Текст книги "Большая Охота Сумрака (СИ)"

Автор книги: Константин Богачёв

Соавторы: ,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)

У Тучки была своеобразная манера общения – она считала, что имеет право со всеми самцами вести себя так, будто она глава гарема, а они безмозглые мальки. При этом она выглядела настолько по-доброму, что язык не поворачивался поставить ее на место. Ну и, учитывая ее внушительные габариты, возражать ей тоже не очень хотелось.

Самки вообще нечасто оказывались в орбитальных колониях и еще реже – в качестве каких-то серьезных специалистов. Обычно такие пожилые матроны, как Тучка, воспитывали молодняк, а вот как ее в доктора занесло – одни боги ведали. Ну, самки, что с них взять, эмоциональные натуры… Некоторых из них жизнь необъяснимо уводила не в ту степь, и они подавались в науку или даже, страшно сказать, вступали в армию, вместо того, чтобы спокойно сидеть в чьем-нибудь гареме. Впрочем, то было их личное дело. Сумрак даже уважал Тучку за ее неординарный выбор и за профессионализм. Но на осмотр все равно старался попадать так, чтобы в капсулу его укладывал желательно кто-нибудь другой… Слишком уж дотошно она относилась к его здоровью, на которое он, в общем-то, не привык жаловаться.

Увидев Тучку, Сумрак попытался незаметно смызнуть, но она заметила его раньше.

– А кто это у нас там пришел? – проворковала выглянувшая из отсека лекарша с такой слащавой нянькиной интонацией, что у несчастного самца грива тихонько поднялась дыбом.

– Я, почтенная Тучка, – Сумрак вымученно улыбнулся. Себя можно было не называть – эта самка непостижимым образом знала в лицо, по запаху и по имени каждого из нескольких сотен своих пациентов.

– А что это ты скромный такой стоишь там в коридорчике? – продолжала елейным (хоть и уже скрипучим, как дряхлое крыльцо) голоском самка. – Давай-ка проходи, будем тебя смотреть.

Понимая, что отступать поздно, Сумрак проследовал в отсек, и тяжелая дверь неумолимо задвинулась за его спиной.

– Да я… В целом, я в порядке, Тучка, мне бы, как обычно… – попытался заранее минимизировать контакт Сумрак.

– Ой, мне лучше знать, милый, – бодро подмигнула в ответ самка.

Знаком она приказала ему повернуться спиной и провела за головой самца сканером, считав данные с зашитого в загривке чипа. Такие устройства ставили всем юнцам сразу по прибытию в колонию, в них содержалась вся необходимая информация о происхождении, возрасте и физических параметрах каждого молодого яутжа.

– О, да от тебя никак девочками пахнет? – мимоходом принюхавшись, обрадовалась Тучка. – Ну, наконец-то… А то я уж за тебя переживала. Надеюсь, ничего в Сезон не подцепил? Сейчас глянем…

Она отвернулась к монитору, и Сумрак горестно возвел очи вверх. Мойся – не мойся, а своего вновь приобретенного статуса уже не скроешь.

– Раздевайся и – на кушетку, – бросила самка через плечо, изучая карту Сумрака и протирая ладони дезраствором.

– Ну, вот ведь у тебя новая диагностическая капсула стоит, я же вижу! – взмолился Сумрак.

– Обязательно, дорогой, – пообещала Тучка, вновь поворачиваясь к пациенту. – Но сначала дай так посмотрю. Техника – это ж железяка бездушная, руки-то лучше чуют, поверь опыту. Побрякушки свои тоже, кстати, снимай.

Делать было нечего, пришлось подчиниться. Он стянул повседневные гибкие доспехи и набедренную повязку. Сеть Сумрак на корабле не носил. Все знаки отличия, которые эта невежественная в ратном деле самка пренебрежительно обозвала «побрякушками» он тоже бережно снял с отростков гривы и вместе с остальными вещами положил в предоставленную ему ячейку хранения, после чего направился к указанной кушетке.

Сперва Тучка велела самцу сесть и с пристрастием осмотрела его глаза и уши; заглянула глубоко в пасть, пошатала отчего-то не понравившийся ей зуб. Затем, уложив Сумрака, лекарша намяла ему живот, бесцеремонно залезла промеж ног, ощупала и вывернула все суставы, лишь тогда позволив встать. Дальше она по своему обыкновению со всей дури заехала ему в спину, участливо спросив:

– Так больно?

– Н-нет… – выдавил из себя Сумрак, отчетливо ощутивший где-то внутри хруст.

– А так?

– У-у-у-ы….

– Ну вот видишь, у тебя тут защемление, – торжественно констатировала Тучка, отпуская его.

«Теперь – да», – грустно подумал самец.

– Почему с линькой так туго? – с этими словами медик резко оторвала кусок кожи с его плеча. – Ладно, сейчас немного отмокнешь, дело быстрее пойдет. Так, а что с руками?

Ее взгляд упал на перевязанные запястья Сумрака. С тех пор, как Прорва, заигравшись, наградила его постыдными отметинами, воин был вынужден скрывать их от посторонних глаз. Раны давно зажили, но металлический трос оставил вкруговую глубокие белые шрамы как напоминание о былой наивности самца и вечном женском коварстве.

– Ничего… – буркнул Сумрак, пряча руки.

– Показывай, давай! – внезапно строго рыкнула Тучка.

Сумрак вздохнул и покорно размотал кожаные ленты. Так и так пришлось бы их снимать, ложась в капсулу.

– Это что за херь? – изумилась Тучка.

– Ну… Ты ж врач, вот и поставь мне диагноз…

– Я говорю серьезно. Что это?

– Скажем так… – самец немного поколебался. – Я какое-то время пробыл в плену.

– У кого? – ахнула лекарша.

Сумрак счел возможным отмолчаться. Сказать правду было неловко, а что-то придумать не вышло. Тучка, впрочем, не обратила внимания. Она была занята тем, что по-стариковски причитала, разглядывая его изуродованные запястья.

– Можно это как-то убрать? – спросил Сумрак. Самка подняла на него глаза.

– Боюсь, что нет, дорогой.

Сумрак опять вздохнул. Он и не сомневался, так, на всякий случай спросил. Медицина яутжей, безусловно, была на высоте, но не содержала бесполезных методик. Конечно, если бы кто-то задался целью создать препарат, восстанавливающий поверхность шрамов в первоначальное состояние, его бы создали, но яутжи гордились своими шрамами, к чему было их убирать? Наверное, одного лишь Сумрака угораздило в кои-то веки получить травму, следы которой он бы с удовольствием уничтожил…

Напричитавшись вдоволь, Тучка вернулась к своим обязанностям. Она выкачала из самца добрый галлон крови и загрузила ее в анализатор, разбив на сотню проб, а самого Сумрака отправила в диагностическую капсулу на полное сканирование. После этого его ждала уже другая капсула – терапевтическая. Перед помещением в гибернацию последовал стандартный вопрос:

– Вчера-сегодня ел?

– Нет… – раздался стандартный же ответ. Ложиться на полное брюхо было нельзя.

– Хорошо, залезай тогда, – скомандовала Тучка.

Самец послушно потопал к капсуле. Тучка весело стрекотнула и от души шлепнула забирающегося внутрь Сумрака по голой заднице.

– Зачем ты все время это делаешь? – не выдержал самец.

– Удержаться не могу, такой ты сладенький! – осклабилась старуха.

Сумрак укоризненно покачал головой. Тучка проигнорировала это и начала, невозмутимо сверяясь с его личной картой, подсоединять к аппарату пугающее число трубок разного диаметра.

– Сейчас немножко потерпи, милый, и баиньки, – пообещала она.

– Тучка, ну прекрати уже… – Сумрак поморщился.

– А что я? – удивилась самка.

Она посерьезнела и принялась утыкивать пациента иглами и подводить к ним трубки. Один катетер она установила в яремную вену, другой в бедренную, еще по одному воткнула в каждую руку и последний аккуратно ввела в полость тела ниже ребер – пожалуй, интрацеломические инфузии были самым жестким методом вливания препаратов, практикуемым у яутжей, однако такой способ позволял быстро поставлять в организм большие объемы необходимых растворов. Некоторые препараты нельзя было смешивать в одной системе, кроме того, скорость их подачи отличалась, потому трубок и приходилось ставить так много. На первом этапе происходила очистка крови, лишь потом начинали поступать вещества. Весь процесс был весьма небыстрым, так что гибернация на это время являлась самым лучшим вариантом.

– Признавайся, местную фауну в охотничьих угодьях опять ел? – продолжала опрашивать пациента Тучка, проворно устанавливая ему мочевой катетер.

– Да… – Сумрак непроизвольно оскалился от неприятных ощущений.

– Ясно, как всегда, могла бы и не спрашивать… – вздохнула самка. – Значит, почки как следует прогоним.

С этими словами Тучка отошла, и Сумрак за ее спиной молча развел и снова прижал жвала, про себя ругнувшись. Почему-то лекарша считала, что поедание организмов с других планет – едва ли не самая губительная для здоровья охотника вещь в мире. А попробовала бы она сама питаться одними белковыми концентратами, какие воином приходилось в избытке вкушать на кораблях – взвыла бы на второй месяц…

– На вот, выпей – приведет желудок и печень в порядок, – медик вернулась с бутылкой густой белой жижи, при виде которой Сумрак едва сдержал рвотный позыв.

– Да все нормально с моим желудком! – попытался запротестовать он. – Наоборот от химии твоей меня еще дня три после выхода из капсулы полощет…

– А так и надо, – ответила Тучка, настойчиво вручая пациенту сосуд. Пришлось зажмуриться и выпить всю эту дрянь до дна.

В последнюю очередь лекарша разместила на теле Сумрака датчики жизненных показателей и накрыла его лицо дыхательной маской. Весь в трубочках и проводках, Сумрак теперь стал похож на тестовый образец какого-то робота…

Когда все приготовления были окончены, Тучка набрала на панели управления команду запуска, и выпуклая крышка капсулы плавно закрылась. Из форсунок под ноги Сумрака тут же полилась стабилизирующая жидкость. Он недовольно поерзал, безуспешно пытаясь устроиться удобнее. Сделать это было довольно сложно, учитывая количество торчащих из него посторонних предметов. В итоге, смирившись со своим положением, самец замер и сделал глубокий вдох. Почувствовалось знакомое першение в горле.

– Хороших снов, милый, – пожелала ему Тучка через стекло и перевела до половины заполненную капсулу в горизонтальное положение, устанавливая ее в крайний ряд, состоящих из точно таких же уже занятых другими воинами капсул.

– Ты же в курсе, что никаких снов… – не успев договорить, Сумрак провалился в темноту.

Комментарий к Глава 1. Не особо приятные вещи Навеяло: «ERA» – «Siochain Agus Iqannas».

Картинка:https://gvatya.tumblr.com/image/166533524958

А задница-то у Сумрака и впрямь какая аппетитная вышла))))))))))))))))

====== Глава 2. Это наш с тобой секрет ======

Выходя спустя положенное время из медблока, Сумрак чувствовал себя какой-то медузой. Шестеро суток без движения, вливание препаратов двадцати наименований, и каждый со своей побочкой… Как итог – трясущиеся конечности, длительное расстройство желудка и давящая головная боль. «Зато, потом весь год болеть не будешь!» – так всякий раз оптимистично комментировала его состояние Тучка, наблюдая, как пациент еле движется по стеночке, всеми силами пытаясь сохранить достоинство. Другие медики не комментировали – просто проверяли реакцию и, удовлетворившись результатом, отпускали на все четыре стороны.

Добравшись до своего отсека, Сумрак ничком рухнул на лежанку и провалялся так несколько часов. Потом он заставил себя встать и слегка размяться. В голове немного прояснилось. Очень хотелось пить…

Собравшись и взяв себя в руки, самец отправился по маршруту санузел – тренировочный зал – пищеблок. Повсюду он встречал таких же напичканных препаратами не вполне адекватных собратьев. Кто-то уже успел немного отойти от процедур, других же откровенно штормило. И сразу было видно, кто в этот раз от профилактики откосил – эти типы были бодры, активны и полны сил.

Достаточно вяло потренировавшись в паре с другим самцом по имени Тесак, Сумрак поклоном поблагодарил его за поединок и поплелся на обед. Есть не просто не хотелось, а даже не моглось, но ему пришлось заставить себя проглотить несколько кусков безвкусной биосинтетической плоти. За время Сезона самец прилично исхудал, нужно было начинать восстанавливать массу. Окончив трапезу, сын Грозы еще некоторое время посидел за длинным металлическим столом, слушая разговоры сородичей, обменивающихся новостями. Новостей особых не оказалось, и Сумрак, заскучав, побрел восвояси.

Следующий день прошел уже веселее. Самочувствие улучшилось, и Сумрак счел возможным прогуляться. До сбора клана оставалось еще пять дней, которые самцам было разрешено использовать на свое усмотрение, так что воин мог спокойно приходить в себя и обдумывать планы. Неспешное шатание по лабиринтам станции подходило для этого как нельзя лучше.

Приближалось время Малой Охоты – своеобразной разминки, традиционно следующей за Сезоном Любви. Она длилась недолго, после чего наступало несколько месяцев тренировок и разных побочных заданий. Перед наступлением следующего Сезона воины отправлялись на так называемую Большую Охоту, которая продолжалась дольше Малой и была намного сложнее. Именно на этот второй заход Сумрак и запланировал посещение «Острова».

Прежде, чем отправляться вперед за приключениями, клану предстояло ненадолго задержаться в пределах соседней системы, чтобы пополнить свои ряды в одной из орбитальных колоний. Гроза, отец Сумрака, всегда забирал молодняк после Малой охоты, чтоб не путался под ногами, когда не до него, но Гнев предпочитал экономить время и топливо, потому сразу прокладывал курс через колонию и дальше, в другие миры, уже с новобранцами на борту. В этот год по крайне удачному стечению обстоятельств, его выбор пал на учебную базу, вращающуюся по орбите родной планеты Сумрака. Это означало, что у молодого воина наконец-то появилась возможность повидать мать. Причем, не только возможность, но и повод. На сей раз он имел все шансы не вернуться с Большой охоты… Сумрак не собирался пугать Загадку своими опасениями, но для себя решил, что на всякий случай обязан проститься с ней. Ведь тогда, будучи подростком, увлекаемым из материнского дома неумолимой рукой отца, он не смог этого сделать…

Попросив у Вожака разрешения слетать на планету, пока Гнев будет выбирать новых бойцов, Сумрак даже не надеялся на положительный ответ, тем более, причину своей необычной просьбы он объяснить постеснялся. Тем не менее, Гнев, очевидно, догадался обо всем сам и позволил нанести родительнице визит с тем условием, что Сумрак сперва поставит в известность отца. Теперь Гроза был в курсе, и дело оставалось за малым – нужно было как следует продумать разговор с Загадкой, дабы не ввести ее в состояние истерики и самому не поддаться избытку чувств.

Остаток недели Сумрак провел достаточно спокойно, коротая время за размышлениями, прогулками и тренировками с постепенным увеличением нагрузки. В указанный срок он явился на корабль. Славный «Изверг» Гнева стоял в доке, поблескивая свежей полировкой; воины стекались к нему со всех концов станции. Трап был опущен, и кое-кто, судя по всему, уже занимал отсеки, остальные толпились в ангаре, поджидая товарищей. С противоположной стороны нутро кланового судна друг за другом принимало в себя личные челноки воинов. Сумраку ждать было некого, а свой транспорт он загнал на место еще в день прибытия на станцию, так что он сразу проследовал в свою каюту – все равно до общего сбора и построения оставалось около получаса.

Отсек встретил его духотой и противным запахом прогоркшего мускуса. Сумрак встал на пороге и обвел свое пристанище тоскливым взором. Ну и бардак… Он и забыл, что, внезапно сорвавшись к самкам два месяца назад, оставил тут полный разгром. На полу повсюду были разбросаны инструменты и попорченные черепа – самец с сожалением поднял один из них и осмотрел. Да уж… Натворил делов… В принципе, можно было зашлифовать и заново пустить узор, хотя потрудиться придется весьма изрядно. Но трофей как-никак… Не особо важный, а все ж таки трофей.

Оторвавшись от созерцания своей запоротой работы, Сумрак еще раз поглядел по сторонам. Полка под личные вещи криво висела на одном креплении, и все, что на ней прежде размещалось, грудой лежало на полу. В углу валялся кверху ножками погнутый стул. Самцу стало постепенно вспоминаться, как он с психу швырнул ни в чем не повинный предмет мебели в стену. А вот и след от стула на стене… На металлическом столике у кровати красовалась глубокая вмятина. Удобно теперь на него будет всякую мелочь, наверное, складывать – все будет в эту вмятину скатываться…

Он подошел к койке. Простыня оказалась уделана так капитально, что проще было ее сразу выкинуть: размазанные выделения пахучих желез, засохшие пятна семени и крови. И еще машинного масла. Это он тогда после драки приволокся невменяемый и вырубился, даже не сходив в душ. А, когда проснулся, ему во что бы то ни стало приспичило пойти пострелять. Плазмомет с последней Охоты лежал в разобранном виде, покрытый очищающим составом. Сумрак, помнится, сгреб все детали и принялся собирать оружие прямо на кровати. В своем не вполне адекватном состоянии он случайно вставил элемент зажигания не тем концом, и тот намертво застрял. Тогда, в раздражении побросав все запчасти тут же на постели, Сумрак выскочил из отсека и пошел искать, с кем бы еще подраться…

Продолжая восстанавливать в памяти детали, самец от омерзения скривился. Части плазмомета так до сих пор и валялись в складках измятого постельного белья. Сумрака лишь одно несказанно сейчас радовало: у Гнева не было привычки проверять каюты…

На браслете запищало оповещение: объявили построение. Сумрак аккуратно положил на столик череп, который все еще держал в руках, включил принудительную вентиляцию и покинул отсек.

Он вошел в зал и занял место в крайнем ряду. Почти все уже собрались, исключая, разве что, нескольких опоздавших и воинов, справлявших Сезон на дальних планетах – последние имели право догнать клановое судно по пути. Гнев в нетерпении прохаживался перед стройными шеренгами, облаченный по случаю долгожданного отбытия на Охоту в парадные доспехи. Вот подтянулись оставшиеся члены экипажа, и Вожак, удовлетворенный практически полной явкой, стал традиционно держать речь. Говорил он много и эмоционально, как всегда, о том, какой они сильный и сплоченный клан, какие громкие победы их ждут в ближайшее время и как вообще всем присутствующим повезло быть здесь. Также Гнев раскрыл подробности грядущего маршрута и не забыл упомянуть давно заученные наизусть каждым бойцом правила техники безопасности.

Сумрак все это время стоял по стойке смирно и пялился в стену зала. Слов Гнева он не слушал – все равно это была сплошная вода, а с маршрутом он и так уже ознакомился при недавней личной встрече с Вожаком. Сейчас его мысли занимало иное. Нужно было набрать команду смельчаков для похода на «Остров». И не важно, что до Большой Охоты оставалось полгода, начинать подготовку следовало уже сейчас, ведь уговорить хоть кого-то из сородичей на участие в рискованном мероприятии, да еще ухитриться разубедить их в суевериях, было отнюдь не легкой задачей. Ее дополнительно осложнял тот факт, что у Сумрака не имелось особо верных товарищей. Отчасти, потому что он сам не стремился водить с кем-то тесную дружбу, отчасти из-за его неоднозначной репутации в клане. Прежде сына Грозы это ничуть не волновало, он привык охотиться в одиночку и самостоятельно организовывать собственный досуг, но вот сейчас он вполне мог столкнуться с большой проблемой… Кто пойдет за ним? Молодняк он не позовет сам, а старшие воины покрутят когтем у виска и посоветуют подлечить голову…

Из размышлений его выдернул заключительный торжествующий возглас Гнева, подхваченный одобрительным ревом полусотни глоток. Сумрак взрыкнул за компанию со всеми, после чего была дана команда готовиться к взлету, и воины разошлись. Их по факту взлет не особо касался, команда относилась к пилотам и механикам, а остальные члены экипажа лишь должны были находиться в курсе, что через час корабль может слегка тряхнуть.

После необходимой подготовки и финальной проверки систем, «Изверг» плавно покинул док, ознаменовав старт прошедшей по корпусу вибрацией, и вышел за пределы станции, приобретая равномерное ускорение. Сумрак стоял у иллюминатора и вглядывался в надвигающуюся преисполненную рассеянным светом звезд бездну. За годы межпланетных путешествий он так и не смог свыкнуться с мыслью, что окружающая холодная бесконечность реальна. Взгляд неосознанно искал в ней привычный горизонт и твердь, повинуясь приказу разума, который упорно твердил: не может существовать вечной пустоты, вокруг лишь ночь, за которой скрываются самые обычные вещи. И так странно было одновременно осознавать, что это неправда, что за корпусом звездолета действительно расстилается безжизненная ледяная мгла, которой нет конца и края…

Сумрак невольно вспомнил свой первый полет… Его, бывшего тогда совсем несмышленым подростком, крайне впечатлил уже один только выход за пределы атмосферы, когда в мгновение ока за бортом отцовского челнока пронеслись слоистые облака, и солнечные лучи резко ударили в стекло кабины, рассыпая сноп огненных бликов, а затем сквозь пелену серого тумана челнок вырвался в царство вечной ночи, и Сумрак с невероятной высоты взглянул на сияющую внизу холодным белым светом неумолимо отдаляющуюся родную планету… Корабль Грозы болтался в то время на орбите в ожидании свой очереди на профилактику, вместе с томящимися в его недрах озабоченными юнцами, не получившими дозволения перебраться на станцию. Оказавшись на борту, юный Сумрак еще несколько дней мог созерцать планету, где прошло его беззаботное детство и осталась горячо любимая матушка. Он неотрывно смотрел на туманную сияющую сферу и вспоминал свою прежнюю жизнь, тщетно пытаясь заглушить то и дело подступающие к глазам слезы.

Когда же крейсер Грозы наконец покинул околопланетное пространство, и пораженный малек впервые увидел настоящий космос, его восхищению не было предела. И впредь Сумрак получал покой и утешение, лишь устремляя взор во мрачные, но такие манящие и таинственные глубины мироздания, раз за разом вспоминая материнские рассказы про обитель гордого Черного Воина. Он мог часами созерцать эти бескрайние просторы, озаренные мерцающим светом далеких туманностей, на время забывая обо всех неожиданно выпавших на его долю лишениях и истязаниях…

– Что это, черт возьми, было? – гневный голос, раздавшийся из-за спины, заставил Сумрака вернуться к действительности. Самец в недоумении обернулся, обнаружив позади себя негодующего Торопливого.

– Потрудись для начала выражать свои мысли яснее – тогда, может, начнешь получать ответы на заданные вопросы, – фыркнул Сумрак, намереваясь обойти раздраженного собрата и вернуться в каюту. Торопливый молча преградил ему путь и грубо толкнул в плечо. Так, все ясно. Сумрак решил даже не тратить время, добиваясь от оппонента внятного обоснования причины брошенного вызова – тот все равно бы не смог достойно облечь свои нелепые чувства в словесную форму. Этот дурень злился из-за того, что добровольно принял бесчестную схему заполучения самок и сам же с этими самками не справился. Но ему бы следовало пораскинуть мозгами и сделать выводы, а он вместо этого обвинял Сумрака.

– Ла-адно, – процедил сын Грозы, – коли так тебе неймется, то пошли…

Больше не говоря ни слова, они вернулись в опустевший к тому времени тренировочный зал. О поединке следовало объявить во всеуслышание, но, так как объявлять было некому, они начали без свидетелей. В качестве оружия соперники стандартно выбрали копья. Особо расшаркиваться друг перед другом они не стали – сразу приступили к делу.

Схватка двух разъяренных самцов яутжей, пожалуй, являла собой одно из самых потрясающих воинственных зрелищ во всей галактике. Многие народы взращивали достойных, умелых и сильных воинов, владеющих самыми изощренными боевыми приемами, а среди огромного числа видов инопланетной фауны встречалось множество грозных диких существ, обладающих свирепостью, мощью и хищной грацией, но одни лишь яутжи удивительным образом сочетали в себе мастерство, неподражаемую тактику и неудержимый звериный пыл. Обычно вначале поединка, противники, сходясь, пригибали массивные головы и щерили устрашающие крючья жвал, громогласно рыча и выдавая низкие прерывистые трели, встряхивая густыми гривами, сверкая безумными глазами, поигрывая в нетерпении смертоносными когтями. Подобно своим далеким предкам, они совершали друг перед другом резкие кивки и раздраженно подергивали из стороны в сторону шеями, сигнализируя о готовящемся броске. Их напряженные спины вздувались буграми мускулов, и от наклонившихся вперед мощных фигур исходила истинная, неприкрытая первобытность. Казалось, еще немного и они сцепятся подобно животным, норовя впиться сопернику в горло и разодрать голыми руками его нутро… Но вместо этого следовал молниеносный первый выпад, и оружие в руках воинов перекрещивалось, высекая искры. Противники вновь расходились и вновь бросались друг на друга, демонстрируя неожиданные самобытные приемы, изобилующие обманными колебательными движениями. Временами кто-то из них замирал, как бы оценивая ситуацию, но в следующую секунду переходил в яростное наступление, и тогда соперник ловко уходил от ударов и точно так же принимал статичную выжидающую позу, чтобы через секунду совершить ответный коварный выпад. Самцы редко полагались лишь на грубую силу, больше пытаясь друг друга обхитрить, запутать, вывести из равновесия. Они друг друга изучали, не причиняя серьезных ран и не стремясь в первые минуты боя взять верх. Воины откровенно наслаждались процессом, и, чем сильнее была их взаимная ненависть, тем дольше они растягивали таким образом удовольствие. Лишь, когда их шкуры покрывались многочисленными мелкими порезами, нанесенными легким касанием самых концов лезвий не с целью причинить противнику ущерб, а с целью оскорбить и разозлить его, движения самцов начинали неуловимо ускоряться, так что через некоторое время уследить за мелькающим оружием и пляшущими друг напротив друга фигурами более не представлялось возможным. И вот тут они уже начинали рубить наотмашь и колоть насквозь, вкладывая в каждый удар небывалую силу. Тогда первая кровь лилась наземь, предрекая скорый исход битвы. Один из соперников оказывался мощнее, искуснее, быстрее или проворнее, опрокидывая другого, либо изматывая его, либо нанося точным движением серьезную, иногда, смертельную рану. Поверженный оказывался у ног торжествующего победителя, и отстоявший свою честь самец воздавал хвалу собственному превосходству торжествующим грудным рокотом, выгибая спину и горделиво вскидывая надменную голову. Чем старше и опытнее были сражающиеся воины, тем более грандиозно выглядел их поединок, впрочем, для любого стороннего наблюдателя весьма впечатляюще смотрелись даже нелепые по мнению самих яутжей стычки молодняка.

Сумрак и Торопливый были молодыми и горячими бойцами. Их схватка не затянулась надолго, однако, будь у нее свидетели, никто бы не посмел упрекнуть самцов в нарушении правил или назвать их движения смешными. Они обменялись несколькими выверенными и сбалансированными выпадами, каждый раз не без изящества уходя от них, после чего некоторое время медленно кружили на месте… И внезапно ринулись друг на друга одновременно, угрожающе рыча, и схлестнулись как две сокрушительные океанские волны. Торопливый вонзил свое оружие Сумраку под ключицу, но сам тут же получил мощный скользящий удар в грудину, сваливший самца с ног. Сын Грозы моментально оказался над проигравшим, приставив острие копья к самому его горлу и оглашая зал победным ревом, знаменующим окончание поединка. Торопливый униженно взвыл и остался лежать на месте. Успокаиваясь и убирая копье от шеи зарвавшегося собрата, Сумрак презрительно усмехнулся:

– Живи. Пока.

С момента отбытия «Изверга» прошли сутки. Сумрак чувствовал, что постепенно начинает входить в привычную колею клановой жизни. Неплохо поразмявшись с Торопливым, он наконец вернулся в свой отсек, где прижег полученную рану, после чего тщательно навел в своем жилище порядок и лишь тогда позволил себе отдохнуть. Проотдыхал он благополучно до следующего утра, едва в очередной раз не проворонив подъем. После усиленной тренировки, он отправился вместе с собратьями на кормежку – грызть «любимые» концентраты. Ему встретился Торопливый. Посмотрев на Сумрака исподлобья, он ушел на другой конец обеденного зала. Своего поражения этот тип явно не признал и определенно вынашивал план мести… Ну и черт с ним. Сумрак невольно припомнил два их комичных поединка на отмелях. Хватало же у Торопливого гонора после всего случившегося еще вызовами бросаться…

Отмели… С каким бы удовольствием он сейчас перенесся туда хотя бы на часок… Повалялся бы на солнышке, искупался… Да только следующий визит туда еще надо было заслужить.

Самец без особого удовольствия проглотил свой паек и теперь старательно его запивал, так как кусок брикета самым настоящим образом стал поперек горла. Одновременно он поглядывал поверх голов окружающих воинов, примечая, кто из более-менее близких знакомых на месте, по-прежнему озадаченный созданием собственной будущей команды. Странно, что не было видно Кошмара – вот уж кто кормежку никогда не пропускал. Кстати, на тренировку-то он тоже не явился, и на построении Сумрак его не заметил… Может, так и отправился незадачливый ловелас вслед за братом? Неужели, горький пример Проклятья ничему его не научил…

Не то, что бы Сумрак дружил с близнецами: он не испытывал к ним ни вражды, ни особого уважения, а вспомнил лишь по ассоциации с отмелями – при последней встрече Кошмар и Проклятье немало удивили его своими выходками. Одну самку вдвоем… До сих пор в голове не укладывалось… И что за самка-то, интересно, на такое пошла?

Сам не зная, для чего он это делает, самец раскрыл на наручном устройстве списки экипажа и ввел запрос. Напротив высветившегося имени Кошмара появилась информация общего характера, в том числе и номер занимаемого им отсека. Жив, значит… Где ж пропадает?

Все еще не понимая, зачем ему вдруг это понадобилось, Сумрак встал и, покинув отсек приема пищи, зашагал к лифту. Просто необъяснимо потянуло проверить…

Отсек Кошмара оказался на одной из самых непрестижных пустынных палуб. Сверив номер, Сумрак стукнул в дверь кулаком. Вообще, любая дверь на корабле легко открывалась снаружи, если только хозяин каюты сам не блокировал ее, но Сумрак не имел обыкновения врываться и, зная эту привычку других самцов, сам всегда запирался во время отдыха.

Никакого ответа не последовало. Может, Кошмара не было на месте? Тогда, где же он, в таком случае? Сын Грозы с минуту подождал, затем все-таки нажал кнопку входа. Проем медленно раскрылся. Воин ступил внутрь, погружаясь в тяжелый, душный полумрак.

Кошмар был там. Раздетый, он лежал на койке лицом вниз, безвольно свесив одну руку на пол. Нечищеные доспехи вместе с оружием валялись неподалеку. Непонятно, то ли самец спал, то ли чем-то занемог. Его дыхание было поверхностным и редким, на шаги вошедшего сородича он даже не поднял головы. Сумрак приблизился и чуть брезгливо ткнул его в бок. Кошмар заворчал, но остался в прежнем положении.