Текст книги "Сокровище Чингисхана"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Дирк Касслер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

Оба потеряли равновесие и повалились в разные стороны: стражник – на алтарь, а Питт – к подножию саркофага, но быстро вскочил, чтобы оказаться на ногах, готовым к повторному нападению, затем отскочил к каменной гробнице, темневшей в нескольких дюймах позади него. Стражник тоже поднялся, подозрительно оглядел Питта, крепче сжал копье и, набрав воздуха, снова ринулся на противника. Глаза стражника были устремлены на грудь Питта, куда он собирался вонзить острие копья.

Питт стоял, прислонившись к гробнице, безоружный, взглядом ища чем бы защититься. Краем глаза он заметил, как Джордино, повалив второго стражника и подмяв под себя, молотит его громадными кулачищами. Занятый своим делом, итальянец ничем не мог помочь Питту, и тогда тот вдруг вспомнил о шестах с кусками меха. Девять длинных деревянных шестов стояли, воткнутые в мраморные подставки у изголовья центрального саркофага. Питт быстро отступил к ним, продолжая следить за надвигавшимся стражником, опустил правую руку и нащупал шест. Стражник не придал значения его манипуляциям – был слишком занят мыслью поскорее убить Питта, – поэтому сконцентрировал все внимание на его корпусе. Он продолжал наступать на Питта, постепенно увеличивая скорость. Питт выждал, пока стражник не оказался шагах в десяти от него, быстро выдернул шест и вытянул его наподобие копья. Шест оказался намного длиннее копья в руках стражника. На лице воина отразилось изумление, он попытался было остановиться, но не смог – бежал слишком быстро. Со всего размаху он налетел животом на тупой конец шеста. Чтобы увеличить силу удара, Питт подался вперед, и стражник, охнув, осел на колени. Копье выпало из его ослабевших рук и покатилось по полированному полу. Стражник пополз к нему, словно забыв о Питте, когда же он поднял голову, то оцепенел от ужаса: шест в руках Питта описал дугу в воздухе, и теперь его мраморная подставка приближалась к голове стражника. Он попытался увернуться от нее и опустил голову, отчего удар пришелся не по затылку, а по макушке. Голова стражника дернулась, он повалился ничком на пол, ударился лицом и потерял сознание.

Питт отбросил шест в сторону.

–  Ну вот тебе раз. Никакого уважения к чужой меблировке, – проворчал Джордино.

Питт, обернувшись, посмотрел на него. Джордино потирал костяшки пальцев о полу куртки. Рядом с ним валялось бесчувственное тело его противника.

–  Как себя чувствуешь?

–  Намного лучше, чем мой лежащий друг. Тебе не кажется, что нам пора выбираться из этой коробки, пока сюда не набежали другие копейщики?

–  Кажется.

Прежде чем они заторопились к выходу, Питт, нагнувшись, подхватил копье. Они приблизились к дверям, Питт осторожно выглянул из здания и осмотрел внутренний двор. То, что он увидел, его совсем не обрадовало.

Два конных охранника в ярких шелковых халатах и круглых металлических шлемах, сменив пеших, находились возле дверей резиденции. Несколько всадников прочесывали близлежащую территорию двора в поисках следов Питта и Джордино. Те, отлично понимая, что ничего хорошего от встречи с воинами их не ждет, нырнули в сторону и под прикрытием клубов пыли побежали вдоль стены святилища к его тыльной части. На ходу они успели разглядеть правое крыло резиденции и еще человек шесть всадников. Те, заметив их, поскакали к ним. В отличие от остальных у этих на плечах болтались винтовки.

– Ничего не скажешь, самое подходящее время вводить в бой кавалерию, – сказал Джордино.

– Способ, которым мы выйдем отсюда, с каждой секундой становится все отчетливее и яснее, – заметил Питт, понимая, что избежать встречи с вооруженными всадниками они могут, только если быстро и незаметно пересекут внутренний двор и отступят назад к стене.

Добежав до крытого загона неподалеку от святилища, они решили срезать путь и нырнули в него. Лавируя между горами пыльной рухляди, ящиков и корзин, у противоположной стороны загона они неожиданно наткнулись на древнее авто, кем– то оставленное и давно забытое. Питт узнал в нем «Роллс-ройс» 1920-х годов. Протискиваясь сквозь прутья изгороди, Питт вдруг услышал тонкий свист, за которым последовал звон. Вскинув глаза, он увидел покачивающуюся стрелу, впившуюся в доску, пролетевшую всего в нескольких дюймах от головы Джордино.

– Нагнись! – завопил он и приник к земле. Над ним пропела еще одна стрела.

Джордино успел присесть за деревянной бочкой, в опору которой вонзилась следующая стрела.

– Вон четвертый всадник! – выкрикнул Джордино, выглядывая из-за бочки.

Питт обвел глазами двор и увидел возле ограды еще одного конного стражника. Остановившись, тот натягивал лук. На этот раз мишенью был он. Питт юркнул за тележку, и стрела прошла мимо. Как только она ударила в доску, Питт, чувствуя, что пора и им начинать действовать, вскочил и ринулся на воина. Тот, повернув голову, доставал из колчана очередную стрелу. Питт, размахнувшись, метнул в противника поднятое в святилище копье.

Всадник находился от него на расстоянии около пятидесяти футов, но бросок Питта был точен. Если бы воин не нагнулся, вытягивая стрелу, копье не ударило бы ему в предплечье, а проткнуло его насквозь. Лук у воина выпал, он схватился левой рукой за рану, пытаясь остановить кровь.

Питт и Джордино получили передышку, правда, короткую. Три других всадника подскакали к раненому товарищу и принялись лихорадочно осыпать непрошеных гостей стрелами. Завывание и свист ветра заглушил дробный стук копыт, донесшийся с противоположной стороны загона. В считанные секунды воздух наполнился воем десятков стрел. Острые наконечники вонзались в доски, ящики и тележки, ломали прутья корзин. Лучники явно знали свою работу и при каждом движении Питта и Джордино обрушивали на них град стрел. А те летели на них как железо к магниту.

И только благодаря резким порывам ветра, отклонявшим полет стрел, незваные гости еще оставались живы. Ветер играл им на руку – забивал глаза всадников пылью и мешал целиться. К чести Питта и Джордино, следует сказать, что и они не сидели без дела, а отбивались от атакующих всем, что попадалось под руку.

Безоружные, они оборонялись как могли. В фургонах они нашли массу сломанного сельскохозяйственного инструмента, каковой использовали в качестве метательных орудий. Джордино очень быстро освоил приемы метания двузубых вил и, изловчившись, одного воина выбил из седла, а другого сильно ранил в бедро. Летающие вилы, грабли и лопаты помогли на некоторое время сдержать атаки нападавших, но все это было временное решение. В конце концов все знали, что деваться Питту и Джордино некуда и рано или поздно им придется сдаться.

В разыгравшемся сражении ветер и пыль стали союзниками Питта и Джордино, обеспечивая им временное, но все же прикрытие, мешая всадникам вести прицельный огонь. Но как только атмосферные боги решали немного передохнуть от трудов праведных, ситуация сразу менялась. Стоило только пыли осесть, наступал кошмар. Питт и Джордино оказывались как на ладони, и стрелки в дикой ярости выпускали в них десятки стрел. В такие минуты они, побросав инструменты, падали на землю, не пытаясь подняться. Чаще всего они искали укрытия под повозками, где большие колеса гарантировали им хоть какую-то безопасность. Иногда, правда, стрелы попадали даже между спицами и, не будь они такими частыми и широкими, их бы давно убили. В последние минуты к пению стрел прибавился еще и свист пуль. Посчитав луки оружием в такую погоду неэффективным, всадники, стоявшие у противоположной стороны загона, открыли огонь из ружей.

– Пижоны. Не могли обойтись без дешевых мизансцен из жизни Дикого Запада. Тоже мне армия генерала Кастера, – с горечью пробормотал Джордино, вытирая сочившуюся из раны струйку крови. Пуля пробила спицу, и отлетевшая щепка вонзилась ему в щеку. – Как ты думаешь, перестанут они стрелять, если мы выкинем белый платок?

– Не перестанут, – уверенно ответил Питт, вспомнив Роя. Стрела ударила в обод колеса прямо напротив его лица, и он инстинктивно отпрянул. В спину ему ткнулось что-то тонкое и узловатое. Питт снова приник к земле, слегка повернул голову посмотреть, на что это он так больно наткнулся, и увидел рядом с фургоном непонятной формы крупный предмет, накрытый старым брезентом. Налетел очередной смертоносный шквал, вынудив Питта вжаться в землю рядом с Джордино.

– Давай-ка попробуем навалиться на одного из наездников, – предложил Джордино. – Как только ветер опять поднимется, бежим к нему. Ты хватаешься за уздечку, я сваливаю вольтижировщика, и мы получаем лошадь. По-моему, единственно верный способ вырваться от таких негостеприимных хозяев. Иначе они нас тут замордуют.

– Рискованное предприятие, – ответил Питт, – но ничего лучше у нас нет. – Он повернулся на бок, зацепив ногой брезент, накрывавший странный предмет. Тот немного сполз на землю, обнажив сверкающую металлом деталь. Питт начал внимательно ее рассматривать, затем Джордино увидел, как заблестели его глаза.

– Наши планы меняются, – проговорил Питт, заглянул под брезент, затем повернулся к Джордино и сообщил: – Ты прав: отсюда мы уедем на лошади, но только на железной.

23

Висевшая на стене рация затрещала, приняв сигнал, а затем послышался грубый мужской голос. Статические помехи, создаваемые завыванием ветра, заглушали его, но не совсем – поскольку говоривший находился недалеко, сигнал был сильным.

– Мы окружили их возле святилища. Они приехали вместе с китайской делегацией, в составе монгольского государственного эскорта, но не имеют к нему никакого отношения. Внедрились обманным путем. Мои люди, которых они заперли в лабораторном корпусе, утверждают, что внешне они напоминают русских, а не китайцев.

– Понятно, – ответил Боржин в микрофон раздраженным голосом. – Агенты федеральной службы или, что скорее всего, шпионы, нанятые нашими русскими конкурентами. Запомни – они не должны выйти за пределы комплекса живыми. Да, я хочу знать, как они проникли к нам незамеченными. Расспроси начальника охраны. Почему их не проверили?

Боржин повесил рацию и закрыл кабинет вишневого дерева, за которым скрывался двусторонний радиопередатчик. Он вышел из маленькой приемной, пересек холл и вернулся в конференц-зал, чтобы продолжить переговоры. Китайский министр стоял у окна и рассматривал разыгравшуюся пыльную бурю, как нельзя лучше отражавшую его внутреннее состояние.

– Простите за вынужденный перерыв, – произнес Боржин с мрачной улыбкой, усаживаясь за стол. – Возникла небольшая проблема с двумя сотрудниками монгольской охраны из вашего эскорта. Боюсь, они не смогут вас сопровождать. Я, разумеется, пошлю вместо них двух своих людей.

Шинчжэ неопределенно кивнул.

– Проблема как-то связана с выстрелами, которые мы слышали? – поинтересовался он.

– Никоим образом, – ответил Боржин. – Звук выстрелов доносился со стрельбища. Там идет обычная тренировка по стрельбе. Нет причин для беспокойства.

Министр продолжал безучастно глядеть в окно, мысли же его витали совсем в другом месте. Медленно, словно постарев на десятилетия, он неуклюже повернулся и сел напротив Боржина.

– Ваше предложение очень напоминает шантаж, а выдвигаемые вами условия просто абсурдны, – сказал он, перестав сдерживать ярость.

– Мои условия вовсе не чрезмерны, тем более для страны, стоящей перед лицом кризиса, грозящего ей коллапсом всей экономики, – прошипел Боржин.

Шинчжэ с нескрываемым презрением разглядывал наглого монгола. Он невзлюбил высокомерного и требовательного магната с того момента, когда увидел его. Внешне обходительный и любезный, он явно ненавидел Китай и завидовал его лидирующему положению в мире. Для Шинчжэ вести с ним переговоры было сущей мукой, а обсуждать навязываемые им условия – форменным издевательством, но он хорошо знал настроение своего правительства вообще и характер президента страны в частности. Все они ждали от него нефти. Поэтому Шинчжэ в душе знал, что согласится на унизительные условия, выдвинутые Боржином, но только из страха перед своим руководством и под давлением обстоятельств. «Никто не мешает мне, пока идет подготовка к подписанию договора, параллельно искать и другие пути к нефти», – размышлял он.

– Министр Шинчжэ, рассматривайте наш договор всего лишь как взаимовыгодную сделку, – продолжал Боржин. – Китай получает нефть, экономика его продолжает расти, я становлюсь вашим основным поставщиком, а Монгольский автономный район, воссоединяясь с братской страной, станет частью Великой Монголии.

– Отторжение суверенной территории всегда воспринимается болезненно.

– Да что же такого значительного теряет Китай? Давайте посмотрим. Кусок безжизненной пыльной территории, сельского района, заселенного монгольскими скотоводами. Радоваться нужно, что они воссоединятся со своей родиной, с нацией, к которой принадлежат.

–  Возможно, относительно материальной ценности территории вы и не ошибаетесь, но согласитесь: вмешательство частного лица в процесс урегулирования территориальных проблем – факт не совсем обычный.

–  Да, конечно. Больше того – мое правительство ничего не знает о моих переговорах. С моей стороны это будет личный политический дар моему народу.

–  Не забывайте – дар материально весьма выгодный.

–  Как посредник я, конечно, получу свою долю, но уверяю вас, она весьма скромная – крошечный процент в виде маленькой территории. – Коварно улыбаясь, Боржин передал Шинчжэ толстую папку в кожаном переплете. – Я позволил себе заготовить необходимые соглашения для государственных представителей обеих стран. Остается только подписать их. Буду рад в самом ближайшем будущем получить уведомление о том, что ваша страна принимает мои предложения.

–  Я передам ваши пожелания генеральному секретарю и госсовету завтра днем. С решением мы тянуть не будем. Хотелось лишь предупредить – ваша неуступчивость может стать главным аргументом против подписания соглашения.

–  Пусть будет так, но изменять условия я не намерен. – Боржин поднялся. – Надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество, министр Шинчжэ. – Боржин поклонился, церемонно и неискренне.

Шинчжэ тоже встал с кресла и, отвесив Боржину холодный поклон, вышел из комнаты вместе со своим окружением. Боржин и Татьяна проводили китайскую делегацию до двери, понаблюдали, как гости вышли из здания и, прикрываясь полами пиджаков от порывов налетающего ветра вперемешку с пылью, расселись по автомобилям. Только когда фары министерского кортежа исчезли за закрытыми воротами, Боржин закрыл дверь и повернулся к Татьяне.

–  Слива созрела. Можно приступать к сбору урожая, – проговорил он и неторопливо двинулся по коридору.

–  Да, но и рискуем мы сильно. Им нелегко отказаться от Внутренней Монголии. Народ подозрительный. Как бы не раскусили нашу хитрость.

– Чепуха. Кочевники, жаждущие воссоединения со своей исторической родиной, – великолепная легенда. В результате они своими руками отдадут нам громадные залежи нефти, а потом у нас же будут ее покупать. Вот действительно ирония судьбы.

– Они могут сильно расстроиться, когда узнают правду. Аннулируют соглашение или еще того хуже... А уж платить цену выше рыночной никогда не согласятся.

– Вопрос относительно цены чисто технический. С нашей новоприобретенной технологией мы расшатаем весь нефтяной рынок и нагреем на этом руки. Мы дважды продемонстрировали свои возможности в Персидском заливе, и покажем еще не раз, если потребуется.

Они прошли в конференц-зал, остановились возле небольшого бара с десятками полок, уставленных различными напитками. Боржин взял бутылку коньяка, налил две рюмки.

– Дорогая сестра, мы уже победили. Как только к китайцам потечет наша нефть, они окажутся у нас на крючке. Не волнуйся, даже если все будут знать – не пикнут. А если все-таки посмеют пикнуть, мы ускорим строительство нашего нефтепровода в России, через Сибирь, до порта Находка. Начнем продавать нефть японцам, всему остальному миру. Мы рассмеемся в лицо китайцам.

– Да, ты прав. Никуда они от нас не денутся. Положение у них сейчас просто отчаянное. Благодаря действиям нашего брата в Нинбо.

– Наш «Темучин» творит чудеса, не так ли?

– Ты еще не забыл, как он едва не угробил меня на Байкале? – раздраженно спросила она.

–  Сестричка, то был непредвиденный побочный эффект, он вызвал слишком большую волну. Тем более что все обошлось. Ты здесь, жива и здорова, – проговорил Боржин чуть покровительственным тоном. – Но все равно, согласись, инструмент очень эффективный. Сначала разрушил строящийся нефтепровод в Сибири, затем устроил пожар в китайском порту Нинбо. И никто не увидел никакой связи между этими событиями. А в довершение всего – блестящая комбинация в Персидском заливе. Еще разок используем его на Ближнем Востоке, и китайцы рухнут к нашим ногам.

–  «Темучин» пересекает Тихий океан? Приближается к Америке для нанесения главного удара?

–  Разумеется. Уже в пути. Оборудование с Байкала прибыло в Сеул два дня назад, и вскоре исполнители отправились в путь. С «Темучином» я отправил ту же группу, что работала на раскопках в горах Хэнтэй. После инцидента с русскими нефтеразведчиками нам все равно пришлось бы уезжать.

–  Жаль, их исследования ничем нам не помогли. Усыпальницы возле места погребения Чингиса оказались пустыми. Очевидно, их либо кто-то разграбил, либо их сделали для того, чтобы сбить со следа расхитителей. Скорее последнее. Если бы там было хоть что-нибудь ценное, оно обязательно бы всплыло на антикварном рынке.

–  Ничего, китайцы скоро обеспечат нас наличностью. Подождем недельку-другую, а там нефтяной рынок снова тряхнет, – отозвался Боржин с улыбкой, – и наши китайские друзья тут же станут сговорчивее.

Он вышел из конференц-зала и направился к ближайшей лестнице. Сестра последовала за ним. Боржин остановился на верхней ступеньке и поднял рюмку к громадному портрету средневекового монгольского воина, висевшему на стене напротив.

–  Первый шаг сделан. Мы вступили на путь восстановления богатства и славы Золотого клана.

–  Наш отец гордился бы нами, – вторила ему Татьяна. – Мы должны быть благодарны ему, это он проторил нам дорогу.

–  За отца и нашего повелителя Чингиса, – произнес Боржин и залпом выпил коньяк. – Да продолжатся наши завоевания!

24

За зданием резиденции начальник службы безопасности комплекса по имени Батболд, громадный, как медведь, пристегнул к поясу рацию. Он только что получил сообщение об отъезде китайской делегации. «Если те два урода еще живы, – подумал он, – мы их быстро прикончим пулями».

Клубы пыли не давали хорошенько осмотреть внутреннюю часть загона, но теперь, когда китайцев нет, можно было не стесняться. Загнанные под фургон незваные гости уже не метали в нападающих сельскохозяйственные орудия. «Теперь все их уловки бесполезны», – размышлял Батболд, поглядывая на загон. Вот уже несколько минут наглецы, тайком проникшие на территорию поселка, не подавали никаких признаков жизни. «Наверное, сдохли», – решил Батболд, но на всякий случай отдал приказ еще разок обстрелять центральную часть загона.

Вытащив из-за пояса короткую саблю, Батболд слез с коня и пешком, в сопровождении трех стражников, пошел к загону, чтобы найти тела погибших. Когда до забора оставалось фута три, они вдруг услышали треск, а потом стоявшая впереди стена ящиков и корзин начала пошатываться. Батболд и его люди замерли, недоуменно переглянувшись. Вскоре раздался и стих странный треск, а потом его сменило мягкое металлическое жужжание. Начальник службы безопасности сделал осторожный шаг вперед, пригнулся, прищурился и наконец увидел источник движения и шума. Находился он за стеной из поломанной тары, рядом с фургоном. А потом металлическое жужжание повторилось.

– Вон они! – заорал он, указывая на фургон. – Стреляйте! Стреляйте все!

Три стражника мигом вскинули карабины, прижали к плечам приклады, но не успели выстрелить ни разу, поскольку из загона сначала донеслось громкое рычание, вслед за которым стена ящиков и корзин разлетелась, из образовавшейся бреши выскочил невысокий обтекаемый предмет и со страшным ревом пронесся мимо них.

У Батболда рот открылся от изумления, когда он узнал в нем старенький мотоцикл с коляской, красного цвета, с местами облупившейся краской. Летел он прямо на них. За рулем мотоцикла никого не было, лишь стояла перевернутая вверх дном большая корзина. Вторая такая же корзина стояла на коляске. Батболд шарахнулся в сторону. Решив проверить, не обманывают ли его собственные глаза, он попытался было ударить саблей по корзине-водителю, но промазал – мотоцикл на бешеной скорости пронесся мимо него.

Зато успел Джордино. Высунув из-под корзины руку с совковой лопатой, он ткнул ее в лицо Батболду, порвав ему щеку. Раздался стук железа о зубы, Батболд взвыл от боли и бросился на землю. В глазах у него застыл ужас, смешанный с удивлением, – он никак не мог понять, что произошло.

Мотоцикл устремился на трех стражников, стоявших позади Батболда, и те, забыв про оружие, в панике бросились врассыпную. Один из них поскользнулся, и коляска проехала ему по коленям. Второму удалось откатиться без потерь. Третьему не повезло больше всех – Джордино настиг его ударом лопаты в шею, и стражник, истекая кровью, отлетел к забору.

Посматривая сквозь щели в досках ящика, надетого на голову и закрытого для большей безопасности корзиной, Питт направил мотоцикл в сторону от всадников, вооруженных винтовками, нацелившись на лучников. Он намеревался проскочить между двумя стражниками и так прорвать линию осады.

–  Держись! Обстановка накаляется! – крикнул он Джордино.

В ту же секунду в воздухе завыли стрелы, и их кустарная деревянная броня задрожала под их ударами. Питт почувствовал укол в левое бедро, и если бы не был так занят маневрированием, то увидел бы и тонкую струйку крови, ползущую по ноге.

Старенький мотоцикл вынес их из окружения, окутав конных стражников клубами черного дыма и пылью. Как Питт и предполагал, воины, вооруженные карабинами, прекратили огонь, боясь попасть в лучников. Однако перед лучниками помех не было, и они дружно осыпали мотоцикл лавиной стрел.

Решив уйти с линии огня, Питт развернул мотоцикл и погнал его на одного из всадников. Лошадь испугалась оглушительного тарахтенья, резко встала на дыбы, и всадник от неожиданности полетел на землю. В последний момент он успел метнуть в Питга копье, и довольно удачно: оно пролетело всего в нескольких дюймах от его лица и затем впилось острием в землю. Питт вырвался из смертельного кольца и устремился прочь от внутреннего двора.

Джордино, повернувшись в коляске, оглядел всадников. Те, быстро перегруппировавшись, бросились вслед за мотоциклом.

– Они скачут за нами! —прокричал он. – Ничего, сейчас я с ними в кидалки поиграю. Сообщи, когда взлетать будем.

– Очень скоро. Можешь приготовиться, – отозвался Питт.

Прежде чем усесться в коляске мотоцикла, Джордино, заметив в углу фургона мешок с подковами, предусмотрительно захватил его и теперь собирался использовать подковы в качестве метательных орудий. Для пристрелки он швырнул несколько подков в ближнего всадника. Первые две подковы улетели в сторону, но Джордино быстро понял их аэродинамические свойства, и уже третья подкова попала в цель. В следующую минуту Джордино вывел из игры двух всадников и охладил пыл остальных. Стражникам пришлось держать безопасную дистанцию, и, как следствие, дождь из стрел заметно утих.

Питт, вцепившись в руль мотоцикла, выжимая полный газ, гнал его к краю внутреннего двора. Увидев в загоне старенький чехословацкий мотоцикл «Ява» модели 500 ОНС выпуска 1950-х годов, он подумал, что тот давно умер. Однако, к его радости, мотоцикл не только подал признаки жизни, но и оказался бодрячком – шины его оказались не сильно сдутыми, в баке плескалось с полгаллона бензина, грязноватого, но вполне пригодного, а двигатель завелся, как говорят бывалые байкеры, практически с полпинка. После седьмого кика по стартеру двухцилиндровый двигатель, пару минут почихав, взревел. Питт и Джордино улыбнулись, почувствовав хоть и слабый, но устойчивый запах свободы.

Метко раскидывая подковы, Джордино пробил брешь в рядах всадников и отогнал их на безопасное расстояние. Оставалось совершить главное действо. Питт резко повернул руль, и мотоцикл устремился к обрыву.

– Пристегнитесь, мистер Джордино. Вроде взлетаем, – сообщил Питг другу.

Джордино немедленно нырнул в коляску, уперся ногой в переднюю ее часть, прижавшись спиной к сиденью. Одновременно правой рукой он схватился за поручни, в левую взял последнюю подкову, прошептал: «На удачу!» – и воткнул ее в щель между обтекателем и краем коляски.

Со стороны обрыва стены не было, ее и не имело смысла там возводить. Никому и в голову не приходило, что найдется смельчак, готовый совершить самоубийственный прыжок с утеса через глубокий, почти отвесный обрыв. Но иного шанса на спасение у Питта с Джордино не было. Подлетая к краю двора, он чуть притормозил, затем снова дал полный газ и повел мотоцикл к краю утеса.

Потому, как внутри у него все оборвалось, Питт понял, что они летят. Опустив глаза, он не увидел под колесами мотоцикла земной тверди. Первые тридцать футов они падали почти вертикально. Мотоцикл со свистом рассек воздух и всеми тремя колесами встал на землю. От удара утыканные стрелами ящики и корзинки на головах пассажиров рассыпались. Питт был только рад отделаться от неудобных кустарных лат, хотя и понимал – только благодаря им они и остались целы и невредимы. Однако теперь все его внимание сконцентрировалось на том, чтобы удержать мотоцикл в равновесии.

С тяжелой, перевешивающей мотоцикл коляской машина по всем законам физики должна была в момент касания земли перевернуться, однако Питт удержал ее, вцепившись в рультак, что побелели костяшки пальцев. На бешеной скорости мотоцикл летел по склону горы. Подкова Джордино не подвела, принесла им удачу – на их беспокойном пути серьезных препятствий в виде валунов и канав не возникало. Иногда, правда, то впереди по курсу, то по бокам вдруг отчего-то брызгал по сторонам гравий, но Питт не придавал этому обстоятельству никакого значения до тех пор, пока не догадался о вызывающей его причине, – отставшие воины вели по ним прицельный огонь из карабинов. За ревом мотоцикла и воем ветра они попросту не слышали звука выстрелов. Очередной порыв ветра окутал их облаком пыли, и на какое-то время они стали неуязвимы для противника. Правда, ветер ослепил Питта, и тот непроизвольно зажмурился, надеясь за несколько секунд не налететь на камень или дерево.

На выступе стояли несколько стражников и, страшно ругаясь, беспрестанно палили по удалявшемуся мотоциклу. С полдюжины всадников устремились в погоню за ним. По крутому склону лошади спускались медленно и осторожно, но как только оказались внизу, стали потихоньку набирать прыть.

Питт и Джордино изо всех сил вцепились в мотоцикл, стрелой мчавшийся вниз по горе со скоростью никак не меньше восьмидесяти миль в час. Питт отпустил ручку заднего тормоза, на которую инстинктивно нажимал с тех пор, как они оторвались от края утеса. На крутом длинном спуске тормоз стал бесполезен.

После нескольких секунд почти вертикального падения гора стала понемногу переходить в равнину. Поначалу не очень заметно, но хотя бы исчезло ощущение свободного полета и пустоты в желудке. Питт даже начал потихоньку двигать рулем, стараясь объезжать пятна кустарника, усеивающие склон, и редкие валуны. Мало-помалу он обрел полный контроль над мотоциклом. На одной рытвине они подскочили так высоко, что чуть было не вылетели, но смогли-таки опуститься на сиденья и покрепче ухватиться за руль и поручни перед очередной ямой. Питту казалось, что почки у него оторвались от бесконечной тряски: плохие амортизаторы и жесткое сиденье превращали поездку в сплошной кошмар.

Несколько раз мотоцикл сильно кренился то в одну, то в другую сторону, грозя перевернуться, и всякий раз Питг выправлял ход машины рулем, вто время как Джордино, высовываясь из коляски, помогал ему сохранять ее равновесие. Питту не удавалось избегать столкновений с отдельными препятствиями, неоднократно то коляска, то весь мотоцикл подскакивали на крупных камнях. В результате гладкий обтекаемый нос коляски, побитый отлетавшими камнями, выглядел так, словно по ней кто-то хорошенько прошелся кувалдой.

Постепенно крутой склон перешел в равнину, а кустарник и валуны уступили место сухой траве. Вскоре Питт незаметно для себя прибавил газу. Почва становилась мягче. Ветер не утихал, как и прежде продолжая хлестать в лицо. Густая пыль, стоявшая в воздухе, не оседала, ограничивая обзор до нескольких десятков футов.

– Погоня еще есть? – прокричал Питт.

Джордино утвердительно кивнул. Он несколько раз оборачивался и видел, как всадники спускались с горы. Хотя преследователи изрядно поотстали и за тучами пыли были незаметны, Джордино отлично понимал, что они идут за ними. «Погоня только начинается», – хмуро подумал он.

Питт тоже не сомневался в упорстве воинов. Пока старенький мотоцикл тарахтел, они оставались недосягаемы для всадников. Но безопасность их была относительной. Питт отлично знал – преследователи не отстанут. Оставалось надеяться на то, что сильный ветер заметет следы. Фактически жизнь их теперь зависела от количества бензина в стареньком мотоцикле.

Чтобы отогнать неприятные мысли, Питт принялся размышлять о мотоцикле. «Ява» чешского производства впервые появилась в продаже еще до войны. Создали ее на военном заводе, где производили гранаты и другое вооружение. В послевоенные годы легкая, оснащенная мощным мотором, вобравшая в себя все технические новинки своего времени «Ява» сделалась очень популярной благодаря главным образом своей неприхотливости и живучести. Когда завод национализировали, спрос на нее на западном рынке упал. Старенький мотоцикл под Питтом, несмотря на стоялый бензин, продолжал мерно трещать и скорость давал приличную. «Выжмем из тебя максимум», – думал Питт, надеясь как можно дальше оторваться от преследования. Сжав зубы и прищурившись, он крепче сжал руль и еще поддал газу, устремляя мотоцикл в серый от пыли воющий мрак.

25

Темнота быстро окутала широкую степь, похожую на застывшие невысокие волны. Сквозь нависшие над пыльной бурей облака неясно мерцали луна и заезды. Вокруг была черно. Лишь изредка где-то вдали загорался и тут же гас слабый огонек, пожираемый порывом серого ветра. Вой его заглушал треск уверенно работавшего двухцилиндрового четырехтактного мотора, уносившего Питта и Джордино.

Чешский мотоциклет, часто подскакивая, несся по траве, как доска для серфинга по морю. Побитый годами, он скрипел и бренчал, подпрыгивая на кочках, и кренился из стороны в сторону. Вцепившись затекшими руками в руль, Питт выжимал из него все возможные лошадиные силы. Несмотря на пересеченную местность, мотоциклетик держал постоянную скорость почти полсотни миль в час, что позволяло уходить от преследования все дальше и дальше. Правда, вданный момент расстояние уже не играло большой роли – мотоцикл оставлял в почве глубокие следы, по котором всадники легко могли найти его.