Текст книги "Пытка любовью (СИ)"

Автор книги: Константин Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

– Ты смотри-ка, – сказал Юрий, прикуривая и садясь на завалинку барака, – Серьёзный парень. Зря я так на него... Ты уж, извини... Но дело-то не в нём, а в тебе... Переговори с отрядником обязательно... Ты же знаешь, – в зоне, как и во всём мире, нет ничего постоянного. Используй этот момент, пока он есть. Обещаешь? Пообещай прямо вот здесь. -

– Ну, ладно, обещаю, – сказал Игорь.

– А знаешь, почему я сказал "именно здесь"? – повернул к нему своё лицо Юрий, – Потому, что вот здесь мы тогда с Шашником твою тетрадку и сожгли, не прочитав. Иначе, ты бы сейчас был о-го-го где... А может быть и мы с Шашником тоже... Сидели бы сейчас где-нибудь в подвалах КГБ. Тебе бы оттуда было бы уже не выбраться. А мне бы намотали только лишь за чтение больше, чем за сберкассу.

Ты же рассказывал, как тогда Ваня-ваня приходил к тебе на другой день в школу с прапором, и всю библиотеку твою школьную по сантиметру обшмонали и все книги перепотрошили. А потом, он спрашивал, где, мол, тетрадка?

Ты просто революционер какой-то... Они все, по книжкам, такие были. А ты, – наяву такой. О себе ни х... не хочешь ни думать, ни заботиться... Но, или тебе везёт как-то,... или ты на самом деле революционер какой? -

– Да, ладно ты, Юрк, – сказал грустно Игорь, – Я же не виноват в том, что первый понял то, что лучше бы понял какой-нибудь профессор или академик на воле... А получилось так, что понял я, зэк, да ещё и в зоне... Ну что мне теперь? Это ведь теперь уже у меня в голове. Знания же не сотрёшь резинкой, как надпись карандаша на бумажке. И голову не разобьёшь так, чтобы только лишь это из неё и вылетело... А я этим сейчас очень дорожу. Мне кажется, что это у меня сейчас лучшее из всего, что у меня было и есть. Лучшего в моей голове ещё не было ничего за всю мою жизнь. И я обязан это сохранить, чтобы эти знания не пропали тут, со мной... Жаль, что ты не прочитал, что я написал тогда в тетради. Ты бы тогда понял, хоть немного. -

– Да, с твоим почерком, я бы её читал дня два или три. Сколько в той тетрадке было листов? Листов сто. И в клеточку. И мелким почерком, – говорил Юрий, докуривая сигарету, – Нет... Шашников молодец... Я же её и посмотреть тогда даже не успел. Она лежала у меня на столе. А Саня начал читать от нечего делать, когда зашёл.

Хорошо, что это он её взял. А если бы взял Марик? П...дец бы нам тогда был. Потом Саня говорит мне на ухо: "Юрик, пойдём". Хорошо, что Марик с Яшей тогда заболтались о чём-то... Лежала бы твоя тетрадка сейчас где-нибудь в тюремных архивах КГБ, и никто бы её не прочитал. Хватило бы первых двух страниц, чтобы тебя за яйца подвесить, и чтобы ты так и висел, до самой смерти... Ну, пойдём уже... Ты фанерку заберёшь, а мне работать ещё надо. Да ещё потом и за Мариком мне надо будет всё перепроверить. -

– А чего это ты? – спросил Игорь, возмущённо, – Он что? Сам за собой проверять не может? Так, на какой х... он тогда вам нужен в Отделе труда? -

– Вот в этом-то всё и дело, – ответил Юрий, раздавливая каблуком своих грубых рабочих ботинок брошенный им окурок, – Евреи очень хорошо знают, что многое в этом мире продаётся и покупается. И они только тем и занимаются, что делают деньги, чтобы на них можно было купить чего-нибудь или кого-нибудь... Понимаешь, о чём я? -

– Понимаю, – тихо ответил Игорь, бросив свой окурок, и затаптывая его каблуком кирзового сапога.

Из Отдела труда Игорь пришёл в свой барак, подошёл к своей тумбочке, у окна, и вытащил из-под куртки, за спиной, фанерку. Он поставил фанерку за тумбочку и сел на свою шконку. Он обернулся, услышав чьи-то шаги, идущие в его проходняк, между шконками. К нему шёл Хрыч, дедок, отрядный шнырь.

– Игорь, – тихо сказал он, – Тебя отрядник в кабинете ждёт. Уже с полчаса, наверное. Сказал, что, как только ты появишься, – сразу к нему. -

– А-а-а, – сказал Игорь, – Спасибо, Хрыч. Щас иду. -

Дедок пошёл в каптёрку, а Игорь вновь достал фанерку из-за тумбочки, сунул её спереди под куртку, и пошёл в кабинет начальника отряда. Он постучал в дверь, и, услышав "войдите", вошёл в кабинет. Михалыч сидел за своим столом, и сейф его был открыт. На его столе лежала его раскрытая коричневая папка для документов, с которой он никогда не расставался в зоне, и лежала шариковая ручка. Это говорило о том, что он что-то ещё недавно писал.

– А, Игорь, заходи, – сказал Михалыч, – Тебя и жду. -

Игорь достал из-под куртки фанерку, положил её в шкаф, и подошёл к столу. Михалыч немного приподнялся со стула и пожал его руку.

– Присаживайся, – сказал он, закуривая сигарету, – Кури, если хочешь... Устал я чего-то сегодня... Давай-ка мы сейчас чайку попьём. -

Он привстал со стула и постучал кулаком в стену, за которой была каптёрка. Игорь тоже закурил сигарету, и в этот момент открылась дверь кабинета, и появился улыбающийся Хрыч.

– Вызывали, Владимир Михалыч? – спросил он.

– Да, дедок, – сказал начальник отряда, – Завари-ка нам чайку покрепче и принеси сюда... Чай есть ещё? Не кончился? -

– Что вы, Владимир Михалыч, – заулыбался Хрыч, – Как он так быстро может закончиться? Щас, мигом заварю и принесу. -

– Ну, давай, дедок, – сказал Михалыч, и тот скрылся, плотно прикрыв за собой дверь.

– Не нашёл я никого, Игорь, – сказал Михалыч, – А сегодня опять "хозяин" спрашивает. Я и говорю ему, что уже есть хорошая кандидатура, и он сказал, чтобы вечером я принёс ему "представление". Так что, послезавтра, скорее всего, ты уже будешь и приступать к обязанностям... Не передумал? -

– Да, брось ты, Михалыч, – ответил Игорь, – Ты же знаешь, что в зоне слов на ветер не бросают... Я вон, фанерку уже принёс, дня через три-четыре портрет будет готов. Только лака пока нет... Но, думаю, за это время найду. -

– Я тоже поспрашиваю, – сказал Михалыч, – Если найду, то принесу... Ну, что у тебя новенького? -

– Сегодня познакомился с комендантом хоздвора, – сказал Игорь, – Думаю, что с территориями по уборке и с запреткой, смогу решить вопросы. -

– О-о-о, молодец, – сказал Михалыч, с улыбкой, – Наконец-то я хоть от этого геморроя избавлюсь... Кто-то постоянно капает на меня хозяину про плохую уборку территории. И он меня постоянно дрючит на планёрках по понедельникам. -

В дверь кабинета опять постучались.

– Войдите, – громко сказал Михалыч, и в кабинет вошёл Хрыч. Ему открыл дверь, и закрыл её за ним, кто-то из зэков, кого он попросил об этом. В одной руке у него была двухлитровая кружка, накрытая фольгой, в другой руке – два чистых гранёных стакана, вставленных один в другой, и пустая полулитровая кружка. Он поставил всё это на стол, и вытащил из кармана куртки открытую банку, где было ещё сгущённое молоко, с торчащей из неё чайной алюминиевой ложкой. Он тоже поставил её на стол.

– Саня передал. Он же со дня на день ждёт, что уйдёт уже, – сказал Хрыч, – Отнеси, говорит, начальнику отряда. Пусть за мой уход парёнки попьёт... А я вот, и тряпочку чистую принёс. Если на стол чего случайно прольёте, -

– Ну, ты просто как реактивный, дедок, – улыбнулся Михалыч, – Александру от меня спасибо передай. -

– Для вас, Владимир Михалыч, всё всегда сделаем в лучшем виде, – сказал Хрыч, улыбаясь, и быстро вышел из кабинета.

– Давно я уже парёнки не пил, – сказал Игорь, отгибаяая крышку вставленной в банку сгущёнки алюминиевой чайной ложкой. Михалыч уже убрал свою папку и ручку в сейф, а Игорь положил в каждый стакан по чайной ложке сгущённого молока.

– Ты пил уже когда-нибудь парёнку, Михалыч? – спросил Игорь.

– Нет, ни разу ещё, – ответил Михалыч, – Только слышал об этом вашем деликатесе. -

– Вот щас и попробуешь, – сказал Игорь, снимая с кружки фольгу, и тусуя чай, переливая его из кружки в кружку. Вскоре он налил в меньшую кружку чай из большей, и разлил из неё чай в стаканы со сгущёнкой, – Размешивай, а я после тебя, – сказал он Михалычу.

Михалыч помешал ложкой свой чай, и он приобрёл цвет крепкого кофе с молоком. Он передал ложечку Игорю, отхлебнул глоток из горячего стакана, и быстро поставив его на стол.

– Да-а-а, – сказал он, – Вкус просто чудесный! -

– А после стаканчика, – и сердце, как следует, заработает, – сказал Игорь, размешивая сгущёнку в своём стакане, – И всю твою усталость как рукой снимет. -

Они пили "парёнку" молча и курили. Игорь вспомнил сегодняшний разговор с Юрием и сказал:

– Михалыч, у меня срок на "химию" по одной трети. -

– А чего же ты мне не говорил об этом? – спросил Михалыч, – Я же не знаю ещё как следует, кто, когда и куда должен идти. Ещё как-то не изучал как следует этот вопрос. Так у тебя тоже срок давно уже подошёл. У тебя же червонец. Чего ж ты молчал? -

– Да, понимаешь, – начал как-то грустно говорить Игорь, – У меня ведь три ШИЗО и лишение личного свидания... Я тогда и голодовку из-за этих ШИЗО держал. -

– Да. Ты мне рассказывал, – сказал Михалыч, – Я давно уже хотел сказать жене, чтобы она твоё "Дело" как-нибудь домой принесла. Да как-то закрутился тут. Хорошо, что ты мне напомнил. Сейчас я заточкую, – и Михалыч достал ручку и поставил жирную точку у себя на левой ладони возле большого пальца, – Сейчас уже не забуду. Руки буду мыть, – и увижу...Посмотрим, что можно будет сделать... Сейчас ничего обещать не могу. Но что смогу, – сделаю... Ты же не молчи о себе. Говори мне. Я же тоже хочу тебе чем-то помочь. -

– Да я как-то не думал об этом, – сказал Игорь, – Знал ведь, по другим, кого "кидали" на комиссиях, что нужно не менее пяти лет, с момента последнего нарушения. -

– Ничего, Игорь, – сказал Михалыч, – Посмотрим, что можно будет сделать. Безвыходных ситуаций не бывает. Не тужи. Прорвёмся, – улыбнулся он, – Ты смотри-ка! И правда оживаю после этой парёнки... Давай-ка, подливай ещё. Буду знать... Век живи, – век учись, – хохотнул он весело, – Можно и умереть дураком. Но лучше не жить им. -

Они выпили весь чай, делая из него парёнку, и по Михалычу стало заметно, что он получил заряд бодрости. Он рассказал Игорю пару новых анекдотов с воли, а потом сказал:

– Пойду "представление" сейчас на тебя хозяину отнесу, а потом, наверное, и не приду уже... Ты иди сейчас в каптёрку и позови деда. Пусть он здесь приберёт... И не уходи из каптёрки. Я тебе там ключ отдам, чтобы не увидел кто случайно. -

– Хорошо, – сказал Игорь, – Ну, я пошёл тогда. -

В каптёрке был Саня, его щегол (как бы сынок) Олег и Хрыч. Игорь сказал дедку то, что передал ему сказать Михалыч, и тот ушёл. Он поздоровался за руку с Саней и с Олегом.

– Спасибо за парёнку, – поблагодарил Игорь Александра.

– Да ладно, – ответил Саня, – Перед уходом ещё попьёшь... Все пятнадцать банок в зону провезли с объекта.-

– На Машку шли на шмоне? – спросил Игорь.

– Ну, – хохотнул Саня, – Ну и на Гриню, конечно же ... Он же только кумовок и козлов шмонает как надо... Хоть один в зоне прапор – человек. -

– Повезло нам с этим Машкой-огоньком, – поддакнул, улыбаясь, Олег, молоденький зэк, поднявшийся год назад к ним на зону с малолетки.

– Слушай, Игорь, – заговорил улыбающийся Саня, – Тут ещё похлеще есть прикол... Джага тут приходит вчера со свиданки какой-то смурной. А мы сидим там у него в проходняке и чифирим с мужиками. Его позвали... "Ты чё такой?" – спросил кто-то. "Да-а-а", – отмахнулся Джага. "Ты же с бабой был. Чё такой грустный? Или не встал на неё?", – начали мужики его подё...ть. "Да вы чё? Как это не встал? Я чё, старик уже, что ли?", – "кричит" Джага. "Так чё тогда стряслось? Чё смурной-то такой после свиданки с бабой?... Нет. Тут чё-то не то... Наверно, не встал", – балдеют мужики.

А Джага и говорит: "Я её два дня "гонял", вымотался уже, ночь, считай, не спал. Бросил, говорит, очередную палку, и лежу, кимарю. А спать так хочется, что глаза аж сами закрываются... Ну, а бабам же после "этого дела", говорит, всегда поболтать хочется. Вот она меня и давай про всякую х...ю спрашивать... Я лежу, и отвечаю ей просто так, чтобы "отвязаться" от неё. А сам уже почти засыпаю.

А она потом мне и говорит... Вот тебе, мол, хорошо. Я, мол, хоть два раза в год к тебе да приезжаю. А есть же те, кто и без жён... Как, мол, они-то? Да неужто я ей этого не говорил? Десятый год уже на свиданку ездит... Ну, я ей и говорю, чтобы она лишь оте...сь от меня. Е...т, говорю, мужики здесь друг друга... Она замолчала... А я уже почти заснул... А она и спрашивает меня тихо. Тебе, говорит, наверное, в первый раз больно было?" -

Дальше Саня уже не мог говорить. Все трое начали просто угорать от хохота. В этот момент в каптёрку вошёл Михалыч. Он смотрел на троих хохочущих зэков, которые просто не могут остановиться от смеха. Он выждал пару минут, когда те уже начали вытирать слёзы смеха, и спросил, над чем это они так хохочут? Саня рассказал ему вновь, прыская смехом во время рассказа. Когда он повторил в рассказе вопрос, который задала Джаге его жена, – уже четыре человека "угорали" от смеха.

Джага был серьёзным и авторитетным мужиком, с пятнашкой срока. Это было известно всем четверым, хохотавшим до слёз.

– Ну и что же Джага ей ответил? – спросил через какое-то время Михалыч, вытирая слёзы и еле сдерживая свой смех.

– Я, говорит, как подпрыгнул на кровати, – продолжил рассказывать Саня, сквозь хохот, который ему было трудно сдерживать, – Весь сон, говорит, как рукой сняло... Ты что, говорит он ей, дура что ли? Ты же меня сейчас "технично" пидором обозвала. У нас же в зоне режут за такие речи... А она, говорит, смотрит на меня, и ничё не понимает, что же это такое произошло.

Я, говорит, ей потом уже всё растолковал, но уснуть потом, всё равно уже не мог... Десятый год, говорит, приезжает, а я ей ничего о зоне-то и не успевал никогда рассказать. Вот и смурной поэтому... Мы тогда тоже все угорели. А я аж икать от смеха начал, и чуть не подавился... А Олег, вон, тогда остатки чифира от смеха на пол разлил. В другое время, – по балде бы за это получил... А тут никто и слова сказать тогда не мог. -

– Да-а-а, – сказал Михалыч, вытирая носовым платком слёзы, – Плохо, когда день смехом начинается, но хорошо, когда он смехом заканчивается. Молодец, Александр, развеселил до слёз... А для тебя у меня тоже новость есть хорошая. Игорю потом все свои "дела" передавать будешь... Ну, я пошёл... Игорь, ключ у деда потом возьмёшь. Он решил помыть там у меня. -

– До свидания, Владимир Михалыч, – сказали вразнобой три похохатывающих ещё зэка.

– До свидания, – сказал начальник отряда, и вышел из каптёрки, улыбаясь и также ещё похохатывая.

СБЛИЖЕНИЕ НА «ТЫ»

Вернувшись из кабинета Светланы Ивановны в свою палату, Игорь не обнаружил в ней никаких перемен. Трое его соседей всё также лежали, накрывшись с головой одеялами. Он умылся под раковиной, и решил ещё раз просмотреть все главы книги Денисова, чтобы лучше усвоить изложенные в книге современные западные социальные теории. Игорь быстро запоминал всё необходимое ему для его будущей работы, но особенно хорошо и надолго он запоминал материал, когда делал для себя краткие выписки.

Он достал из тумбочки книгу, общую тетрадь, дешёвенькую шариковую ручку, и устроился полулёжа на кровати поверх одеяла. На развороте обложки общёй тетради Игорь когда-то написал шариковой ручкой крупными буквами надпись "тетрадь по истории", чтобы тетрадку не забрали менты при шмоне в бараке из его тумбочки. Так она и хранилась у него, как школьная тетрадка зэка. В ней были выписки из многих книг, названия которых Игорь писал аббревиатурой в скобках. Также в скобках он указывал и номера страниц книг, из которых он делал эти выписки. Выписки он делал и в своей записной книжке, мельчайшим почерком.

Записные книжки были разрешены для ношения их в кармане заключённого, как и карманные словарики и книги для повышения образования заключённых. В карманах Игоря в зоне постоянно были записная книжка с ручкой и карманный английский словарик.

"Смотри-ка, ей нравится, как я рассказываю, – подумал Игорь, вспомнив, что Светлана Ивановна действительно с интересом слушала его, – А может быть ей просто интересно то, чего она не знает? А зачем ей это знать? А может быть, её знакомые иногда спрашивают о зоне, в какой-нибудь застольной компании. Не надо обольщаться своим красноречием, может быть она сама додумывает то, что ты не можешь сказать из-за своего косноязычия, зэк паскудный.

Надо поучиться у Денисова, как он красиво пишет, и свой разговор выстраивать логически правильно, беспрерывно, не перескакивая с пятого на десятое. Самое главное писать нужно у него учиться. Это не беллетристика, где всё можно правдоподобно придумать, "высосать из пальца" и описать красочно, чтобы на чувства людям побольше надавить. Мне придётся писать на воле такую работу, чтобы она была и научно обоснованной, и чтобы она легко читалась простыми людьми, и чтобы она была интересной для них... Ну, всё. Надо читать".

Игорь принялся за чтение, в процессе которого он делал нужные для себя выписки в тетради. Он прервал свою работу лишь на ужин. Но, съев свою пшённую кашу, он вновь принялся за прерванную работу. Её остановил лишь зэк-санитар, который выключил в "отбой" свет в их палате.

Лёжа уже под одеялом Игорь думал: "Неужели на Западе такие дураки, что воспринимают такие концепции всерьёз? А чего тут удивительного? Здесь же многие верят в коммунизм. И тебя с детских лет приучали в него верить. Вот и верят с малых лет в то, что им власти преподают. Вот и строят коммунизм, не зная, что лишь пашут на кучку настоящих капиталистов, сидящих в Москве в Политбюро. Это же самые богатые люди в мире! И самые властные. У них в руках почти полмира! И у тех, за бугром, – тоже полмира. Но "там" их больше, капиталистов. Судя по технике и шмоткам, там простые люди, наверное, живут получше, чем здесь. Хоть там и капитализм... Да и здесь такой же капитализм, как и там, только государственный... Точно! Социализм – это государственный капитализм. Смотри, какое простое высказывание! Научился, козёл, уже кое-чему у Денисова". Игорь не заметил, как уснул, и спал он без сновидений.

Утром, после пшённой каши Игорь сделал себе настоящий бутерброд, размазав на кусок хлеба три пайки масла. Этот бутерброд так насытил его желудок, как он давно уже не испытывал такого. Игорь вышел покурить в умывальник, и увидел, что в нём курят три человека, один из которых был Алик. Он поздоровался с ним за руку, и они стояли, и молча курили, пока не вышли два незнакомых Игорю зэка, по виду живущих в зоне мужиками.

– Спасибо за книгу, Алик, – сказал Игорь, – Отличная вещь! Сестрёнка твоя молодец, что привезла её сюда. -

– Вот, видишь, – ответил Алик, – Хоть тебе пригодилась. А я уже и не знал, куда её девать. Валялась в тумбочке без дела. -

– Ну, как с ногой? – спросил Игорь, увидев, у Алика чёрное трико, как и у него, на ногах, – Молодец, что сам себе вскрыл, а то бы заражение крови могло бы быть. Дох... гноя выдавил. -

– Да... Нормально сейчас, – ответил Алик, – А то ныла, как зубная боль... У нас, в соседнем отряде, в том году, одному ногу отпилили чуть не до колена, из-за такого же нарыва. На областной. Вот я и подумал, что надо самому. Этим-то всё до п...ы, – кивнул он головой в сторону санчасти.

– А как ты так ногу поранил? – спросил Игорь, – Хотя, на промке много всякого железа везде торчит. -

– Ты чё, не понял? – тихо в нос заговорил Алик, – Это ж я замостырил. -

– А на х...я? – спросил тихо Игорь, не понимая, – Зачем мостыриться летом, да ещё на промке? Это ж не зимой на свинокомплекс ездить... Или я чего не понимаю? -

– Да нет. Всё правильно, – говорил Алик, куря уже небольшой окурок, и поглядывая в чуть раскрытую дверь в коридор, – У нас отрядник – идиот какой-то. Год назад, как пришёл к нам. Откуда-то из управления прислали. Он как наметит кого перевоспитывать, так и наказывает того за всякую х...ю по порядку. От магазина до ПКТ. А потом новую жертву себе ищет. Тут я ему и приглянулся...

Он меня уже магазина и свиданки лишил. Ну, а дальше остались ШИЗО и ПКТ. А мне уже чуть больше полугода до воли осталось. Куда мне от него, суки, деться? Вот и пришлось замостыриться. -

– Да... Х...ые у тебя дела, – сказал Игорь, прекрасно понимая, что от отрядника в зоне зависит, практически, всё для жизни зэка, – А чего ты в другой отряд не спишешься? -

– Да он всех отрядников с промки уже предупредил, чтобы они не брали меня к себе, – ответил Алик, и бросил маленький окурок в урну, – Не на свинюшник же мне списываться на зиму.

Я хотел было на ЖБК попробовать, но там у меня нет ни одного знакомого. Там же у вас, как отдельный мирок. Твой отряд, говорят, самый ох...тельный. Но я там никого не знаю. Ты вот, первый. -

– Ты, когда тебя отсюда выпишут, зайди ко мне в отряд, – сказал Игорь серьёзным тоном, – А когда встретишься с моим отрядником, передай ему на словах, что лежал, мол, со мной, с Игорем Григорьевым, на больничке, и что я прошу его списать тебя в наш отряд.

Скажи, что тебе нужно это как можно быстрее, и что я знаю, почему это надо, и потом я уже, мол, ему всё объясню, когда выйду из больнички. Он тебя тогда быстро спишет к нам. Много ничего не говори... Это будет тебе моя благодарность за подаренную книгу и за ту махорку в ШИЗО. -

– Ты серьёзно? – спросил Алик, чуть недоверчиво, глядя Игорю в глаза.

– Если он тебя не спишет к нам после таких слов, – можешь где угодно в зоне плюнуть мне в лицо... На зуб я никогда не "божусь", – сказал Игорь тихо, – А где твои предки работают? – сразу же спросил он.

– Батя – мастером на автобазе, а мать, – начал говорить Алик, но Игорь перебил его.

– Стоп. А может твой батя машину с автобазы для нужд отряда на полдня выделить? Ну, чтобы чего-нибудь из-за зоны, например, а отряд привезти? -

– Хэ, – хмыкнул Алик, – Да хоть две. И хоть на весь день. Он же у меня там всю жизнь работает, и с начальником базы они друзья с детства. -

– Тогда всё о-кей, – сказал Игорь, и выбросил свой окурок в урну, – Скажешь ему, что и это тоже я просил ему передать, а, мол, остальное, я ему сам всё расскажу, когда приду из больнички. Ну, чё? Пошли уже? Покурили. -

– Пойдём щас ко мне в палату, чифирнём, – сказал Алик, серьёзно глядя в лицо Игоря, как бы изучая его, – Мне вчера чай принесли.

Если всё будет так, как ты говоришь, то ты меня тогда из ШИЗО за уши вытягиваешь. Я уже готов был к этому после больнички... Даже как-то не верится. -

– А верить и не надо ни во что. Потому, что вера – это бездоказательное признание истинности какого-либо утверждения. Ты же должен знать уже это. Твоя сестрёнка, наверное, тебе уже говорила об этом, – тихо сказал Игорь, – Во всём нужно убеждаться. А людям – доверять или не доверять. Если всё сделаешь так, как я тебе щас сказал, то считай, что ты уже у нас в отряде. У нас пятый отряд, а отрядника нашего зовут Владимир Михалыч Бынбазов. Ничё не забудешь? -

– Уже замётано, – ответил Алик, – Ну, держи. Спасибо, – он протянул свою, и крепко пожал поданную Игорем руку.

В этот день до обеда никаких интересных событий с Игорем не происходило. После того, как они попили чаю с Аликом, Игорь вновь начал делать нужные ему выписки из книги Денисова. Затем был небольшой перерыв, когда медсестра делала уколы, а затем, вскоре, привезли и обед. После обеда Игорь ещё раз умылся с мылом, чтобы от него не было случайного запаха от зоновских алюминиевых мисок, и санитар выпустил его из стационара.

В этот раз, подойдя к кабинету Светланы Ивановны, Игорь услышал тихий звук работавшего на улице воздушного компрессора. Постучав, и услышав "войдите", он вошёл в кабинет и увидел, что Светлана Ивановна, стоя у вытяжного шкафа, работает с горящей бензиновой горелкой. Маленькая никелированная горелка в её руке била из своего сопла синим пламенем, и издавала при этом звук как от высоко летевшего реактивного самолёта.

– Здравствуйте, Светлана Ивановна, – поздоровался Игорь, подходя к ней, – Можно я немножко посмотрю, как вы паяете? -

– Здравствуйте, Игорь, – ответила она, не отрываясь от работы, – Конечно же, смотрите. Вы мне не мешаете. -

Игорь стал рядом, чтобы не мешать ей в работе, и увидел, что Светлана Ивановна спаивает последний маленький зубной мост, из нержавеющей стали, состоящий из двух зубов и двух коронок. Она расплавляла для этого тоненькую серебристую проволочку припоя, поднося её к месту спайки.

Зубы и коронки были вставлены в гипсовый слепок челюсти пациента. Игорь посмотрел по шлангу от горелки, и увидел, что он одет на верхний штуцер, стоявшего на полу у его рабочего стула, металлического бачка, высотой с кухонный чайник. Сбоку бачка, почти у пола, был надет на другой штуцер ещё один шланг, который уходил в нижнюю часть шкафа через щель, между полом и металлическими дверцами шкафа, закрывавшими его нижнюю половину.

– Ну, вот и всё, – сказала Светлана Ивановна, и, повернув вентиль слева на горелке, погасила этим её пламя.

– А отчего она горит? – спросил Игорь, – Что там, в бачке? – указал он на бачок, стоящий на полу.

– Там бензин, – ответила Светлана Ивановна, – Воздух от компрессора проходит снизу, и образовавшиеся пары бензина горят из сопла горелки. Но здесь слабая горелка. Она даёт лишь около 1100 градусов. А вот дома у меня моя горелка даёт больше 1200 градусов. -

– А зачем вам дома горелка? -

– Как зачем? – улыбнулась Светлана Ивановна, – Я ведь и дома подрабатываю. Коронки и мосты людям ставлю, – и она выключила воздушный компрессор, – В больницах ведь везде большие очереди. Вот люди и идут к тем, кто этим дома занимается. Да это ж и заработок тоже. Жизнь ведь дорожает с каждым годом. Телевизор цветной, вон, без малого тысячу рублей стоит. Где ж деньги брать? -

– У вас есть цветной телевизор? – спросил Игорь.

– Есть, – ответила Светлана Ивановна, улыбаясь, и как бы чуть-чуть с гордостью – И видеомагнитофон мы недавно купили. Посчастливилось... Правда, денег пришлось немного на это одолжить. -

– А я ещё ни разу в жизни не видел ни цветного телевизора, ни видеомагнитофона, – сказал Игорь, – Наверное, когда освобожусь, то настолько отстану от жизни, что даже сейчас страшно... Легко хоть научиться включать их? – спросил он серьёзно, мельком взглянув в лицо Светланы Ивановны, и отведя взгляд, стесняясь своей отсталости от жизни.

– Ну, что вы? Не бойтесь уж вы так, – сказала Светлана Ивановна, и улыбнулась, показав в своей улыбке, что она поняла всю серьёзность вопроса Игоря, – Даже дети ведь всё это умеют делать. Вы всему быстро научитесь. Вы же взрослый. -

– Дети тоже не рождаются "умеющими", – грустно проговорил Игорь, и лицо его стало мрачным, – Все всему учатся в жизни... Не прошло и пяти лет, а я уже чувствую, что отстал. Стал похож на первобытного. А впереди ешё пять с хвостиком. Отстану, как мамонт. -

– Ну, зачем вы так себя казните? – проговорила Светлана Ивановна, как-то медленно присаживаясь на свой рабочий стул, – Вы не сможете отстать. В вас чувствуется сила воли. -

– Сила воли? – хмыкнул Игорь, – Откуда ж ей взяться? Или силы нет, или воли нет... Светлана Ивановна, можно я попробую спаять что-нибудь горелкой? -

– Конечно-конечно, – сказала, радостно улыбаясь, Светлана Ивановна, ощутив, что таким образом Игорь сможет отвлечься от своих переживаний, – И я вам с радостью подскажу, если возникнут какие-нибудь неясности. Включайте компрессор. -

Игорь включил компрессор и взял в руку маленькую и лёгкую горелку с подставки, похожей на подставку для паяльника. Он повертел горелку в руке, и попробовал, как открывается и закрывается на ней вентиль для подачи паров бензина. Подошедшая к нему Светлана Ивановна стояла и, молча улыбаясь, наблюдала, как и что делает Игорь.

Игорь молча достал левой рукой спичку из лежащего на кирпичном столе шкафа спичечного коробка, и одной рукой зажёг её, чиркнув ей по коробку, придавленному к столу его безымянным пальцем. Затем он открыл рукой с горящёй в ней спичкой вентиль на горелке и поднёс огонь к её соплу. Из расширенного раструба горелки вырвался бьющий сноп пламени. Игорь отрегулировал его, как ему показалось, достаточно, и спросил, повернув лицо к Светлане Ивановне:

– А что можно спаять? -

– Да вот, хоть какие-нибудь пару обрезков от гильз, – ответила она, подойдя ближе к шкафу, и указывая на обрезки от гильз, лежавшие в собранной кучке, – Вон там, в жестянке бура, – указала она рукой.

– Её можно сделать и самому, если закончится, – сказал Игорь, – Для этого нужно смешать пищевую соду с сухой борной кислотой из домашней аптечки. -

– Всё-всё. Я молчу, – улыбнулась своей очаровательной улыбкой Светлана Ивановна, – Делайте всё сами, а я лишь посмотрю. -

Игорь положил на отдельно лежавший огнеупорный кирпич два обрезка от гильз, и состыковал их. Затем, зачерпнув немножко буры металлической лопаточкой, похожей на ту, которой набирают горчицу из горчичницы, и посыпал бурой состыкованные обрезки гильз. Он взял левой рукой проволоку припоя, и направил пламя горелки на соединённые обрезки гильз. Буру на обрезках немножко сдуло пламенем, но оставшаяся на обрезках, она вскоре запузырилась. Игорь поднёс к месту стыковки обрезков проволоку припоя, и её кончик быстро расплавился и капнул на место соединения. Но спайки обрезков гильз не произошло.

– Нет-нет... Немножко не так, – сказала Светлана Ивановна, улыбаясь, – Давайте я вам чуть-чуть помогу. -

Она встала чуть сзади Игоря и взяла своей правой рукой запястье его руки, в которой была горелка. Игорь сразу же ощутил своей кожей её горячие и нежные пальцы.

– Вот, смотрите, – говорила она, направляя его руку с горелкой, – Пламя горелки самое сильное вот здесь, на самом острие его струи... Вот и направляйте его на заготовки,... чтобы они приобрели цвет чуть ярче малинового... Нет-нет, не так... Нужно чуть приподнимая. А затем, – чуть опуская, – говорила она, направляя его руку и, прижимаясь при этом своей грудью к его спине и к предплечью сзади. Её бедро уже касалось его ноги, а левая её рука, помогая правой, прижимала его предплечье к своей упругой груди ещё плотнее.

Игорь сразу же ощутил тёплоту и упругость её груди. И теплоту и упругость её бедра. Он как-то сразу же весь стал единым чувством для осязания этого женского, тёплого и упругого тела. Кровь тут же застучала барабаном в его голове, а глаза его уже как бы переставали что-либо видеть. Перед ними уже были лишь образы обнажённой женской груди с торчащими на ней возбуждёнными сосками, и крупные бедра и низ живота женщины, со светлыми редкими курчавыми завитками волос на бугорке её лобка.

Он ощущал всё это как бы всем своим телом. Голова его переставала что-либо соображать, а рядом звучал мелодичный женский голос, что-то говоривший ему. Ощущения от её тёплой и упругой груди и от упругого бедра менялись, как будто он сам гладил их. Но это женщина, говоря что-то и управляя его рукой, державшей горелку, и, двигаясь при этом, как бы поглаживала его спиной и его предплечьем свою грудь. Она заводила его предплечье и межу своих грудей, а задней частью его ноги как бы поглаживала своё бедро, и нижнюю часть своего живота, с сексуальной впадиной между бедром и нижней частью живота. Игорь ощущал это так ярко, как будто сам проводил, по этим манящим для мужчин местам, своей собственной рукой.