Текст книги "Пытка любовью (СИ)"

Автор книги: Константин Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 35 страниц)

А в государствах такими перегородками служат новые государственные законы, которые также выдумываются для того, чтобы "не пущать" туда, куда "не положено пушать" всех или большинство из всех. А это уже "навар" для чиновников, которые могут некоторых всё-таки "пущать, куда другим неположено". Вот и вся политика для "забубённого" государственного аппарата чиновников всех рангов и мастей. Вот тебе и вся социология государственного института, хитро прикрытого лозунгами "забот о человеке". И ведь некуда и деться в государстве от этого постоянного побора одних другими. Налоги, штрафы, взятки, коррупция, наёмное рабство. А в зонах и тюрьмах – принудительное рабство.

К тому же денег, которые зарабатывают зэки, им на руки не отдают. Их использует государство для своих целей. Поэтому и запрещены деньги для зэков. А это же гигантские суммы. Сотни миллионов дармовых денег для государства за каждый месяц.

Месяц... Как там Светка без меня?

О! Хорошо, что о ней подумал. Ведь триста рублей можно через неё загнать. Мало ли что может случиться с этими комиссиями "на химию". Пусть будут на всякий случай, если этот новый начальник спецчасти может сделать эту "химию" за триста рэ. Нужно будет через неё письмо старикам отправить, чтобы они на её имя деньги выслали, а она мне их и принесёт. Рещено... Пусть будет и один запасный вариант на всякий случай. А за то время, пока будут эти комиссии, нужно будет найти канал, чтобы выйти на этого начальника спецчасти. Нужно будет постараться... И делать это нужно будет тихо и незаметно".

ЕЩЁ НЕКОТОРЫЕ РЕАЛИИ

В этот день Светлана сказала Игорю, что она стала уже свободной женщиной, потому что вчера её развели с её бывшим мужем. В этот день Игорь отдал Светлане написанное им письмо к своим родителям, чтобы они выслали ему триста рублей. Он написал им, что эти деньги ему будут нужны для выхода "на химию", и выслать их нужно на имя человека и по адресу, которые будут указанны ниже в письме. Перед написанием имени и адреса Светланы, который она ему продиктовала, он тихо закрыл дверь на замок, и также тихо открыл его тогда, когда Светлана спрятала письмо к себе в сумочку. Адрес Светланы автоматически надолго отпечатался в памяти Игоря.

В этот, да и во все последующие дни, перед выездом Игоря вновь на ЖБК, Игорь старался уловить малейшую возможность, чтобы приласкать свою любимую в их "укромном уголке".

– Скоро я не смогу так часто видеть тебя, – сказал он с грустью, сидя за рабочим столом во время работы, – Без тебя мне будет так тоскливо. -

– А знаешь что? – повернулась к нему Светлана с лицом, на котором отражался восторг оттого, что она придумала, – Давай я в эту субботу приеду сюда, как для работы, а мы с тобой проведём всё это время в кабинете кардиологии. Я смогу взять ключ у Колодина, скажу ему, что мне нужно будет самой снять себе кардиограмму. Он даст. А его самого в субботу и в воскресенье в санчасть не пускают.

Там, в кардиологии, есть большой больничный топчан. Я принесу шампанское, конфет, чего-нибудь ещё. И мы так прекрасно проведём там всю субботу. Хорошо? -

– Нет, нет, что ты, – возразил на это Игорь, – Я не допущу, чтобы ты из-за меня здесь рисковала. Какое шампанское? Как ты его пронесёшь сюда? Да там и стены тонкие, слышно всё будет. -

– А мы шёпотом там будем разговаривать. А в вестибюле никого и не будет. Санчасть же не работает, некому там будет и слушать, – продолжала настаивать Светлана, – И шампанское я пронесу. У меня никогда не копаются ни в сумочке, ни в пакете. И даже не смотрят, когда я им их раскрываю для показа. -

– Нет, нет, это исключено, – вновь проговорил Игорь, – В зоне везде есть глаза и уши, о которых ты и не подозреваешь. Вспомни хотя бы глаз в дырке забора. Нет, я против всего этого. -

– Ну и зря, – отвернулась Светлана, как бы обиженно, – А я всё равно всё принесу... И пусть всё это лежит здесь и дожидается, когда ты захочешь. -

В последующие дни Светлана ещё пару раз пыталась уговорить Игоря провести субботний день так, как она предлагает. Говорила, что они включат у себя компрессор, чтобы он тарахтел, и их тогда труднее будет услышать в кардиологии. Но Игорь, знающий зону намного лучше Светланы, всегда был против.

Эти дни были для Игоря особенными не только тем, что после них он не сможет уже так часто видеть свою любимую Светку. Оказалось так, что в эти дни он последние разы встречался со своими друзьями, – с Толиком Карпачёвым и с Юркой Яковлевым.

Юрка Яковлев встретил его, когда он выходил после ужина из столовой. Он сообщил, что сегодня он прошёл суд "на посёлок" и специально пришёл сюда, чтобы позвать Игоря "отметить это дело". В Отделе труда Гена уже кипятил воду в двухлитровой кружке, на столе стояли три стакана, и лежала кучка конфет в фантиках, среди которых было несколько шоколадных. Юрий сказал Игорю, что особых угощений у него нет, но у него стоит ещё та банка сгущёнки, которую раньше принёс Игорь и просил отложить её на время.

– Значит, это время сейчас и пришло, – сказал Игорь. Он был искренне рад тому, что Юрий прошёл суд.

Вскоре они пили парёнку, курили и разговаривали. Юрий рассказал какой эффект произвела на суд газета со статьёй заслуженного судьи, в которой она утверждала, что Юрий "твёрдо стал не путь исправления". Потом у них пошли разговоры о "химии", о "поселении", о возможности уйти с "химии" или с "посёлка" по УДО. Игорь вспомнил Саню Шашникова, который давно уже был "на посёлке".

– Шашникова уже нет, – сказал Юрий, – Умер "на посёлке".

– Как умер? – удивился Игорь, – Он же такой здоровый был. Сталинский сокол. -

– Может, заболел чем, – пожал плечами Юрий, – А может, и убили. Там ведь любому начальнику выгодно констатировать просто смерть, а не его убийство. Для них и "химик" и поселенец – то же самое, что зэк. А убийство – это уже пятно на начальника и на органы. А кому нужны такие "пятна"? -

– Давайте не будем сейчас о грустном, – заметил Гена, и все молча согласились с ним. О грустном больше не вспоминали и не говорили. Игорь сообщил о том, что начальник его отряда готовит и вскоре подаст документы Игоря "на химию".

– Успеха тебе, Игорь, – пожелал ему Юрий, – Помни о том, что я тебе уже говорил. Обдумывай всё заранее, чтобы потом не было проколов. -

Игорь ушёл ещё до отбоя, сославшись на то, что не хочет сейчас случайно схлопотать нарушение "за хождение после отбоя". Больше Юрку он не видел, его увели на этап из зоны в то время, когда Игорь уже выезжал на работу на ЖБК. Впоследствии от него "с посёлка", который он отбывал в небольшом городском посёлке, пришло письмо, на которое Игорь ответил. Но это письмо было первым и последним. Больше писем от него не было или Игорь их "просто" не получал.

Толика Карпачёва Игорь видел за это время три раза. Первый раз Игорь зашёл к нему вечером, вскоре после того, как Михалыч пообещал Игорю подать его документы "на химию". В этот раз они неплохо посидели, попили чайку, Анатолий сыграл пару концертных вещей на баяне. А потом он рассказал Игорю недавнюю историю.

Оказалось, что начальник их больнички сдал городским ментам родителей какого-то зэка, которые предложили ему пять тысяч долларов за то, чтобы он сделал актировку их сыну. Менты взяли этих родителей в ресторане, где они сидели за одним столом с начальником больнички, сразу же после того, как они передали ему пачку долларов в незапечатанном конверте.

– Теперь неизвестно, как кончится вся эта история, какое будущее будет у этих родителей, и какое будущее ожидает нашего начальника больнички, – сказал тогда Анатолий своими постоянно улыбающимися губами.

Во время второй встречи Игорь вновь спросил у Анатолия, верно ли то, что новый начальник Спецчасти может за триста рэ сделать "химию". Анатолий опять ответил, что не знает точно, но слушок об этом идёт.

Третья встреча была уже в какое-то воскресенье, когда Игорь, уже пару недель выезжавший на ЖБК, зашёл к нему днём после обеда. В разговоре за чаем, Анатолий сильно возмущался тем, что уже всякая мразь стала выходить "на химию", что нужно писать об этом куда надо и прочее и прочее.

– Толик, ты же знаешь, что ворон ворону глаз не выклюет, – заметил на это Игорь, – Успокойся, ты же знаешь, что начальник у них всегда прав, а виноватым будет тот, у кого меньше прав. А у зэка вообще нет прав, есть только обязанность подчиняться начальству. -

– Да ты посмотри, сколько в зону уже этих начальников пришло. Садят ведь их, – не унимался Анатолий, – Андропов уже многих подчистил. И по всему Союзу чистят. -

– Но это же при любой смене власти ставят "кого надо" и убирают "кого не надо". Ставят "своих". Это идёт сверху донизу. А кто из них лучше и кто хуже? Все они друг друга стоят. Я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак. -

– Но надо же что-то делать, – говорил Анатолий, чуть успокаиваясь, – Нельзя же чтобы всякая мразь чувствовала себя победительницей. -

– Да плюнь ты на всё на это, – сказал Игорь, – Успокойся и думай о том, как бы самому отсюда вырваться, и как не навредить себе в этом.

Вспомни, "если хочешь поработать, – ляжь, поспи, и всё пройдёт". Вот и ты сейчас лучше ляжь и успокойся. Не стоит шебутиться попусту, и трепать себе нервы. А мразь и на воле найдёт себе нужную "награду".

Ладно, пойду я уже. Пока, Толик, счастливо. -

Игорь пожал на прощание руку Анатолию и ушёл.

Больше его он не видел. А спустя пару недель, по зоне прошёл слух, что "Карпача отправили куда-то на этап, неизвестно куда и в какую зону", что отправили его за то, что он написал куда-то жалобу и послал её письмом через волю.

В понедельник Светлана сказала Игорю, что в субботу ей пришло извещение, и она получила триста рублей от его родителей. Игорь попросил её завтра принести их ему. Он часто думал о том, через кого можно выйти на нового начальника Спецчасти, но ответа пока не находил. "Пусть деньги будут при мне, когда представится такой случай, – решил он, – Всё должно быть под рукой, когда понадобится".

Во вторник Светлана принесла ему деньги. Игорь сказал, что возьмёт их у неё перед своим уходом, перед закрытием санчасти. В этот день у них было всё, как и всегда. В последние минуты перед закрытием санчасти они целовались в своём "укромном уголке". Когда в коридоре послышался голос санитара "выходим все, санчасть закрывается", Игорь тихо закрыл дверь на замок и, сев на стул у столика с аппаратом Самсона, снял свой правый сапог. Светлана достала из своей сумочки деньги, это были двадцатипятирублёвки, свёрнутые пополам, и передала их Игорю. Игорь сразу же засунул их в свой носок под ступню и одел сапог. Встав со стула, он ещё раз поцеловал на прощанье свою любимую и, открыв дверь, вышел, сказав при этом громкое "До свидания, Светлана Ивановна".

Выйдя из калитки локалки больнички, Игорь решил, что сейчас ему лучше сразу выйти на прямую дорогу, чтобы идти в свой отряд. Для этого он не повернул налево, как он ходил всегда, а прошёл несколько шагов направо, чтобы обойти забор из обычной проволоки, который ранее огораживал "футбольное поле", а сейчас – строящуюся двухэтажку. Пройдя между этим забором и крылом школы, он вышел на бетонную дорогу. Вся дорога, по правую сторону от которой была огорожена жилая зона лагеря, хорошо просматривалась. На ней, как и всегда в это время, зэков почти не было. Ментов также не было видно, и Игорь не спеша пошёл по дороге к своему отряду

Пройдя уже больше половины пути, он увидел, что из двери комнаты нарядчиков, которая была в торце здания штаба, вышел Баранчин. Он постоял пару секунд и пошёл не налево, рядом со стеной, чтобы идти так к входу в штаб, а пошёл прямо к дороге, на которой он повернул направо и пошёл навстречу Игорю. "Вот тебе и здрасьте", – пронеслось в голове Игоря. Баранчин шёл прямо на него.

– Откуда и куда? – спросил Баранчин Игоря метра за три до того, как они подошли друг к другу. Это освободило Игоря от того, чтобы, сняв пидорку, поздороваться как положено с "гражданином начальником".

– Из санчасти в отряд, – ответил Игорь, стоя уже перед ним.

– Подними руки, – приказал Баранчин.

Игорь поднял руки и Баранчин общупал его с боков, сзади и спереди, а также обе его ноги.

– Сними сапог, – приказал он после этого.

"Снимай тот, в котором деньги", – молнией мелькнуло в голове Игоря, и он приставил каблук правого сапога к носку другого, чтобы снять его.

– Не этот, – сказал Баланчин, – Снимай другой. -

Игорь снял левый сапог и стоял на одной правой ноге. Баранчин взял его сапог, перевернул его, потряс и поставил опять на дорогу.-

– Снимай носок, – последовал новый приказ.

Игорь снял носок и протянул его Баранчину.

– Выверни носок на другую сторону и потряси им, – приказал Баранчин.

Игорь вывернул носок и два раза тряхнул им так, как вытрясают половики.

– Можешь идти, – сказал Баранчин и пошёл дальше.

Обувая сапог, Игорь увидел, что Баранчин свернул с дороги в сторону клуба. "Значит увидев меня он пошёл из нарядной в мою сторону", – подумал Игорь, – "Но от меня ничего не обломилось. Иди теперь в свой кабинет вкруговую, падла.

А может он специально пас меня, зная про деньги?

Да нет, не может быть. Ведь я мог пойти и другой дорогой. А в нарядной и окон нет. Там же раньше склад магазина был. И в дверную щель не увидишь, – дверь открывается не в ту сторону".

В отряде Игорь переобулся в тапочки и, сидя уже на своей шконке, незаметно для окружающих вытащил деньги из носка и засунул их под стельку своего правого тапка. Тапочки и сапоги зэков пятого отряда стояли на сваренной из тонкой арматуры двойной полке у стены, за которой была комната умывальника. К этой стоящей на полу полке могли подойти лишь зэки пятого отряда для переобувания. Даже прапорщики при шмоне никогда не подходили к этой полке с зэковской обувью. Это было для них как бы "за падло".

Но тапочки всё равно показалось Игорю не совсем надёжным местом для хранения денег. Их могли найти при личном шмоне в бараке. В других отрядах частенько крали тапочки. И это также нельзя было не брать себе во внимание. Раздумья Игоря прервал отрядный шнырь.

– Игорь, там начальник отряда пришёл, – сказал он, зайдя к Игорю в проходняк, – Тебя сказал позвать. Он в кабинете. -

– Ну вот, Игорь, – говорил Михалыч, когда они уже поздоровались и сидели друг против друга за столом, – Завтра я списываю Шуплецова в шестнадцатый отряд. Я уже договорился насчёт этого. А ты завтра уже выводи бригаду на работу. Так что готовься. За этим я и зашёл сюда, чтобы сказать тебе. Завтра опять буду здесь вечером. -

– Михалыч, дай мне сегодня ключ от твоего кабинета, – попросил Игорь, которому вдруг пришла на ум хорошая мысль, – Мне тут нужно будет кое-что для себя сделать. Я это быстро сделаю. За час управлюсь. -

– Хорошо, – согласился Михалыч, – Ключ тебе потом дедок передаст. Я ему скажу, чтобы он здесь немного полы подтёр. А сейчас пойдём, я зайду ещё в каптёрку, чтобы сказать Глазырину, что ты уже бригадир сварщиков. -

Этой ночью Игорь сделал то, что ему пришло в голову, когда он попросил у Михалыча ключ от его кабинета. Он понял тогда, как спрятать деньги так, чтобы их никто не смог найти. А лучшим местом для этого была толстая обложка из картона его "Самоучителя английского языка". Для того, чтобы сделать это, у него в кабинете Михалыча были острые как бритва резаки и клей ПВА. Он понял, что деньги нужно будет спрятать в обе обложки учебника, для того, чтобы они не отличались по своей толщине.

Аккуратно разрезав повдоль среднюю часть лицевой обложки учебника так, чтобы туда можно было просунуть деньги, Игорь достал их из-под стельки своего тапочка и развернул двадцатьпятки во всю их длину. Каково же было его удивление, когда он увидел, что их не двенадцать штук, а всего лишь восемь. Четырёх не хватало. Игорь потерять их не мог, потому что до этого они были свёрнуты пополам, и он их не разворачивал. "Значит, Светка не посмотрела как следует, сколько взяла денег, чтобы принести", – с грустью подумал Игорь, – "Это уже плохо. Если я быстро найду выход на начальника Спецчасти, придётся приходить к ней два раза подряд каждый день. Первый раз, чтобы сказать ей, что она забыла принести ему ещё сотню. И второй раз, чтобы забрать эту сотню, когда она её принесёт. А это уже может выглядеть подозрительно со стороны. Жаль, что так случилось. Ну да ладно. Может, этот начальник Спецчасти и вовсе не понадобится".

Игорь спрятал эти двести рублей в лицевую обложку учебника и заклеил её клеем ПВА так аккуратно, что вообще нельзя было даже подумать, что в ней что-то спрятано.

Игорь правильно тогда подумал, что начальник Спецчасти может ему вовсе не понадобиться, потому что через непродолжительное время по зоне пройдёт слух о том, что он или сам уволился, или его уволили, в связи с какой-то жалобой на него в высшую инстанцию. И, может быть, эта жалоба была от Карпача, за что его и отправили куда-то этапом.

«ПОДВОДНАЯ ЛОДКА»

И вот Игорь вновь выезжает на объект ЖБК бугром бригады сварщиков. Целью было успешное прохождение трёх зоновских комиссий и суда для выхода "на химию". Для этого ему нужно было сделать бригаду самой передовой на выездном объекте, и не "схлопотать" для себя случайно какое-либо нарушение за это время.

Сделать бригаду самой передовой было для него лёгким делом. Он один в зоне обладал этими знаниями, которые в своё время ему передал бугор из таваксайского этапа. В этом деле главным было "как надо" поработать с документами бригады, которые сдаются в Отдел труда в конце каждого месяца. А вот для того, чтобы не схлопотать какое-нибудь случайное нарушение, Игорю нужно будет уже "включить" в своей голове особый постоянный "контроль", который должен быть в работе всегда всё это время, а "это время" могло тянуться от трёх до пяти месяцев, а иногда и до полугода. Точных сроков в этом не было установлено. То есть, как говорится, – кому как повезёт.

Конечно, от случайностей никто не застрахован в жизни, тем более – в зоне. Не случайно бытует поговорка о том, что даже от сумы и от тюрьмы никто не застрахован в этом мире. А в зоне "случайности" подстерегают зэка постоянно, и спастись от них зэку часто помогают его личная наблюдательность, находчивость и душевные предчувствия. Зэку практически нельзя в зоне расслабляться, иначе ему будет ещё хуже, чем уже есть. Поэтому всё "это время" ожидания высасывает из зэка много нервов, а из зэка с порядочным сроком – и подавно, ведь этого срока и так ждут долгие годы. И ждут с надеждой.

Бригада сварщиков была самой маленькой в отряде, и насчитывала в разные времена двадцать пять – двадцать шесть человек. В бригаде по масти были одни мужики. Бригадным шнырём был небольшой расторопный мужичок лет сорока пяти. Бригада в основном занималась изготовлением закладных деталей для бетонных конструкций. Для этого в распоряжении бригады был довольно-таки большой сварочный цех, который являлся как бы продолжением длинного арматурного цеха, но был отделён от него сплошной бетонной стеной. Длина сварочного цеха была около сорока метров, ширина – около двадцати, и высота – около десяти метров. В цеху была большая гильотина, на которой рубили заготовки из листового металла толщиной до десяти миллиметров, были две кран-балки, управляемые с земли, грузоподъёмностью по пять тонн каждая, были пять сварочных аппаратов, газорез и небольшая установка для нанесения алюминиевого напыления на некоторые закладные детали.

К сплошной бетонной стене, которая отделяла сварочный цех от арматурного, была пристроена общая раздевалка, сделанная из бетонных конструкций, изготавливаемых на комбинате. К ней примыкал кильдым бугра с отдельным входом и с небольшой самодельной душевой, в которой все успевали помыться к съёму с работы. Эти бытовые помещения с двумя толстыми трубами парового отопления были во всю ширину цеха от стены до стены. Над кильдымом бугра было небольшое помещение для вольного мастера, которое пустовало закрытым на ключ. К этому помещению вела металлическая лестница с одним поручнем, которая другим своим боком примыкала к стене общего кильдыма. Вольный мастер уволился более года назад, и больше никто из вольных специалистов комбината идти работать к зэкам не хотел.

В первый же свой выезд Игорь в общем кильдыме узнал кто, кем и где работает. Сказал, что стоять над душой никогда ни у кого не будет, и получать за свой труд каждый будет столько, сколько он наработал. Если кто надумает с ним хитрить, то пусть знает, что будет хитрить лишь на свою ж..., потому что Игорь не слепой. Затем предупредил о том, что если кому-либо нужно будет идти ловить переброс с воли, то нужно предупредить его об этом обязательно, чтобы не было никаких "непоняток", которые при этом могут возникнуть. А такое отражается через ментов на всей бригаде. Если будут нужны пару человек, чтобы постоять на стрёме, то Игорь разрешит и это. Перебросом распоряжается сам хозяин переброса, и платить за это Игорю ничего не надо.

Мужики в бригаде оказались с понятием, поэтому работа в цехе шла нормально. Игорь выходил из своего кильдыма лишь в том случае, если нужно было решить какие-либо проблемы по работе, которые решить мог только бугор. В общем, всё для всех было уже привычным делом, и работали все тихо и спокойно, не напрягаясь.

Но вот через неделю с комбината пришёл какой-то вольный инженер. Он сказал Игорю, что его бригаде нужно будет выполнить ответственный заказ по изготовлению новой экспериментальной формы для литья каких-то новых бетонных конструкций. Эта форма должна быть вакуумной, то есть должна быть сварена прочно и герметично. Он сказал, что вольные сварщики на комбинате отказались изготавливать эту форму из-за сложности работы, и руководство решило дать её изготовить зэкам. Вольняга добавил с ухмылкой, что, скорее всего, зэкам сделать эту форму не удастся, поэтому и строгого контроля за её изготовлением от комбината не будет. Но если для её изготовления понадобится что-нибудь, то это сразу же будет предоставлено без задержки и без каких-либо проволочек. Он сказал, что все гнутые из толстых листов металла заготовки для формы привезут в цех завтра утром, а все прямые заготовки для неё нужно будет вырубать зэкам самим на имеющейся в цеху гильотине. После этого он попрощался, оставил Игорю картонную папку с чертежами и описанием вакуумной формы и ушёл.

Игорь открыл папку с чертежами и нашёл в них общий вид конструкции. По размерам она была довольно-таки большой. Длина составляла более шести метров, ширина – около двух с половиной, и высота – метра полтора. Она была как большой утюг со всеми овальными боковыми частями и с плоским днищем, но без острого носика. В верхней части конструкции, в центре по ширине и где-то на расстоянии одной трети по длине, торчала загнутая труба, похожая как бы на перископ подводной лодки. Конструкция и напоминала этим некую подводную лодку, но без хвостового оперения и винта.

В описании изготовления было много профессиональных выражений с указанием сварочных швов, в чём Игорь слабо разбирался. А вот размеры деталей, которые нужно будет вырубать на гильотине, были довольно-таки большими.

Игорь знал, что гильотина давно уже требует ремонта, но комбинату было как бы безразлично, на каком оборудовании работают зэки. Для того чтобы нарубить детали из толстого листового металла, большой лист металла укладывали при помощи кран-балки и строп на конструкцию, состоящую из металлических трубчатых катков, которые крепились к широкой раме своими толстыми осями на подшипниках. Эта рама была вмонтирована в бетонный пол металлическими ножками и называлась ронггальгой. Лист металла, лежащего на катках ронггальги, затем подавали вручную под нож гильотины. Но гильотина уже редко могла отрубить кусок от целого широкого листа металла, толщиной десять миллиметров. Приходилось рубить два-три раза по одному и тому же месту, поэтому края отрубленного металла часто становились чуть загнутыми. Затем из этих нешироких уже полос нарубали на гильотине прямоугольные детали для закладных, к которым затем приваривали нужные стержни из арматуры.

Но после того как гильотина не могла с первого раза перерубить широкий лист металла, она не могла сразу же сделать это вновь. Она как бы застревала в том положении, когда её верхний нож просто держал, закусив собой неразрубленный лист металла. Требовалось пять-десять минут работы, неприятной и требующей немалых физических затрат, для того, чтобы вновь привести гильотину в начальное рабочее положение. Это, естественно, было морокой для тех двух зэков, которые работали на гильотине, когда нужно было рубить куски из целых листов толстого металла.

Для закладных деталей небольшой загиб металла по краю был допустим, но для изготовления вакуумной конструкции это было совершенно недопустимо.

– Что ж, хоть гильотину можно будет отремонтировать из-за этой "подводной лодки", – и то хорошо, – подумал Игорь, – А варить эту "лодку" должен лишь профессионал. -

Единственным сварщиком-профессионалом в бригаде Игоря был Виктор Бузаев, мужик лет тридцати, который в своё время окончил ПТУ. У него на воле был пятый разряд газо-электросварщика. Зэки звали его просто – Бузай. Это был мужик среднего роста, про которых в народе говорят "тихий и спокойный мужик". Игорь зашёл в общий кильдым, где почти всегда находился бригадный шнырь, и сказал ему, чтобы тот позвал к нему Бузая.

– Присаживайся за стол, – кивнул Игорь вошедшему к нему в кильдым Бузаю, – Будет тебе одно серьёзное задание. Будешь варить подводную лодку, – ухмыльнулся он, – В чертежах разбираешься? -

– Да могу немного, – ответил тот.

– Тогда вот тебе папка с чертежами. Разбирайся, – и Игорь хлопнул ладонью по папке, лежащей перед ним на столе, – Выключай свой сварочный, и бросай всю другую работу. До конца рабочего дня разбирайся с чертежами в общем кильдыме.

Завтра утром на машине привезут все гнутые детали для этой конструкции, – он вновь хлопнул по папке с чертежами, – Всё остальное нужно будет изготавливать самим. А вечерком, в отряде, мы с тобой уже решим, что нам будет нужно для того, чтобы сварить эту "подводную лодку".

Папку эту будешь брать у меня здесь по утрам, а в конце рабочего дня приноси опять сюда, чтобы ничего из неё случайно не потерялось. За чертежи в ней отвечаешь лично.

Всё. Бери её и кати. И шевели рогом как следует. Сказали, что комбинат для этого, – он вновь хлопнул ладонью по папке, – предоставит всё, что нужно для изготовления без каких-нибудь задержек и проволочек, – и Игорь подвинул папку Бузаю.

Бузай забрал папку с чертежами и ушёл.

Вечером в отряде в разговоре с Бузаем Игорь выяснил, что для изготовления вакуумной конструкции Бузаю будут необходимы новый силовой кабель для его сварочного аппарата, новое тёмное стекло, для его сварочной маски, хорошие сварочные электроды, толщиной четыре и пять миллиметров, пару брезентовых рукавиц и один помощник. А в процессе работы будет видно, что ещё будет нужно. Игорь сказал Бузаю, чтобы завтра он подготовил в цеху место для изготовления "подводной лодки" и разместил рядом с этим местом все детали, которые привезут утром. А Игорь завтра через того вольнягу, который привезёт на машине гнутые детали, закажет комбинату ремонт гильотины, постоянное снабжение хорошими сварочными электродами, силовой кабель, сварочные рукавицы и стёкла для сварочных масок.

И действительно, через день после того, как привезли на машине гнутые детали, и Игорь отдал вольняге, сопровождающему машину список со всем необходимым для изготовления "подводной лодки", к ним в цех приехали четыре вольных работяги для ремонта гильотины. Они привезли с собой десять пачек электродов, метров тридцать силового кабеля, пять брезентовых рукавиц и десять стёкол для сварочных масок, пять тёмных и пять тонких прозрачных. Игорь лишь немного сожалел о том, что большего у комбината нельзя было попросить в связи с изготовлением этой "подводной лодки".

Через два дня работы вольных ремонтников гильотина стала работать как новая, и Бузай с помощником и двумя работниками гильотины начали вырубать на ней детали для изготовления вакуумной конструкции. На это ушло два дня, и после этого Бузай приступил уже к сварочным работам.

Заказать курить или чаю через вольных ремонтников гильотины никому из зэков не удалось. На лицах этих вольняг было как бы написано, что с ними была проведена "серьёзная беседа" перед тем, как послать их на работу к зэкам. И они работали как диверсанты в войну в тылу врага, – быстрее сделать всё необходимое и уйти назад, "к своим". Они даже перекуры перестали устраивать после того, как ушлые совейские зэки стали подходить к ним в это время, чтобы "стрельнуть" сигаретку или папироску и попытаться при этом завязать с ними какой-нибудь разговор. Курить они все стали уже во время своей работы, а от разговоров отмахивались тем, что очень заняты своей работой, и разговаривать им просто некогда. Но как специалисты они сделали всё возможное для того, чтобы гильотина работала после их ремонта как можно дольше, и долгое время их не могли бы вновь послать к зэкам для её ремонта.

Игорь несколько раз серьёзно задумывался над тем, какие бетонные конструкции будут выпускать при помощи изготавливаемой у него в бригаде вакуумной конструкции, и почему она должна быть вакуумной. Однако, как он ни напрягал свои мозги, этого ему никогда не удавалось. Тогда он решил, что, либо эту конструкцию заказал на ЖБК какой-то другой завод для своих целей, либо это будет какая-то бетонная конструкция, единственная в своём роде, для какого-то секретного военного объекта.

Михалыч также не смог узнать по просьбе Игоря о назначении этой "подводной лодки". Однажды, когда у Бузая уже скоро должны были закончиться хорошие электроды, Игорь попросил Михалыча сходить по этому поводу к руководству ЖБК и узнать попутно о предназначении вакуумной конструкции. Электроды привезли на следующий же день, а когда Игорь вновь увидел в отряде Михалыча, то тот не смог ответить ему на этот вопрос, так как на ЖБК ему сказали, что специалист по этому вопросу сейчас в отпуске. Но Михалыч узнал из случайного разговора с одним из вольных сварщиков, что отсыревшие электроды они сдают на склад, а вместо них им выдают новые. Скорее всего, такими отсыревшими электродами и снабжают потом зэков для их работы.

Игорь лишь раза два-три подходил ненадолго к Бузаю за всё время его работы по изготовлению "подводной лодки". Он прекрасно знал, что такое для любого зэка "стоять над душой". Как всегда, когда в конце рабочего дня Бузай приносил ему папку с чертежами, он спрашивал у него – "ну как?". Ответ в основном всегда был – "нормально". А конструкция, которая изготавливалась в середине цеха, постепенно начала приобретать уже кое-какие из своих очертаний. О сварочных швах конструкции Игорь знал лишь то, что это должны быть швы глубокой сварки, делать которые может не всякий специалист. Но на Бузая он почему-то искренне надеялся, и почему-то считал, что Бузай сварит конструкцию так как надо.