Текст книги "Рискованное приключение (ЛП)"
Автор книги: Кристен Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)
– Я говорил тебе, что если ты нашел что-то хорошее, то за это стоит бороться, но не тогда, когда борешься ты один.
Потом он открыл дверь, вышел и захлопнул ее за собой.
Я была босиком, поэтому побежала наверх, натянула ботинки и бегом спустилась, распахнула дверь и почти спрыгнула с крыльца, но когда я добралась до подъездной дорожки, то увидела, как его «Чероки» исчез из вида между зеленой сосной и белым ясенем на горе.
Глава 12
Норм и Глэдис
Начало темнеть. Я замерзла почти до окоченения, но продолжала сидеть и наблюдать за бурной рекой рядом со своим коттеджем.
Этим утром, после того как Макс уехал, высказавшись на прощание, я знала, что у меня остался только один выход, поэтому я разобралась со всеми проблемами, что крутились у меня в голове, и отбросила их одну за другой.
Я позвонила в «Трифти», и, к счастью, на звонок ответила не Арлин. Мужчина явно был не в курсе запрета на вызов такси к дому Макса, а потому, когда я попросила прислать кого-нибудь, он сказал, что машина будет через полчаса.
Дожидаясь приезда такси, я застелила кровать и упаковала вещи, потом спустилась вниз, включила компьютер Макса и изменила пароль.
После я написала Максу записку. Я написала ее от руки на листе бумаги, который взяла из принтера. Я не перечитывала ее и ничего не исправляла, просто написала и оставила на столешнице в кухне. Она и так была короткой.
«Макс.
Ты прав. Ты заслуживаешь лучшего.
Спасибо за все, что ты сделал, и за то, что ты такой.
Нина.
PS. Пароль от твоего компьютера «прекрасныйутес».
После этого я села в такси и заплатила целое состояние, чтобы меня отвезли в ближайшую фирму по прокату автомобилей, которая находилась только через три города от Гно-Бон. Я арендовала машину и спросила служащего, где можно найти тихое и уединенное место, чтобы остановиться на несколько ночей. Он сказал, что знает именно то, что мне нужно, сделал один звонок и написал, как проехать. Следуя его указаниям, скоро я заселилась в маленький коттедж, находившийся среди таких же коттеджей в небольшом лесу около реки.
Потом я отправила сообщение маме, чтобы она знала, что со мной все в порядке и не волновалась, и написала, что объясню все позже. У меня было двенадцать неотвеченных вызовов, но я даже не стала смотреть, от кого они. Отключив звук на телефоне, я положила его в прикроватную тумбочку.
Потом я съездила на рынок, который заметила по дороге к коттеджам, купила себе еды на несколько дней, отвезла ее в свой коттедж и распаковала.
Я приготовила себе обед и съела его, но вкуса не почувствовала.
Потом я взяла стул, стоявший на маленьком заднем крыльце, и отнесла его к реке. Я сидела совершенно неподвижно, уставившись на бегущую воду и ни о чем не думая.
Не знаю, сколько прошло времени, минуты или часы, когда рядом раздалось:
– Красивый вид.
Повернувшись, я увидела, что ко мне направляется пожилой мужчина с тростью. Он шел по снегу, на котором иногда встречались оголившиеся камни и пучки мертвой травы.
Я подавила порыв подняться и помочь ему, прикусив губу и наблюдая, как он осторожно приближается, помогая себе тростью. Из опыта с Чарли я предположила (возможно, и неправильно), что мужчина может не хотеть, чтобы ему помогала какая-то незнакомая женщина, тем самым напоминая ему о слабости, о которой он, вероятно, хотел бы забыть.
Я отвернулась и стала снова смотреть на бегущую по камням реку, покрытые снегом берега и растущие вокруг сосны.
Вид и правда был красивый, а я и не заметила. На самом деле я его даже не видела.
Я посмотрела обратно на мужчину и попыталась улыбнуться:
– Он прекрасен.
Мужчина встал рядом со мной и стал смотреть на реку.
Через некоторое время он спросил, не глядя на меня:
– С вами все в порядке?
– Что, простите?
Я вздрогнула, когда он проницательно ответил:
– Я достаточно прожил, чтобы узнать душевные страдания. Вы сидите на солнце, хотя на улице морозно, и смотрите на реку уже давно. С вами все в порядке?
Я неровно вздохнула и солгала:
– Да, все хорошо.
Он кивнул и продолжил смотреть на реку.
Прошло еще какое-то время, и он сообщил:
– Я Норм. Живу в третьем коттедже со своей женой Глэдис. Если вам будет нужна компания, то она хорошо готовит.
Не успела я ничего ответить, а он уже развернулся и оправился обратно по снегу, камням и мертвой траве. Я вернулась к молчаливому созерцанию реки и просидела так до вечера.
Я медленно встала, тело не желало разгибаться из-за холода и неподвижности. Я дотащила стул до крыльца и вошла в коттедж. Но вместо того чтобы пойти на крошечную кухню и приготовить ужин, я подошла к окну, отодвинула занавеску и выглянула на улицу.
Вдоль реки стояло семь коттеджей, через дорогу от них, на склоне, ведущем к лесу, еще четыре. Перед двумя коттеджами стояли машины: перед моим, номер семь, который был последним на берегу, и перед коттеджем Норма и Глэдис, номер три, который находился в самом начале.
Я взяла ключ, заперла дверь и направилась к коттеджу номер три.
* * *
– Жду вас на завтрак, – сказала я Норму и Глэдис, стоя на их маленьком крылечке, освещенном ослепительно ярким фонарем.
– Нина, дорогая, мы придем в восемь тридцать, – улыбнулась мне Глэдис. – Коттедж номер семь?
Я посмотрела на дорогу коттеджного комплекса, но мало что увидела, поскольку фонарь Норма и Глэдис был единственным, освещавшим большое темное пространство. Потом я повернулась к своим соседям.
– Да, номер семь. Перед ним стоит серебристая машина, вы ее не пропустите, – сказала я Глэдис.
– Спокойной ночи, Нина. Спасибо за компанию, – улыбнулся мне Норм, пытливо, но мягко глядя на меня.
Я ничего им не рассказывала, а они не настаивали. Они просто накормили меня свиными отбивными, картофельным пюре и зеленой фасолью, завершив ужин домашним яблочным пирогом и мороженым. Все это, наверное, было очень вкусным, если бы я различала вкус. Они также рассказали мне о своих трех детях, семерых внуках и одном правнуке, которые жили по всей Америке и каждого из которых они очень любили. После того как Норм и Глэдис закончили рассказывать, я, наверное, смогла бы узнать любого из них, встретив на улице. И это еще до того, как они показали мне фотографии.
– Норм, Глэдис, спокойной ночи.
– Спокойной ночи, дорогуша, приятных снов, – ответила Глэдис.
Я коротко помахала им рукой, развернулась и отправилась к себе. Меня быстро поглотила невероятно темная ночь, а в голову хлынули мысли, которые я гнала от себя весь день. Мысли о том, как на этот раз я стала тем, кто разрушил то хорошее, что было в новых отношениях. О том, что на этот раз именно я не сберегла то хорошее, что имела. Я думала, что в этот раз защищаюсь от чего-то плохого, а на самом деле это Макса нужно было защищать от меня.
С некоторым усилием (не совсем удачным) я отодвинула эти мысли в сторону, осторожно продвигаясь в темноте. Только чудом я отыскала свой коттедж и чудом же сумела попасть ключом в замок.
Открыв дверь, я сделала мысленную заметку на будущее оставлять включенным фонарь на крыльце, если Норм и Глэдис снова пригласят меня к себе, и неожиданно меня с силой втолкнули внутрь. Я коротко вскрикнула от удивления, но не успела больше никак отреагировать, потому что меня оторвали от двери, впечатали в стену, так что я больно ударилась головой, а потом к моему горлу прижалось сильное мужское предплечье.
– Здесь нет Максвелла, чтобы прикрыть тебя, а? – прорычал Дэймон мне в лицо. На самом деле я его не видела, но поняла, что это он.
Я ничего не ответила, потому что не могла. Я задыхалась.
Некоторое время я царапала его руку и пинала его по ногам, отчаянно пытаясь вздохнуть. Но он был сильнее, и единственный раз, когда я попала ему по голени, он только сильнее надавил мне на горло, и боль стала просто мучительной.
– Пришлось подождать, англичанка, чтобы отплатить тебе, – прошептал он и отошел назад, отпустив меня.
Я схватилась за горло и согнулась пополам, легкие горели огнем. Я начала глубоко дышать, но Дэймон еще не закончил.
Он ударил меня тыльной стороной ладони по скуле, точно в то же место, куда и в прошлый раз. На этот раз, все еще не отдышавшаяся после того, как он меня душил, я упала на четвереньки.
Не успела я упасть, как он пнул меня ногой по ребрам, и мое тело дернулось от удара. Боль, которой я никогда не испытывала, даже от рук Брента, прошила грудную клетку, словно широкое раскаленное лезвие.
Сосредоточившись на боли, я не успела уклониться и не смогла бороться, когда Дэймон подхватил меня под мышки и рывком поставил на ноги. Я пыталась восстановить дыхание, прикрывая ребра рукой, и даже не успела поднять руку, чтобы защититься, когда его кулак врезался мне в нос, и я испытала резкую боль, вслед за которой у меня из носа полилась жидкость. Дэймон поддержал меня ровнее, чтобы лучше прицелиться, и ударил меня второй раз. В глазу взорвалась боль, и я упала на колени, опираясь на одну руку, а второй все еще оберегая ребра, смаргивая искры в глазах и медленно втягивая воздух.
Дэймон склонился надо мной:
– Я тебя проучу, англичанка. Ясно?
Потом так же быстро, как напал на меня, он закрыл дверь и ушел.
Я медленно вдохнула, боль пронзила ребра кинжалами, но я все равно дышала и дышала. Потом я подползла к двери, заперла ее и, опираясь на ручку, подтянулась и встала на ноги.
Пошатываясь, я добрела до ванной и включила свет. Из носа на подбородок бежала кровь и капала на свитер. Я схватила полотенце, прижала его к носу и, взглянув в зеркало, увидела, что глаз и скула уже начали опухать.
К горлу подступили рыдания, но я сглотнула их, ощутив во рту вкус крови.
«Солнышко, приложи к глазу лед, посиди спокойно, соберись с мыслями и возвращайся к Максу», – произнес Чарли у меня в голове.
Я сделала, как он сказал, хотя и не все. Я взяла лед и легла на кровать, одной рукой прижимая пакет к глазу и скуле, а другой прижимая к носу полотенце, зная, что рядом нет никого, чтобы аккуратно забрать лед у меня и отнести его в раковину, если я засну. Вместо этого завтра я проснусь в луже.
Но я все равно заснула. Потому что, лежа в кровати, я разрыдалась так, что стало больно ребрам.
А рыдания всегда выматывал меня.
* * *
Услышав громкий стук в дверь, я резко проснулась и заморгала в темноте. Меня охватил страх.
Он вернулся.
Господи, о чем я думала? Мне следовало уехать. В Денвер. Куда угодно. Почему я осталась там, он может меня найти?
Все мысли вылетели у меня из головы, и я рывком села в кровати, услышав, как открылась дверь.
Боже мой.
Теперь я действительно оказалась в фильме ужасов с сумасшедшим мужчиной, который выследил меня. Одна, в коттедже посреди леса. Всем известно, что надо держаться подальше от коттеджей в лесу! В одной из серий «Думать как преступник» даже был серийный убийца-психопат, который был владельцем коттеджа в лесу и пытал там парочки.
О чем я только думала?
Я перекатилась на другой край кровати, игнорируя жгучую боль в ребрах, и встала на ноги. Теперь между мной и дверью была кровать, и я увидела в проеме скрытый тенями силуэт.
– Убирайся! – завизжала я как можно громче, зная, что Норм меня не услышит, потому что он носил слуховой аппарат и очень часто переспрашивал, но надеясь, что услышит Глэдис.
Внезапно включился фонарь на крыльце, и я увидела Макса. В то же мгновение я перестала дышать.
Что он здесь делает?
Он оглядел помещение и, как только заметил меня, изменился в лице.
– Какого... хрена? – прошептал он. Его тихий хриплый голос скользнул ко мне через всю комнату, словно змея.
Только тогда я осознала, что держу в одной руке мокрое от растаявшего льда полотенце, окровавленное полотенце – в другой и даже представить не могу, как выглядит мое лицо. Не говоря уже о свитере, потому что я уснула прямо в одежде, не сняв даже сапоги.
Не задерживаясь на этих мыслях, я уставилась на Макса и спросила первое, что пришло в голову:
– Что ты здесь делаешь?
– Какого хрена? – повторил Макс.
– Макс, что ты здесь делаешь?
В одну секунду он пересек комнату и кровать между нами и оказался вплотную ко мне. Взяв мое лицо в ладони, он внимательно осмотрел нос, скулу и глаз.
Потом он посмотрел мне в глаза и мягко спросил:
– Герцогиня, что с тобой случилось?
– Макс...
– Малышка, ответь мне.
– Я не...
Его руки напряглись, не причинив мне боли, но я поняла, что он устал повторять. Он хотел, чтобы я просто послушалась его.
– Дэймон, – прошептала я, и Макс медленно закрыл глаза.
Потом открыл их и спросил:
– Что произошло?
Я покачала головой, но ответила:
– Не знаю. Я некоторое время сидела у реки, потом пошла на ужин к Норму и Глэдис...
Макс моргнул и спросил:
– К Норму и Глэдис?
– Это мои соседи.
– Твои соседи?
– Да, в третьем коттедже. Мы ели свиные отбивные и яблочный пирог... не одновременно, конечно, пирог был на десерт. С отбивными мы ели картофельное пюре, подливу и зеленую фасоль, а... с пирогом мы ели мороженое.
Что я несу?
Макс сжал губы в линию, и я не поняла, то ли он собирался засмеяться, то ли накричать на меня, но потом он разжал их и предложил:
– Давай перейдем к части про Дэймона.
– Хорошо. – Я была только рада вернуться к теме и не выставляться дурочкой. – В общем, после ужина я вернулась в свой коттедж, открыла дверь, а Дэймон был где-то здесь, он толкнул меня внутрь и... ну...
Я взмахнула рукой, поскольку остальное было очевидно и так.
– Когда это произошло?
– Не уверена, но уже прошло какое-то время.
– Ты не обращалась к врачу.
Это было утверждение, а не вопрос, но я пожала плечами и глупо ответила:
– В этом нет необходимости, если мои ребра сломаны, врач мало что сможет...
Заметив, как сузились глаза Макса, я замолчала.
– Ребра?
Я моментально поняла свою ошибку, но что-то мне подсказывало, что Макс не оставит это без внимания, не только потому, что он прищурился, но и потому, что он никогда и ничего не оставлял без внимания.
Поэтому я осторожно объяснила:
– Он... когда я упала на пол, он... ну...
Я замялась, но потом прошептала:
– Ударил меня ногой.
Макс стоял абсолютно неподвижно, все еще держа мое лицо в ладонях и глядя мне в глаза, но его взгляд потемнел, стал отсутствующим и таким злобным, каким я его еще не видела, хотя этим утром мне казалось, что злее уже не бывает.
Что навело меня на мысли о случившемся утром.
– Макс, – осмелилась произнести я, – что ты здесь делаешь?
Кажется, он был не в состоянии пошевелиться. Потом он моргнул, снова сосредоточился на мне и ответил:
– Забираю тебя домой.
На этот раз моргнула я.
– Но...
– Но теперь я забираю тебя в больницу.
– Макс...
Я не закончила, потому что он забрал у меня полотенца, бросил их на комод у меня за спиной и сказал:
– По дороге я позвоню Мику, попрошу, чтобы он задержал Дэймона.
– Я думаю...
На этот раз я не закончила, потому что Макс взял меня за руку и потащил через комнату, говоря:
– После больницы мы поедем домой.
– Я не могу домой, – сказала я ему в спину, пока мы шли к выходу. Макс остановился и повернулся ко мне.
– Что?
– Я готовлю завтрак для и Норма и Глэдис. Они придут в половине девятого. Норм беспокоится за меня, и, думаю, Глэдис тоже. Если я исчезну посреди ночи... Я хочу сказать, что они не молоды, в смысле, что у них уже есть правнук. Они перепугаются.
Несколько секунд Макс молча смотрел на меня, его взгляд был нежным и теплым, но очень многозначительным. Потом он полностью развернулся ко мне, подошел вплотную, отпустил мою руку, но положил ладонь на тыльную сторону моей шеи. Зачарованно я смотрела, как он наклонил голову, а потом почувствовала ласковое и быстрое прикосновение его губ к моим.
Отстранившись на несколько дюймов, он тихо сказал:
– Герцогиня, ты единственный знакомый мне человек, который провел всего восемь часов в гребаном коттедже в какой-то глуши и уже успел познакомиться с соседями, поужинать с ними и пригласить на завтрак.
Я не слышала его слова, я все еще ощущала его губы на своих, запоздало осознав, что он ведет себя так, будто того, что произошло между нами сегодня утром, вовсе не было.
– Ты все еще злишься на меня? – шепотом выпалила я, и мои глаза распахнулись от страха, что этот вопрос вырвался у меня вместо того, чтобы остаться в голове, где и ему и место, даже если это и значило, что он останется без ответа.
Я попыталась отодвинуться, но Макс только сжал ладонь на моей шее.
– Об этом мы поговорим позже.
Значит да. Этим утром он уже был достаточно зол, чтобы это длилось всю жизнь, и имел на это право, но я не могу снова пройти через это. Ни тогда, ни потом.
Я покачала головой и дернула шеей, но он лишь сильнее сжал пальцы.
– Я... – Я сглотнула. – Макс, тебе больше не нужно заботиться обо мне.
– Заткнись, Герцогиня.
– Нет, Макс, ты не...
Он снова наклонил голову и поцелуем заставил меня замолчать.
Потом, не отрывая губ, он повторил:
– Милая, я сказал, что мы поговорим об этом позже. Хорошо?
– Хорошо, – прошептала я. А что еще мне оставалось?
Макс отстранился от меня, только чтобы поцеловать в лоб, и сказал:
– Поехали.
Хорошо, что он взял меня за руку, потому что как только его губы коснулись моего лба, я закрыла глаза и не могла думать ни о чем, кроме этого нежного поцелуя, так что нуждалась в том, чтобы он вел меня.
* * *
Когда Макс привез меня обратно в коттедж после нашего визита в небольшую местную больницу, у него не возникло трудностей с поисками замка в двери, потому что перед уходом он мудро включил фонарь на крыльце.
Не отпуская моей руки, он провел меня внутрь и щелкнул выключателем. В небольшой гостиной зажглась лампа рядом с диваном. Продолжая держать меня за руку, Макс запер дверь, и тут зазвонил его мобильный.
Макс достал его из заднего кармана и посмотрел на экран.
Потом он сжал мою ладонь и негромко сказал:
– Готовься ко сну, дорогая, я вернусь через минуту.
Я уставилась на него. Что значит «вернусь через минуту»?
Не успела я задать свой вопрос (хотя я, наверное, все равно не стала бы спрашивать), как Макс отпустил мою руку, открыл телефон и приложил его к уху:
– Да?
Опустошенная страхом, адреналином и приступом рыданий, подобного которому еще никогда не испытывала за всю свою историю, а у меня была длинная история рыданий, я поняла, что у меня не осталось сил на споры или даже обсуждение происходящего. На самом деле мне едва хватало сил, чтобы стоять. Поэтому я поплелась в ванную, включила свет и достала из сумки пижаму.
Я полагала, что Макс просто привезет меня сюда, чтобы я могла приготовить завтрак для Норма и Глэдис, а потом уедет. После всего, что произошло утром, несмотря на то, что он сказал мне, что приехал забрать меня «домой», я не совсем поняла, что он имел в виду. Хотя я предположила, что он делает это по просьбе моей мамы, потому что у нее был его номер, а Макс, будучи Максом и несмотря на случившееся между нами, выполнил бы ее просьбу, потому что она ему нравилась и потому что это было в его характере.
Конечно, он поцеловал меня три раза, и этого я совсем не понимала.
Больше того, по дороге в больницу, как и обещал, он позвонил в полицейский участок Гно-Бон и рассказал им, что сделал Дэймон и что я приеду завтра, чтобы выдвинуть обвинения. После этого он взял меня за руку, но не положил ее себе на бедро. Вместо этого он положил наши соединенные руки на мое бедро и отпускал мою ладонь, только чтобы переключить передачу, после чего каждый раз снова брал меня за руку. Помимо этого он мало говорил, но вел себя мягко, даже заботливо, хотя явно думал о чем-то своем.
И, думается мне, после всего случившегося утром и после того, как он нашел меня, избитую Дэймоном, мысли эти не были приятными.
Положительной стороной поездки в небольшую местную больницу посреди ночи оказалось отсутствие очереди. Очень быстро мы выяснили, что мои ребра и нос не сломаны, а только ушиблены. Несмотря на то, что опухоль удалось уменьшить при помощи льда, синяки уже начали проявляться, включая бок, на котором проступил красный выгнутый след в форме носка ботинка. К моему ужасу и по настоянию Макса, мое туловище и лицо сфотографировали, и, когда мы уезжали, врач пообещал нам с Максом прислать фотографии и медицинское освидетельствование в полицейское отделение Гно-Бон.
Всю дорогу до коттеджа Макс молчал, так же как и я, но продолжал держать меня за руку.
Я слышала его приглушенный разговор в другой комнате, пока раздевалась и надевала пижаму. Потом я огляделась, в первый раз осмотрев коттедж.
Владельцы жили в доме примерно в четверти мили дальше по дороге, которая вела к коттеджному комплексу. Это явно был семейный бизнес, у них даже не было офиса, просто запирающийся шкафчик для ключей рядом с входной дверью и книга регистрации постояльцев на столике с тонкими ножками под ним.
Теперь я увидела, что они гордились своими коттеджами. Комната была чистой, деревянный пол выглядел недавно перестеленным и теплым, серовато-зеленые стены также были недавно покрашены. Тут и там обнаруживались признаки того, что люди приложили немало усилий. Толстые сине-зелено-бежевые половики, картины на стенах, подобранные со вкусом, а не просто в попытке хоть чем-то украсить. На кровати не плед, а пуховое одеяло, мягкое и воздушное, в пододеяльнике, перекликающемся с зеленым цветом стен и синим и бежевым на половиках, а также с вкраплениями коричневого и серого. На двуспальной кровати лежало четыре мягких подушки, а не две непривлекательные тонкие. Там даже было несколько декоративных подушечек, которые тоже совпадали по цветовой гамме с отделкой комнаты, а на каждой тумбочке стояли лампы с плотными абажурами, но сверху было устройство, с помощью которого можно направить лампу, куда нужно.
Учитывая все это, а также наличие вокруг каждого коттеджа достаточно большого участка земли с деревьями и кустарником, обеспечивающими больше уединения, я была удивлена, что коттеджи не забиты под завязку. С другой стороны, они выглядели довольно новыми, так что, возможно, владельцы были новичками или просто провели реконструкцию и еще не успели рассказать об этом.
– Да, увидимся завтра, – сказал Макс в телефон, входя в спальню, и я поняла, что стою в одной пижаме и глупо пялюсь на комнату, изучая внутреннее убранство.
Я собралась с мыслями, подошла к кровати и включила лампу с его стороны. Макс захлопнул телефон и выключил верхний свет, а я, собрав последние силы, быстренько обошла кровать, откинула одеяло и легла, услышав, как Макс положил телефон на тумбочку.
Я повернулась на здоровый бок, лицом к комнате, и увидела Макса. Теперь он стоял рядом с моим чемоданом, который лежал на кресле на другом конце комнаты. Он бросил сверху свою кожаную куртку и расстегивал рубашку. Я молча наблюдала за тем, как он стряхнул ее, положил поверх куртки и завел обе руки за голову, чтобы стянуть футболку с длинным рукавом. Потом он развернулся и, глядя мне в глаза, пошел к кровати.
Я затаила дыхание, не как обычно, от вида его груди, а потому что до меня вдруг дошло, что он здесь, я здесь, а ведь я весь день пыталась смириться с ужасающим осознанием, что больше никогда не увижу его.
Я перекатилась на спину и закрыла глаза, почувствовав, что Макс сел на кровать. Я услышала, как оба его ботинка упали на пол, потом почувствовала, что он сова встал, и услышала, как пряжка ремня ударилась об пол одновременно с шорохом ткани.
Потом одеяло сдвинулось и постель прогнулась, когда он лег. Одеяло снова двинулось, сползло до моей талии, я открыла глаза и повернула голову к Максу, пока он осторожно гладил мои ребра раскрытой ладонью.
Положив ладонь поверх оставленного Дэймоном следа, Макс устроился на боку, совсем рядом, но так, что касался меня только рукой. Поставив локоть на кровать и подпирая голову кулаком, он внимательно смотрел на меня.
Потом его ладонь опустилась ниже, на мой живот, и я поняла, что не дышу, поэтому выдохнула. И тут Макс заговорил:
– Хорошо, малышка, давай начнем с того, что ты расскажешь мне, что наговорил тебе Гарри прошлой ночью.
Я снова задержала дыхание.
Я хотела попросить его выключить свет. Я также хотела спросить, можно ли мне лечь спать и не могли бы мы поговорить обо всем утром (или никогда). Но больше всего я хотела спросить его, правда ли, что он влюбился в меня, до того, как я так глупо все испортила своим непростительно эгоистичным поведением.
Чего я делать не хотела – так это рассказывать ему, что наговорил мне Гарри, не только из-за того, что именно он наговорил, но и потому, что по большей части это касалось Анны.
Но я знала, что не могу прятаться за своим нервным поведением, только не сейчас. Макс заслуживает лучшего.
Поэтому я выдохнула и тихо сказала:
– Он рассказал мне про Анну.
Макс не рассердился, его лицо не потемнело, глаза не прищурились, он просто спросил:
– Что он сказал?
Я медленно вдохнула через нос, потом выдохнула и ответила:
– Он сказал, что ты любил ее.
– Любил, – с готовностью согласился Макс.
Я прикусила губу, потом отпустила ее и продолжила:
– Он сказал, что она была твоим миром.
– Была, – снова согласился Макс, и я испытала совершенно другой вид боли, но каким-то чудом поборола порыв закрыть глаза и продолжила смотреть на Макса.
– Он сказал, что после нее у тебя было много женщин.
– Это так.
При этом утверждении я сглотнула и шепотом закончила:
– Он сказал, что ты так сильно любил ее, что когда она умерла, ты был сломлен. И он сказал, что больше никто не сможет стать для тебя такой любовью, никогда, и что ты и все остальные это знают, и он считает, что мне тоже следует знать.
На это Макс отреагировал: его губы сжались в линию, глаза потемнели, а ладонь слегка надавила мне на живот.
Потом он вздохнул и расслабил руку.
– Знаешь что? – спросил он.
Я зажала обе губы зубами и замотала головой. Хотя я и знала кое-что, просто не то, что он собирался сказать. Однако я не была уверена, что хочу знать то, что он собирался поведать. Но я промолчала, а он сказал:
– Когда Анна умерла, закончился ее мир, но не мой.
Я закрыла глаза, но Макс прошептал:
– Милая, посмотри на меня.
Так что я снова их открыла и тихо сказала:
– Ты не обязан говорить об этом.
– Нет, обязан.
Я опять сглотнула и накрыла ладонью его руку на моем животе.
– Мне потребовалось время, чтобы осознать это, – сказал он. – Около десяти лет. Я понял это всего неделю назад, во время метели.
О. Мой. Бог.
– Макс, – выдохнула я, и его рука скользнула по моему животу на бок, он аккуратно подтянул меня к себе и подался вперед.
– Гарри ни хера не знает, – сообщил мне Макс тихо, но немного резко. – Он потерял Битси, не знаю почему, мне все равно, это не мое дело. Это его проблема, он не боролся за нее, и все это знают. Он просто сдался и позволил Керту выиграть. У нас с ним разные истории. Он сдался и был вынужден жить с этим решением, в одном городе с Битси, которая делила жизнь с другим мужчиной. Я потерял Анну из-за Керта, это не зависело от меня. Да, мы с ним не ладили, но Анна и Битси были подругами. Однажды они гуляли в «Собаке», Керт должен был забрать их и отвезти по домам. Недели три назад была годовщина. Весенние каникулы, в городе много подростков, они творят глупости, напиваются, как обычно. Они дразнили Керта, выкрикивали грубости из окон своей машины, а он быстро выходил из себя. Он вспылил, решил преподать им урок, показать, кто есть кто, и потерял управление. Подростки угодили в кювет, с ними все было в порядке, они ехали быстро, слегка перенервничали, но отделались незначительными травмами. Внедорожник Керта перевернулся четыре раза и остановился, только врезавшись в дерево.
– Боже мой, – прошептала я, поворачиваясь к нему и автоматически положив ладонь ему на талию.
– Да, – проворчал Макс. – Хуже того, завод отозвал машины той модели, что была у Керта. Какие-то неполадки с ремнем безопасности на заднем пассажирском сиденье. А Керт даже не подумал вернуть ее, чтобы это исправили. Ремень Анны отстегнулся, и, когда машину перевернуло, ее швыряло по салону, и она сломала шею.
После этих слов я полностью перекатилась к Максу и обняла его за талию, прошептав:
– Макс.
– На ней не было ни царапины, – прошептал Макс, и его взгляд стал отсутствующим. Его глаза все еще смотрели на меня, но я поняла, что он меня не видит. Он видел что-то другое, что причиняло ему сильную боль. Я знала, потому что это отражалось на его лице, и, глядя на него, я захотела обладать способностью коснуться его рукой и впитать эту боль.
Но у меня не было таких способностей, ни у кого не было. Так что я просто крепче обняла его за талию.
– Когда я увидел ее в похоронном бюро, кроме шуток, она выглядела так, будто спит, – продолжил Макс.
Мне захотелось, чтобы он замолчал, но я не стала просить об этом, я просто теснее прижалась к нему и крепче сжала руку, обнимавшую его.
Макс все еще был там, я поняла это по выражению его лица и по его следующим словам.
– Я хотел его убить. Господи, я был ослеплен этим желанием, не мог думать ни о чем другом. Он не просто убил ее из-за своего гребаного характера, он сделал это, потому что был ленивым сукиным сыном и не сдал свою машину в ремонт, он был беспечным, даже не предупредил, чтобы она села позади него. – Макс смотрел на меня, но все еще находился далеко, когда произнес: – Знаешь, я бы принял ее такой, как Битси, и был бы счастлив всю оставшуюся жизнь.
Я знаю. Я совершенно точно знаю.
Я убрала ладонь с его талии и положила ее ему на шею.
– Знаю, – прошептала я.
– У него осталась Битси, живая, покалеченная, но оставшаяся рядом, чтобы смеяться, разговаривать, делить его постель. Черт, он никогда не понимал, как ему повезло, что он выжил в той аварии. Не только потому, что он не пострадал, но и потому, что не потерял Битси.
Я гладила его челюсть и молчала.
– Это все небрежность Керта, он не отправил машину обратно, когда завод сообщил ему о неисправности. Джордж сказал, что я могу подать на него в суд, но я не стал. Деньгами тут не поможешь, но для Керта деньги были всем, так что он этого не понимал. Он прислал ко мне Трева заключить мировое соглашение, не хотел, чтобы я подал иск, козлина. – Макс покачал головой. – Господи, он был таким мудаком.
Да, определенно.
– Анна была застрахована, мне выплатили деньги, но я никогда их не трогал. Даже когда строил дом, никогда. Взять их, использовать их означало сдаться.
– Сдаться? – в замешательстве спросила я.
Макс снова сосредоточился на мне.
– Признать, что она мертва, окончательно.
– Смерть весьма окончательна, дорогой, – мягко, но осторожно сказала я.
Макс изменился в лице, по нему прокатилась волна боли, и он опустил голову, прикоснувшись своим лбом к моему.
– Да, – пробормотал он.
Все еще осторожно я предположила:
– Он упоминал о ней в своем письме.
