Текст книги "Большая Охота Сумрака (СИ)"

Автор книги: Константин Богачёв

Соавторы: ,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

Гнев, слушая, медленно наклонил голову, позволяя говорить дальше.

– Так почему же она столько ждала? – продолжал чуть осмелевший Кошмар. – Да, она сказала, что сперва не могла найти дочь, а потом не могла с нами связаться. Возможно. Но верится слабо… Меня насторожили ее слова, и я захотел посмотреть фрагмент целиком. Я пробрался в информационный отсек и напоил дежурного снотворным…

Тут Гнев глухо и угрожающе зарычал. Но не сказал ни слова. Кошмар заговорил снова:

– Я обнаружил, что список вызовов почищен. Но параметры одного фрагмента, затерявшегося среди документов, не удалены. Сам это фрагмент отсутствовал, но, согласно истории сообщений, был он получен несколькими минутами раньше известного нам обращения Желанной и с того же адреса…

Гнев нахмурился, но опять промолчал. Кошмар слегка поежился.

– Я запустил восстановление данных и обнаружил не один, а три удаленных фрагмента. Но открыть их не смог. Вот тогда я и залез в архив, в надежде посмотреть резервные копии… Мой Вожак, они там присутствуют, все три. Но они также нечитаемы…

– И что ты обо всем этом думаешь? – неожиданно беззлобно осведомился Гнев, подпирая бока руками.

– Я думаю, что итоговая запись была сделана специально… Может быть, по сговору… Я не знаю… Не просмотрев фрагменты, я не могу кого-то обвинять и что-то утверждать… Но, согласись, почтенный Вожак, это странно… Вот я и подумал… Такие сообщения отправляются через одно из отделений Совета. Сомневаюсь, что Желанная могла связаться с нами из дома. Ты мог бы послать запрос в их Совет и выяснить, имел ли место инцидент…

Кошмар неловко замолчал. Он сейчас осмелился давать советы самому Вожаку… Даже не советы, а руководства к действию. Нет, Гнев сейчас его точно по стенке размажет.

Но Гнев в очередной раз задумался. Затем посторонился, пропуская молодого воина в свой отсек и жестом указывая на одно из кресел.

– И вот ты так спокойно говоришь мне об этом? – осведомился он, усаживаясь напротив.

– Мне нечего скрывать от своего Вожака. Если же я смогу помочь товарищу…

– Хорошо, я это проверю, – прервал его Гнев. – Хотя и негоже подвергать сомнению слова Великой Матери. Я даже не знаю, что сказать Совету, чтобы не оскорбить Матриархов…

– Так и скажи, что подозреваешь сфабрикованность имеющейся записи. Не обязательно же про Великую Мать что-то плохое говорить… – Кошмар тут же осекся, понимая, что слишком уж осмелел. Но Вожак остался на удивление спокоен.

– Надеюсь, ты понимаешь, что тебя все равно с утра ждет порка? – спросил он, не ответив, тем не менее, ничего однозначного на предложение юнца.

– Понимаю, – склонился Кошмар. – Я заслужил и не отрицаю этого. Только, прошу, проверь…

– Иногда ты меня поражаешь, Кошмар, – медленно проговорил Вожак. – Что ж, сейчас ты свободен, дальше это не твоя забота. Но завтра, когда свое получишь, покажешь Дыму, как именно ты совершил взлом, и пусть он закроет все имеющиеся дыры. Если этого не будет сделано, сполна отхватите оба.

– Слушаюсь, Вожак.

– А если я со своими сомнениями буду выглядеть нелепо перед самочьим Советом, то, помяни мои слова, поркой ты не отделаешься – отправишься в подвал вместе со своим дружком. Ты там уже бывал, должен помнить… – пригрозил напоследок Гнев, выпроваживая младшего в коридор.

– Отправлюсь, – вновь склонился Кошмар. – Я приму с честью любое наказание, какое ты сочтешь уместным. Единственное, я очень тебя прошу не наказывать Гранита. Он исполнял обязанности достойно, я отвлек его и обманул.

– Посмотрим, – неопределенно отозвался Вожак. Кошмар понурил голову, понимая, что спасая одного товарища, невольно все-таки подставил другого, и побрел восвояси. На полпути Гнев окликнул его.

– А все-таки, – полюбопытствовал он, – почему тебе небезразлична его судьба?

– Я его проводник, – бесхитростно ответил молодой воин. – У нас договор. Его жизнь зависит от меня, моя честь зависит от него.

Как только Кошмар скрылся в переходе, Гнев погрузился в тягостные раздумья. Неужели, он и впрямь ошибся? Оказался настолько слеп в суждениях и поспешен в выводах, что не заметил явного обмана? Если так… То это непростительная для Вожака оплошность… Но как же он мог подобное вообразить…

Обращение Великой Матери вообще не должно было ставиться под сомнение. Во-первых, в силу сложившихся традиций, во-вторых, согласно логике. Ну не такой важной шишкой был Сумрак, чтобы Матриарх стала размениваться на ложь ради его унижения… Был бы он Вожаком или Старейшиной – еще куда ни шло, тогда не грех было бы и провести дотошное расследование. А пока он еле-еле Кровавый, его жизнь и репутация ничего не стоят. Так кому ж они могли, в таком случае, оказаться нужны? Тем более, если речь заходила о высокоранговой самке…

Надо сказать, самцы и самки яутжей давным-давно жили как две отдельные цивилизации. У каждой была своя культура, свои приоритеты. И каждая старалась как можно меньше вмешиваться в дела другой. Ранги и чины распределялись в этих сообществах принципиально разными способами. Каждый самец доложен был заработать свой статус самостоятельно, с нуля, и неважно, чьим отпрыском он являлся. Самки же могли наследовать ранг от матерей, либо перенимать его от знатных супругов. Престиж самца зависел от его успехов на Охотах и в военных операциях, престиж самки – от ее плодовитости. В делах же семейных, которые, как ни крути, эти две разные категории населения объединяли, у самок перед самцами было гораздо больше прав, чем обязанностей, а у самцов – наоборот. И потому, хоть самки и не могли влиять на клановые дела, все ситуации, в которых задевались интересы дам, самцам приходилось решать незамедлительно. Покарать же самку за какой-либо проступок или хотя бы начать подозревать ее в чем-то самцы имели право лишь в том случае, если та была воительницей. А вот женское сообщество могло по своему усмотрению расправиться с неугодным самцом, хотя, в большинстве случаев, самки предпочитали не марать рук и передавать насильников и прочих нарушителей Вожакам и Старейшинам для совершения правосудия. Так что в целом, если все-таки рассматривать мужское и женское население как две части единого целого, у яутжей складывался в большей степени матриархат. В связи с этой особенностью, на просторах Вселенной много кто со злорадством поговаривал, что великие охотники потому и такие агрессивные, что дома ими бабы руководят…

Гнев тяжело вздохнул и направился в командный отсек, по дороге продолжая размышлять над ситуацией. Итак, с Великой Матерью все было понятно: полученное сообщение не вызвало подозрений, ибо пришло лично от нее и имело совершенно однозначный характер. Заподозрить соучастие Торопливого Вожак тем более не мог: у него даже в голове не повернулась бы мысль о том, что случайному самцу, оставленному дежурить, будет дело до представленных в адрес другого самца обвинений. А, уж когда сын Грозы признался, что реально заполучил ту самку… Это и вовсе довершило всю картину, причем, отнюдь не в его пользу. Ну не могло, никак не могло такого случиться, чтобы эта партнерша досталась ему настолько легко! Кому, как ни Вожаку было знать цену таких самок… В его собственном гареме особы подобного происхождения появились лишь после того, как он возглавил клан. И вдруг – нате, пожалуйста, какой-то юнец и дочь Высшего Матриарха… Тут наблюдалась явная нестыковка. Как раз в подтверждение доводов Желанной.

Так все поначалу и складывалось: четко и логично, один к одному. Пока не пойми откуда не выпал этот недоделанный разведчик, вытащивший на поверхность факт загадочного исчезновения сразу нескольких сообщений…

Кто мог удалить их? И с какой целью? Что вообще было в тех сообщениях, что их кому-то понадобилось удалять? А, главное, как удаление информации без ведома Вожака в принципе оказалось возможным?

Ладно, с этим он тоже разберется. Всему свое время.

Но, если Кошмар окажется прав… Черт, тогда придется очень и очень много разгребать.

Поднявшись в рубку, Гнев незамедлительно погрузился в изучение архива. Откровенно говоря, он нечасто сюда заглядывал – как-то необходимости не возникало, до вчерашней ночи система работала четко… Но, видимо, все когда-то бывает впервые.

Добравшись до каталога с записями за последний период, Вожак стал просматривать их по датам. Наконец на экране мелькнуло вчерашнее число. Гнев вздохнул и начал методично листать сообщения. В основном, они были текстового характера – благодарности, отчеты, указания от руководства… Все это он уже видел… Дойдя до конца списка, Вожак к своему удивлению обнаружил четыре видеофрагмента. Последний был ему уже знаком. Три предшествующих, судя по указанным параметрам, были получены с разницей в несколько минут с того же адреса. И, что самое занятное, ни один из них действительно не читался. Перепробовав все известные способы, Гнев в очередной раз крепко вспылил и немедленно разбудил Резкого и Дыма, велев им срочно явиться в рубку. Буквально через пять минут оба запыхавшихся самца предстали перед ним бледные и встревоженные. Очевидно, они решили, что произошла авария или еще что пострашнее, раз Вожак среди ночи зовет их на разбирательства. Но, убедившись, что ничто, вроде бы, не горит, они немного успокоились и воззрились на лидера уже не с ужасом, а с непониманием.

– Это что? – кратко спросил Гнев, ткнув когтем в экран.

Дым сощурился и внимательно поглядел на то место, куда так нетерпеливо указывал суровый начальник.

– Какие-то битые фрагменты, судя по всему, – хмыкнул он.

– Это я вижу! – рявкнул Гнев. – У меня другой вопрос: ПОЧЕМУ они битые?

– Ну… Сбой, наверное, был… – неуверенно предположил Резкий, подходя и тоже всматриваясь в файлы. – О, так вот же целый фрагмент стоит, смотри, Вожак. Он просто, наверное, записался не с первого раза…

Тут Гнев уже не сдержался и, схватив подчиненного за гриву, буквально ткнул физиономией в монитор.

– Не сразу записался?! Да что ты говоришь?! – заорал он. – Вы меня совсем за дурака принимаете??? На время приема и длительность каждого куска погладите! Они РАЗНЫЕ! А между этим и этим еще и три письма стоят!!! Короче, так, я ухожу облачаться, чтобы к моему возвращению все фрагметны были восстановлены, я хочу их видеть!

С этими словами, рассерженный Вожак покинул рубку. Не привык он по кораблю полуголым расхаживать, еще авторитет пострадает… Механики уныло переглянулись…

Однако по возвращении Гнева ситуация не изменилась.

– Объясните мне, почему вы не можете сделать такую пустяковую вещь? – громыхал Гнев, щедро награждая пристыженных технарей тяжелыми оплеухами.

– Потому что там нет записи фрагментов целиком, – жалобно отвечал Дым, безуспешно пытаясь уклониться.

– ПОЧЕМУ их там нет???

– Потому что… По-видимому, они были удалены на начальном этапе архивирования. Очевидно, дежурный зачем-то прервал процесс и стер их сразу же после того, как они были записаны, поэтому в резерв успело отправиться лишь несколько блоков данных… – тут самец внезапно осекся понимая, какой вопрос последует от Вожака следующим.

– Тогда объясните мне, ПОЧЕМУ он смог прервать процесс архивирования и уничтожить файлы?!! – взвыл Гнев. – ПОЧЕМУ у него были на это права???

– Так… – неуверенно сказал Резкий, – Оно, вроде, всегда так было… До нас еще… Еще Чуткого настройки…

Гнев вытаращился, уже лишь молча раскрывая и вновь поджимая жвала. Старина Чуткий, да прибудет его дух в почетных рядах небесной армии, косячил-то знатно… Так, что же, и эти двое по его дорожке теперь пошли? Просто слов не было… Гнев издал несколько нечленораздельных звуков и, наконец, с трудом выдавил:

– С утра пороть буду… Обоих…

Самцы понурили головы.

– А сейчас живо настройки менять! Чтобы больше ни один малолетний дебил не имел доступа к редактированию данных! И отправьте этого доверчивого дурня Гранита спать.

Когда Резкий и Дым удалились исполнять поручение, Вожак устало опустился в кресло, прикрыл веки и подпер лоб рукой. Нет, это ж надо было… Допустить такие дыры в безопасности! Но и сам-то тоже хорош… Годами эти дыры ускользали от его внимания… Видать, стареешь ты, Гнев…

Но довольно переживаний. Если б не этот дурацкий случай, так он бы, наверное, и дальше не знал… И, возможно, имелся смысл все-таки поставить в некоторых отсеках корабля более совершенную систему наблюдения, отслеживающую не только аварийные ситуации и вторжения, а еще и действия некоторых товарищей… Хотя сама по себе мысль о том, чтобы ставить автоматику, фиксирующую работу лица, следящего за работой автоматики, казалось Гневу дикой…

Но это позже. Сейчас же следовало до конца разобраться в текущей ситуации. Так как определить, что именно содержалось в стертых фрагментах было невозможно, действительно оставался лишь один выход – связаться с Советом самок. Оставалось надеяться, что в это время хоть кто-то там будет на месте…

На экране возникло лицо крупной самки. Дама была уже в возрасте, но от ее грубоватых черт веяло такой силой и уверенностью, что Гнев невольно подтянулся и задержался в поклоне дольше, чем полагалось Вожаку. Вот это самка, подумалось ему. Такая ни одному мужику спуску не даст. Интересно, что за самец ее кроет? Не иначе, кто из Старейшин…

– Приветствую Великую, – проговорил лидер. – Мое имя Гнев, и я являюсь Вожаком клана, в котором вчера произошло некое недоразумение, касающееся самки из вашего поселения. Могу ли я поговорить с Главой Совета?

– Ты уже с ней говоришь, – усмехнулась Прорва и придвинулась к экрану. – В чем состоит упомянутое тобой недоразумение, почтенный?

– Великая Мать, назвавшаяся Желанной, обвинила воина моего клана по имени Сумрак, являющегося отпрыском славного Грозы, в похищении ее дочери. Не усомнившись в ее словах, я наказал юнца со всей строгостью. Буквально только что выяснилось, что Матриарх выходила на связь неоднократно, но кто-то попытался уничтожить все свидетельства об этом. Мы не смогли восстановить удаленные файлы, но у меня закралось подозрение, что запись сфабрикована. Мы уже ведем внутреннее расследование, но, если Совету что-то известно о ситуации, то я попросил бы мне ее разъяснить.

Глава Совета нахмурилась.

– Что ж, – проговорила она медленно, – у нас действительно произошел в этом Сезоне несколько нетипичный случай. Одна из дочерей Желанной добровольно отказалась от статуса и ушла в гарем некого юнца. По этому делу было разбирательство. Желанная даже приходила в тот гарем и пыталась забрать дочь силой, но право молодой самки на собственный выбор было защищено. Не о том ли речь?

– Полагаю, да, – отвечал Вожак.

– Тогда обвинения безосновательны. Надеюсь, беднягу, хотя бы… не лишили мужского естества? – во взгляде и голосе самки проскользнуло не вполне понятное волнение, но тут же исчезло.

– Нет, но я едва не отправил его в заточение, – буркнул Гнев.

– Великая Мать вчера действительно с кем-то выходила на связь, – подтвердила Прорва. – Если нужно, мы поднимем исходящие записи. У нас ничего не пропадает, – тут в ее голосе мелькнуло превосходство.

– Буду премного благодарен, – сдержанно сказал Гнев.

– Придется подождать, – сказала самка и отключила вещание.

Через час, когда Гнев уже начал терять терпение, она вышла на связь повторно.

– Достопочтенный Вожак, похоже, среди воинов твоего клана и впрямь затесался предатель, – резюмировала Прорва и с этими словами включила трансляцию. На экране возникло встревоженное лицо Торопливого. «Великая мать, я не имею здесь необходимого влияния, однако ты – иное дело. Твою жалобу рассмотрят и примут меры, но лишь при условии, что речь зайдет о чем-то более серьезном…»

Хорошо, что Гнев сидел…

– Этот юнец подло сыграл на женских чувствах и подтолкнул Великую Мать ко лжи, – голос Прорвы стал угрожающим.

– Но она, тем не менее, решилась на эту ложь… – тихо заметил Гнев.

– Не отрицаю, – ответила самка. – Итак, теперь твой запрос удовлетворен, Вожак?

– Более чем. Благодарю тебя, Великая. Но могу ли я полюбопытствовать?

– Попробуй, почтенный Вожак, – Прорва вновь сощурилась. Ох, ну и самка… Всем самкам самка…

– Что теперь ожидает Великую Мать? – спросил Гнев.

– В каком смысле? – Прорва то ли реально не поняла, то ли прикинулась, что не понимает обращенных к ней слов. Гнев незаметно поерзал на месте.

– Мой воин по ее словам обесчестил ее дочь. Я принял довольно жесткие меры для его наказания. Теперь же оказалось, что Матриарх оклеветала ни в чем не повинного самца, и я спрашиваю: что с ней станет в связи с этим? – он выжидающе поглядел на Главу Совета. Лицо той осталось непроницаемым.

– Разумеется, ничего, – сказала она. – Это же Великая Мать, Вожак, у нее статус полной неприкосновенности. Ее, разве что, может вызвать на бой близкая по рангу самка, но такое произойдет вряд ли. Даже если бы и нашлась та, кто заступится за вашего юнца, то где ж это видано, чтобы самки за самцов сражались?

– Ах вот как… – Гнев склонил голову на бок и пристально поглядел на собеседницу. – Не считаете, что это немного… несправедливо?

– Не считаю. А уважаемым охотникам впредь следовало бы проверять информацию.

– Как же мы могли усомниться в словах столь уважаемого Матриарха… – вновь попытался непонятно зачем оправдаться самец.

– Ну, да, легче ведь усомниться в одном из членов своего клана?

– Увы, они чаще подают для этого поводы… – лидер не удержался и вздохнул.

– Надеюсь, ранг того несчастного будет восстановлен? – напоследок осведомилась Прорва.

– Да, безусловно, – гарантировал Вожак.

– Хорошо. Передайте ему мои извинения от имени Совета, – Прорва учтиво склонилась. – Греза, разумеется, остается за ним.

Давненько команда «Изверга» не ведала таких массовых расправ… Не успели все еще от вчерашнего отойти, а Гнев уже отыскал себе аж четыре новые жертвы. Сперва свое получил Кошмар «за самовольный доступ к хранилищу данных», потом кнута отведали Дым и Резкий «за проявленные небрежность и безответственность», потом Гранит – «за грубое нарушение правил несения вахты»… Хорошо еще, что Гнев так и не узнал о причастности к делу самых младших членов клана, впрочем, они еще накануне вечером получили свои подзатыльники за хулиганство и несоблюдение общего распорядка…

Последним из строя по велению лидера вышел Торопливый. Судя по внезапно посеревшей коже и бегающему взгляду, он уже догадался, что его обман раскрыт, но вот насколько раскрыт – предстояло узнать только сейчас.

– Торопливый, сын Вестника, – сурово обратился к нему Гнев. – Увиливать нет смысла. Мне известно о твоем деянии. Расскажи, с какой целью ты удалил три предшествующих сообщения Великой Матери прошлой ночью?

– Ей не нравилось качество получившихся сообщений, она сама просила удалить их… – попытался запоздало отпереться самец.

– А ты, стало быть, ничего такого не говорил, что захотелось бы потом подчистить?

– Нет…

– А это?

На экране зажегся присланный Главой Совета фрагмент. Клан посмотрел его с разинутыми ртами…

– Я поверил Великой Матери и лишь хотел помочь ей восстановить справедливость, – мрачно сказал молодой воин, когда Вожак повторил свой вопрос. Тогда Гнев с каким-то зловещим спокойствием проговорил:

– Ты нарушил правила общего распорядка и сразу несколько важнейших пунктов Кодекса! Ты незаконно распорядился данными, которые тебе не принадлежат. Ты подставил под тяжелое наказание товарища. Но самый твой недостойный поступок – ты ввел в заблуждение своего Вожака и заставил его совершить крупную ошибку в виде несправедливо назначенного серьезного наказания невиновному. За первое тебя следовало бы выпороть так же, как Кошмара. За второе лысым отправить на нижний ярус после поединка с оскорбленным тобой воином, если, конечно, он пожелает биться с тобой. Но эти наказания просто теряют смысл, так как за третий, самый серьезный проступок, положено изгнание. Итак, мой вердикт таков: ты лишишься ранга и гривы. До подхода к ближайшей станции ты будешь пребывать на нижнем ярусе. При первой же остановке ты покинешь клан. Если, конечно, оскорбленный тобой воин не убьет тебя раньше, чем все это произойдет…

Торопливый выслушал приговор молча. Во время оглашения он стоял перед Вожаком, выпрямившись и разведя жвала, сжимая и разжимая кулаки, и во взгляде его с каждой секундой все больше разгоралась ненависть. Но сделать он ничего не мог… Поздно было что-то делать.

Гнев же повернулся к недоумевавшему все это время Сумраку, который еще полчаса назад был твердо уверен, что это его ждет сегодня незавидная участь, а теперь вообще перестал понимать происходящее.

– Сумрак, сын Грозы, подойди, – приказал Вожак. – Появились новые подробности этой неприятной истории. Не знаю, что за высшие силы тебе покровительствуют, но сама Глава Совета самок взялась за твое дело. Она предоставила неоспоримые доказательства твоей непричастности, и посему все обвинения с тебя сняты. Она просила передать тебе извинения, и я присовокупляю их к собственным. Я был несправедлив к тебе. Ты имеешь право вызвать меня.

Стоя перед Вожаком, сын Грозы лишь низко поклонился ему:

– Мне достаточно того, что я восстановил честь в глазах своего Вожака и клана. Я не держу зла, ведь ты поступал согласно Кодексу.

Гнев склонился в ответ и громко объявил:

– Ранг этого воина восстановлен, трофеи сохранены, все знаки отличия он получит обратно, и да прибавится их в будущем.

Как только стих одобрительный рев присутствующих охотников, Гнев вновь обратился к Сумраку:

– Желаешь ли ты вызвать сына Вестника на поединок?

– Безусловно, – холодно проговорил Сумрак и смерил все еще напряженно стоящего неподалеку Торопливого презрительным взглядом.

– На лезвиях, – бросил в ответ соперник.

– Пусть будет так, – согласился сын Грозы.

Кошмар попытался что-то вякнуть насчет спины товарища, с которой сейчас вот лучше вообще было лишних движений не совершать, но Сумрак лишь рыкнул на выскочку, посоветовав собственную спину подлечить, вместо того, чтобы чужие разглядывать. Рыкнул и пошел к оружейной стене…

Весь клан замер в ожидании. Пожалуй, впервые на борту «Изверга» разыгрывалась подобная драма. Дуэли случались почти ежедневно, но бились воины как правило не до смерти, сейчас же дело принимало гораздо более серьезный оборот. Да и еще с такой насыщенной предысторией…

Вот противники, вооружившись, встали друг напротив друга и огласили зал громким ревом. Оба были без доспехов – Сумрак изначально явился, лишенный амуниции и готовый к спуску на нижний ярус, Торопливого же заставил разоблачиться Вожак, дабы уравнять шансы и подчеркнуть подчиненное положение изгнанного воина. Таким образом, ход поединка должен был значительно ускориться…

Самцы начали медленно сходиться. И вновь все, как по хорошо прописанному сценарию. Потрясывания головами и кивки, оскорбительные выпады и неумолкающее тяжелое рычание. Взаимная ненависть двух самцов чувствовалась в радиусе нескольких метров – в том числе и по воинственному запаху, заструившемуся во все стороны от взмокших напружиненных тел.

Первым бросился вперед Торопливый. Сумрак увернулся от неминуемого удара и оказался за спиной противника. Движения самца действительно были слегка скованными из-за полученных прошлым утром многочисленных ран, но он твердо решил сегодня сражаться, превозмогая боль и не обращая внимания на расходящиеся швы…

Торопливый быстро развернулся и встретил ответную атаку. Лезвия со скрежетом сцепились зазубренными краями, и самцы на мгновение замерли, силясь побороть друг друга, но одно неуловимое движение породило небольшой перевес в сторону Торопливого, и Сумрак оказался отброшен назад. В следующую секунду соперники бросились друг на друга одновременно и, уже не останавливаясь, заплясали в центре зала, охваченные разгорающимся жаром поединка. Их движения все ускорялись, клинки мелькали все стремительней, и на разгоряченных телах появились первые мерцающие кровоподтеки. Наконец, когда Сумраку порядком надоела эта дикая пляска, с его стороны в ход пошли особо изощренные приемы – прощальный дар Великого Пустоши. Сумрак осваивал их долго и в полной мере овладел данным искусством лишь через много лет после смерти Учителя. Против собратьев он обычно их не применял… Но сейчас, чувствуя, что теряет силы, самец дал себе разрешение.

Металл сверкнул, подобно белой молнии – и на боку Торопливого вспыхнул длинный разрез. Мгновение, и противник уже оказался позади. Поворот, и новый удар лезвиями через живот и грудь, снизу вверх, и разлетающееся святящиеся брызги…

Торопливый взревел и отскочил, чудом избежав следующего колющего удара, но тут же получил ощутимый пинок ногой, что едва не свалил его наземь. Самец устоял, и без промедления вновь кинулся на соперника, внезапно застав того врасплох. Не ожидавший подобной прыти, Сумрак лишь успел уклониться от взмаха лезвий, прогнувшись назад и почувствовав, что вот-вот потеряет равновесие. В этот миг время словно бы замедлило для сына Грозы свой ход. Он созерцал хищно изогнутые лезвия с темнеющим под ними сжатым кулаком, проносящиеся в паре сантиметров от его лица… И ощущал, что падает, падает…

То, что его собственная рука тоже занесена для удара, он сознал лишь позднее. А то, какая сила оказалась в этот удар вложена, Сумрак понял лишь услышав под своим оружием страшный хруст. Вслед за этим сын Грозы рухнул прямо на свою и без того многострадальную спину, а где-то впереди раздался душераздирающий вой и удар второго резко ослабшего тела об пол…

Ему хватило доли секунды, чтобы вскочить на ноги. Черт с ней, со спиной, он даже сейчас не думал, что там творится после падения… Сумрак вновь принял боевую стойку и приготовился обороняться. И лишь потом увидел, что это уже бессмысленно. Торопливый стоял на коленях в двух шагах от него, держась за окровавленный обрубок, которым оканчивалось его плечо…

Подойдя и встав над поверженным сыном Броска, Сумрак приглушенно зарокотал. Дикий, полный боли и злобы взгляд собрата устремился на него.

– Добей! – прохрипел Торопливый и подался вперед, словно намереваясь самостоятельно насадиться на лезвия победителя. Сумрак сделал шаг назад и занес руку для решающего удара… Но внезапно опустил ее.

– Я с инвалидами не дерусь, – процедил сын Грозы и быстро вышел из зала.

…Кошмар присел напротив и усмехнулся. Сумрак залил спину и повреждения, полученные в поединке дезинфицирующим раствором и, похоже, решил, что этим его лечение на сегодня исчерпано. Воин отдыхал. Шевелиться еще для него сейчас было слишком большой роскошью…

– Значит, твоих рук дело? – после продолжительного молчания проговорил Сумрак. – Ты все-таки привлек Прорву… Мне оторвать тебе за это башку?

– Поверь, здесь твоя гордыня излишня, – нравоучительно произнес Кошмар, отчаянно пытаясь дотянутся до собственной спины, пострадавшей меньше, чем спина Сумрака, но, все же, изрядно болевшей. – Если бы ты сразу попросил Вожака к ней обратиться, то и тебя бы пороть не стали, и мне бы не пришлось в архив ночью лезть…

– Да кем бы я был, если б начал прятаться за самку? – взвился Сумрак, но тут же бессильно опустился на койку и уже тише добавил: – Да лучше в изгнание отправиться…

– Ты неисправим… – покачал головой Кошмар.

– А что толку? – фыркнул Сумрак. – Ты все равно сделал по-своему, и все теперь запомнят, что меня баба отмазала.

– Я не сказал Гневу, что она твоя супруга, – возразил напарник. – Думаю, у нее тоже хватило ума это скрыть.

– Мне от этого не легче. И все же… Спасибо, друг, что не оставил. Ты поступил как посчитал нужным и пострадал из-за меня. Я не забуду.

Кошмар оставил свои попытки обработать спину и внимательно поглядел на товарища.

– Мы с тобой почти в расчете, – ответил он. – Окончательно будем, когда ты вернешься с «Острова» победителем, братишка.

Сумрак вытаращился на него.

– Даже если ритуал кровного барства проведен случайно, это не умаляет его силы, – уже насмешливо пояснил Кошмар.

– Что? – Сумрак откровенно не понял его.

Тогда Кошмар указал на его спину, а затем на свою рассеченную грудь и прокомментировал:

– Гнев, как ты понимаешь, кнут от крови не вытирал.

И Сумрак неожиданно… от души расхохотался. Успокоившись, он с иронией поглядел на новоиспеченного брата, который вновь, будто бы ни в чем не бывало, вернулся к попыткам размазать антисептик у себя между лопаток.

– А что ты сам-то в медотсек не идешь? – поинтересовался Сумрак.

– Да там Торопливый сейчас… – нехотя отозвался Кошмар. – Что-то не охота с ним пересекаться… Но от твоей помощи я не откажусь – я не такой гордый как некоторые.

Комментарий к Глава 11. Справедливость Навеяло «Silly Wizard» – «Donald McGillavry» . Не смотря на общий восточный уклон данного текста, меня чет пробило вдруг на Ирландию…

Дональд взошёл на холм, зол и голоден,

Дональд сошёл с холма, дик и яростен,

Дональд расчистит кукушечьи гнёзда их

За короля и за Дона Макгиллаври!

Стань же весами, Дональд Макгиллаври,

Стань же весами, Дональд Макгиллаври,

Взвесь-ка их честно, взвесь-ка сметливо их ,

Начни с пограничья, Дональд Макгиллаври!..

Иллюстрация: Бой Сумрака и Торопливого. Не думала, что у меня получится хоть немного естественная и динамичная картинка, но то, что получилось, превзошло мои собственные ожидания, не знаю, как Вам) https://gvatya.tumblr.com/image/168477233313

И еще у меня тут назрел вопрос. Отхожу от темы, но тем не менее. Дорогие Читатели, как у Вас ощущение: понятно, что Сумрак и Нашатырь из первой части – одно и то же лицо? Буду благодарна за ответы в комментах или в лс))))

====== Глава 12. Кураж ======

И вновь на «Изверге» воцарилось относительное спокойствие. Залечивались раны, забывались обиды, исправлялись ошибки, строились планы. Дым и Резкий методично ковырялись в системе безопасности, разбираясь в «костылях», доставшихся в наследство от Чуткого. Гранит и Кошмар, оправившись после порки, основательно намяли друг другу бока, после чего помирились. Полосатый приживил Торопливому отсеченную руку и на месяц сунул неудачника в терапевтическую капсулу – Вожак неожиданно смилостивился и великодушно позволил бывшему члену клана залечить рану, прежде чем отправляться в изгнание. Воины вернулись к ежедневным тренировкам и усердно оттачивали свое мастерство в предвкушении Большой Охоты – самого ожидаемого и значимого события, знаменующего начало нового годового цикла. Юнцы также прилежно готовились, но к событию совершенно иного характера: в конце текущего года им предстояло пройти Посвящение. Увы, далеко не всем суждено было выдержать это первое серьезное в жизни каждого молодого самца испытание. Возвращение с Первой Охоты хотя бы половины новобранцев уже считалось отличным результатом, но чаще возвращались двое или трое из десяти…

Спустя сутки после «большой бабской разборки», как большинство охотников уже успело обозвать все последние произошедшие в клане события, Гнев вызвал Сумрака и Кошмара к себе. Надо сказать, шли воины к нему с немалой опаской – мало ли, что Вожаку еще запоздало могло на ум прийти… Но их сомнения были развеяны, как только лидер еще раз похвалил обоих за верность клану и не побоялся признать, что сильно ошибался в них. Затем Гнев обратился к Сумраку: