Текст книги "Рискованное приключение (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 36 страниц)

Я замотала головой, короткими, быстрыми, лихорадочными движениями.

– Нет, Макс, нет, не сейчас, пожалуйста, – шепотом взмолилась я.

Макс отпустил мое запястье, но его рука легла мне на шею, и он согласился.

– Хорошо, милая, мы поговорим позже.

Я благодарно кивнула и прижалась лбом к его груди.

– Мне нужно несколько секунд, прежде чем выйти отсюда, – тихо сказала я.

– Мы подождем столько, сколько тебе нужно.

Я сделала глубокий судорожный вдох и пробормотала:

– Перестань быть хорошим.

Макс ничего не ответил и не пошевелился. Он просто стоял, положив одну ладонь на мое бедро, а вторую на шею. Я положила руки ему на пояс и просто держалась за него.

Через некоторое время я сказала:

– Хорошо.

Макс поцеловал мою макушку и повторил мои слова:

– Хорошо.

Потом он взял меня за руку и вывел меня в комнату.

Рыжеволосая женщина, чьи волосы привлекательно оттеняли белые прядки, сидела на кровати спиной ко мне и лицом к Минди, закрывая ее от меня. Рядом с ними около кровати стояла более старшая версия мужчины Колорадских гор. Никто из них не обернулся ко мне, а женщина что-то шептала Минди.

Макс молча провел меня через комнату, и я уже отворачивалась от кровати, удостоверившись, что с Минди все хорошо, она вне опасности, со своей семьей, но наткнулась на взгляд Броуди.

Прочитав чувства, горевшие там, я замедлила шаги, и Макс сжал мою ладонь, потянув меня дальше и прижав наши сомкнутые руки к своему боку. Я продолжила движение, но не отворачивала голову, глядя в глаза Броуди, и в моих собственных глазах закипали слезы.

Броуди кивнул мне, когда мы с Максом дошли до лестницы, я кивнула в ответ и еще раз судорожно вздохнула, увидев, как одинокая слеза скатилась по щеке этого сурового горного мужчины.

Броуди отвернулся, и Макс повел меня вниз по лестнице.

* * *

Мама со Стивом отправились в город купить продукты. Даже после моей огромной закупки на прошлой неделе это было необходимо, учитывая, что всю неделю к Максу заглядывало на кофе, завтрак и ужин почти полгорода. Коттон отправился с ними, чтобы показать дорогу. Не то чтобы ее сложно найти, но это было мило с его стороны.

Врач тоже уехал, а Минди и Броуди вместе с родителями находились наверху и тихо разговаривали.

Макс принял душ, после чего пошел поставить квадроциклы в сарай, а я принялась за уборку, чтобы отвлечься. Протерев пыль со всей мебели в гостиной, я стала подметать деревянные полы. В руке я продолжала держать тряпку, на случай если обнаружу, что нужно протереть что-то еще. В это время в комнату вошел Макс.

Я бросила на него короткий взгляд и продолжила подметать.

Он подошел ближе, и мне пришлось остановиться, когда его рука обернулась вокруг моей талии.

– Макс, я... – начала я, выпрямляясь.

– Хватит убираться, Герцогиня. Когда я дома, по понедельникам приходит женщина из города, Каролина, и убирает дом, – тихо сказал он мне на ухо, и я повернула к нему голову.

– Нет, – авторитетно заявила я, на что Макс поднял брови.

– Да, малышка.

– Нет, я была здесь в прошлый понедельник, и никакая женщина по имени Каролина не приходила убираться.

– В прошлый понедельник ты или плохо соображала из-за высокой температуры, или спала. Она пришла, убралась вокруг тебя и ушла, – напомнил мне Макс.

Я совершенно забыла. Не то чтобы я вспомнила Каролину, но я забыла, что была больна.

Какая же я идиотка.

Я тихо охнула.

– Если ты все уберешь, ей нечего будет делать. Каролина слишком гордая, чтобы брать деньги ни за что, и не может позволить себе пропустить неделю. У нее двое детей и муж, который слишком много пьет, а клиентов не так много. Когда меня нет в городе, она убирается между арендаторами тоже.

Я снова охнула.

Макс развернул меня лицом к себе и забрал у меня из рук щетку и тряпку для пыли.

– Если хочешь чем-нибудь заняться, милая, лучше испеки ту смесь для кексов, которую купила в Денвере. Сегодня вечером нам не помешает гребаный кекс.

– Хорошая идея, – прошептала я.

Мне никогда не помешает кекс, любой кекс, а в особенности бисквитный кекс с купленной в магазине густой шоколадной глазурью. Это был слишком легкий способ выпечки, но в Англии не так много смесей для кексов и нет такого разнообразия готовой глазури. Я по ним соскучилась.

Макс улыбнулся, едва заметно, не своей обычной прекрасной улыбкой, но хоть что-то.

Потом он поднял свободную руку, положил ладонь мне на щеку, наклонился ближе и прошептал:

– К тому же герцогини не убираются.

– Я не герцогиня, – напомнила я.

– Герцогиня.

– Нет, Макс, не герцогиня.

– Ты – моя Герцогиня, – сказал он. Я задержала дыхание, пока его слова проникали в меня, сглаживая острые углы, образовавшиеся за последний час, а Макс заключил: – А моя Герцогиня не убирается.

Он погладил большим пальцем мою щеку, опустил руку, повернулся и пошел в кладовку.

Не дав себе отреагировать: разразиться слезами, или громко объявить, что он любовь всей моей жизни, или побежать наверх, заключить Минди в объятия и пообещать, что однажды она найдет свое счастье, – я заторопилась на кухню и занялась кексом.

* * *

Потом мы с мамой сделали на всех сэндвичи, разогрели для Минди консервированный суп и подали к нему свежеиспеченный хлеб, который мама купила в городе, достали из сушильной машины чистую, сухую одежду.

На кухне мама, Стив и Коттон разбирали годовой запас продуктов, а мы с Максом стояли на крыльце с Минди и Броуди. Минди переоделась в свою одежду, Броуди остался в одежде Макса, а свои вещи держал в руках.

Барб и Даррен, которых представили мне, уже сидели в машине. Бекка аккуратно разворачивалась на подъездной дорожке. Джефф давно уехал.

Я натянула свои шерстяные носки, Минди надела носки Макса, ее промокшие ботинки Барб забрала к себе в машину.

– Ты поживешь у мамы? – спросила я у Минди, и она кивнула. – Это хорошо, солнышко, – закончила я, она опять кивнула и отвела глаза.

Это меня задело, но я ее понимала, по крайней мере так я себе говорила.

– Ты заедешь завтра? – спросил Броуди, и я повернулась к нему.

Настала моя очередь кивать, и Броуди кивнул мне в ответ.

– Нинс, – прошептала Минди, и я быстро посмотрела на нее.

– Да, моя прелесть? – подбодрила я, когда она больше ничего не сказала.

Минди крепко сжала губы, все еще глядя в сторону.

– Я не думала... – начала она.

– Завтра, – быстро и твердо сказала я, теперь точно понимая ее, и ее глаза метнулись ко мне, а потом снова в сторону.

– Но я...

– Завтра, милая, – повторила я, и ее взгляд вернулся ко мне, но на этот раз остался.

– Я не думала, что ты... не ты... Я бы никогда не поступила так с тобой. – Она помолчала и прошептала: – Я просто не подумала.

– Перестань, Минди, – прошептала я в ответ. – Дело не во мне, солнышко. Дело в том, что нам надо вернуть тебя туда, где ты должна быть.

Ее глаза наполнились слезами, и она все так же шепотом сказала:

– Спасибо тебе, Фасолинка.

Я проглотила всхлип, а Макс обнял меня за плечи и прижал к своему боку.

Взяв свои эмоции под контроль, я сказала:

– Поговорим завтра, хорошо, моя прелесть?

Минди кивнула, кусая губы. Макс сжал мои плечи, я взглянула на него и кивнула, после чего он кивнул Броуди.

Броуди двинулся к сестре, но вдруг Макс сказал:

– Нет, подожди.

Потом он отпустил меня и крепко обнял Минди обеими руками. Я поднесла ладонь ко рту и посмотрела на Броуди.

– Ты любима, Минс, – услышала я хриплый голос Макса и увидела, как пальцы Минди вцепились в его футболку на спине. – Возможно, ты даже не понимаешь, как сильно.

– Макс, – всхлипнув, сказала она. Я закрыла глаза и почувствовала, как рука Броуди заменила руку Макса на моих плечах. Я прислонилась к его высокому телу, и он, как и Макс, без усилий принял мой вес.

– Если ты снова об этом забудешь, позвони мне и я напомню, – сказал Макс Минди и потребовал: – Обещай мне, детка.

– Хорошо, – прошептала она.

– Я хочу, чтобы ты пообещала, – приказал он, и ее пальцы сжали его футболку.

Одну секунду, на которую у меня остановилось сердце, она молчала, но потом произнесла:

– Я обещаю, Макс.

Он тоже помолчал, прежде чем ответить:

– Хорошо, милая.

Он отодвинулся, но взял ее лицо в ладони и коснулся губами лба, потом повернулся и принял меня у Броуди.

Я обняла его за талию обеими руками, а он обнял меня. Броуди поднял свою необутую сестру на руки, спустился с крыльца и понес ее к своей субару. Мы с Максом стояли, обнявшись, и смотрели, как сначала Барб и Даррен, а затем Броуди и Минди в три приема развернулись и выехали на дорогу.

Я помахала рукой, на случай если Минди оглянется назад или Броуди посмотрит в зеркало заднего вида. Я не знала, смотрят ли они, но продолжала махать, даже когда они свернули на шоссе.

Макс сжал меня в объятиях, и я вздохнула.

– Холодает, милая, будет снегопад, – сказал он. Я прижалась щекой к его груди и смотрела на открывающийся вид, снова обняв его обеими руками. Он прав, облака заслоняли солнце и в воздухе ощущался холодок.

– Ты в порядке? – спросила я его грудь, хотя и знала ответ.

– Нет, – честно сказал он.

– Мне жаль, Макс, – прошептала я.

– Мне тоже, – прошептал он в ответ.

Некоторое время мы молча стояли, обнимая друг друга. Я смотрела на пейзаж, и Макс тоже, прижавшись щекой к моей макушке.

Тогда я подумала: было бы по-другому, если бы Макс был рядом, когда умер Чарли? Если бы у меня было все это, возможно, не этот вид, но его сильные руки, обнимавшие меня, его щека у моих волос, если бы я могла держаться за него?

Я решила, что потерять Чарли было бы не менее больно, но если бы после этого я знала, что не одна, то мне было бы немного легче.

И я поняла, что именно потеря Чарли открыла путь одиночеству, но я была в таком горе, что не смогла его побороть. Так что, когда позже я встретила Найлса и он оказался добрым и по-своему внимательным, я прицепилась к нему, потому что с ним я больше не была одна.

Но проблема в том, что после этого я не стала менее одинокой.

– И ты все время чувствуешь себя так? – нарушил молчание Макс.

Я задрала голову и посмотрела на него:

– Что, прости?

– Чарли.

Я закрыла глаза, потом открыла и честно кивнула.

– Милая, – прошептал он, его лицо стало нежным, глаза потеплели, но было в них что-то еще – понимание, которое разрывало мне сердце.

– Но у вас все будет по-другому, милый. У нее все будет хорошо, – пообещала я.

– Да, – ответил он, сжимая меня в объятьях.

– Нина замерзнет до смерти, если ты продержишь ее на крыльце еще хоть немного, – сказал Коттон. Мы повернулись и увидели, что он высунулся из двери. – И вообще, нам еще картины вешать, сынок, тащи сюда свою задницу.

С этими словами он вернулся в дом, но оставил дверь открытой.

Момент был разрушен, так что я решила поднять настроение. Поэтому, пока мы, обнявшись, шли к открытой двери, я сказала:

– Кажется, Коттон пытается в одиночку удвоить твой счет за газ.

– Я уже говорил, что он заноза в заднице? – громко спросил Макс, когда мы вошли в дом, и он закрыл дверь.

– Я подарил ему свои работы, а он называет меня занозой в заднице, – пожаловался Коттон моей маме, которая выглядела так, словно что-то готовит, и это меня встревожило. Я надеялась, что ее порыв стряпать успокоился после завтрака, потому что поход за продуктами означал, что теперь у нее появится простор для фантазии относительно ингредиентов.

– Ох уж эти современные дети, – ответила мама, – никакой благодарности.

– Макс, мама опять назвала тебя ребенком, – наябедничала я, хотя Макс и сам все слышал.

– Да, но она готовит свою мексиканскую запеканку, – сказал Стив, и я восторженно ахнула. Стив усмехнулся и посмотрел на Макса. – Нина любит мексиканскую запеканку своей мамы.

Макс становил меня у края кухни, я подняла на него глаза и объяснила:

– Ты тоже полюбишь. Ты только попробуешь и не сможешь подумать ничего кроме: «Божественная амброзия».

Макс усмехнулся, глядя на меня сверху вниз, и я с облегчением увидела, что эта улыбка уже больше походила на его обычную прекрасную улыбку.

– Никогда в жизни не думал подобного, Герцогиня, – сообщил он. – На самом деле я даже не знаю, что это значит.

– Пища богов, – сообщила я.

– То есть ты хочешь сказать, что запеканка твоей мамы хороша.

– Лучшая.

– И это тоже моя стряпня, – высокомерно вставила мама.

Я встала на цыпочки и громким шепотом сообщила Максу:

– Редкий удачный случай.

– Я все слышала! – рявкнула мама.

Тут вмешался Стив, обратившись к Максу:

– Нам придется соорудить какую-нибудь лебедку, если ты хочешь повесить ту картину над кроватью. Она не пройдет по винтовой лестнице.

– Нет проблем, я уже делал так с мебелью, – ответил Макс и решил: – Схожу в сарай за инструментами.

– Я с тобой, – предложил Стив и слез со стула.

– Я посижу в тепле, – отказался участвовать Коттон и уселся на стул.

– Я покрою кекс глазурью, – объявила я и хотела отойти от Макса, но он сжал руку и, когда стала задирать голову, чтобы посмотреть на него, коснулся губами моего виска.

Как же мне нравится, когда он так делает.

– Вернусь через секунду, малышка, – тихо сказал он, напоследок еще раз сжав руку.

И мне нравится, когда он так говорит. И когда он сжимает меня.

Макс отпустил меня, Стив присоединился к нему, и они вышли.

– Он хранитель, – заметила мама, глядя в ту сторону, куда ушли Макс со Стивом.

Она не ошибалась, но я была слишком эмоционально истощена, чтобы думать об этом или решать, что мне делать с этим фактом.

– Солнышко, – окликнула мама. Я посмотрела на нее и вцепилась рукой в край столешницы, увидев выражение ее лица.

– Иди к мне, Фасолинка, – ласково сказала мама.

– Мам.

– Прежде чем ты займешься кексом, я хочу обняться.

– Мам, знаешь...

– Иди сюда, Нина, – твердо потребовала мама, и я сделала то, что делала с самого детства, когда слышала этот мамин тон. Я послушалась и шагнула в ее объятия.

Мама обвила меня руками, слезы подступили к горлу и полились из глаз. Я не могла с ними справиться, но в безопасности маминых рук я и не пыталась.

– Мама, – прошептала я, крепко обнимая ее.

– За последние дни с тобой случилось много плохого, и ты не можешь держать это в себе, милая, просто не можешь. – Она обнимала меня так же крепко, как я ее, и продолжила: – Так что ты должна поделиться с мамочкой.

Я уткнулась лицом в ее шею, как и множество раз до этого, начиная с падения с велосипеда и заканчивая проблемами с ужасными парнями.

Однако на этот раз все было по-другому, потому что через некоторое время ее руки расслабились, а ладони легли мне на плечи. Я удивленно подняла голову, но мало что смогла разглядеть, потому что мама выглядела размытой, а также потому, что она развернула меня и я оказалась в безопасности в руках Макса.

Да, суд присяжных вынес решение. Вердикт: маме точно понравился Макс.

Руки Макса ощущались по-другому, в основном потому что они переместились, подняли меня и понесли через комнату. Макс сел в кресло и устроил меня у себя на коленях.

– Ты... Тебе надо вешать картины, – просопела я, уткнувшись лицом ему в шею.

– Позже.

– Нет, я в порядке, – солгала я, вытирая щеку ладонью, и всхлипнула.

– Позже.

Я подняла голову и запротестовала:

– Макс.

Он положил ладонь мне на затылок и вернул мою голову на место.

– Герцогиня, я сказал позже.

Макс явно принял решение, я знала, что это значит.

– Хорошо, – со слезами в голосе, но все же сердито сдалась я.

Макс ничего не ответил.

Я обняла его и позволила его теплому, твердому телу окружить мое.

«Я никогда этого не говорил, Нина. Никогда не думал, что у меня будет такая возможность, – прошептал Чарли у меня в голове. Единственный ответ, который я смогла дать, это сильнее обнять Макса. – Солнышко, я очень сожалею».

Из моего горла вырвался новый всхлип, и Макс прижал меня ближе.

* * *

После того как картины были повешены (да, картины, потому что мама, Стив и Коттон хором потребовали, чтобы мою повесили в простенок между дверями под лофтом, и не позволили мне возразить ни слова, а Макс и не собирался вмешиваться; не говоря уже о том, что картина смотрелась там великолепно); после мексиканской запеканки, которая оказалась даже лучше, чем я помнила, и Макс, судя по двум съеденным порциям, был со мной согласен; после трех бутылок пива для Макса и двух для меня; после кофе и ванильного кекса с густой шоколадной глазурью и шарика мороженого, которое мама, Стив и Коттон купили в магазине, мы с Максом стояли возле входной двери и прощались со своими гостями.

– Где вы остановились? – спросила я маму, обнимая ее.

– Стив нашел квартиру, от которой отказались в последний момент. Она на другом конце города. Досталась нам почти даром. Мы пробудем здесь целую неделю! – объявила мама. Я перевела взгляд на Макса и увидела, как он медленно закрыл глаза и покачал головой.

– Это здорово, мама, – сказала я, отстраняясь, но продолжая держать ее за руки. Я и правда считала, что это здорово, потому что скучала по ней, но нам нечасто удавалось увидеться.

Потом я обняла Стива и Коттона, мама со Стивом подвозили его домой. Наступала ночь, на улице шел мокрый снег, а Коттон пришел сюда пешком, потому что, как я узнала, жил по соседству с Максом.

– Я провожу их до машины, – сказал Макс и, посмотрев на мои ноги в носках, приказал: – Ты останешься здесь.

Я не стала спорить – у меня был трудный день, – а просто сказала:

– Хорошо.

– Спокойной ночи, Фасолинка, увидимся утром. – Мама помахала мне рукой, подскакивая в своих босоножках, а потом повернулась к Максу и заявила: – Я рассчитываю, что меня донесет до машины мужчина моей дочери, поскольку могу сломать каблук по такому снегу.

– Мам, – рявкнула я, – снег еще даже не лег.

– Не порти мне веселье! – огрызнулась мама и восторженно взвизгнула, когда Макс исполнил ее требование.

Стив усмехнулся мне и покачал головой. Коттон уставился на маму и Макса и тоже покачал головой, хотя и по другой причине, чем Стив.

Некоторое время я смотрела через стекло в двери, а потом поплелась к креслу, плюхнулась в него и уставилась на ревущее пламя, размышляя о том, то Макс отлично умеет разводить огонь.

Впрочем, он отлично умеет все.

Я помахала в окно, когда сигналящая машина проехала мимо, и посмотрела на вошедшего Макса.

– Макс, не следует потакать ее безумствам, поверь мне, от этого она становится еще безумнее, – посоветовала я.

– Твоя мама хочет, чтобы ее донесли до машины, я могу это сделать, значит, я донесу ее до машины. Ничего особенного, – ответил Макс, наклонившись, чтобы снять ботинки.

– Как скажешь, – пробормотала я и снова повернулась к огню.

Я скорее почувствовала, чем услышала, как он подошел ко мне, и мне пришлось потесниться, когда он сел рядом со мной в кресло и положил ноги на оттоманку.

Я уже готова была сказать что-нибудь, хотя и понятия не имела, что именно, когда Макс обнял меня рукой за плечи и заговорил.

– Сегодня случилось два чуда. Моя женщина спасла жизнь девушке, которую я считаю сестрой, и уже восемь часов, мы одни, а ты не больна, не пьяна и не спишь.

– Макс, – прошептала я, и он перевел взгляд с камина на меня.

– Никогда, Нина, никогда в своей гребаной жизни я не забуду, как ты бежишь по этому склону, прыгаешь в проклятую реку и склоняешься, чтобы вдохнуть жизнь в тело Минди.

Я закрыла глаза, но снова открыла их, когда Макс дотронулся до моего лица и прикоснулся своими губами к моим.

Он отодвинулся на дюйм и тихо сказал:

– Спасибо, малышка.

– Макс... – мягко начала я, но он меня перебил.

– Но если ты еще когда-нибудь хотя бы подумаешь снова прыгнуть в реку, я надеру тебе задницу.

Я нахмурилась и дернулась всем телом.

– Что, прости?

Макс опустил руку мне на колени, накрыв ладонью бедро, и сказал:

– Ты меня чертовски напугала.

– Макс...

– Серьезно, Нина, клянусь Богом, я смотрел, как ты ринулась в реку, не задумываясь, и у меня сердце ушло в пятки. Я думал, что вы обе утонете.

– Макс...

– Думал, что ничего не смогу сделать, что река заберет тебя, что она хочет тебя заполучить и сделает это, и я потеряю вас обеих.

– Этого не случилось, – напомнила я, стараясь сохранять терпение.

– Нет, слава Богу, не случилось. Могло бы, но не случилось.

– Мне нужно было добраться до нее.

– Я знаю.

– Поэтому я и бросилась за ней.

– Да, бросилась и едва не распрощалась с жизнью.

– Это не так.

– Река непредсказуема, детка, ты этого не знаешь, а я знаю. Особенно весной. Ты должна была подождать меня.

– Некогда было ждать.

– Нет смысла обсуждать это сейчас, дело сделано, и, слава Богу, все в порядке.

– Ты первый заговорил.

– Я заговорил об этом на случай, если ты соберешься сделать еще что-то необдуманное, что, кажется, бывает часто.

Я отстранилась, насколько смогла, хотя получилось не очень, и сердито глянула на Макса.

– Я не собираюсь прыгать в реки просто так, Макс. Я и сегодня не прыгала. Я просто, вроде как, зашла туда. – Макс поднял брови, и я немного уступила. – Ладно, я вбежала.

Макс покачал головой и объявил:

– Обсуждение закончено.

Я продолжала сердито пялиться на него, а потом начала вставать с кресла, но Макс стиснул руки вокруг меня и притянул к себе вниз.

– Макс, я собираюсь пойти почитать или заняться чем-нибудь еще.

– Ты злишься на то, что я сказал, и собираешься дуться.

Серьезно, он невыносим.

– Ладно, значит, я пойду дуться.

– Нет, не пойдешь. Ты останешься здесь, и мы будем наслаждаться тем, что живы, дышим и одни.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком любишь командовать?

– Нет.

– Что ж, я буду первой. Ты слишком любишь командовать.

Макс повернулся ко мне, просунул руку мне под колени и устроил мои ноги поверх своих на оттоманке. Если бы я не сердилась, то заметила бы, что, во-первых, он сделал это нежно, чтобы не повредить мою раненую ногу, и, во-вторых, в такой позе мне было намного удобнее.

Но я сердилась, а Макс продолжал говорить, так что я не заметила.

– Во-первых, детка, ты серьезно?

– Серьезно что? – спросила я.

– Ты хочешь, чтобы я не говорил то, что думаю?

Ну, когда он формулирует таким образом, звучит и правда не очень хорошо.

– Нет, но...

– Особенно, если это важно?

– Конечно нет.

– Во-вторых, если тебе не нравится то, что я сказал, ты предпочтешь обидеться и уйти, а не поговорить и все выяснить?

Это тоже звучит не очень хорошо.

– Ну...

– Да или нет.

– Возможно, да, – огрызнулась я, и его лицо помрачнело.

– Не может быть.

– Если я, как ты говоришь, обижусь и уйду, у меня появится возможность успокоиться и собраться с мыслями, чтобы мы могли все обсудить, а не спорить об этом.

– Детка, кого ты хочешь обмануть? Ты хочешь получить возможность отдалиться, а не собраться с мыслями.

И почему он такой невыносимый? Я была настолько зла, что спросила вслух:

– Почему ты такой невыносимый?

– Потому что я прав, а ты не права и знаешь это.

Мне не следовало спрашивать.

Я подняла глаза к потолку и воскликнула:

– Господи, когда в следующий раз я захочу приключений, порази меня молнией, я разрешаю.

– А знаешь, что хуже всего? – прервал Макс мой диалог с Богом, и я снова повернулась к нему.

– Не знаю. Что хуже всего, Макс?

– Хуже то, что ты чертовски хорошенькая, даже когда я зол на тебя.

У меня глаза чуть не выскочили из орбит, а злость снова вспыхнула, несмотря на то, что сердце сбилось с ритма от непонятного, но все же ощутимого страха.

– Ты зол на меня?

– Герцогиня, ты ломанулась в бурлящую, блядь, реку и еще сердишься, что я упрекнул тебя в этом.

– Макс, я ломанулась туда за Минди, которая хотела совершить самоубийство, как мой брат три года назад, и я не собиралась позволить этому случиться снова! Только не с Минди, с Броуди, с тобой!

Его лицо смягчилось, но я еще не закончила.

– И я не часто действую необдуманно.

– Детка, – тихо сказал Макс. Теперь его лицо выглядело так, словно он отчаянно старается не улыбнуться.

– Что? – рявкнула я.

– Ты прилетела в Колорадо, поехала в горы, в которых никогда не была, одна, с простудой. Ты оказалась одна, посреди метели, Бог знает где, в доме с незнакомым мужчиной, но ты осталась со мной. И просто к слову, детка, может, у тебя и острый язычок, но физически я сильнее. Потом ты не спасовала перед Шауной на нашем первом свидании; потом не отступила перед Дэймоном, который является мудаком и тоже сильнее тебя, что он, к сожалению, доказал; потом отчитала Ками и снова Шауну. Ты только раз взглянула на Джеффа, решила, что он хороший парень, и бросила Минди к его ногам. Ты ни на секунду не задумалась, прежде чем набросилась на своего отца, просто откинула одеяло, унеслась из спальни, сбежала вниз по лестнице и велела ему убираться. А сегодня утром ты вела себя смешно, но явно привычно, на равных со своей мамой. – Я молча буравила его сердитым взглядом, потому что его доводы были справедливы, но Макс продолжал: – И не говоря уже о том, что ты запрыгнула на заднее сиденье квадроцикла – хотя пару дней назад шарахалась от снегохода, – а потом спрыгнула с него, как голливудская каскадерша.

– Хорошо, Макс, я тебя поняла.

– Слава Богу, – пробормотал он и улыбнулся.

– Но ты все равно слишком любишь командовать.

– И тебе это нравится.

– Нет, – огрызнулась я.

– Детка, если бы не нравилось, ты бы уже была в гостинице в городе или, еще хуже, в Денвере, а не здесь.

– А я и не хочу быть здесь. Я хочу быть наверху и дуться, – выпалила я.

– Тем хуже, дорогая, потому что ты никуда не пойдешь.

– Хорошо, тогда я буду дуться тут.

Я скрестила руки на груди и сердито уставилась на огонь.

Через несколько секунд Макс вздохнул, положил ладонь мне на шею, откинулся на спинку кресла и заставил меня положить голову ему на плечо. Я позволила ему это, но продолжала смотреть на огонь, скрестив руки на груди.

Некоторое время мы молчали, а потом Макс снова заговорил:

– Бекка разговаривала со мной о Минди.

Услышав его тон, я медленно вдохнула, подавила свое раздражение и спросила:

– Что, прости?

– Она говорила, что беспокоится, как бы не случилось чего-нибудь вроде сегодняшнего.

Я опустила руки и подняла лицо к Максу. Он тоже пристально вглядывался в огонь.

– Правда?

– Да, – ответил Макс, не отводя глаз от пламени. – Вот почему мы перевезли ее к Бекке. Мы с Беккой решили это во вторник. Нам нужно было присматривать за ней и придумать, как ее уговорить, а потом Дэймон повел себя как мудак и ускорил наш план.

Его голос звучал как-то не так, а лицо оставалось совершенно бесстрастным.

– Макс, – окликнула я.

– Надо было оставить ее здесь, с нами, – прошептал Макс, и я поняла, что именно не так.

Я обняла его за талию и прошептала:

– Макс.

– Надо было рассказать Броуди.

– Макс.

– Я должен был сам отвезти ее проконсультироваться с кем-нибудь.

Я крепче обняла его и более твердо сказала:

– Макс, посмотри на меня.

Он медленно перевел глаза с огня на меня, и то, что я в них увидела, заставило меня прижаться к нему и положить руку на шею.

– Дорогой, ты будешь терзаться постоянно, если не отпустишь эти мысли.

– Нина...

– Я тоже не заметила признаков, а ведь я видела их раньше.

– Нина.

– Сегодня ты ничего не мог остановить, если таково было ее намерение. Не мучай себя.

– Сложно не думать, что я облажался, когда все мои мысли только о том, как ты прыгнула в реку и как она плавала в ней.

Да, я была такой идиоткой.

Я сжала его шею и подтянулась повыше, чтобы быть ближе к нему.

– Макс, ты не облажался.

– Вы обе могли утонуть.

– Макс...

– И я был бы виноват в этом.

Я подтянулась еще ближе и запустила пальцы в его волосы.

– Перестань, – прошептала я. Макс открыл рот, чтобы заговорить, но я остановила его, прижавшись губами к его губам.

Его рука скользнула вверх по моей спине, я подняла голову и увидела, что его глаза все еще темные от мрачных эмоций.

Я потерлась своим носом об его и повторила:

– Макс, перестань, все в безопасности, и я больше не полезу ни в какую реку, обещаю.

– Малышка... – невесело прошептал он.

– Милый, не надо. Со мной уже было такое, и, поверь, это путь в никуда.

Макс перевел глаза на мое лицо, потом скользнул пальцами в мои волосы и прижал мое лицо к своей шее.

– Прости, Герцогиня, тебе ни к чему это дерьмо, учитывая демонов, с которыми ты сражалась сегодня, – пробормотал он. Я обняла его и поцеловала в шею.

– Знаешь, чуть раньше я думала: было бы мне легче, если бы я не была одна, когда умер Чарли?

Он принялся расчесывать пальцами мои волосы и спросил:

– Да?

– Я решила, что не было бы.

– Наверное, нет.

– Но, может быть, если бы я не была одна, я бы не пошла по этой дороге.

– Наверное, нет, – повторил он.

– Так что, поскольку ты не один, позволишь мне увести тебя с этого пути?

Макс помолчал, а потом задал вопрос, на который нет ответа.

– Куда мы пойдем, милая?

– Не знаю, только не туда.

Его тело затряслось от молчаливого смеха, не сильно, но все-таки.

– Этот твой щит, детка, как будто титановый, – пробормотал он, и я крепко сжала его руками.

– Я думала, мы собираемся наслаждаться тем, что живы, дышим и одни, – напомнила я.

– Да.

– Но мы этого не делаем.

– Нет.

– Давай перейдем к этой части вечера, – предложила я.

Он легонько сжал мое плечо пальцами и тихо сказал:

– Хорошая идея.

– Хочешь пива?

– Нет.

– Я могу сделать горячий шоколад, – предложила я.

– Спасибо, но нет.

– Чего ты хочешь?

– Чего хочу?

Мой желудок ухнул вниз, а тело напряглось.

– Макс...

– Есть кое-что, чего я хочу уже некоторое время.

– Макс...

– Что поможет мне отвлечься.

Я подняла голову и повторила:

– Макс.

Он снова зарылся пальцами в мои волосы и посмотрел на мой рот:

– Хороший способ отпраздновать, что мы живы, дышим и одни.

– Я...

– Поцелуй меня, Герцогиня.

Я положила ладонь ему на грудь, а Макс притянул мою голову ближе к себе.

– Ты опять командуешь, – сообщила я ему.

Я почувствовала, как его губы улыбнулись под моими, и увидела, как эта улыбка отразилась в его глазах.

– Да, малышка. И предупреждаю, тебе лучше привыкнуть к этому, когда мы голые.

При этих словах я ахнула, и он поцеловал меня.

Может, все дело было в том, что на улице тихо падал снег, в камине горел огонь, на кухне мягко светилась подсветка шкафчиков, а около дивана горела единственная лампа, и все это делало дом более уютным и романтичным, чем раньше.

Может, дело было в том, что пришлось пережить Минди, Броуди, Максу и мне, и в облегчении от того, что мы все здесь, все еще ходим, разговариваем, дышим, целуемся.

Может, дело было в том, что пальцы Макса запутались в моих волосах, его твердое, теплое тело было так близко к моему, его рот сохранил легкий привкус кофе и ванильного кекса и просто вкус Макса.

Может, дело было в том, что это Макс и сегодня он оказался еще более великолепным, чем обычно.

А может, он просто очень хорошо целовался.

Но я растворилась в нем и в его поцелуе, склонила голову набок, подняла руки к его шее, скользнула пальцами в его густые волосы и коснулась его языка своим.

Макс зарычал мне в рот, и мое тело немедленно отреагировало на это ощущение, на этот звук, потому что мне понравился и сам звук, и то, что именно я заставила Макса издать его. Я сильнее прижалась к нему.