Текст книги "Большая Охота Сумрака (СИ)"

Автор книги: Константин Богачёв

Соавторы: ,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

– Мы сможем посетить все уровни, кроме первого – там делать нечего, на нем отбывают наказание провинившиеся воины, – говорил Кошмар, уверенно увлекая самку все дальше по коридору, – ну, и верхнего – это уровень Вожака. В машинное отделение тоже не лучшая мысль заглядывать…

– Ну, а, где вы тренируетесь, можешь показать? – загорелась Смальта.

– Прости, в зал для тренировок нельзя, там может быть опасно, – пришлось огорчить ее Кошмару. – И в центр управления мы тоже не пойдем – там имеют право находиться лишь воины не младше пятого ранга…

– А вы с Сумраком какого ранга? – вдруг спросила самка. Кошмар от неожиданности замедлил шаг. Вот всегда в самый неподходящий момент спросят о том, чем не похвастаешься…

– Сумрак – Кровавый, это шестой по старшинству ранг, – медленно ответил самец, потом помолчал и добавил нехотя: – Я пока в младшей касте, Молодая кровь.

– Да ты и правда маленький совсем, – умиленно стрекотнула Смальта, потянув самца за взъерошенную, сильно пострадавшую на минувшей Охоте гриву. Кошмар недовольно нахмурился.

– Дело наживное, – буркнул он.

– Так младше тебя по рангу только новички? – уточнила самка, будто бы не замечая, что подобный разговор немало задевает самца.

– Отнюдь, есть еще Окропленные, – дотошно поправил Кошмар, – те, у кого была лишь одна Охота.

– Ааа, – протянула Смальта, – тогда прошу прощения.

– Да что там… – вздохнул самец.

– А сколько всего охотников на корабле? – перевела, наконец, тему самка.

– Сейчас шестьдесят пять, считая Вожака, двух механиков, лекаря и Бескровных.

– А лекарь и механики не охотятся? – уточнила Смальта.

– Почему же, – удивился Кошмар, – они имеют те же права, что другие воины, у них просто несколько иные обязанности. Допустим, когда вас освобождали, они не участвовали в самом штурме, но опосредованно помогали его провести.

– А, если их вдруг убьют на Охоте? – вдруг задалась очередным вопросом самка.

– Ну… Бывает… – прозвучало в ответ. – В принципе, каждый владеет нужными навыками для оказания медицинской помощи себе и другим, да и устройство корабля все обязаны знать досконально. Ну просто кто-то должен же формально быть ответственным, вещи-то важные…

К великому неудовольствию Смальты, оказалось, что самке на «Изверге» можно посмотреть лишь некоторые помещения средних уровней, несколько трофейных стен да столовую. Зато расстилающееся за иллюминаторами мерцающее звездное полотно с лихвой компенсировало недостающие впечатления. Смальта буквально прилипла к стеклу, завороженная открывающимися за ним необъятными просторами космоса, и Кошмару далеко не сразу удалось уговорить ее пойти дальше. Самкам слишком редко доводилось видеть в жизни что-либо подобное…

Близилась ночь. Проведя Смальту по звездолету, Кошмар предложил возвращаться, и самка согласилась, как ему показалось, немного нехотя. По пути назад они долго молчали – Кошмар, уже рассказал и показал все, что было можно, и Смальта тоже исчерпала запас вопросов. Воин помнил, что не должен задавать вопросы сам, но один упрямо зрел в его голове и с каждой минутой все настойчивей просился наружу. Наконец, самец все же решил рискнуть. Будь, что будет…

– Не сочти за бестактность, дочь Быстрой Реки, но чьему гарему ты принадлежишь? – затаив дыхание, осведомился он.

– На данный момент я свободна, – с неожиданно кокетливой интонацией проговорила самка.

– Как же так получилось? – неподдельно изумился Кошмар, сразу пододвигаясь поближе.

– Я пока не вижу достойных самцов вокруг себя.

– И что же должен сделать самец, дабы ты сочла его достойным? – этот вопрос уже был третьим, но являлся настолько закономерным, что Кошмар уже не мог его не задать.

– Он должен меня удивить, – хитро ответила Смальта.

«Это мы умеем», – удовлетворенно подумал Кошмар и на сей раз промолчал.

На следующее утро «Изверг» подошел к пункту назначения. Суденышко Головастых уже давно отправилось дрейфовать в космических просторах, и ангар был полностью очищен от следов его пребывания. Сопровождать самок до родных угодий снова было велено Сумраку и Кошмару. Гнев остался доволен их работой: Матриархи не роптали и не скандалили, и вообще вели себя настолько тихо, что воины даже начали забывать об их присутствии. Правда под вечер Кошмар зачем-то выперся на палубы с одной из баб, чем насторожил некоторых встречных самцов, но, как позже выяснилось, самка сама изъявила желание осмотреть судно, так что он не мог отказать ей в этой прогулке. А в целом все прошло вполне достойным образом, так что у высоких гостий сложилось о клане Гнева самое приятное впечатление – Вожаку пришлось признать, что двоих «любовников-суицидников» есть за что похвалить. Ну, вот вернутся, тогда он и подумает, как это сделать.

После официальных проводов, в ходе которых Матриархи уже повели себя с Вожаком намного более дружелюбно, чем накануне – настолько, что аж соизволили поблагодарить клан за спасение и проявленное гостеприимство, все самки были размещены в одном из больших многоместных челноков и дружно отбыли на планету. Пилотировал челнок Жесть, а Сумрак с Кошмаром руководили процессом поэтапной высадки производительниц. Каждую приходилось с почестями провожать до самого порога.

Следуя за очередной самкой, воины, пользуясь моментом, с неподдельным интересом глазели по сторонам. Здесь они оба были впервые, являясь родом из иных мест, и проведя Сезон на совсем другой планете. Надо сказать, угодья выглядели неплохо: повсюду произрастала пышная многоцветная растительность, рельеф был относительно ровный, а количество водоемов просто не поддавалось счету. Гаремы были выстроены, согласно общепринятым традициям, а вот сады вокруг них казались богаче, чем все, когда-либо виденные самцами. С неба лилось расслабляющее тепло, и каждый глоток воздуха был настолько свежим и душистым, что возвращаться после всего этого великолепия на душный корабль хотелось меньше всего. Но таков удел самцов. Хочешь всю жизнь по мягкой травке ходить и на солнышке греться – изволь родиться самкой…

Сам процесс возвращения производительниц был бы весьма приятным, но в каждом гареме его омрачала истерика по поводу яиц. Как только женское сообщество выясняло, что Матриарха доставили целой и невредимой, но похищенный приплод спасти не удалось, начиналось вселенское горе. Получившие инструкции от Вожака, воины, конечно, умело врали, что яйца были вскрыты Головастыми, но легче от этого не становилось, и раз за разом самцам приходилось выслушивать стенания и жалобы. Бабы, что с них возьмешь… Ну снесут еще, что так париться-то? Но самцы вздыхали, послушно делали скорбные лица и выражали соболезнования.

Последней доставили в материнский дом Смальту. Гарем был весьма богатый и, как оказалось, принадлежал одному из Старейшин. Не удивительно, что своенравная самка могла себе позволить копаться в женихах… Впрочем, от внимания Сумрака не ускользнуло, что Смальта с какой-то особенной теплотой прощалась с Кошмаром. Даже захотелось глаза протереть. А потом Сумрак и вовсе удивился…

– Кажется, я уже знаю, где проведу следующий Сезон, – задумчиво проговорил Кошмар, когда самцы возвращались к ожидающему их челноку.

Вот это был сюрприз. Еще недавно, видя, насколько мучается Кошмар, переживая смерть брата, Сумрак невольно задался вопросом: а что же юнец будет делать на следующий Сезон? Он вряд ли захочет возвращаться на место трагедии – там все будет напоминать ему о Проклятии… Да и подспорья в любовных похождениях он лишился. А завоевывать самок по всем правилам с его-то сомнительной удалью да низким статусом – просто дохлый номер. С другой стороны, будучи последние годы репродуктивно активным, он бы уже не смог терпеть, как прочий молодняк. Максимум до середины Сезона, как Сумрак в прошлый раз, а потом бы все равно неизбежно отправился попытать счастья. Оставалось надеяться, что он не намеревался продолжать свою бесчестную игру в одиночку… Однако столь серьезной решимости в вопросе продолжения рода, какая сейчас проскользнула в голосе Кошмара, Сумрак от товарища никак не ожидал.

– Думаешь, она даст тебе согласие? – осторожно спросил старший самец.

– Ну, у меня ведь будет череп Стража, – на удивление уверенно ответил Кошмар.

Комментарий к Глава 9. Худшая примета Навеяло про Матриархов: «Era» & Oliver Shanti -«Journey To Shambala»

Картинка: Кошмарик заглядывается на Смальту, такая прикольная у них тут разница в росте получилась. Так и хочется сказать: мал клоп, да… талантлив))))) https://gvatya.tumblr.com/image/168045203008

====== Глава 10. Коварство ======

Тёща зятя невзлюбила,

Всё он делает не так!

Всей деревне раструбила,

Что он – бабник и маньяк!

(Галина Курдаева)

В гулкой ночной тишине обширного отсека обработки данных слышалось лишь мерное гудение сервера. Здесь царил полумрак, сгущающийся до непроглядной тьмы в углах и между машинами. Ближе к центру отсека темнота немного разбавлялась мерцанием подмигивающих индикаторов и красноватым свечением мониторов. Это был своего рода «головной мозг» «Изверга», распределяющий и структурирующий всю поступающую на корабль информацию. Именно сюда, в обиталище вычислительной техники и модулей связи, приходили все сигналы от других межзвездных крейсеров, а также планет и колоний, сюда же направлялись для анализа и архивирования дубликаты отчетов о работе систем командного блока. Это позволяло дежурным отслеживать текущую ситуацию, не поднимаясь в рубку, представляющую из себя, если уж продолжать аналогию с нервной системой, подобие «спинного мозга». Вход в рубку большинству членов экипажа был строго запрещен, так как именно оттуда открывался доступ к управлению кораблем, из информационного же отсека можно было только отследить верность курса и точность процесса пилотирования.

Строго говоря, по ночам все прекрасно работало само по себе: «Изверг» неспешно шел на автопилоте, и за всеми его системами следили роботизированные механизмы. Однако яутжи не были бы собой, если б слепо доверялись технике, пусть даже самой надежной и проверенной. Потому в отсеке обработки данных всегда кто-то дежурил. Как правило назначали младший состав – Гнев учил таким образом ответственности. Дежурили обычно по одному, реже – в неспокойное время – попарно.

Поздним вечером на вахту заступил Торопливый. Ох и не любил же он эту тоскливую работенку, но что делать… Уже несколько часов он сидел за пультом, нахохлившись и всеми силами стараясь не клевать носом. Это было трудно, ибо вся обстановка располагала к отдыху. Время размеренно текло минута за минутой, час за часом, но ничего особенного не происходило. Пришла пара сообщений общеновостного характера, а потом несколько благодарностей за спасение и возвращение на родину самок, но на этом все. Скоро уж и вахта заканчивалась…

Скучающий самец, к концу дежурства обнаглев, с наслаждением откинулся на спинку кресла и все-таки позволил себе немного задремать, как вдруг… На ближайшем мониторе замигало сообщение с высоким приоритетом – такую пометку имели, обычно, тревожные позывные, либо срочные задания. Ну надо же, расстроился самец, только расслабился немного…

Воин тут же подобрался и поспешно принял вызов, ожидая получить распоряжение от кого-то из Главнокомандующих или Старейшин, а заодно и замечание относительно сонного вида. Но, к его огромному удивлению, на экране появилась крупная рассерженная самка, насколько он мог судить, кто-то из Высших Матриархов. Не дождавшись приветствия, она резко спросила:

– Клан Гнева, я полагаю?

– Так точно, Великая, – малость оробев, ответил Торопливый.

– У меня претензия! – безапелляционно заявила самка.

– Я внимательно слушаю тебя, Великая, – вежливо проговорил самец.

– Ты удостоился чести говорить с Желанной, Великой Матерью, – соизволила она представиться. – Вот суть моей жалобы: воин вашего клана по имени Сумрак, не имею понятия, чьей он крови, воспользовался наивностью моей любимой дочери и увел ее в свой гарем. Я требую разобраться!

– Великая Мать, с Сезона прошло уже немало времени, боюсь, с разбирательствами будет сложно… – Торопливый с трудом подобрал слова. Матриарх по виду была настолько агрессивно настроена, что он, даже находясь от нее на расстоянии нескольких световых лет, чувствовал себя крайне некомфортно. И почувствовал еще более некомфортно, когда она завопила:

– Пререкаться будешь, малек? Да я насилу отыскала вашу чертову посудину! Немедленно позови мне Вожака!

Тут она была права – связаться с клановым кораблем самкам было весьма проблематично. Воины не любили, когда женское население вмешивалось в их дела, а потому не поддерживали общения с поселениями самок вне Сезона Любви. Лишь в экстренных случаях Матриархи и члены Совета могли потревожить самцов, например, при нападении врага или еще каком бедствии. Правда, сложно было сказать, попадало ли обращение Желанной под какую-либо из этих категорий…

Торопливый тихо сглотнул и опасливо произнес:

– Не имею полномочий тревожить его сейчас по такому поводу…

– Да как ты смеешь??? – Желанная заскрежетала жвалами.

– Я уважаю тебя, Великая Мать, но в клане свои порядки. Изложи подробнее суть своей претензии, и я прослежу, чтобы твое обращение дошло до Вожака как можно быстрее.

– Чем непонятна суть моей претензии? – вспылила самка, но, тем не менее, тут же взяла себя в руки и потрудилась раздельно, как последнему идиоту повторить Торопливому требуемое: – Ваш. Охотник. НИЗКОГО РАНГА, – начала она.

– Кровавый, – машинально поправил Торопливый.

– Да без разницы! –Желанная вновь взорвалась. – Он не Вожак и не Старейшина, он не достоин моих дочерей! По какому праву он позарился на одну из них? Он забрал ее, лишив достойного будущего!

– Он сделал это силой?

Кажется, вопрос поставил самку в тупик.

– Нет… Но он заморочил ей голову, вынудив отказаться от высокородного самца и собственного статуса!

– Он совершил обман?

– Нет, но…

– Я не думаю, что Вожак усмотрит здесь какое-то нарушение правил, – склонился перед монитором Торопливый. – Я записал твое обращение, Великая Мать, и оно будет передано ему. Но без обоснованных жалоб…

Он ожидал, что Матриарх сейчас закатит истерику и с грустью думал, что, видимо, все-таки придется будить Вожака, а потом получать выговор за неспособность решить пустяковую ситуацию, или того хуже… Но Желанная внезапно успокоилась и взяла иную тактику, сменив даже тон общения.

– Может быть, что-то все же можно сделать? – вкрадчиво проговорила самка и, видя, как начинает колебаться юнец, состроила ему глазки.

И тут Торопливый задумался… Какое же искушение сейчас вставало перед молодым самцом! Надо было так случиться, что Сумрак нажил себе врага в лице одной из влиятельнейших Матриархов! Уж не карма ли его пыталась таким образом настигнуть? Сумрак поступил с Торопливым бесчестно, он насмехался над ним, выставил дураком! Две ненормальные бабы чуть его не растерзали, это явно был какой-то непонятный сговор! Потом Торопливый пытался отстоять свою честь, и ему не удалось. Нет, он был не слаб! Просто этот гад использовал нечистый прием! Не наносят таких ударов в честном поединке! Он его снова обманул! И вот теперь шанс отомстить сам плыл к Торопливому в руки… Стоило ли им воспользоваться? Да, это тоже было бы нечестно… Но почему одни поступают так, и остаются безнаказанными, а другие должны из-за этого страдать? И, потом, разве, это плохо, помочь несчастной матери, дочь которой была посрамлена этим нечестивцем? Да он определенно и девку ту обхитрил. Действительно, какая высокоразвитая самка пойдет в здравом уме за таким, как Сумрак?..

– Великая Мать, – решился, наконец, юный воин, – я не имею здесь необходимого влияния, однако ты – иное дело. Твою жалобу рассмотрят и примут меры, но лишь при условии, что речь зайдет о чем-то более серьезном, чем «заморачивание головы». Я понимаю твое оскорбление, – он оглянулся, не подслушивает ли кто, – и хочу помочь всей душей, тем более, я знаю этого воина лично. Это мерзкий тип, он слишком долго скрывается от ответственности за свои многочисленные недостойные деяния. Предлагаю поступить следующим образом: сейчас я удалю запись, и ты выйдешь на связь повторно. Настаивай, что он взял твою дочь силой. Утверждай, что до сих пор не знала о ее местонахождении, потому не сообщила в клан сразу. Твои слова не посмеют подвергнуть сомнению. Уверяю, после этого он уже не вернется в твои края, и честь твоей дочери будет восстановлена.

Выслушав Торопливого, самка хитро сощурилась и расплылась в довольной улыбке.

– Дорогой юноша, я непременно тебя отблагодарю, – пообещала она и прервала связь.

Остаток ночи прошел незаметно… Торопливый раз за разом просматривал полученную запись, где Желанная представала настолько несчастной жертвой, а Сумрак настолько зловредным маньяком, что оторопь брала… Просматривал и думал: а не совершил ли он серьезную ошибку? Гнев узнает, и Сумраку влетит так, что врагу такого не пожелаешь… И Торопливый будет в том повинен. Хотя, а кто Сумрак Торопливому? Друг, что ли, чтоб его жалеть?

Дежурный в который раз запустил обращение Желанной, с середины, с самого драматичного момента. Боги, да эта самка была прирожденной актрисой...

–…она совсем еще юная девушка, это был ее первый Сезон. После того, что он с ней сотворил, дочь больше не выходит из комнаты, она стала бояться окружающих! И ни один высокородный самец на нее больше не взглянет с этих пор… Умоляю, как только может умолять мать, накажите изувера! – с этими словами Желанная очень натурально пустила слезу и тяжко вздохнула.

Торопливый в нерешительности пошевелил жвалами, затем выключил запись и больше к ней не возвращался.

Выждав необходимые полчаса после подъема, требующиеся каждому воину для того, чтобы привести себя в порядок, он направился прямиком к Гневу. Дежурному в порядке исключения дозволялось подниматься на уровень Вожака для доклада. Торопливый немного нервничал, пытаясь предугадать, как лидер встретит его – как ни странно, очень многое зависело от того, в каком эмоциональном состоянии тот поднимется со своего ложа. Кроме того, глава клана был умен, он мог раскрыть обман, заметив беспокойство подчиненного. Впрочем, на этот случай у Торопливого был резервный план: бесхитростно свалить все на коварного Матриарха, а самому прикинутся простачком. Он даже мысленно специальную речь отрепетировал...

Однако Гнев с утра оказался в весьма хорошем расположении духа. Он даже по-отечески ласково поговорил с молодым воином, осведомился, спокойно ли прошла ночь, очевидно, надеясь получить утвердительный ответ… Что ж, предстояло подпортить ему настроение.

– Вожак, тебе нужно кое-что увидеть, – Торопливый начал издалека.

…Сперва Гнев не поверил. Он прокрутил запись несколько раз, пока сомнения окончательно не развеялись. Великая Мать – она и реквизиты свои передала… И Сумрак на его корабле только один имелся… Но как же такое было возможно? Неужели, этот деликатный и обходительный с самками юнец мог такое вытворить? Хотя… В тихом да омуте… Учитывая, что он до нынешнего года пропускал все Сезоны… А потом так неожиданно сорвался… Молодняк поговаривал, что он накануне последнего брачного периода был чрезвычайно агрессивен. Кто знает, что творилось в его больной голове в то время? Так что, да, мог… Как ни прискорбно это осознавать, мог. Боги! А Гнев ведь еще недавно доверил этому извращенцу Матриархов!

Настроение испортилось окончательно. Вожак негодующе зарычал и в сердцах треснул кулаком по столу. Торопливый потихоньку вышел из отсека. Через минуту был объявлен срочный сбор клана.

«Умоляю, накажите изувера!» – после этих слов запись оборвалась, и в зале повисло долгое молчание. Сумрак, до сего момента недоумевавший, за что его поставили перед всем строем, теперь с отвисшими мандибулами потрясенно вглядывался в погасший экран, не в состоянии вымолвить и слова. Это был шок. Глубокий и внезапный. Как будто камнем из-за угла по голове прилетело. Как будто земная твердь под ногами разошлась. Как будто небо рухнуло.

Тишину нарушил Вожак. Его голос был грозен, тон не предвещал ничего хорошего.

– Сумрак, сын Грозы, признаешь ли ты пред лицом клана свою вину в содеянном? – рявкнул Гнев, и его глаза сверкнули как оранжевые искры в обрамлении угольно-черных век.

– Нет, – тщетно пытаясь выровнять дыхание, хрипло сказал Сумрак и прямо поглядел на Вожака. – Я не совершал того, в чем меня обвиняют.

– То есть, ты отрицаешь, что Греза, дочь Великой Матери Желанной, взята тобой в гарем? – уточнил Гнев, хмурясь.

– Этого не отрицаю. Греза – моя. Но я не брал ее силой и не прятал, – собрав остатки самообладания, отвечал, как можно более спокойно воин. Но внутри его просто трясло – от ужаса и негодования.

– Как же это вышло, проясни, будь добр, – саркастически осведомился Вожак.

– Это был ее собственный выбор, – сердце оборвалось и потом застучало словно бы через силу, с перебоями. Кто мог поверить его словам? Сумрак даже сам еще не до конца верил, что Греза так поступила…

– Да разве достойная самка могла принять подобное решение? – в ярости всхрапнул Вожак, и в строю зашелестели одобрительные реплики, но Гнев сердито зыркнул на воинов, и те мигом замолчали.

– Но так и было, – возразил Сумрак, тем не менее, осознавая, что сейчас любое сказанное им правдивое слово будет воспринято как жалкая попытка вранья.

– И ты сейчас смеешь нагло лгать в глаза своему Вожаку? Ты смеешь оспаривать слова Великой Матери? – все больше зверея, проревел Гнев и сделал угрожающий шаг в сторону опального воина. Первые ряды невольно попятились. Сумрак остался стоять на месте, глядя в лицо Вожаку и чуть разведя жвала. Его все равно уже ничто не могло спасти, так хоть встретить свою участь достойно…

– Я не лгу, мой Вожак, но оспаривать смею и буду, – вдруг с неожиданным хладнокровием ответил сын Грозы. Что-то в ту секунду перемкнуло в измученном, мятущемся разуме Сумрака, заставив покорно смириться с тем, что его неминуемо ждет... Не мог он смириться лишь с несправедливым обвинением.

– У тебя нет такого права! – оборвал его Гнев, почувствовав в голосе подчиненного неприятную для него жесткость. Сейчас он быстро выбьет из юнца весь его гонор!

– Пятьдесят ударов кнутом за твое постыдное деяние и еще двадцать за твою дерзость, – таков был вынесен приговор. Огласив его, Гнев тут же язвительно добавил: – И благодари богов, что Великая Мать не стала настаивать на кастрации!

Это было больше, чем Сумрак когда-либо получал за раз… Но сейчас пугающие цифры не значили для него ровным счетом ничего. В голове до сих пор отдавалось многократным эхом нелепое, низкое обвинение, противопоставить которому молодой воин мог лишь свое честное слово… Слово низкорангового охотника, против слова Великой Матери… Просто смешно…

– Сегодня ты понесешь наказание за само преступление, – продолжал тем временем Вожак. – День у тебя будет на осознание. Завтра же ты вновь предстанешь здесь пред своими товарищами, и твоя грива будет срезана до основания, после чего ты отправишься на нижнюю палубу. Так будет выказано презрение клана и мое в тебе разочарование, сын Грозы. Сдать награды!

Двигаясь отрешенно, как во сне, Сумрак, повинуясь приказу Вожака, снял с гривы все кольца и передал их стоящему подле Гнева Халцедону. Вид Помощника был бесстрастен, впрочем, как и всегда. Сколько он уже видел таких…

С этого момента ранг Сумрака официально был понижен до Неокропленного.

– А теперь снимай доспехи и одежду. Полностью, – безжалостно распорядился Вожак.

Сумрак покорно исполнил и это, побросав на пол элементы брони, а затем стянув с бедер ткань и швырнув ее сверху. Клан наблюдал за всем действом молча и, казалось бы, невозмутимо. Но смесь осуждения, тревоги и сочувствия ощутимо витала в воздухе: Сумрак сейчас находился в таком положении, какого страшился любой охотник, не зависимо от возраста и статуса. Воины стояли, не шевелясь, и безмолвно созерцали, как обнаженный собрат, невероятным усилием подавляя дрожь, отходит к широкой колонне и опирается на нее, низко склоняя голову. Как напрягается его и без того густо шрамированная спина, и как Вожак медленно и неумолимо приближается к несчастному, распуская свернутый в кольцо двухметровый кнут, сплетенный из жестких кожаных ремней и тонкой гибкой проволоки.

Первый же удар, обрушившийся на плечи воина, рассек его крепкую загрубевшую шкуру, словно тонкую мембрану, и заставил содрогнуться всем телом, до скрежета сжимая зубы. Не смотря на пронзившую его дикую боль, Сумрак не издал ни звука. Гнев глухо зарычал и замахнулся снова. Жало кнута соскользнуло по пояснице, выкусив частицу плоти. Третий удар пришелся на середину спины, и поперек нее легла длинная кровавая полоса. Сумрак через силу вдохнул, и его когти судорожно скрипнули по гладкой поверхности колонны. Четвертый удар прочертил глубокий след вдоль его позвоночника.

Один за другим новые рубцы стали появляться на теле сына Грозы, быстро покрывая плечи, спину, ягодицы и бедра самца, и, чем гуще становилась их сеть, тем обильнее лилась по чешуе яркая кровь, далеко разбрызгиваясь в момент очередного удара и тяжелыми каплями сползая по жестокому орудию во время следующего замаха. Кнут попадал почти беспорядочно. Он отсек несколько не убранных со спины отростков гривы и мучительно резанул под коленями, как когти Жесткача, разорвал мышцы на бедре; захлестнувшись сбоку, достал острым концом до живота…

Опьяненный кровавым зрелищем, Гнев вкладывал всю свою звериную силу в каждый удар. На сороковом Сумрак не сдержал стона. Если бы не опора под руками, он бы вряд ли смог еще стоять. Вожак разъяренно зарокотал; на спине жертвы обнажился край лопаточной кости.

Созерцая безжалостные истязания старшего товарища, видя, как все его тело стремительно превращается в сплошную кровоточащую рану, Бескровные ошеломленно таращились и тряслись от ужаса. Юнцов всегда специально ставили в первый ряд во время экзекуций, дабы они могли лучше понимать, что их ждет в случае неповиновения. Им, конечно, приходилось ранее выносить порки, но, что значит попасть под горячую руку Вожака, новобранцам было еще неведомо, а потому сейчас они струхнули, как никогда прежде, сжались и совсем притихли.

На спину Сумрака обрушился пятидесятый удар, и самец, не выдержав, взвыл, терзаемый болью, охваченный отчаянием и стыдом. Его ноги начали бессильно подгибаться, он едва не упал. И тут, не стерпев страшного зрелища, из третьего ряда, растолкав сородичей, с рычанием выскочил Кошмар. Гнев, заметивший шевеление краем глаза, на секунду замер.

– Вожак, ты даже не проверил ее слов! – воскликнул младший самец, по неясной причине утерявший страх и уважение.

С низким рокотом Гнев угрожающе обернулся…

– Встать в строй! – рявкнул он и сделал короткий выпад в сторону наглеца, однако Кошмар не сдался.

– Но ведь это правда! – почти дерзко выкрикнул Молодая Кровь, лишь чуть попятившись.

– Ты подвергаешь сомнению решения Вожака и предлагаешь проверять слова Высших Матриархов??? – Гнев просто задохнулся от возмущения. – Вернуться в строй! Немедленно!!! Или сейчас встанешь с ним рядом! – и он дернул головой в сторону силящегося удержаться на ногах Сумрака. Кошмар пригнулся и снова зарычал, но Гнев заглушил его голос своим громовым ревом и, не собираясь далее препираться с недостойным юнцом, тремя точными ударами кнута загнал того на место, рассекши выскочке плечо, грудь и живот, после чего незамедлительно вернулся к истязанию Сумрака.

Кошмару ничего другого не оставалось, кроме как покориться воле лидера. Он встал, ссутулившись и опустив голову; от негодования и боли его тело подергивалось. Но все, что он теперь мог, это беспомощно глядеть, как его товарища подвергают чудовищной пытке, которой тот не заслужил…

В последний, семидесятый раз кнут со свистом ужалил израненную плоть, и Сумрак в ту же минуту изможденно осел на пол, покрытый быстро подсыхающими мерцающими пятнами. Он тяжело и надрывно дышал, уткнувшись в колонну головой, и, по-видимому, все еще не мог осознать, что избиение окочено. Спина полыхала огнем; даже теплые липкие ручейки, беспрестанно сбегающие вниз от раны к ране, ощущались теперь как резкие болезненные прикосновения к изуродованной коже, принося дополнительные страдания. Сознание плыло, и стук в висках поглощал все окружающие звуки.

– Поднимись и скройся с глаз! – рыкнул Гнев, отходя и передавая пропитавшееся кровью орудие одному из Помощников. – И все с глаз моих! – а этот окрик уже был адресован клану. Дважды повторять не пришлось – зал опустел через минуту. Но наказанный самец, будто бы не услышал слов Гнева, продолжая в ступоре сидеть у колонны. Не ушел и Кошмар. Боясь в присутствии Вожака приближаться к товарищу, он, тем не менее угрюмо задержался у дверей, явно ожидая, когда лидер со своей свитой уйдет. Гнев только фыркнул и быстро покинул зал, видимо, отправившись к себе. Помощники вышли следом. На Кошмара никто из них внимания обращать не стал.

Как только их шаги стихли, младший сразу бросился к напарнику. Миллион мыслей теснился в его голове в тот момент. Как помочь сейчас? Что делать потом? Неужели, для Сумрака все кончено? И что он станет без него делать? Как, в конце концов, вообще могло произойти то, что произошло?..

– Эй, дружище, ты… как? Слышишь меня? – Кошмар неловко протянул к собрату руки, желая оказать помощь, но в последний момент так и не решился притронуться. Он опустился на корточки и заглянул в искаженное болью и застывшее, как маска лицо Сумрака. Тот смотрел перед собой, не моргая, поджав, словно бы сведенные судорогой жвала.

– Сможешь встать? – следующий вопрос будто бы вернул воина к реальности. Сумрак медленно повернул голову и уставился на Кошмара каким-то пугающим, мертвящим взором.

– Обопрись на меня, – предложил Кошмар и пододвинулся, собираясь подставить напарнику плечо, но тот неожиданно оскалился и грубо оттолкнул участливого сородича. С протяжным звуком, Сумрак ухватился за колонну и с трудом поднялся на ноги. Шатаясь, он добрел до кучи своей амуниции, скованно наклонившись, подобрал набедренную повязку и накинул ее. Через ткань тут же повсюду проступила кровь. Кошмар вновь оказался рядом и сочувственно поглядел на страдальца, но больше ничего не сказал. Сын Грозы так же в молчании повернулся и двинулся прочь.

У самого отсека, Кошмар опять не выдержал.

– Ты куда? – вопросил он. – Иди давай к медику!

– Иди к черту! – внезапно огрызнулся напарник, резко обернувшись и чуть не потеряв равновесие.

– Ну, давай, хоть я помогу обработать… – сохраняя выдержку, предложил Кошмар. Сейчас он глядел на нелепые попытки бедняги отпереть дверь и понимал, что Сумрак себя просто не контролирует.