Текст книги "Большая Охота Сумрака (СИ)"

Автор книги: Константин Богачёв

Соавторы: ,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

– Помню, ты поначалу так же стремалась, – усмехнулся Кошмар, разглядывая вновь прибывшую. Фири лишь фыркнула, но воздержалась от комментариев, все еще впечатленная вестью о гибели второго брата и действительно не желающая будить в постоянном клиенте тяжелые воспоминания. Последние несколько лет подряд Кошмар и Проклятье при случае всегда вместе наведывались в этот бар, и оба страшно импонировали любвеобильной урм, несмотря на то, что взаимностью в силу своей физиологии не отвечали. Коллеги Фири немногочисленных забредающих в эти края яутжей откровенно побаивались и потому неохотно шли обслуживать их столы, не смотря на замечания начальства. По правилам заведения никто из гостей не должен был скучать в одиночестве, и не важно, что думали на этот счет сами компаньонки. Тем не менее, кто ж знал, что могло взбрести в лохматые головы охотников? Эти типы часто вообще были не в восторге оттого, что кто-то постоянно мельтешит рядом, но попробуй объясни это начальнику… Тем не менее, Фири как-то раз рискнула и не прогадала, найдя верный подход к двум с виду идентичным самцам, облаченным в одинаковые доспехи, одинаково шутящим и часто произносящим слова и целые фразы одновременно. Теперь же она никак не могла свыкнуться с мыслью, что Кошмар остался один, и ей уже никогда не покажется, что у нее в глазах двоится, и больше не будет она их весело путать, больше не ощутит одновременные прикосновения двух одинаковых пар рук…

Заметно притихшая она вновь подсела к Кошмару и ласково погладила его по верхнему краю максиллы. Конечно, для нее это были всего лишь временные, «рабочие» взаимоотношения, но тем не менее, все равно как-то грустно стало от неожиданных новостей… Хотя, насколько Фири было известно, вся жизнь яутжей без преувеличения представляла собой вечное балансирование на грани жизни и смерти. Вполне могло статься, что и сам Кошмар сидел здесь в последний раз. Его могли убить завтра или через день, или через год… Для охотников это было в порядке вещей.

Кошмар молча расстегнул и снял горжет. Опрометчиво было с его стороны расставаться в такой-то злачном местечке со столь важной частью доспеха, закрывающей одну из самых уязвимых частей тела… Но, похоже, самцу было просто наплевать. Сумрак кинул на собрата краткий осуждающий взгляд, но сразу вернулся к изучению содержимого своего наполовину опустевшего сосуда. Фири же перебралась Кошмару за спину и начала неспеша массировать шею и затылок молодого воина, от чего тот быстро разомлел и заурчал.

Вторая самочка еще немного помялась у стола, наблюдая за действиями коллеги и, очевидно, не почувствовав никакого к себе интереса со стороны второго яутжа, решилась взять дело в свои коготки. Она приблизилась к Сумраку и бесцеремонно убрав со своего пути преграду в виде руки самца, взгромоздилась к нему на колени, даже не подумав спросить на то его согласия. Воин лишь вздохнул и вновь вернулся к выпивке. Ладно уж, пусть сидит, ни к чему ее обижать…

Сииха же, не встретив сопротивления, одной рукой обняла его за плечи, а другой немедленно попыталась стянуть с самца нагрудник. Тут уже Сумрак ее остановил, знаком приказав вести себя тихо, и самка на некоторое время угомонилась. Впрочем она быстро освоилась и заскучала, принявшись считать чешуи на открытых участках тела самца, как бы невзначай обводя каждую пальчиком. Дивясь непосредственности юного создания, Сумрак позволил самке играться дальше, тем не менее, зорко следя за тем, чтобы чрезмерно-то она не заигрывалась.

Друзья просидели в компании урм около двух часов. Они неторопливо приговорили два блюда с мясом, перепробовали четыре сорта некрепкого алкоголя и переслушали кучу забавной чепухи от Фири. Постепенно сперва немало насторожившая Сумрака атмосфера заведения начала и впрямь загадочным образом его расслаблять. Через некоторое время наступило приятное полуосознанное состояние, и мягкий туман окутал его разум, успокоив тревоги. Сииха где-то за пределами видимости уже, кажется, плела из его гривы косички – он давно перестал следить за ее действиями…

– Девочки, мы бы остались дольше, но служба не ждет, – слукавил Кошмарик, освобождаясь от шаловливых ручек Фири и уже стоя делая заключительный глоток. Сумрак вслед за ним еле выбрался из-за стола. С непривычки его слегка повело.

Расплатившись и распрощавшись с гостеприимными урм, самцы покинули «После заката» и отправились «служить» дальше. Фири и Сииха отпустили их с явной неохотой, проводив до самого порога и напоследок пожелав заглядывать почаще.

– Бедные самки… – вздохнул Сумрак, когда заведение оказалось уже далеко позади.

– Не парься, их устраивает такая жизнь, – пихнул его в бок Кошмар.

– Что-то сомневаюсь, – пробормотал сын Грозы.

– Так, дальше по курсу у нас «Нора»! – уже не слушая его, провозгласил напарник и стремительно увлек товарища в очередной закоулок. Сумрак тут же посчитал в уме все намеченные на сегодня цели и с ужасом убедился, что «Нора» – всего еще только второй бар из семи…

Помещение, куда они ступили спустя несколько минут, встретило самцов странными ритмичными звуками. Оно было настолько ими насыщенно, что определить главный источник не представлялось возможным. Создавалось ощущение, что вибрировали сами стены, и неровный, ломаный потолок отражал и многократно усиливал эту гипнотическую мелодию. Звучание становилось то громче, то тише, а иногда переходило на такой уровень, что казалось, будто в ушах лишь звенит тишина, а музыка льется прямо внутрь головы, ударяя оттуда в виски и рождая перед глазами внезапные вспышки неясных ускользающих образов.

«Нора» была освещена неярко и равномерно. Сидеть здесь нужно было на полу, впрочем, он был мягок и пружинист. Повсюду валялись подушки и валики – ну ни дать ни взять главный зал гарема… Только без присущей яутжевским жилищам архаики. Стены покрывал какой-то губчато-серый состав; низкие столики разнообразной формы были расставлены без какого-то явного порядка.

Сумрак огляделся. Народу было немного – в основном, иижааш и тинки, – и опять ни одного яутжи, кроме них. Гостей здесь обслуживали роботы.

Выбрав понравившееся место, как и в первый раз, в глубине зала, самцы полулежа размесились около овального стола, и им тут же поднесли некую прозрачную и почти безвкусную субстанцию, тем не менее, нехило вдарившую по мозгам после первого же глотка. Разлит напиток был в небольшие стаканчики, что доставляло некоторое неудобство – клыкастым воинам приходилось резко опрокидывать каждую порцию себе в рот, иначе бы все просто выливалось мимо…

– Тебе тут тоже понравится, – уверенно заявил Кошмар, отставляя в сторону уже третью стопку. Сумрак пока что придирчиво крутил в руках вторую, размышляя, стоит ли ему еще пить.

– Тоже? – с сомнением переспросил он.

– Пей давай, – засмеялся Кошмар.

После четвертого захода глаза начали закрываться. Музыка как будто бы усилилась, и сейчас лилась со всех сторон, рождая в мозгу череду ярких всплесков и непостижимым образом входя в резонанс с ритмом дыхания и пульса…

…Сквозь веки начал пробиваться солнечный свет, и кожа почувствовала слабое тепло утреннего солнца. Сумрак был в своем челноке. Он проснулся пять минут назад и обнаружил себя лежащим в кресле с откинутой спинкой. Греза мирно посапывала на его груди, он чувствовал на себе ее мягкое, почти невесомое тело. Такое нежное, чувственное… Принадлежащее только ему. Сумрак скосил глаза вниз. Самка еще крепко спала. Уткнувшись лицом ему под ключицу и уронив расслабленные руки на его плечи, переплетясь с ним ногами, так плотно и доверчиво прижавшись… Сумрак глядел на нее и не мог наглядеться, видел ее и не мог поверить в реальность происходящего… Сейчас он ощущал любимую каждой клеткой своего тела, и ему казалось, что они представляют собой единое, неразрывное целое. Как бы он хотел, чтобы это мгновение длилось вечно…

Потом Греза проснулась и посмотрела на него долгим влюбленным взглядом. Она придвинулась и приникла горячим животом к его животу, а ее глаза оказались напротив его глаз. Они поняли друг друга без слов. Сумрак обнял самку и медленно слился с ней, и мир тут же словно бы растворился среди сладостных движений любви, покачивающей соединившуюся пару на своих ласковых волнах. Как ни странно, характерных физических ощущений не было, но Сумрак даже не обращал на это внимания. Сейчас для него было куда важнее просто чувствовать близость Грезы, быть с ней, касаться ее, наполняясь от этого благоговением и невыразимым счастьем…

…Его растолкал Кошмар, помогая подняться и прогнать остатки наваждения.

– Пошли, братан, тебе хватит, а то совсем вырубишься с непривычки-то, – прострекотал он, забавляясь над растерянным видом внезапно вырванного из мира видений сородича.

– Это что было? – с трудом приходя в себя выдавил Сумрак.

– Национальное развлечение иижааш, – пояснил Кошмар, не внеся, впрочем, ни капли ясности.

Содрали за «национальное развлечение», к слову, очень и очень немало, но Сумрака это уже не смутило, так как после всего выпитого он неожиданно начал проникаться излюбленным некоторыми вояками принципом, согласно которому гулять всегда следовало, как в последний раз. А, может, и впрямь это был последний…

Короче говоря, дальше пошло лишь по нарастающей…

Следующий бар имел труднопроизносимое название, звучащее в переводе как «Пьяный Жесткач». Во истину, необходимо было обладать изрядной фантазией, для того, чтобы представить захмелевшую особь Проклятия Вселенной. Здесь Сумраку запомнились только бесчисленные темные залы с резными стенами и гроздьями свисающие с потолка замысловатые светильники. Раззадоренные товарищи весело завалились в бар и начали искать себе удобное местечко. Надо сказать, что веселье яутжей нередко оборачивалось большими проблемами для всех других существ, поэтому народу в зале, который облюбовали, в итоге, самцы, сразу поубавилось. Тем не менее, бравые охотники без зазрения совести выгнали с понравившегося места компанию каких-то щуплых рогатых тварей и воссели за столом, громогласно требуя выпивки и мяса.

В «Жесткаче» алкоголь подавали весьма интересным образом – чтобы не путаться с кучей посуды, приспособленной под ротовые аппараты гостей со всех концов галактики, владельцы заведения упаковывали жидкость в порционные капсулы, легко принимаемые любыми челюстями. Попав в чью-либо пасть, капсула быстро растворялась, и содержимое лилось прямо в глотку довольного посетителя в объеме среднего глотка. Впрочем, для поддатых яутжей такой метод все-таки оказался не особенно эффективным…

Спустя полчаса стол, сидения и сами гуляки были уже довольно основательно залиты спиртосодержащей жидкостью. Пытаясь разжевать очередную капсулу, Сумрак слишком сильно сдавил ее челюстями, и содержимое брызнуло Кошмару аккурат в глаз. Взвыв от негодования, сын Броска врезал товарищу по лбу, после чего завязалась небольшая потасовка. Кажется, потом явились некие блюстители правопорядка, и внимание резко помирившихся товарищей переключилось уже на них. Дальше помнилось уже смутно… Была драка, в которую оказались втянуты некие мелкоголовые серые твари, сидевшие неподалеку, и пара каких-то киборгов. Поднатужившись, воины раскидали всех, поломали мебель и пошли искать, кого бы побить еще, но тут их вежливо из заведения попросили. Даже платы не взяли – только лишь бы зачинщики беспорядков куда-нибудь убрались…

А они и сами уже собирались дальше. Друзей давным-давно заждалась радушная «Старая тетка» со своими задымленными до полной непроглядности подвальными коморками. Что такое там воскуривалось, было одним богам ведомо, но очень скоро стало понятно, что в «Тетке» можно даже не пить – достаточно было всего лишь посидеть там минут десять, и голова начинала жить собственной жизнью, а тело собственной.

Получив очередную порцию забористых впечатлений, Сумрак с Кошмаром вновь снялись с места и отправились на поиски дальнейших приключений. Кошмарик вел товарища уже на «автопилоте», как ни странно, даже в своем теперешнем состоянии безошибочно отыскивая дорогу среди бесчисленных закоулков.

В одном из них захмелевших самцов окружила стайка гибких и текучих как ртуть созданий. Покрытые черной блестящей кожей, извивающиеся и льнущие к каждому прохожему, они напоминали, если честно, каких-то пиявок… У этих проституток межгалактического масштаба было такое видовое название, что черта с два выговоришь, так что все их называли просто «девочки». Хотя, по правде, никакие они были не девочки и не мальчики, а самые реальные гермафродиты. Тем не менее, представители многих народностей не то, что не брезговали с ними спариваться, а еще готовы были за это платить.

Беспрепятственно пропустить через свой участок двух фактурных охотников «девочки», разумеется, никак не могли. Подкараулив предполагаемых клиентов из-за угла, твари тот час же облепили обоих и принялись упорно карабкаться на них, цепляясь за доспехи и зазывно воркуя. Насилу отбившись, самцы даже чуть протрезвели, впрочем, данному эффекту не суждено было продержаться долго: впереди замаячил «Гараж».

Этот бар разительно отличался от остальных своим вычурным дизайном. Кругом были металл и разнообразные кристаллы; однако табуретки оказалась здесь слишком жесткие, а столы слишком хлипкие, кроме того, все вокруг светилось и мигало, а музыка грохотала слишком громко, в общем, Сумраку здесь совершенно не понравилось. Хотя, пойло было занятное, а вот еда подкачала…

В «Гараже» друзья не задержались надолго. Дальше их путь пролегал в веселое местечко под названием «Три копыта». Там, по словам Кошмара, все время была какая-то необычная движуха. И то правда: от души накатив в «Копытах», яутжи ввязались в какой-то разгоревшийся там спор и даже, кажется, его выиграли… Дальше последовали какие-то диковинные закуски… Соображалось все хуже и хуже…

Предпоследнее заведение охотники покинули под восторженные возгласы и пьяный многоголосый хохот, будучи в состоянии полнейшей некондиции. Потоптавшись у входа и с трудом сориентировавшись, они двинулись в седьмой, заключительный на сегодня бар, поддерживая друг друга по дороге.

На середине пути Кошмар оглушительно икнул и вдруг затянул хриплым голосом:

– Ты не плачь по сынам своим, мать!

– Ну помрем на войне, и насрать… – неожиданно подхватил Сумрак. И дальше они запели уже хором, припомнив вдруг старый и очень грубый мотивчик.

– У нас в общаге на десятом уровне… Ик! В сортире был текст написан… – доверительно поделился сын Броска, на секунду прервавшись. Сумрак понимающе покачал головой и продолжил:

– Вот бежит в жопу раненый враг…

Кошмар вновь ему талантливо подвыл, но потом оба забыли текст. Некоторое время поспорив и в результате с грехом пополам все-таки вспомнив часть слов, воины сразу же продолжили на два пьяных голоса:

– Вот лежит безголовый боец – он прилег отдохнуть наконец. Но надо вставать и бежать воевать, ведь Вожак просечет, и… Ик!

– А нас в училище… Ик! За это… Ик! Драли, как… Ик… Как… – Сумрак не нашел достойного сравнения и, забив на это, перешел к самому провокационному и опасному куплету:

– Вот стоит весь с достоинством Вождь…

Так, пошатываясь и горланя, самцы двигались в обнимку через пятый ярус «Всячины». Была уже глухая ночь, и редкие встречные существа шарахались от них, прижимаясь к стенам и вознося молитвы всем богам, лишь бы только охотники не удостоили их внезапно своим вниманием.

– Мы… Ик! Куда… щщща?

– В… В «Золотой жбан»!

– Ж-жбан?

– Ж. Ик! Бан.

– Пошли… Жбан… Жбан… Хххххы… хыыыы… Жбан! Умора…

Давно так не болела башка… Не просто болела – звенела, как колокол, и еще по весу казалась совершенно неподъемной…

Как ни странно, проснулись товарищи неподалеку от доков. Что было еще более странно (хотя, не могло не радовать), при них была вся их амуниция. Откровенно говоря, первая страшная мысль пробудившегося Сумрака была о том, а не растеряли ли они с напарником по пьяни свое вооружение? Лишь тщательно осмотрев себя и дрыхнущего Кошмара, сын Грозы вздохнул с облегчением. Да уж… Сходили, называется, за запчастями…

Кошмарик заворочался и принял сидячее положение, тут же измученно подперев лоб рукой.

– Давно я так не бухал, – заплетаясь, проговорил он и, будто в подтверждение, звонко рыгнул.

– Я тебе больше скажу: я в жизни так не бухал, – простонал Сумрак, пытаясь подняться. – Боги, и это мы, достойные охотники, уснули вчера в подворотне…

– Достойные охотники вчера и червяков на спор ели… – буркнул Кошмар.

Сумрак уставился на него в ужасе. Пошевелил жвалами… Потом скривился.

– Теперь понятно откуда у меня во рту такой мерзкий привкус, – вздохнул он. – Ладно, пошли на корабль… Боги, в таком-то виде! Эх, видно опять Гнев пороть будет…

Кошмарик через силу ухмыльнулся:

– И что бы ты без меня делал, а, братишка? Не кипишись, у меня в запасе куча способов незаметного проникновения на борт. Никто не засечет. И не забывай, нам еще детали забрать нужно. Так что, сейчас быстренько по нейтрализатору и – встречать курьера. А уж потом будем думать, как мимо Гнева проскользнуть.

Сумрак недоверчиво поглядел на младшего самца, но промолчал и полез в аптечку.

Комментарий к Глава 12. Кураж Навеяло: народная английская песня на ирландский мотив «What Will We Do with a Drunken Sailor?» (в любом исполнении)

Иллюстрация пока не завершена, но эскиз получился больно уж эмоциональный, так что гляньте))): https://gvatya.tumblr.com/image/168788492803

Для тех, кто хотел бы в полной мере оценить текст бравой походной Хищевской песни. Кто просил стихов – не жалуйтесь теперь)))) https://ficbook.net/readfic/6151837

====== Глава 13. Конец года ======

Сумрак проспал. В самых лучших традициях своей беспечной ранней юности. Ему снилось что-то умиротворяющее, светлое и спокойное, и лежать было как-то особенно удобно – даже жесткое ложе казалось мягким, будто перина в детстве. Предыдущий день, вернее, полдня, прошли, как в тумане. Башка мучительно трещала, не смотря на принятую ударную дозу нейтрализатора токсинов. Ладно, хоть они с Кошмаром умудрились проникнуть на корабль, не привлекши к себе излишнего ненужного внимания. Пройдя через шлюз ангара, они, озираясь, точно нашкодившие подростки, быстренько юркнули в челнок Сумрака и прикинулись, что занимаются каким-то мелким ремонтом. Таким образом, они, вроде бы, с одной стороны оказались у всех на виду, но, в то же время, лезть и проверять их состояние никому бы и в голову не пришло. Впрочем, самцы и правда, пока шифровались подобным образом, разобрали приобретенные накануне запчасти, просто растянули это занятие до самого момента отлета со станции. Когда же «Изверг» стартовал, улегшись на основной курс, и клан вернулся к прежнему распорядку, согласно которому давным-давно наступило время сна, напарники потихоньку разошлись по каютам и, наконец, позволили себе несколько часов нормального отдыха. После непредвиденной пьянки, закончившейся кратким отрубом в неподходящем месте и неудобном положении с последующим изображением бурной деятельности, для Сумрака добраться до постели было истинным счастьем. Шокированный организм искренне возрадовался предоставленной возможности принять горизонтальное положение в темноте и тишине – настольно, что по утру расставаться с долгожданным стабильным состоянием он попросту не захотел, напрочь игнорировав сигнал подъема.

И вот теперь блаженствующий сын Грозы был безжалостно разбужен внезапным грохотом: кто-то ломился в дверь. Разумеется, это оказался Кошмар. Имея в свои достаточно юные годы уже приличный опыт крупных возлияний, он, кажется, без особых последствий перенес все приключения на «Всячине». После постыдного пробуждения в подворотне он умудрился без проблем пообщаться с курьером – шустрым длиннохвостым раутенком – и проверить наличие всех заказанных деталей. Сумрак же в тот момент все усилия направлял лишь на то, чтобы, не шатаясь, держаться в вертикальном положении…

– Сбор через три минуты, ты, что, до сих пор дрыхнешь? – со странным волнением, практически граничащим с возмущением, в голосе обратился Кошмарик к товарищу, врываясь в отсек.

– Боги, к чему так рано… – простонал Сумрак, принимаясь поспешно одеваться.

– Действительно, даже с тобой не посоветовались, – иронично заметил младший самец. Сумрак в ответ только фыркнул.

Наскоро собравшись, сын Грозы последовал за отчаянно подгоняющим его напарником, по пути, наконец догадавшись о причине крайнего возбуждения последнего. Гнев обещал отметить Кошмара перед лицом клана за помощь в недавнем расследовании, вот он и суетился. Разумеется, для него это было большим событием – Кошмарика на глазах у всех гораздо чаще пороли, чем хвалили, а новых знаков отличия он уж пару лет как не получал.

Когда они вбежали в зал, построение уже закончилось, но Гнева по счастью отвлек с каким-то донесением Темный, и друзья смогли незаметно просочиться в задний ряд. После Вожак вернулся к клану и обратился к воинам со своими излюбленными, на его взгляд, мотивирующими речами. Он много говорил о предстоящем Посвящении юнцов и грядущей вслед за ним Большой Охоте, потом еще много говорил о дисциплине, соблюдении распорядка и техники безопасности, затем плавно перешел к «разбору полетов» по последнему инциденту и, наконец, подозвав Кошмара, торжественно выдал ему три новеньких кольца.

Надо сказать, Гнев не поскупился в этот раз на награды, молодой воин даже не ожидал такого, до последнего полагая, что лидер ограничится одним каким-нибудь второстепенным знаком почета, а тот, вместо этого, отвалил «За верность клану», «За защиту чести» и «За отвагу». Таков был Гнев: сперва мог избить до полусмерти, а потом завалить почестями. В принципе, это была не самая худшая черта для предводителя…

Низко поклонившись, последний сын Броска нанизал кольца на жалкие остатки своей гривы и вернулся в строй под одобрительное ворчание сородичей, сияя, точно начищенный доспех. В этот момент Кошмар, пожалуй, и впрямь начал осознавать, что для него начитается совсем иная жизнь.

Сумрак, стоя рядом, лукаво покосился на товарища. Он был за него рад – честно, искренне рад! Но перехваливать пока, на всякий случай, не стоило.

Из-за долгого периода восстановления, который пришлось вытерпеть Сумраку после нанесенных Вожаком травм, пропало даром слишком много времени для тренировок, а потому, как только раны достаточно затянулись, пришлось наверстывать впопыхах. Особенно это касалось занятий в боевом скафандре. Иного выбора у сына Грозы не наблюдалось: отправляться на «Остров» можно было лишь в таком облачении, так как складывающиеся на заброшенной станции обстоятельства отнюдь не располагали к привычной Охоте налегке. Но приучить тело к действию в подобном костюме было задачей отнюдь не из легких.

Боевой скафандр использовался при выполнении разного рода тяжелых операций в неблагоприятных условиях. Каждый воин был обязан периодически проводить в нем определенные упражнения, так что Сумрак, безусловно, был хорошо с этой амуницией знаком, да только в его случае одного знакомства оказывалось совершенно недостаточно. Самцу предстояло не просто провести в скафандре много дней, но и еще сражаться все это время в одиночку – именно этим ситуация и осложнялась. Костюм хорошо защищал от повреждений, но стеснял движения, что становилось серьезной помехой для охотника, спину которого было некому прикрыть. За оставшийся до Большой Охоты ничтожно малый период Сумраку требовалось максимально отточить свои действия в полном боевом облачении. В идеале он должен был двигаться в скафандре так, как будто на нем была лишь одна набедренная повязка, поэтому пришлось поднапрячься и удвоить, нет, даже утроить тренировки, одновременно пересилив достаточно сильную неприязнь…

Сумрак не любил боевых скафандров. Во-первых, они находились в общем пользовании, а сын Грозы с детства был страшно брезглив. Со временем эта черта его характера немного сгладилась, но полностью не исчезла. С одной стороны это всегда немало осложняло его клановую жизнь, например, в отсеке отдыха он осмелился появляться лишь на пятый год, после официального поступления в клан отца. Зато в некоторых случаях это немало дисциплинировало. Так Сумрак не имел обыкновения тянуть с обработкой трофеев, памятуя о случае, когда после одной из первых Охот поленился вовремя очистить добытую голову дичи, и та подгнила… Боги, как же он извелся, отскабливая с костей эту смердящую плоть! Большинству охотников было вообще без разницы, на какой стадии разложения находится трофей, Сумрак же совершенно не переносил запаха тления. Как и запах чужого тела, остающийся внутри скафандра даже после тщательной очистки.

К тому же, еще старик Пустошь крепко привил ему убеждение, касающееся того, что доспехи и оружие у воина должны быть только личными. «Доспехи – твоя вторая шкура; клинки – твои дополнительные зубы и когти, – любил говаривать Учитель. – Ухаживай за ними, как за самим собой, и они будут служить тебе верой и правдой многие годы, подчиняясь тебе так же, как тебе подчиняется твое тело». Пустошь, пожалуй, был единственным, кто не насмехался над чистоплотностью подростка, а наоборот одобрял его стремление к соблюдению гигиены. Хотя, конечно, касательно боевых скафандров он бы, наверное, сказал что-то вроде: «Прекрати выделываться, несносный малек, есть такое слово „надо“ – выучи его уже, наконец!» Впрочем, слово «надо» Сумрак и так знал ох как хорошо… Именно поэтому о большинстве вещей, которые ему откровенно не нравились, кроме него самого, никто не ведал.

Боевой скафандр представлял из себя сплошной бронированный комбинезон. И ключевым словом здесь было именно «сплошной». Костюм был полностью закрыт от макушки до пяток. Предлагающаяся к нему маска имела увеличенную затылочную часть, защищающую черепную коробку; горловина скафандра плотно прилегала к маске снизу, а сзади и с боков голову охватывал тугой капюшон, в который плотно упаковывалась грива. Руки приходилось засовывать в плотные, не особо хорошо гнущиеся перчатки, а ноги в тяжелые ботинки, неприятно сжимающие пальцы и давящие на когти.

Кстати, вот негодование по поводу стеснения привычных движений свойственно было не только Сумраку, его разделяли почти все охотники, привыкшие обходиться минимумом одежды и не любившие обуви. Не смотря на влагоотводящий внутренний слой и лежащую поверх него систему терморегуляции, длительный контакт комбинезона с кожей был неприятен. Безразмерность костюмов также приносила ряд неудобств – при помощи системы специальных регуляторов они достаточно точно подгонялись по фигуре, но сама заключенная внутри фигура особого восторга от этого не испытывала, так как обязательно хотя бы где-нибудь скафандр давил или врезался.

Конечно, все эти особенности были вполне обоснованы, так как данное облачение использовалось в самых суровых условиях – от сверхжарких и суперхолодных планет до космического вакуума, а потому обязано было быть универсальным, крепким и надежным. Но все-таки сражаться в нем приятного было мало. Комбинезон прилегал плотно, однако, учитывая его многослойность, сидел довольно-таки странно.

Тем не менее, боевой скафандр являл собой настоящую вершину технологической мысли, совмещая практически все, что могло потребоваться охотнику в слабо приспособленной для жизни среде и заслужив тем самым прочно закрепившееся шутливое прозвище «дом». Помимо внутреннего «комфортного» слоя и термоподстежки, скафандр был снабжен усилителями мускулатуры и противоперегрузочными компонентами. Поверх всего этого богатства располагался капитальный слой брони, закрывающей гораздо большую площадь тела, чем стандартный доспех. Маска была оборудована встроенной системой подачи питьевой воды, резервуар с которой размещался на спине. Там же, в зависимости от условий, в которых приходилось эксплуатировать скафандр, могли крепиться испарители, фильтры и кислородные баллоны. На случай длительных операций предусматривался эффективный механизм сбора и эвакуации продуктов жизнедеятельности. А самым большим плюсом, бесспорно, являлась автоматическая система отслеживания и устранения повреждений. Она хорошо экономила время в бою: при нарушении целостности скафандра специальный комплекс оборудования обеспечивал моментальное восстановление его герметичности и одновременное заполнение полученных ран специальным защитным составом. Костюм был напичкан датчиками, реагирующими на возникновение пробоев. Как только противник наносил какое-либо повреждение, к месту разрыва по десяткам трубок, зашитых в толщу ткани, подавалась быстротвердеющая пена, закрывающая прореху, а из другой сети трубок тут же выплескивалось изолирующие рану вещество, содержащее анестетик и антисептик. В случае повреждения крупных мышц и внутренних органов дополнительно срабатывали автоматические инъекторы, заряженные противошоковыми и стимулирующими препаратами. Короче говоря, облаченный в это технологическое чудо охотник вообще мог в сражении ни на что не отвлекаться, тем самым повышая шансы сохранить свою жизнь и выполнить миссию.

Применение боевого скафандра на Охоте каждый раз являлось спорным моментом, ибо больше чести воину приносили те победы, которые были совершены при помощи холодного оружия и при минимальной защите тела. Но, в случае с «Островом» даже подобных мыслей не возникало. На долгие годы никем не обслуживаемой станции плохо работала система жизнеобеспечения, что уже делало ее крайне негостеприимным местом. Если же принимать во внимание возможные разрушения и завалы, учиненные Жесткачами на борту, а так же бесславную гибель предыдущих зачистчиков, то использование дополнительной защиты и элементов экзоскелета и вовсе становилось не зазорным…

Одновременно с усиленными тренировками Сумрак приступил к тщательному подбору вооружения и прочего необходимого оснащения. Как следует поразмыслив, дабы не набрать лишнего и не забыть важного, из оружия воин остановился на маломощном плазмомете, который не особо страшно было использовать в недрах станции, запястных лезвиях и копье. Кроме того он запасся режущими сетями и нейтрализатором запаха, для ограничения передвижения Жесткачей и воспрепятствования обнаружения ими. Метательным оружием он решил себя не перегружать – при огромном количестве расплодившейся на станции Священной Дичи оно просто теряло смысл. Он бы и копье брать не стал, но убийство Матки требовало соблюдения ряда условий, одним из которых было непременное нанесение решающего удара именно копьем.

Однако символично выходило: первая в его жизни Королева для первой в его жизни самки… Сумрак прежде не замахивался на такую сложную добычу, как Матка. В ульи он хаживал, но никогда не разорял их полностью, в случае же совместных с другими воинами стратегических зачисток, случавшихся в промежутках между Охотами, Царица всегда доставалась кому-то из старших – глупо было даже пытаться на нее претендовать. Но ситуация с владычицей «Острова» складывалась принципиально иной: у Сумрака не просто была возможность ее одолеть, он был обязан сделать это, так как безоговорочным условием победы на станции являлось полное ее освобождение.