Текст книги "Большая Охота Сумрака (СИ)"

Автор книги: Константин Богачёв

Соавторы: ,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)

====== ПРЕДИСЛОВИЕ. НЕМНОГО ВЫНОСА МОЗГА ПО ЧУЖИМ ======

Скажу сразу, Чужие не симпатичны мне настолько же, насколько Хищи – относительно характера персонажей. Но при этом они интересны не менее клыкастых. А уж эстетика Ксеноморфа, конечно, вне всякой конкуренции. Иначе и быть не может, если дело касается творчества Ганса Руди Гигера. Думаю, здесь не нужно пускаться в подробные объяснения, касательно того, что именно этот художник создал образ легендарного Чужого.

В связи с совершенно разной историей создания, от Хища и Чужого идет и совершенно разное ощущение. Если первый еще оставляет вам при встрече хоть какие-то шансы, то встреча со вторым фатальна в ста процентах случаев. Хищник в определенной мере человечен, он весьма прямолинеен и прост. Чужой менее понятен. Потому что в первую очередь представляет собой не стандартного кинематографического монстра, а некую воплощенную идею, даже сразу несколько идей. Таков сам Гигер, таковы все его творения – сразу не поймешь, что к чему, но стоит начать всматриваться… Уже одно то, что от содержащего в себе явную фаллическую символику образа необъяснимо веет опасной и холодной, но все-таки во многом женской энергетикой, не может не поражать… Впрочем, я отклоняюсь от темы. Итак, Хищ и Ксеноморф…

Занятно, что эти два столь разных персонажа встретились. У серии «АVP» есть поклонники и противники – я однозначно не могу сказать, к кому из них отношусь. С одной стороны данная концепция немного принижает Чужих, ставя их в ранг обычной дичи, с другой стороны, дичи для Охотников священной, а потому не такой уж простой. Самому же Хищнику это соседство, что называется, на лапу, так как позволяет нам сделать вывод: если он без особого напряга охотится на столь опасных существ, сам он еще опаснее. И это прибавляет ему чести, потому как от Хища исходит лишь угроза и ощущение силы, а от Чужого – неподдельный и какой-то почти потусторонний ужас. И то, что Хищник не поддается этому ужасу, как-то подсознательно к нему располагает. Ну, по крайней мере, таково мое виденье.

Ну, раз уж они встретились, то грех мне этим не воспользоваться, ведь правда? И посему в этой части повествования Нашатырь отправится, наконец, на полноценную Охоту, которая будет разворачиваться у нас на глазах. Скажу сразу: мой взгляд на происходящее, как всегда, будет немного непривычным Читателю. Но я искренне надеюсь, что это даже понравится.

Нам опять предстоит увидеть Сумрака с новой стороны (Господи, сколько ж у него оказалось сторон!) Мы уже видели его другом и компаньоном, видели любовником, видели даже детенышем. И только теперь нам предстоит узнать, какой же из него охотник. Странно, учитывая, что речь изначально шла про Хища, не правда ли? Ну, что теперь…

С новой стороны мы поглядим и на Ксеноморфа. И, как обычно, я сперва «разложу его по косточкам», а потом уже и сказки сказывать начну… Ну, просто не могу я удержаться, настолько странный это персонаж. Большинство Читателей, наверное, сразу мне скажут: искать параллели с Чужими в земной фауне абсолютно бесполезно! И окажутся неправы. Представьте себе, несмотря на свою кажущуюся неправдоподобность, Чужой не имеет практически ни одной черты, какой нет у земных организмов. Ну, что, поспорим?

Итак, какой же группе земных организмов могут быть аналогичны Ксеноморфы? Вообще, сразу нескольким. Наличие плотного экзоскелета роднит их больше всего с членистоногими, чей панцирь образован таким занятным полисахаридом как хитин. Почему занятным? Да потому что, хитин хоть и сахар, но достаточно химически инертный. Он не растворяется не только в воде, но и в органических растворителях, а так же разбавленных кислотах и щелочах.

На общественных насекомых Чужих делает весьма похожими их социальная структура. Мне они более всего напоминают муравьев. Кстати, именно муравьи немало вдохновили меня на написание данного сюжета. Но о подробностях до поры умолчу…

Раскрывающиеся яйца Ксеноморфов также немного напоминают яйца некоторых насекомых. Например, крупных палочников – у тех точно так же каждое яйцо снабжено крышечкой, правда, она не расходится на лепестки, а отскакивает при вылуплении личинки, но это не так уж существенно.

Кстати, раз уж мы затронули размножение… У Чужих, по-видимому, нет какого-либо полового процесса (ну, или мы не в курсе), следовательно они либо гермафродиты, либо партеногенетики (самки, воспроизводящие своих же клонов) – то и другое массово встречается у беспозвоночных. Гермафродитизм – характерная черта многих червей, а пертеногенез встречается у насекомых – у тех же палочников и даже всем известной тли.

Далее. Может быть, вы не обращали внимания, но развитие Ксеноморфа идет с чередованием поколений. Что это значит? А то, что из яйца выходит не молодняк Чужих, а отдельный организм – лицехват, который тоже размножается, откладывая личинки в организм хозяина, после чего отмирает. То есть, данный вид представлен не одной формой, а двумя. Подобное реально встречается у кишечнополостных и некоторых червей. Может быть, я кого-то удивлю, если скажу, что сидячий морской полип и свободно плавающая медуза могут представлять собой один и тот же вид, но это правда – они всего лишь разные его поколения с разным способом размножения!

Интересной особенностью Ксеноморфа является свойство частично перенимать облик организма-хозяина. Объяснить это можно лишь способностью взаимодействовать с геномом последнего. А это говорит о двух вещах. Первая: у Чужого тоже есть ДНК и/или РНК и он представляет собой углеродную форму жизни, вторая: Чужой способен встраивать генный материал хозяина себе, возможно, чтобы лучше адаптироваться к условиям среды, в которых этот хозяин существует. Похожие механизмы имеются у вирусов и бактерий. Для успешной конъюгации (обмен генами) бактериальные клетки даже не обязательно должны принадлежать к одному виду. И есть на земле также одно животное, владеющее горизонтальным переносом генов. Это тихоходка. Вернее, Тип Тихоходки – мельчайшие беспозвоночные, вероятно, произошедшие от круглых червей. Не так давно было доказано, что более одного процента генов тихоходки заимствовали способом горизонтального переноса у других организмов!

Теперь снова к строению. Челюсти. Ну, вот тут, конечно, у Чужого конкурентов практически нет… Однако, похожий механизм действия ротового аппарата имеют личинки стрекоз (правда, у них сдвижная часть не внутри, а снаружи, и представляет собой видоизмененную нижнюю губу) и мурены, у которых из глубины глотки способны выдвигаться так называемые фарингальные челюсти, сформировавшиеся по причине того, что у мурен атрофировались мышцы, помогающие «всасывать» добычу в пасть.

Пожалуй, единственным крайне спорным моментом является лишь наличие у Ксеноморфа столь ядрено кислотной крови. Я обнаружила информацию лишь об одном веществе, способном вот так растворять все, что угодно (дальше химики могут меня где-то поправить) – это сильнейший окислитель трифторид хлора. По химическим свойствам это чрезвычайно реакционно-способное соединение. В контакте с ним воспламеняются многие органические вещества и даже стекловата! Есть данные, что разлитое во время промышленной аварии, это вещество растворило тридцать сантиметров бетона и метр гравия… Но очень слабо верится, что данное вещество может синтезироваться в живом организме, ибо для его получения необходима температура почти в плюс триста градусов с резким переходом к почти минус восьмидесяти. С одной стороны, это объясняет, как Чужие переносят экстремальные температуры, с другой непонятно, как у них в организме весь белок не сворачивается… А, впрочем, как мы могли забыть о тихоходке??? Ведь она, кроме фокусов с геномом, может еще много других клевых вещей! В частности, она способна переживать как раз почти такие условия (только на черта ей это надо?), разве что вот нагрев лишь до ста выдерживает. Ну, так и она микроскопическая, без плотного экзоскелета. Кроме того, она способна выжить в открытом космосе. Есть над чем задуматься…

Тем не менее, остается вопрос, как не растворяется сам Чужой… Трифторид хлора реагирует со всеми элементами, за исключением инертных газов, азота и, возможно, платины и палладия. Единственный относительно безопасный способ хранения этого вещества описывается как помещение его в металлический контейнер, покрытый изнутри чистым фтором – с ним трифторид тоже не реагирует, ибо «некуда». То есть, если Чужой капитально пропитан фтором, теоретически… И все-таки это еще полбеды. При комнатной температуре данное соединение представляет собой газ и конденсируется в бледно-зеленую жижу лишь при двенадцати градусах по Цельсию, а Чужой как-никак нормально при наших температурах шарахается… Впрочем, если у него внутри сумасшедшее давление, то, может быть, может быть…

Царская водка – более слабенький претендент на роль кислоты Ксеноморфа. Она представляет собой смесь концентрированных соляной и азотной кислот и выглядит как жидкость желтого цвета. Царская водка растворяет практически все металлы, даже такие, как золото и платина, но не может справиться с некоторыми пластиками, а так же с кремнием, то есть, стекло и керамику она тоже не берет.

Конечно, это я сейчас немало пофантазировала… Полные аналоги в животном мире искать, конечно, бессмысленно. Но вообще существа с высоким содержанием в крови органических кислот существуют. Например, жабовидная ящерица, отпугивающая врагов разбрызгиванем крови из собственных глаз. Мало того, что это нехилая психическая атака, так еще и кровь эта оказывает раздражающее действие за счет высокого содержания муравьиной кислоты. Правда, кислота эта заимстованная – именно муравьями эта милая животинка питается.

А вот у кого в крови, вернее, в полостной жидкости, «свои, родные» кислоты – так это… у паразитических круглых червей! Дыхание этих организмов по понятным причинам осуществляется в анаэробных условиях и идет по типу брожения, вследствие чего образуются масляная, валериановая и еще некоторые органические кислоты. Полостная жидкость этих червей, конечно, не способна прожечь дырку, но вызвать сильное раздражение может запросто.

Одно время считалось, что позвоночные произошли от червей, но потом данная точка зрения была опровергнута. Теперь общепринятой является гипотеза о их происхождении от организмов типа оболочников. А вот, кто от червей произошел, так это насекомые. Если же на минуту предположить, что из них где-то могло бы получиться что-то еще более высокоразвитое… Да прошедшее через стадии «тихоходки» и «насекомого»… Уж не что-то типа Ксеноморфа мы могли бы получить?

И не говорите мне, что у червяка нет челюстей и ножек! Лучше гляньте на морского червя Боббита – это гордый владелец того и другого, еще и беспощадный хищник, к тому же…

Чужой шастает без проблем в бескислородных условиях? Таки червякам это тоже подвластно! Кислота? Пожалуйста! Экзоскелет? Да на здоровье!

Да простит меня часть фанатов, но Чужие – никак не «ящеры»…

...Дорогие, любимые мои Читатели, я опять загрузила вас по полной? От всей души прошу меня простить… Но ведь, согласитесь, есть над чем подумать…

Но теперь хватит, я уже соскучилась по Нашатырушке! А вы?

====== Глава 1. Не особо приятные вещи ======

–А-а-ага… – медленно протянул Гроза, постукивая когтями по подлокотнику. И повторил: – Ага…

И задумался.

Сумрак терпеливо ждал его вердикта. Так и не придумав, каким образом подправить свою историю, он чистосердечно поведал все от и до. Без постельных подробностей, конечно. А также рассказал о своих ближайших планах – вот это-то, похоже, отца и насторожило.

– Всегда ты любил чудить… – наконец, изрек Гроза. – Ты мне только одно скажи: на черта тебе гарем из второсортных самок?

Вот совсем он не о том сейчас думал… Сумрак открыл было рот, но отец не дал ему возразить:

– Ладно, не объясняй, в твоем случае, наверное, и это можно считать огромным достижением.

Отпрыск обиженно зафыркал. Гроза невесело усмехнулся.

– Но подумай, как следует, сын, оно тебе надо? – продолжил он. – Нет, ну ладно еще пойти с товарищами на какой-нибудь крупный улей, это легко устроить, и трофеи будут добрые… Но «Остров»! Сумрак, ты вообще хорошо понимаешь, о чем завел разговор?

– Да, отец. Мне это нужно, – серьезно ответил молодой воин.

Вновь повисло долгое напряженное молчание.

Они сидели в личном отсеке Грозы на борту главного орбитального комплекса. Надо сказать, отец тут неплохо устроился. В его распоряжении было несколько комнат со всеми удобствами; почти полстены большой переговорной, где они сейчас расположились, занимало тонированное смотровое окно, за которым разворачивался прекрасный вид то на планету, то на луну, то на солнце и открытый космос – в зависимости от угла поворота станции. Здесь же размещалась небольшая трофейная панель с недвусмысленно выставленными черепами самых опасных существ галактики. Так сказать, подборка, призванная впечатлять гостей. На самом деле это была лишь ничтожная часть добытых Грозой трофеев, остальное размещалось в специально отведенном помещении, где поддерживался оптимальный «музейный» микроклимат и куда Вожак допускал очень мало кого.

Гроза призвал сына пред свои очи, как только узнал, что тот возвратился после первого в своей жизни достойным образом проведенного Сезона Любви. Вожак явно был доволен этим известием и находился в нетерпении, желая подробно расспросить потомка о его мужских достижениях.

Здесь, в пределах огромной орбитальной колонии, по прошествии каждого Сезона военные корабли швартовались на несколько недель для ежегодной профилактики всех систем. В это время охотники могли встретиться кланами, совершить какие-то сделки, пообщаться, похвастаться друг перед другом и вдоволь намять друг другу бока. Ну, и здоровьем заняться, как вариант. Короче говоря, общественная жизнь на станции кипела, бурлила, била ключом. Простые воины, обычно, предавались тут отдыху и развлечениям, что называется, на полную катушку, стараясь получить все это на год вперед (а, как знать, может, и в последний раз в жизни). Лидеры, положение которых обязывало, вели себя гораздо более сдержанно – у них, как всегда, была уйма дел. Хотя, если уж говорить по секрету, между собой они точно так же вечерами собирались и прибухивали под видом решения важных государственных проблем. Но всякая мелочь, типа Сумрака, конечно, о том не ведала.

Ради того, чтобы пообщается с сыном, Гроза специально разгрузил свой насыщенный график, пожертвовав даже парой совещаний. Он, несомненно, ждал рассказа о том, как Сумрак завоевал свою первую партнершу, с обязательным предъявлением всех полученных в жестоком поединке шрамов, а, еще лучше, повествования о целой череде смелых любовных побед… Вместо этого оказалось, что сын пал бесславной жертвой двух старых развратниц, одной низкоранговой простушки и одной непонятной психопатки. Мало того, он еще и добровольно посадил всю эту шоблу себе на шею… И теперь на этой почве, похоже, собирался особо изощренным способом покончить с собой… Больше двадцати лет труда насмарку… И ведь ничего уже не сделаешь, негодяй теперь даже не в его клане…

– Говорил уже с Гневом? – в голосе Грозы прозвучала слабая надежда, за которую Вожак пока еще цеплялся. Если Гнев скажет твердое «нет», то никуда юнец не денется, будет сидеть, где сказали, как миленький…

– Первым делом, – последовал ответ.

– И что он?

– Он поддержал.

Гроза не сдержал негодующего рокота и вновь надолго замолчал, пристально сверля сына своими желтыми глазами. Сумрак в ответ на это ясно дал понять, что будет выдерживать его тяжелый взгляд, сколько потребуется, но не отступит.

– Ты не потянешь, – наконец сказал родитель, покачав головой.

– Мне нужен хотя бы один шанс.

– У тебя и будет один шанс, глупец! Один на миллион! – вспылил вдруг Гроза, треснув для убедительности кулаком по столешнице так, что все размещенные на ней предметы высоко подпрыгнули. Выражение Сумрака осталось непроницаемым. Не впервой ему было папашу доводить…

– Пусть так. Но он будет, – спокойно ответил молодой самец.

Вожак заметно сник. Облокотившись на стол, Гроза мучительно прикрыл глаза рукой. Не отрывая ее, он через некоторое время проговорил:

– И что я скажу Загадке?

– С твоего позволения, я хотел бы сказать ей все сам, – изрек неблагодарный потомок.

«Остров» был обширной и безмерно дорогостоящей исследовательской станцией, безвозвратно потерянной в результате одной нелепой случайности. То есть, она, конечно, не в буквальном смысле потерялась – все оставались в курсе, где именно станция находится, но пользоваться ею уже не представилось возможным.

С самого начала там что-то пошло не так… В первую очередь, «Остров» не вывели в космос по всем правилам, оставив при нем рабочее наименование, вместо того, чтобы позвать Жрецов и с соблюдением должных обрядов наречь этот новый межзвездный крейсер, как повелят боги. Ученые неожиданно взбрыкнули, обозвав многовековые традиции ненужными пережитками прошлого, чем заслужили всеобщее неодобрение. Тем не менее, переубеждать их никто не стал, а, видимо, зря…

Второй непростительной ошибкой исследователей, как считали воины, был собственно выбор предмета научных изысканий. Основным назначением «Острова» стали генетические эксперименты со Священной Дичью, призванные объяснить механизм заимствования ею параметров организма-хозяина. Да, воины иногда тоже позволяли себе нотку пренебрежения по отношению к почитаемым существам, называя их Жестким или Трудным мясом, Жесткачами… Но чтобы лезть и перекраивать самое святое – нет, извините, это был уже перебор.

Не прослужив и пары лет, исследовательская база стала преподносить сюрпризы. Начались непонятные перебои в работе систем, мистическим образом пропадали данные, то и дело сбегали опытные образцы… Поначалу экипаж списывал это на какие-то изначальные незамеченные дефекты и некомпетентность некоторых специалистов, но, когда звездолет прошел полную диагностику, а состав команды был тщательно пересмотрен, и ни то, ни другое не принесло ожидаемых изменений, светила науки уже сами не на шутку встревожились и согласились позвать служителей Храма. Но «Острову» было не суждено пройти через очистительный обряд. В одну из ночей, уже после обхода и проверки всех вольеров, блок для содержания живого материала был по неизвестным причинам нарушен, и целая стая вечно голодного молодняка Жесткачей вырвалась на свободу. Из захваченного врасплох экипажа не уцелел никто. Священная Дичь отомстила за проявленное неуважение…

Друг за другом в недра «Острова» отправились две бравые команды зачистчиков, да так друг за другом и сгинули, вызвав настоящий шок в сообществе охотников и разговоры о проклятии. Не исключено, что истинной причиной провала обеих операций была попросту крайне неудачная конструкция станции, изобилующая узкими коридорами и огромным количеством отсеков, превратившихся теперь в череду смертельных ловушек. Тем не менее, стоило кому-то раз заикнуться насчет происков нечистой силы, как слухи моментально расползлись, перепугав оказавшихся неожиданно слабонервными в данном плане вояк.

Просто оставить столь ценный объект было бы огромным расточительством. Мало того, что сама станция вышла недешевой, так еще и на борту ее содержался внушительный массив экспериментальных данных, не успевший подвергнуться обработке и недоступный к дистанционной выгрузке. Потому в общей базе уже давным-давно висела задача по очистке станции, но никто более не желал за нее браться. Бесстрашные воины пасовали перед этим заданием все, как один, мотивируя свои отказы тем, что Охота – это одно дело, а влезание в обитель злых духов – совсем другое. В результате, прежде являвший собой образец высоких технологий и средоточие знаний, ныне «Остров» бесцельно дрейфовал в открытом космосе, обратившись в населенный кровожадными тварями могильник.

Некоторое время еще теплилась надежда на то, что Жесткачи, сожрав всех находящихся на станции существ и все белковые припасы, просто передохнут от голода или, хотя бы, впадут в глубокий анабиоз, и их можно будет перебить. Однако, прошло уже более десятка лет, а продолжающий поступать с «Острова» автоматический сигнал свидетельствовал о том, что новые хозяева живут и здравствуют, активно перемещаются и, по-видимому, даже преумножают свое число… Объяснить происходящее не брался никто, и «Остров» продолжал оставаться непокоренным.

Сумрак был несуеверен. Пройдя свой нелегкий путь становления как воина, он в свое время отказался от многих прежних взглядов. В частности, ему пришлось оставить в далеком детстве все религиозные мотивы, народные предания и материнские сказки. Они до сих пор отдавались трогательной теплотой в его сердце, но настолько не соответствовали постигшей его суровой действительности, что принимать их на веру самец более не мог. В итоге по отношению ко всему произошедшему с «Островом» у него сформировалась совершенно иная позиция, чем у большинства. По его мнению, станция явно имела какие-то технические дефекты, которые были не замечены на почве поглотившего всех, кто имел к ней отношение, мистического ужаса. Тот же страх сделался причиной постоянных ошибок экипажа – в любом случае, ученые, которым не раз было высказано, что так вот, без Жрецов, дела не делаются, подсознательно волновались…

Короче говоря, Сумрак не считал «Остров» таким уж сложным объектом. Имеющим некоторые требующие проработки нюансы – да, но не безнадежным. С другой стороны, именно сказки про демонов, захвативших станцию, делали ее особо привлекательной для молодого воина в плане Охоты. Причина была не важна, был важен лишь итог: все воины боялись туда соваться, что придавало «Острову» прямо-таки заоблачный рейтинг. И отважившийся ступить на его борт сорвиголова в случае своей победы немедленно удостоился бы крупного повышения. А именно этим сейчас был весьма озабочен сын Грозы. Он даже прикинул, что зачистка «Острова» станет для него равноценной примерно полутора, а то и двум десяткам успешных Охот. Конечно, задача являлась действительно сложной, но он готов был рискнуть. Все ради них…

Да, это была истинная правда. Сумрак замахнулся на выполнение столь опасного задания не ради того, чтобы потешить самолюбие или повысить свой престиж. Он шел на это ради того, чтобы стать достойным собственного гарема и, главным образом, Грезы.

Уже в который раз молодому самцу вспоминалось долгое прощание с супругами…

Первоначально рассчитывавший улететь раньше срока, Сумрак наоборот задержался с ними до самого конца Сезона. В оставшееся время, покуда держался запал, они спаривались как ненормальные уже не только по ночам, а почти круглыми сутками. При этом оказалось, что Сумрак весьма заблуждался, наивно полагая, будто самки, признав его своим постоянным партерном, начнут относиться к нему более уважительно. Они так и продолжали свои эксперименты над ним, неожиданно легко втянув в них еще и Грезу. С одной стороны, было, конечно, отрадно, что сестры приняли новую самку благосклонно, но несколько настораживало, что она так шустро спелась с ними на почве разврата, напоследок вытворив под руководством Прорвы и Осени несколько откровенно потрясших Сумрака вещей. Впрочем, он уже смирился с неуемной сексуальной фантазией старших дамочек и к появлению подобных замашек у своей возлюбленной тоже постарался отнестись с пониманием. Самое главное, что они не переносили свои эмоции на бытовые и личные взаимоотношения, вне любовного ложа ведя себя довольно ласково и покладисто. Сам же самец изначально был склонен разделять эти две сферы жизни, потому быстро адаптировался к новой роли владельца гарема.

Зато, когда самки наконец успокоились, да и его собственное желание сошло на нет, Сумрак смог в полной мере оценить иную сторону супружества. Последние несколько суток перед отбытием самец и его самки просто находились рядом, наслаждаясь присутствием друг друга и посвящая основную часть времени продолжительному совместному отдыху. Любимые устраивались вокруг своего ненаглядного охотника, прижимаясь и обнимая его со всех сторон, и дремали, либо развлекали его беседой. А Сумраку в эти моменты всякий раз невольно приходила на ум благодатная ассоциация с собственными детскими годами, когда он был окружен вниманием многочисленных сестер. Воин никогда никому не признавался в этом, но в компании сексуально пассивных женских особей на него всегда снисходило непередаваемое чувство спокойствия и безмятежности.

В день отбытия жены даже не отпустили его на охоту. Весь день они липли к нему так, что было просто не оторвать. Вечером они проводили его до челнока, вот уже три недели гордо красующегося на площадке у стен гарема, и целый час совместными усилиями мешали снаряжаться. Наконец ему не без труда удалось выдворить самок со своего транспорта. Сумрак загерметизировал входы, быстро проверил работу всех систем и запустил двигатели. Челнок загудел и тяжело оторвался от земли, начав набирать высоту. Через стекло кабины Сумрак в последний раз тоскливо посмотрел на стремительно удаляющиеся фигурки расстроенных самок, все еще стоящие, тесно сгрудившись, подле стартовой площадки, и отвернулся. Конечно, в общей сложности он пробыл с ними ничтожно мало… Но что поделать.

Теперь же, оказавшись на орбите, он почувствовал, что страшно по ним скучает. Вот уж не ожидал… Он-то думал, самцы вспоминают своих жен лишь с приближением Сезона. Может быть, у других так и было. Но обитательницы его гарема прочно заняли принадлежащее им по праву место в бедной голове Сумрака, и наотрез отказывались сдавать позиции. И, чем больше он думал о них, тем больше утверждался в своем сумасшедшем желании отбить во имя любимых самок неприступный «Остров».

Прибыв на орбитальную станцию, Сумрак, даже не заходя к себе, сразу отправился разговаривать с главой своего клана, почтенным Гневом. Гнев отнесся к его внезапному и, на первый взгляд, очень странному порыву, с неожиданным одобрением, обещав, чем может, посодействовать. Потом Сумрак посетил отца, приведя Грозу своей идеей в полнейшую прострацию, и заодно, нахально воспользовавшись наступившим замешательством, дабы выпросить у него позволение навестить мать. В общем и целом, пока все шло по плану.

Под вечер, размышляя обо всех последних событиях, молодой воин, наконец-то добрался и до своего отсека. Занятно, теперь у него, получалось, было аж три дома: вот этот отсек, отсек на клановом судне и еще гарем на планете самок… И ни один из них ему не принадлежал.

Сумрак набрал код и вошел. Его встретила знакомая незамысловатая обстановка: низкая лежанка, одиноко ютящийся у стены стол и табурет. Узкий стеллаж и крепления для доспехов с одной стороны, небогатая трофейная стена – с другой. Здесь хранилось то, что он добыл еще будучи в клане отца. Остальное размещалось на корабле Гнева, но и там пока набиралось не так много, как хотелось бы…

Он не был тут ровно год. Сумрак потянул воздух. Долгое время остававшееся нежилым, помещение попахивало затхлостью. Самец пересек его и включил вытяжку, после чего принялся неторопливо разоружаться. Закончив с размещением амуниции, он отправился прямиком в душ. И, конечно, стоило ему выйти в коридор, как дверь соседнего отсека тоже стала отъезжать в сторону. Только не это, неугомонный сосед…

Шепот был младше Сумрака и почему-то постоянно набивался в приятели, доставая хуже летнего гнуса. Этот мелкий неудачник, еле прошедший Посвящение пару лет назад, отличался неубиваемым оптимизмом и был до неприличия любопытен. А самое неприятное заключалось в том, что он тоже входил в клан Гнева, потому спастись от него вообще не представлялось возможным. Сумрак давно бы вызвал его на поединок и проучил как следует, но слишком уж слабым был Шепот соперником – недостойно первым на таких нападать…

Сын Грозы быстро шмыгнул за угол. Ему вовсе не хотелось сейчас с кем-то общаться, в особенности, с этим надоедливым малым… Но, увы, ощущалась необходимость посетить места общего пользования. К отсекам рядовых воинов не подводили водопровод и канализацию. Места приема пищи также являлись общими. Только Вожаки и Старейшины могли позволить себе личные апартаменты, а у простых вояк из всей роскоши было в точности то же самое, что и у Сумрака – койка да табуретка.

Стоило воину раздеться и зайти в душевую, как Шепот жизнерадостно ввалился следом.

– Ого! – только и воскликнул он, завидев капитально исполосованные спину и бока собрата.

– И тебе привет, – не оборачиваясь, вынужденно проговорил Сумрак.

– Ты что, со Священной дичью обнимался?

– Угу…

– А серьезно?

– Угу…

Вовсе не надо было являться каким-то особым специалистом, чтобы отличить отметины, оставленные когтями Жесткача от следов самочьих когтей, так что Шепот быстро догадался в чем дело и тут же передразнил:

– «Не хочу-у, не бу-уду, не полечу-у!» – и расхохотался.

– Угу, – вновь бесстрастно отозвался Сумрак, сосредоточенно натирая свою шкуру. Начиналась линька, и все тело жутко чесалось.

– Она ведь была не одна? – не желал отставать младший собрат. – Ты скольких баб охомутал, ну-ка признавайся!

Сумрак наконец повернулся и устало поглядел на Шепота.

– Тебе правда есть разница? – неохотно спросил он.

– Мне больше интересно, как оно, – признался сосед.

– Нормально, – хмыкнул Сумрак и вышел из душа.

Вернувшись в свой отсек, сын Грозы сразу же завалился спать. Завтра его ожидал не особо приятный, но обязательный визит в медицинский блок, где каждый воин должен был раз в год пройти полный осмотр и получить интенсивный профилактический курс. Это было частью подготовки к грядущим Охотам. На неделю самцы погружались в состояние искусственной гибернации, во время которой их сперва подвергали детоксикации и, если нужно, подлечивали, а затем накачивали кучей стимуляторов, долгоиграющих антисептиков и разнообразных вакцин, призванных не допустить заражения инопланетными микробами, а так же повысить общую устойчивость организма. После этого их кровь приобретала легкое свечение, насыщаясь обилием синтетических веществ. Кое-кто из бойцов упорно от медиков скрывался, считая ниже своего достоинства позволять лекарям всякого рода унизительные манипуляции, но это рано или поздно оканчивалось весьма плачевно. Что до Сумрака, то он всегда покорно проходил необходимые процедуры, хотя особого восторга по этому поводу, конечно, не испытывал.

Ох, и угораздило его снова попасть на смену к Тучке… И как же это он сразу не придал значения странной пустоте медблока… Эта старая серая самка была хорошим лекарем, но в стационар колонии ее по-видимому привела отнюдь не любовь к медицине, а возможность ежегодно щупать молоденьких воинов. Если говорить о ее возрасте, то… Ну, Прорва, пожалуй, могла годиться ей даже не в самые старшие дочери…