, и вместо ромашек были бабочки, и не было на стенах плакатов бойз-бэндов чередующихся с подростковыми сериалами про вампиров, только плакаты вампиров.
Я посмотрела на Майка.
– Ты заряжаешь свой пистолет серебряными пулями?
– Кларисса говорит, что они действуют только на оборотней.
Я расхохоталась, Майк улыбнулся и обнял меня за плечи, а затем он провел меня в небольшую комнату с большим количеством полок и черным кожаным вращающимся креслом с высокой спинкой перед большим столом, со встроенной нишей и компьютером. В углу стояло удобное кресло, рядом со столом лампа. Это был его кабинет и детей, уединенное место, где они могли делать свои домашние задания или читать. Здесь было мило.
Затем он вывел меня из кабинета и повел по коридору в свою комнату.
Она была прекрасной. Здесь были большие французские двери, выходившие на маленькую, отдельную веранду. Комната была огромной, как и кровать, которая была адски крутой, из темного дерева, тяжелая с темно-коричневым и светло-шоколадным пестрым одеялом. Лейла не изображала здесь гида. Как только она влетела в комнату Майка, вскочила на кровать и легла, положив голову на лапы.
Я проигнорировала приглашение Лейлы присоединиться к ней на кровати Майка, который сообщал мне, что здесь имеется гардеробная, завел в ванную комнату, где было две раковины, отдельно стоящая ванная и душевая кабина. Ванна была больше, чем большинство, которых я видела, овальная, стоящая на мраморном возвышении со ступенькой. Я бы обязательно купила этот дом только из-за такой ванной комнаты, если уж, на то пошло. Она была потрясающей, мечтой любой женщины.
Мы вернулись в его спальню, я чувствовала себя немного странно, находясь у него в спальне. Я не была на втором свидании с тех пор, как училась в средних классах, но решила, что это необычно.
Я чувствовала себя настолько странно, что заметила, даже сначала не подумав:
– Неплохая кровать.
– Одри заплатила шесть тысяч долларов за эту кровать, – ответил Майк.
Я остановилась как вкопанная и уставилась на него.
– Что?
– Да, шесть тысяч чертовых долларов. Она любила эту кровать. Не могу сказать того же о себе, дорогая, но поскольку, на самом деле, я заплатил за нее, и понимая насколько она ей нравилась, мы так и не смогли ее продать, чтобы вернуть деньги, поэтому я получил ее при разводе. Наш развод был далеко не приятным, она боролась со мной за каждый цент, но ее положение было шатким, поэтому она лишилась огромной, – он улыбнулся, – этой гребаной кровати.
Поскольку Майк заплатил за нее и получил ее при разводе, и это была отличная кровать, я улыбнулась ему в ответ.
– Кроме того у нас с Клариссой есть плацдарм, чтобы по пятницам смотреть фильмы ужасов. Она приезжает в пятницу, мы смотрим фильмы ужасов с мисками попкорна и банками мороженого. – Он кивнул головой в сторону стены с телевизором с плоским экраном. – Даже Джонас время от времени делает поблажку и присоединяется к нам. Эта кровать идеально подходит для страшилок в пятницу вечером.
Я подумала о Майке и его дочери, с которой не была знакома, но которая вечерами по пятницам смотрела фильмы ужасов, прижавшись к большому, высокому, сильному, красивому отцу, и не испытала трепет в животе. Наоборот, мои глаза наполнились слезами, и я отвернулась.
– Эй, – позвал Майк.
Я сделала глоток вина и уставилась в стену.
Он нежно дотронулся до моего подбородка и повторил:
– Эй, – заставив меня посмотреть ему в глаза.
– Можно мне воспользоваться твоей ванной? – Спросила я, уставясь на его нос, но не в глаза.
– Можно, но посмотри на меня и ответь, почему у тебя слезы на глазах.
Я сморгнула слезы, сглотнула, потом посмотрела на него и прошептала:
– Извини.
– За что?
– Такое не так часто уже случается, но когда случается, то всегда выступают слезы. – Я с силой зажмурилась, потом открыла глаза и повторила: – Всегда.
Его рука с бокалом вина обвилась вокруг моей поясницы, притягивая меня ближе, и он тихо спросил:
– Что случается?
Я отрицательно покачала головой, положив руку ему на плечо, а другую руку с бокалом – на талию. Он настолько честно и открыто рассказывал о своей бывшей и о своих детях, даже не сомневаясь, стоило ли это рассказывать.
Для меня все это было не так просто.
Но поскольку он мне так откровенно рассказывал о себе, я решила со своей стороны, что должна ответить тем же, вспомнив вдруг, как Джо говорил о балансе.
Уравновесить ситуацию.
Черт, Джо слишком хорошо знал жизнь, и это выводило меня из себя, когда он оказывался в очередной раз прав.
– Просто... – я замолчала, не зная, как все объяснить, – некоторые вещи. Знаешь, мои девочки больше никогда не смогут в обнимку смотреть фильмы со своим отцом.
Выражение его лица изменилось, стало более нежным, его рука напряглась на моем подбородке, и он прошептал:
– Дорогая.
Я снова покачала головой.
– Все нормально, все хорошо. Прости. Знаю, это не круто, я хочу сказать, что это прекрасно, что у тебя есть такие моменты с Клариссой.
– Да, – ответил он, не сводя с меня глаз, – но в следующий раз, когда я с ней буду смотреть фильм, для меня они будут значить чертовски больше, чем обычно.
Я прикусила губу, думая, что нахожусь сейчас в объятиях действительно хорошего парня.
Майк понял, что мне нужно срочно сменить тему, поэтому спросил:
– Хочешь узнать, почему я купил этот дом?
– Конечно.
Он взял меня за руку и повел к французским дверям, выходящим на выкрашенный белой краской деревянный балкон.
Здесь стояли два адирондакских стула, тоже выкрашенные в белый цвет, без подушек. Его двор внизу был огорожен высоким забором, огораживая его собственность от соседей.
Но я поняла, зачем он привел меня в свою спальню, когда увидела, что за огороженным забором виднелось ровное, гладкое, по колено кукурузное поле. Потом начинался густой лес. А прямо посередине виднелся желтый фермерский дом с белыми деревянными балками, огибающими крыльцо и красный сарай с зеленой лужайкой, несколько гравийных дорожек, белая беседка с глициниями, растущими вокруг, увитая виноградными лозами.
И меня буквально ошеломило это зрелище. Я видела много фермерских домов, но этот, на возвышенности, казался идеальной картинкой. Замысловатые с узорами деревянные столбы, подпирающие крышу крыльца, с лужайкой похожей на мою, сочной и зеленой; нетронутые ряды с широкими листьями кукурузы, колючими и изогнутыми, обо всем этом видно было, что очень сильно заботились и взращивали, люди, которые жили там, любили свой дом, свою ферму, гордились ею, и видеть это было удивительно.
Не многие решили бы, что это живописный вид, по крайней мере, не такой красивый. Это не пляж или горы, но я решила, что этот вид был просто великолепным. Я, однозначно бы, купила этот дом, и сидела бы на адирондакских стульях, пила бы вино и любовалась бы этим видом.
– Я вырос в этом городе, а моя школьная подружка выросла на той ферме, – сказал Майк, я посмотрела на него, он не отрываясь смотрел на ферму. – Она вышла замуж за парня, с которым познакомилась в Нотр-Дам, и переехала в Вашингтон. Ее брат теперь управляется на ферме. – Он посмотрел на меня сверху вниз. – Мне всегда нравилась эта ферма.
– Ты хотел стать фермером? – Спросила я.
– Черт возьми, нет, – улыбнулся он, – ей нравилась ферма. Ее родители тоже были замечательными. И у нее была сестра... – он замолчал, и я ждала, когда он продолжит. Но его лицо стало задумчивым, и когда он хотел что-то рассказать, он рассказывал, а теперь я поняла, что он не хочет больше ничего говорить, поэтому сменила тему.
– Как ты познакомился с Одри? – Спросила я, прислонившись к перилам, он перевел на меня взгляд, наклонившись ко мне.
– Свидание вслепую.
– Правда?
– Ага, – он снова усмехнулся, – мой друг встречался с ее подругой. Я подумал, что мы поладим.
– Очевидно, так и было.
Он не ответил, снова кинув взгляд на ферму, сделав глоток вина, его лицо снова приобрело задумчивое выражение, мне показалось, что я поняла, о чем он думает.
– Она тебе по-настоящему нравилась, – тихо произнесла я, не желая показаться назойливой.
Майк перевел взгляд на меня.
– Одри?
– Нет, твоя школьная подружка.
Он расхохотался.
– Что? – Спросила я, когда он перестал смеяться.
– Дебби была милой, но она была нацелена на карьеру. Она ненавидела жизнь здесь, не могла дождаться, когда сможет уехать, приезжала не часто. Она не хотела детей, хотела стать адвокатом и стала им. Ее брат рассказал, что она стала акулой бизнеса. Зарабатывает кучу денег, работает по восемьдесят часов в неделю, только живет и дышит своей работой. Видел ее на Рождество несколько лет назад, встретился с ней и ее мамой в продуктовом магазине, она не выпускала из рук блэкберри, постоянно что-то писала, пока была дома на каникулах, продолжала работать, даже когда прогуливалась с мамой, покупала яичный ликер. Серьезно, дорогая, такое не по мне.
– А Одри по тебе?
Его лицо приняло серьезное выражение, он сказал:
– Тебе лучше не знать об этом дерьме.
– Да, если только ты не захочешь мне рассказать.
– Вайолет…
– Майк, милый, я чуть не расплакалась в твоей спальне. Ты можешь рассказать мне о своей бывшей жене все.
Он улыбнулся, сделал еще один глоток вина, затем обнял меня за талию, притягивая ближе, и когда я оказалась прижатой к нему так, как ему хотелось, он оставил свою руку на моей талии.
– Я не буду лгать, но сейчас оглядываясь назад, прихожу к выводу, что Одри постоянно своими поступками и высказываниями еще тогда подавала мне сигналы, о которых мне стоило задумать… много сигналов. Но она была веселой, черт возьми, у нее было прекрасное чувство юмора. Я никогда не смеялся так много и часто, как с Одри в самом начале, думая, что это будет всю мою жизнь. Жизнь, наполненная смехом и радостью. Она была великолепна, заставляла меня смеяться, поэтому я сосредоточился на этом, полностью проигнорировав все ее сигналы. Все началось через полгода после того, как мы вернулись из нашего медового месяца, который, кстати, она потребовала, чтобы был по системе «Все включено», стоил он чертовски дорого. Мне было двадцать четыре, и мои родители помогли мне оплатить наш медовый месяц.
Он сделал паузу, чтобы дать мне возможность осознать информацию, я кивнула, он продолжил:
– Мы переехали в нашу квартиру, но она хотела другую, побольше, более фешенебельную в доме с бассейном. Я не мог себе позволить такую квартиру, но я любил ее, поэтому, как только закончился срок аренды, мы переехали в новую квартиру. Два месяца спустя она нашла дом, который захотела купить, и так было постоянно. Она никогда не скрывала своих запросов и желаний от меня, это я думал, что в конце концов она успокоиться, потому что у нее будет то, что она хочет, и будет счастлива тем, что у нее есть, или, по крайней мере, будет счастлива, что я рядом. Но она не была счастлива.
Я положила руку ему на грудь, думая, что Одри Хэйнс была полной дурой, он сжал руку у меня на талии и продолжил:
– Мне следовало закончить с ней еще до того, как у нас появились дети, но, если бы я это сделал, – он пожал плечами, – у меня не было бы детей.
– Значит, оно того стоило, – пробормотала я.
– Определенно, – улыбнулся он.
Лейла, которой надоело лежать на кровати, призывая нас к себе, спустилась на пол и начала мордой тыкаться нам в ноги.
– Я должен накормить тебя ужином, – сказал Майк, позволяя мне погладить его собаку, которая пребывала в полном экстазе, как только Майк большой сильной рука почесал ей за ушами.
– Могу я тебе помочь? – Спросила я, он, стоя наклонившимся к Лейле, снизу вверх взглянул на меня.
– Ты всегда готовишь для своих девочек?
– В основном, да.
– Тогда, не помогай.
Вот оно, снова этот трепет в животе.
– А ты всегда готовишь для своих детей? – Спросила я.
– Ага.
– Тогда я помогу.
Он игриво оттолкнул Лейлу, выпрямился и его рука обвилась вокруг моей шеи, притягивая меня ближе к себе, он наклонил голову, оказавшись напротив моего лица.
И прошептал:
– Ты мне нравишься, Вайолет.
– Ты мне тоже нравишься, Майк, – прошептала я в ответ.
Он усмехнулся, коснулся своим лбом моего, буквально на секунду, потом коснулся губами моих буквально секунду, а потом сказал:
– Пошли готовить ужин.
* * *
И поскольку Майк был хорошим отцом, конечно, он умел готовить. В духовке уже стояла запеченная картошка, он поджарил зеленую фасоль, а также были свежие булочки.
Мы ели за кухонным столом, Лейла лежала в ногах Майка, затем мы вместе мыли посуду. После ужина Майк разложил ванильное мороженое с карамелью и шоколадным сиропом, со взбитыми сливками сверху, посыпав пралине. Я приняла это к сведению, несмотря на то, что было простое блюдо, но на вкус и вид абсолютно восхитительное. Моим девочкам оно бы понравилось.
Мы ели мороженое на диване с Лейлой, развалившейся рядом со мной, ее голова лежала на диване, буквально в паре дюймов от моей миски с мороженным, и она смотрела на меня такими глазами, пока я его ела, будто если я не дам ей кусочек, она умрет тут же.
Майк заметил ее взгляд и прогнал ее с дивана. Она сдалась, недовольно вздохнув, и улеглась у моих ног.
Разговор за ужином и десертом шел легко, мы не делились своими жизненными воспоминаниями, и я больше не плакала. Мы говорили (в основном о наших детях), смеялись (в основном по поводу наших детей), и Майк очередной раз доказал, что с ним было очень легко и приятно общаться.
Затем он забрал у меня миску из-под мороженного, попросив наполнить наши бокалы, и вышел из гостиной. Я все сделала, как он просил, и до того, как он вернулся, даже успела сделать глоток вина. Он сел рядом со мной на диван, забрал у меня из рук бокал, поставил его на кофейный столик, положил руки мне на колени, передвинул мою задницу к себе на колени, а потом я оказалась на спине на диване, а он оказался сверху на мне.