Текст книги "Рискованное приключение (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц)

Больше того. Его рука на моей груди, согнутое колено, прижатое к моему, – это было так сексуально и заставляло меня чувствовать себя сексуальной. Я не чувствовала себя такой уже некоторое время – довольно долго, слишком долго – и я скучала по этому чувству.

Когда мы с Найлсом встретились, у нас были нормальные отношения во всех аспектах. Но когда я согласилась на свадьбу, по какой-то причине все изменилось. Секс случался все реже и реже, и мы не были близки уже несколько месяцев. Больше, чем несколько. На самом деле, слишком долго.

Мы с Найлсом не жили вместе. Ему нравилась его современная квартира с тремя спальнями и с видом на реку в Бристоле. Оттуда он мог пешком дойти до работы и практически в любое нужное ему место.

Мой дом был огромным и слишком просторным для меня, но я любила свой просторный дом на четыре спальни. В основном потому, что он принадлежал Чарли. Но от моего дома Найлс не мог ходить пешком на работу. Ему пришлось бы ехать на автобусе, на что он никогда бы не согласился. А такси каждый день стоило бы слишком дорого. В отличие от меня, Найлс был адвокатом и зарабатывал действительно хорошие деньги, не говоря уже о том, что его семья занималась финансами. И все-таки такси каждый день – это слишком.

Чарли купил дом очень дешево и начал его ремонтировать, а когда его не стало, я взяла на себя миссию завершить его дело и сделала это. Я не могла продать его потому, что это был дом Чарли, и потому, что я много вложила в него. Но Найлс не собирался переезжать ко мне.

Мы находились в тупике. Найлс говорил мне выставить дом на продажу и переехать к нему, а я сопротивлялась. И пока я сопротивлялась, мне пришлось закопать обиду. Ведь если бы Найлс был внимательнее, если бы он прислушался, он бы знал, как много этот дом значит для меня. И тогда мне не пришлось бы сопротивляться.

Более того, в последнее время мы с Найлсом редко виделись на неделе. Иногда я ездила к нему и готовила ужин. Но большинство выходных мы проводили вместе. Обычно я приезжала к нему и оставалась ночевать, просто спать.

Но он не обнимал меня, когда мы спали. Мы не занимались любовью. И он не клал руку мне на грудь тем бессознательным, но таким собственническим жестом, как сейчас Макс.

И хотя я очень старалась не думать обо всем этом, велела себе двигаться, выбираться отсюда, убегать от Макса, говорила себе, что лежать в руках этого мужчины – безумие, я ничего не могла с собой поделать.

Яркий лунный свет лился в окно, а я лежала в темноте, в объятьях Макса, и решила позволить себе минутку безумия.

Он спал, он не понимал, что делает, что я позволяю ему делать. Я, напротив, не спала и ни за что не смогла бы заснуть снова. Я ускользну от него позже, после того, как позволю себе это безопасное убежище, это чувство – быть желанной и даже (если чуточку притвориться, а я решила так и сделать) любимой, чувство противоположное одиночеству.

Я расслабилась и устроилась поуютнее. В ответ его пальцы на моей груди машинально сжались, и он сильнее прижался ко мне. Мое тело вмялось в матрас, зажав под собой ладонь Макса, а его грудь прижалась к моей спине.

Я закрыла глаза. Так еще лучше.

Я скользнула рукой по его стальному предплечью и позволила себе еще одно запретное удовольствие, обхватив пальцами его сильное запястье.

Так я пролежала довольно долго, наверное, несколько часов, иногда погружаясь в дрему, иногда просыпаясь. Просыпаясь, я старалась запомнить свои чувства в ту минуту, снова и снова, и мне было так хорошо, что я каждый раз разрешала себе еще немного, самую капельку. Я отодвинусь позже.

Рассвет только начал подсвечивать дом, когда я снова погрузилась в полудрему, которая оказалась больше чем дремой.

Я крепко заснула.

* * *

Я проснулась от яркого солнечного света и на миг растерялась.

Похоже, я не просто заснула, а мы с Максом передвинулись обратно в первоначальное положение: он на спине, а я почти на нем.

Я почувствовала, как меня передвинули, но глаза не открыла. С невообразимой осторожностью, с которой со мной не обращались никогда раньше, он выскользнул из-под меня и положил меня так, чтобы моя голова оказалась на подушке. Потом он натянул одеяло на мое плечо, и я услышала, как он ушел.

С минуту я просто лежала и осознавала, что большой, жесткий, властный Макс может так двигать меня, дотрагиваться до меня, и не только может, но и делает.

Потом я прислушивалась к звукам в ванной, где включались и выключались краны. Макс вышел из ванной, открыл ящик комода, потом закрыл его. Потом я почувствовала, что он покинул второй этаж.

А потом меня настигла реальность.

Проклятье! Какая же я идиотка.

Я прислушалась к звукам с первого этажа, там текла вода в раковине. Тогда я откинула одеяло и побежала в ванную.

Я почистила зубы, сначала щеткой, потом зубной нитью, умылась. При этом я не могла думать ни о чем, кроме того, какая же я идиотка. Я должна была воспользоваться возможностью и сбежать. Определенно, Макс спал очень крепко. Я могла бы уехать.

Я забрала из ванной все свои принадлежности и как попало запихала все в чемодан. Потом принялась лихорадочно копаться в вещах, подбирая одежду для побега от Макса.

Я так сосредоточилась на этом, что не услышала, как он поднялся на второй этаж, и вздрогнула, когда его рука обвилась вокруг моей талии.

– Доброе утро, Герцогиня, – произнес он мне в волосы и прижался к моей спине.

Я замерла и начала:

– Макс...

– Кофе, – перебил он.

– Макс... – снова начала я, потянув за его руку, и он отпустил меня.

Я шагнула в сторону, повернулась к нему и открыла рот, чтобы высказать все, что надумала (хотя и не знала, что именно, потому что в тот момент не думала ни о чем), но он поймал мою ладонь. Потом, когда я сделала шаг назад, он, к моему удивлению, заставил меня повернуться, подняв мою руку у меня над головой, словно мы находились на танцевальном паркете. Когда я оказалась спиной к нему, он остановил меня и прижал ладонь к моему животу, мою спину к своей груди и повернул меня в сторону лестницы.

– Кофе, – повторил он, подталкивая меня своим телом вперед, пока я продолжала держаться за его руку.

Он был сильнее меня и намного больше, так что я больше не пыталась вырваться, а сосредоточилась на сражении, которое могла бы выиграть.

– Ты спал со мной, – обвинила я.

– Да, – ответил он как ни в чем не бывало.

Да. Как ни в чем ни бывало. Я знала его фактически один день!

– Ты забрался ко мне в кровать, когда я спала.

– Да, – снова ответил он. Мы дошли до лестницы, и он отпустил меня, но положил руки мне на талию и направил меня вниз.

– Макс! – рявкнула я.

– Кофе, – в очередной раз сказал он.

Теперь его ладонь лежала у меня между лопатками, и он не останавливался. Я была вынуждена спуститься по лестнице, или Макс столкнул бы меня вниз.

Серьезно, он такой раздражающий!

– Я бы хотела одеться, – рявкнула я.

– Ты одета.

– На мне ночная сорочка.

– Это одежда.

– Это ночная сорочка, – сказала я, шагнув с последней ступеньки и резко развернувшись к нему.

Макс схватил меня за руку и направился на кухню. Я пыталась выдернуть руку, но он был сильнее и определенно собирался выполнить миссию напоить меня кофе.

На кухне он подвел меня к кофеварке, которая уже начала наполняться, повернулся и за руку притянул меня ближе. Только тогда он отпустил мою ладонь, но обнял меня за талию, притянув еще ближе к себе.

Я посмотрела на него и открыла рот, чтобы выдать ему все, что думаю, но он успел первым.

– Овсянка с одной ложкой сахара или удовлетворить твою жажду тостов с виноградным джемом?

Я так глубоко вдохнула, что почувствовала, как мою грудь распирает от теплого и сладкого чувства.

Мужчины не запоминают таких вещей, как замечание о том, что ты скучала по виноградному джему. Особенно если оно тихо сказано мимоходом. Чарли бы запомнил, но он не был обычным мужчиной. Он был Чарли. Такого, как он, больше не будет.

Найлс не помнил таких вещей. На самом деле, на этот перерыв в отношениях и поездку в Колорадо меня сподвиг такой случай. Однажды ночью я никак не могла заснуть, на следующее утро без сил выползла на его кухню, и Найлс, что ему не свойственно, предложил налить мне чашечку кофе. Когда я благодарно согласилась, Найлс спросил меня, как я его пью.

Мы были знакомы два года, я просыпалась в его доме столько раз, что и не сосчитать, завтракала с ним, ужинала, обедала и ужинала с ним в доме его родителей, а он даже не знал, как я пью кофе, не проявлял даже толики внимания. Тогда-то я и поняла, что мне надо подумать о нашей ситуации и быстро.

– Герцогиня? – окликнул Макс, и я моргнула, пытаясь побороть разлившееся в груди тепло.

– Тост с джемом, – прошептала я.

– Понял, – сказал он и отпустил меня, но поднял руку и провел пальцами по моей челюсти, так что я продолжала ощущать его прикосновение даже после того, как он убрал руку. Осталось покалывание, очень приятное покалывание.

Макс повернулся к стойке и выдвинул из стены тостер, потом открыл шкафчик и достал хлеб.

– Подумал, что сегодня покажу тебе утес, – сказал он. Я стояла и смотрела, как он кладет ломтики хлеба в тостер. У меня в голове было пусто.

Ну как пусто, за исключением мысли о том, что Макс был в пижамных штанах с завязками в темно-синюю и темно-серую клетку на светло-сером фоне. И еще на нем была сера футболка, плотно обтягивающая его грудь и бугрящиеся бицепсы.

Я никогда не задумывалась о мужской пижаме. Только Макс мог заставить пижаму – обычные пижамные штаны и футболку – выглядеть так чертовски привлекательно.

Потом мои мысли переключились на ночную сорочку, которую я тоже купила специально для поездки. Хлопковая, бледно-розовая, на тоненьких бретельках, длиной до середины бедра, с плотно облегающим грудь лифом и низким вырезом на спине, открывающим лопатки. Подол и лиф были отделаны тонким кремовым кружевом.

Потом мне стало интересно, что Макс думает о моей сорочке и обо мне в ней.

Потом я заметила, что он не очень-то обращает внимание, потому что достает масло и джем. Я расстроилась, потому что вдруг поняла, что мне хочется, чтобы ему нравилась я в своей новой, хорошенькой, маленькой сорочке для приключения в Колорадо. Обычно я не ношу сорочки, а ношу пижамы, вроде тех, что была на Максе, но только в более девичьем стиле.

Макс посмотрел на меня и окликнул:

– Эй! Нина?

Я вздрогнула и спросила:

– Что?

Он усмехнулся:

– Детка, ты проснулась?

– Эм-м...

– Садись.

– Но...

– Садись.

– Хорошо, – пробормотала я, подумав, что это хорошая идея, вышла с кухни и села на стул.

Тост выскочил из тостера, Макс достал тарелку, положил на нее тост, намазал его маслом (больше, чем необходимо) и положил сверху джем (довольно много, но я не собиралась жаловаться).

Потом он повернулся, подвинул тарелку ко мне и вернулся к кофеварке.

– Нина, утес, – напомнил он.

– Прости?

Макс налил кофе в кружку, положил сахар и достал из холодильника молоко.

– Я хочу, чтобы ты отправилась со мной на утес.

– Какой утес? – спросила я, наблюдая за тем, что он делает. Я поднесла тост ко рту и откусила кусочек.

Виноградный джем. Амброзия.

– Он находится на границе моей земли. Хочу показать тебе.

Макс плеснул молоко в кофе, размешал, развернулся и поставил кружку передо мной.

Я потеряла нить разговора и уставилась на кофе.

Один раз. Он один раз наливал мне кофе. И он запомнил, как я его пью.

Найлс делал это сотни раз, но так и не потрудился запомнить.

– Господи, Нина, – произнес Макс, и было похоже, что он смеется.

Я тряхнула головой и посмотрела на него. Точно, смеется.

– Что смешного?

– Ты. С утра ты похожа на зомби.

Я почувствовала, как мои брови нахмурились, и сказала:

– Нет, не похожа.

В ответ мне досталось: «Детка» и усмешка.

Он повернулся к кофеварке, налил другую кружку, черный, без сахара, сделал глоток и положил еще хлеба в тостер.

– Оденься потеплее, – велел он, снова повернувшись ко мне и прислонившись к столешнице. – И возьми с собой камеру, если есть.

– Камеру?

– Виды на утесе. Тебе захочется сфотографировать.

Я решила, что мне необходим кофеин, так что оставила тост и сделала глоток из кружки, а потом еще один, потому что Макс делал отличный кофе.

Собираюсь я на какой-то утес вместе с ним?

Нет, не собираюсь.

И все-таки мне хотелось. Я никогда не была на утесе в горах Колорадо. Наверное, я вообще не была ни на каком утесе. На самом деле я даже не очень-то представляла себе, что такое утес.

И потом, у меня же приключение, верно? Я живу полной жизнью, выметаю паутину, получаю новые впечатления. Я могу поселиться в гостинице в городе или уехать в Денвер и после того, как Макс покажет мне свой утес.

– Хорошо, – сказала я, сделав еще глоток кофе, и откусила вкуснейшего тоста с маслом и джемом.

Ладно, я и так уже была идиоткой. Могу побыть таковой еще несколько часов, чтобы посмотреть утес. А потом, после того как разрешу себе побыть идиоткой, я снова стану умной, здравомыслящей и рациональной. Но быть умной, здравомыслящей и рациональной – скучно. Я уже долго была такой и заслужила перерыв.

– Это было легко, – заметил Макс.

Я откусила еще кусочек и посмотрела на него:

– Что?

Он медленно покачал головой и пробормотал:

– Ничего, дорогая.

Потом он глотнул кофе, а его глаза уставились мне за спину, брови нахмурились, и я увидела, как напряглось его тело.

Это было занятное, даже захватывающее, но несколько пугающее зрелище. У Макса было мощное тело, и видеть, как он мгновенно настороженно подбирается, – удивительно.

– Какого хрена? – буркнул он. Я отвела глаза от его тела, повернулась на стуле, все еще держа тост в руке, и посмотрела в окно.

Рядом с «Чероки» парковался зеленый армейский внедорожник с полицейскими мигалками на крыше и большой звездой на двери.

От этого вида мое тело тоже напряглось.

– Полиция? – спросила я, хотя это было очевидно.

– Да, – тихо проговорил Макс, но я расслышала, что он двигается.

Из внедорожника вышел мужчина в джинсах, плотной байковой рубашке, стеганом жилете и ковбойских сапогах. На поясе у него висели значок и пистолет. Мужчина был среднего роста, с проседью в черных волосах, с небольшим пивным животиком над огромной пряжкой ремня, но все еще выглядел подтянутым. Он посмотрел на дом и направился к ступенькам.

Макс открыл дверь прежде, чем мужчина дошел до нее. Я застыла на стуле, глядя на происходящее.

– Мик, – поприветствовал Макс мужчину.

– Макс, – ответил тот, входя.

– Что случилось? – спросил Макс.

Взгляд Мика упал на меня, и я медленно осознала, что на мне только коротенькая бледно-розовая ночная сорочка.

Мик посмотрел обратно на Макса, явно не удивившись тому, что у того на кухне сидит женщина в коротенькой бледно-розовой сорочке, и объявил:

– Кое-что произошло.

Спасаясь от холодного воздуха, Макс захлопнул дверь и выпрямился, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

– Что?

Мик прочистил горло, и его взгляд вернулся ко мне.

– Это Нина Шеридан, – сообщил ему Макс.

– Приветствую, мисс Шеридан, – сказал Мик.

Я решила не исправлять его на «миз» и предложила:

– Прошу, зовите меня Нина.

– Хорошо, Нина, – ответил Мик со смущенной улыбкой, и мне стало еще больше не по себе от этого утреннего визита полицейского.

– Что случилось? – снова спросил Макс, и я подумала, что мне, наверное, лучше побежать наверх и надеть кардиган, халат, еще джинсы и лыжный костюм (хотя его у меня не было).

Мик прошел ближе ко мне, но повернулся лицом к Максу.

– Должен задать тебе несколько вопросов, – сказал он, и я решила не ходить одеваться. То, как он это сказал, заставило меня остаться на месте.

– Каких вопросов? – спросил Макс, тоже подходя ближе. Но он прошел прямо ко мне и встал за моим стулом, так что я спиной чувствовала его тепло.

Мик воспринял это как приглашение проходить дальше, что он и сделал, остановившись в трех футах от нас.

– Мне нужно знать, где ты был прошлой ночью в районе двух-трех часов.

Я замерла и уставилась на Мика, заметив, что ему неуютно, правда он этого и не скрывал.

– В чем дело? – спросил Макс, и по его голосу я поняла, что происходящее ему не нравится и он тоже этого не скрывает.

– Макс, просто ответь, – тихо сказал Мик.

– В кровати, – коротко сказал Макс своим хриплым голосом. Мик быстро взглянул на меня, а потом снова на Макса.

– Спал? – спросил он.

– Да.

– Извините, Нина. – Взгляд Мика вернулся к моему лицу, перед этим на долю секунды опустившись на мою сорочку, и он продолжил: – Вы можете это подтвердить?

– Что происходит? – повторил Макс.

Но в ту же секунду я быстро произнесла:

– Да, могу.

– Вы уверены? – спросил меня Мик.

– Конечно, уверена, – твердо сказала я.

– Вы тоже спали? – продолжал давить Мик, и я выпрямила спину.

– Мик. – Макс явно терял терпение. – Какого хрена?

Но я снова быстро произнесла:

– Нет, я не спала.

Мик открыл было рот, но я продолжила:

– Я прилетела из Англии и еще не привыкла к смене часовых поясов. Я проснулась около двух часов утра – в девять по своему времени – и не могла заснуть до рассвета. Все это время Макс был со мной.

Мик заметно расслабился и кивнул.

– Теперь ты расскажешь мне, в чем дело?

Терпение Макса лопнуло, кажется, он рассердился.

Мик перевел взгляд на Макса:

– Кертис Додд был убит сегодня рано утром.

Я услышала, как Макс втянул воздух, и, хотя я не знала, кто такой Кертис Додд, мои глаза распахнулись.

– Шутишь? – тихо произнес Макс.

– Если бы, – ответил Мик.

Потом Макс спросил:

– Убийство?

– Да.

– И ты приходишь ко мне?

Теперь Макс не казался сердитым, он таким и был. Я не только слышала, но и чувствовала это.

– Спокойно, Макс. Таков порядок. Все знают, что вы с Доддом не ладите, – успокаивающе сказал Мик.

– Ага, как и большинство горожан, – ответил Макс.

– Поэтому моим помощникам придется навестить много народа. Ты у меня уже третий этим утром, – пояснил Мик.

Ну, хоть что-то.

– Что произошло? – спросила я в надежде сменить тему и разрядить ситуацию.

– Додда застрелили, – ответил Мик.

– Где? – спросил Макс.

– В его доме. Кто-то вломился внутрь, – ответил Мик.

Макс приблизился ко мне, так что его тело коснулось моей спины. Я чувствовала, что с ним творится что-то странное.

– Где была Битси? – продолжил Макс осторожно, возможно даже обеспокоенно.

– Навещала сестру. Она не любит наплыв туристов во время весенних каникул. Слишком много детей, пьяные подростки. – С Максом что-то происходило. Я не знала, что именно, но то же самое происходило и с Миком. Ему снова почему-то было неуютно, но по другой причине, чем раньше, и он поторопился продолжить: – Ты же знаешь, каждый март-апрель она уезжает в Аризону на пару месяцев.

Я почувствовала, как Макс расслабился.

– Тогда кто его нашел?

Мик переступил с ноги на ногу, и я поняла, что он принялся бы поправлять воротник, если бы не думал, что это его выдаст.

– Вообще-то, Додд был не один, – пробормотал Мик.

– Твою мать, – раздраженно буркнул Макс. – Шауна.

Я удивилась и посмотрела на кивнувшего Мика, а потом через плечо – на жесткое, сердитое лицо Макса.

– Шауна сказала, что Додд услышал взломщика и отправился проверить, а потом она услышала выстрелы. К счастью для нее, убийца, кажется, не знал о ее присутствии в доме. Просто убил Додда и скрылся. Услышав выстрелы, она дико испугалась, так что прошло некоторое время, прежде чем она набралась смелости выйти из спальни, обнаружила Додда и позвонила в полицию. Она была весьма напугана. До сих пор напугана.

– Ясное дело, – проговорил Макс, как будто ему действительно было ясно, как сильно она напугана, но его это мало волновало.

– А как же Гарри? Я думала, что она с Гарри, – глупо спросила я, глядя поверх плеча на Макса. Он посмотрел мне в глаза, положил ладонь мне на талию и легонько сжал. Это стало достаточным ответом. Шауна изменяла милому глуповатому Гарри. Тогда я прошептала: – Бедный Гарри.

– Да, бедный Гарри, – ответил Макс тихим голосом.

Я перевела взгляд на Мика и добавила:

– И бедный... э-э... Кертис Додд.

Секунду Мик смотрел на меня, а затем его лицо озарила искренняя веселая улыбка, и он поднял глаза на Макса.

– Полагаю, Нина здесь новенькая, – заметил он.

– Да, – ответил Макс.

– Прошу прощения? – спросила я, и Мик посмотрел на меня.

– Во всех четырех округах есть только два человека, которые, узнав об убийстве Кертиса Додда, сказали бы: «Бедный Кертис Додд». Вы и Шауна. Вы потому, что не были с ним знакомы, а Шауна потому, что спала с ним.

– Ох, – пробормотала я и подумала, что же за человек этот Кертис Додд.

– Хочешь кофе? – спросил Макс, и Мик покачал головой.

– Мне предстоит трудный день. Пора ехать.

– У вас в машине есть термос? – спросила я, и Мик посмотрел на меня.

– Да.

– Если вы его принесете, мы нальем вам горячий кофе.

Выражение лица Мика изменилось. Он взглянул на Макса, потом снова на меня, улыбнулся и уже мягче сказал:

– Очень любезно с вашей стороны.

– Ну, не совсем с моей. Кофе варил Макс. Хотя я думаю, что он воспользовался моими запасами. Кажется, Макс не слишком понимает, что такое раздельное хозяйство.

У Мика вырвался короткий удивленный смешок, а его глаза метнулись к Максу.

Макс же сдвинулся вбок и обнял меня за плечи одной рукой, заметив:

– Вот увидишь, Мик, Нина – это что-то.

Я откинула голову назад и посмотрела на Макса:

– Что это значит?

– Расслабься, Герцогиня, – усмехнулся он. – Это комплимент.

– Что-то непохоже, – возразила я.

Макс наклонился ко мне, так что его лицо оказалось совсем близко:

– И тем не менее.

Мик откашлялся, и я решила не продолжать. Ругаться на людях – невоспитанно, особенно если это незнакомые люди.

Я посмотрела на Мика и напомнила:

– Офицер, ваш термос.

– Зовите меня Мик.

Я сомневалась, что когда-нибудь увижу его снова, но улыбнулась и вежливо сказала:

– Хорошо, Мик.

Мик отправился за термосом, а я подошла к кофеварке. Макс остался стоять рядом с моим стулом и наблюдал за Миком.

– Ты в порядке? – окликнула я.

– Шауна гребаная сука, – ответил Макс.

Это правда, поэтому я не стала комментировать.

Макс повернулся ко мне:

– Битси, жена Додда, она инвалид.

Я моргнула и спросила:

– Что?

– Инвалид. Автомобильная авария. Десять лет назад. Парализована ниже пояса.

– О Господи, – прошептала я. Наш диалог прервал вернувшийся Мик.

– Спасибо. Пришлось встать задолго до рассвета. Думаю, следующие несколько дней кофе станет моим единственным спасением, – заметил он, подходя ко мне.

Я налила ему кофе, стараясь не обращать внимания на то, что так и не надела что-нибудь из одежды и до сих пор оставалась в коротенькой хлопковой сорочке.

Мик вел себя так, будто ничего и не заметил. Полагаю, будучи полицейским, он видел и не такое. Он сказал, что пьет кофе с двумя кусками сахара и глотком молока. Я все добавила и попрощалась с ним. Макс проводил Мика до двери, попрощался и стоял там, пока Мик шел до машины. Макс закрыл дверь, только когда Мик завел двигатель, махнул рукой и начал разворачиваться.

Макс вернулся в кухню, подошел ко мне и взял свою кружку. Потом он прислонился бедром к столешнице, я сделала тоже самое и подняла лицо к нему.

– Битси? – спросила я с любопытством. – И Шауна?

– Битси милая. Мы знакомы с детства. Она всю жизнь живет в городе, ее все любят. Шауна... – Он не стал договаривать. Я понимающе кивнула, и Макс продолжил: – Додд богат. Шауна это любит. Гарри тоже весьма состоятелен, но не так, как Додд.

– Ты тоже богат, – сказала я, и он посмотрел на меня.

– Это не так, Герцогиня, – честно сказал он.

– Если верить Шауне, ты сидишь на земле, которая стоит миллионы долларов.

Я заметила, как его лицо стало замкнутым.

– Да, если ее продать.

– И Шауна хотела, чтобы ты это сделал, – предположила я.

– Да.

– Додду, – снова предположила я.

– Да.

Я была права: Шауна та еще стерва. Наверное, даже хуже, чем стерва, но я не знала таких слов.

– Запутанная паутина, – прошептала я.

– Тогда я от нее и отделался, чтобы распутаться.

Я посмотрела ему за спину, на пейзаж за окнами.

Ничего не стояло между ним и этим великолепным видом, и я поняла, что на тридцать акров вокруг не было ничего.

Как сказал Гарри, благословенная, нетронутая земля.

Я посмотрела на Макса.

– Что Додд хотел сделать с твоей землей?

– Он рассматривал парочку вариантов. Гостиница с отдельными домиками или небольшой элитный жилой комплекс.

Я почувствовала, как скривились мои губы. Взгляд Макса упал на мой рот, и он сделал две вещи. Разразился смехом и обвил рукой мою талию, снова притянув наши тела друг к другу, но в этот раз не просто близко, а вплотную.

– Макс... – прошептала я, положив ладони на его руки.

Он перестал смеяться, но все еще улыбался, глядя на меня.

– Я тоже так подумал, Герцогиня.

– Что? – спросила я, потеряв нить разговора из-за ощущения его бицепсов под своими пальцами и его прижавшихся ко мне бедер.

– Твое лицо. Планы Додда. Именно так я о них и думал.

– Ох.

Он отпустил меня, повернулся к кофеварке и приказал:

– Доедай тост и одевайся. Забудь это дерьмо, мы отправляемся на утес.

Мне потребовалось время, чтобы отодвинуться от него, но наконец я это сделала, вернулась на свой стул и доела тост. Потом я подошла к кофеварке, чтобы долить себе горячего кофе, пока Макс доедал свой тост, уставившись в окно. Его мысли были где-то далеко.

Допив кофе, я поднялась наверх, застелила кровать, достала свои принадлежности из чемодана и заперлась в ванной, готовясь быть идиоткой и отправиться с Максом на утес.

* * *

– Прости? – крикнула я, стараясь перекричать шум снегохода, на котором сидел Макс.

– Забирайся! – прокричал он в ответ, и я уставилась на снегоход.

– А мы не можем пойти пешком? – громко спросила я.

– Нет.

– А поехать на машине?

– Нет.

Я сделала шаг назад.

– Может...

– Герцогиня... твою мать... залезай.

Я подняла взгляд на его лицо и огрызнулась:

– Ты такой нетерпеливый!

– Жизнь коротка, – прокричал он. – Не хочется тратить ее на то, чтобы сидеть и ждать, пока ты заберешься сюда.

– Я никогда не ездила на снегоходе, – заорала я в ответ.

– Значит, сегодня твой день.

– Не думаю, что хочу ехать на снегоходе, – поделилась я.

Он пробормотал что-то, чего я не расслышала, что-то сделал со снегоходом и шум прекратился. Потом он слез.

Пока я была в ванной, Макс через дверь прокричал, что я смогу найти его в подсобке, когда наконец буду готова. Из подсобки на улицу вела задняя дверь, и я обнаружила, что позади дома находится заросший соснами и осинами склон. Среди деревьев стоял сарай, в котором находились квадроцикл со снегоочистительным плугом, другой квадроцикл без плуга, что-то, похожее на закрытый брезентом автомобиль, и еще что-то, похожее на закрытый брезентом мотоцикл. Еще там был снегоход, хотя к тому времени, как я вышла, снегоход стоял снаружи.

Макс подошел ко мне, так что мне пришлось закинуть голову, и потребовал:

– Объясни.

– Здесь нет ремней безопасности, – сказала я, и он сжал губы, не знаю, то ли от раздражения, то ли пытаясь сдержать смех.

– Нет, – ответил он, когда перестал сжимать губы, – здесь нет ремней безопасности.

– А нам не следует надеть шлемы или еще что?

Макс подошел еще ближе, и я уже было шагнула назад, но его ладонь легла мне на шею, пальцы скользнули вверх, зарывшись в волосы. Макс был в кожаных перчатках, но прикосновение все равно было приятным. Таким приятным, что я замерла на месте.

Макс приблизил свое лицо к моему и прошептал:

– Что тебя беспокоит, малышка?

Я вздохнула и, непонятно почему, честно ответила:

– Мне просто страшно.

– Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

– Но...

– Нина, обещаю. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Я посмотрела ему в глаза, и увидела, что они серьезны. Он не дразнил меня, не раздражался, не бесился и не считал меня трусишкой. Он... просто был серьезен.

– Хорошо, – прошептала я.

– Ты садишься?

Я кивнула, и он улыбнулся.

Потом он отпустил меня. Я натянула кремового цвета вязаную шапку с косами и такие же варежки. С ревом ожил двигатель снегохода. И напомнив себе, что я приехала сюда за приключением, а езда на снегоходе определенно была приключением, по крайней мере для меня, я забралась на него.

Макс сел прямо, протянув руки назад, взял мои запястья и подтянул меня ближе, пока я не прижалась к его спине, а мои бедра не обняли его. Потом он положил мои руки себе на талию, и не успела я отодвинуться, как мы поехали. В ту же минуту все мысли об отодвинуться вылетели у меня из головы, и я крепче вцепилась в Макса.

Сначала я была в ужасе, сердце подскочило к горлу, да так там и осталось.

Потом сквозь страх я поняла, что Макс уже ездил по этой дороге, он знает, что делает и куда едет, и я принялась смотреть по сторонам.

Потом страх испарился, по мере того как мимо проносились деревья, а холодный ветер хлестал меня по щекам. Мое тело было прижато к твердому телу Макса, и я успокоилась.

Мы выехали на тропу, бежавшую по склону горы вдоль реки, и мне открылись невероятные пейзажи. Настолько потрясающие, что я не замечала крутой спуск, начинавшийся у самого края тропы, по которой мы ехали. Вместо этого я положила подбородок на плечо Макса и упивалась видом. Все мысли улетучились из моей головы. Не существовало ничего, кроме спины Макса, прижатой к моей груди, моих рук вокруг его талии и этого чудесного вида.

Наша поездка закончилась неожиданно. Мы доехали до утеса над рекой. Казалось, что земля сбоку просто обрывалась, открывая захватывающую панораму. Макс остановил снегоход и выключил зажигание.

Макс сел прямо, но я не убирала рук с его талии, потому что он оказался прав. Вид отсюда был поразительный, и я застыла в изумлении. Это одна из самых прекрасных вещей, что я когда-либо видела. Кроме того, снег и стоявшая вокруг тишина в сочетании с пейзажем и шумом бегущей рядом реки были одним из самых прекрасных впечатлений в моей жизни.

– Здесь красиво, – прошептала я, все еще прижимаясь щекой к его плечу.

– Да, – согласился он. Его тихий хриплый голос вырвал меня из оцепенения, и я подняла голову, отодвинулась и слезла со снегохода.

Я подошла ближе к обрыву и остановилась, долго впитывая вид, прежде чем достать из кармана свою маленькую цифровую камеру. Я начала фотографировать, зная, что мои попытки бесполезны. Ни один фотограф не мог бы уловить это. Это нужно было видеть своими глазами.

Макс подошел ко мне сзади, и я не могла избежать его, не сорвавшись с обрыва, так что он обнял меня одной рукой и притянул к своей груди. Не успела я запротестовать, как он заговорил.

– Папа все время водил нас сюда, – тихо сказал он.

Я уставилась на пейзаж. Что-то в тоне Макса заставило меня опустить камеру.

– Нас? – спросила я, хотя при этом сказала себе, что я не просто идиотка, а гораздо хуже. Мне не следует спрашивать, меня это не должно волновать, мне не следует знать.

Но я хотела знать.