Текст книги "Рискованное приключение (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 36 страниц)

– Битси, вчера Минди пыталась совершить самоубийство, – объявила я.

Битси ахнула и дернулась назад. Минди замерла, а потом начала вставать, но я взяла ее за руку с одной стороны, а мама с другой, удерживая на месте.

Я повернулась к Минди и положила руку ей на колено.

– Вчера, дорогая, вчера ты сказала, что не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал. И, клянусь тебе, в любом другом случае, в любом другом, я бы уважала твое желание. – Я подняла руку с ее ноги, погладила ее по щеке и прошептала: – Но не в этом. Это слишком важно.

– Нинс, я не могу, – прошептала Минди, ее глаза наполнились слезами, лицо исказилось от страха, и мое мужество получило серьезный удар, но я продолжала.

– О, ты можешь, солнышко, ты можешь, потому что вокруг тебя собрались сильные женщины, и мы поможем тебе пройти через это, – сказала я, и по ее щекам покатились слезы. – Ты знаешь, что мой парень бил меня. Ты знаешь, что Битси осталась без ног, и знаешь все, что произошло с ней недавно. Ты не знаешь, что мой отец изменял моей маме, когда она была беременна мной, и бросил ее, не вспоминая о нас семь лет. Сейчас она замужем за любимым мужчиной и очень счастлива.

– Нинс... – прошептала Минди, прерывисто дыша.

– Я хочу сказать, что жизнь бьет нас, но мы выживаем.

– Нинс...

– Мы боремся.

Она замотала головой, продолжая плакать.

– А когда мы не можем бороться, мы учимся обращаться к тем, кто выучил жизненные уроки, кто выжил, кто придет и поможет нам пережить это.

Она продолжала качать головой и попыталась отпрянуть, но я отпустила ее руку и взяла ее лицо в свои ладони.

Непримиримым тоном я сказала:

– Минс, мы не сдаемся.

Я слышала, как всхлипывает Минди и кто-то еще, наверное, Барб, но смотрела только на Минди.

– Мы никогда не сдаемся.

– Нинс...

Я снова перебила ее:

– Ты любима.

– Я знаю, – прошептала она, ее лицо побледнело и передернулось, отразив боль, которую она причинила вчера людям, любящим ее.

– Никто на тебя не злится, – заверила я ее. – Мы все понимаем.

Она покачала головой:

– Нет, не понимаете.

– Да, дорогая, мы понимаем. И нам больно за тебя, и это прекрасно.

– Нет.

– Да. Быть любимой, Минди, это прекрасно.

Она крепко зажмурилась, потом открыла глаза.

– Ты сильная.

В ее голосе слышалось обвинение.

– Нет. Просто у меня есть прекрасная мама, был чудесный брат и много хороших друзей, которые помогали мне. Они многому научили меня, дали мне кое-что, что я сохранила внутри, но до сих пор не знала, что именно. Я не знала, что они дали мне то, что я смогу отдать, когда придет мое время отдавать. То, что я отдаю сейчас тебе.

Она прикусила губу и, сглотнув, прошептала:

– Я не могу перестать думать об этом.

– Конечно нет, тебя изнасиловали, – прошептала я в ответ. – То, что случилось с тобой, ужасно.

– Я слабая.

Я подалась вперед и коснулась своим лбом ее.

– Тогда пообещай, что обратишься за помощью, чтобы стать сильной.

– Я не могу стать чистой.

– Это потому, что ты уже сверкаешь как бриллиант. Насколько сильнее ты хочешь засиять, хорошая моя?

Ее тело сотрясала такая сильная дрожь, что ее голова вырвалась из моих ладоней.

– Минди, – обратилась к ней Битси. Я опустила руки, и Минди после некоторого колебания посмотрела на Битси, которая протянула к ней руки. – Иди сюда, детка, мне нужно, чтобы сейчас ты меня выслушала. – Минди покачала головой, но Битси наклонилась вперед и попросила: – Пожалуйста, дай мне руки.

– Я не могу, – всхлипнула Минди.

Битси еще сильнее подалась вперед и взяла Минди за руки. Подняв их между ними, она сильно их встряхнула.

– После того, что случилось со мной, я думала о самоубийстве, – поделилась Битси. Минди громко всхлипнула и постаралась отодвинуться, но Битси крепко ее держала. – Думала, Господи, я так часто думала об этом.

– Я не могу, – простонала Минди.

– Как бы мне хотелось знать кого-то вроде Нины, – говорила Битси. – Мне бы хотелось иметь такую поддержку. Мне приходилось самой бороться с этими мыслями. Я никогда никому не рассказывала, кроме Нины недавно. Не знаю, как я справилась.

– Ты... ты... – запинаясь, проговорила Минди.

– Я удержалась. Временами я не знала, почему я это делаю, какой смысл? Но я справилась и теперь рада, что сделала это.

– По... почему? – спросила Минди.

– Потому что теперь у меня есть племянницы, и я люблю их больше всего в жизни. Потому что, что бы там ни думали люди, у меня было больше времени с Кертом, и мне с ним было хорошо, он заставлял меня смеяться. Потому что я смогла видеть, как ты выросла, и выросла красавицей. – Минди покачала головой и опять попыталась отнять руки, но Битси удержала ее. – Я поняла одно: когда случается подобное, нужно выплеснуть часть боли. Ты не сможешь держать ее всю в себе.

– Я... я пробовала, с Беккой, я не знаю, как ее выплеснуть, – сказала Минди Битси.

– Это легко, просто отпусти ее, – объяснила Битси.

– Я...

– Поделись со мной своей болью, Минс, – ласково приказала Битси.

Минди закачала головой и снова попыталась отнять свои руки.

– Поделись, – настаивала Битси. Слезы продолжали капать, но Минди просто смотрела на Битси, пока та не наклонилась еще ближе и не прошептала: – Поделись со мной, милая.

Несколько долгих секунд Битси и Минди смотрели друг другу в глаза, а я задержала дыхание. Потом неожиданно Мнди упала на колени перед коляской Битси, уткнулась ей в живот, обняла ее руками за талию и разразилась громкими, сотрясающими тело рыданиями.

Битси одной рукой гладила Минди по волосам, а другой по спине, склонившись над ней, словно защищая.

Я почувствовала, как мама переплела свои пальцы с моими.

– Вот так, красавица, отпусти это, – проворковала Битси, и Минди заплакала громче.

– А теперь кофе, – тихо сказала мама, вставая и поднимая меня с собой.

– Мам, мы не можем...

Мама крепче сжала мою ладонь, и я посмотрела на нее.

– Кофе.

Я кивнула, мама отпустила мою руку и, обойдя коляску Битси, подошла ко мне. Она обняла меня за талию и повела на кухню. Броуди обнимал свою заплаканную маму. Незнакомый мужчина исчез, а Макс наблюдал за Битси и Минди. Стив направился к нам.

– Им нужно время, – сказала мама собравшимся и потянула меня дальше к кухне.

Стив шел следом за нами, за ним Броуди и Барб. Стив заключил меня в одно из своих медвежьих объятий, когда в кухню вошел Макс.

Мама искала чашки в шкафчиках. Я прижалась щекой к груди Стива, избегая взгляда Макса.

– Мы со Стивом кое-что узнали, – тихо сказала мама Барб и Броуди. – Через два города отсюда есть кризисный центр для жертв изнасилования. Мы связались с ними, и они сказали, что могут выезжают в другие города. Они ждут вашего звонка. – Барб и Броуди молчали, и мама продолжила: – Сейчас самое время позвонить, найти ей помощь. Я знаю, вам не по душе давить на нее после вчерашнего, но это надо сделать.

– Она не позвонила, когда мы просили ее до этого, – прошептала Барб.

Мама поставила последнюю чашку на столешницу, подошла к Барб и взяла ее за руку.

– Тогда заставьте ее, – прошептала мама, – или лучше сделайте это для нее.

Барб смотрела на маму, в ее глазах отражалась тревога, неуверенность и страх, потом медленно кивнула.

Мама повернулась к Стиву:

– Дорогой, дашь мне тот телефон, который мы записали?

Стив достал из кармана номер телефона, отдал его маме, и она повела Барб из кухни, попросив Стива:

– Не закончишь кофе?

Стив кивнул, отпустил меня и направился к кофеварке.

Я стояла, покачиваясь, и надеялась, что моя затея сработает, а еще я надеялась, что место Стива займет Макс.

Но он этого не сделал. Вместо него, к моему удивлению, ко мне подошел Броуди, взял меня за руку и подвел к кухонному столу. Он сел на стул, а я осталась стоять перед ним в растерянности. Тогда он дернул меня за руку, так что едва не выдернул ее из сустава, и я, тихо ахнув, приземлилась ему на колени. Он обнял меня обеими руками так крепко, что я не могла дышать, после чего уткнулся лицом мне в шею. Я напряглась всем телом, и мои глаза метнулись к Максу, который пристально смотрел на нас, сжимая челюсти.

А теперь что я сделала?

Я медленно вдохнула, повернула голову и приблизила губы к уху Броуди.

– Броуди, – окликнула я.

Он не ответил.

Неуверенно, я положила ладонь ему на волосы.

– Броуди, дорогой, посмотри на меня.

Он послушался, оторвал лицо от моей шеи и запрокинул его, глядя на меня.

– Я должен тебе целый мир, – прошептал он.

Я забыла о своей растерянности, подалась к нему и положила ладонь ему на шею.

– Броуди...

– Она – мой мир, моя маленькая сестренка, – сказал он. – Если бы не ты, ее бы не было здесь. Я должен тебе целый мир.

Я не знала, что на это ответить, потому что он говорил правду.

Поэтому я решила сменить тему.

– Обещай мне, что сейчас мы с тобой посидим, и ты отпустишь это.

– Я никогда не забуду, – поклялся Броуди.

Я кивнула:

– Да, знаю, ты никогда не забудешь, я никогда не забуду, и Макс не забудет, но пообещай, что после ты отпустишь это.

Несколько долгих секунд он смотрел мне в глаза, потом его глаза сверкнули и он спросил:

– А если не отпущу, ты и для меня устроишь групповую терапию?

Я едва заметно улыбнулась:

– Возможно.

– Мне же не нужно будет обнимать Макса? – продолжал он.

– Возможно, если ты не сможешь отпустить, – пригрозила я. – Коттона, Мика, Джеффа и Пита тоже, поскольку они единственные мужчины, которых я здесь знаю. О, подожди, сегодня я познакомилась с Джорджем Нельсоном, придется пригласить и его.

Броуди усмехнулся, хотя его улыбка сразу же пропала, но свет в его глазах стал сильнее, и он прошептал:

– Тогда я отпущу.

– Хорошо, – прошептала я.

– Кофе, – пророкотал Макс поблизости.

Я подняла глаза: он действительно стоял рядом и протягивал мне чашку. Я тут же осознала, что все еще сижу на коленях у Броуди, потому что Макс смотрел на мою задницу с огромным неудовольствием.

Я слезла с колен Броуди, взяла предложенную Максом чашку, пробормотала «спасибо» и укрылась в безопасной гавани по имени Стив.

Никто не разговаривал, даже когда вернулись мама и Барб. Макс не подходил ко мне. Вместо этого он, кажется, потерялся в собственных мыслях, уставившись на задний двор через кухонное окно.

Я старалась не смотреть на него, но не могла удержаться и все время возвращалась к нему глазами, потягивая свой кофе, впервые чувствуя себя потерянной и одинокой с тех пор, как поднялась по ступенькам к его дому.

Я чувствовала себя так, пока ко мне не подошел Стив. Он обнял меня за талию одной рукой и прикоснулся губами к моему виску.

– Это было нелегко, учитывая Чарли и все остальное, – тихо сказал он. – Я горжусь тобой, куколка.

– Спасибо, – так же тихо ответила я. Должно быть, Макс услышал, потому что посмотрел на нас, и снова у него на челюсти дернулся мускул, прежде чем он вернулся к внимательному изучению двора.

* * *

По просьбе Битси я проводила ее до двери фургона, на котором она приехала к Барб и Даррену. Незнакомый мужчина, которого я видела в доме (выяснилось, что его зовут Берт), оказался ее водителем.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Спасибо, Нина, – ответила она, и я дернула головой.

– Я думала, что ты разозлишься на меня за то, что я поставила тебя в трудное положение... эм...

– Нет, – сказала Битси, улыбаясь, но как-то грустно. – Знаешь, я столько лет в этом кресле, а люди все еще обращаются со мной так, словно я хрустальная. Это обидно. Все всегда оберегают меня. Это тоже обидно. Ни разу, ни разу за десять лет я не припомню, чтобы кто-то нуждался во мне, дал мне почувствовать, что мне еще есть, что дать другим. Ты знала, что у меня был дерьмовый день, но ты доверила мне это, поверила, что я достаточно сильная, ты знала, что проблемы Минди больше, чем мои, и обращалась со мной, как с нормальным человеком, а не хрупкой вещью. Поэтому спасибо тебе.

– Э-э... Пожалуйста? – сказала я вопросительно. Битси тихо засмеялась, но даже смех не уменьшил горечь на ее лице.

Смех стих, взгляд Битси стал странным, и она прошептала:

– Жалко, что ты не приехала сюда раньше.

Я внимательно посмотрела на нее и спросила:

– Ты в порядке?

Она вдохнула через нос, стряхнув что бы ее ни терзало, и кивнула. Потом ее взгляд скользнул мне за спину, прежде чем быстро вернуться ко мне.

Потом почему-то торопливо прошептала:

– Береги Макса.

Ее настроение снова изменилось, и я, удивленная ее тоном, словами и прозвучавшей в них горячностью, начала оборачиваться, когда услышала низкий голос Макса.

– Готова?

Я кивнула ему и снова повернулась к Битси, наклонилась к ней, поцеловала в щеку и отошла. Макс занял мое место, закрыл боковую дверь фургона и два раза хлопнул по крыше ладонью.

Когда приехал консультант из кризисного центра для жертв изнасилования, мама со Стивом уехали (чтобы мама успела собраться для похода в «Петуха»). Вскоре после них мы с Максом попрощались с Минди, Броуди и Барб и пошли вместе с Битси и Бертом к фургону.

Теперь пришло время возвращаться домой.

Макс стоял рядом со мной и смотрел, как отъезжает фургон Битси и мы с ней машем друг другу руками. Он не двигался, просто молча смотрел. Потом, не глядя на меня, он пошел к «Чероки». Я последовала за ним.

Он не открыл для меня дверь, просто разблокировал замки нажатием кнопки. Я забралась внутрь, пристегнулась и не успела устроиться на сиденье, как Макс уже вывел машину с дорожки.

Мы ехали по городу, когда я осмелилась спросить:

– Все хорошо?

– Поговорим, когда приедем домой.

Ответ Макса насторожил меня.

Мне хотелось надавить на него, на самом деле, у меня чесались руки, а слова рвались с языка – вот как сильно мне хотелось надавить на него. Что-то было не так, и я не знала, что именно. И я даже не была уверена, хочу ли я это знать. Я просто понимала, что мне нужно знать. С большим трудом мне удалось промолчать всю дорогу до дома.

К тому времени как мы свернули на дорогу, которая после еще одного поворота приведет нас домой, начался медленный снегопад.

Макс остановил машину и выпрыгнул из нее. Я тоже.

Он дошел до входной двери намного быстрее, чем я, в основном потому, что на нем не было сапог на высоком каблуке, хотя это можно отнести также к тому, что его ноги гораздо длиннее моих.

Я вошла в дом через дверь, которую Макс оставил открытой. Я закрыла ее и отыскала его глазами, пока стряхивала пальто. Он уже был на кухне и направлялся к холодильнику. Я повесила пальто на стул в столовой и услышала шипение открытой бутылки с пивом. Я обернулась в сторону кухни и увидела, что Макс стоит, запрокинув голову и пьет.

Я остановилась у барной стойки и смотрела, как Макс опустил руку с бутылкой и оперся второй рукой на столешницу.

Я собралась с духом и начала:

– Макс...

Но он меня перебил:

– Я знаю, ситуация необычная, но, блядь, неужели будет слишком просить тебя не сидеть на коленях у другого мужчины, когда я стою в той же комнате? Нет. Неужели слишком много просить об этом, даже если я, блядь, в другом штате?

У меня отпала челюсть и скрутило живот.

– Прости? – прошептала я.

– За что? – спросил Макс.

Я так растерялась, что даже не знала, что сказать, поэтому, запинаясь, забормотала:

– Я... но... но это был Броуди.

– Мне по фигу, кто это был.

– Но...

– И мне по фигу, почему ты это сделала, Нина, просто больше так не делай. Хорошо?

– Он... Макс, он сам посадил меня к себе на колени, – напомнила я. – В сложившейся ситуации я вряд ли могла вырваться.

– Никакая ситуация не является правильной для того, чтобы твоя задница находилась на коленях у другого мужика.

Я быстро и коротко затрясла головой.

– Мы что... мы действительно это обсуждаем? – недоверчиво спросила я.

– Будь ты на моем месте, Нина, и окажись в комнате, а у меня на коленях сидела бы женщина, тебе бы это понравилось?

От этой мысли у меня скрутило живот, а также от того, что он продолжал называть меня Ниной.

– Нет, конечно нет, – сказала я.

– То-то, – коротко ответил он.

– Если бы это не была Минди или что-то в этом роде, – добавила я.

– Я кормил Минди с ложечки. Ты знакома с Броуди пару дней. Вряд ли это одно и то же.

– В некотором роде.

– Дело в том, что я знаю тебя неделю и ты спишь со мной. С Броуди ты знакома...

Все мое неверие насчет нашего разговора, и легкое замешательство, и страх, который я ощущала всегда, когда он злился на меня, испарились, и мои глаза снова заволокло красной пеленой.

– Не продолжай! – предупредила я.

– То-то и оно, – ответил Макс.

Я подалась вперед и рявкнула:

– Ты невозможен!

– Да, ты уже говорила.

Я сердито уставилась на него, а он уставился на меня. Ни один из нас не говорил и не двигался. Мне хотелось швырнуть в него чем-нибудь, но под рукой ничего не оказалось. Если бы мне пришлось потянуться за чем-нибудь, могу поклясться, что мое тело разлетелось бы на кусочки.

К сожалению, я не могла выдержать сердитый взгляд его ясных серых глаз, поэтому отвернулась, осмотрела дом и поняла, что здесь некуда сбежать. Кроме одного места. Туда-то я и направилась.

Я протопала по комнате, громко стуча каблуками по деревянному полу. Потом я протопала наверх по лестнице. Потом протопала к креслу и увидела, что моей сумки там больше не было. Я остановилась и уставилась на кресло. Потом я протопала к гардеробной, распахнула дверь и включила свет. Я увидела, что моя одежда висит рядом с одеждой Макса, мои свитера аккуратно сложены на полках, опять же рядом со свитерами Макса, а моя обувь стоит в линию рядом с обувью Макса. Мой чемодан был сложен и задвинут в угол. Вся моя одежда была постирана, а та, которой это требовалось, еще и выглажена, как и одежда Макса.

Каролина хорошо делала свою работу.

Я выключила свет, захлопнула дверь и протопала в ванную. Открыв шкафчик для лекарств, я увидела, что все мои средства гигиены аккуратно расставлены там. Потом я открыла шкафчик под раковиной и обнаружила свою косметику. Так что я протопала к двери, увидела свой халат на крючке с задней стороны двери, и мне захотелось завопить от радости. Потом я захлопнула дверь и заперла ее.

Я набрала ванную и приступила к долгой и сложной процедуре чистки лица.

Чего мне хотелось, так это избавиться от присутствия Макса, покинуть его дом и штат, в котором он проживает.

А еще мне хотелось спуститься вниз и закричать ему в лицо.

Я осталась без машины и была настолько зла, что даже не доверяла собственным словам, поэтому не могла позвонить маме со Стивом, чтобы они забрали меня, ведь они готовы целовать землю, по которой ходит Макс, а кроме того они запланировали романтический ужин на двоих в «Петухе». Так что пришлось остановиться на чистке лица.

Поэтому я устроила себе самую длинную чистку лица в истории.

Вода в ванне остыла, но даже после чистки я так и не успокоилась, так что пришлось вылезать и вытираться. Я увлажнила тело лосьоном, словно ожидала оценок за свою старательность, а потом завернулась в халат, взяла свою одежду и сапоги и вышла из ванной.

Весь дом был освещен: и внизу, и наверху. Горели обе лампы на прикроватных тумбочках. Но Макса не было ни видно, ни слышно.

Я бросила свою одежду и сапоги в гардеробной и принялась искать свое нижнее белье, которое обнаружилось в одном из выдвижных ящиков (да, рядом с бельем Макса). Я схватила бюстгальтер и трусики, надела их и натянула последние пижамные штаны и майку на бретельках. Штаны были из хлопковой ткани с крошечными ромашками на фоне малинового щербета, а майка была цвета лаймового щербета. Сверху я натянула халат и конфисковала у Макса пару носков, самую лучшую, которую смогла найти, решив, что стащу их, просто чтобы досадить ему. Прыгая на одной ноге, я натянула носки.

Потом я прошла через комнату, открыла раздвижные двери, закрывающие телевизор, выбрала самый отвратительный ужастик, хотя обычно я их не смотрю, потому что фильмы ужасов пугают меня до чертиков, даже глупые. Чарли всегда хохотал над этим до упаду, когда ему удавалось заставить меня смотреть их с ним вместе. Я вставила диск в DVD-проигрыватель, свернулась калачиком на кровати, обняв одну подушку и сдвинув остальные себе за спину, и уставилась на экран.

Живот напомнил мне о том, что я не пообедала, и я про себя велела ему заткнуться.

Шло самое начало фильма, девушка убегала по лесу, ее едва прикрытое одеждой тело было залито кровью зарубленного молодого человека, когда я почувствовала присутствие Макса на втором этаже.

Несмотря на то, что часть меня, которую я не слушала, была рада его приходу (просто потому, что кино начало меня пугать), я не посмотрела на него. Я продолжала смотреть в телевизор, даже когда почувствовала, как прогнулась кровать, когда он сел, и услышала, как на пол упал сначала один ботинок, потом другой. Кровать снова прогнулась, я замерла, полностью сосредоточившись на экране.

Макс скользнул мне за спину, обнял меня рукой за талию и притянул к своему твердому телу. Я резко дернулась вперед, но он так же резко притянул меня обратно.

Я сдалась и полностью замерла.

– Выключи фильм, Герцогиня.

О, теперь я стала Герцогиней. После того как он доказал, что является, как и большинство мужчин – не все (Чарли со Стивом исключения), – большим мудаком.

Я не шевельнулась и ничего не сказала.

– Малышка, выключи его.

Теперь я малышка. Прекрасно.

Он вздохнул и крепче прижался к моей спине.

– Сегодня был дерьмовый день.

Я продолжала молчать и смотреть, как едва одетая дева нашла свою смерть в лесу.

– Кертис знал, что кто-то хочет его смерти.

При этой новости мое тело слегка вздрогнуло, но я продолжала молчать.

– Ему угрожали.

Я смотрела в экран, и каким-то образом, спустя совсем короткое время после жестокой кончины юной леди, двое других молодых симпатичных людей решили заняться необузданным сексом в лесном домике.

По опыту просмотра ужастиков с Чарли я знала, что это не предвещает ничего хорошего. Обычно секс – это последнее, чем занимаются герои фильмов ужасов, прежде чем их замочат топором, ледорубом, перчаткой с длинными бритвенноострыми лезвиями или простым кухонным ножом.

– Битси тоже угрожали.

Мысли о перчатках с бритвенноострыми лезвиями вылетели у меня из головы, я вздрогнула и повернула голову к Максу.

– Керт никому не говорил, он нанял частного детектива, – продолжал Макс.

Я нарушила свое молчание и спросила:

– С ней все будет хорошо?

– Мик кое-что придумал.

Я подумала про Битси, которая была одна в таком большом доме, способная передвигаться только в инвалидной коляске.

– Мне следует поехать к ней, – заявила я Максу, и он нахмурился.

– Что?

Я вывернулась из-под его руки, скатилась с кровати и бросила подушку.

– Тебе придется отвезти меня.

– Я не повезу тебя к Битси.

– Потом я позвоню Арлин, – провозгласила я, распахивая дверь гардеробной и включая свет.

– Нина, иди сюда.

Я проигнорировала его, подошла к своим вельветовым брюкам шоколадного цвета и сняла их с вешалки.

– Нина, – окликнул Макс и, когда я продолжила его игнорировать и принялась выбирать свитер из лежащих на полках, пробормотал: – Господи.

Я выбрала свитер цвета сливок с косами, но едва успела вытащить его с полки, как Макс выдернул его у меня из рук. Потом он бросил его на полку (к сожалению, уже не сложенным, потому что Каролина хорошо складывала свитеры). Потом, пока я пялилась на скомканный свитер, Макс вырвал у меня из рук брюки и бросил их на пол.

Я с запозданием повернулась, подняла глаза на Макса и воскликнула:

– Эй!

Он схватил меня за руку, выключил свет в гардеробной, вытянул меня оттуда и закрыл дверь.

Я вывернула свою руку и рявкнула, заглушая крики (несомненно) юных любовников в телевизоре:

– Пусти.

– Нет, нам надо поговорить.

– Думаю, ты уже достаточно наговорил.

– Детка, я был зол и признаю, что повел себя не очень хорошо.

Я прищурила глаза и повторила:

– Ты повел себя не очень хорошо?

Макс не обратил на это внимания и продолжил:

– Ты тоже не поняла, что я хотел сказать.

– О нет, ты ошибаешься, я все прекрасно поняла.

– Нет, не думаю.

– Поверь мне, Макс, я поняла.

– Я не Найлс.

Это заставило меня остановиться, и я только и могла, что уставиться на Макса.

– Что? – прошипела я.

– Мне не наплевать, – заявил Макс.

– Не наплевать на что?

– На все.

– Может, ты посвятишь меня в подробности, – предложила я и снова попыталась вывернуть руку из его хватки, но он только притянул меня ближе, поднял вторую руку и положил ладонь мне на шею, слегка сжав пальцы. Мне не было больно, ни капельки, но его твердая ладонь говорила о многом.

Я замерла.

– Хорошо, Герцогиня, хочешь подробностей – вот они. Броуди мой лучший друг, и я знаю, что он не станет меня обманывать, и могу предположить, судя по количеству раз, когда обманывали тебя, что ты также не станешь меня обманывать. Дело не в нем, совсем не в этом, и даже не в том, что ты сидела у него на коленях, хотя, повторю, мне это ни хрена не понравилось.

– Это не подробности, Макс, – возразила я. – Ты повторяешься.

– Ты назвала его «дорогой».

Я моргнула и коротко тряхнула головой.

– Что, прости?

– Ты сидела у него на коленях, обнимала его и назвала «дорогой».

Моя кровь начала закипать, и я громко крикнула:

– Он был расстроен из-за сестры!

– Да? Что ж, я тоже.

– Да, и если я правильно помню, то я и тебя называю дорогим.

– Да, но ты спишь со мной.

Я попыталась отнять свою руку, запинаясь:

– Я... ты... я не понимаю...

– Это мое, – заявил Макс, и я перестала сопротивляться и воззрилась на него.

Потом я сообщила ему:

– Ты называешь других женщин детка, и дорогая, и...

– Ты моя единственная Герцогиня.

Тут он прав.

– Это ничего не значит, – сказала я, и его брови опасно сошлись у переносицы.

– Для тебя Герцогиня ничего не значит?

– Нет, то, что я сказала «дорогой».

– Это кое-что значит для меня.

– Но я-то этого не знала, – защищалась я.

– Да, поэтому я говорю тебе сейчас.

– Что ж, возможно, тебе стоило сказать об этом до того, как ты разозлился на меня за то, что я сделала что-то, понятия не имея, что ты этого не хочешь. И возможно, если ты злишься, то можешь отыскать способ поведать мне об этом, не превращаясь в полного мудака.

– А может быть, ты сделаешь скидку на то, что мне приходится иметь дело с подругой, у которой убили мужа, с написанным мертвецом письмом, с сестрой, которую изнасиловали и которую мы нашли вниз лицом в реке, с новой девушкой, у которой отец – мудак, а бывший жених – козел, и оба они находятся в городе, и с будущим, которое, насколько я понимаю, означает конец моей горы.

– А может быть, ты тоже сделаешь мне скидку на то, что я рассталась со своим женихом и только что выяснила, что он козел и находится в городе, как и мой мудак-папаша. Не говоря уже о том, что девушка, которая стала мне небезразлична, попыталась совершить самоубийство, как сделал мой брат. И, что еще важнее, я решила снова поднять ставки и переехать в другую страну, чтобы дать шанс мужчине, которого едва знаю, но который невыносим, невозможен и может вести себя как мудак. Мне нужно найти работу и купить большой письменный стол, чтобы люди воспринимали меня серьезно, а моя мама со Стивом в таком восторге от всего этого, что уже планируют припарковать свой новый автофургон рядом с твоим домом и пользоваться твоей ванной и кухней!

Закончила я уже крича и была так поглощена своей тирадой, что не увидела, как выражение лица Макса изменилось. Когда я увидела, что его взгляд потеплел, а лицо смягчилось, я тут же осознала свою ошибку, но у меня уже не было времени сдать назад. Макс отпустил мою руку, но тут же обхватил меня за талию и начал подталкивать меня к кровати.

– Макс...

– Я знал, что сегодня утром что-то изменилось.

– Макс...

– Ты переезжаешь сюда.

– Макс...

– Ты покупаешь письменный стол.

– Макс...

На этот раз я замолчала, потому что упала на кровать, а Макс навалился сверху. И прижался губами к моей шее.

– Слезь с меня! – рявкнула я.

– Не-а, – сказал он мне в шею, потом провел губами вверх и прикусил ухо.

Я задрожала.

Потом прикрикнула:

– Слезь! Мы не закончили спорить.

– Мы можем продолжить после того, как отпразднуем, – сказал Макс мне на ухо, и я снова задрожала.

Потом я уперлась в его плечи и дернулась всем телом, но без малейшего успеха.

– Мы не будем праздновать. Я передумала. Я только пригляжу за Минди, выпью пива с Арлин в «Собаке», навещу Битси и выпью с ней латте и немного похожу по магазинам. Потом я возвращаюсь прямиком в Англию.

Макс приблизил свой рот к моему и сказал:

– Коттон расстроится, что ты не приготовишь ему рыбную запеканку.

– Значит, я выделю немного времени для Коттона, а теперь слезай.

Он не слез. Вместо этого он наклонил голову и поцеловал меня. Я попыталась отвернуться, но он обхватил мое лицо ладонями и удержал на месте. Ничего хорошего из этого не вышло, поскольку я держала губы сомкнутыми.

Макс приподнял голову и потребовал:

– Перестань злиться, Герцогиня, и открой ротик для меня.

Я сердито уставилась на него. Он усмехнулся.

Потом неожиданно его усмешка пропала, а он принялся разглядывать мое лицо, поглаживая большими пальцами скулы.

Некоторое время спустя он тихо признался:

– Я вел себя как мудак.

Я втянула воздух, удивившись не только тому, что он признал это, но и тому, что он это понимал.

– Из-за смерти Керта и нашей истории всплыло всякое дерьмо, – продолжал Макс, и мое тело напряглось под ним, потому что я знала часть истории и предполагала остальное. Я подумала, не собирается ли он сейчас рассказать мне. – Обычно я могу забить на это. Сегодня все навалилось, и я не слишком хорошо справился.

Я ждала, что он скажет больше, но он молчал, просто глядя мне в глаза, а потом добавил:

– Прошло уже много времени с тех пор, как рядом со мной был человек, который был бы мне настолько важен, чтобы делиться всем, и я немного отвык.

Уже что-то, намек, и я ждала дальше. Но больше ничего не получила.

Вместо этого Макс провел большим пальцем по моей нижней губе, следя за ним, потом опустил голову и прикоснулся к моим губам, потом снова поднял голову.

Обхватив ладонью мою челюсть, он прошептал:

– Я облажался, малышка.

Разочарованно, я закрыла глаза и отвернула голову. Нет, я была больше чем разочарована.

Но, по крайней мере, он способен признавать, что был неправ. Это уже кое-что.

Я открыла глаза, посмотрела на него и сдалась.

– Не думай об этом, Макс. День был... – Я поискала слово. – ...безумным.

Он снова легко коснулся моих губ и немного отстранился.

– Обещай мне, что не будешь сидеть на коленях у другого мужчины.

Его голос был нежным, но серьезным, и я кивнула.

– Думаю, я уже поняла.

– И не называй никого «дорогой». Это мое.

Я сглотнула – мне понравилось, что он заявил свои права – и снова кивнула.

Он прижался своим лбом к моему и прошептал:

– Обожаю, когда ты называешь меня так со своим акцентом, милая.

Я расслабилась под ним и положила ладони ему на талию, но напомнила:

– У меня нет акцента.

Он усмехнулся.