Текст книги "Пытка любовью (СИ)"

Автор книги: Константин Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

– Хорошо, Михалыч, – согласился Игорь на эти веские доводы, – Только у меня нет его портретов. Ты скажи Володе Михайлову, чтобы он принёс, какой ему больше нравится. А я сделаю всё как надо. -

Вскоре Михалыч принёс и портрет на листке, вырванном из какой-то книжки, и кусок толстой десятислойной фанеры, величиной с газетный лист, на которой нужно было вырезать этот портрет. Он сказал Игорю, чтобы тот сильно не спешил, чтобы прапора поняли, что это вырезание портрета, а не какие-то там "хухры-мухры".

Через неделю портрет Дзержинского был готов, и Михалыч унёс его на вахту, вложив между листов большой центральной газеты. Часа через полтора он вновь зашёл, улыбающийся, и положил на стол две пачки индийского чая и большую горсть шоколадных конфет, достав всё это из карманов своего офицерского плаща.

– Вижу, портрет понравился, – заметил Игорь.

– А как же? Они как увидели его, так и давай охать и ахать. Выхватывают друг у друга, чтобы в руках подержать. От восторга чуть в штаны себе не ссали, – улыбаясь, говорил Михалыч, – На стену уже повесили. И рамку к нему уже кому-то по телефону заказали из латунных полутрубок. Складным метром все стороны портрета для этого замеряли. И тебя хвалили. Говорят, наконец-то и у нас на объекте появился настоящий художник. -

– Тогда давай я и чайку заварю, – предложил Игорь, – И отметим это с шоколадными конфетами. -

– Нет, нет, – возразил Михалыч, – Они меня на вахте уже и чаем упоили и конфетами и пирожными закормили. А мне ещё в одном месте на комбинате надо успеть побывать. Пойду я. Некогда мне уже. Пока. -

– Пока, Михалыч, – попрощался Игорь.

Все эти воспоминания за какие-то доли секунды всплыли и пролетели в мозгу Игоря.

Покончив с завтраком, он пошёл к Карпачу. Анатолий был рад его приходу. Было видно, что он давно уже ни с кем не общался "по душам".

– Присаживайся, будь как дома, – говорил он, пожимая руку Игорю, – Щас мы и чайку заварим, посидим, поговорим... Может чё-нибудь сыграю, чтобы скучно не было. Кури. Вон сигареты на столе. -

– Да у меня есть, – Игорь присел на стул и закурил, – Зашёл проведать, поговорить. -

– Вижу. Что, выписали? -

– Да. Позавчера, вечером, – ответил Игорь, – А как Витька Новохатский? Не укатил ещё? -

– Укатил, – ответил Анатолий, включая электроплитку на столе, на которую он уже поставил чайник, – Недели две уже, как укатил. И "щегол" его тоже. Только не знаю куда именно. В город или ещё куда. Думаю, напишет, как обустроится. -

– На меня отрядник тоже подготовил документы "на химию", – поделился Игорь своей новостью, Вот только, говорит, тубиков "на химию" не берут, но постарается, чтобы об этом ничего не было ни в каких документах. И сам, говорит, не афишируй этого. Думаю, скоро попрошу его, чтобы занарядил меня опять на выезд. А раз я выезжаю, то кто подумает, что я тубик? -

– Нормально, – отозвался на это Анатолий.

– Ну, а чё здесь новенького, пока я валялся? – спросил Игорь.

– Так, а чё здесь было за это время? – вспоминал Анатолий, – На промке барбоса какого-то ночью лопатой рубанули в бараке. Вроде как у бугра был за старшего смены. Видимо дое...л мужиков. Но не насмерть. А так. Кости порубили, но жить будет. А жаль. Таких надо мочить наглушняк, чтобы не воняли больше. -

– Да. Но теперь уже бояться будет, сука. -

– О! Этого ты тоже, наверно, не знаешь, – сказал Анатолий, прикуривая сигарету, – Про пять тысяч слышал уже? -

– Нет. -

– Тут новый прапор был. Где-то месяц назад, – рассказывал Анатолий, – Проработал с недельку. Вроде бы сильно никого не щемил. А тут случайно выловил, что кто-то кому-то передаёт пакет с промки на зону через щель в воротах. А он тогда на промковскую вахту зачем-то случайно зашёл и в окно это увидел. Выскочил он с вахты, зэка обшмонал, а у того в пакете деньги, пять тысяч рублей. -

– Неплохой "грев" кому-то на промку пришёл, – заметил Игорь.

– Наверное, жидам из местных, – предположил Анатолий, – Для них это не так и много. Тот зэк, которого он обшмонал, давай уговаривать его, мол, бери половину, а половину отдай, – и в расчёте. Ну, а этот дурак повёл его в надзорку и сдал все деньги ДПНК. Составили документы, и деньги ушли государству. Все прапора потом в зоне ох...вали. Пять тысяч! Это ж новый автомобиль, – и государству. Лучше бы уж половина автомобиля, но – себе. А Генка-машка чуть волосы у себя на ж... не рвал из-за того, что не ему тот зэк попался. Он тоже в эту смену дежурил, но как всегда шерстил по баракам. -

– Жаль не сдох, падла, от зависти, – с сожалением заметил Игорь.

– Да, эта падла уже многим здесь плешь переела, – согласился Анатолий, – Его же хотели тут недавно в городе отх...рить. Видно с зоны в город кто-то просьбу передал.

Он тогда с Гриней с работы в город приехал на рейсовом автобусе. Но Гриня же с ним не любит общаться, вышел в городе из автобуса и пошёл себе, куда надо. А к Машке пару парней подходят и спрашивают, а кто, мол, у вас Гена-машка? Машка сразу въехал, и показывает на уходящего Гриню, вот тот, мол. Ну, а этих ребят оказалось четверо. Они и покатили догонять Гриню. Машка сразу куда-то слинял. А Грине пришлось отбиваться. После этого фингал у него был дня три. Потом как-то всё это стало известно, и Гриня Машку уже и в х... не ставит. Попросил начальство, чтобы его с Машкой в одну смену не занаряжали.

Из-за такой твари нормального прапора отх...рили. Гриня же только кумовок и шмонает как следует. А мужиков не щемит. Понимает, что почём. -

– Да и зэки оплошали, с этим делом, – заметил Игорь, – не могли уж его приметы своим в город передать. А примет-то всего две, – рыжий да маленький. -

– Ай, Игорюха, – сказал на это Анатолий, – Одним днём ничего не кончается. Придёт ещё и его время. Да ну их всех на х... Давай-ка я тебе лучше чё-нибудь сыграю. Не играл уже давно. Некому было. А потом чифирнём, А потом можешь и в душ сходить. Полотенце вон зоновское висит без дела. И мыла хватает. -

– Давай, Толик, сыграй что-нибудь, что тебе нравится, – согласился Игорь, – Мне даже баян стал нравиться, когда тебя послушал. -

Анатолий достал со шкафа баян и заиграл какой-то весёлый проигрыш, как бы тренируя пальцы. На его улыбающемся от природы лице позникла более широкая, но глупая улыбка.

– Я сегодня поймал чифириста,

Запишите меня в СВП,

– пропел он, подыгрывая себе с переливами, как под весёлую деревенскую народную песенку. Затем глупая улыбка исчезла с его лица, – Сейчас сыграю тебе кое-что из того, что мне нравится, – и заиграл.

Игорь слушал прекрасную музыку в виртуозном исполнении, и глаза его не могли оторваться от десяти пальцев Анатолия, которые с неимоверной скоростью бегали по обеим клавиатурам инструмента. Это было настоящее общение с прекрасным, в исполнении выдающегося мастера. Зона как бы куда-то отошла, исчезла. Была только музыка, и больше ничего.

Анатолий сыграл две каких-то концертных вещи с небольшим перерывом между ними. После этого он минуты две молча посидел, откинувшись на спинку стула. Потом взглянул на чайник, стоявший на электроплитке и, повернувшись назад, поставил баян на свою кровать. Он разлил чай в два стакана, вытащил из ящика стола горсть карамелек в обёртках и положил их на стол.

Они пили чай молча, закурив по сигарете. Каждый был под своим впечатлением, и говорить о чём-то было бы лишним. Просто сейчас музыка сделала так, что им было хорошо, чего в зоне не бывает долгие годы. И нарушать это состояние любыми разговорами было бы лишним.

Молчание нарушил Игорь после того, как затушил в пепельнице свой окурок.

– Слушай, Толь, а правда ли, что появилась возможность за триста рэ уйти "на химию"? – спросил он, – Говорят, что появился какой-то новый начальник спецчасти и через него можно уйти. Не сыхал? -

– Слышал что-то, – отозвался на это Анатолий, – Но точно пока ничего не знаю. Знаю только, что один барбос с промки ушёл "на химию", а у него, насколько я знаю, нарушений было как у вшивой собаки блох. А как ушёл, почему и через кого, – не знаю. Короче, пока "дело тёмное". Надо у Эдьки Тесликевича спросить, может он чё знает. Только не вижу я его давно. Занаряжается у нарядчиков ездить то туда, то сюда. Как неуловимый. Но ничё, со временем всё узнается. -

Через некоторое время Игорь сходил в душ. Хорошо помылся, даже чуть распарился под струями тёплой воды. Затем снова пили чай и разговаривали.

– Значит опять до выезда на ЖБК побудешь немного "на кресту". Заходи почаще. Делать-то будет нечего, – предложил Анатолий.

– Да я обещал Светке приходить, помогать немного, – ответил Игорь, – У неё работы привалило. Одной трудно управиться. Зэки поняли, что с железной гильотиной жевать корки ловчее, – ухмыльнулся он.

– И как ты с ней работаешь? – как бы спрашивая сам себя, проговорил Анатолий, – Я бы не смог. Иной раз увижу её, как идёт, аж в мозгах переклинивает. Не зря её Каравеллой прозвали. -

– Да, красивая, – отозвался Игорь, – У меня первое время тоже немного клинило, но со временем привыкаешь. С ней общаться просто. И приятно. Она разговаривает просто, как с человеком. Не то что прочие вольняги. У них уже на роже всё написано, что им про зэков в их головы вдолбили.

Похожу ещё к ней с недельку, до выезда. Может и она мне когда-нибудь в чём поможет, если понадобится. Кто его знает? Может понадобится когда-нибудь чего в зону принести. -

– Смотри, Игорь, не рискуй с этим понапрасну, – предупредил Анатолий, – Бабы они от природы хорошие артистки. Им от самой природы уже на роду написано мужикам головы охмурять. Не забывай об этом. -

– А сколько там натикало? – спросил Игорь, – Скоро обед? -

– Да, уже столовку открыли, – ответил Анатолий, глянув на наручные часы. Ему, как коменданту жилой зоны, было разрешено их носить.

– Может, вместе сходим и пообедаем, – предложил Игорь.

– Я же не хожу есть в столовку, – ответил Анатолий, – Мне на все эти рожи за диетическим столом смотреть уже противно. Я же про каждую падлу, из этих диетчиков, много чё знаю. А рядом с г...ном и есть противно. -

– А как же ты? – удивился Игорь.

– А мне на кухне наливают в кастрюльки, которые я приношу в матерчатой сумке, – ответил Анатолий, – А ем я уже здесь, у себя, когда принесу. Здесь на плитке и разогреть потом можно, если сразу поесть некогда или не хочется. -

– Ну, что ж, – тогда я покачу в барак, – сказал Игорь, – Возьму хлеб, ложку, кружку, – и в столовку. Чё-то я проголодался после душа. Спасибо, Толик, за всё. -

– Ай, да чё там, – отозвался Толик, – Заходи, когда захочешь. Для тебя здесь всё и всегда будет "как надо". -

Они пожали друг другу руку, и Игорь ушёл.

В этот же день, после обеда, в отряд ненадолго зашёл Михалыч. Он сразу зашёл к себе в кабинет. Услышав об этом, Игорь постучал в дверь его кабинета. Услышав "войдите", он вошел, сказав ещё при открытых дверях "Здравствуйте, Владимир Михалыч".

– А, Игорь, здравствуй, проходи, – улыбнулся Михалыч, – Проходи, присаживайся, – кивнул он на стул, стоящий напротив его стола.

– Да я ненадолго, – сказал Игорь, присаживаясь на стул, – Хотел сказать тебе, чтобы ты через недельку занарядил бы меня на работу, чтобы не быть мне "на кресту". Ты же сам сказал, что тубиков "на химию" не пускают. -

– Хорошо, Игорь, – ответил на это Михалыч, – Только давай обсудим это завтра как следует, а то мне сейчас некогда. Я зашёл ненадолго. Сейчас уже убегаю. -

– Так завтра же воскресенье, – напомнил Игорь.

– Да я со своей сегодня дома немного поцапался, – Михалыч чуть скривил на лице гримасу недовольства, – Не сидеть же мне завтра дома в такой атмосфере. -

– Хорошо, – сказал Игорь, вставая со стула, – Тогда до завтра. Счастливо. -

– До завтра, Игорь, – ответил Михалыч, – Завтра и решим этот вопрос. -

ФОТОГРАФИИ

Позавтракав, Игорь зашёл в свой отряд, оставил в тумбочке ложку, вымыл с мылом руки и лицо в умывальнике, чтобы не дай бог, остался какой запах от миски, пахнущей зоновской посудомойкой, и пошёл в санчасть.

Подходя к больничке, Игорь увидел, что строившееся рядом с ней двухэтажное здание уже полностью достроено и окна его застеклены. А позавчера, когда его выписали из больнички, и он шёл к себе в отряд, то не заметил этого и даже не обратил на это никакого внимания.

– Это уже плохо, – подумал он, – В зоне надо замечать и видеть всё. Что-то я расслабился, отдыхая на больничке. Ну да ладно, скоро опять буду выезжать. Последние деньки осталось поработать со Светкой. Надо сегодня сказать ей об этом. -

Народу в санчасти было немного. Возле двери кабинета Светланы никто не стоял. Игорь постучал в дверь и услышал знакомый голос: – Входите. -

Игорь открыл дверь, сказал привычные "Здравствуйте, Светлана Ивановна", вошёл и закрыл за собой дверь.

– Ну, наконец-то, – говорила ему улыбающаяся Светлана, подходя к нему от рабочего стола, – Я уже заждалась тебя. Работать, вон, не могу. Из рук всё валится. -

Они обнялись, и отступили ближе к раковине с водой, где была как бы невидимая "мёртвая зона" для того, кто мог бы внезапно открыть дверь.

– Я тоже стосковался по тебе, – говорил ей тихо Игорь, нежно расцеловывая её лицо и лаская её тело руками.

Любовная идиллия продолжалась минуты три-четыре, после чего Светлана прошептала с томным выдохом: – Ой, я уже не могу... Я уже вся плыву... Я не смогу быстро прийти в себя, если кто-нибудь войдёт... -

Этого было достаточно, чтобы Игорь прервал свои ласки и чуть отстранился от любимой.

– Всё, всё, я больше не буду, – сказал он и почувствовал, как руки Светланы неохотно соскользнули с его шеи, и её ладони медленно пошли по его плечам и груди, как бы гладя их таким образом.

– Ладно, буду переодеваться, – добавил он, глядя в ещё томные глаза любимой, и освобождая её из своих рук, – И ты иди, посиди, успокойся... -

Глядя, как Светлана медленно пошла к рабочему столу, Игорь как бы всеми фибрами своей души ощутил, насколько он уже ненавидит эту зону. Она как некая гигантская безжалостная масса не только давила на него со всех сторон, заслоняя свет, но и как ненасытный вампир медленно, с постоянством высасывала кровь из всех его пор, подыгрывая себе при этом на его нервах, натянутых как струны.

– Да, необходимо вырываться отсюда, – подумал он, – Сейчас нужно уйти "на химию", а там уже больше свободы, чтобы уйти по УДО. И со Светкой можно нормальную жизнь наладить, и нужные книги можно достать, и докончить систематизацию новой теории. Ведь у меня мощный организм. Я смогу справиться со всем. Я же могу работать и день и ночь, почти без отдыха. У меня же поразительная работоспособность, если есть для этого серьёзные цели. И я это знаю.

Да. Я смогу выдержать то, чего другой не выдержит. Но сначала нужно уйти на эту чёртову "химию". -

– Ну, как тут?– спросил он, переодевшись, садясь на свой рабочий стул, – Много работы без меня накопилось? -

– Да нет, – ответила, как и всегда улыбаясь своей обворожительной улыбкой, Светлана, – И до обеда посетителей не должно быть. Если только новенький кто-нибудь. А у тебя как там? -

– Михалыч сказал, что документы мои "на химию" уже готовы, – сказал Игорь, – Только нужно будет скрыть, что я тубик. Тубиков "на химию" не отпускают. Михалыч обещал, что всё сделает для того, чтобы в моих делах этого не было. Тогда я точно уйду, если кто-нибудь пакость со стороны не подстроит. А у тебя как? Ну, с тем глазом в дырке забора. Кто-нибудь к тебе хитро не подмыливался в зоне? -

– Да нет, пока никто не подмыливался, – ответила Светлана, – И к Колодину я захожу как бы для проверки кардиограммы. Он тоже ничего особенного не говорит и не спрашивает ни о чём. Кстати, пойду сейчас к нему, сниму кардиограмму, и, может, от него что-нибудь узнаю. А ты пока займись вон теми коронками, их немного на сегодня. -

– Хорошо, – сказал Игорь, и Светлана вышла из кабинета.

Вернулась она где-то через час. Игорь за это время, не спеша, обработал две коронки. Всего их было шесть. И эту работу нужно было растянуть на весь день. Поэтому он ещё и покурил неторопливо за это время.

– Никто без меня не приходил? – поинтересовалась Светлана, усаживаясь на свой стул.

– Никто, – ответил Игорь.

– Вроде бы ничего он не знает, – сказала Светлана Игорю, улыбаясь, – У него что-то аппарат сначала забарахлил, а я за то время, пока он его настраивал, разговаривала с ним, как бы просто так, ни о чём. Но, мне кажется, что он об этом ничего не знает. Хотя он очень хитрый, и за один раз из него мало чего можно вытянуть. Ты мне обещал, что никогда с ним не будешь разговаривать. Не забыл? -

– Свет, я же просил тебя не напоминать мне больше об этом, – Игорь посмотрел ей в глаза с укором, – Если я обещал, значит так и будет. А я хотел тебе ещё сказать о том, что для того, чтобы уйти "на химию", мне нужно будет вскоре выезжать на работу. Чтобы не было даже видимости, что я тубик. -

– Как выезжать? – поразилась Светлана, – И как скоро? -

– Думаю, где-то через недельку, – ответил Игорь, – Но ты не расстраивайся. Выйду "на химию", и у нас будет больше возможностей быть вместе. Я постараюсь сделать для этого всё что возможно, и даже то, что считается невозможным. -

– И что же, мы с тобой скоро даже и видеться уже не сможем? – с лица Светланы исчезла её очаровательная улыбка.

– Не расстраивайся так, – успокаивал её Игорь, – Я думаю, изредка сможем. У нас там работают в три смены. Иногда я смогу делать так, чтобы меня занаряжали во вторю или в третью смену. Тогда я смогу заходить к тебе днём. -

Видя, что у Светланы совсем испортилось настроение, Игорь сказал:

– Свет, давай сейчас не будем так огорчаться на будущее. Ведь сейчас мы вместе. А в будущем уже видится и свет в конце тоннеля. -

– Да, – сказала на это Светлана, и улыбка вновь появилась на её лице, – Давай сейчас покурим, и будем наслаждаться тем, что мы сейчас вместе. -

И день этот прошёл у них как и обычно, как и тогда, когда Игорь ещё лежал "на больничке". Правда, сейчас ему приходилось выходить вместе со всеми, когда санитар кричал в коридоре, чтобы все выходили, потому что санчасть закрывается "на обед". Игорь также сказал Светлане и о том, что им нельзя после работы вместе выходить из "больнички" и идти вместе какое-то время. Сегодня он уйдёт из "больнички" вместе со всеми зэками, когда закончится приём в санчасти, а завтра они со Светланой что-нибудь придумают на те случаи, когда Игорю нужно будет задерживаться подольше.

В конце рабочего дня, обнимая на прощание Светлану, Игорь попросил её принести для него какую-нибудь её фотографию, на которой её сложно было бы опознать. Пусть у него будет хоть такая. Ведь довольно скоро он не сможет уже видеть её столь часто, как сейчас.

– Конечно, принесу, дорогой, – ответила она, – Вроде бы есть у меня такие фотки. Да, кажется даже и не одна. -

– Тогда принеси все, какие можно, – попросил её Игорь.

На следующий день Светлана действительно принесла Игорю три своих фотографии. Снимки были любительские чёрно-белые, и отображали Светлану в возрасте, приблизительно после окончания ей средней школы.

Два снимка были с плохой чёткостью, но изображение Светланы было в полный рост. По лицу, отображённому с плохой чёткостью, узнать её было невозможно, если не знать заранее, что это именно она и есть.

Одна из фотографий отображала её в подъезде жилого дома, стоящей на лестнице вверху, у переходной площадки, и была сделана снизу, с лестничной площадки этажа. На ней как бы особо выделялись прелестные очертания её ног из под короткой юбки. Юбка была сшита в виде цветка с лепестками разного цвета из широких продольных полос тёмного и светлого материала. Каждая из таких полос, как лепесток цветка, была закруглена внизу юбки небольшим овалом.

На другой фотографии она была на пляже в купальнике из лифчика и плавок, и шла по воде рядом с берегом. Вода была ей до щиколоток, и фотография отобразила всю её обворожительную фигуру. За ней были видны ещё люди, из купающихся на этом пляже. Для зэка в зоне, такие фотографии были уже умопомрачительными.

На третьей фотографии Светлана была снята почти по пояс, чуть полубоком. Её можно было бы узнать, но волосы на ней у Светланы были светло-русые и крупными волнистыми локонами спускались намного ниже её плеч. Поэтому точно утверждать, что это именно она снята на этом снимке, было бы слишком затруднительно.

– Пусть полежат пока у тебя в сумочке, мало ли чего, – передал фотографии Светлане Игорь, недолго посмотрев на каждую из них, – а перед уходом я их заберу. -

– Сегодня мне нужно уйти с работы уже в обед, – сказала Светлана, – У меня после обеда назначен суд на развод. -

– Тогда заберу их, когда пойду на обед, – сказал Игорь, – Ты всё хорошо обдумала? Ведь дети потом будут расти без отца. -

– Они и так почти не видят его, – возмущённо сказала Светлана, – А мне и думать нечего. Он мне давно уже осточертел. -

Сказать что-либо после этого, Игорю было уже невозможно.

Разговаривали они в этот день мало. Игорю нужно было обработать несколько "рыжих" зубов и коронок. Он успел сделать всё до обеда. А когда санитар стал громко говорить о том, чтобы зэки выходили из больнички, потому что она закрывается на обеденный перерыв, он обнял и поцеловал любимую на прощание и ушёл, взяв у неё её фотографии.

ПЕРСПЕКТИВА «ХИМИИ»

В воскресенье Михалыч действительно пришёл в отряд задолго до обеда. Игорь зашёл к нему в кабинет, они поздоровались за руку, и Игорь присел на стул по обратную сторону стола, за которым сидел Михалыч.

– Давай-ка мы за разговором и чайку попьём, – сказал Михалыч и постучал кулаком в стену, за которой была каптёрка.

Пришедший Хрыч сказал, что сейчас всё будет сделано в лучшем виде и удалился.

– А я вот ещё о чём хотел с тобой потолковать, – сказал после этого Михалыч Игорю, – В бригаде сварщиков процент выработки упал до тридцати восьми процентов. -

– А что я тебе говорил, когда ты этого "щегла" туда бугром поставил, – заметил на это Игорь, – Какая разница, что у него высшее образование? Это же зона. Кто из мужиков будет этого "щегла" слушать? Гривой махнут, что поняли, и будут заниматься тем, что кому надо. -

– Да, теперь я в этом убедился, – согласился Михалыч, – Но тогда... Да и очень уж меня с комбината об этом просили. Он же там был каким-то мастером или начальником цеха. А мне тогда нужны были хорошие связи с руководством завода. Вот и пришлось поставить тогда бугром этого Шуплецова. -

– Да у этого Шуплецова тогда было прямо на роже написано, что он никто и звать его никак, – сказал Игорь, – Хорошо, хоть у сварных одни мужики в бригаде и блатных нет. А то бы этого Шуплецова давно бы уже шестёркой сделали. -

– Так вот я и хотел попросить тебя, раз тебе надо будет выезжать, взять бригаду сварщиков на себя, – и Михалыч выжидающе посмотрел Игорю в лицо, – Сможешь вытянуть её сейчас хотя бы на семьдесят процентов? -

– Да хоть на сто с лишним, – ответил Игорь, говоря как бы о чём-то незначительном, – Только у меня будет одно маленькое условие. Ты спиши этого Шуплецова в седьмой или в шестнадцатый отряд. Пусть они там с комбинатовским начальством сами разбираются, куда его ставить, на какую работу и кем. А нам с тобой это будет уже "до фени". -

В этот момент Хрыч принёс чай. Он поставил на стол двухлитровую кружку с чаем, прикрытую фольгой от пачки чая, и два гранёных стакана. Затем он вытащил из кармана куртки горсть конфет и положил их посреди стола.

– Ну вот, всё из ваших запасов, Владимир Михалыч, – сказал он, улыбаясь, – Ещё что-нибудь надо? -

– Да нет, спасибо, – поблагодарил его Михалыч, – Можешь идти. Там нет никого ко мне? -

– Никого нет, Владимир Михалыч, – ответил Хрыч, – Пейте спокойно, – и вышел за дверь.

– Вот это ты правильно заметил, – улыбнулся Михалыч, и продолжал, пока Игорь разливал чай в стаканы, – Поговорю с соседями, кому он из них понадобится... Может кому из них и нужны связи с комбинатом... Да и мне тогда это не для себя нужно было, – наше начальство попросило эту связь с руководством комбината наладить. Пусть теперь через другого с ними разбираются. -

– Как раз на это дело уйдёт с недельку времени, – заметил Игорь, с удовольствием отхлёбывая из стакана горячий чай, – Я Светлане обещал походить помогать ей ещё с недельку. У неё работы сейчас привалило, одной не управиться. А через недельку ты уладишь дела с этим Шуплецовым, и можешь потом меня бугром ставить. -

– Жаль, что полмесяца уже пройдёт, – сказал Михалыч, также с удовольствием отхлёбывавший горячий чай, – Опять процент у бригады будет низкий. -

– Да не волнуйся ты, Михалыч, – отмахнулся на это Игорь, – Процентов восемьдесят с лишним сделаю и в этом месяце. А потом уже и сотня будет, как всегда. -

– Ну и слава богу, как говорят в народе, – улыбнулся Михалыч, – Да и процентов этих больших не надо. Было бы всё тихо и нормально в отряде. А ты как-то без шума делаешь бригаду лучшей. Я же первый раз тебе и не верил, когда ты взял бригаду нижнего полигона. Смотрю, – не бегает, ни на кого не кричит. Думал, скатится бригада в отстающие. А у тебя в первый же месяц, – чуть не девяносто процентов. А потом, – и лучшая бригада на ЖБК. -

– А чего кричать-то, Михалыч? – спросил Игорь, – Когда дело-то всё – в бумагах. Меня этому когда-то один бугор с таваксайского этапа на свинюшнике научил. Хотел после себя бугром оставить. Его бригада тогда постоянно первое место держала. Да влез этот хохол Китик. Он и стал бугром. Видать чем-то купил прежнего бугра. А знать-то сам ничего и не знал, как делать бригаду лучшей. Бригада и скатилась при нём в самые отстающие. А мне этот барбос сразу же начал верёвки плести. Затем списал меня в самую хреновую на то время бригаду, и меня Баранчин стал трюмовать, ни за что, ни про что, раз за разом. Потом я и голодовку держал из-за этого. Я ж тебе рассказывал уже. -

– Да, да, рассказывал, – сказал Михалыч, – Не будем сейчас о плохом. Оно уже ушло. -

"Уйти-то ушло, – подумал Игорь, – А я два года потом, после этой голодовки, оклиматься не мог как следует".

– А моя сегодня уже лебезить с утра начала, – усмехнулся Михалыч, – Поняла, видать, что вчера переборщила. Приходи, говорит пораньше, чё, говорит, тебе в выходной там в зоне делать? Ревнует, наверное. А я вот нарочно рано не приду. Пойду с кем-нибудь пивка попью. Пусть ревнует. -

– А ты возьми да приди, – заметил на это Игорь, – Да пошли её за пивом сходить. И попьёте пивка "за мировую". А она для этого и чё-нидь вкусненького приготовит. И в семье станет порядок. -

– А может ты и прав, – как бы соглашаясь с этим, сказал Михалыч, – Чё дуться-то друг на друга без особых причин? И за пивом пусть сходит, а не за колготками для себя. Пусть знает, что будет в другой раз ещё шипеть, – без новых колготок опять останется.

А у тебя чай то хоть есть, курить есть? – спросил он Игоря.

– Курить-то ещё есть, до магазина хватит, – ответил Игорь, – Говорят, что на этой неделе уже должен быть магазин. А вот чаю нет. -

– А это дело мы сейчас поправим, – улыбнулся Михалыч.

Он повернулся, открыл сейф и достал пару пачек сигарет и пачку тридцать шестого чая.

– На пока что есть, – сказал он ложа это на стол перед Игорем, – Кончились запасы. Надо будет пополнять. -

– Спасибо, Михалыч, поблагодарил Игорь, – Говорят, у нас в зоне новый начальник спецчасти? – спросил он, пряча сигареты и чай в карманы куртки, – Слышал чё-нибудь о нём? -

– Жена говорила, что новый начальник, – ответил Михалыч, – Но, говорит, что с новой метлой ни к кому не лезет. В общем, говорит, человек нормальный. Не волнуйся, Игорь, с твоими документами "на химию" всё будет нормально. Я за этим сам буду смотреть. -

Вскоре они допили чай. Игорь рассказал пару анекдотов, которые ему рассказал Карпапч.

– Ну что, Игорь, – сказал после этого Михалыч, – Вроде бы мы всё обговорили. Пойду я, наверное, домой. Сейчас только позову дедка, чтобы забрал всё это, – он кивнул на кружку и стаканы на столе и постучал кулаком в стену.

– Ну ладно, Михалыч, – сказал Игорь, поднимаясь со стула – Счастливо. Покачу и я. -

Они пожали друг другу руку, и в этот момент раздался стук в дверь. Это уже пришёл Хрыч, чтобы забрать всё со стола и унести в каптёрку.

– До свидания, Владимир Михалыч, – сказал при нём Игорь и вышел из кабинета.

Он пошёл в свой проходняк, сел на свою шконку, открыл свою тумбочку и вытащил из неё самоучитель английского и три общих тетради, положив всё это на свою постель. Он делал вид, что наводит в тумбочке порядок, а сам в это время незаметно положил в неё чай и сигареты. Афишировать тем, что у тебя есть такие вещи, в зоне не принято. И хотя Игорь был уже авторитетным зэком, и никто "за просто так" к нему в проходняк и не зайдёт, он делал такие вещи уже как бы "на автомате". К тому же зона научила уже его хорошему зоновскому правилу, – чем меньше о тебе чего-либо знают, тем спокойнее у тебя будет жизнь в зоне.

Теперь можно было и выйти из барака и покурить "на солнышке". Игорь выщел и закурил, сев на небольшую невзрачную лавочку, находившуюся возле их половины барака, напротив окон умывальника. Он курил и видел яркие вспышки электросварки за общим "проштампованным" забором их сектора. Там работали работяги Карпача, сваривая что-то для нового высокого бетонного забора, который начали строить, чтобы "как следует" и "ещё круче" отделить жилую зону зэков. Для этого сейчас устанавливали вертикально железные столбы из старых рельсов метров по семь в высоту, которые бетонировали в землю. Сварочный аппарат работал, беря электроэнергию прямо с проводов линии электропередачи, проходившей на бетонных столбах вдоль дороги за "проштампованным" забором. Для этого работяги хоздвора использовали "народные подручные средства". К концам двух длинных деревянных шестов, метров по щесть длиной, были прибиты железные крюки из толстой проволоки, диаметром семь-восемь миллиметров. К этим крюкам были подсоеденены изолированные провода от сварочного аппарата. С помощью этих шестов крюки набрасывались на провода электропередачи и электроэнергия шла на сварочный аппарат. Всё просто и дёшево или "незабубённо", как говорят у нас в народе.

"У зоновских ментов просто мания какая-то. Всё им нужно загораживать, перегораживать и даже пере-перегораживать, – подумал Игорь, – И зачам им это надо? Хэ! Чтобы "не пущать", куда "не положено пущать". Это даёт им и свой "навар". Ведь из тех кого "не положено пущать", но кому это позарез необходимо, можно потом "вить верёвки", не затрачивая на это особого труда. А можно и просто иметь постоянную "забубённость" для своего кармана. Ведь цены на всё в таких перегородках сразу же скчут вверх на всё. А это уже лакомый кусок для всяких там Ген-машек, чтобы повышать своё благосостояние "без отрыва от работы".